Глава 8
Бой

Вирду было холодно. Никогда раньше он не чувствовал такого холода… хотя нет: в тот день, когда его догнал эфф, во время его странной болезни, он вспоминал тогда еще Марза, который был родом из далекой холодной страны. Может, здесь, на перевале, и начинается та страна?.. Как могут люди жить в таком зверском холоде?

Караван пересекал Сиодар через перевал Майет уже второй день. Вчера они оставили позади пограничную заставу арайцев. Чем дальше и выше в горы, тем холоднее становилось.

О! Спасибо, Ого, пригодились твои штаны! Только они недостаточно теплые. Вирд сидел на камне и чувствовал его ледяной холод, несмотря на подложенные две подушки из повозки; он был одет во всю одежду, какая у него нашлась, к тому же с головой кутался в одеяло.

Рабы еще не успели разжечь костры. Все остальные южане так же, как Вирд, дрожали и кутались кто во что. Наэль насмешливо поглядывал на юношу, лениво потягивая вино из бурдюка. Ого был прав тогда, Мастер Музыкант мог пить не пьянея от рассвета до заката. Почему же в тот раз его так развезло?

Гани Наэль спас ему жизнь, и даже больше – скрыл то, что произошло на самом деле; то, что убийца пришел за Вирдом, и то, что у Вирда – ошейник эффа. Он принял его за пояс, но Вирд не думал, что Мастер Наэль впоследствии не догадается: он просто не может не знать, как выглядит ошейник эффа. Если он и не сообразил этого тогда, в темноте, то позже уж точно сложил одно с другим. Вирд был благодарен и проникся к нему доверием, но всю правду рассказать еще не решался.

Он поплотнее закутался в шерстяную ткань, так как морозный ветер стал пробирать до костей.

– Не хочешь согреться, парень? – услышал Вирд чей-то грубоватый голос, обращенный к нему, и выглянул из складок одеяла как из норы.

Это был один из охранников – Харт: широкий, как два Вирда, с разрумянившимся на холоде грубым лицом с большим носом, мясистыми губами и клочковатой бородкой. Он улыбался во все зубы, среди которых поблескивали несколько золотых. Харт держал в руке обнаженный блестящий меч, второй такой же висел у него на поясе в кожаных ножнах.

Лицо Вирда вопросительно вытянулось.

– Говорю, согреться не хочешь? – сказал Харт. – Я б тебе пару приемчиков показал. А то тебе крепко досталось. А будь у тебя вот это, – он потряс мечом, – может, порешил бы этого, сожри его эфф… проклятого сразу.

Вирд невольно дотронулся до рубца на горле от затянувшегося пореза. После того случая охранники с уважением поглядывали на Мастера Наэля, его же ученика всячески опекали. Все думали, что Вирд бросился в атаку, защищая учителя и дав возможность Наэлю покончить с ночным гостем.

Вирд нехотя стащил с себя теплое одеяло. Может, и вправду удастся согреться… к тому же насчет меча охранник прав. Он теперь свободный человек, а свободный должен уметь себя защитить.

Он взял из руки Харта меч, ощущая его тяжесть и неловко замахиваясь на пробу. Харт ухмыльнулся. Вокруг стали собираться неразлучные с ним товарищи – другие охранники.

– Смотри не урони его себе на ногу и не направляй острие между ног, а то оттяпаешь кое-что! – выкрикнул упирающийся на лук утариец, оказавшийся тут как тут при первой же возможности позубоскалить.

– Вот! Так его бери! – терпеливо поправил его руку Харт. – А теперь становись в позицию, вот так!

Охранник отвел левую руку в сторону, а правую с мечом выставил перед собой, полусогнув ноги в коленях. Вирд повторил движение.

– Бей! – выкрикнул Харт.

И Вирд неловко стукнул мечом по оружию охранника. Почти одновременно раздались звон металла о металл и дружный хохот зрителей. Вирд почти сожалел, что ввязался во все это и стал посмешищем. Он замахнулся и снова нанес удар, разворачиваясь всем корпусом, меч скользнул по мечу Харта, и оружие последнего оказалось у груди Вирда. Вновь раздались хохот и непристойные комментарии.

Вирд скрипнул зубами и закусил губы.

– Бей так! – Матерый охранник показывал ему рубящий удар. Вирд повторил. Их мечи очень медленно, из-за неумения юноши, сходились и расходились, звонко стуча друг о друга. Постепенно он стал привыкать, гул голосов, выкрики и смех зрителей ему уже не докучали, да и холод отпустил – на лбу даже выступил пот.

– Давай! Давай! – подбадривал его Харт.

Вирд наступал, колол и рубил, медленно повторяя движения охранника.

Вдруг меч того соскользнул вдоль принимавшего удар клинка юноши, скорее всего – случайно, и задел щеку Вирда. Совсем немного, оставив лишь царапину, из которой выступила кровь. Вирд почувствовал жжение и ясно ощутил, как капля горячей крови стекает по щеке.

Что-то произошло… Клинок Харта поднимался… вновь поднимался, но очень-очень медленно – Вирд успел опустить меч острием к земле, закрыть глаза, ощутить, как внутри разворачивается стянутый узел, как разливается океан Силы, как лучи света – огненные змеи, струятся по жилам вместе с кровью, как мышцы наливаются Силой, как пальцы начинают чувствовать не только тепло дерева рукояти и упор гарды, но и остроту, холод клинка, его баланс, его острие и его жажду… «Пить! Пить! Пить!» – повторял клинок вместе с ударами его сердца, вместе с пульсацией крови, смешанной с Силой в жилах.

За то время, пока Харт поднимал меч, Вирд успел выпрямиться, сделать шаг вперед и плавно принять удар на среднюю часть клинка. Воин крякнул и отступил.

Затем Вирд развернулся, нанося восходящий режущий удар снизу вверх и тут же колющий вперед, отводя мимоходом контратакующий выпад противника. Харт стал двигаться быстрее, не понимая, с чего это малец вдруг овладел техникой боя.

А Вирд знал все. Он знал, как нужно уйти от атаки, как повернуться и поднырнуть под меч, как оказаться за спиной Харта, еще до того, как тот закончит выпад. Как отклонить удар, какой частью меча и в какой позиции принять. Как перейти в наступление, звеня сталью о сталь. Он знал, как… убить противника… знал, что может сделать это легко и быстро. И знал… что желает этого…

Он ощущал восторженную радость, исходящую от клинка, когда тот врезался в меч Харта. Он словно держал в руках жалящую живую плоть, а не холодный кованый металл. Он едва сдерживал меч от того, чтобы не разрубить, не исполосовать охранника: меч требовал крови, меч взрывался искрящейся радостью, когда ему удавалось разрезать одежду, он раскалился от удовольствия, когда Вирд зацепил плечо воина и рассек вместе с одеждой мягкую плоть, кровь окрасила кончик клинка.

Харт отступил, тяжело дыша и опуская меч. Вирд тоже опустил меч, с размаху вбивая его в землю, чтобы заставить замолкнуть.

Сейчас среди зрителей их поединка царила мертвая тишина.

Когда рука Вирда отпустила рукоять, ему показалось, что часть его плоти осталась воткнутой в землю; часть плоти, отчаянно жаждавшая, но получившая лишь каплю горячей вожделенной крови. Сожаление, как от потери руки, овладело им. А затем он упал, и темнота захлестнула его разум.

О! Это зрелище дорогого стоило. Гани даже готов был приплатить, чтобы увидеть его еще раз. Отвисшая челюсть этого зубоскала-утарийца и его выпученные глаза… а ведь ему сразу перестали в голову лезть похабные шуточки!

А рожи остальных?! О! Гани долго еще будет наслаждаться, вспоминая выражение их обомлевших лиц.

Хотели посмеяться от души над тем, как парнишка нелепо машет мечом. И вот – получили: теперь подбирайте с земли свои отпавшие челюсти. Они знать не знали, с кем связались – с Одаренным!

В Тарии ходила поговорка о деле, проигранном заведомо: «Сесть играть с Одаренным». Все знали, что «отмеченный», даже если и не знает правил игры, в одно мгновение все поймет и обыграет тебя на «раз-два».

Хотя сам Гани в юности, в бытность его в Пятилистнике, немало общался с Одаренными. И не раз садился играть с ними и в кости, и в камни, и в карты, и даже в такую сложную игру, как Хо-То, привезенную из Ливада, в ней было две дюжины различных фигур, и она требовала от игрока хитрости и ума истинного стратега. И, вопреки поговорке, Гани выигрывал столько же, сколько проигрывал.

Наэлю было известно, что Дар – штука капризная и выбирает обычно одно направление. Если кто был отмечен Даром, то это не означало, что, взявшись за любое дело, он будет делать его с помощью Силы лучше, чем обычный человек. Иной раз парень из Академии Силы мог оказаться полностью беспомощным в уличной драке или в приготовлении ужина, притом что в одиночку возводил башни до небес. При выбранном Пути (как называли это сами Одаренные) не стоило ждать проявления Силы в чем-либо другом.

Если Дар пожелал выращивать Силой цветочки, то будь добр – отправляйся выращивать цветочки, будь ты хоть трижды воином в душе. Понимание этого только и спасало Гани Наэля от черной зависти к Одаренным. Не хотел бы он заниматься чем-то, что не мило сердцу, став рабом своего Дара. Гани и вовсе бы не завидовал, если бы не сталкивался никогда с ними, какая тут зависть к небожителям. Но он кутил, пил, дрался, философствовал со студентами из Академии Силы так же, как и с товарищами из Пятилистника, и Гани знал, что кроме проявления время от времени Дара и долгой жизни «отмеченные» – такие же люди, как и все.

Наэль слыхал о таких Одаренных, которые склонны были к владению всяким оружием, их после окончания Академии забирали в Золотой Корпус. Но мирные дела им давались с трудом. А ведь парнишка был равно хорош и с мечом и с флейтой…

Прав был Гани – мальчик еще загадает загадок не только Мастерам Силы, но и Совету, а может – и самому Верховному.

Знает ли сам парень о том, кто он? Брал ли он до этого меч в руки? Вряд ли, судя по первым минутам боя… Бил мечом как обухом и метил не в Харта, а скорее – в его клинок. А потом ему пустили кровь… и он взбесился. Гани стоял достаточно близко, чтобы видеть, какие страшные у него стали глаза. Одно мгновение – и неловкий мальчик превратился в Мастера Смерти… Этот вояка, Харт, чуть в штаны не наложил. А все-таки одно удовольствие было за всем этим наблюдать!

И то, что случилось потом, для Наэля не было тайной – отлив Силы, он слышал, что такая штука и убить может. Будет обидно, если парень умрет после того, как Гани потратил столько усилий, вытягивая его из разных передряг.

Теперь Вирд не избегнет усиленного внимания со стороны Фенэ, которая и так задумчиво изучает его хитрющими своими глазами всякий раз, как встречает. Если, конечно, охранники не промолчат. Остальные свидетели – рабы в основном, если что и видели, то ничего особого для себя не поняли: ну постучали мечами друг с другом свободные, ну свалился парень – может, ранен…

А вот охранники видели Мастера Мечника, который до этого притворялся полным профаном. Опять нужно вытаскивать этого мальчишку, опять прикрывать… Вряд ли излишняя огласка ему на пользу.

Одаренный… с ошейником эффа за пазухой… ничего не знает о Тарии и Городе Огней… сражается с мечом и играет на флейте, используя Силу Дара… Можно побиться об заклад: если бы утариец дал ему подержать свой лук, то малец поразил бы цель за две сотни шагов, даже не целясь. А вот убийца – тот чуть не вспорол ему горло, и где тогда были боевые проявления Дара? «Хочешь сломать себе мозги – свяжись с Одаренным!» – эта поговорка не имела распространения среди тарийцев, это личная пословица Гани Наэля, которую он придумал еще в молодости, а теперь вот убеждается в ее исключительной правоте.

Мастер Наэль подошел к опешившим охранникам и крикнул командным голосом:

– Ну-ка! Берите его и несите в мою повозку! И никому не слова! – добавил он, понижая голос до загадочного шепота. Он смотрел прямо в глаза долговязому утарийцу, пока тот не наклонился к нему, чтобы лучше слышать, и пока остальные не собрались вокруг тесным кружком. – Никто не должен знать, что произошло!

– Но все же видели, – послышался такой же загадочный шепот одного из охранников.

– Видели – и видели… – ответил Наэль. – Что они видели? Двое свободных решили согреться. А то, что ВЫ видели – про это никому!

Он помолчал, а затем добавил, выделяя каждое слово:

– Он очень важная персона.

– Он Мастер Мечник? – спросил Харт. – Это ж надо – кровь мне пустил!

– Важная персона, – повторил Гани, – на службе Тарии. И если вы, олухи дубовые, проболтаетесь, то Тария пошлет за вами кое-кого пострашнее эффа.

Воины – народ сообразительный: не будешь сообразительным, долго не проживешь – сразу смекнули, что к чему, судя по озадаченным суровым лицам.

– И если кто из вас думает, что должен рассказывать все подробности Фенэ или Кох-То, потому что они вам платят, – то пораскиньте своими бараньими мозгами, что до Ары – две недели плестись по Диким землям, а Тария – вот она, рукой подать.

– Отчего ж он свалился? Смарг его дери… – не унимался Харт.

Наэль помедлил лишь секунду, придумывая ответ.

– Очень. Сильная. Концентрация, – авторитетно заявил он, и воины понимающе закивали.

Гани дал им пару минут, чтобы все обмозговать, и снова скомандовал:

– Взяли и понесли!

На этот раз без промедления парня подхватили Харт и утариец и потащили по направлению к повозке.

Навстречу им спешил, сурово сдвинув брови, один из проводников-караванщиков, который сегодня, похоже, отвечал за организацию стоянки.

– Что происходит? – громко спросил он. – Что за драка в лагере?

– Какая драка, караванщик, – ответил утариец, – так, показали парню, как меч в руках держать. Вот и Мастер Наэль, – он кивнул головой в сторону Гани, – может все подтвердить.

– А что с парнем? – Брови проводника на мгновение разошлись в стороны, он склонился над Вирдом, осматривая его. – Он ранен? – И вновь кустистые брови метнулись одна к другой, едва не наползая друг на друга, как волосатые гусеницы.

– Да нет! Сам посмотри! – ответил утариец. – Увидел кровь – и в обморок шмякнулся! Смарг его…

Харт оскалился, демонстрируя порез на плече – неглубокая царапина, но крови достаточно. Такие раны – находка для наемника: славы как раненому герою много, а вреда мало.

Караванщик вопросительно посмотрел на Наэля, тот кивнул, подтверждая сказанное, и пошел дальше, а Харт и утариец подхватили Вирда и поспешили за ним.

Проводник же остался, выкрикивая проклятия остальным, начинавшим медленно расходиться охранникам и обвиняя их в лени и дармоедстве.

Наконец Вирда затащили и уложили на скамью повозки, подложив под голову несколько подушек. Наэль укрыл его своим одеялом, затем подумал и, окликнув случайно проходящего мимо раба, приказал ему принести еще одеял.

Юноша был бледен как смерть и почти не дышал. «Неужели умер?» – обеспокоился Гани: он попытался нащупать пульс и наконец заметил медленно пульсирующую жилку на шее сразу над рубцом.

Что можно сделать для него, Гани не знал. Смысла звать лагерного целителя не было, ему были известны случаи, когда при отливе Одаренный умирал прямо в стенах Академии Силы, где полным-полно Мастеров Целителей – не чета здешнему шарлатану, и они ничего не могли сделать.

Он попытался влить в рот мальчику пару капель вина, но без толку. В конце концов Гани укрыл его потеплее и оставил в покое.

Если он очнется, то разговора уже не избежит, и если будет молчать, то Гани всерьез на него обидится и просто перестанет каждый раз спасать его одаренную задницу.

Вирд очнулся только спустя час, который Наэль провел в метаниях, то пытаясь что-то предпринять, то отказываясь от этой идеи. За этот час не появились ни Кох-То (визита которой, впрочем, Гани и не ожидал), ни любопытная Фенэ, а это означало, что охранники все-таки не стали рассказывать ей подробности учебного боя, а рабы, которые его видели, не посчитали, что происходит нечто интересное для их госпожи.

Вирд открыл глаза и посмотрел совершенно ясным, хотя и немного озадаченным взглядом на Мастера Наэля.

– Пить… – прохрипел он, и Гани протянул ему свой неизменный бурдюк.

Парень припал к нему губами и стал жадно, словно воду, большими глотками пить вино.

– Ну что? Ответишь на пару вопросов старому музыканту, который в очередной раз тебя вытащил?

Вирд лишь недоуменно заморгал, вытирая рот рукавом.

– Ты Одаренный?

Глаза юноши расширились от удивления, он явно никогда раньше не слышал этого слова.

– Хорошо. Начнем с другого. Ты Мастер Мечник?

Вирд отрицательно затряс головой, будто испугавшись даже самого такого предположения.

– Скажи. Только честно, обещаю, я не выдам тебя. Ведь не выдал же в прошлый раз. И никому не сказал, ЧТО ты носишь за пазухой. Ты раньше держал в руках меч?

– Нет… – выдавил из себя Вирд. – Нет!

– Ты изучал технику боя?

– Нет… – снова прошептал-прохрипел парень.

– Тогда что же случилось? – Наэль помолчал, вспоминая слова, которые использовали его Одаренные товарищи по юности, он припомнил кое-что, совершенно для него самого непонятное, и Гани боялся, что может запутать мальчишку еще больше.

– В тебе, – медленно начал он, – развернулась Сила?

Вирд быстро взглянул на него, его зрачки расширились – он понял!

Юноша утвердительно кивнул в ответ. Он жадно смотрел на Наэля, по-видимому, ожидая, что тот расскажет ему, кто он и что с ним происходит. Гани только вздохнул.

– Не знаю, как ты здесь оказался, но, похоже, ты Одаренный, и в твоем роду должны были быть такие же. Кто твои родители?

– Я не знаю… Не помню их имен…

– Что ж, давай ты расскажешь мне все по порядку, а я пораскину мозгами, как тебе помочь. Может, я что и знаю…