Глава 29
Битва

Итин никогда не думал, что будет так страшно услышать это слово: «Пора!..» – так страшно встать, позволить Мастеру Перемещений положить себе руку на плечо, так невыносимо боязно ступить в искрящийся туман…

Бледная, с решительно поджатыми губами Элинаэль тоже боится. А Иссима – нет. Или настолько хорошо делает вид? «Мой дед пробудил Атаятана, а я верну его на место!» – не раз повторяла она. Для нее это семейное дело… что-то личное… В первый раз, с Меняющей обличья, она испытывала иные чувства. Нихо Торетт хмур. Абиль Сет рассеян, как всегда. А Тико Талад откровенно дрожит. Все понимают, что Атаятан – это не Эт’ифэйна. И погрузить его в сон – это не просто поработать над обездвиженным, лишенным Тени телом Древней под прикрытием Мастеров Силы, отражающих слабые попытки дикарей помешать им…

Перед тем как начать воздействие, необходимо надеть на него оковы… Набросить особую сеть, которая свяжет его силу, сделает Древнего беспомощным. Этим займутся Мастера Оружия: трое Лучников и семеро Мечников, а еще трое Разрушителей. Если Атаятан будет один – они справятся… А если что-то пойдет не так, то Мастера Перемещений сразу же заберут их… Таков план… но как же редко план исполняется в точности, особенно – заметил Итин такую закономерность, – если на создание его потрачено множество времени и усилий… Чем лучше кажется план, чем дольше он вынашивается и выверяется, тем меньше везения… А им нужно именно последнее – везение… невероятная удача. Может, все-таки Мастер Судеб даровал им ее, раз удалось выманить из дворца не только Первый Круг, но и остальных, предавших огонь жизни Одаренных… Они против Древнего – один на один… вернее – все на одного, но Итину так страшно, словно это он, Итин – один-одинешенек, а Древних минимум дюжина…

Дворец был светел, белоснежен, прекрасен… таков, каким они с Вирдом его сотворили. Жаль, что он стал жилищем Атаятана… Жаль, но его нужно будет разрушить до основания и сжечь!..

Они переместились не в тронный зал, а в холл на том же этаже. Лучники вложили в тетивы стрелы со специальными наконечниками: при выстреле в них раскрывается сеть, созданная подобно надетому на Итику поясу. На Эт’ифэйну пояс подействовал, на Атаятана тоже подействуют эти сети!.. Итин надеялся…

Плечом к плечу стоят их воины. Тарийских доспехов, что уберегут даже от смарговых стрелы или меча с его рост длиной, на Ого сейчас нет, как тогда, в Ливаде. Тогда он защищал Вирда, тот сам приказал, чтобы рядом были именно они – Ого и Лючин. Кодонак настаивал на Мастерах Силы, но Вирд сказал, что тех и так мало, каждый нужен для сражения, что с его защитой справится и он сам, а для подстраховки хватит их двоих – Лючин стреляет не хуже любого другого Одаренного Лучника, а в Ого – кутийская кровь, у него глаза и уши воина, который заметит опасность даже раньше, чем сам Вирд.

Сегодня совсем другой бой… Бой, в котором нужны все; бой, в котором Вирд – без охраны… А Ого далеко от друга, и Лючин нет рядом – она с остальными Лучниками Силы в особом отряде… где-то на передовой. Ого злился на Вирда – почему друг забыл о нем в такой важной битве? Сражении, которое решит все… Он не боится умирать, но умирать, не видя друга и любимой, не хочет. Лючин – не Михель, она не дразнила и не предавала его. Она отдала ему свое сердце, и для Ого изменилось очень многое с тех самых пор.

Он перехватил и крепче сжал липкую от пота рукоять меча, поправил тяжелую и неудобную, по сравнению с тарийскими доспехами, стальную кирасу.

– Ну что? Готов к мясорубке?.. – спрашивает его крепкий и жилистый воин рядом в строю.

– Смаргов бить не впервой!.. – Бравада Ого – деланая. Именно потому, что сражаться с этими тварями ему не впервой, он так и нервничает.

Ого судорожно проверяет затяжку подбородочного ремня на шлеме.

– Атака!.. – раздается крик командира. – Приготовиться!

Трубит рог, ему вторит другой, где-то позади. Все захлестывает рев смаргов, воздух наполняется их вонью, ни с чем не сравнить эту вонь… даже эффы пахнут лучше; да что эффы – даже принесенные ими головы, гниющие на кольях под солнцем много дней…

Ого наскоро вытирает правую, затем левую потные ладони о выглядывающую из-под кирасы полу рубахи, снова хватается за рукоять меча обеими руками, набирает полную грудь воздуха, по команде бежит вместе со всеми. Они врезаются в ряды смаргов, возвышающихся над их головами. Ого чувствует себя таким низкорослым… Бегущий впереди молодой тариец падает, отбрасываемый попавшей в грудь стрелой, летит прямо на Ого. Он увертывается вправо, смотрит завороженно на торчащее из спины павшего кровавое острие, на открытый в беззвучном крике рот пронзенного воина, не смирившегося еще с неизбежной смертью. Меч Ого будто сам по себе взлетает вверх, принимает плоской гранью удар смарга… Удар такой силы, что отдается болью в костях.

– За Тарию!!! – орет Ого вместе с товарищами, гибнущими и сражающимися. – За огонь жизни! – И отбрасывает меч смарга. Приседает, чтобы избежать повторного удара, вонзает острие меж латных пластин чудовища, в живот… Вой – и внутренности вываливаются на землю из раны.

Ого перепрыгивает туловище смарга, смачно отталкивается в полете ногой прямо от его мерзкой рожи, чувствует, как хрустит нос под сапогом, а приземляясь, всаживает клинок в глаз нового врага.

В нем кутийская кровь! Его отец, его дед и его прадед – были воинами! И Ого таков!

Рядом визжит нечеловеческим голосом солдат с отрубленными по самые бедра обеими ногами. Ого бежит дальше. Смарг подхватывает невысокого жилистого тарийца… которого Ого, кажется, знает – они сражались однажды на мечах в Академии… его зовут Касил. Тварь разрывает его голыми руками, кровь хлещет огненными струями… обжигает каплями, попавшими на лицо Ого… Смарг отбрасывает тело человека, слизывает кровь со своих рук, берется за топор… Таким топором только столетние дубы рубить … «Сколько ударов потребовалось бы смаргу, чтобы свалить Дерево Размышлений там… у Оргона…» – думает Ого, подныривая под руку уродца и умудряясь перерубить его запястье. Топор валится на землю вместе с отрубленной кистью, синюшно бледной, когтистой и огромной…

Ого подпрыгивает, отсекая шип на вздыбленном вороте… Смарг верещит, будто свинья – он не верещал так, даже когда лишился руки. Ого добивает его ударом в затылок.

– Шипы! – кричит Ого товарищам, которые все равно вряд ли услышат его. – Срубай шипы на вороте!

Поднимаясь, как по ступенькам, по куче тел смаргов и людей, Ого оказывается на высоте, с которой может срубить шип еще одному смаргу, особо здоровенному, с оскаленной желтозубой мордой. Меч плавно входит в раскрытую в вопле боли пасть. Ого почти не мешает вонь… Он жаждет крови!..

Самое пекло на правом фланге, там, где сцепились со смаргами тридцать тысяч тарийцев и арайские имперцы с их эффами. Туда перебросили значительные силы Древнего после атаки Одаренных в центре. Очень сложно понять тактику смаргов. Как они думают? Чем руководствуются? Ведь не только слепая ненависть и жажда убийства движет ими, это было бы слишком просто. Смарги желают истребить эффов. Почему эти твари, созданные Атаятаном, так ненавидят друг друга? Хатин перемещался со Стойсом на место схватки и видел, как вгрызаются в горло смаргов эффы, топорща уродливые шипастые воротники, и как смарги отвечают ударами гигантских мечей и топоров. Хатин с ужасом припомнил зубы эффа у собственного горла…

Первый Круг принял командование, и в ходе сражения появилась логика. Хатин чувствовал руку Атосааля: бывший Верховный – Кодонак не сомневался, что это именно он, – стянул к берегу Тасии-Тар сорок тысяч смаргов и приказал рубить деревья в прибрежной рощице. Под прикрытием своих лучников они принялись сооружать плоты для переправы.

Мастер Бэл и Разрушители значительно подпортили жизнь этим «кораблестроителям», направляя волну за волной и выводя Тасию-Тар из берегов. А что не уничтожили они – сжег Вирд.

Верховный снова в строю и сражается совсем иначе, чем в Ливаде. Не выкладывается в одном месте, а тонко чувствует, где его присутствие наиболее важно сейчас, появляется там и оказывает необходимую поддержку. Но Хатин знает, что Вирд – натянутая струна: звенит красиво и громко, но может в любой момент порваться от напряжения. Сегодня он убил своего «прочтенного»… он отпустил Элинаэль туда, откуда она может не вернуться… От этой мысли даже у самого Кодонака – имеющего, по мнению многих, сердце, сотворенное Оружейниками из годжийской стали, не знающее ни страха, ни сомнений, – подкашивались колени. Элинаэль не должна погибнуть. Хатин отдал бы жизнь, чтобы этого не случилось… да просто чтобы не подвергать ее опасности!.. Но, увы, его жизнь – недостаточная цена…

Без Мастера Путей эту битву не выиграть. Тот убивает смаргов, словно серп косит пшеницу во время жатвы. Вирд знает то, чего не могут знать ни разведчики, ни Кодонак со своим Даром Стратега, ни Пророки. Он сочетает Пути в таком неистовом танце, что предсказать его действия врагу невозможно, а это уже половина победы. Вирд – их главное оружие.

– Смарги обходят правый фланг, чтобы взять мост Дайл через реку, – докладывает «прыгун» Мастер Вийс. – Их ведет Титой.

– Следует разрушить мост!.. – предлагает Маштиме.

– Нет, Бахим, мост нам еще нужен. Пошли лучников, пусть Мирая защищает его, пока ее не заменят. Вийс, перемещайся к Мастеру Марто – для него приказ: удержать мост. Тасию-Тар смарги не перейдут!

– Смарги прорвали нашу оборону у брода. – Вирд появился из ниоткуда, бледный, злой, в тарийских доспехах и с повязанным д’кажем, перепачканный в крови и грязи. – Я создал водоворот. Но их туда направляет чья-то рука неиссякаемым потоком. Они пытаются форсировать реку вплавь.

– Эти твари не тонут?.. – Стойс за последнее время стал уже практически боевым Мастером, пусть не по Дару – по духу.

– Нет, они отлично плавают, хотя и не любят этого. Но направляемые людьми, переплывут реку за час. Они очень выносливы – холодная вода и быстрое течение – им нипочем. Нужно их встретить. Хатин, приготовь арбалетчиков, чтобы отстреливать их в воде. И лучников Мираи.

– Я послал ее удерживать мост Дайл, пока туда не подойдет Марто, после этого лучников разместят вдоль берега, – отвечает Хатин, добавляя вполголоса: – Как там во дворце Атаятана? Все идет гладко?

– Все идет слишком гладко… Отведи своих людей с берега у холма Чияс, я собираюсь устроить смаргам веселье!.. – Вирд уходит, а Хатин тут же отдает соответствующие приказы…

Что значит «слишком гладко»?..

– Не забывай, что я мирный Мастер, – слабо пытается воспротивиться Алсая настояниям Марто, чтобы именно она перемещала его при необходимости в бою.

– Мирные Мастера не отправляют в иной мир одного из лучших в Первом Круге Древнего… – Марто, сузив ястребиные глаза, внимательно рассматривает свой меч – «Пляску горностая». Он убеждается, что клинок не имеет изъянов (которых иметь не может!..), достаточно заточен и не выщерблен (словно созданное Оружейниками Силы подвержено воздействию ржавчины, может затупиться или выщербиться!..).

Он намекает на убийство Абвэна. Но тогда все вышло случайно.

– Более того, Ихани, открою тебе секрет, которой до сих пор скрыт от глаз большинства Одаренных, зато очевиден для обычных людей.

– И что же это за секрет?..

– В Тарии нет больше мирных Мастеров, Ихани. И ты – не исключение!

Он прав.

Алсая была рядом с ним в палатке командования, когда они с прочими Мастерами составляли свои планы, передвигая фигурки по карте, упрямо споря, пока не появлялся Вирд и не отдавал короткий и четкий приказ. После этого споры затихали, начиналось действие. Она была с Марто, готовая в любое мгновение положить ему руку на плечо в самом центре битвы, когда вокруг рубились и умирали тарийские воины, когда смрад, исходящий от смаргов, становился одурманивающе невыносимым, уши закладывало от криков, рева и стонов, а кровь превращала в грязь землю и ее девственно-белый до начала сражения снежный покров. Алсая вздрагивала от голоса Марто, отдающего приказы, перекрикивая гортанные рыки смаргов, – никогда не думала она, что он способен так орать! Алсая содрогалась от вида отрубленных конечностей и стонов умирающих тарийцев…

Черноволосый и голубоглазый юноша… совсем еще мальчик, со взглядом затравленного волчонка упал, пронзенный стрелой смарга, в двух шагах от нее. Он истекал кровью и плакал от боли. Его можно еще спасти. Алсая бросилась к мальчику, намереваясь перенести его к Целителям.

Жесткая рука Марто больно схватила ее за предплечье.

– Я помогу ему! – кричит она.

– А им? – Марто указывает глазами на теснимых смаргами его пехотинцев: очень не многие из них Мастера Меча, очень не на многих тарийские доспехи, хотя бы частично… И очень многие гибнут… в первые же минуты боя – умирают под ударами гигантских мечей, под градом стрел размером с копье, да и просто от зубов и когтей смаргов… задыхаясь от вони, захлебываясь кровью…

– Отступаем!.. – орет Марто, вынуждая Алсаю перемещать его, оставляя мальчика умирать… В последний момент сквозь молочную дымку она видит, как останавливаются голубые глаза, и облепленное мокрыми от крови и пота волосами лицо становится желтым, как воск…

Алсая видела не так много – она находилась при Марто, а командир всегда в наименее жарком месте – отдает приказы, посылает на смерть… Где-то там, впереди, – еще хуже… Еще больше крови, смерти, вони и шума… Куда уж больше?..

Временную передышку после отступления прерывает Мастер Вийс, передающий приказ Кодонака удерживать мост Дайл.

– Выступаем!

В этот раз они не «прыгают» – и она и Марто едут верхом впереди пехоты. Солдаты бегут рысцой. Мост нельзя упустить.

Короткая встреча с Мираей и братьями по Дару – другими «прыгунами», забирающими лучников. Мастер Кивос мимоходом устало улыбается ей и уходит, прихватывая с собою четверых лучников – ему недалеко «прыгать»…

Воины заполняют весь мост и подходы у нему. Ряд арбалетчиков через каждые два ряда мечников. Лучники с длинными луками по центру моста.

Смарги, прореженные было боевыми Мастерами Мираи, вновь скапливаются на подходах к Дайлу, бледно-синюшной массой как тараном наваливаются на первый ряд тарийцев. Звона оружия почти не слышно за хрипами, ревом, криками и стонами.

Она вместе с Марто наблюдает за ходом боя с высоты башенки, наскоро возведенной Строителем Силы именно для командующего обороной моста. Сражающиеся похожи на фигурки в хо-то, их окружают белые поля То, которые скоро превратятся в Хо… алые от крови…

Алсая уже никогда не сможет снова стать мирным Мастером…

Ото сегодня провожал молодых в бой… никогда раньше не чувствовал он себя стариком в большей степени, чем сейчас. Он попрощался с Вирдом, когда тот уходил, чтобы сразиться с командирами смаргов и с… Элием Итаром… Ото прощался не с Верховным Тарии, не с Мастером Путей… а с Вирдом, сыном его друга Асы Фаэля. С мальчиком, которого много лет назад держал на коленях и которому рассказывал истории. Те из них, что считал поучительными, правдивыми. Вирд не слышал сказок об Астри Масэнэссе – у Мастеров Силы не очень популярны были легенды о нем Мастера считали недостойным задурманивать головы своим детям тем, что так вожделенно, но неосуществимо – небывалым могуществом… Разве могут быть одному человеку подвластны все Пути Силы?.. Да если бы и родился такой, в котором сочетались сотни Даров – смог бы он с ними справиться? А Вирд смог. О! Если бы Аса сейчас его видел! Он стал мужчиной… Стал Мастером Силы, какого не видел еще мир!

Ото попрощался с Элинаэль – последним Мастером Огней в Тарии, некогда славящейся своими Огненосцами. Она отправилась сражаться с самим Атаятаном-Сионото-Лосом, ушла проливать кровь за их землю, за жизнь… Ей нет еще и двадцати лет…

Ото попрощался с Алсаей. Девочка когда-то вытащила его из безвыходной ситуации, подарила возможность прожить еще несколько лет, увидеть собственными глазами, как в руках Мастера Путей светятся символы Сапфирного скипетра и узреть предсказанные Кахилем Времена Ужаса… Он надеялся, что станет и свидетелем забвения Древнего на долгие века. Он надеялся, что успеет закончить свою книгу – «Новая история Тарии», и что ее будет кому читать… и неодаренным и Одаренным… Алсая ушла сражаться, как настоящий боевой Мастер, вместе с Марто, неодаренным ливадцем, готовым бросить вызов чему угодно – знаменитые ливадские гордость и отвага…

Ото проводил в сражение «нового Тотиля», юного Архитектора, который не знал себе равных, но сотворил еще так мало – просто не успел… И Тико Талада – Разрушителя, имеющего несвойственную своему Дару, кроткую натуру и жажду познаний, более подходящую для Толкователя. Именно этим парень так симпатичен Ото. Тико взахлеб читал одолженные у Эниля книги, которые большая половина Мастеров Силы признали бы скучнейшими. Тико прислушивался к тому, что говорит Абиль Сет, с неподдельным интересом… и при всем этом – он являлся опасным Разрушителем, Мастером Смерти…

Ото проводил и Нихо Торетта… Мастера Медведя. И Хатина Кодонака – первого рыцаря Тарии, который поставил с ног на голову Город Семи Огней, выиграв с истинной удачей Мастера Стратега партию у Пророка – Эбонадо Атосааля, предавшего огонь жизни… Если бы не Хатин, Ото умер бы в изгнании, как сумасшедший старик…

До Ото доносился отдаленный шум – на том берегу идет битва, он мог бы выйти наружу, подставить лицо дыханию холодного зимнего ветра, посмотреть, как движутся в тумане за мрачной темной пучиной Тасии-Тар смазанные силуэты… своих или врагов – отсюда не разглядеть. Он мог бы попросить перебросить его поближе, повыше… туда, где видно будет больше… Но не хотел. Сегодня не хотел… Все равно, всего не обозришь – на столько миль вдоль берега растянулась эта бойня. Там все то же, что и в любой войне: боль, смерть… кровь… Кодонак бы увидел больше, но не он… Для него все, что творится на том берегу, описывается двумя словами: Времена Ужаса…

Снаружи холодно, а здесь, в палатке, тарийское пламя в переносном сосуде – подарок Вирда. Вирду дается тарийское пламя легко… почти без усилий, хотя даже Мастера Огней, каких посчастливилось знать Ото, создавали его с большим трудом.

Советник накрыл ноги полой бобрового плаща, обхватил зябнущими пальцами кубок с согретым вином. Он старик в большей степени, чем думает, и уж точно в большей, чем выглядит… Вечно мерзнущий, ленивый… уставший старик…

Ото проводил всех и остался один… Впрочем, нет, он остался с Кими, который сегодня, кутаясь в меховой плащ, следит, чтобы не иссякало горячее вино в бокале Советника Эниля…

– Выпей со мной, Ким…

– За победу?.. – без возражений наполняет второй кубок для себя Кими.

– За победу! – соглашается Ото и шепчет тихо: – И чтобы вернулись все, кого я проводил…

Их задача – не допустить смаргов к реке и прикрыть правый подход к мосту Дайл с этого берега. Они – Клин Агаята. Смарги напирают, теснят их. Скоро уже задние ряды обороняющихся намочат пятки в ледяных водах Тасии-Тар. Ого – где-то в середине… Все смешалось, трудно соображать… В голове пульсирует кровавой пеленой одна мысль: «Бей смаргов! Бей! Руби! Коли! Убивай! Убивай! Убивай!» И Ого убивает. Убивает сколько может, его мышцы не чувствуют усталости, он с удивлением замечает, что на предплечье глубокий порез, но боли нет, он вытирает пот со лба – видит кровь на тыльной стороне ладони и не знает – его эта кровь, смаргов или погибших рядом товарищей? Он должен убивать! Когда-то старик Рулк рассказывал им с Рохо… тогда еще Рохо, что так бывает с воином в горячке боя, что боль придет потом… если выживешь.

– Отступаем!.. – передают командиры приказ по рядам воинов.

– Отступаем!.. – орут самые сильные глотки.

«Отступаем!» – поет рог.

– Куда?! Они нас всех потопят к смарговой матери! Сзади – Тасия-Тар, куда отступать?! – вопит седой, но по-молодецки крепко сбитый воин рядом.

– Отступаем!..

Ого видит перед собой море смаргов, море… спины тарийцев и их мечи мелькают впереди все реже и реже… Он продвинулся в первые ряды? Или просто эти первые ряды уже смяли? Ого потерял ориентацию. Меж синюшных смарговых воротников показалась голова и передние копыта вставшей на дыбы лошади. «Конница еще сражается!» – обрадовался Ого и тут же поморщился, увидев, как перерубает одним ударом смарг лошадиную шею.

На него лезет новый враг… ревет, хрипит. Как с ними разговаривают эти… из Кругов Атаятана? Интересно, человеческий язык эти твари понимают?.. Они вообще что-нибудь понимают?! Ого пропускает удар по нагруднику, железо сплющивается, сдавливает ему грудь, перекрывает дыхание, он валится в грязь, тут же пытается встать, потому что знает: иначе смарг его добьет. Руки и колени скользят по жиже из земли, крови и внутренностей смаргов и людей… Меч смарга вспахивает землю в дюйме от его головы. Ого вопит от страха, от боли в груди и от жажды жить!.. Смарг тяжело поднимает свой гигантский клинок для нового удара. «Я хочу жить!.. – лихорадочно думает Ого. – Так хочу жить!..»

Он шарит рукой в грязи… меч он выронил. «Я хочу жить!..» Смарг опускает клинок. Ого пытается увернуться, поскальзывается, беспомощно растягивается на земле. «Я ХОЧУ ЖИТЬ!!!»

Из шеи смарга выныривает острие клинка, тут же исчезает, оголяя рану, словно раскрытую пасть, кровь хлещет и заливает Ого… Смарг начинает валиться на него. Ого ничего не успевает, только закрыть голову руками… Кто-то хватает его за согнутую в локте руку и за низ кирасы, волочит по грязи… смарг рухнул очень близко, но не на него. «Как я хочу жить…»

Седой воин, тот самый, который кричал, что все они утонут, помогает ему подняться, второй – низкий, с таким грязным лицом, что трудно разглядеть черты, определить возраст, вкладывает в руки его подобранный меч, хлопает по спине:

– Дерись, кутиец! Смарг тебя сожри! Дерись!..

– Отступаем!.. – снова слышится во всеобщей свалке.

Ого видит, как уцелевшая конница прорубается сквозь строй смаргов, но не вперед, а назад, к своим. Отступление. Уродливых воротников впереди становится все меньше.

– К реке! К реке!.. – крики в строю.

Рог трубит отступление. Теперь их теснят к реке не смарги, а собственная конница. Ого пятится, затем поворачивается и бежит с остальными. На холме Чияс, где скопились смарги, что-то громыхнуло. Вспышка яркого света полыхнула от востока до запада… Молния. Гроза зимой?.. Тарийцы остановились, пытаясь разглядеть, что там…

– Давай! – Седой воин и тот, второй, с перепачканным лицом, сходятся вместе, плечо к плечу, наискось соединяют руки, выставляя опорой перед собой. – Давай, кутиец, взбирайся к нам на плечи, посмотри, что происходит!..

Ого с сомнением смотрит на некрупных воинов. Выдержат? Затем с прыжка отталкивается правой ногой от их перекрещенных рук и, опираясь на плечи обоих вначале коленями, затем ступнями, держась за головы, осторожно приподнимается.

Снова громыхнуло. Холм заходил ходуном, волна, как на воде, поколебала землю под ногами держащих его. Ого хватается за волосы того, что перепачкан в грязи, чтобы удержать равновесие.

– А-а-а! Полегче там, кутиец!

Пламя оранжевыми сполохами хозяйничает на холме. Смарги мечутся в панике, бегают по холму, словно живые факелы, падают черными головешками. Вирд!.. Там Вирд!.. Кто же еще?! Это он в буквальном смысле задал жару этим смарговым смаргам… как правильно сказать? Так и есть – смарговые смарги! Мерзость вдвойне! Эффы их всех пожрите!..

– Верховный!.. – орет Ого. – Верховный! Вирд! Он на холме!

Невидимый клинок на весь горизонт, со свистом рассекая воздух, несется по рядам смаргов, извергая из их вонючих поганых глоток предсмертные хрипы и рев.

– Ура! Да горит пламя Верховного! – вопит Ого, и его клич подхватывают тысячи голосов.

– Да горит пламя Верховного!.. Вирд-А-Нэйс! Вирд-А-Нэйс!..

– Победа на холме Чияс, – докладывает «прыгун», Кодонак позабыл его имя… – Клин Агаята спасен, из его людей погибло не больше трети!

– Треть!.. – стонет Бахим.

Марто пока успешно удерживает мост, но там наблюдается уменьшение количества смаргов, хотя они и атакуют очень активно. Хатин задумчиво разглядывает очертания берегов Тасии-Тар на карте, передвигает фигурки, обозначающие силы смаргов вдоль берега. Они передислоцируют войска, как докладывают разведчики. Растянулись миль на пять вдоль реки… И их достаточно много, чтобы представлять собою опасность на всем этом отрезке…

Часть смаргов развернулась, чтобы дать отпор арайцам, еще часть – чтобы встретить ливадцев. Не слишком много, как раз столько, чтобы задержать союзников… Арайцы уже терпят значительные потери…

Кодонак тоже растянул своих боевых Мастеров вдоль всего берега на этой стороне. «Прыгунов» отчаянно не хватает. А у этих… Атаятановых прихвостней – каждый и «прыгун» и боец! Смарг их сожри! Как они собираются преодолеть реку? Неужели действительно вплавь?..

– Готовь Разрушителей, Бэл!.. – мрачно говорит Кодонак. – По десять человек через каждые полмили, обеспечь их «прыгунами», чтобы были готовы в минуты перелетать с места на место!

– Мастеров Перемещений мало! А те, что есть, едва держатся на ногах… – жалуется Стойс.

– Знаю! Ни искры, ни пламени, Тайшиль, знаю!.. Но что-то готовят смарги вдоль берега…

Стойс перемещает Хатина на дозорную башню, возведенную перед самым боем чуть южнее тылового лагеря. Башня стоит на холме, и сама достаточно высока – отсюда неплохо видно, что происходит на том берегу.

Смарги скопились у самой кромки воды, но, похоже, не спешат бросаться вплавь и плотов больше не строят. Он замечает какое-то движение в их белесой среде. Смарги расступаются, пропуская людей. Ни искры, ни пламени! Связанные Кругом! Вскидывают руки – Хатин узнает танец Строителей. Над рекой сверкающей дугой поднимается вода, замерзая, образует… мост! Мост!.. Раздери их всех Древний! Дальше на юг один за другим вырастают такие же сверкающие коромысла! Кодонак оборачивается на север – то же самое! Вот как они собираются попасть на этот берег!

– Рушить мосты, когда смарги достигнут середины! – отдает он приказ для Мастеров Стихий ожидающему здесь «прыгуну».

Успеют ли они вовремя к основаниям мостов? Конструкция не может быть очень прочной, ведь прирожденных Строителей у Атаятана не так уж и много… Хотя часть мостов – те, которые возвели настоящие Строители, могут оказаться прочнее Конюшен Пятилистника, работы Тотиля: нельзя не учитывать, что связь с Древним увеличивает яркость Дара.

Смарги хлынули единым потоком на мосты, Хатин поднял лицо к небесам: «Помоги, Мастер Судеб!..»

Его внимание привлекает то, что задние ряды отродий Древнего не готовятся вступить на мост вслед за передними, а начинают движение к центру линии фронта, как раз напротив их тылового лагеря, там, где никаких мостов нет.

– Что там? Что же там?.. – шепчет Хатин. – Древний их раздери! Что они задумали?

«Что бы сделал я сам? Собрал бы туда моих Мастеров Стихий, зная, что Разрушители врага отвлеклись на мосты, и просто рассек бы Тасию-Тар, пустив воду на этот берег, прямо на тыловой лагерь… У меня бы сил хватило – больше сотни Разрушителей… Но у них? У них только четырнадцать. А самый опасный и сильный Мастер Стихий – Элий Итар, мертв. Нет… Не потянут четырнадцать человек такой фокус… Или потянут?.. Ни искры, ни пламени!..»

Слева раздались оглушительный треск, вой и рев: Хатин с удовольствием полюбовался, как градом сыплются с первого разрушенного моста мощные тела смаргов, а их кожистые вороты развевались в воздухе. К сожалению, не все из них в стальных кирасах – у таковых есть шанс всплыть. Неужели эти туши в самом деле могут плавать?.. Хатин убедился в этом собственными глазами, глядя, как одна лысая блестящая на солнце голова появляется над водой вслед за другой. Течение Тасии-Тар в этих местах было не самое безопасное. Но мощные руки, вспенивая воду, гребли со звериным упорством и отчаянием. По крайней мере, некоторые выгребут… Мастера Стихий рушили новые мосты с юга и севера отсюда. Преисподняя разверзлась на обоих берегах Тасии-Тар. Более сотни Разрушителей терзали великую реку. «Эти берега уже никогда не стану прежними…» – думал Хатин.

– Верховный в тыловом лагере! – задыхаясь от усталости, докладывал появившийся «прыгун» в еще не рассеявшемся тумане перемещений. – Приказывает эвакуироваться!..

Вирд также понял: они задумали что-то! Только кто им противостанет? Сам Вирд? В каком он состоянии после совершенного на холме Чияс? Не ливадское смертельное сияние, конечно, – подобное Вирд не сплетет, так как сразу же ляжет, а удерживать полотно без него, как в прошлый раз, некому: у Элинаэль, Тико и Итина есть дело поважней…

– Пойдем, увидимся с Верховным, – решил Кодонак, и Стойс без лишних слов положил руку ему на плечо.

Хатин еще раз взглянул на взволнованную, будто море под сильным ветром, Тасию-Тар, принимающую в свои объятья новых и новых врагов. «Неужели ты повернешься против нас, великая река… артерия, несущая кровь Тарии?..»

Они ступали мягко, скользили по уложенному его Силой белоснежному мрамору туда, где виднелись распахнутые настежь массивные резные двери в Зал Атаятана. У Итина перехватило дыхание. Мастера Оружия шли впереди, за ними четверо «прыгунов», потом они – носители пяти Сил, и Элинаэль, а арьергардом – еще шесть Мастеров Перемещений.

Итин не был очень высок, но спины соратников впереди не помещали ему увидеть стоявшего посреди зала, вытянувшись во весь свой десятифутовый рост, Атаятана, освещенного устало клонящимся к закату солнцем… Древний был один. Но он их ждал. Это несомненно… Итин содрогнулся – он их ждал!!! Как страшно это звучит…

Древний так же красив и так же вызывает у Итина ни с чем не сравнимый ужас, как и тогда, когда он пришел сюда выполнить условия сделки… меньше года назад. До конца заключенного ими тогда перемирия – еще три месяца… Может, они зря не воспользовались шансом прожить в покое эти дни, просто пожить еще… Итин не готов был умирать… нет! Не тогда, когда Иссима стала его… Когда вновь начал выстраивать он свою хрупкую… такую хрупкую спокойную жизнь… Его стабильность – это лед на реке, едва пригреет солнце – и вот все ломается, и быстрая стремнина несет осколки, заворачивая их в пенящиеся водовороты…

Иссима сжала его руку своей горячей, как огонь, ладонью, и он был благодарен ей за это. «Моя хорошая… Неужели ты не боишься?..»

Пока мысли проносились с молниеносной скоростью в его голове, Каласэ, Далис и Кортэ выстрелили один за другим, с паузой в доли секунды.

Атаятан даже не пошевелился, не попытался уклониться, отбросить сеть рукой или разрезать ее своими ужасными семидюймовыми ногтями, сверкающими на солнце так, будто это была сталь, – отчего Итину страхом просто скрутило внутренности… Нет ничего ужаснее, чем видеть, что враг плевать хотел на твое мощное и опасное оружие…

Первая сеть накрыла голову Атаятана, свесилась до самого пола, заискрившись сполохами, вторая и третья последовали за ней, и Древний стоял, улыбаясь, опутанный золотой паутиной, прекрасный, как произведение искусства какого-то сумасшедшего скульптора, безусловно, талантливого, но непонятно что желавшего выразить…

Мастер Той и Мастер Таш бросились к нему, защелкивая прямо поверх сети браслеты, после чего движущиеся с быстротой вихря Мастер Гайс и Мастер Драг опутали Древнего цепью, стянув ее на лодыжках и защелкнув замысловатым замком…

Они действовали быстро, четко и слаженно… И Итину бы радоваться… но… почему Атаятан совершенно не сопротивляется, только смотрит?..

Мастера Стихий синхронно сделали резкий выпад на правую ногу, полусогнув ее в колене, и выбросили вперед ладони: Итин ощутил движение воздуха даже здесь, позади Разрушителей. Поток сбил Древнего с ног, тот рухнул на пол как подкошенный, так же молча и по-прежнему не оказывая сопротивления. Дворец отозвался на гулкое падение его тела сдавленным стоном… Почему? Почему он не сражается?!

Они переглянулись: эта мысль беспокоила всех присутствующих. По отработанной уже схеме пятеро выстроились вокруг лежащего на полу обездвиженного Атаятана-Сионото-Лоса – самого грозного и зловещего существа в их мире…

– Приказ – эвакуироваться!.. Срочно! Советник Эниль, поторопитесь! Вас приказано перебросить в первую очередь!.. Я на пределе! Не знаю даже, смогу ли сделать этот «прыжок»!.. – кричал, задыхаясь, Шийнс – совсем еще молодой Мастер Перемещений. Он на самом деле выглядел измотанным и обессиленным.

– Что случилось? – спросил Ото, вставая и сгребая с раскладного столика свои записи.

Кими хмуро смотрел на молодого «прыгуна».

– Я не знаю; приказ Верховного! Сейчас всех отсюда перебрасывают! Всех, кого успеют… Скорее! Времени нет! Оставляйте все!..

– Ты сказал, что сил у тебя мало, мальчик?.. – тихо проговорил Кими. – Одного тебе будет легче перебросить…

– Даже не думай! – заорал Ото, которой сразу же прочел мысли старого лиса – хотел избавиться от него! Считает, что пришла пора умирать. – Мы с тобой еще успеем умереть, Ким! Не ломайся, и чтоб больше ничего подобного я от тебя не слышал! Перемещай, Мастер Шийнс!..

Они очутились на высоком холме намного западнее берега Тасии-Тар. После теплой, согретой тарийским огнем палатки холод сразу пробрался под его плащ, и Ото спрятал руки, сжимающие беспорядочно сложенные листы с записями, под плащ.

– Успел… – выдохнул Шийнс, – но дальше… все – не смогу прыгнуть даже на сотню шагов!

Мастер уселся прямо на землю и опустил голову на колени, приходя в себя. Молодому телу холод не так страшен.

Рядом с ними в искрящемся тумане появились еще несколько человек – из лагеря. Перебросившие их «прыгуны» тут же исчезали. Ото кивнул Мастеру Тинсу, Мастеру Агалису, Мастеру Кайнес, нескольким знакомым Музыкантам Силы. Все они обескуражены и не знают, что происходит.

Ото тревожно глянул на Кими, его старый слуга вглядывался в ту сторону, где они только что находились: на чернеющие в белом поле палатки, на полыхающие тут и там костры… Люди еще суетились меж них, но их становилось все меньше. Черные точки быстро двигались по направлению к ближайшей высоте – те, кого не смогли перебросить, спешили покинуть лагерь верхом или на собственных ногах.

– Что там происходит?.. – прошептал Ото.

Кими пожал плечами:

– Ничего хорошего… Ото… Большая смарговая задница с худшей ее стороны! И да простит меня Мастер Судеб, Советник Малого Совета и присутствующие здесь Мастера Силы за столь грубые слова!..

– Как ты, Вирд?.. – первым делом спрашивает Хатин, оказавшись рядом с Верховным.

Тот глядит на него раздраженно, словно он сказал какую-то глупость.

– Холм Чияс тебя не измотал?.. – уточняет Кодонак.

– Нет! Меня сегодня ничто не сможет измотать, пока я не сделаю самого главного! Я сегодня умер, Хатин! Возможно, умру еще раз!..

– Слишком много для одного дня…

– Видимо… нет. Уходите! Сейчас сюда хлынет вода. Я смогу ее перенаправить, но не так чисто, как хотелось бы. Тыловой лагерь будет затоплен!

– Позволь остаться с тобой… – возразил Кодонак, – во мне капля Разрушителя – может, пригодится. А Стойс, если что, перебросит нас обоих…

Вирд только кивнул, становясь в стойку для танца Мастера Стихий. Хатин закрыл глаза, концентрируясь: все-таки Разрушение – лишь вспомогательный Дар у него.

Тасия-Тар взбесилась, ее воды разверзлись, оголяя дно… Русло вздыбилось, выбрасывая поток на западный берег, туда, где был их тыловой лагерь. Ледяная мутная волна прокатилась, сметая палатки, костры… тех, кто не успел убежать, заполняя прибрежные рощи, покрывая заросли кустарника…

То, что делал Вирд, было недосягаемо для Хатина, его собственной Силы хватило лишь, чтобы почувствовать направление воздействия.

Верховный утихомиривал Тасию-Тар, он возвращал ее в русло, он уговаривал ее. Он действовал совсем не как Разрушитель, скорее, как Освободитель – так работал Дар Тико, отличный от других в Мастерах Стихий. Хатин знал, что Вирд использует и другие Пути, возвращая реку на свое место… Его губы шептали… или пели, его пальцы сплетали невидимые узоры, возводя стены там, где вода, не успевшая еще подчиниться, пыталась пробить себе дорогу в долину.

Вирд шептал великой реке непонятные слова, шептал горячо и страстно, как Хатин мог бы шептать разве что любовнице … Вирд замораживал воду в одном месте и испарял в другом. Стихии повиновались ему, затихали перед ним. Ветер служил ему, вода и земля кланялись ему… Огонь приходил по его призыву…

Хатин боялся, что Вирд рухнет от усталости, но он был полон сил. И чем больше работал, тем энергичнее двигался, тем сильнее разгоралось пламя в его глазах. Казалось, он слышит песню стихий, как Мастер Оружия слышит песню своего меча, черпая из нее сверхъестественную силу.

Тасия-Тар была покорена. Но за то время, пока Вирд боролся с рекой, по оголившемуся дну на этот берег успело перейти немало смаргов. Они двигались с быстротой лошади, скачущей галопом. Они заполняли берег, перебегая на высоту и атакуя отступившие туда основные силы тарийцев.

Если бы Вирда здесь не было, то за день по открывшемуся в реке проходу на эту сторону перешли бы все смарги… А так… лишь третья часть. С этим они справятся. Увы, не без потерь…

Вирд опустил руки, замотал головой, будто отряхиваясь от воды.

– Надо позаботиться о гостях… – говорит он, сверкая зелеными пронзительными глазами из-под д’кажа.

– Их встретят!.. – усмехается Кодонак, и улыбка тут же сползает с его лица – прямо перед ними, шагах в двадцати, как из-под земли выросли с сотню Мастеров Атаятана. У каждого в руке обнаженный меч, большая часть – с волосами, не доходящими до плеч: бывшие Тайные – значит, боевые… Как бы ни силен был Вирд и сам Хатин, а с сотней им не справиться.

– Тайшиль! За подмогой! – приказывает Хатин, выхватывая «Разрывающего Круг».

Его прошибает пот от неистовой жажды меча…

Вирд зловеще улыбается. Среди прибывших – Титой и Атосааль.

– Смерть пришла за тобой, Кодонак! – выкрикнул бывший Верховный. – Готов?..

– Какой же боевой Мастер не любит танцевать со смертью?.. – отвечает Хатин… почти весело.

– И ты тоже сегодня умрешь, Вирд-А-Нэйс! Но не от моей руки! Атаятан выпьет тебя! Это хуже, чем я думал. Даже пепла от тебя не останется, чтобы помнить о твоем огне… Вот почему я не видел твоего следа в будущем!

– Тебе нельзя меня убивать!.. – произносит Вирд. – А мне тебя – можно!

И, крутанувшись, выстреливает струей огня в сторону Атосааля. Огонь удается сбить их Разрушителям, хотя двое врагов попадают под пламя и изгибаются в крике, сгорая на земле.

– Я знаю, что переживу этот день!.. – усмехнулся Эбонадо, который всегда предпочитал словесные баталии любым другим.

– Но не эту ночь – день уже на исходе!.. – парирует Вирд.

Началось воздействие… Все так же, как в прошлый раз: как только зазвучала вдохновляющая музыка Торетта, вступил Итин. Потоки Силы – словно нити, пленяющие запястья и лодыжки. Серебряный венец обвил красивую голову Древнего… Дальше действовала Иссима. Увы, он не мог видеть, что именно делала она. Следом – Тико, вращая руками и перепуганными глазами.

Итину казалось, что мелькают мгновения, хотя на самом деле проходили часы.

Завершал Абиль Сет словами, проникающими, казалось, в глубь костей:

– Усни, Атаятан-Сионото-Лос! Отправляйся в забвение! Тебе нет места в этом мире, Купающийся в крови! Усни!

Элинаэль. Ее руки дрожат. Итин видит отчетливо, как трясется кинжал, которым разрезает она свою маленькую ладонь с длинными красивыми пальцами… Кровь окрашивает ее белую нежную кожу, она простирает открытую ладонь над Атаятаном. Капля крови, пронзительно-алая в этом царстве белого мрамора, была для глаз Итина звенящим криком в тишине… Время замедлилось… капля летела не доли мгновения… нет… часы… долгие, долгие часы… она все никак не могла упасть, все никак не могла коснуться кожи Атаятана…

Томительно тянулся ее бесконечный полет… и вдруг она взорвалась, ударившись в обнаженную грудь Древнего… Первая капля растеклась, но не превратилась в витую нить, как тогда… с Меняющей обличья… вторая, третья, четвертая… такие же ярко-алые, падали на грудь, шею, лицо, волосы чудовища, они растекались, а не струились, оплетая тело Атаятана, не вспыхивали горячим пламенем победоносно… Они поглощались его изумительно гладкой кожей… Итин мельком посмотрел на Абиля Сета, и его сердце упало, ухнув в самую глубокую бездну, какую только может вырыть человеческий страх… – лицо Пророка перекошено ужасом, тем самым, который сейчас душит Итина…

Элинаэль отдернула ладонь, побелела, как… мрамор… болезненно застонала, сделала шаг назад, еще шаг… ее ноги подкосились. Итин бросился к ней одновременно с Тореттом и Драгом, но они не успели… Атаятан вскинул руки, легко, словно паутину, порвал и опоясывающую его цепь, и наброшенную сеть, стянул, уже поднимаясь, лениво и презрительно, браслеты с рук. На пол со звоном упал искореженный металл… Волна Силы ударила всех окружавших его, сбивая с ног, отбрасывая к стенам… Все они: и мирные Мастера и боевые, отлетели, будто тряпичные куклы, беспомощно заскользив по мрамору… Лишь Элинаэль осталась там, где упала на колени, словно привязанная невидимыми веревками к Атаятану… У Итина ломило спину и ныло у солнечного сплетения, он хорошо приложился головой о мраморную колонну, чудом не расшибся насмерть и даже не потерял сознание – видимо, его творение пожалело творца…

Атаятан улыбнулся, снимая с себя остатки порванной сети. В зале стали появляться один за другим его приспешники. Итин узнал Эбонадо Атосааля, Ужвина Хайшо, Алкаса Титоя, Динораду Айлид… Арайского Мудреца он раньше ни разу не видел, но тоже узнал по смуглой коже и длинной, не по тарийской моде, бороде. Некоторые из прочих Мастеров, предавших Тарию, тоже были ему знакомы когда-то давно, еще в его тихом, не знающим бурь и ураганов, мире. Многие из них тяжело дышат, покрыты кровью и потом, измазаны в грязи, у большей части в руках обнаженные мечи, – они будто бы вырваны из самого апогея битвы.

Он увидел Ату, одетую в меха, и стоящего рядом с нею сына севера. Одного брата-близнеца нет. Они здесь не по собственной воле – их привели. Ата сверлит Атаятана взглядом, полным ненависти, и что-то бормочет себе под нос.

В одном из дальних углов зала появился Ках… или Эрси Диштой, на таком имени он с недавних пор настаивал. Он переместился в сопровождении одного из Мастеров, положившего руку ему на плечо. А это значит, что самостоятельно «прыгать» он не способен, и в Первый Круг еще не вернулся… Итин никогда не верил, что он снова свяжет себя с Древним, – собственными глазами видел его освобождение. Бледное, изможденное и хмурое лицо Эрси, а также та боль и тревога, с которой глядел он на Элинаэль, развеяли последние сомнения Итина.

– Я изменился… – сказал, наконец, Атаятан-Сионото-Лос, – мне не опасен Огненосец с тех самых пор, как я выпил Дар Повелителя Огня Этаса. Вы сами затеяли эту игру, но я в ней выиграл! И теперь я заберу причитающуюся мне награду! Ты – первая! – Он указал на Элинаэль.