Глава восемнадцатая
ВРЕМЯ КРОВАВОЙ ТРАПЕЗЫ
– Ах-Губа, пора! – не без раздражения сказал вождь шестого клана карликовых гоблинов Мель-Назл одному из своих помощников, который временно заменил травмированного Хе-Назла.
Нужное время действительно наступило. Костер, разведенный на берегу озера Сецц, прогорел, и теперь пышущие жаром угли, казалось, мечтали выполнить свое предназначение – хорошенько поджарить то, что окажется над ними. Поджариваться над углями должны были два человека – магистр Ордена монахов-рыболовов Женуа фон дер Пропст и студент первого курса факультета рыболовной магии Итдфик. Они находились тут же, на берегу, только не среди кагов, по кругу обступивших костровище, а стояли крепко привязанными к кольям, воткнутым глубоко в песок.
Глядя на угли, магистр Пропет размышлял над тем, что все-таки было бы лучше в сложившейся ситуации: чтобы их просто подвесили поджариваться на этих кольях или сначала проткнули бы заостренными деревяшками (так же, как шампурами пронзают куски мяса), тем самым умертвив мгновенно. С одной стороны, при поджаривании имелся шанс, что веревки, связывающие его руки, перегорят раньше, чем сам он превратится в шашлык. И тогда он наконец сможет произнести заклинание, сопровождаемое магическими пассами, и уж как-нибудь да избежит уготованной ему нелепейшей смерти, заодно спасет Итдфика, а для полного удовлетворения посчитается с зеленым убийственно-вредным народцем. Но, с другой стороны, веревки могли и не перегореть…
Вообще-то поджариться на костре и превратиться в пиршество для племени кагов они могли еще вчера вечером. После того как у Хе-Назла не получилось справиться с клюнувшей рыбиной, которая оборвала леску, лишив рыболовов единственной приманки. Но Итдфик вовремя спохватился, что в запасе у них имеется еще один тройник, а Пропет напомнил вождю, что по уговору он обещал наловить рыбы не позже, чем через два часа после восхода солнца, и речь шла о следующем дне.
Неожиданно на защиту пленников от проголодавшихся и готовых наброситься на них кагов пришел Хе-Назл. Наверное, в короткие мгновения борьбы с подводным соперником что-то произошло с мозгами племянника вождя. Возможно, он успел почувствовать себя рыбаком и, возможно, даже осознать, что ни один настоящий рыбак никогда не оставит в беде товарища по увлечению. Как бы то ни было, после эмоциональной речи Хе-Назла, обращенной к вождю и всему племени, великанам предоставили еще один шанс поймать рыбу.
Но как ловить с одним-единственным тройником и не очень большим запасом лески? Да к тому же ловить не своими руками!
Идею подсказал Итдфик. Первокурсник предложил расклепать тройник на три отдельных крючка, на двух, оставшихся без колечка, сделать лопаточки, чтобы можно было надежно привязать леску, грузики заменить медными пуговицами с его же рубашки, вырезать рогатки из веток прибрежного кустарника, а вместо живца найти другую насадку, к примеру червей или каких-нибудь жучков.
Выполнять все это пришлось Хе-Назлу. Вождь ни в какую не соглашался отдать приказ развязать пленникам руки и вместе с остальными кагами предпочел роль наблюдателя. Хе-Назл в одиночку принялся за работу.
Дольше всего пришлось повозиться с тройником, превращая его в три отдельных готовых к применению крючка. Помучился молодой каг и с привязыванием лески к крючкам, имеющим лопаточки вместо ушка, но под руководством магистра Пропста в итоге справился и с этой задачей. Солнце клонилось к закату, когда вконец вымотавшийся Хе-Назл закончил оборудовать все три примитивные конструкции, состоящие из метрового колышка, к одному концу которого привязана леска, к леске – рогатулька, вокруг которой намотана леска с грузиком-пуговицей и крючком. Пока каг занимался жерлицами, Итдфик, побродив по берегу, отыскал трухлявый пень и, разбив его ногами, обнаружил целую кучу личинок жуков-короедов. Проблема с насадкой была решена. Оставалось пробить лунки и установить снасти.
Магистр Пропст долго ходил по льду в поисках подходящего для лунок места и, казалось, ничуть не торопился указать следовавшему за ним по пятам Хе-Назлу, где пустить в дело топор. Только когда начало смеркаться, указал кагу на ничем не примечательную точку. И пока тот старательно долбил лед, магистр Пропет шепнул обеспокоенному Итдфику, что, если они не хотят очередных обрывов, на ночь снасти ставить не следует, да и вообще, судя по обитающим в озере экземплярам рыб, не очень толстая леска навряд ли окажет им достойное сопротивление и, скорее всего, лопнет. Поэтому самым разумным для пленников было тянуть время, ожидая помощи друзей, или самим искать пути к спасению.
Третью лунку Хе-Назл долбил уже почти в полной темноте. С первыми лучами восходящего солнца он же, под руководством магистра Пропета, выставил у трех лунок, находящихся метрах в сорока одна от другой, три снасти с личинками жуков-короедов на крючках.
В распоряжении пленников осталось ровно два часа. Но поклевки могли произойти в любой момент, и, чтобы их не прозевать, Пропст оставил Хе-Назла у центральной снасти, сам занял место у ближней к берегу, а Итдфика послал к дальней. И не успел первокурсник до нее дойти, как с криком: «Сработала!» – со всех ног припустил к быстро вращающейся рогатульке. «Бегом к нему!» – закричал магистр Хе-Назлу и побежал сам – довольно неуклюже из-за связанных за спиной рук.
Эх, если бы только руки были свободны! Оказавшись первым у сработавшей снасти, Итдфик не придумал ничего лучше, как зажать коленями рогатульку, тем самым прекратив сброс лески и остановив продвижение попавшейся на крючок рыбы. Но хозяином положения он оставался недолго. Где-то там, в глубине, рыбина, неожиданно ощутившая сопротивление, рванула так, что Итдфик не удержался на ногах и свалился. Подниматься времени не было: увидев перед своим лицом вновь начавшую вращаться рогатульку, он сделал выпад, схватил ее зубами, словно собака кость, и… Подбежавший к обескураженному первокурснику магистр Пропст не без горечи усмехнулся: впервые за его многолетнюю практику не рыба перекусила леску, а сам рыболов!
Следующий сюрприз не заставил себя долго ждать. Пока бегали к Итдфику, средняя снасть, за которую отвечал племянник вождя, тоже успела сработать, а схватившая наживку рыба размотала с рогатульки всю леску. Повинуясь указаниям магистра Пропета, Хе-Назл хорошенько подсек, но вместо живой тяжести на другом конце снасти почувствовал тяжесть мертвую. Такое порой случалось, если рыболовы оставляли снасти на льду на ночь. Попавшаяся рыбина успевала зайти куда-нибудь в коряги и запутать в них леску – либо просто освободиться от крючка. Оказалось, на дне озера Сецц коряг тоже хватало, и, как ни старался Хе-Назл, снасть в итоге пришлось оборвать.
У магистра Пропста и первокурсника Итдфика осталась последняя надежда на снасть, поставленную ближе всех к берегу, на откровенной мели, где рассчитывать на крупную рыбу не приходилось. Но теперь поймать хоть что-нибудь для пленников было важно принципиально.
Два человека и карликовый гоблин обступили жерлицу, уставившись в неподвижно висящую рогатульку. С берега на рыболовов в нетерпеливом ожидании смотрело племя кагов. Впрочем, не все племя – кое-кто был занят заготовкой дров, которые пригодились бы в любом случае: либо для приготовления рыбы, либо для поджаривания великанов…
Время неумолимо истекало, а поклевки не наблюдалось. Все больше и больше нервничавший Итдфик предложил переставить снасть на любую из двух свободных лунок, но магистр засомневался, – если уж там случились неудачи, не стоит вновь испытывать судьбу.
– А вдруг хищная рыба совсем не выходит на мель? – не унимался Итдфик. – Или выходит только вечером, да хотя бы и после обеда. Нам-то уже будет все равно, мы сами в обед превратимся!
– Все может быть, – пожал плечами Пропст. – Хе-Назл, возьми-ка рогатульку в руку и держи покрепче.
– Переставляться будем? – с надеждой спросил Итдфик.
– Пока нет. Я просто собираюсь один вариант проверить, – сказал магистр, отходя от лунки на несколько метров и увлекая Итдфика за собой. – Провокационный…
– Что за вариант?
– Понимаешь, обычно рыболовы стараются вести себя на льду спокойно, не шуметь. Я же хочу все сделать наоборот, то есть побежать в сторону нашей снасти, громко топая. Если вдруг хищная рыба подумает, что кто-то сверху торопится отнять у нее добычу, она инстинктивно попытается опередить конкурента. Ну как тебе вариант?
– Какой-то слабо реальный! Сомневаюсь, что сработает.
– Все равно мы ничего не теряем. – Пропст остановился и с криком Хе-Назлу: «Держи рогатульку покрепче!» – побежал к нему, часто и громко топая. Итдфик поступил точно так же.
Для обычного рыболова со стороны это должно было выглядеть, по меньшей мере, нелепо. Но собравшиеся на берегу каги взирали на непонятные действия великанов скорее с опаской и даже с откровенным страхом, засомневавшись, не принялись ли те колдовать столь необычным способом. Послышались беспокойные выкрики, некоторые каги взяли на изготовку копья, чтобы по приказу вождя метнуть их в приближающихся к Хе-Назлу великанов.
Хе-Назл и сам готов был закричать от нахлынувшего страха, как вдруг рогатулька начала вырываться у него из рук. Он вцепился в нее и потянул на себя, ощущая бойкое сопротивление.
– Спокойно! – заорал подбежавший, запыхавшийся толстый великан. – Перехвати леску пальцами! Если будет сильно рваться, потихонечку отпускай, только не давай слабины!
Перехватывая леску, Хе-Назл с удивлением увидел, как трясутся его руки, и, кажется, даже услышал стук собственного сердца. Он с трудом понимал слова великана и действовал скорее инстинктивно.
– Так, так, молодец, подтягивай, только плавненько, плавненько, – с жаром шептал ему в самое ухо магистр Пропет.
И Хе-Назл трясущимися руками подтягивал то, что было подо льдом, испытывая ни с чем не сравнимое чувство упоения своим превосходством над соперником.
– Сильно не тяни, – прошептал магистр, когда в воде мелькнуло зеленовато-золотистое пятнистое тело, – сама должна в лунку вылезти!
Толстый великан оказался прав, – натянутая леска поддалась, и из лунки вдруг высунулась длинная, ощерившаяся двумя рядами белоснежных треугольных зубов пасть рыбины.
– Это маскинонг! – узнал Итдфик рыбу, виденную раньше лишь на картинках. – Высокогорный маскинонг!
– За глаза хватайся! – не обращая на него внимания, заорал Пропет. – За глаза, за глаза!!!
Не понимая, зачем это надо, Хе-Назл тем не менее выполнил приказ магистра Пропета, вот только схватился не за глаза рыбины, что, с точки зрения опытного рыболова, было само собой разумеющимся, а за свои собственные. Леска при этом провисла, и рыба, уже на одну треть вытащенная на воздух, начала медленно погружаться обратно.
– Хватай ее! – взревел магистр Пропст. – Не себя, рыбину хватай!
Для пущей убедительности Итдфик отвесил растерявшемуся кагу хорошего пинка. Тот наконец догадался о своей промашке и, чтобы исправить положение, не нашел ничего лучшего, как сунуть руку маскинонгу в пасть, которая моментально захлопнулась, словно капкан. Открыв рот в немом крике, зеленый коротышка обратил умоляющий взор на Женуа фон дер Пропста, который и сам потерял дар речи.
Теперь тащить добычу на себя было равносильно продиранию руки сквозь частокол обломанных лезвий. Но и такого шанса рыбина не оставила, неожиданно резко опустившись вниз, вынудив кага так же резко наклониться и утащив руку бедолаги в лунку по самое плечо.
Самым обидным было то, что находящиеся рядом Пропет и Итдфик, даже не будь они связаны, все равно ничем бы не смогли ему помочь. Казалось, под действием тянувшей вниз силищи Хе-Назл вот-вот невероятным образом сложится и весь протиснется в лунку, но вдруг все кончилось. Каг перестал «протискиваться» в лунку и начал медленно подниматься на ноги, вытаскивая из лунки руку. С момента, когда он угодил в капкан-пасть, племянник вождя не издал ни звука. Компенсацией этому стал его разнесшийся по округе вопль, когда Хе-Назл полностью вытащил руку. Пасть высокогорного маскинонга все еще сжимала его кисть, вот только кроме головы и свисающих окровавленных внутренностей от огромной рыбины ничего не осталось, – подо льдом ею полакомился кто-то покрупнее…
На этом рыбалка закончилась. Дело было даже не в том, что не осталось ни одного крючка. Глядя на израненную руку Хе-Назла, с которой сняли рыбью голову, никто больше не горел желанием выйти на лед озера Сецц порыбачить. Ну а развязать пленникам руки вождь так и не решился.
* * *
– Приступай, Ax-Губа, приступай, – поторопил вождь помощника. – Наше племя наконец дождалось времени великой трапезы!
Прежде чем броситься выполнять приказ, помощник постарался встретиться взглядом с Хе-Назлом, видимо, рассчитывая получить одобрение и от него. Однако Хе-Назл успел прикрыть глаза, изобразив на лице гримасу, которая могла действительно быть следствием боли в ноющей руке, но еще могла означать и недовольство решением старика.
Возникшая заминка не ускользнула от взгляда Женуа фон дер Пропета, но, к сожалению, она оказалась слишком короткой. Под руководством Ax-Губы полтора десятка кагов совместными усилиями вытащили из земли кол, к которому был привязан Итдфик, и уложили его на две рогатки, торчащие друг напротив друга по разные стороны костра. Между раскаленными углями и висящим лицом вниз первокурсником оказалось не больше метра, и Пропст с ужасом заметил, что одежда на его товарище почти сразу начала дымиться.
Магистр Пропст набрал в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться потоком самых жестоких проклятий, которые знал и которые выдумал бы по ходу тирады. Но его опередили другие звуки. Звуки неожиданно возникшего у подножия горы камнепада.
Из всех собравшихся на берегу один Мель-Назл знал, что в том самом месте когда-то имелся вход в пещеру, получившую название Тридцати гоблинов, и что ход был завален камнями после того, как в него вошло чудище Сецц-харко. Случилось это давно, и завал, давно покрытый пылью, успел слиться со скалой. Теперь камни осыпались краткосрочной лавиной, и все, за исключением Итдфика, увидели появившийся в скале овальный проем, из которого в прыжке, с никогда не слышанным карликовыми гоблинами визгом, выскочил черный зверь с длинным, немилосердно колошматящим воздух хвостом.
Старый Мель-Назл сразу догадался, что именно про этого зверя рассказывал племянник. В детстве вождь немного попутешествовал, но подобных зверей не встречал. Зато встречал и обычных гоблинов, и так называемых лекпинов, что были на голову выше кагов, и крепышей-бородачей гномов – всех тех, что выскочили из пещеры по пятам за зверем. А еще в своем далеком детстве Мель-Назл встречал того, кто сейчас сидел на плечах коренастого гнома, обхватив руками его шею и вцепившись в бороду.
Хотя прошло очень много лет, Мель-Назл не мог не узнать (по характерным кустистым бровям и пронзительному взгляду широко расставленных глаз) великого и легендарного шамана гоблинов Якса Скарроса! Правда, сейчас шаман не выглядел, как прежде, – важным и умудренным грузом знаний. На лице его читался испуг, а из слов, которые выкрикивал шаман, понятно было одно: «Спасайтесь!» Остальные незнакомцы, появившиеся из пещеры, тоже что-то кричали, но всех их перекрыл бас магистра Пропета:
– Шермилло! Сюда! Быстрей! Развяжите мне руки!!!
В настоящий момент магистр имел наилучшую возможность наблюдать, так сказать, с высоты своего положения, за всем происходящим на берегу озера Сецц. Его друг и телохранитель Шермилло на всех парах врезался в скопище кагов и, раздавая налево и направо оплеухи передними лапами, довольно быстро продвигался к нему на помощь. За ним по освобождаемому пространству бежали студенты факультета рыболовной магии, имена которых магистр прекрасно помнил: Тубуз, Буська, Савва и размахивающий топором Мэвер с седоком на плечах, который по своему виду более всего смахивал на тех, кто собрался им отобедать.
Женуа фон дер Пропет поразился не столько чудесному появлению своих земляков, сколько тому, что гном – ГНОМ! – стал ездовой лошадкой, да еще для какого-то там гоблина!!! Что же должно было случиться, чтобы Мэвер из клана Ватрангов согласился на такое?! И почему вдруг среди кагов возникла паника и они врассыпную бросились от костровища, выкрикивая название озера и что-то еще? Не испугались же они кучки не менее напуганных незнакомцев! Или это не паника, а какой-нибудь особый ритуал, исполняемый по приказу вождя?
Старый Мель-Назл оказался единственным, кто не сдвинулся с места, и первым среди своих соплеменников, которого вдруг накрыл сгусток прозрачной жидкости, моментально превратив в маленькую раскоряченную ледяную статую. Женуа фон дер Пропсту даже не пришлось напрягать память – какое животное обладает способностью так оригинально пленять свои жертвы. Рыба-крокодил Сецц-харко предстала наяву во всей своей ужасной оригинальности.
Длиной не меньше пяти метров, половину из которых занимал мощный гребенчатый хвост, с парой суставчатых лап, поднимающих переднюю часть тела высоко над землей, длинной, сплюснутой с боков головой, большая часть которой являлась зубастой пастью, Сецц-харко передвигалось стремительными рывками, каждый из которых заканчивался плевком мгновенно замерзающей жидкости в ближайшее живое существо. Рывок – плевок, и очередной каг застывал ледяной статуей. И если несчастный не успевал погибнуть от нехватки воздуха, то имел возможность наблюдать приближение Сецц-харко и чудовищную разинутую пасть.
Вождь шестого клана карликовых гоблинов Мель-Назл лишился головы первым, затем очередь дошла до его помощника Ах-Губы и еще двух молодых кагов. После чего Сецц-харко, видимо, слегка утолив голод и решив немного отложить трапезу, принялось обстреливать плевками всех подряд, кто не успел где-нибудь укрыться или убежать подальше.
Рывок – плевок, и пленницей мгновенно заледеневшей слюны стала Буська, еще рывок – плевок, и такая же участь постигла бросившегося к гномихе на помощь Тубуза. Следующей жертвой стал Савва, затем – Шермилло, досталось и висящему над костровищем Итдфику, впрочем, для него-то сейчас ледяной панцирь был как нельзя кстати. Лишь Мэвер с наездником-гоблином на шее успел спрятаться за Женуа фон дер Пропстом, привязанным к воткнутому в землю колу.
В который раз за последние полтора суток магистр Ордена монахов-рыболовов проклял все на свете из-за того, что у него связаны руки, – несколько слов, два-три пасса, и одно из магических заклинаний как минимум, обездвижило бы чудовище на некоторое время. Но сейчас магистр мог лишь смотреть в устремленные на него глаза Сецц-харко и ждать своей порции леденящего плевка.
Однако чудовище по каким-то причинам не стало тратить на него слюну. Сделав пару прицельных плевков в не успевших убежать на достаточное расстояние кагов, Сецц-харко подпрыгнуло к ближайшей ледяной статуе, которой оказалась Буська. Пасть уже начала смыкаться вокруг обледеневшей головы гномихи, когда магистр Пропст краем глаза уловил справа от себя некое движение. Спрятавшийся за ним Мэвер Ватранг выскочил вперед и с силой метнул топор в чудовище, собравшееся сожрать его сестру.
Неуловимое движение головой – и на рукояти топора сомкнулись челюсти рыбы-крокодила; небольшое усилие, и рукоять оказалась перекушенной пополам; прицельный плевок, и Мэвер превратился в еще одну ледяную статую.
Сецц-харко вновь разинуло над Буськой свою зубастую пасть, но в последний момент медленно повернуло голову в сторону Женуа фон дер Пропста. Теперь магистр уловил движение слева от себя и сразу почувствовал выброшенную в сторону чудовища магическую волну. Тот самый наездник, что едва не вырвал у Мэвера всю бороду, теперь плел одно заклинание за другим. Которые, к немалому сожалению, вместо того чтобы испепелить чудовище на месте, всего-навсего затормаживали его действия.
Магистр Пропст видел, как шатает старенького заклинателя, как трясутся его руки и начинают подкашиваться ноги, и в то же время – как обретает ярость потускневший было взгляд Сецц-харко, как напрягаются его ноги, чтобы совершить рывок, и вслед за ним – плевок.
А еще видел Женуа фон дер Пропет, как из образовавшегося входа в пещеру один за другим выпрыгивают звери с белоснежными шкурами, прижатыми к голове ушами и оскаленными пастями. Последние из стаи волки еще продолжали выпрыгивать из пещеры и, мягко приземлившись на землю, бесшумно устремляться вперед, а вожак стаи уже впился зубами в спину рыбы-крокодила. Следующие два волка вцепились Сецц-харко в лапы, другие повисли на хвосте, туловище, шее. Звери шевелящимся белым комком облепили чудовище и с рычанием принялись рвать его, постепенно окрашиваясь в красное. И после того, как, подчинившись рыку вожака, все разом отпрыгнули в стороны, от Сецц-Харко остался лишь наполовину обглоданный скелет.
Как бы ужасно ни выглядело чудовище при жизни, магистра Пропета буквально передернуло от этих продолжающих держаться на суставчатых костях останков. Еще один короткий рык вожака, и стая набросилась на Сецц-харко, чтобы закончить пиршество.
Тем временем вожак неторопливо осмотрелся. Ненадолго задержал взгляд на привязанном к столбу человеке, никак не прореагировал на поспешившего спрятаться за тем же столбом старика-гоблина, сторонясь костровища, подошел и обнюхал кусок льда, в котором застыл в прыжке не виданный им прежде черный зверь, затем остановился напротив обледеневшей Буськи.
Через прозрачную голубоватую корку гномиха смотрела на него округлившимися глазами, и волк, словно догадавшись, что от него ждут помощи, встал на задние лапы, а передними толкнул льдину, которая повалилась на землю и раскололась. Вожак не стал дожидаться, пока его недавняя спасительница, жадно хватающая ртом воздух, поднимется на ноги. Очередной короткий рык – и стая, оставившая от Сецц-харко теперь уже полностью обглоданный скелет и не успевшая обратить свое кровожадное внимание на новую жертву, послушно направилась к пещере, из которой так внезапно появилась несколько минут назад. Замыкающий цепочку насытившихся зверей вожак оглянулся лишь в самый последний момент и, убедившись, что с двуногим существом, с которым судьба свела его на Ледяной реке, все в порядке, вильнул хвостом и исчез в темноте пещеры.
В сознании Буськи одновременно пульсировали три мысли: первая – она никак не должна была остаться в живых, лишенная возможности в течение нескольких минут сделать даже один глоток воздуха; вторая – вожак волчьей стаи пришел ей на выручку, защитив от зубов ужасного Сецц-харко и разбив ледяной панцирь; и третья – теперь ей самой необходимо как можно скорее освободить своих товарищей, до сих пор остающихся в плену!
Вот Тубузик, вот Савва, вон Шермилло, а вон и ее брат Мэвер! Да кто-то еще, явно из спортсменов-спиннингистов, подвешен над углями, шипящими из-за капель воды, капающих на них с ледышки. И еще – сам магистр Пропст, привязанный к столбику и беззвучно открывающий рот. Или он все-таки что-то кричит, просто у нее уши заложило? Гномиха яростно помотала головой.
– Сюда, девочка, сюда! Быстрей, развяжи меня! Я знаю, что надо делать, знаю заклинание! – наконец услышала Буська голос своего преподавателя и, пошатываясь, направилась к магистру.
Ее короткий нож с кривым лезвием чиркнул по веревкам, и Женуа фон дер Пропст почувствовал себя свободным. Не мешкая, магистр попытался сотворить магическое заклинание и с ужасом понял, что затекшие руки совершенно отказываются его слушаться.
– Не волнуйтесь, – вдруг подал голос старый гоблин, сидевший рядом на коленях. – Великий шаман Якс Скаррос вновь спас множество жизней.
– Спас? – не понял Пропет. – Шаман спас множество жизней?
– Да. – Якс Скаррос кивнул на обледеневшие фигуры. – Я произнес заклинание внутренней остановки времени, и теперь все они еще долго смогут оставаться в таком вот виде и не погибнуть…
– Господин Пропет, господин Пропет. – Буська нетерпеливо подергала магистра за рукав. – Пожалуйста, поторопитесь! Я чуть-чуть не задохнулась! Они тоже все могут задохнуться!
– Сейчас, сейчас, я быстро. – Магистр собрал всю волю в кулаки, вернее, в растопыренные пальцы рук, закрыл глаза и принялся шептать непонятные для гномихи слова, сопровождая их плавными пассами.
Все действительно произошло довольно быстро. Буська обернулась на раздавшийся треск и увидела, что льдина, обволакивающая ее брата, лопнула, превратившись во множество сверкающих осколков, осыпавшихся к ногам Мэвера. То же самое секундой позже случилось с Тубузом, затем с Шермиллой и всеми остальными, в том числе и с замороженными кагами. Поляну заполнили кашель, хрипы и стоны. Хуже всех пришлось Итдфику, но Шермилло, оказавшийся к нему ближе других, вовремя подхватил с рогатульки конец кола и отодвинул его на безопасное расстояние.
Финал заклинания магистра Ордена монахов-рыболовов ознаменовался оглушительным грохотом со стороны озера. Все, кто был в состоянии, обратили на озеро взоры и увидели зигзагообразную трещину, взявшую начало от берега, пробежавшую через пробитые рыбаками лунки и потерявшуюся где-то на противоположном конце водоема. Магистр Пропст открыл глаза, подмигнул ошарашенной Буське и устало произнес:
– А вот теперь можно и нормально рыбки половить, а то чего-то очень кушать хочется…
