ГЛАВА 17

Дождь усилился, рисуя на полотне наступившего вечера темную, серо-коричневую акварель ранней осени. Стремительные мазки умелой кисти. Смешение красок в тусклой хмари дождливого вечера.

Хмарь…

Магические часы на главной башне пробили семь раз. Вздрогнув, я отвернулась от тоскливого пейзажа в раме окна, чтобы оказаться лицом к чуть менее безрадостной картине тесной каморки, куда еле втиснули комод да две узкие кровати. На одной из них лицом к стене лежала обиженная на меня Эона.

Тихонько, на цыпочках, я подкралась к постели и заглянула девушке через плечо. Уснула, бедняга…

Такой большой замок, а нас опять поселили вместе! Якобы как брата и сестру, – по мне, так просто не нашлось более удаленной комнаты от покоев баронессы. Все эти Дибоновы «западное крыло на реставрации», «Ее сиятельство проявила беспокойство о чести младой девы» – лишь жалкие отговорки.

«Грех привередничать!» Да какие капризы? Мне не нужны шикарные апартаменты: лишь бы умыться, поесть да выспаться по-человечески.

Да еще бы истерики на сон грядущий не устраивали…

Сдернутое со второй кровати покрывало укрыло подругу до подбородка. Она что-то невнятно пробурчала и зарылась глубже под плед. Стараясь не дышать, я потихоньку вышла в коридор, показавшийся после натопленной комнаты зловещим, холодным, точно склеп, и плотно прикрыла за собой даже не скрипнувшую дверь.

Мрачноватая Малая обеденная зала встретила меня, вдоволь поплутавшую в замковых коридорах, приглушенными мужскими голосами, аппетитными запахами и мелодичным бренчанием посуды. Стены комнаты, завешанные почти до вульгарности картинами в тяжелых золоченых рамах, накрыла вуаль полумрака. Неяркий свет магических светляков, трепыхавшихся вместо свечей в четырех канделябрах на высоких бронзовых подставках, располагал к непринужденной беседе. Убрав лишние стулья и приборы, длинный овальный стол на двенадцать персон сервирован на восемь человек, шестеро из которых уже заняли свои места.

На противоположных концах укрытого нежно-кремовой скатертью стола расположились барон и баронесса. Хозяйка поместья, наряженная в платье из желтой тафты, рубины и рыжий парик, млела от обаятельной Верьяновой улыбки: отмытый от дорожной грязи, прифрантившийся охотник за головами неплохо устроился у правой ручки Ее сиятельства.

Вот шельмец! Мало того что заполучил комнату в разы больше и лучше нашего с Эоной чулана, так еще успел проинспектировать гардероб барона (не без помощи его дорогой женушки, надо полагать).

Довольный жизнью, Верьян успевал поддерживать непринужденную беседу не только с баронессой, но и с сидящим напротив безнадежно простывшим старичком. Тот практически ничего не ел, отдавая должное лишь дымящейся чаше с глинтвейном. Дедушка был в весьма размытом возрасте «столько не живут». Редкие волосы поседели до цвета белого серебра, казалось, они светятся сами по себе. Просторное бордовое одеяние лишь подчеркивало мумифицированную худобу старца и желтизну его кожи. Учитывая, что возраст магов, на который они выглядят, можно смело умножать на два, а то и три, точную цифру озвучить я побоялась бы.

Чтобы опознать в перманентно чихающем старике прибывшего с бароном мага большого ума не требовалось: после каждого чиха в огромный носовой платок лежащие рядом с тарелкой приборы норовили воспарить к потолку, но приставленный как раз на этот случай лакей ловил их и возвращал на место. До следующего громового чиха.

По правую и левую руки же Его сиятельства сидели два посторонних мужика лет тридцати – тридцати пяти. Справа – привлекательный широкоплечий, чуть рыхловатый блондин со щегольской бородкой клинышком. Подобных типов любят за грубоватую, но очаровательно-непосредственную наглость впечатлительные юные барышни и заскучавшие от семейной идиллии дамы, как говорится, в соку. В нем всего было слишком. Он слишком много говорил, слишком громко смеялся, слишком бурно жестикулировал, слишком ярко одевался. Второй гость не так бросался в глаза: русоволосый, гладковыбритый, средней комплекции, скромная одежда, минимум украшений. Тем не менее при внешнем несходстве что-то неуловимо общее проскальзывало в облике обоих мужчин и намекало на близкое родство.

Поодаль, у стены, стояли столик и высокий детский стульчик, где, подвязанное кружевным слюнявчиком, восседало полуторагодовалое сокровище рода Лешеро. Рядом, с удобствами расположив свое массивное тело на небольшом диванчике, дремала над вязаньем нянька. Умильная глазастая мордашка наследника Ромуальда была перемазана в каше вплоть до рыжих, как у мамы, волос. Нянька изредка приоткрывала глаза и одобрительно смотрела на маленького разбойника – авось хотя бы часть разбрасываемой вокруг каши попадет внутрь.

За столом жужжали ни к чему не обязывающие светские разговоры. Вокруг почти бесшумно сновали два лакея в зеленых с начищенными до блеска медными пуговицами ливреях. С хрустом чистого снега под легкими заячьими лапами разворачивались накрахмаленные салфетки. Путаясь в ногах у обслуги, таскалась туда-сюда, клянча угощение, отъевшаяся до шарообразного состояния черная кошка с огромным ядовито-розовым бантом, завязанным ориентировочно где-то на шее.

– Таррег, что за паренек в дверях мнется? – кивая на меня, пророкотал блондин. – Элверов, что ли, отпрыск в оруженосцы прибыл? Так вроде он помладше будет…

Разумеется, в мою сторону тотчас посмотрели все без исключения находившиеся в комнате, а не только барон, к которому был обращен вопрос.

Хозяин дома вопросительно посмотрел на супругу.

– О, вот наконец и ваш воспитанник, Веарьян, – баском проворковала та, нежно улыбаясь почему-то наемнику, а вовсе не собственному мужу. – Мы уже и не думали дождаться этого молодого человека.

«Без церемоний, просто по имени? Куда смотрит барон?» В тарелку, я полагаю.

Верьян вернул баронессе улыбку.

– Господа, прошу прощения за моего ученика, – обратился он к сидящим за столом. Затем повернулся ко мне: – Рель, хватит уже маячить в дверях, иди сюда.

Я и поплелась, раздумывая о том, что идея поужинать в комнате наедине с беспрестанно ноющей Эоной кажется мне все более привлекательной.

– Я заблудился, извините, – промямлила я, под пристальными взглядами проскальзывая на свой стул, любезно отодвинутый одним из лакеев.

Госпожа Ольхеза подала знак слугам, и они с расторопностью, поведавшей о тяжелой хозяйской ручке лучше всяких слов, убрали лишний прибор и унесли массивный стул с изогнутой резной спинкой.

Передо мной возник дымящийся, засыпанный порошей свежей кинзы суп. И в отличие от меня, он уж точно чувствовал себя в своей тарелке.

В моей плохо соображающей из-за недостатка нормального сна и питания голове тут же возникла мысль ознаменовать свое появление за столом изящнейшим комплиментом хозяйке замка.

Забегая вперед, скажу, что у Верьяна это выходит намного лучше…

– Какой у вас чудесный цвет волос, госпожа Ольхеза, – надумала тонко польстить я, берясь за ложку. – Рыжий. Такая редкость в наше время!

Раздался бьющий по зубным нервам грохот пополам со скрежетом – уносивший грязную посуду лакей разжал вдруг ослабевшие руки. Следом перепуганно ахнула нянька, а задремавший было над чашей с остывшим вином маг вздрогнул и вскинул голову, с удивлением оглядываясь. Больше никто не осмелился обернуться на шум – все взгляды устремились к хозяевам дома. Белеть госпоже Яандер было некуда, поэтому она побагровела – не равномерно, а живописными пятнами. Барон Лешеро вжал голову в плечи и цветом сравнялся с нежно-зеленой обивкой стульев. Даже маленький Ромуальд прекратил снайперски обстреливать кашей хвостатую любимицу Ее сиятельства – каша сорвалась с занесенной ложки и со смачным шлепком приземлилась на накрахмаленный передник няньки.

– Рыжий?!!! – После минутного замешательства баронесса с визгом подскочила и грозно нависла над столом. – Я не рыжая! Я – золотистая-а! Все слышали?

– И не раз! – со смешком подтвердил светловолосый здоровяк.

– Сэр Эвэгор, вы забываетесь!!!

Тот поднял пустые руки, сдаваясь на милость победительницы.

– Я золотистая! – угрожающе нависла над столом хозяйка замка. – Это всем здесь понятно? Надеюсь, больше повторять не надо?

Под ее тяжелым, недобрым взглядом, по-моему, закивали все присутствующие, включая кошку. А маг подтверждающе чихнул.

Промокнув густые усы льняной салфеткой, барон Лешеро благородно принял всю тяжесть гнева супруги на себя, обратившись к виновнику дебоша.

– А где же ваша отважная сестра, о которой мы уже столько слышали, милый юноша? – участливо поинтересовался хозяин замка, а я вспомнила, что хотела получше рассмотреть человека, способного уживаться с такой симпатично и компактно упакованной манией величия особой, как баронесса.

Тридцатилетний мужчина довольно приятной наружности. Хотя красивым его не назовешь: неправильные, крупноватые черты лица, кожа в мелкую оспинку, большой мясистый нос и безобразный, рваный шрам на левой щеке. Однако добрые карие глаза, смешно торчащий вверх чубчик коротко стриженных каштановых волос, оттопыренные уши и мягкий подбородок с ямочкой открыто заявляли, что их обладателю присущи отвращение к некрасивым скандалам (к коим питала слабость его супруга), незлобивое чувство юмора и некоторая рассеянная мечтательность.

Госпожа Ольхеза плюхнулась обратно на стул, крайне недовольно поглядывая на мужа, однако тот успел сделать вид, что не заметил ее раздраженного взгляда.

– Простите, Ваше сиятельство, но сестре нездоровится.

Предотвращая дальнейшее развитие этой темы, госпожа Яандер подарила благоверному настолько зловещую улыбку, что барон еле выдавил приличествующие случаю слова дежурного сочувствия.

«Соображаешь» – читалось в мимолетном одобрительном взгляде Верьяна.

Знал бы он, чего мне стоило успокоить истерику Эоны после сообщения о том, что она будет ужинать одна! Сколько пришлось выслушать пламенных, обличительных тирад об угнетенном положении женщин в несправедливом обществе современной Империи! Я уже молчу о несчетных сравнениях всяких бесталанных Избранных с таким недостижимым идеалом, как Кирина.

«В чью пользу?» А ты догадайся.

Это вам не наряды с баронского плеча примерять…

– А что с сестрицей вашей приключилось? Может, попользовать надобно болезную? – неожиданно прогундосил сквозь платок сидящий напротив маг.

Мягкое дуновение чужой Силы ожгло кожу – старец, проведя безымянным пальцем по ободку чаши, вскипятил вино. Мне с трудом удалось сохранить прежнее смущенно-наивное выражение лица, когда мысли взвихрило Знание. Холодное. Отстраненное. Не мое.

Не Целитель. Стихийник.

Зацепившись за эти два определения, я постаралась размотать всю цепочку рассуждений.

Без сомнения, последователь одной из Школ Малого Шестигранника. Для тривиумов Усиления (как Прямого, так и Обратного) поток Силы недостаточно скоординирован при довольно высоком ранге. Предсказывающих и Очарования отбрасываем, как маловероятные и не подкрепленные внешними признаками. Пожалуй, Магических Существ тоже – Астахарус Демиус как весомый аргумент. Что остается? Иллюзий, Стихийных, Изменяющих. Принимая во внимание плечи взаимодействия Сил, результат нетрудно вычислить. Мастер Стихийных. Ранг – не ниже второго или, что вероятнее, первого.

«Ух ты какая умная!» Самой страшно, ага. Правда, несмотря на такой «блестящий» ум, с ответом на любезное предложение мага у меня возникли большие затруднения.

– Боюсь, ваши услуги нам не по доходам, Мастер Линмер, – подмигивая старичку, выручил недогадливую Верьян.

Приверженец Школы Стихийных охотно перенес внимание и хитроватый взгляд слезящихся глаз с невразумительно мычащего мальчишки на его языкастого наставника.

– Мне все уши прожужжали про некую хорошенькую девицу, пожаловавшую в замок. Ради знакомства с ней я отдыхом пренебрег. А это, знаете ли, дорогого стоит!

Наверняка в молодости достопочтенный Мастер покуролесил от души и сейчас пытался вспомнить былые дни – как говорится, тряхнуть стариной.

– Намекаете, что мы уже вам должны и сумма за осмотр не сильно повлияет на конечный счет?

– Именно, молодой человек, именно! Однако проникшись сочувствием к юной особе, я ведь могу растрогаться и…

Не успев договорить, маг оглушительно чихнул.

– …грязно воспользоваться ее невменяемым состоянием, – закончил за него фразу Эвэгор и расхохотался под неодобрительным взглядом родственника.

– Сэр Эвэгор! Что вы себе позволяете?! – вновь возвысила голос Ольхеза. Ее недовольство супругом, поднявшим такую неудачную тему, где хорошенькой называют постороннюю женщину, а не его законную жену, достигло пика. – Дорогой, тебе не кажется, Мастер Линмер не должен страдать из-за невоздержанности на язык некоторых из наших гостей?

– Мастер Линмер и не страдает, – заверил хозяйку замка наслаждающийся происходящим маг. – Он давно не получал таких комплиментов своим… кхм… мужским способностям.

– Господа, господа! Давайте оставим этот неподобающий разговор, затрагивающий честь юной особы, – с опаской глядя на багровеющую супругу, вмешался барон и поторопился сменить опасную тему, обратившись к рыцарю, сидящему от него по левую руку. – Вегений, так что ты там говорил о новых податях в будущем году?

Дальнейшая застольная беседа, разделившая гостей по интересам на два лагеря, протекала под деликатное постукивание приборов и при частой смене блюд. То и дело чихающий маг молча потягивал глинтвейн на нейтральной полосе, не проявляя больше интереса ни к одной из затрагиваемых тем.

Громче всех вещала хозяйка банкета, мы с Верьяном только поддакивали, изредка вставляя что-то вроде: «Как чудесно!», «Быть не может!» или «Удивительно!», ибо речь шла о феноменальном ребенке. А точнее, о Ромуальде рю Яандер, будущем бароне Лешеро и гордости как родителей, так и всей Империи Тилан.

В противоположной от нас стороне обсуждались совершенно другие вопросы, для меня намного более интересные да и, что скрывать, куда более предпочтительные, чем скользкая тема материнства. Предоставив Верьяну единолично очаровывать баронессу, я вслушивалась в разговор на другом конце стола и время от времени искоса поглядывала то на беседующих, то на мага, маскируя интерес отменным аппетитом. Особенно прикидываться не пришлось – замковый повар расстарался и приготовил к ужину такие шедевры кулинарии, как-то: гусь в яблоках, запеченный картофель со специями, фаршированный орешками судак, а на десерт – сладкий ягодный пирог.

Мужчины на самом деле оказались братьями: Эвэгор и Вегений рю Гаш – владельцы крошечного поместья, граничащего с землями Лешеро. Насколько становилось понятным из происходящей здесь беседы, эти два прохвоста… хм… простите, благородных рыцаря подбивали барона на небольшую военную кампанию против общего соседа, чьи угодья не давали братьям рю Гаш насладиться крепким здоровым сном вот уже весьма длительное время. Его сиятельство задумчиво теребил ус – хозяину замка явно не пришлась по душе эта авантюра, но, опасаясь, что чересчур общительные Эвэгор и Вегений успели нанести визит к возможному противнику с аналогичным предложением, барон не говорил ни «да», ни «нет». Он тянул с ответом, отделываясь обтекаемыми, ни к чему не обязывающими фразами, то и дело уводя неприятную беседу далеко в сторону. Вследствие чего нить разговора причудливо изгибалась, путалась, иногда затягиваясь в узелки неловких пауз.

Лакеи унесли последнюю смену блюд. Нянька, на руках которой почти засыпал малыш Ромуальд, груженой баржей последовала за ними.

Барон едва дождался окончания ужина. Остановив взглядом Верьяна, хозяин поместья сам подошел к супруге и галантно помог ей выйти из-за стола.

– Дорогая, ты не усладишь наш слух своим прелестным пением? Это стало бы чудесным завершением сегодняшнего вечера.

Предложение барона вызвало у некоторых гостей немного странную, на мой взгляд, реакцию.

– Пожалуй, я вас покину, господа. Развлекайтесь без меня, молодые люди. Старость, знаете ли… – прытко подскочил дотоле безмятежно дремавший Мастер Линмер. – Даже девиц осматривать не доверяют.

Встающие с мест братья Гаш обменялись понимающими взорами, полными безысходного страдания. Старичок довольно захихикал, подарил присутствующим ехидную улыбочку и чуть вихляющим курсом двинулся на выход. Уже у самой двери маг обернулся:

– Ах да, рад был свести знакомство с вами, Веарьян Илиш. Если верно то, что я слышал, ваши цены поболее моих будут. Доброй ночи.

Сказал и, то пьяно похихикивая, то шумно сморкаясь, покинул залу.

– Дорогая, мы ждем, – напомнил барон, вновь приложившись к ручке супруги.

Госпожа Ольхеза первый раз за вечер с благосклонностью посмотрела на мужа.

– Я даже не знаю… – для приличия посмущалась баронесса. – Желают ли благородные господа услышать…

– Не желают! – воскликнул Верьян.

Лица присутствующих оторопело вытянулись. Выщипанные брови баронессы, предвещая тайфун, цунами и другие бедствия враз, сошлись на тонкой переносице.

– Они жаждут!!! – Наемник вслед за бароном припал к сиятельной ручке. – О прекраснейшая госпожа Ольхеза, все находящиеся здесь мечтают о счастье услышать ваш божественный голос!

Шутник хмаров, у меня чуть сердце не остановилось!

– Ваше сиятельство, просим! – Я горячо поддержала напарника.

– Дорогая! – взмолился барон, косясь на не теряющих надежды возобновить переговоры о недружественном визите соседей. – Мы все тебя просим!

Братьям рю Гаш ничего не оставалось, как присоединиться к увещеваниям. Женщина расцвела, наморщенный лобик разгладился, и она милостиво разрешила себя уговорить всего за каких-то десять минут.

Вслед за слугами, несущими канделябры со светляками, все перешли в гостиную. Комната была небольшая, но, в отличие от малой залы, обставлялась человеком со вкусом и чувством меры. Темное, лакированное дерево стен превосходно сочеталось с тяжеловесной мебелью, а цвет ковра был темнее, чем малахитовый бархат портьер, ровно на столько тонов, на сколько требовалось.

Пока я восхищенно любовалась интерьером, двое плечистых лакеев притащили музыкальный инструмент – что-то вроде арфы (я не очень-то в этом разбираюсь). Баронесса присела рядышком на низенький бархатный пуфик и ласково тронула струны. Те отозвались мелодичным треньканьем. Пару раз кашлянула, прочищая горло, и прочувствованно, басом затянула песню. От ее оригинального содержания и колоритного исполнения поплохело всем без исключения:

Сам не схотел меня брать! [Песня, чьи вариации известны в Империи Тилан практически повсеместно, в Риане носит название «Засиделась в девках». Традиционно поется подружками невесты в девичий вечер накануне свадьбы. Однако песня пользуется успехом и на сельских посиделках – обычно исполняется молодым человеком, потехи ради переодетым в женское платье.]

Охотно верю. На месте того невезучего дракона я тоже отказалась бы баронессу кушать – острое пищевое отравление гарантировано.

Вот это репертуар: гости только челюсти подбирают! Хотя поет госпожа рю Яандер замечательно – громко, проникновенно, жалостливо – вон аж собаки во дворе завыли.

– Ольхезочка у нас увлекается собиранием народного песенного творчества, – с признательностью улыбнувшись жене, гордо пояснил барон в ошеломленной тишине. – Она не только коллекционирует старинные песни Рианы, но и сама сочиняет стилизации. К примеру сказать, совсем недавно переделала одну такую шутливую песенку. Весьма удачно, на мой пристрастный взгляд, получилось. Н-да…

Его сиятельство умолк, обдумывая, что бы еще такого сказать лестного в адрес раскрасневшейся супруги. Не измыслив ничего путного, он взглядом попросил помощи у охотника за головами. Несколько оторопевший Верьян тотчас отмер и разразился бурными аплодисментами, выказывая горячее желание всенепременно услышать переиначенный баронессой шедевр народного творчества. Эвэгор и Вегений посмотрели на наемника как на опасного умалишенного. В ужасе от перспективы скорого продолжения домашнего концерта соседи, к безграничному облегчению барона Лешеро, поспешили откланяться.