Когда запыхавшийся слуга приволок короб с пирожными, я тут же направил его к Свенте. Сам же собрался и пошел к учителю Лабриано. Месяц назад мы закончили изучение структур боевых и защитных узоров, разбирая буквально по косточкам каждую форму и каждую связь. Теперь, детально понимая внутреннее строение и назначение каждого блока, я уже мог сам конструировать из элементов любые защитные и боевые системы, в том числе и разрабатывать собственные элементы, если это мне когда-нибудь понадобится. Кроме прочего, я научился внедрять эти узоры в предметы не просто копированием, как при изготовлении мин прошлым летом, а вполне осознанно вплетая свой узор в структуру материала, не разрушая его магические связи. Так получалось гораздо качественнее, надежнее и долговечнее.

Сегодня мы с учителем собирались завершить амулет целительского доспеха. Для этого три недели назад я купил у ювелира красивый кулон с изумрудом под цвет глаз Свенты и постепенно осторожно внедрял в него отдельные блоки под присмотром Лабриано.

Учителя я застал в кабинете. Он в глубокой задумчивости сидел за столом, а перед ним лежал обычный сигнальный амулет. С помощью таких же командиры пятерок егерей под Сербано подавали сигнал тревоги. Я внимательно присмотрелся магическим зрением. Ничего особенного. Дешевый одноразовый амулет, только и годный на то, чтобы активировать своего собрата на некотором расстоянии. Пределов дальности этих амулетов никто не знал. Бывало, он срабатывал и в трех неделях пути. Но что от него толку на таком расстоянии, если помощь все равно не успеет?

— Думаешь, милейший, чего я не видел в этой игрушке? Дело в том, что у меня давно уже зреет мысль улучшить этот амулет. Чтобы не просто регистрировал факт активации собрата, но и мог передать сведения, хотя бы самые простейшие. Например: «Враги. Три пятерки», — даже это многое скажет опытному командиру. Я, милейший, мыслю так: сделать что-то наподобие бус, где каждая бусина — буква алфавита. Но необходимо, чтобы буква-бусина могла срабатывать не один раз, а многократно. Тогда можно будет передавать текстовое сообщение на бусы-собратья. Активироваться буквы должны как обычными магами, так и немагами, например двукратным нажатием на бусину. Вот теперь и думаю, как лучше сконструировать многослойный узор для каждой буквы и как добиться того, чтобы по другим бусам можно было прочитать это сообщение.

Мы некоторое время помолчали, и тут я вспомнил магический договор, заключенный со мной при поступлении в академию.

— А если шкатулка, как в академии, с листком бумаги, на котором будут проявляться буквы по мере активации бусинок?

Учитель подумал и кивнул:

— Да, это мысль.

Я обрадовался, что смог подсказать решение одной из проблем.

— Правда, — продолжил Лабриано, — придется существенно увеличить производство бумаги с магическим проявлением текста и разработать узор для нее. Берешься? — хитро посмотрел он на меня.

— Да! — с восторгом согласился я. — Это же какая помощь людям, когда можно будет передавать сообщения на дальние расстояния.

— Ну-ну, — немного охладил мой пыл учитель, — пока, по моим прикидкам, это будет очень недешевое удовольствие. Но ты прав, милейший. Со временем можно научиться делать это дешевле. А пока так: я займусь бусами, а ты бумагой. Прямо сейчас и приступим, — с энтузиазмом потер руки Лабриано.

— Э-э… Мы же собирались закончить доспех.

— Да-да-да. Как же я забыл? Ну давай быстренько закончим с ним.

Я настроился и целиком перешел на магическое зрение. Построил макет последнего, управляющего блока, обвил узлы нитями и состыковал линии связей. Вращая, придирчиво осмотрел готовый блок со всех сторон. Учитель замечаний не сделал, значит, порядок. Теперь осторожно внедряем блок в изумруд, аккуратно сплетая с его собственным узором.

Через полтора часа я закончил это дело, заполнил накопитель нитями и активировал доспех. Учитель несколько раз бросил в меня мячиком. Тот отскакивал, натолкнувшись на узор. Затем некоторое время он забрасывал меня обычными магусами и целительскими боевыми узорами, постепенно повышая мощность. Доспех исправно отражал все атаки. Изучив амулет досконально, я нашел способ, как можно разрушить его узор без взрыва, просто заставив управляющий блок вместо восстановления, наоборот, демонтировать структуру.

Этот способ очень заинтересовал Лабриано, и он в ближайшее время собирался ознакомить с ним всех целителей. Я был страшно горд своим достижением, хотя и прекрасно понимал, что данный прием не был до сих пор открыт только потому, что действовал на небольшом расстоянии — на длину «рук» целителя, то есть максимум на тридцать — тридцать пять метров. Да и с противником, защищенным доспехом, целителям крайне редко приходилось встречаться в бою, учитывая, что в сражениях целители практически не участвовали. Это мне «повезло» два раза сразиться с лоперцами под Сербано. Может быть, картинка взрывающегося человека, которую я до сих пор не мог выбросить из памяти, стимулировала меня на поиск подобного решения.

Пообещав учителю заняться разработкой узора бумаги для отображения сообщений, я отправился на последнее занятие по самообороне. Последним оно должно было стать два с половиной месяца назад, если бы не моя глупость с внедрением узора боевых навыков наставника. Когда после того случая я пришел на занятие, неся свое тело, как хрупкую фарфоровую вазу, тысячу лет назад изготовленную в империи Сун, наставник сначала не понял, в чем дело, а потом, отсмеявшись, «обрадовал» известием, что теперь мне придется адаптировать еще и бой с оружием. Поэтому вместо того, чтобы через неделю объявить об окончании обучения, он продлевает его до конца весны.

В зале для занятий я увидел, что у наставника гость, который с интересом осмотрел меня с ног до головы и вынес вердикт:

— Как был жирным, так и остался. Я обещал тебе принять зачет? Обещал. Продержишься против меня три минуты в рукопашной и три минуты с оружием — свободен. Нет — сам за тебя возьмусь, и тогда не обижайся. Я не такой добренький, как твой наставник.

Хранитель ничего не забыл и «держал руку на пульсе». Выяснив у наставника, когда у меня последнее занятие, пришел выполнить обещание. В этом гибком и пластичном человеке лет сорока на вид невозможно было узнать прежнего старого хрыча, хотя свою язвительность он совершенно не утратил. На третьей минуте боя, когда, казалось, все — сейчас меня дожмет многократно более опытный противник, ко мне пришло то состояние, которое я уже испытал в лабиринте.

Время замедлилось, воздух стал густым, как кисель, и я увидел медленно приближающийся к моему солнечному сплетению кулак хранителя. В обычном состоянии я однозначно не успел бы его заблокировать. Теперь же я увел удар вправо, перехватил руку и вывернул кисть на себя. Мгновение — и восприятие вновь стало обычным.

Хранитель лежит на полу. Я — над ним, удерживаю кисть его руки, не давая двигаться. Слава богам, ничего не сломал… кажется.

— Ого! Молодец! Как тебе удалось? Ты не должен был успеть заблокировать этот удар.

Я рассказал про замедление времени. Оба мастера переглянулись и кивнули друг другу.

— Такое бывает у мастеров во время напряженного боя. Некоторые из них умеют произвольно вызывать это состояние, — сказал мне наставник по самообороне и рассмеялся: — А тебе, видно, очень не хотелось продолжать учебу с другим учителем.

Три минуты с оружием я продержался, но прежнее состояние ко мне так и не вернулось. Я пробовал и напрягаться, и расслабляться, и дышать, как учили на уроках по концентрации, — ничего не получилось. Я поставил зарубку в памяти — постараться понять, как это происходит, и отложил до лучших времен.

— Ну что ж, зачет принят!

Мы поклонились, пожали друг другу руки и разошлись по своим делам. Когда еще пересекутся наши пути-дороги?

Насколько хорошо обстояли дела с амулетами и самообороной, настолько же все замерло в одной точке в изучении целительской магии. Уйму времени я провел в самоуглублении и сосредоточении, но так и не продвинулся дальше четвертого яруса в видении деталей магического узора человека. Видеть узоры рефлексов, копировать, внедрять и адаптировать их я научился, но на этом мои достижения закончились.

На прошлой неделе я в отчаянии заявил целительнице, что, видимо, оказался неспособен принять новое знание. Она искренне рассмеялась и пояснила, что усвоение может занять десятилетия и здесь ни в коем случае нельзя торопиться. Стоит один раз преодолеть некий барьер в собственном сознании, прочувствовать нужное состояние, и дальше изучение пойдет стремительно. Но, как она уже говорила, процесс этот строго индивидуальный и, как правило, очень длительный.

Свента успела досрочно сдать сессию в схоле невидимок и была освобождена от занятий до осени. Тем не менее легкую разминку по утрам она со мной проводила неукоснительно, а в течение дня старалась побольше гулять. Сейчас я застал ее дома.

С легкой улыбкой на губах Свента сидела в кресле, и взгляд ее был обращен внутрь себя. Как будто она вела ласковый разговор с еще не родившимся ребенком. Я тихо подошел сзади, поцеловал ее в шейку и застегнул цепочку кулона. Она обратила на меня сияющий взгляд.

— Что это, Филик?

— Кулон. Для тебя.

Свента быстро подошла к зеркалу и внимательно осмотрела подарок.

— Как красиво! — радостно сказала она, потом подошла и нежно поцеловала. — Спасибо! Мне очень нравится.

— Это не все, селенушка моя. Кулон — целительский доспех. Я прошу тебя никогда не снимать его. Зарядку я тебе обеспечу.

Это привело Свенту просто в неописуемый восторг. Впрочем, не меньше бы ее обрадовал и клинок дламской стали. Уж очень она любила всяческое вооружение. А поскольку доспех относится к этой категории, то получился двойной подарок. Одновременно и украшение, и оружие.

Летняя сессия прошла привычно и буднично. Вся группа успешно прошла испытания и была в полном составе переведена на четвертый курс. Учитель Лабриано, которому я уже давно сообщил свое положительное решение об участии в походе, предупредил, что меня распределят на практику в Сербано, опять вместе с Кламирой. Поход намечен на середину лета, когда в Сербано постепенно соберутся основные участники, в том числе и учитель.

Сен снова был распределен в свой родной городок Саргоссо, и вместе с ним ехала Весана. Каким-то чудесным образом там опять потребовался стажер-алхимик. Сен даже смущенно признался, что дело у них движется к свадьбе, только намечается она после окончания академии. В общежитии полноценной семейной жизни не получится, а снимать жилье им не по карману.

Получив официальное направление, я глубоко вздохнул и морально приготовился к домашней буре, каковой, к сожалению, избежать не удалось. Свента раскричалась, что, воспользовавшись случаем, пока жена далеко, я непременно закручу роман с Кламирой. Мол, стоит только поманить пальцем, и эта девка тут же прыгнет ко мне в постель. Вон как смотрит, выходила бы замуж и смотрела так на своего мужа. Дескать, женушка это дело так не оставит, ибо знает мужиков — всем им одно надо. Котам мартовским. Поэтому она непременно поедет в Сербано, будет рожать там, и точка. Зато я буду под постоянным присмотром. С большим трудом удалось убедить ее не делать этого. Самым весомым аргументом было здоровье ребенка. Дорога туда и обратно в карете, не говоря уж про дилижанс, явно не пойдет на пользу. Это помогло, и Свента смирилась. Однако потребовала клятву, что с Кламирой я никаких отношений не имел и иметь не буду.

Сборы были недолгими. Я взял походный вариант безобъемной сумки, бросил туда пару смен белья и походный костюм. Свента настояла, чтобы я взял ее любимый кинжал. Выглядел тот непрезентабельно: без украшений, в потертых ножнах, он производил впечатление поседевшего в боях ветерана, накопившего шрамы, но не деньги. Однако клинок был прекрасно сбалансирован и изготовлен из отличной стали. Я наложил на него пару узоров укрепления режущей кромки и самозаточки. Этим и ограничился.

В Сербано нас под видом прислуги сопровождали две пятерки невидимок. Свента на прощание расцеловала меня и пообещала оторвать голову, если я вляпаюсь в какую-нибудь заварушку, а главное, дам себя убить. Она, дескать, и в чертогах богов меня найдет, чтобы выполнить свою угрозу. А уж если узнает, что у меня с Кламирой что-то было, то гулялку мою оторвет непременно.

Мы с Кламирой погрузились в карету, охрана — в фуру. Я еще раз пообещал жене делать по утрам разминку и не лезть в постель других девушек. После этого наш маленький караван выдвинулся в сторону Сербано на летнюю практику.

В пути ничего примечательного не произошло. На одном из постоялых дворов какой-то дворянчик попытался подбить клинышки к Кламире. Он был излишне настойчив и навязчив. Один из наших телохранителей, изображавший кучера, попросил того на пару слов, после чего ловелас быстро расплатился и отбыл, несмотря на надвигающийся вечер. В пути я продолжал тренироваться в концентрации и магическом зрении. Продумывал узор бумаги для отображения сообщений, а по утрам, как и обещал Свенте, разминался. В остальном путешествие прошло спокойно и скучно.

Знахарь Герболио встретил нас с Кламирой как родных. С ходу сообщил, что все мои подопечные чувствуют себя прекрасно. С ним и тетушкой Матридой, которая сейчас как раз дежурит в больнице, тоже все в порядке. Четвертый животворный корешок он посчитал все-таки нечестным оставить себе, сделал из него массу настоек, эликсиров и зелий, которые применяет для лечения малоимущих граждан, рассказывая всем, что это наше совместное пожертвование. Пусть мы не удивляемся, когда незнакомые люди будут нас благодарить.

Потом, не сдержав любопытства, ссылаясь на общий интерес всех граждан Сербано, поинтересовался, не вышла ли Вителлина за меня замуж. Дескать, все уверены, что до этого остался один шаг. Похоже, фантазия граждан города со временем не иссякла. Рассказав о женитьбе на Свенте, я заверил знахаря, что с Вителлиной мы хорошие друзья и не более, а моя жена — едва ли не лучшая ее подруга.

В этот приезд тетушка Матрида предоставила комнату не только мне, но и Кламире. В тот же вечер я побывал на рынке, закупил продукты и устроил небольшой банкет, на который с согласия хозяйки пригласили и Герболио. За ужином тот весело рассказал, как ему вплоть до нового года пришлось отбиваться от настоящего паломничества граждан (в основном гражданок) городка и окрестных поселений, убеждая, что у него нет чудодейственного эликсира и лоперцы просто случайно наткнулись на наш отряд.

Судя по всему, в эти месяцы ему было совсем не до смеха. Его пытались подкупить, соблазнить и даже припугнуть, что с боевым знахарем совершенно не прошло. Сейчас, слава богам, все вошло в привычную колею. На прощание, попросив проводить его до калитки, Герболио, хитро поблескивая глазами, поинтересовался, не выучился ли я достаточно для исцеления еще пары-тройки инвалидов. Услышав отрицательный ответ, он, казалось, ничуть не огорчился и выразил надежду, что в следующий приезд на практику у меня наверняка все получится. Тот еще хитрован. Решил, что я теперь из штанов выпрыгивать стану, чтобы помочь его инвалидам. А вот и… стану.

Со следующего дня началась обычная жизнь студентов-практикантов. Помощь знахарю на приеме пациентов, ассистирование, дежурство в больнице. Правда, надо отдать должное жителям, обращались они в большинстве случаев с совершенными пустяками, которые знахарь вылечивал за день-два. Только одного пациента с открытым переломом пришлось продержать в гипсе целых две недели, иначе никто бы не поверил, что кости могут так быстро срастаться без чудесного эликсира.

В конце первой декады второго месяца лета в Сербано приехал учитель Лабриано. Он мне поведал, что в походе примут участие пять пятерок королевских гвардейцев, две пятерки невидимок (наших телохранителей) и пять пятерок местных егерей. Выдвинуться планировалось через три дня, и учитель просил меня к этому подготовиться. Официально приезжий лекарь собирался в поход за травами в сопровождении практиканта и небольшой охраны из егерей. Остальные должны были присоединиться в половине дня пути от Сербано.