Глава 14
Мыс Северный

Алсая вернулась в свою комнату, взобравшись по ступеням на самый верх башни Та-Мали. Она с раздражением захлопнула дверь и упала в обитое бархатом кресло. В комнате царил полумрак, тяжелые занавески на широком окне плотно задвинуты – она не хотела видеть то, что было за окном. Ее раздражало здесь все: и уродливые строения, в которых жили эти люди, и грязные разбитые дороги, и постоянный снег и холод, и сами обитатели небольшого поселения на Северном мысе – в основном охотники за пушниной и их семьи: грубые, грязные, бесполезные люди, чуждые всему прекрасному и изысканному.

Комендант башни – неодаренный Мастер Мечник Даржи Марто, и его гарнизон тоже не отличаются галантностью. Экономка Марто, худая и бледная, с постоянно немытыми волосами и запавшими глазами, готова была общаться с Алсаей день и ночь, но сама Алсая избегала ее скучного общества. С каждым проведенным здесь днем ее терпение истончалось все больше и больше.

Почему именно она должна быть здесь? Терпеть всю эту вонь, грязь, грубость? Пока все остальные, кому это нужно, наслаждаются прекрасными видами Города Семи Огней и всеми его удобствами… И все это даже не ради какой-то великой цели. Просто Карей попросил ее. Конечно… великая цель была: служба Тарии, сопричастность тайне, участие в том, чего еще никто и никогда не делал, вместе с величайшими людьми этой эпохи. Но она приняла это лишь как дополнение. Может, она еще недостаточно долго живет? Ей ведь всего тридцать восемь… Она только десять лет как оставила стены Академии Силы. Для Одаренной – Алсая Ихани еще очень юна и неопытна. Ее не привлекает так то великое, о чем говорит Карей, как привлекает он сам. Увидеть удовлетворение и одобрение в его глазах – вот настоящая награда для нее.

Алсая вздохнула: она – Мастер Перемещений, чувствовала себя словно запертая в клетке птица. Как ей хотелось, и как это было просто – перенестись сейчас в Город Огней, припасть к губам Карея, обнять его, поговорить… Они бы гуляли вдоль набережной Тасии-Тар, смотрели на воду с Кружевного моста, а может, отправились бы встречать рассвет на склонах Фа-Нолл… Перед двумя Мастерами Перемещений весь мир – как на ладони.

Но Абвэн попросил, чтобы она не появлялась в Городе Огней и не оставляла своего поста здесь. «Пожалуйста, Алсая! Ты должна понимать, как много зависит от тебя! Я сам был бы здесь, если бы мог. Ты – это я. Ты можешь сделать то, на что меня не хватит», – говорил Карей тогда, год назад, оставляя ее здесь.

Она должна была следить за тем, не происходит ли чего необычного по ту сторону Северного залива. Время от времени Алсая посещала немногочисленные селения рыбаков, охотников и торговцев на всем тарийском побережье Северного залива, иногда она даже перемещалась на ту сторону, узнавая, что происходит в стойбищах дикарей, когда те приходили обменивать рыбу, жир и шкуры на ткани, хлеб, оружие, огнива и украшения.

Алсая испытывала отвращение: эти люди жили так, как она еще год назад и представить не могла, особенно северные племена. Как можно всю жизнь бродить по этой снежной пустыне, словно не люди, а стадо животных, не имея нормального дома, не согреваясь и не наедаясь никогда до конца? Как можно было растить детей в таких условиях? Иногда она подолгу с состраданием смотрела на их ребятишек, перепачканных, играющих на жутком морозе среди жалких временных лачуг… Тарийские охотники на побережье жили ненамного лучше, но все же… Тария велика, очень велика, здесь можно увидеть все что угодно, и место находится всему: и бедности и роскоши, и мудрости и непроходимой глупости, и величественной архитектуре и разрухе… Но все же прекрасного и великого в Тарии больше, а по ту сторону Северного залива – уже не Тария.

Комната Алсаи обставлена в стиле Города Огней, и если не открывать занавесок на окне, то можно представить, что ты никуда и не уезжала: резной письменный стол из дерева Сот, стул, обитый дорогой тканью и украшенный той же резьбой, высокая кровать, большое зеркало с прозрачными узорами, выполненными Мастерами Художниками, выпускниками Пятилистника, шкаф с лакированными панелями, где изображены на фоне горных склонов деревья Мицами в цвету, произрастающие только в горах Фа-Нолл да на аллеях Города, выращенные там Садовниками Силы. Гобелен на стене, а на нем – Тасия-Тар и Кружевной мост…

Алсая вздохнула. Все равно, ей себя не обмануть, воздух здесь другой, совсем другой, и этот холод… Слуга уже растопил камин в ее комнате, но ледяные стены башни мгновенно поглощали жар огня, как Северные племена – проданный им тарийский хлеб, и тепло от потрескивающих дров чувствовалось только, если подсесть к самому огню.

Если бы Карей не навещал ее иногда, она бы не выдержала и сбежала. Если бы не он просил ее остаться здесь, то никакой долг не удержал бы ее.

Карей Абвэн. Это имя – словно сладкий мед на устах. Алсая помнила, как мечтала о нем еще в юности. Она впервые увидела его, когда он с другими Советниками посещал Академию Силы. Высокий, темноволосый, со смеющимися темно-голубыми глазами. Тогда она видела его лишь мельком, но запомнила навсегда. Она гордилась, что в Совете Семи есть такой же, как она, Мастер Перемещений.

Несколько лет спустя Советник Карей Абвэн лично повязывал ей д’каж на церемонии посвящения во Дворце Огней. Он выглядел тогда торжественным и серьезным, но его глаза смеялись, как обычно. У нее подкосились ноги от счастья, а Карей поддержал ее и не дал упасть…

Когда началась ее взрослая жизнь Мастера Силы, Алсая не была счастлива. У нее были только долг и одиночество, сама же она – со своими чувствами, надеждами и мечтами, будто бы растворилась в Даре, в необходимости отдавать его для служения Тарии.

Она искала в каждом встретившемся ей мужчине синие смеющиеся глаза, темные в крупных волнах волосы… И только несколько лет назад наконец нашла… Вернее, это сам Карей нашел ее.

Она выполняла поручения Совета, обеспечивая связь между послами в Аре и Советом Семи, когда Мастер Абвэн пришел к ней. Однажды он просто появился посреди ее комнаты, улыбнулся ей так, будто они были знакомы много лет.

– Мастер Ихани, – сказал он, – я здесь, чтобы выразить вам почтение Совета; ваша служба способствует рассвету Тарии.

Его смеющиеся глаза… Как сладко тогда ей было смотреть в них…

Он передавал ей поручения Семи и Верховного, и ее служение наполнилось новым смыслом, оно уже не было пустым постылым долгом, но тем, за что дарили улыбку возлюбленного.

Карей всегда хвалил ее за выполненную работу, всегда замечал, как хорошо справляется она, не оставлял без внимания те трудности, что ей приходилось преодолевать. Он давал ей советы, в которых она нуждалась. Он рассказывал ей секреты, как лучше слышать свой Дар. Он брал ее в путешествие в края столь дальние, что даже их карт не существовало. Алсая вместе с ним видела горы, моря и реки, леса и пустыни, чужие удивительные города, в которых жили черные как уголь люди, побережья океанов с волнами выше дома, поля, полностью покрытые цветами, водопады, которые шумели так, что впору было оглохнуть.

Карей был нежен и осторожен с ней, будто с сокровищем. Он смотрел на нее, как на королеву. Он знал, что нравится ей, что восхищает ее, а что ей неприятно; о чем она мечтает и чего боится. Он утешал ее в печали, и самую большую радость она испытывала только рядом с ним. Он приносил ей экзотические цветы, каких не росло ни в Тарии, ни в окрестных странах. Он впервые поцеловал ее посреди цветущего сада Мицами. Золотые лепестки осыпали их головы, и она растворилась в его смеющихся глазах…

Это были самые счастливые дни в ее жизни, и Алсая верила, что они вернутся. Вернутся, как только дело будет закончено. Она стала не просто возлюбленной Карея, она стала его частью, его помощницей. У них общая тайна. Всего, конечно, она не знает, Абвэн говорит, что быть посвященным в подробности этого дела – нелегкая ноша, которая пока не для ее хрупких плеч. Он целовал ее, умоляя хранить тайну и позволить ему самому нести этот груз. И она позволила; она все бы позволила за то лишь, чтобы видеть смеющиеся глаза…

В дверь комнаты постучали, и Алсая очнулась от мечтаний.

– Войдите, – нехотя ответила она: никого видеть не хотелось, кроме Карея, конечно.

На пороге появилась невысокая, плотно сбитая фигура Даджи Марто: светлые волосы и брови, чуть крючковатый нос, настороженные холодные глаза – и никаких манер: ни приветствия, ни поклона… будто и не в Пятилистнике его обучали. Теплые воспоминания о Карее сразу же смыла волна раздражения.

– Ихани, – мрачно сказал Марто, – не стал бы тебя ни за что беспокоить, но ты сама просила меня сообщить, если я отправлюсь на встречу с охотниками Северных племен.

– Я просила сообщить, – прошипела Алсая, – когда охотники появятся на побережье.

– Если я отправляюсь на встречу с ними – значит, они появились на побережье. – Тон Марто подчеркнуто холоден. Он считает себя хозяином этой башни, а может, и всего побережья. Но Алсая здесь не по своей прихоти, у нее документ с печатью Верховного, и этот человек – Даджи Марто – или поймет это и начнет обращаться с нею соответствующим образом, или отправится бродить по заснеженным северным равнинам вместе с этими своими дикарями.

Алсая испепеляюще посмотрела на него, но Марто глаз не отвел. Заглядывать ему в глаза – то же, что бросать камни в покрытое толстым слоем льда озеро – никаких колебаний, никаких эмоций. Глаза у Марто голубые, чуть светлее, чем у Карея, но разница – как между льдом и чистым летним небом. Алсая почувствовала острый приступ тоски по Городу Огней, по лету и по Карею, конечно. Она с трудом совладала с собой, чтобы не показать слез этому холодному человеку.

К сожалению, Марто был ей нужен. Он хорошо знал здешние порядки, а, самое главное, его хорошо знали вожди Северных племен и те охотники, что приходили на побережье из самых отдаленных земель. Женщины, дети и старики из кочующих племен с дальнего севера никогда не появлялись здесь, их мужчины на санях, загруженных шкурами, приезжали торговать с тарийцами и другими Северными племенами, жившими ближе к заливу.

С середины осени и почти до самого лета Северный залив сковывал толстый слой льда, и по нему можно было передвигаться так же безопасно, как по твердой земле. В эти месяцы процветала торговля, и некоторые из племен располагали свои сооруженные из шкур жилища прямо на льду.

Алсаи необходимо было узнать новости из уст охотников. Она не могла самостоятельно переместиться в места, которых никогда не видела, поэтому земли далеко на севере у Ледяных Морей, у северной части Океана Ветров были так же недоступны для Мастера Перемещений, как и для любого неодаренного.

– Я подожду, пока ты оденешься, у Северных ворот. Сани уже готовы. Поторопись. – Марто вышел и закрыл за собой дверь, совершенно не обращая внимания на то, что Алсая вскипает от его тона.

Она накинула меховой плащ, плотно завязывая ремешки, надвигая капюшон и пряча руки в рукавицы. Сапоги с толстой подошвой, из оленьей шкуры мехом наверх, она еще не успела снять с прошлого своего выхода на улицу. Покидать помещение не хотелось, ехать по льду залива, который, несмотря ни на что, не казался ей таким уж надежным, в санях, запряженных парой северных лохматых лошадок, разглядывать товары северных охотников и даже покупать, чтобы не оскорбить их… И все для того, чтобы узнать… Но что узнать?

«Что-нибудь необычное, о чем говорят на самом краю земли. Что-то, что занимает их мысли» – так говорил Карей, когда объяснял Алсае, что требуется от нее. Но мысли этих охотников занимали шкуры, которые можно продать, и оружие, которое можно купить. Что в этом необычного?

Алсая повесила на плечо холщовую сумку с побрякушками из стекляшек: они пользовались популярностью среди охотников, и те с удовольствием обменивали на них меха.

Марто стоял у Северных ворот, отдавая распоряжения солдатам своего гарнизона. Он одет в меховую куртку, меховую шапку со свисающим набок лисьим хвостом, на поясе висит тарийский меч, которым, как надеялась Алсая, Марто умел пользоваться. Сопровождающие их двое солдат выглядели безоружными, но Алсая знала, что у них под куртками длинные кинжалы, без которых они никуда не выходят. В санях лежат товары для обмена, укрытые шкурами, поверх этих шкур должны были расположиться она и Марто… слишком близко друг к другу.

Алсая направилась прямо к саням и сразу же заняла свое место, еще больше укутавшись в плащ и прикрыв ноги специально предназначенной для этого оленьей шкурой. Марто легко запрыгнул в упряжку, сел рядом, так близко, что она почувствовала его тепло. Алсая вновь подумала о Карее и о том, сколько бы она дала за то, чтобы ехать сейчас вот так, рядом, не с Марто, а с ним. Ее бросило в жар.

Дыхание превращалось в пар, а щеки щипал мороз, не самый сильный для этих мест, но чувствительный для женщины, выросшей в значительно более теплом климате. Алсая нырнула носом в меховой воротник, превратившись в нахохлившуюся большую птицу, сидящую на ветке. Сани тронулись, и лошади, понукаемые возницей, резво побежали по утоптанному снегу на север.

– Мало охотников в этот раз. Совсем мало, – мрачно процедил Марто, когда они приблизились к небольшому лагерю, раскинувшемуся на снежной равнине.

Конусообразные жилища, которых Алсая насчитала всего двенадцать, выделялись темными пятнами на светлом фоне. В прошлом сезоне, когда приходили охотники с дальнего севера, все поле было занято их хижинами, санями, оленями, товарами и снующими туда-сюда людьми. Действительно мало.

Когда сани приблизились к лагерю, охотники засуетились, они спешно выносили свои товары, раскладывая их прямо на снегу. Затем сгрудились у хижин и призывно замахали руками, одетыми в толстые рукавицы.

– Меха! Волк! Белый волк! – кричит кто-то.

– Хочешь лисицу? У меня есть любой товар, – выводит другой с тягучим акцентом.

– Подходи, тариец! Для твоей жены есть меха!

Алсая вспыхнула, когда ее назвали женой Марто. Хорошо, что он этого не заметил. Когда сани остановились, она поняла, что с трудом может разогнуться и встать. Замерзшие и затекшие конечности не хотели двигаться на таком морозе. А Марто так же легко, как и запрыгивал в сани, выскочил наружу. Хвост белой лисицы на его шапке всколыхнулся от этого движения, как живой.

– Хорошая шапка! – похвалил один из охотников. – Но у меня есть лучше!

– Я посмотрю, – мягко ответил Марто – с этими дикарями он более приветлив, чем с ней, а Алсае даже руку не подал, чтобы помочь встать.

Она наконец заставила свое тело покинуть сани. Как же хочется тепла! Унылая однообразная местность вокруг. Белый снег, темные хижины, неопрятные люди, шкуры мертвых животных на земле. Да, некоторые меха очень красивы, но лучше бы ей не видеть их и не носить, а жить подальше отсюда, на юге, где меха ни к чему.

Но холод все же заставлял Алсаю невольно приглядываться к белым мягким шкуркам на снегу и размышлять, какой можно пошить из них плащ.

Охотники обращали больше внимания на Марто, чем на нее, они по-деловому обсуждали с ним качество и цены, Алсаю же упорно принимали за его жену. Их бесконечное нахваливание своего товара и преуменьшение ценности того, что предлагал им в обмен Марто, она пропускала мимо ушей, но когда комендант спросил о том, почему их так мало в этом году, подошла поближе и прислушалась.

– Все, кто хотел, пришли, – уклончиво ответил высокий седой охотник, одетый в серые меха из волка, он сам чем-то напоминает волка: выступающие скулы, черные внимательные глаза, мягкие движения (тяжелая грубая одежда и висящий на поясе боевой топор нисколько их не стесняют).

– А почему же другие не захотели? – не отставал Марто; он говорит как бы мимоходом, разглядывая шитые из оленьей кожи сапоги. – Или только у вас охота была удачной этим летом?

Охотники отчего-то рассмеялись. И, как ни странно, слова Марто подтолкнули их на некоторую откровенность:

– Неудачный год для торговли. Мы тоже будем здесь недолго. Духи велят вернуться к скалам Рих до дня зимнего солнцестояния.

Марто пожал плечами, словно ему все равно; скорее всего, ему действительно было все равно, перед ним ведь не стояла задача узнать, что занимает мысли этих дикарей.

– Там ваш дом? – Алсая решила сама задать несколько вопросов.

– Твоя жена разве Ташани, что говорит с охотниками без стеснения? – спросил тот же седой старик-волк. Алсая закусила губы от досады. Кто такая эта Ташани, и почему это ей можно говорить с охотниками, а Одаренной – Мастеру Перемещений – нельзя?

– Она не моя жена, – сухо ответил Марто. Он не потрудился объяснить, кто такая Алсая и почему она имеет здесь право задавать вопросы. Неужели ей самой придется сделать это?

Она уже было открыла рот, подавляя в себе злость и негодование, как услышала новый вопрос Марто – нужный вопрос:

– Давно уже скалы Рих не слышали ваших барабанов, и имена духов не призывались там уже много лет. Что же взволновало так Детей Снегов?

Алсая напряглась, ожидая ответа.

– Ты мудрый и смелый охотник, хозяин башни, – вымолвил после некоторого молчания человек с худощавым лицом и впавшими глазами, его борода, заплетенная в косички, покрылась изморозью от дыхания. – Сколько ты хочешь за твой длинный нож? – указывает он рукой на меч Марто.

– Каждый год ты, Бай-Ни, предлагаешь мне продать мой меч. – Алсая впервые видела улыбку на лице Марто, настоящую улыбку – для дикаря… – И каждый год я говорю тебе, что не продам его. Как видишь, ничего не меняется в этом мире.

– Ташани-без-племени говорит, что меняется… – ответил Бай-Ни, дергая себя за бороду.

Старик-«волк» сердито зыркнул на Бай-Ни, а тот лишь махнул рукой и сказал:

– Им тоже нужно собрать племена и вопрошать своих духов, если правда то, что она говорит.

Остальные охотники в разговоре не участвовали: похоже, эти двое – старик-«волк» и Бай-Ни – были старшими среди них.

– Это дело Детей Снегов, – зашипел старик, – духи и так разгневаны…

– Восставшие никого не пощадят, Хлай! – ответил Бай-Ни. – Ташани-без-племени сказала, что все должны узнать, что они пробудились!

– Ташани эта… могла и… из ума выжить. Пусть вожди скажут! Дождись совета у Рих!

Спор разгорелся между двумя старшими охотниками, остальные потихоньку отходили от них, стараясь делать вид, что не слышат их слов.

Лицо Марто как всегда непроницаемо, а Алсая ничегошеньки не понимает. Ташани-без-племени? Восставшие? Совет у Рих? Ей оставалось лишь запоминать незнакомые слова. Может, комендант ей объяснит их значение? Хотя меньше всего хочется обращаться к нему за помощью.

Бай-Ни и Хлай – так звали старика-«волка», постояли некоторое время молча и глядя друг другу в глаза, потом разом отвернулись и как ни в чем не бывало принялись предлагать Марто шкуры горной кошки и куницы.

Комендант тоже вел себя так, будто ничего и не происходило. Он покупал то, что было ему нужно, солдаты деловито подтягивали приобретения к саням, предварительно выгрузив привезенное для обмена добро.

Алсаю никто и не замечал. Она была для этих дикарей уже даже не женой «хозяина башни», в ней волнами поднимались возмущение, обида, желание высказать все, но она понимала, что это бесполезно. Вряд ли эти охотники, помешанные на своих обычаях, станут отвечать на ее вопросы.

Алсая надеялась, что это не последний визит к охотникам, и если она подготовится как следует, то сможет в следующий раз узнать больше. А может, придут другие охотники, более разговорчивые. В конце концов, она не дознаватель…

По дороге обратно Марто молчал, а Алсая боролась сама с собой. То она хотела засыпать его вопросами, то молчанием желала выразить свое холодное презрение. Коменданту было все равно. Алсая тоже делала вид, что ей все равно.

Белая равнина, скрип снега под санями и копытами лошадей, редкие выкрики возницы, дыхание Марто… слишком близко – все это почему-то не давало ей сосредоточиться. Она повторяла про себя, чтобы не забыть странные названия и имена, и пыталась решить, достаточно ли важны эти новости, чтобы у нее был повод срочно найти Карея.

Мороз пробрал до костей, он все-таки проник сквозь слои меха и ткани, в которые была укутана Алсая, пальцы заледенели и на руках и на ногах, и она ни о чем так сейчас не мечтала, как о теплом камине и чашке горячего чая или подогретого вина.

Едва сани миновали Северные ворота и возница натянул поводья с громким: «Пр-р-р!», как Алсая вылезла, не раньше Марто, конечно, и поспешила в башню. Марто проводил ее взглядом, таким же холодным, как и все здесь…

Башня, после мороза на улице, показалась жаркой, серые стены без всяких украшений сейчас радовали глаз Алсаи больше, чем сверкающий снег, опостылевший ей своим белым однообразием. Добраться до комнаты – и сесть у камина. Там она сможет спокойно поразмышлять, она запишет то, что услышала, а потом решит, как передать весточку Карею.

Алсая открыла дверь своей комнаты, шагнула через порог и тут же застыла, не веря своим глазам. В кресле у камина, наклонившись к огню, сидел он. Его темно-каштановые волнистые длинные волосы рассыпались по плечам, и ей не нужно видеть ни лица, ни глаз, чтобы узнать Карея – ее Карея.

Алсая плотно прикрыла дверь и бросилась к нему на подгибающихся ногах. Она упала на колени перед креслом и спрятала лицо в его ладонях.

– Алсая! – шепчет он.

Как долго! Как долго они не виделись! Алсая подняла лицо, заглядывая в смеющиеся глаза. Весь ее мир был в них.

– Карей! Ты пришел!

Он обнял и поцеловал ее:

– Конечно… Я скучал по тебе.

Алсая прижалась к его груди, вдыхая его аромат. От него пахнет осенней листвой, которая сейчас опадает с деревьев там, в Городе Огней, пахнет травами, в которых он моет свои волосы…

Ее руки жадно обнимают его, ей кажется, что стоит разомкнуть объятия – и видение исчезнет. Как долго…

То время, пока они просто, без слов, наслаждались присутствием друг друга, тянулось, как густой мед, и одновременно летело, как выпущенная из лука стрела. Сколько мгновений, или минут, или часов Алсая гладила его волосы и смотрела в глаза, а он нежно водил пальцами по ее щеке, улыбаясь и любуясь ею? Может быть, время остановилось? Сейчас для нее ничего более важного, чем радость его присутствия. Но у нее есть задание, она должна рассказать ему.

– Я кое-что узнала, – произнесла Алсая, сидя у него на коленях и перебирая длинные красивые пальцы на его руке, – не знаю, правда, насколько важно это.

– Расскажи. – Он повернул ее лицо к себе и смотрел, поглаживая ее щеку.

Алсая наклонила голову и прикрыла глаза, отвечая на прикосновение.

– Я только что с залива. Охотники с дальнего севера пришли торговать.

– Ты говорила с ними? – Он заинтересовался.

– Я немного узнала и еще меньше поняла. Они говорили о каком-то совете у скалы Рих.

Глаза Карея стали серьезными, огонек веселья похолодел и спрятался, отчего Алсае стало немного не по себе. Она вопросительно смотрела на него, и Карей счел необходимым пояснить:

– Там проходят самые важные советы северного народа. Они собирают вместе все племена и вопрошают своих духов. Охотники не сказали, по какому поводу совет?

– Они не очень хотели говорить. – Алсае было жаль, что она так мало узнала, ей все-таки нужно было наступить на свою гордость и расспросить Марто, он-то понял больше… – Один из них проговорился о какой-то Ташани… да, Ташани-без-племени. Кто такая Ташани?

– Это их мудрая женщина, знахарка, предсказательница; та, кто говорит с духами.

– Она Одаренная?

Карей пожал плечами:

– Кто знает…

– Так вот, эта их Ташани-без-племени говорила о каких-то «восставших»… говорила, что «все должны знать, что они пробудились».

Глаза Карея сузились, челюсти сжались. Он неподвижно смотрел в одну точку, о чем-то напряженно размышляя, и только когда встревоженная его реакцией Алсая дотронулась до его плеча, он взглянул на нее, улыбнулся одними губами и сказал:

– Ты молодец. Ты узнала то, что было нужно.

– О чем они говорили? Кто такие «восставшие»? Почему они никого не пощадят?

– Алсая, девочка, – Карей… самый нежный человек на земле и самый прекрасный, – это та ноша, о которой я говорил тебе, я не могу возлагать ее на твои плечи. Но не волнуйся, Совет и Верховный понесут ее. Возможно, события начнут разворачиваться очень быстро; возможно, то, что будет происходить, испугает тебя, но ты должна будешь просто наблюдать и говорить обо всем мне. Ты помнишь, что никому, никому больше не следует рассказывать о том, зачем ты здесь?

Алсая кивнула:

– Конечно, помню. Но почему? Вдруг я узнаю что-то важное, а тебя не будет в Городе Огней? Может, мне нужно будет рассказать об этом кому-нибудь из Совета?

– Нет, Алсая, нет! Только мне! Это слишком секретно, чтобы другие знали об этом. Это тайна, важная тайна.

– Я понимаю…

– Ты будешь появляться в условленном месте раз в неделю. Я же буду ожидать тебя там, а если я не смогу переместиться туда в нужное время или у тебя появится срочное сообщение, то ты напишешь его на бумаге, запечатаешь и оставишь там. Помнишь домик в рощах Ухта?

Алсая зарделась – она помнила…

– Раз в неделю, – повторил Карей.

– Мы будем видеться чаще? – Это радовало Алсаю.

– Да, пожалуй. Ты нужна мне. – Он привлек ее к себе.

– Давай переместимся отсюда! – Она посмотрела на Карея с надеждой. – Это место угнетает, я выдерживаю с трудом.

– Можно. Если ненадолго. И не в Город Огней, – отвечал он, целуя Алсаю в лоб. – Куда, моя милая?

Алсая повернулась к рисунку на дверце ее шкафа:

– Туда, в рощу Мицами.

– Мицами не цветут в эту пору года, – произнес Карей с легкой грустью в голосе, – но я знаю, где сейчас цветут деревья…

Его глаза вновь смеялись, и Алсая была самой счастливой на свете, когда он взял ее за руки, и комната вокруг них пропала в искрящемся тумане.