Глава 5
Договор и встреча

Хатар Ташив хмурился и смотрел прямо перед собой, обдумывая недавнее донесение. Ему доложили, что к столице движутся эффы – те самые, которых вывели для войны с тарийцами и которые впоследствии перестали слушаться голоса императора, так как им приказал другой. По пути эффы не тронули ни одного человека: ни дорженца, ни арайца. Они были исхудавшими, но бежали быстро и целенаправленно. Бежали по главному тракту прямо к Чатану, и если они не сбавят темп, то будут здесь уже через три дня. Остановить их никто не пытался – все знали, что это бессмысленно. У Куголя была надежда, что эти эффы теперь не способны убить человека, как не способен был его Угал. Ведь это Вирд-А-Нэйс приказал им.

Куголь Аб поведал Мудрецу Ташиву о встрече с бывшим рабом Рохо, а ныне тем, кто подобен Каэ-Масу. В то, что раб может превратиться в великого человека, Указующий не верил, и в то, что эффы теперь безопасны – тоже, но он поверил в пробуждение Древнего. И это беспокоило его. Как ни хорошо скрывал Хатар Ташив свои чувства, а его тревога все же стала заметна Куголю Абу. Аре грозила опасность не меньшая, чем Тарии. Если тысяча арайцев, пусть рабов, но все же… была похищена и отдана для насыщения Атаятану-Сионото-Лосу, то теперь никто не может спать спокойно в своей постели… Следовало готовиться к великой битве, и он, Куголь Аб, собственными глазами видел, с КЕМ придется им сражаться.

Император Хокой-То, узнав обо всем, лишь разъярился и огорчился, что не уничтожил тарийских колдунов в Межигорье. Он считал, что именно они – основная причина всех бед, и избавившись от них, Арайская Кобра обретет покой. Он рвался вновь выступить войною на Город Семи Огней, пока тот еще не пришел в себя, и Указующий всякий раз с огромным трудом отговаривал его.

Мудрец Ташив был рад, что Тария повернула свои войска, и война окончилась. Но Хокой-То обладал характером, подобным штормящему морю, что не знает покоя и мира.

– Ты сказал, Куголь Аб, что твой эфф погиб в схватке с предателем Маизаном? – спросил Указующий, и Аб склонил голову, подтверждая эти слова. – Как по-твоему, зачем эти эффы идут в Чатан?

– Я не знаю, о Указующий! Вирд-А-Нэйс сказал, что повелел им не убивать. Угал слушался его слов до конца, зверь не тронул ни одного человека, но возненавидел предателя и бросился на Идая Маизана, хотя тот был нечеловечески силен, как подтвердил и присутствовавший там палач-истязатель. Эти эффы тоже не убивают никого.

– Пока не убивают. Но сколько времени потребуется четырем тысячам эффов, чтобы опустошить Чатан?

– Войска императора окружили его дворец и готовы положить жизни, но остановить зверей, – отвечал Аб.

Мудрец Ташив встал, расправив одежды, и отошел к окну, глядя на раскинувшийся внизу город.

– Столько лет я прожил, – тихо сказал он, – а не думал никогда, что наступят такие времена: древнее зло грозит уничтожить всякий Свет, и виною тому – предатель, который был мне братом-Мудрецом.

Указующий замолчал, а Куголь Аб не смел нарушать размышлений старшего из Перстов Света. Да пошлет Создатель его господину такие мудрость и твердость, что неведомы доныне никому, чтобы противостоять пробужденному злу, спасти и сохранить Арайскую Кобру.

В покои Мудреца вошел Секретарь Аладижо, кланяясь при каждом шаге. Глаза его бегали, выглядел он взволнованным и испуганным.

– Правый Указующий! У меня срочное сообщение для тебя! Выслушай!

– Эффы уже в Чатане? – спросил Ташив, не оборачиваясь от окна.

– Нет! О Мудрец Ташив! Верховный из Тарии хочет видеть императора и Перстов Света.

Хатар Ташив теперь обернулся, взглянул на Аладижо.

– Из дворца императора только что прибыл гонец с сообщением. Тарийский посол объявил о прибытии самого́ Верховного сегодня, в час заката. Он желает говорить со светлейшим Хокой-То и Хранителями Кобры. Император приказывает тебе прибыть незамедлительно, и если сочтешь нужным, то и взять с собою остальных Мудрецов. Принимать Верховного он отказался!

– Отказался?! – Хатар Ташив побагровел, а Куголь Аб размышлял, тот ли это Верховный, что предал огонь жизни вместе с Идаем Маизаном.

– Если Хокой-То не захочет говорить с Правителем Тарии, то война возобновится! Собери всех Мудрецов, Аладижо, и объяви, что мы немедля отправляемся во дворец императора! Куголь Аб, ты идешь со мной!

Куголь забеспокоился. Если сюда движется Верховный, который связан с Атаятаном, то это опасно и для императора и для Мудрецов. Кто знает: может, это сам Атаятан-Сионото-Лос призвал своих псов – эффов, и они следуют за его голосом, подчиняются приказам связанных с ним? Тогда Аре грозит беда… Но что может сделать жалкий Служитель против мощи подобных существ? В руках Идая Маизана он был словно беспомощный щенок, попавший в зубы льву: его пытали, пытали и тело и душу, и едва не сломили. Если бы не тот, кто был когда-то рабом Рохо…

– Император! Светлейший Хокой-То! Я вновь обращаюсь к тебе! Прошу тебя, будь благоразумен! Послушайся голоса мудрости! – Хатар Ташив в окружении девяти Перстов Света стоял перед императором.

Куголь Аб, что стал тенью Указующего, был здесь же, позади Ташива, взирая на происходящее с ужасом: он размышлял о том, что бурный поток, направленный неведомо кем, разрастается, разливается и готов уже поглотить всю Ару. Последние времена настали, раз уж сам Правый Указующий теряет терпение, а император, властитель Ары – не желает слушать Мудреца.

– Я уже сказал тебе, Ташив, достаточно! – закричал император, и Куголь Аб содрогнулся. – Я послушал тебя и отступил, оставил Доржену с ее жирными землями, я не стал дальше воевать с Тарией. О чем сожалею. Но пресмыкаться перед тарийским колдуном, что зовет себя Верховным, не стану! Мне не о чем говорить с ним! Я потомок великих царей-завоевателей, мой отец – император (да будет прославлено его имя в веках), не потерпевший ни одного поражения! Я – побеждающий под знаменем Кобры! Я не стану слушать слов моего врага! Я смету его армии с лица земли! Разрушу и предам огню его Город! Я убью всякого, кто именует себя в Тарии Одаренным! Ведь это они, как ты же мне и открыл, пробудили Атаятана-Сионото-Лоса!

– Да, Хокой-То, – печально ответил Ташив: он спорил с императором уже больше часа, и в его голосе слышались усталость и обреченность. Неужели и он потерял надежду? – Имеющие огонь Создателя пробудили Атаятана-Сионото-Лоса, предав тем самым этот огонь… Но не все таковы. Мой служитель Куголь Аб видел самого́ Купающегося в крови, видел его смаргов, видел мощь тех, кто связал себя с ним. Как ни горьки для меня эти слова, но без тарийских Долгожителей, тех из них, кто остался чист, нам не победить…

– Ты глупец! – вновь закричал император. – Это они жаждут нашего поражения! Это они пробудили его! И все они в этом замешаны! Все до единого! Они – предавшие жизнь! И никогда я не заключу союза с колдунами! Пусть потухнет их пламя, и пробужденный ими пусть поглотит их! А ты, Указующий, отправляйся в свою Обитель, уйди с моих глаз, пока гнев мой не утихнет! Иначе я сделаю с тобой то же, что сделал с Кай-Лахом!

– Ты в силе сделать со мною все что угодно! – гордо поднял голову Хатар Ташив. Кай-Лаха император четвертовал, несмотря на совет Мудреца отдать его эффу. – В силе – но не в праве! Никогда еще рука императора не поднималась на Хранителей Кобры, за исключением предателей! Только безумец способен на такое! Проклятие ляжет на отважившегося убить Мудреца!

– Еще одно слово, Ташив, – разъяренным тигром зарычал император, – и я вычеркну твое имя из списков живых! Ты будешь предан самой жестокой смерти – за то, что посмел перечить мне!

Куголь похолодел: никогда раньше император не угрожал так Мудрецам Чатана, даже в записях Мудрых древности не было упоминаний о подобном. Он знал, что Хатар Ташив молчать не станет и угроз не боится, он также знал, что император Хокой-То свою угрозу выполнит…

– Простите, что прерываю ваш спор! – послышался вдруг громкий молодой голос в звенящей тишине откуда-то с правого дальнего конца тронного зала.

Зал был освещен тысячами свечей, горящих в огромной золоченой люстре под потолком и в светильниках на стенах, но все равно, после захода солнца тени сгущались в дальних углах, за колоннами, позади трона императора, и в той части помещения, откуда раздался голос.

Хокой-То расширившимися глазами смотрел в ту сторону, смотрели и Мудрецы, и он – Куголь Аб. Вдруг яркий свет вспыхнул там, загорелся, и большой шар, подобные которому Аб видел уже в тарийской тюрьме и в пещере Атаятана, поплыл вверх, освещая четверых.

В высоком юноше, что стоял впереди, с темными волосами, в длинном тарийском одеянии, которое называли они камом, с синей повязкой на лбу, Куголь сразу узнал Вирда-А-Нэйса. За его спиной были трое, двоих из которых Аб тоже видел мельком в своей темнице, когда они появились там, но имен их не знал.

– Кто вы такие! И как смеете врываться сюда?! Кто впустил вас?! – вскричал император, изображая гнев, но в его голосе слышался страх.

– Я – Верховный Тарии! – сказал Вирд-А-Нэйс, и Куголь от удивления раскрыл рот. «Он стал Верховным?! Победил предавшегося Древнему?! Он Каэ-Мас – не иначе!» – А мои спутники – Советник Эниль, Советник Кодонак и Советник Стойс. Я пришел к тебе, Хокой-То, но вижу – ты не рад видеть меня?!

Говоря это, Вирд двигался по направлению к трону, а император хватал ртом воздух, не в силах произнести ни слова.

– Я пришел не с пустыми руками, у меня есть дары для тебя.

– Ты желаешь подкупить меня, несчастный?! – смог вымолвить, наконец, Хокой-То.

– Нет! Дары останутся у тебя, независимо от того, откажешь ты мне в просьбе или удовлетворишь ее.

– Ты ныне Верховный Тарии? – вмешался Мудрец Ташив, что тоже был изумлен, но лишь немного побледневшее лицо выдало это. – Как твое имя? Каков твой огонь Создателя?

– Я Вирд-А-Нэйс Фаэль! – отвечал юноша.

– Ты бывший раб! – воскликнул Указующий, припоминая рассказ Куголя.

– Я – Верховный, и я – Мастер Путей! – спокойно, не дрогнув ни одним мускулом лица, ответил Вирд.

– Что означает это?

– Разнообразие Даров и возможность использовать любой Путь Силы. Мой первый подарок тебе, Хокой-То, – вновь обратился Верховный к императору, – тарийский свет!

В его руке родился новый светящийся шар и взмыл под потолок, затем еще три. Когда пять сияющих шаров зависли над залом, в помещении стало светлее чем днем. Император и Мудрецы были поражены. Куголь Аб испытал благоговейный трепет. Тарийский свет завораживал! Какой араец, от раба до императора, станет взирать равнодушно на солнце в руке человека – светило, которое, разгоняя тьму, служит простому смертному?! А человек, способный создавать подобный свет, заслуживал если не преклонения перед ним и безоговорочного выполнения всех его повелений, то хотя бы того, чтобы его выслушали.

– Второй мой подарок – это эффы. Четыре тысячи эффов без ошейников, что повиновались некогда тебе, я остановил однажды на холмах Доржены, но ныне я возвращаю их тебе. Они будут послушны твоему слову, но убивать людей не станут, даже если ты наденешь им ошейники.

– Для чего тогда они?.. – злобно прошипел император.

– Они защитят тебя от связанных с Древним. Их, а также его смаргов, эти эффы будут убивать без пощады, сражаясь до конца, не щадя своих жизней.

– Почему я должен верить тебе? Возможно, твои эффы растерзают меня в клочья, едва я приближусь к ним?

– Если бы я хотел убить тебя, Хокой-То, – усмехнулся Вирд-А-Нэйс и взглянул на императора. («Такой взгляд никогда не мог бы принадлежать бывшему рабу», – думал Куголь Аб), – разве я не сделал бы этого прямо сейчас?

– Ты бы не посмел! – выкрикнул император.

– Путь Мастера Огней позволяет создавать не только свет, но и пожирающее пламя, – тихо и спокойно ответил Верховный. – Путь Мастера Оружия позволил бы мне отрубить тебе голову за считаные мгновения – и никакая охрана не помешала бы. Путь Разрушителя дал бы мне возможность сровнять с землею весь твой дворец. Я переместился сюда, используя Путь Мастера Перемещений, и я ушел бы отсюда непойманным и незамеченным. Но у меня нет намерения лишать тебя жизни, и вместо этого я предлагаю третий подарок императору Ары – мир! Мир между Тарией и Арой. Я не стану нападать на твою страну, я не стану свергать твою власть, пока бодрствует Атаятан-Сионото-Лос и опасность угрожает всему Астамисасу.

В тронном зале воцарилось молчание. Император побагровел, голова его была опущена, челюсти крепко сжаты, короткая борода взъерошилась, он впился пальцами в подлокотники трона. Хатар Ташив стоял с прямой спиной и высоко поднятым подбородком: Указующий всецело владел собою, как обычно. Остальные Мудрецы не были столь хладнокровны, лица многих из них бледны и испуганы. «Чего ожидать от Верховного Тарии, обладающего такой властью?» – размышляли они.

Куголь Аб же чувствовал облегчение от того, что Верховным оказался Вирд-А-Нэйс, а не тот, кто продал огонь своей жизни Атаятану.

– Чего же ты хочешь взамен? – спросил Правый Указующий, заметив, что молчание затянулось и император не желает держать ответ.

– Ты Глава Мудрецов? Хатар Ташив? – спросил Вирд-А-Нэйс.

– Да, это я.

– То, что я хочу получить взамен, мне не сможет дать светлейший император. Но это есть у Перстов Света. Я преподнес дары ему, и вам у меня тоже есть что предложить. – И Вирд вновь обратился к Хокой-То:

– Достойный император, ты позволишь мне обратиться с просьбой к Мудрецам Чатана?

После длинной паузы император сказал сквозь зубы, будто выплюнул:

– Позволяю! – Властитель Ары смотрел на Верховного исподлобья, изо всех сил сдерживая свой гнев и желание схватить незваного гостя и тут же казнить его, но Хокой-То понимал, что слова Вирда о его возможностях – не пустая угроза.

Верховный, выслушав ответ императора с царственным достоинством, обернулся к Хатару Ташиву и остальным Перстам:

– Вы обладаете сокровищем, которое сегодня может послужить не только мне, но и вам самим. У вас есть древние записи, книги и манускрипты. Те, кто предал огонь жизни, а таковые были, увы, и среди нас и среди вас, не преминули воспользоваться знаниями, какими обладали наши праотцы. С помощью этих знаний они смогли пробудить Древнего, а мы с помощью этих же знаний должны отправить его в вечное забвение. Позвольте нашим Пророкам и Толкователям прочесть эти записи, найти там способы борьбы против Древнего.

Хатар Ташив сделал несколько шагов, подходя к Верховному Тарии. И хотя на лице Указующего не было морщин старости, его седая длинная борода – символ мудрости, резко отличала Ташива от юного темноволосого Вирда-А-Нэйса. Но взгляд молодого был равно твердым, как и у прожившего очень долгий век Мудреца.

– Никогда раньше арайская мудрость не открывалась вам – тарийцам! Ты пришел взять то, чем вы всегда стремились обладать. Обманом или силой вы пытались завладеть нашими знаниями, но до этих дней вам того не удавалось. Веками Ара противостояла Тарии, сохраняя нетронутыми наши сокровища – и вот являешься ты и думаешь, что мы преподнесем тебе все это только за то, что ты Верховный?! Я вижу, ты молод, очень молод. Не юнцу вроде тебя решать такие важные дела! Может, ты и одарен более чем кто-либо другой; может, ты и необычайно разумен; может, и способен творить свет или исчезать и появляться, где тебе угодно; но чтобы править, нужно прожить жизнь. Мудрость не дается человеку при рождении, ее копят годами, собирают по крупицам. Сколько лет тебе?

– Тому, кто пробудил Древнего – больше трехсот двадцати лет, и мудрость, собранная им по крупицам за все эти годы, послужила тьме, а не свету, – ответил Вирд-А-Нэйс, не смутившись и не потеряв самообладание, хотя спутники его нервничали, слушая Ташива, особенно невысокий, безбородый, как и все они, человек с длинными седыми волосами. – Пророк сказал, что в последние времена юность поведет старость. Среди моих спутников – Советников из Семи, есть человек, который прожил не меньше тебя на свете. – Юноша обернулся, показывая раскрытой ладонью на того самого мужчину, привлекшего внимание Куголя, седовласый правитель ответил кивком головы, – Советник Ото Эниль.

– Я не сам поставил себя, – продолжал юноша, – меня избрали люди не менее мудрые, чем Персты Света. Да, я молод, но что предстоит мне – сделаю. Я не желаю владеть знаниями Ары с какими-то своими целями или стремясь заполучить власть над ней. Я ищу ответы. Взамен я даю вам – чатанским Мудрецам, равноценную возможность воспользоваться знаниями, собранными в библиотеке Академии Силы или даже в библиотеке Семи.

Мудрецы возбужденно зашептались между собой. «Для них, – понял Куголь Аб, – собранные в Городе Семи Огней знания очень ценны и вожделенны». И лишь Хатар Ташив остался невозмутим, говоря:

– Ты делаешь то, чего не было раньше.

– Ты ошибаешься, Мудрец Ташив. Наши предки пришли из северного города, возведенного ими под куполом. Как мои, так и твои. И шесть тысяч лет назад, когда еще не было ни Ары, ни Тарии, их знания были общими. Укротители, те, кого вы называете создателями эффов, пришли сюда из Города Семи Огней…

– Как ты смеешь, тарийский колдун! – перебил речь Верховного император: гнев в нем пересилил страх, и он вскочил, яростно вращая глазами. – Как смеешь ты говорить, что арайцы произошли от тарийцев?! Наши корни уходят глубоко в прошлое, славное для нас прошлое! Наши цари завоевывали земли по южную сторону от Хребта Дракона и правили ими еще тогда, когда не было никакого Верховного в Тарии! А ты высказываешься, будто наши предки бежали от ваших!

– Я не говорил того, светлейший император, – юноша обернулся к Хокой-То, – я говорил не об арайцах, а лишь о тех, кого называют создателями эффов – о первых Мудрецах.

– Это равно оскорбительно для арайцев! – выкрикнул Мудрец Адав – Левый Указующий.

– Правда не может быть оскорбительна, – возразил тихим голосом тот, кого Вирд-А-Нэйс назвал Советником Энилем.

– Твоя правда в том, что ваши Укротители стали нашими Мудрецами?! – спросил Хатар Ташив, сдвигая брови.

– Моя правда?.. – Верховный пожал плечами. Он указал на Мудреца Ошарха, которого поставили вместо Кай-Лаха Правым Поддерживающим. – Среди вас – Пророк, спросите его. Что видел он о прошлом?

– Откуда ты знаешь… кто я? – прошептал побледневший Ошарх. – Кто рассказал тебе обо мне?

– Мудрец Ошарх? – Хатар Ташив нахмурился еще больше. Каждый раз он гневался и огорчался, когда слышал – вначале от пытаемого Кай-Лаха, затем от Куголя Аба, который передавал услышанное и увиденное им в плену – о том, что не предки Мудрецов создали эффов, а Древний. Первые же Мудрецы только надели на зверей ошейники, заставили их служить тем, у кого Жезл повелений. – Скажи мне, можешь ты подтвердить эти слова Верховного Тарии?

Мудрец Ошарх не обладал тем хладнокровием и выдержкой, какой славился Указующий, его лицо посерело, а губы задрожали.

– Да… У меня были видения о прошлом… Их называли… Повелевающие псами… Они пришли из… Города Семи Огней… сюда в Ару… стали здесь Мудрецами… Я видел… когда читал Летопись Начала… – Ему пришлось сказать ту правду, которая не понравилась ни Хатару Ташиву, ни императору Хокой-То.

Светлейший император вновь опустился на трон, и лицо его было маской сдерживаемой ярости. Остальные Мудрецы качали головами, внимая горьким для них словам прорицателя.

Харар Ташив стоял неподвижно и глядел задумчиво куда-то за спину Ошарха, пока тот говорил.

– Как ты узнал, что Мудрец Ошарх – Пророк? – прервал Указующий воцарившееся молчание.

– Я знаю, что ты – Укротитель, еще двое из вас – Целители, я могу указать их, остальные – неодаренные. Я вижу Дар – огонь Создателя внутри вас.

– Если ты, Верховный Тарии, видишь все: и прошлое, и будущее, и настоящее, можешь все, даже создавать огонь, то почему ты пришел к нам?! – говорил Мудрец Адав, ухватившись обеими руками за свою снежно-белую бороду.

– Потому что один человек ничего не может! – печально произнес Вирд, а затем добавил: – Восставший из вечного сна Атаятан-Сионото-Лос готовит армию из сотен тысяч своих смаргов. Стоящий здесь Куголь Аб может поведать вам о них и описать, как они выглядят: каждый из них силен как несколько крепких мужчин, их оружие превосходит размерами и убойной силой оружие людей. Но кроме них у Древнего есть его Круги – Одаренные, ставшие на его сторону: неуязвимые, способные перемещаться, как и я, сражаться, как лучшие воины, исцелять самих себя. Тысячу рабов взял Атаятан для своего насыщения из Ары, и гряда Сиодар не стала ему препятствием. Какие средства против него есть у Ары? Что предпочтем мы – сражаться между собой, чтобы потом отдать все земли и народы от Северного залива до пустыни Листан тому, кто правил здесь жестокой рукой в древности? Или объединим усилия, чтобы защитить своих людей от него?

– Слова тарийского колдуна! – раздался голос Хокой-То. – Обманщика, затуманивающего разум! «Сладки их слова, когда входят тебе в уши, но горьки, когда извергают из тебя сердце» – так говорил мой отец-император о вас – тарийцах. Он предостерегал меня не верить вам. Вы все лжецы! Тебя ведь не иначе, как послал сам Атаятан-Сионото-Лос, чтобы вкладывать свой обман в мои уши! Разве может человек обладать такой властью, какой обладаешь ты?

Император встал, спустился с тронного возвышения и подошел к Мудрецу Ошарху.

– Пророк? – обратился он к нему, и тот изменился в лице. – Ты подтвердил слова тарийского колдуна о прошлом. Но ведь ты прорицатель и видишь будущее так же?

– Я… вижу, иной раз… когда Создатель открывает грядущее мне…

– Что видишь ты в будущем об этом человеке? Кто он? – Хокой-То указал на Вирда-А-Нэйса, и драгоценные камни в перстнях, которыми были унизаны его пальцы, ослепительно сверкнули.

– Об этом человеке?.. – пробормотал испуганный до смерти Мудрец и посмотрел на Верховного. – Этого человека… я не вижу… и не видел никогда… Не могу его видеть…

При этих словах лицо Вирда помрачнело.

– Но я вижу, – смелее продолжал Ошарх, – что Мудрецы Чатана и Советники Тарии вместе изучают летописи. Я также вижу тебя, о светлейший император Хокой-То, скачущим в бой рядом с королем Мило Вторым…

– Не бывать тому! – прервал его император. – Ты, Мудрец Ошарх, такой же предатель, как и Кай-Лах или Маизан!

– Нет! – встал перед Хокой-То Хатар Ташив, закрывая собой Ошарха. – Предателей среди нас больше нет.

– Сейчас я и мои спутники уйдем и оставим вас. Я больше не появлюсь в этом зале без твоего приглашения, Хокой-То, – даю тебе слово Верховного! Но через три дня я с эскортом буду в зале приемов твоего дворца, чтобы узнать о твоем решении и решении Мудрецов. К тому времени эффы будут в Чатане. Ты сможешь убедиться, что они не опасны для людей и будут повиноваться каждому твоему слову. Прикажешь умереть – умрут. Ты – Повелитель эффов! Три дня… Внемли гласу мудрости, император! Тария предлагает тебе сделку единожды! И ты знаешь, что у Тарии, даже у одного меня, достаточно могущества, чтобы взять просимое силой!

Когда стихли произнесенные Вирдом-А-Нэйсом слова, туман окутал всех четверых, и они исчезли.

Император Хокой-То стоял напротив Мудреца Ташива, и они, словно двое приготовившихся сразиться в поединке противников, глядели друг другу в глаза.

Когда Эрси очнулся, уже рассвело. Он понял, что лежит не на полу, а на мягкой широкой постели, потолок над ним – из остроганных бревен, а обстановки комнаты он не может разглядеть за собравшимися здесь людьми. «О Мастер Судеб!» – застонал Эрси. Попроси женщину сделать что-нибудь, и она непременно сделает все наоборот! Он сказал Ришке никого не звать – так она созвала всю деревню! И, кажется, его куда-то перенесли – в доме вдовы не было такой широкой кровати. Тот самый здоровенный увалень, что встретился ему первым в этом злополучном поселении, стоял прямо перед ним и цвел, как Мицами весной: щеки раскраснелись, губы расплылись в широкой улыбке, обнажая далеко не белоснежные зубы. Тут же находилась и вдова Ришка, а в высоком стройном и широкоплечем парне, с грубоватым, но приятным лицом, Эрси с большим трудом признал исцеленного им Бини, он невольно залюбовался на свою работу. Стоил ли этот деревенский парень такого оттока? Не хотелось этого признавать… – но ведь стоил, поганец! Вот ведь какой получился складный, сколько еще девушек поплачут о нем… И взгляд у него вполне осмысленный, может, он и не дурачок?..

– Что ж он не сказал, что Мастер Силы? – услышал Эрси голоса где-то за спинами стоящих в первом ряду – там люди еще не заметили, что он открыл глаза.

– Если он Мастер, то почему у него волосы короткие? Я слышала, что если Одаренный острижет волосы – то Сила уйдет.

– Так он совсем молодой! У него, наверное, это в первый раз… Дар развернулся…

Для Эрси теперь каждый раз, как первый. По крайней мере, касательно оттоков. Он нащупал рукой сползший на шею кусок кожаного ремня с завязками на концах – эта штука хоть немного помогает сохранить зубы целыми и язык не прокушенным. Дар вновь свернулся внутри в тугой узел, совершенно неощутимый. Поначалу он даже думал, что никогда уже не сможет призвать Силу Целителя, но однажды решил попробовать: не Дар заставил его, навязчиво предлагая свои услуги, – он сам решил! И Эрси смог исцелить того человека, правда, потом отток такой, какого не бывало у него и в юности, когда Сила впервые проявила себя, захлестнул его, истязая до полопавшихся сосудов в глазах, до хруста в костях и пены у рта. Так бывало теперь всякий раз, и поэтому он старался не исцелять… А еще потому, что каждый раз, думая о своем Даре, слышал голос Атаятана: «…сильный и чистый…», и животный ужас овладевал всем его существом. Мог ли Древний теперь его найти? Он сменил имя, и укороченные волосы немного изменили его облик, но Атаятан ведь ищет не по имени и не по внешним приметам… А как?.. Впрочем, и внутри он был сейчас совершенно другим, Годже Ках умер вместе с разорванной связью Круга. Эрси почувствовал острую необходимость немедленно покинуть эту деревню и двигаться дальше.

– Господин… Мастер Диштой!.. – Староста обратился к нему только тогда, когда Эрси приподнялся на локте и стал вертеть головой, разглядывая собравшуюся толпу. – Что ж вы не сказали?.. Мы бы приняли вас, как Мастера Силы! А вы на ночлег просились… будто… бродяга какой… Да если б знал! Я бы свой дом вам предоставил, а сам пошел бы… да хоть к соседу ночевать! Да живите здесь хоть всю жизнь! Мастер Диштой!

– Спасибо вам… спасибо… За сына спасибо… – плакала вдова Ришка.

– Спасибо!.. – плакал и этот ее сын…

Со всех сторон слышались возгласы: «Спасибо…», «Благодарствуем!», «Мастер…», «…остаться у нас», «…мы здесь для вас всей деревней… десять пламеней насобирали…», «Останьтесь!», «Моего старика исцелишь?..» Вскоре Эрси уже не мог разобрать слов, он слышал только сплошной гул голосов… Он застонал и схватился рукою за голову. Они что – собираются добить его своими воплями? Как же хочется есть! Это единственная причина, по которой можно задержаться в этой забытой всеми деревне, но не более чем на час… Но если они будут продолжать вот так орать всей толпой, то он не выдержит – сбежит раньше. Только где рюкзак? Там осталась кой-какая еда… Где одеяло?..

Эрси размышлял над этим, вставая с кровати и расталкивая собравшийся народ. Чьи-то руки тянулись к нему, кто-то пытался что-то ему всучить, кто-то наклонялся к самому его лицу, о чем-то спрашивая. Эрси же хотел одного – выбраться отсюда; он начинал злиться и нервничать… Как это прекратить?..

Он стал проталкиваться к выходу из комнаты, но к своему ужасу заметил, что в прихожей тоже полно народу. Зато здесь люди расступились, давая ему пройти, хотя продолжали галдеть, обращаясь к нему все одновременно. Он пропускал мимо ушей сказанные ими слова; впрочем, если бы он и захотел в них вслушаться, то все равно не разобрал бы.

– Сколько тебе лет, паренек? – Сиплый голос старика с трясущейся головой, что стоял почти у самой двери, которая вела на улицу, отличался во всеобщем монотонном гудении, и поэтому Эрси понял сказанное.

– Да уж больше, чем тебе… – буркнул он, проходя мимо старика, и эти его слова почему-то подействовали на толпу странным образом – все одновременно затихли.

– Так почему у него волосы не длинные? – услышал он, минуя дверь, громкий шепот за спиной.

– Это Астри Масэнэсс… Он волосы не отпускал никогда! Он и без них может… Точно тебе говорю!..

Эрси не выдержал и зашелся в смехе; он хохотал, когда покинул, наконец, дом старосты, и хотя на деревенской улице тоже стояли зеваки, жаждущие его видеть, все же здесь ему стало полегче.

Тем временем староста протискивался сквозь толпу за ним вдогонку, и вот уже фигура здоровяка нависает над Эрси.

– Отобедаете, Мастер Диштой? – Староста указал широкой ладонью на стоящие за домом накрытые прямо на свежем воздухе столы с немудреной едой.

Эрси сглотнул: отказаться он никак не мог, хотя вполне понимал, что ради удовольствия набить свой живот ему придется терпеть этот гул голосов, отвечать на глупые вопросы и отнекиваться от просьб об исцелении еще кого-нибудь. Но есть очень хочется!.. Поэтому он послушно последовал за громилой-старостой, постоянно сглатывая слюну, наполняющую рот из-за исходящих от блюд ароматов.

Ришка и ее сын оказались на шаг позади него. Толпа тоже подтянулась, продолжая галдеть, пока, к огромной радости Эрси, староста не повернулся к ним и не заорал во всю луженую глотку:

– Тихо вы! Имейте уважение к Мастеру Силы! Не каждый день к вам приезжают такие люди!

Это возымело эффект – они, слава Мастеру Судеб, замолчали!

Эрси посадили во главе длинного стола, что образовывался путем приставления друг ко другу столов покороче, снесенных сюда, наверное, со всех окрестных домов. Он втянул в себя запах жареного гуся, стоящего прямо перед ним на огромном блюде; здесь же дымились вареная кукуруза, бобы, рис и овощи, соусы и подливки. Эрси был почти счастлив. Он поспешно принялся наполнять тарелку, едва сдерживаясь, чтобы не отправлять куски с подносов прямо себе в рот. И лишь приготовившись приступить, наконец, к приятной процедуре поглощения выросшей перед ним на тарелке горы яств, заметил, что другие не едят, а пристально на него смотрят. Эрси зашипел, сглотнул слюну и с упреком уставился на старосту, вопрошая взглядом: «Ну что еще?»

– Скажите слова благословения, Мастер Диштой, – подсказал тот.

Эрси вздохнул. Надо бы встать, но все эти церемонии ужасно раздражали, и он остался на своем стуле.

– Спасибо Мастеру Судеб за пищу, что посылает он, за дары, что дает он людям, за свет мудрости и за огонь жизни! – Он был предельно лаконичен.

– Благодарим тебя, Мастер Судеб, за посланного нам Эрси Диштоя! – высказалась и вдова Ришка, также не затягивая речь.

Затем встал староста, поднял деревянный кубок и принялся вещать о великих делах Создателя и почти таких же великих делах Мастера Диштоя. Эрси узнал о себе много нового, особенно о том, какие высокие чувства двигали им, когда он исцелял Бини. Староста не обладал даром красноречия, но желание ораторствовать в нем превосходило даже подобную страсть у Абвэна. Эрси вздыхал, мял скатерть, кусал губы, скрипел зубами, исполнил, барабаня пальцами под столом, три военных марша… «Да, в конце концов, почему я не ем?! Я прошел через такие вещи, что никому и в страшном сне не приснится! Я нарушал такие запреты, что могли сдвинуть основания земли… а тут сижу и терплю косноязычную речь грубого мужика из уважения к эффовым деревенским традициям! Ни искры, ни пламени!» Эрси решительно пододвинул к себе тарелку и в этот же момент староста завершил наконец свою длинную речь:

– Да горит пламя Мастера Диштоя!

Его пожелание подхватили все жители, в том числе сбежавшиеся поглазеть детишки, заорал во все горло где-то петух, залаяли собаки. Все, в том числе и Эрси, подняли кубки, а когда он отпил того, что в этом кубке было, то захлебнулся и закашлялся: это совсем не вино – какая-то огненная дрянь, обжигающая горло…

«Наконец-то! Можно поесть!»

Когда простая, свежая деревенская еда уютно улеглась в желудке, Эрси почувствовал необычное, несвойственное ему благодушие. Он откинулся на стуле – у него единственного был стул со спинкой, остальные сидели на лавках или табуретах, – расслабил брючный ремень и принялся рассматривать жителей Больших Лугов.

– Скажите, Мастер Диштой, вы и вправду Астри Масэнэсс? – Ришка спросила это негромко, но сидящие рядом тут же подхватили ее вопрос и шепотом передали другим по цепочке, и вот уже вся деревня, даже куры с собаками и козами, ожидают его ответа.

– Я Эрси Диштой, – сказал он и, пребывая в хорошем настроении, добавил: – Астри Масэнесс у вас сейчас Верховный, вернее – не он, другой Мастер Путей – Вирд-А-Нэйс Фаэль. Выучите хорошенько это имя, вы его еще не раз услышите!

На последней фразе Эрси заметил, что язык заплетается – зря он пил ту гадость из кубка… Шепот, переросший в гудение, а затем в возбужденные возгласы, пронесся по деревне. Эрси пожалел бы, что сказал это, но благодушие пока его не оставляло – все-таки теплая сытная еда что-то делает с человеком, изменяет его в лучшую сторону.

Новость о Верховном – Мастере Путей обсуждалась все более бурно, он заметил, что пока его слова передавались из уст в уста, они обросли невероятными подробностями, а иной раз и вовсе оказывались далекими от первоначального смысла. Он услышал, что Астри Масэнэсс вернулся, свергнул Верховного и разогнал Совет Семи… в чем-то так оно и было. Возникла и другая версия: он – Эрси Диштой, является Астри Масэнэссом, который стал Верховным и теперь посещает все тарийские селения, чтобы проверить, как ими правят Мастера Силы и Король-Наместник. Староста, сидя рядом с ним, возбужденно доказывал какому-то бородатому мужику с квадратной выдвинутой вперед челюстью, что Верховный Виронас Фаль – так звучало это имя в его устах, устранил всякую власть, остриг и разогнал всех Мастеров Силы. «На это было бы любопытно посмотреть…» – думал Эрси. Как ловко эти люди выдумывают невероятные истории! Еще более удивительно, что, едва выдумав такой рассказ, они тут же всем сердцем начинают верить в свою вымышленную историю.

Галдели и доказывали что-то друг другу и молодые, и старые, и даже дети, которые успевали еще и мотаться вокруг столов, разгоняя клянчущих подачки собак и копошащихся кур. Во всеобщем споре не участвовали только он сам, вдова Ришка, ее сын Бини, которые были слишком счастливы для того, чтобы начинать сейчас разбираться, откуда же им это счастье привалило, – и еще одна молодая особа. Медноволосая стройная девушка с пышной грудью сидела довольно далеко от Эрси, она выделялась из толпы не только ярким цветом волос, но и острым взглядом, статной осанкой и движениями, больше присущими тарийской высокопоставленной даме, нежели деревенской простушке. Эрси то и дело ловил на себе ее взгляд, и, кажется, у него появилась причина задержаться в этой деревне еще на часок-другой… или чуть больше.

Кто-то приволок лютню и принялся терзать ее струны с завидным усердием, но не с умением. Зазвучали свирели, и народ принялся петь. Если бы песню, начатую двумя женщинами с довольно приятными голосами, не подхватили, отчаянно фальшивя, все кому не лень, ее можно было бы слушать, а так под нее можно только плясать – дико плясать, чем и занялись жители Больших Лугов.

Воспользовавшись этим, Эрси тяжело поднялся со стула и принялся искать взглядом ту девушку. К его облегчению и радости, она уже и сама спешила к нему, шла и соблазнительно улыбалась.

– Это же Лолли, – услышал Эрси справа от себя перешептывание двух кумушек, – что это на нее сегодня нашло? Так улыбается, что трудно ее узнать… А походка какая… Ты только глянь! Да где ж она такой срамоте выучилась!

– Лолли всегда была девушкой приличной… Нужно найти Повто, и рассказать, что его дочь вытворяет.

Тем временем Лолли уже оказалась рядом с Эрси. Волна желания накрыла его с головой, и он даже не знал, что так понравилось ему в этой девушке. Единственное, о чем он сейчас думал, это где найти укромное местечко и как завлечь туда Лолли.

– Ты Целитель? – спросила она так, как спросила бы не девчонка из забытой Мастером Судеб деревеньки, а королева Ливада. Но голос ее был настолько приятным уху и сердцу, что Эрси не обратил на тон внимания. Возбужденные голоса жителей деревни вокруг, шум музыки и фальшивое пение почему-то разом стихли, но это ведь хорошо…

– Нет, – весело ответил он и игриво подмигнул ей.

Она с улыбкой глядела прямо в его глаза, и от этого Эрси готов был приняться целовать ее прямо здесь при всех, не обращая внимания на осуждающие взгляды, которые и сейчас были к ним обращены, хотя они лишь разговаривали… пока. Если она продолжит так на него смотреть, то он попросту увлечет ее в дом старосты и закроется там изнутри… и пусть хоть штурмом берут!..

Взгляд девушки изменился, он стал более сосредоточенным, она нахмурилась и медленно, выделяя каждое слово, произнесла:

– Это не ты исцелил… Ты не смог бы!

Эрси рассмеялся. «Да какая разница! Лишь бы ты не оказалась слишком приличной девушкой, как о тебе говорят», – думал он.

– Где тот, кто исцелил? – строго спросила она, требуя немедленного ответа. – «Королева Ливада – не иначе!»

– На забивай свою хорошенькую головку глупостями, Лолли… Тебя же зовут Лолли, не так ли?

Она не ответила: похоже, красотка Лолли серьезно разочарована и сердится. Девушка окинула взглядом толпу веселящегося народа, будто бы выискивая кого-то. Затем снова посмотрела в глаза Эрси и прошептала:

– Ты не тот, кто мне нужен…

После этих слов Лолли часто заморгала, согнулась, с шумом выдохнула и, вновь выпрямившись, смотрела на Эрси совсем другими глазами. Изменилось ее лицо, ссутулились плечи, грудь уже не казалась такой пышной, а волосы такими яркими. Но больше всего перемен во взгляде – будто бы та уверенная и соблазнительная красавица Лолли исчезла, а на ее месте появилась ее сестра-близнец – застенчивая простушка. Вновь шум и гам веселящейся деревни хлынули в уши, заставляя поморщиться. Почему они вдруг сделали такой странный перерыв: перестали играть и галдеть, а затем, внезапно, вновь принялись с удвоенной силой?

Эрси вдруг понял, что совсем ее не хочет. Неужели это он думал мгновение назад, как им уединиться в доме старосты? Девушка слишком юная, слишком высокая для него, и не так уж она красива – у нее широкий рот и далеко посажены глаза, бедра узкие, а плечи почти как у юноши. Она недоуменно озиралась по сторонам.

– Простите… Мастер Диштой… – Эрси насторожился – голос Лолли тоже звучал совершенно по-иному. Если бы он сам не был свидетелем тому, что эти слова, как и предыдущие, исходили из одних и тех же уст, он бы ни за что не поверил, будто говорит один и тот же человек. Лолли теперь говорила не сладко, мягко и гортанно, а как-то низко и сипло.

За долгие годы своей врачебной практики Эрси… тогда еще Годже Ках, иногда встречал людей, которые думали, будто в них живут не одна, а две души, принадлежащие совершенно разным людям. Но и они не могли вот так меняться, прямо на глазах: голос, жесты и мимика, даже, казалось, пропорции тела и черты лица.

Хорошее и благодушное его настроение улетучилось, как дым. Лолли еще мямлила что-то несвязное, совершенно не соответствующее ни по тону, ни по смыслу, ее словам в начале беседы. Теперь Эрси задумался над ними: «Это не ты исцелил… Ты бы не смог! Где тот, кто исцелил? Ты не тот, кто мне нужен…» Почему она сделала такие выводы? Почему деревенская девчонка вообще задает такие вопросы?! Может, она тоже Одаренная, какая-нибудь Видящая? Но чем больше Эрси размышлял над этим, тем меньше ему хотелось узнать ответы. Какая разница? Пусть она хоть еще один Мастер Путей, а Эрси нужно уходить.

Лолли окончательно стушевалась, раскраснелась и, в конце концов, сбежала от Эрси, к его огромному облегчению. Он нашел взглядом в толпе вдову Ришку, быстрым шагом направился к ней, по пути грубо оттолкнув селянина, подбежавшего с наполненной чашей в руках и широкой улыбкой на устах. Нужно забрать свои вещи из ее дома, пополнить немного запасы, уточнить дорогу и двигать дальше. Немедленно!

Он почему-то вспомнил об Атаятане. «Он меня не найдет! Не найдет! – твердил Эрси сам себе. – Если я не стану останавливаться – не найдет!..»