Однако в эту ночь спать пришлось недолго. Разбудил меня грохот взрывов. Я вскочил и стал одеваться по-походному, еще не сообразив, что происходит. Окончательно проснулся уже одетым с сумкой на плече и кинжалом Свенты на поясе. Протерев глаза, выглянул во двор и увидел заключительный аккорд симфонии уничтожения… ворот.

Минуя разбитые створки, в проем влетели два огнешара, основательно накачанные энергией, и с грохотом взорвались где-то внизу, встретив стену донжона. По сути этот домик был помесью загородной резиденции и крепости, поэтому сам по себе являлся крепким оборонительным рубежом. Однако нападавшие, похоже, имели мощную магическую поддержку. Чтобы разбить ворота, защищенные магией, надо всадить в них уйму мощных огнешаров, два из которых я только что видел. А это значит, у ночных гостей либо ящик боевых амулетов, либо группа сильных магов, либо и то, и другое.

Эх, не успел! Думал, утром позавтракаю и в путь. Сведения, которыми поделились со мной благодарные собутыльники, оставляли мне только такой выход из положения. Возможно, граф проявит благородство и благодарность, выделив, как обещал, сопровождение, и даже помашет платочком с крылечка, но маловероятно. Оказывается, подозрения с меня никто и не думал снимать. Недаром начальник гарнизона затеял эту тайную проверку. Да и Олисия явно что-то знает и наверняка получила от папеньки недвусмысленные рекомендации. Интересно, что наговорил ей граф? Впрочем, что бы ни наговорил, меня это теперь не касается совершенно. Благодарю хозяев за приют, за ласку, но пора и честь знать. Не смею больше обременять своим присутствием.

Ввязываться в драку с неизвестными не было ни малейшего желания, поскольку на простых разбойников бойцы, штурмующие замок, никак не походили. Как, например, та пятерка, показавшаяся в воротах и выстроившаяся в боевой порядок. Подобное я видел, отбиваясь в прошлом году от лоперских разведчиков. Но сейчас бойцам противостояли вовсе не элморские невидимки, считающиеся вместе с дадзю империи Сун сильнейшими на континенте, и даже не егеря. Под слаженными ударами магии и стали воины графа гибли один за другим, но дрались до последнего. Я с болью увидел, как магическим ударом разбили голову одному из исцеленных мной бойцов. Я не знал его имени и не разговаривал с ним, но столько сил в него вложил, что он мне стал даже как-то близок. Фактически после сербанского лесоруба этот человек был вторым, кого я вернул обратно к жизни буквально на пороге чертогов богов. И вот теперь этот невероятно сложный шедевр, восстановленный мной, может, и не лучшим образом, но со старанием, обращен в прах.

Не думайте, я не бросился с воплем озверевшего зайца крушить супостата целительской боевой магией. Повторюсь, неизвестные явно не были романтиками больших дорог, засад и душегубства. Скорее, это были дружинники какого-нибудь графа или барона, а то и солдаты королевской армии. Вдруг граф — мятежник, а я покрошу войска короля. Да еще если об этом узнают… Элморский барон на стороне мятежного графа. Политические последствия такого альянса (а кто поверит, что граф не сговорился с иноземцами ради каких-то своих выгод?) даже с моим дилетантским опытом в подобных интригах просчитать было несложно. Ни одного положительного момента во всем этом я не видел.

В дверь вдруг забарабанили, очень может быть, ногами, и знакомый голос прокричал:

— Вставайте, господин травник! Вставайте! Нападение!

Я открыл дверь. На пороге стоял Протис собственной персоной. Он был встрепан, взбудоражен и бледен до синевы. В руках сжимал где-то добытую шпагу.

— Господин травник, вам с молодой госпожой надо уходить в потайной ход. Меня послал господин начальник гарнизона. Он сказал, что мы долго не продержимся. У врагов сильная магия. А меня направил предупредить госпожу и вас. Скорее, господин травник! Он еще сказал, что леди знает, как открыть ход. Это, говорит, единственный шанс для нее. Он слышал, враги кричали — живыми никого не оставлять, особенно девушек. Скорее же, господин травник, — взмолился он.

— Вот что, Протис, беги в покои графини. Пусть одевается по-походному, подскажи ей как. Никаких бальных платьев — штаны, куртка. Главное, чтобы было удобно, а не красиво. Пусть возьмет и самое ценное, что есть. Потом сам одевайся и бегом к апартаментам графа.

— Я не могу. Я должен идти обратно.

— Так сказал начальник гарнизона?

— Н-нет…

— В таком случае твоя задача — защищать госпожу. Ясно, солдат?

— Ясно! — И парнишка бегом бросился выполнять приказ.

Я обвел взглядом комнату, вспоминая, не забыл ли чего, потом открыл сумку и побросал туда готовые зелья и все оставшиеся травы. Напоследок запихнул до кучи сумку покойного повара. Некоторые приправы наверняка порадуют Брониуса. Их в Элмории трудно найти, поскольку произрастают они только по эту сторону гор и почти не экспортируются в другие страны. Еще один взгляд (как говорил мой знакомый: «Уходя из гостей, вспоминайте — чужого ничего не забыли?») — и можно проститься с этим местом.

Я направился к комнате Олисии, размышляя, как вывести обитателей дома через потайной ход в кабинете графа. Его апартаменты располагались в самом конце коридора. Часть прислуги — дворецкий, старшая горничная, повар и ключарь — жили на первом и втором этажах этого здания. С юной леди по очереди безотлучно находилась одна из служанок. Остальные обитали в дворовых пристройках.

У дверей графини уже стоял полностью одетый Протис с дорожным мешком в руках и шпагой на поясе. Шустрый малый, подумалось мне. Времени зря не тратит.

— Вот что, Протис, я пока посмотрю, как собирается Олисия, а ты бегом вниз, гони всех слуг, кто есть, к апартаментам графа.

Парень опрометью бросился выполнять распоряжение, а я зашел к леди. Та лихорадочно перебирала груду тряпья, не зная, на чем остановить свой выбор.

— Леди Олисия, где ваша сумка?

Она указала на изящную дорожную сумку. Примерно пятнадцать килограммов веса можно затолкать, прикинул я.

Дальше, не слушая воплей девушки, закинул шкатулку с драгоценностями, дорожный набор косметики — девушки скорее без хлеба останутся, но без пудры никак, — запихнул пару платьев, охотничий костюм. Второй потребовал надеть сейчас же. Нашел несколько пар сапожек, которые тоже закинул в сумку. Ах, да! Зеркальце. Куда же без него? Все. Мы собрались.

— Я не могу бросить эти платья! — раскричалась Олисия. — Их шил знаменитый портной!

— Олисия, сумка полная. Больше ничего не поместится.

— У меня еще сумка есть. Я настаиваю…

Тут я заметил служанку, которая в своем обычном наряде — платьице, передничке, чепчике, чулочках и тапочках — появилась с новым ворохом платьев.

— А ты почему не переоделась? — рявкнул я на нее. — Хочешь, чтобы тебя изнасиловали и убили? Живо одеваться! Бросай тряпки и бегом. Снять платье — надеть штаны и куртку. Бегом!

Девушка буквально испарилась и через минуту предстала одетая так, как я велел.

Внизу раздались грохот и крики. Похоже, штурмующие разбили входные двери и, того гляди, сломят сопротивление защитников. Я схватил Олисию за руку, подхватил ее сумку и, кивнув служанке, поспешил в коридор. У апартаментов графа стоял один Протис.

— А где остальные?

— Они говорят, что слуг никогда не трогают, поэтому ползать по горам им совсем не хочется.

— Что ж, — пожал я плечами, — какова воля, такова и доля. А ключи у кого?

— Ой, — спохватилась Олисия, — у меня в комнате остались.

Она бросилась назад и пропала на несколько минут. Шум боя внизу стих. Некоторое время стояла напряженная тишина, затем раздался злорадный хохот, испуганный женский визг и крики, полные страдания. Это меня очень встревожило. Вероятно, последние защитники пали и неизвестные прочесывают комнаты, убивая всех подряд. Видимо, и вправду сам замок захватчикам не нужен. Им приказано добыть чью-то голову. Как там говорил Протис: «Живыми никого не брать, особенно девушек»? Что бы это значило? Уж не на графиню ли охота? На всякий случай я сформировал узор активного доспеха и «ежа», не активируя их. Если понадобится, я собирался вести бой в одиночку и поэтому не боялся поразить своих случайным соприкосновением с доспехом, а чужие пусть боятся.

Наконец героиня моих размышлений появилась в дверях, таща за собой тридцатикилограммовую безобъемную сумку в одной руке и связку ключей в другой.

Одновременно с ней в конце коридора появилась пятерка чужих воинов. Тех самых, что первыми прорвались в ворота замка. До них было метров тридцать. Шли они не спеша, вальяжно, с наглыми ухмылками на губах. Впереди шествовал по виду командир, держа за волосы… голову старшей горничной и покачивая ею в такт шагам. При этом он еще насвистывал какой-то веселенький мотивчик. Завидев нас, радостно заржал:

— О! Какие девочки и мальчики! На любой вкус! А ты, Стробис, говорил, что зря с этой дурой визгливой не позабавились! — Он помахал головой горничной и вновь захохотал. — Плимиус, ты, известно, до мальчиков охочий, какого выбираешь? Или сразу обоих?

Смертельно бледная Олисия застыла в дверях, глядя на эту ужасную картину. Мне самому стало дурно. Чем им бедная горничная помешала? Душа будто коркой ледяной покрылась. Теперь я видел перед собой не людей, а монстров из ущелья. Полуразумных тварей, с которыми разговаривать не о чем, их надо просто уничтожать, как ядовитую плесень. Я быстро подбежал к девушке, развернул ее лицом к кабинету графа и толкнул:

— Живо открывай дверь!

Она ожила и бросилась выполнять команду.

Я обнажил кинжал Свенты и встал посередине коридора.

— О, какой храбрый юноша! — глумливо воскликнул предводитель и остановился в деланом испуге, растопырив руки. Потом заботливо произнес: — Только очень прошу, не порежься. Плимиус не любит окровавленных мальчиков. Он тогда не сможет быть с тобой нежным и ласковым.

Вся свора разразилась громким хохотом.

Я активировал доспех и «еж». Болтай, болтай, дай мне еще время, и у «ежа» появятся братья, потом посмотрим, останется ли у Плимиуса орган нежности. За спиной я услышал скрежет торопливо открываемого замка и скрип двери.

— Ну куда же вы, детки? Дяди еще не рассказали вам сказочку на ночь, — ехидно прохрипел один из бойцов.

Они двинулись вперед. Командир даже голову несчастной женщины не отбросил, настолько был уверен в себе. Больше ждать я не стал. Своим желанием всласть поглумиться над беззащитными, с их точки зрения, людьми они дали мне целую минуту, чтобы приготовиться к бою. Я успел соорудить каскад из пяти «ежей», как когда-то в ущелье. Стоило подонкам двинуться, как снопы игл, сконцентрированные и нацеленные на тесное пространство коридора, стали с двухсекундными интервалами прошивать их тела.

Через десять секунд, когда залп сделал последний из заготовленных «ежей», напротив меня остался один предводитель. В руках у него болтался обрывок волос вместо отрубленной головы, разлетевшейся в брызги от нескольких попаданий. Разрывные иглы — страшная вещь на близкой дистанции. От четверых воинов, в том числе и незабвенного Плимиуса, остались кучи плоти и крови вперемешку с обломками оружия, обрывками кольчуг и одежды.

— Целительский амулет! — зарычал предводитель, отбрасывая наконец остатки волос убитой горничной.

Он мгновенно выхватил шпагу и устремился на меня. Я не успевал разрушить его доспех ни боевой магией, ни коррекцией блока управления, но осознанно пошел на то, чтобы встретить его атаку грудь в грудь. Враг явно не ожидал, что я могу быть обладателем не только атакующего целительского амулета, но и доспеха. В такой ситуации план его был вполне реален. Приблизиться ко мне на такое расстояние, чтобы я не мог использовать амулет, сбить с ног, а дальше уже все просто.

Однако в отличие от его почти разряженного амулета мой доспех не испытывал недостатка в магии. При столкновении двух защитных структур, как известно, остается та, в которой больше запас энергии.

Мы сшиблись, как два барана. Его шпагу моя защита с легкостью отклонила, а когда в соприкосновение вошли узоры наших доспехов, произошла почти мгновенная деактивация его амулета из-за полного опустошения накопителя. Мой блок опустел всего на две пятых. Вероятно, именно столько оставалось у подонка на момент столкновения. Дальнейшее было закономерным. Иглы моего активного доспеха прошили тело предводителя почти по всей поверхности соприкосновения и отбросили назад. Магии у меня было вдоволь, а враг по массе был далеко не памятный по битве в ущелье валун, поэтому я даже не шелохнулся — доспех скомпенсировал удар.

Еще одна груда фарша лежала у моих ног, но на лестнице был уже слышен шум поднимающихся людей, и мне пора было уходить. Я поспешил в кабинет графа, притворив дверь, чтобы преследователи не сразу поняли, где мы. Олисия тоже не теряла времени зря. Со второй полки снизу были вытащены пятый и шестой фолианты слева.

— Там есть такое колечко, за него надо потянуть, как говорил папенька.

Отчего ж не потянуть, если просят? Соседний шкаф со скрежетом повернулся вокруг оси и замер. Я вернул фолианты на место и махнул рукой, приглашая всех пройти первыми. Раскапризничалась, как и следовало ожидать, юная леди:

— Там темно и страшно. Я не пойду.

— Протис и вы, девушка, проходите, — пригласил я.

Слуги послушно направились в потайной ход.

— Если вы, леди, хотите остаться с теми милыми людьми, — безо всякой теплоты сказал я, — препятствовать не буду. Вот только скоро они будут здесь — колебаться и бояться станет поздновато.

Олисия испуганно взглянула на меня и быстро последовала за слугами. Я вошел последним, не забыв нажать рычаг, закрывающий ход. Мы оказались в полной темноте. Девушки согласованно вскрикнули.

— Терпение. Сейчас активирую светлячок, — успокоил я их.

Светлячками иногда называли светящиеся амулеты-шарики, пару которых я взял с собой в дорогу. Не думал, что они мне так быстро потребуются. В тусклом желтоватом свете светлячка наша компания была похожа на группу скромных пассажиров сломавшегося дилижанса, испуганно сжавшихся на пороге убогой придорожной корчмы, заполненной людьми самой разбойной наружности.

— Что будем делать, господин травник? Папенька говорил, что ход завалило обвалом, а у него не было возможности его расчистить. Мы будем прятаться? Вдруг нас не найдут?

— Боюсь, что они все вверх дном перевернут, но обязательно найдут нас. Поэтому мы пойдем вперед. Может, где-то есть еще один туннель. Это ведь естественные ходы. Строители только пробили несколько перемычек.

Я пошел вперед, освещая дорогу, за мной с топотом и шумом последовали все остальные. Так мы мерили туннель минут двадцать. Затем я остановил группу, попросил Протиса подержать светлячок, а сам прошел еще немного вперед. В намеченном месте, сформировав большой проникающий шар, проделал основательную дыру в перемычке и вернулся за своей компанией.

Подсветив дыру, приказал Протису спрыгнуть вниз — следующий проход был несколько ниже потайного хода — и принять девушек. Сам я, как всегда, спрыгнул вниз последним и предложил, пройдя немного вперед, устроить привал.

Сказав, что мне надо подумать о дальнейшем пути, попросил некоторое время меня не беспокоить, оставил сумку и вернулся к пробитой дыре. Я опасался преследования и задумался, как можно скрыть наши следы или хотя бы не дать возможности сразу последовать за нами.

Вглядываясь магическим зрением в пробоину, я напряженно размышлял. Лучший вариант — это если возможные преследователи даже не заподозрят, куда мы делись из туннеля. То, что рано или поздно они найдут потайной ход, несомненно. Скорее всего он им известен, и я был бы удивлен, если бы с другой стороны, несмотря на завал, нас не поджидали для «счастливого воссоединения». Следовательно, преследователи пойдут по туннелю и, даже если сначала не заметят дыру, упрутся в завал, а потом, возвращаясь, внимательно обшарят каждый сантиметр стены.

То есть надо сделать так, чтобы наш проход не нашли. Во всяком случае, не так быстро. Восстановить магическую структуру прохода трудности не представляет, но как быть с вещественным наполнением? Ломать и таскать камни, а потом спаивать их вместе — долго и шумно. Легче постараться уйти подальше, в надежде запутать преследователей, однако у них могут быть поисковые амулеты (я про такие слышал, но учитель Лабриано отложил их изучение на осень), тогда по следам нас все равно быстро найдут.

Чтобы не терять время зря, я быстро восстановил магическую структуру, пробитую моим шаром. До этого я не задумывался, можно ли магией поднимать и перемещать предметы. Как-то ни к чему было. Не кидаться же в противника камнями, когда магией — и проще, и эффективнее. При исцелении организм сам доставляет необходимые вещества вместе с потоками жидкостей. Значит, и здесь что-то перемещать магией нет смысла, разве что помочь сокам тела разложить питание или зелье на элементы и всосаться в кровь, но такое нельзя назвать перемещением. Теперь же мне это потребовалось, и решать проблему надо быстро.

Я вспомнил структуру доспеха и купола, в частности, каким образом достигается отталкивание материальных предметов. Потом создал под одной из кучек пыли соответствующий узор. Некоторое время у меня плохо получалось: пыль то фонтанировала под потолок, то слабо колебалась, не желая подниматься в воздух, — но вскоре я уже достиг того, чтобы пыль поднималась в воздух, как на подносе. Потом мне пришло в голову, что пыль можно не отталкивать от узора, а наоборот, притягивать им, поменяв его структуру на прямо противоположную.

Это баловство заняло у меня минут двадцать. Я постоянно прислушивался, но шума преследования пока не улавливал. Закончив изучение новых возможностей своей магии, я снова напитал энергией магическую структуру стены и стал потоком наполнять ее материалом из пыли и мелких камней, валявшихся поблизости. Примерно через полчаса работа была закончена, и, на мой магический взгляд, стена стала неотличима от себя прежней. Вот теперь пусть себе ищут нас, сколько хотят.

Вернувшись к покинутой компании, застал девушек в слезах, а Протиса в растерянности.

— Что случилось? Кого убили? — пошутил я, довольный своей работой и маленьким личным открытием в магии.

— Ник-кого, — испуганно заикаясь, ответил Протис. — А к-кого должны были?

— Ник-кого, — передразнил его я. — Сидите как на похоронах. Потому и спросил.

— Мы думали, что вы ушли и бросили нас здесь.

— Чем вы думали? Как я мог вас бросить, если обещал графу спасти его дочь? Да и сумку я бы тогда вам не оставил.

Все радостно заулыбались, будто я пообещал отвести их на королевский бал и накормить мороженым.

— Порядок следования к спасению будет такой. Я иду впереди. За мной… как вас зовут, девушка? — спросил я служанку.

— Лесиоза, господин травник. Можно просто Леси.

— Хорошо, Леси. Предлагаю на время нашего путешествия общаться без титулов и званий. Есть возражения? В первую очередь это касается вас, леди Олисия. Вы согласны?

— Хорошо, Лони, я согласна. Называйте меня просто «леди Олисия».

— Как вы сказали?

— Леди Олисия, — удивилась графиня.

— Нет, до этого?

— А-а-а, — поняла она. — Лони — это же Алониус. Ты же сам сказал — по-простому.

— Ладно, понял, — вздохнул я. — Идем следующим порядком. Впереди я. За мной Леси со светлячком, потом… леди Олисия, и замыкает Протис. Возражения есть? Возражений нет и быть не может. А теперь встали и пошли за мной. Попрошу не отставать.

Так мы шли около четырех часов, пока девушек подгонял страх. Но все проходит, прошло и это. Они стали хныкать и жаловаться, что сил совсем нет, ноги болят и больше они не сделают ни шагу. Я объявил привал и предложил подкрепиться. Вот так вот. Рассчитывал я на себя одного и на свою скорость передвижения. Запаса продуктов еще на три молодых растущих организма я не делал. Однако не морить же их голодом. Продукты надо экономить, а после первого прохождения гор хомяк во мне вырос до размеров медведя, поэтому обед был довольно скромным. По окончании трапезы я спросил у всех сразу:

— Вот чего я не понимаю совершенно, так это кто напал на замок и зачем им это было нужно? Кто-нибудь знает ответ?

— Господин начальник гарнизона говорил, что это люди барона Стормиса, вассала герцога Зеелиуса, — ответил Протис. — А вот те… в коридоре… пятеро, — он содрогнулся, — они из гильдии наемников. Про них ходят страшные слухи. Будто бы они очень хорошо обучены, берут дорого, но заказы всегда выполняют. А еще говорят, они тренируются на пленниках, как убивать быстро или как убивать, чтобы человек долго страдал. Даже соревнуются вроде, у кого пленник проживет дольше часа от смертельной раны и у кого он кричать громче будет. Но это слухи, так-то я ничего не знаю.

По мере рассказа Протиса графиня все больше бледнела, видимо, вспомнив отрубленную голову горничной.

— А по поводу цели нападения? Есть соображения?

Парень скорее всего что-то понял, потому что отвернулся и отрицательно помотал головой.

— Хорошо. Леди Олисия, а может, вам что-нибудь известно? Что вам говорил отец перед отъездом?

— Папенька не велел никому рассказывать.

— Я не требую выдавать семейные тайны и политические пристрастия графа, но то, что касается вас, важно для выживания всех. Мы можем угодить в плохую историю просто по незнанию.

— Ну-у, — вздохнув, начала графиня, — папенька говорил, что дома мне угрожает опасность, а горный замок никому не нужен. Он вроде как расположен далеко от перевалов и торговых путей. Он говорил еще, что замок хорошо защищен и, чтобы штурмовать его, надо иметь большие силы, которые сейчас никто не сможет собрать. Поэтому мне надо ехать сюда. И воздух здесь для меня полезен.

— А про меня граф что говорил? — пользуясь случаем, решил я удовлетворить свое любопытство.

— Что ты вроде никакой не повар, а элморский барон. Что учишься в Королевской академии на лекаря и что папенька не будет возражать, если ты попросишь моей руки и сердца… — кокетливо сказала малолетняя графиня. — Я у папеньки единственный ребенок, мой старший брат погиб на охоте два года назад, значит, я унаследую титул и земли. Я слышала, как он сказал капитану, что этот мальчишка не устоит перед такой перспективой. А ты все нос воротишь, — вдруг обиделась Олисия.

Вот, значит, как. Без меня меня женили. Надо признать, граф не дурак — заиметь семейного лекаря и в придачу породниться с элморским бароном.

— Увы, вынужден разочаровать вас, девушка, — сказал я и заметил, как Протис, и так слушавший, раскрыв рот, даже дышать перестал, чтобы не пропустить ни звука. — Я уже год как женат. Недавно у меня родилась дочь, и я обожаю своих девочек. Вот так.

— Как же так? — растерялась Олисия. — А брачный браслет? У тебя же нет на руке брачного браслета!

— А кто сказал, что его надо обязательно носить в походах? На официальные приемы мы их надеваем, на работе или учебе — снимаем. Вот и я перед походом снял его.

— А как же ваша жена?! Неужели она не возражает? Это же символ любви и верности! — горячо воскликнула юная леди.

— Брачный браслет — не ошейник раба, чтобы отпугивать кокеток и волокит. Настоящая любовь и верность не нуждаются в символах.

— Мой муж, если любит меня, обязательно будет носить браслет! Всегда! — надула губы Олисия.

— Ваш муж может делать все, что вам угодно. Меня и моей семьи это не касается, — отрезал я, закрывая дискуссию.

Мы молча посидели еще десять минут, потом я скомандовал: «Подъем!» и повел свой маленький отряд дальше.