Глава 7
Цепи покрепче прежних

Айрин хотелось остаться одной. После завтрака она отпустила слуг и служанок, разрешив им заняться собственными делами. На нижнем этаже гостиницы было шумно, и Айрин поднялась в свою комнату, закрыв дверь изнутри на ключ. Ей необходимо было собраться с мыслями.

– Он красив, богат и, кажется, неглуп, – тихо сказала она себе, смотря на свое отражение в зеркале отсутствующим взглядом. – Пока он еще виконт, но когда-нибудь он станет графом. Графиня Вальмонд – звучит неплохо. Но разве в этом дело? Что мне титулы? Я и без того баронесса Гросбери…

Сердце кольнуло. Гросбери – вот что больше всего ее заботило. Став графом, будет ли Надаль уделять должное внимание баронству? Или удовлетворится тем, что пошлет туда управляющего? Конечно, процветающий Вальмонд не сравнить с разоренным Гросбери. Но для Айрин Гросбери больше чем обычное поместье. Для Айрин Гросбери – это все. И в то же время богатство Вальмондов может изрядно улучшить положение дел в баронстве.

– Я запуталась, – прошептала Айрин. – Я ни в чем не уверена и боюсь ошибиться.

Она закрыла глаза и вызвала в памяти образ Надаля: красивый, сильный, знатный. Он говорит, что любит ее. Любит? Возможно. Разграбленное баронство Гросбери для такого жениха не самое привлекательное приданое. Тогда что же? Неужели дело в ней, в ней самой? Он ее любит? Ну… наверное… Айрин не разбиралась в таких вопросах. А любит ли его она? Уж это-то она должна знать. Должна, но она не знала. Ей было приятно его внимание, ей нравилась его внешность, импонировали его знатность и богатство. Любовь ли это? А нужна ли любовь?..

В соседней комнатке, где поселилась ее горничная, громко хлопнула дверь и послышались приглушенные голоса. Айрин открыла глаза и досадливо поморщилась. Как не вовремя! Наверное, Лаймия что-нибудь забыла. Или забежала переодеться… Из комнаты горничной донесся мужской смех. Айрин нахмурилась: неужели Лаймия привела к себе мужчину? Подумала, что хозяйки нет, и решила поразвлечься? Этого еще не хватало!

Спальня Айрин соединялась с комнаткой горничной смежной дверью, завешенной портьерой. Айрин решительно встала и, подойдя к двери, отодвинула портьеру. Уже взявшись за резную ручку, она замерла. Теперь, когда портьеры не было, слышимость значительно улучшилась, и Айрин неожиданно для себя услышала знакомый до боли голос Надаля:

– Ну что ты, прелестница, не ломайся. Иди ко мне.

Айрин побледнела.

– Ваше сиятельство, – послышался взволнованный голос горничной, – вам лучше уйти. Хозяйка может вернуться, и ей это не понравится…

– Да ладно. Это все отговорки. Иди ко мне… Не хочешь? Ну тогда я приду к тебе.

Айрин услышала шум шагов, шелест платья и сдавленный женский вздох. В глазах у нее померкло. Она закусила губу, чтобы не расплакаться, и хотела уже было войти… Но вовремя передумала. Она непременно сорвется, начнет кричать, горячиться, может быть, даже впадет в истерику. Уронив тем самым свое достоинство и достоинство рода Гросбери. Это недопустимо. Лучше сделать вид, что ничего не происходит. А потом написать виконту холодное письмо с просьбой больше ее не беспокоить. А предательницу Лаймию отослать в деревню…

– Ваше сиятельство, – взмолилась за стеной горничная, – вы же хотите жениться на моей хозяйке. Я не могу… это недопустимо!

«А может, она и не предательница? – подумала Айрин и тут же поймала себя на горькой мысли: – Тогда могла бы сопротивляться и посильнее!»

– Не говори глупостей, – засмеялся Надаль. – Совсем даже напротив, скоро я стану твоим хозяином, и тебе лучше начать привыкать к этому уже сегодня. В будущем я часто буду наведываться в твою комнату.

«Он еще строит планы!» – разозлилась Айрин. Горечь сменилась в ее душе гневом.

– Это неправильно! – вскрикнула тем временем горничная.

– Еще как правильно! – воскликнул разгоряченный Надаль. – Я же не виноват, что твоя хозяйка такая худышка и редкая ханжа к тому же. В постели с ней будет скучно… Зато ты, моя сладкая, то, что надо. Все, как я и люблю, есть за что подержаться… – Лаймия взвизгнула, – и чем ублажиться. Вот увидишь, я тебя многому научу. Ты себе такое и не представляла.

Лицо Айрин покрылось пятнами. Такого унижения она еще никогда не переживала. Усилием воли она убрала руку с дверной ручки. Войти в эту комнату сейчас – значило навсегда покрыть себя позором.

– Ваше сиятельство, – голос Лаймии прозвучал неожиданно твердо, – вам лучше уйти! Прекратите все это, иначе я сейчас закричу. Я слишком уважаю свою хозяйку и саму себя, чтобы позволить вам такое.

«Так его, девочка! Молодец! Нет, я не отправлю тебя в деревню. Ты просто умница…» – приободрилась Айрин. Она думала, что виконт, получив столь решительный отпор, уйдет. Но Надаль только рассмеялся:

– Непокорная, значит? Это хорошо, это мне нравится. Я люблю покорять неприступные крепости. Брать их силой…

Послышался звонкий звук пощечины, а потом еще одной и еще.

– Вот тебе! Вот тебе! Получай! Спорить задумала, чернавка? Как бы не так! Вот тебе еще!

Айрин услышала треск рвущегося платья и испуганный, полный боли девичий стон. Гнев сменила холодная ярость. Она решительно открыла дверь.

– Что здесь происходит? – К огромному облегчению Айрин, голос ее прозвучал почти спокойно.

На узкой кровати лежала Лаймия в разорванном до пояса платье, над ней нависал Надаль. Его поднятая вверх ладонь застыла в воздухе. Рот удивленно приоткрылся.

– Ты?!

Лаймия повернула к ней свое лицо, и Айрин невольно вздрогнула: щеки девушки покраснели и опухли от тяжелых пощечин, из разбитой губы сочилась кровь.

– Госпожа, – жалобно выдавила горничная.

– Молчи! – закричал Надаль и снова замахнулся.

– Стойте! – остановила его Айрин. – Отпустите мою служанку, виконт, – сказала она холодно, но негромко.

Надаль нехотя слез с кровати.

– Ты все неправильно поняла, – заявил он, лихорадочно собираясь с мыслями.

Айрин взяла вскочившую с кровати Лаймию за руку и завела ее себе за спину.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Я не виновата… – простонала Лаймия, страшась ее гнева.

– Поговорим позже, – мягко оборвала ее Айрин и, повернувшись к Надалю, сказала: – Виконт, вам лучше уйти.

Надаль шагнул к ней навстречу, протягивая ладони:

– Айрин, это она хотела меня соблазнить. Даже разорвала на себе платье. Я разозлился и только поэтому ее ударил…

– Может быть, я и ханжа, – перебила его Айрин, – но не дура.

Надаль покраснел.

– Ты не понимаешь… – начал он горячо.

Но Айрин не дала ему договорить.

– Будьте добры, обращайтесь ко мне на «вы», – сказала она резко и в то же время полностью себя контролируя.

Надаль осекся. Айрин спокойно прошла мимо него к двери в коридор и распахнула ее настежь.

– Вам пора идти, виконт, – сказала она громко.

В коридоре были слышны чьи-то голоса. Надаль сжал кулаки и молча вышел из комнаты. Темно-синие глаза Айрин сверкнули ледяным огнем.

– И впредь попрошу вас больше меня не беспокоить.

Надаль обернулся, хотел что-то сказать, но только махнул рукой и, сбежав вниз по лестнице, вышел из гостиницы. Айрин неожиданно почувствовала облегчение. Все решилось само собой. Не бывать ей графиней Вальмонд. И возможно, что это и к лучшему.

Первым к Рустаму пришел Гарт. Шумно ввалившись в его небольшую комнату, ставшую от этого еще меньше, он бесшабашно заявил:

– Значит, меняем дислокацию. Прощай орден, здравствуй свобода. Или куда нас там? Может, обратно в егеря? Было бы неплохо…

– Это я меняю дислокацию, Гарт, – мрачно отозвался Рустам. – Это мой глаз не видит ночью. У тебя же со здоровьем все в порядке, и ты остаешься в ордене.

– Вот еще! – фыркнул Гарт. – Ты что, хочешь от меня избавиться? Или мы больше не друзья?

– Друзья. Поэтому я и не хочу, чтобы из-за меня ты шел на жертвы. Ты должен остаться…

– Я сам решу, что я должен, – благодушно перебил его Гарт. – Без тебя, Рустам, мне будет скучно, а я этого не люблю.

– Одумайся, Гарт…

– Поздно, – усмехнулся Гарт, – я уже сообщил о своем решении командору Найтону. Обратного пути нет. Так что не потей, друг… Пойду собирать вещи.

Возражения Рустама повисли в воздухе, Гарт просто ушел и не стал их слушать. Следующим пришел Сард.

– Куда нас теперь, командир?

– Никуда, – с ходу отрезал Рустам. – Ты останешься в ордене.

– А ты, командир?

Рустам тяжело вздохнул вместо ответа.

– Нет уж, – запротестовал орк, – так дело не пойдет. Без тебя, командир, я тоже не останусь. Что делать честному орку в этих ваших каменных коробках? Когда ты рядом, я знаю, что должен делать, а если и не знаю, то все равно ни о чем не волнуюсь. Но если тебя не будет… Короче, куда ты, командир, туда и я. Дело решенное.

– Сард, – почти простонал Рустам, – я даже не знаю, что со мной дальше будет. А тебе нужно еще стать батыром. Или ты уже забыл? А где легче всего стать батыром? Конечно же в ордене, сувереном которого является сам король. Меня завтра могут отправить на покой, пропало тогда твое звание батыра, и про красавицу Анару тебе придется забыть.

При упоминании имени Анары Сард нахмурил лоб и задумчиво почесал в затылке. Но в следующую же секунду лицо его просветлело.

– Наколоть меня хочешь, командир, – сказал он весело. – Чтобы ТЫ и на покой? Никогда не поверю. Вон Гарт уже вещи собирает. А это неспроста. Ох и повеселимся!

Сард рассмеялся и направился к выходу.

– Ты куда? – спросил Рустам.

– Как куда? – удивленно переспросил Сард. – К командору Найтону, нужно доложить ему о своем решении, таков порядок.

Он открыл дверь и вышел из комнаты.

– Это тебя Гарт надоумил?! – крикнул Рустам ему в спину.

– Зачем Гарт? – донеслось до него уже из коридора. – Я и сам знаю, нам же каждую декаду устав зачитывают. Не зря, наверное.

Показавшийся на пороге Старк проводил его удивленным взглядом:

– Чего это он там про устав, командир?

– Да так, – отмахнулся Рустам. – Ты ко мне?

– Да, – кивнул Старк, заходя внутрь, – но я не один.

Вслед за Старком в комнату вошли Ласло и Локиртон. Стало тесно. Рустам решил не терять времени зря. Усадив всех троих на кровать, он сел перед ними на стул и сразу же взял быка за рога:

– Если хотите уйти из ордена – забудьте!

Бойцы переглянулись.

– Почему? – вырвалось у Ласло.

Рустам набрал полную грудь воздуха и призвал на помощь все свое воображение.

– Ты, например, останешься в ордене ради своего отца. Он хочет, чтобы ты стал достойным рыцарем – благородным, верным, честным, храбрым, умелым, в конце концов. Лучше места для этого, чем орден, и не придумаешь. Здесь что ни рыцарь, то образец для подражания. Или скажешь, что это не так?

– Так, – вынужден был согласиться Ласло.

– Вот и решено – остаешься.

– Но мой патрон – это вы? – робко возразил парень.

Однако куда ему было тягаться с бывшим продавцом, поднаторевшим продавать компьютеры домохозяйкам, ничего в них не соображавшим. Когда на Рустама «накатывало», он был способен на многое. А сейчас его, что называется, «несло». Гарт с Сардом застали его врасплох. Этой троице повезло меньше.

– Ну и что? – нахмурился Рустам притворно. – Не забывай, что твой суверен – это его величество. А может, ты надумал бросить своего короля и опозорить свой род?

– Нет, сэр, – растерянно пролепетал Ласло.

– Я так и думал. – Рустам одобрительно похлопал его по плечу. – Веди себя достойно, носи плащ наймана с честью и постарайся меня не опозорить.

– Да, сэр!

– Теперь Локиртон. – Рустам перевел взгляд на Локиртона. – Ну тут и думать нечего. Мы прослужили с тобой недолго, но я успел узнать тебя как честного и верного солдата. Ты никогда не ныл и не отлынивал от тяжелой работы. Не делай этого и теперь.

Локиртон неуверенно кивнул.

– Я ценю твой порыв, – продолжил Рустам, – но служба на то и служба, что зачастую приходится делать то, что тебе не нравится. И ты об этом знаешь не меньше моего.

Теперь дошла очередь и до Старка. По его упрямому взгляду Рустам понял, что Старк приготовился спорить до последнего. Рустам непритворно вздохнул, взгляд его потеплел.

– Старки, помнишь Лондейл? – сказал он неожиданно.

Старк заметно растерялся:

– Помню, командир.

– Вот время было. – Рустам с грустью покачал головой. – Сколько хороших ребят мы тогда потеряли… Помнишь вылазку?

– Да, командир, – кивнул Старк и обиженно напомнил: – Меня вы в нее не взяли, оставили вместе с Жано в городе.

– Потому и не взяли, – мягко отозвался Рустам, – что вы нужны были в Лондейле. Ты думаешь, я не хотел вас тогда взять? Или думаешь, что я вам не доверял?

Старк решительно мотнул головой:

– Конечно нет, командир. Нельзя было оставлять полк без офицеров, мы понимали…

– Тогда пойми и сейчас. – Голос Рустама затвердел. – Орден не для красоты создали. Командор и трое рыцарей погибли. Еще двое, Дитон и я, вышли из строя. Убили Тарпендера, Гарт с Сардом уже сообщили о своем уходе. А тут еще и ты… Кто-то должен остаться, Старк. В ордене много молодежи. А за твоей спиной Лондейлская осада и Прайтенбери. Ты ветеран, черт возьми! И ты обязан остаться. Понимаешь?

Старк посмотрел на него умоляющим взглядом. Но Рустам остался непреклонен. С явной неохотой Старк кивнул:

– Ты прав, командир.

– Вот и хорошо. – Рустам окинул взглядом их хмурые лица и улыбнулся: – Ну что вы прям… Вы же найманы, а не абы кто. Не позорьте орден, пехота.

Ребята немного приободрились. Тепло попрощавшись, они ушли, их ожидала служба.

Оставшись один, Рустам меланхолично подытожил:

– Три – два, вот только непонятно, в чью пользу.

Айрин собиралась лечь спать пораньше. Это ее последняя ночь в столице, и перед предстоящей дорогой домой нелишним было бы хорошенько выспаться. Она расчесывала волосы перед зеркалом, когда в дверь протиснулась бойкая молодая девушка, заменившая на время Лаймию.

– Ваша милость, к вам гость.

– И кто же это?

– Его сиятельство граф Вальмонд.

Айрин недовольно нахмурилась.

– Ты хотела сказать, виконт, – поправила она девушку.

– Нет, ваша милость, это граф, отец виконта.

Айрин задумалась. С подлецом Надалем с этого дня она не хотела иметь ничего общего. Но как быть с графом? Не принять его будет возмутительной невежливостью. В конце концов, отец за сына не в ответе. До этого времени она знала графа только с хорошей стороны. Он был дружен с ее отцом.

– Передай графу, что я приму его через несколько минут. А потом возвращайся, поможешь мне привести себя в порядок.

Граф Вальмонд, в отличие от своего сына, был невысок ростом, но всегда держался с достоинством, отточенным многими поколениями знатных предков. Он тепло, по-отцовски поздоровался с Айрин и сел в предложенное ею кресло. Большое красивое лицо его было грустным.

– Я слышал, ты прогневалась на моего лоботряса, – сказал он просто и по-семейному. – Как я тебя понимаю, моя дорогая Айрин, он такой повеса. – Граф слабо улыбнулся. – Ты же позволишь мне обращаться к тебе, как и прежде, запросто?

Айрин не знала, что именно было известно графу, поэтому просто вежливо наклонила голову.

– Спасибо, дорогая. Не люблю лишние церемонии между близкими людьми. Эх, как жалко, что с нами нет твоего отца. – Граф вздохнул. – Он бы живо привел моего сорванца в чувство. Я знаю, что иногда Надаля заносит, он делает глупости, влезает во всякие истории. Но это все молодость. В нем играет кровь. Конечно, это его не оправдывает. Но я вспоминаю себя в его годы и вспоминаю твоего отца, мы были не лучше, уж поверь.

– К чему этот разговор, граф? – спросила Айрин. – Вы знаете, что я всегда к вам хорошо относилась, и, что бы там Надаль ни натворил, мое отношение к вам не изменится.

– Я знаю, – качнул головой граф. – Но дело не во мне, я беспокоюсь о вас, о молодых. Можешь мне поверить, я уже много времени переживаю, думая о том, как тяжело приходится дочери моего друга сейчас одной. Совсем одной. Гросбери разорено. Эти проклятые эльфы никого и ничего не пощадили. Это ужасно. И что еще хуже, ты совершенно одинока. Я вижу свой долг, Айрин, в том, чтобы тебе помочь. Видит бог, я так радовался, когда узнал, что вы с Надалем сблизились.

– Ах вы об этом…

– Да, об этом, – решительно подтвердил граф. – Я отношусь к тебе как к дочери, и мне хотелось бы и называть тебя дочерью. Если вы с Надалем поженитесь, это было бы лучшим решением для всех. Ты вошла бы в нашу семью, и моя душа наконец-то успокоилась бы. И уж поверь, я бы приглядел за тем, чтобы Гросбери восстановило свое былое процветание. Я это обещаю.

Айрин молчала. Если бы этот разговор состоялся хотя бы на день раньше, она бы уже готовилась к свадьбе. Но после сегодняшнего происшествия это было невозможно.

– Что же ты молчишь, дочка?

Айрин подняла голову:

– Вы знаете, что сегодня произошло, граф?

Граф не ответил, но по его глазам Айрин поняла, что он знает все.

– Мне очень горько это вам говорить, граф, но боюсь, что наш союз невозможен. Надаль и я не созданы друг для друга.

– Полноте! – Граф встал и в волнении прошелся по комнате. – Неужели все это из-за какой-то служанки? Не слишком ли много чести для простолюдинки?

Айрин посмотрела на него с удивлением:

– При чем здесь это? Ее происхождение неважно, важен сам проступок, граф.

Граф остановился, заложив руки за спину, нахмуренный и недовольный.

– Я понимаю, ты оскорблена, дочка. Но такова уж мужская природа. Когда в жилах играет горячая, молодая кровь, мы теряем голову. Посмотри на это с другой стороны: у него хватило благоразумия выбрать служанку. Если бы это была графиня, баронесса или даже самая захудалая дворянка, я бы и сам заявил, что брак после подобного невозможен. Но это… Это же даже и нельзя назвать изменой. Служанка… Фи! Подобное происходит во всех замках, и разумные женщины смотрят на это сквозь пальцы.

– Он ее ударил! – возмущенно воскликнула Айрин.

– Безусловно, неприятно, – красивое благообразное лицо графа скривилось в гримасе, – но слуг иногда бьют, и это в порядке вещей.

– Может быть, – сухо заметила Айрин. – В ваших словах есть своя правда, не спорю. Но это ничего не изменит. Я никогда не выйду замуж за Надаля.

Граф вздохнул, задумчиво поиграл скрытыми за спиной пальцами и снова сел в кресло.

– Айрин, мне не хотелось тебе этого говорить. Но твое упрямство не оставляет мне выхода. Незадолго до войны твой отец занял у меня под процент тысячу золотых.

– Я ничего не знала об этом. – Айрин была ошеломлена. Тысяча золотых? До войны это было не так уж и много, но сейчас…

– Ты и не могла знать об этом, – пожал плечами граф. – Но можешь не сомневаться, заем должным образом оформлен в торговой палате. Я считал, что это излишне, но твой отец настоял. Если хочешь, можешь проверить.

Айрин машинально кивнула. Тысяча золотых – огромные деньги. Что же делать?

Граф наклонил к ней свою седую голову и доверительно заметил:

– Если бы мы стали родственниками, я бы порвал расписку. Какие могут быть счеты между отцом и дочерью, не правда ли?

– Я уже говорила вам, граф, что не выйду за Надаля замуж, – ослабевшим, но все еще твердым голосом повторила Айрин. – Я верну вам деньги и погашу долг своего отца.

Граф откинулся на спинку кресла, лицо его затвердело.

– Что же, я уважаю ваше решение, – сказал он официально, подчеркнуто переходя на «вы». – И раз уж вы по-прежнему непреклонны, баронесса, вынужден просить вас погасить долг полностью. С вас ровно пять тысяч сто пятьдесят золотых монет…

– Как?! – воскликнула Айрин, теряя самообладание. – Вы же говорили всего о тысяче.

– Да, – подтвердил граф, – основная сумма долга – тысяча золотых. Остальное – набежавшие проценты.

– Так много? – вырвалось у Айрин.

– Можете проверить в торговой палате, – холодно ответил граф. – Прошло достаточно много времени, война и прочее… Много всего случилось. Мне кажется, что барон думал рассчитаться через пару месяцев, не более. Но что поделаешь, жизнь внесла свои коррективы.

– Когда… – Голос Айрин невольно сорвался. – Когда вам нужны будут деньги?

– По закону, – строго сказал граф, – как баронессе, я обязан дать вам пять дней сроку. Через пять дней вы должны рассчитаться.

Айрин прикрыла глаза и нервно сглотнула. Такую сумму ей не найти и за год. Даже тысяча была для нее кошмаром, а пять тысяч – это просто нереально.

– Если в назначенное время вы не рассчитаетесь, – продолжил граф зачитывать жестокосердный приговор, – я вынужден буду обратиться в геральдическую палату, чтобы отсудить в уплату долга баронство Гросбери.

У Айрин закружилась голова, ей стало дурно. С трудом она взяла себя в руки. Граф встал, собираясь, по-видимому, уходить, она тоже встала. «Хорошо, что под платьем не видно, как дрожат ноги», – мелькнула в голове глупая мысль.

– Айрин, – тон графа снова изменился, – мое предложение по-прежнему в силе. Прости Надаля и выходи за него замуж, и я разорву расписку. Поверь, мне это также неприятно…

– Граф, у меня есть еще пять дней, – невежливо перебила его Айрин. – Если я не найду денег, мы продолжим этот разговор, если, конечно, вы еще не передумаете. Но пока… дайте мне прийти в себя, – сказала она честно.

– Хорошо. – Граф вежливо склонил голову на прощание. – Я не передумаю, будь уверена.

После его ухода силы оставили Айрин, и она устало опустилась в кресло. На глазах появились долго сдерживаемые слезы. Как все было просто еще вчера. И как все стало плохо уже сегодня…

– Нет! Я не буду плакать, я буду драться! – прикрикнула она на себя. – Распускать нюни и рвать от бессилия волосы недостойно Гросбери.

В комнату заглянула ее новая горничная:

– Вы меня звали, ваша милость?

Айрин поспешно вытерла выступившие слезы.

– Нет, но ты мне нужна.

– Да, ваша милость?

– Граф Лондейл сейчас в столице. Спустись вниз и попроси хозяина гостиницы выделить тебе провожатого. После чего немедленно отправляйся к графу и передай ему на словах, что мне нужно с ним увидеться. Ты знаешь, в какой гостинице его искать?

– Да, ваша милость.

– Прекрасно, тогда не теряй времени.

Король вошел в ореховый кабинет веселый и разгоряченный. Ожидавший его граф Честер почтительно поклонился.

– Надеюсь, Честер, что дело срочное, – попенял ему Георг, садясь на свое место. – Мне пришлось прервать очень важное и интересное совещание.

– Поверьте, ваше величество, дело не только срочное, но и весьма важное.

– Выкладывай. – Глаза Георга все еще улыбались.

– Пришли известия из ставки герцога Эландриэля, ваше величество. Мои предположения подтвердились, покушения на время прекратятся.

– Это хорошая новость, но она могла и подождать, – заметил Георг.

– Да, ваше величество. Но есть и другая, которая ждать не может. Герцог Аркский через начальника своей тайной полиции планирует поднять в Глинглоке мятеж.

– Серьезная заявка. – Глаза короля перестали улыбаться. – Среди знати всегда достаточно недовольных, считающих, что их обделили, и рвущихся к власти.

– Вот именно, ваше величество.

– И кого же они прочат на мое место?

Граф назвал имя. Георг искренне удивился:

– Знатный род. Но претендовать на престол? Бароны не согласятся. Какая-то чушь получается, Честер.

Граф положил перед ним на стол листок, на котором было написано названное им имя. От этого имени отходила стрелка, которая вела к другому имени – женскому.

– Этот листок прямо из кабинета герцога.

– Хорошая работа, – похвалил Георг. – Но что это значит?

– Ваше величество, Айрин Конелли, баронесса Гросбери, вовсе не является дочерью покойного барона, как думают все. Она дочь его сестры, также ныне покойной, и вашего отца, короля Карла Третьего.

Георг открыл рот и закрыл. Лицо его выражало даже не удивление, а настоящее потрясение.

– Я ничего не знал, – сказал он наконец.

– Никто не знал, ваше величество, – мрачно отозвался граф. – Королю удалось скрыть это даже от меня. Но сомнений нет, целители уже проверили, она принадлежит к роду Нойманидов.

– Она женщина…

– Да, но она может родить сына, который и станет королем. А Вальмонды будут при нем регентами, ваше величество.

– Но как об этом узнал Аркский герцог?

– Герцог ничего и не знал, а вот его начальник полиции знал. Откуда – нам пока неизвестно, но мы над этим работаем, ваше величество.

– Айрин моя сестра, вот уж не думал… – Георг осекся и посмотрел на графа. – И что же ты предлагаешь?

– Ее потомство будет постоянной угрозой для вас, ваших будущих наследников и для всего королевства, ваше величество. Необходимо принять меры…

Глаза Георга сузились.

– Ты сошел с ума, Честер. Как бы там ни было, она моя сестра и к тому же абсолютно ни в чем не виновата. Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось. И тем более никогда сам не причиню ей зла.

Граф промолчал, но взгляда не опустил. Георг откинулся на спинку стула и задумался. Наличие незаконнорожденной сестры само по себе не было проблемой. Но ее ребенок мог стать тем знаменем, под которым сплотились бы недовольные. Георг не сомневался, что справится с мятежом, но сколько потрясений придется пережить королевству, сколько голов придется отрубить, сколько сил будет потрачено впустую… Не проще ли принять «меры», как советует Честер? Одна жизнь в обмен на десятки тысяч. Георг не строил иллюзий, нельзя управлять королевством в белых одеждах. Из двух зол меньшее – этим принципом руководствуются все правители. У королей своя мораль.

– Айрин знает?

– Нет, ваше величество.

– Честер, – тихо сказал король, – с ее головы не должен упасть ни один волос. Это не обсуждается.

Благодушное лицо графа окаменело, губы поджались. Георг выдержал его взгляд и с нажимом повторил:

– Не обсуждается.

Граф выдохнул, лицо его обмякло.

– Как скажете, ваше величество.

Глаза Георга потеплели.

– А теперь давай думать, как же нам вывернуться, чтобы и кур спасти, и лису не обидеть.

– Нелегкая задачка, ваше величество. До этого дня мы не уделяли особого внимания баронессе Гросбери, но слухи о скорой свадьбе с виконтом Вальмондом до нас дошли. Не знаю, насколько у них там все слажено, но, учитывая истинные мотивы Вальмондов, уверен, что слухи не беспочвенны. Если эта свадьба состоится, будет очень и очень плохо, ваше величество.

– Вальмонды, – сказал Георг и хищно усмехнулся. – Что же им неймется? Золота у них не меньше, чем у меня, знатности тоже хоть отбавляй. С моим братцем и его любимчиками Спенсерами в особой дружбе замечены не были. Всегда были сами по себе, а тут вдруг вылезли…

– Потому и вылезли, ваше величество, что всегда были сами по себе и играли только за себя. Зачем им было поддерживать вашего брата, чтобы быть вторыми после Спенсеров? Для этого они слишком горды. Они хотят быть первыми, ваше величество. Для начала регентами, а там, глядишь, и королями.

– Размечтались! Короны им захотелось. А того не ведают, что ушки-то за их спиной торчат эльфийские. И короной им насладиться не удастся. Мятеж страну расшатает. Начнется брожение. Вот тогда-то перворожденные и вернутся. Неужели не понимают?

– Корона ослепляет, ваше величество.

– Только дураков, – усмехнулся Георг. – Мельничный жернов и тот полегче будет. Вот смотри, нет на мне сейчас короны, а ведь все равно давит… – Он невесело рассмеялся. Затем резко оборвал смех и провел по лицу ладонью, словно снимая с себя раздражение и усталость. Синие глаза стали сосредоточенными, а черты лица затвердели, словно вырубленные из камня. – Айрин – вот ключ ко всей их комбинации, – сказал он спокойно и деловито. – Отрежем ее от заговорщиков, и они лишатся своего главного козыря.

– Ключ даже не в самой Айрин, ваше величество, а в ее будущем потомстве. У целителей есть методы…

– Нет.

– Как скажете. Тогда предлагаю нанести удар по самим Вальмондам, ваше величество. Молодой виконт изрядный гуляка.

– Слишком грубо, – Георг поморщился, – обязательно пойдут слухи. И если правда когда-нибудь выйдет наружу… К тому же главные игроки не Вальмонды, Честер. Тебе это известно, как никому другому. У эльфов наверняка наготове несколько запасных фигур…

В дверь деликатно постучали. Получив разрешение, в кабинет вошел королевский секретарь.

– Ваше величество, к вам посетитель. Граф Лондейл покорно просит об аудиенции.

– Я занят, – отрезал Георг, – пускай подождет. Постой… Что ему нужно?

– Граф сказал, ваше величество, что он пришел просить за баронессу Гросбери.

Георг переглянулся с графом Честером и сказал:

– Вот как… Тогда не будем заставлять его ждать. Зови.

Граф Лондейл выглядел усталым и озабоченным. Почтительно поприветствовав своего короля, он сразу перешел к делу:

– Ваше величество, я пришел просить не за себя, а за дочь своего друга Айрин Конелли, баронессу Гросбери. Девушка попала в очень неприятную ситуацию и нуждается в помощи…

Граф рассказал о долге погибшего барона, о набежавших процентах и требовании графа Вальмонда. Не считая нужным скрывать что-либо от короля, он поведал также о желании графа Вальмонда женить своего сына на Айрин и о неприятной истории, произошедшей в комнате горничной. Король слушал молча, не перебивая и очень внимательно.

– Бедная девушка обратилась ко мне за помощью, ваше величество. Но у меня нет такой суммы, и не у кого занять. Мы и сами в больших долгах, восстановление графства обходится недешево. Нам не к кому больше обратиться, ваше величество, кроме как к вам. – Почтительно поклонившись, граф Лондейл закончил свое повествование.

Король многозначительно посмотрел на графа Честера и сказал:

– Барон Гросбери много сделал для королевства. Позаботиться о его единственной дочери мой святой долг.

– Благодарю вас, ваше величество. – Граф Лондейл с облегчением улыбнулся.

– Подождите благодарить, Лондейл, я еще не договорил. Всем известно, что моя казна состоит только из долгов. Пять тысяч золотых – большая проблема не только для графа Лондейла, но и для короля Глинглока. Такие нынче времена, не мне вам рассказывать. Поэтому все, что я вам могу сейчас обещать, так это то, что я лично займусь делами баронессы Гросбери.

– Ваше величество, – поклонился граф, – этого более чем достаточно.

– Будем надеяться. Где сейчас баронесса Гросбери?

– В гостинице «Три короны», ваше величество.

– Пускай сегодня же переезжает в Эрандаль. Я распоряжусь, чтобы для нее приготовили покои.

Прошло четыре дня. Для Айрин это были тяжелые дни ожидания и неизвестности. Для короля не менее тяжелые дни, проведенные в непрерывных совещаниях и консультациях. Георг не лукавил перед графом Лондейлом, пять тысяч золотых были для него сейчас суммой весьма весомой, хотя дело конечно же было не в деньгах. На кону стояли гораздо более высокие ставки. Благодаря информации из ставки герцога Эрандаля король получил определенное преимущество и пространство для маневра. И собирался воспользоваться этим сполна.

Из всех возможных вариантов он выбрал самый неожиданный и неоднозначный. В глазах короля и его советников этот вариант имел множество плюсов и радовал своей перспективностью. Но зато мог вызвать немало вопросов и даже прямое отторжение у его непосредственных участников. Дело было не просто сложным, но и очень деликатным. Поэтому Георг решил взять на себя самую трудную его часть (как ему тогда казалось) и лично переговорить с Айрин. Их разговор состоялся в покоях, выделенных Айрин во дворце, наедине, без нежелательных свидетелей.

Они долго молчали, отделываясь ничего не значащими фразами. На следующий день Айрин должна была погасить долг графу Вальмонду, и эта мысль не давала ей покоя. Георг же в свою очередь не решался начать серьезный разговор. Хотя они не раз встречались в детстве, он практически ее не знал и не мог сейчас определиться, какой тон лучше всего выбрать: дружелюбно-покровительственный, сухой и властный или откровенный и доверительный.

В темно-синих глазах девушки Георг видел волнение, сдержанность и внутреннюю строгость. Как она воспримет его предложение – оскорбится? расплачется? покорится? Или, напротив, будет сопротивляться до последнего?

На стене напротив висело небольшое овальное зеркало, обрамленное бронзовыми цветами и листьями. Георг случайно посмотрел в него и вздрогнул. На него смотрели точно такие же темно-синие глаза, как и у Айрин, это были его глаза. «Боже, как мы, оказывается, похожи, – подумал Георг. – И почему я не заметил этого раньше? Сестра…»

– Айрин, – взволнованно начал он, и по его тону Айрин поняла, что начался серьезный разговор, – в первый и в последний раз я буду говорить с тобой как с сестрой. И это не фигура речи. Ты – моя сестра. Мы с тобой дети одного отца.

Он сделал паузу, давая девушке возможность осмыслить услышанную новость. Айрин была шокирована настолько, что мысль о долге, мучившая ее все это время, мгновенна была забыта.

– Этого не может быть! – почти выкрикнула она, краснея. – Моя мать не могла изменить отцу.

– Она и не изменяла. Твоей настоящей матерью была сестра твоего отца – Аделия Конелли. Барон с женой лишь удочерили тебя.

Айрин сделала инстинктивный отрицающий жест, но ничего не сказала. По глазам короля она поняла, что он не шутит. Да и как можно шутить подобными вещами? Айрин закрыла лицо ладонями. Георгу показалось, что она плачет, но она не плакала. Сделав над собой усилие, она отняла ладони и посмотрела на короля. Лицо ее раскраснелось, но глаза были сухими.

– Почему… Как все это произошло?

По ее взгляду Георг понял, что если она и не приняла его слов, то, по крайней мере, поверила.

– Я не знаю, – ответил он честно. – В этой истории много неизвестного. Достаточно того, что я сам узнал об этом совсем недавно. Правда была хорошо скрыта, хотя, видимо, все-таки недостаточно.

В последних словах прозвучала горечь, не ускользнувшая от Айрин.

– Что-то случилось… ваше величество?

Глаза короля блеснули.

– Я же сказал, сегодня мы говорим как брат и сестра, поэтому можешь не обращаться ко мне, как к королю.

В другое время Айрин не удержалась бы от ехидного: «Только сегодня?» – но сейчас она была слишком ошеломлена, чтобы язвить.

– Как скажешь, – сказала она совсем тихо и повторила: – Что-то случилось… брат?

Это простое «брат» неожиданно укололо Георга прямо в сердце. Он вспомнил берег бушующего моря, вспомнил лицо Карла, не того, что отправил его в изгнание, а того, что, бывало, играл с ним в детстве, вспомнил егеря Ксанва, ставшего оборотнем и убившего Карла по его, Георга, приказу… Можно сколько угодно успокаивать себя, говоря, что ты спас королевство. И пусть это будет тысячу раз правдой, все равно ничто не снимет с тебя вины за братоубийство. Вины не перед богом, перед собой. Теперь у него появилась сестра. И история, похоже, начинает повторяться… Георг тряхнул головой, прогоняя наваждение. Он не слепое орудие судьбы. И этот разговор тому доказательство.

– Да, сестра, случилось. И не только со мной, но и с тобой… с нами. Твой долг графу Вальмонду, его упорство в желании выдать тебя за своего сына и наше родство – звенья одной цепи.

– Понимаю, – почти прошептала Айрин, – одно дело баронесса, другое дело дочь короля, пусть даже и внебрачная. Вальмонды хотят породниться с тобой и упрочить свое положение.

– Если бы так, – Георг безрадостно усмехнулся, – я был бы даже, наверное, не против. К сожалению, все намного серьезнее. Ты им нужна только для того, чтобы родить наследника, в котором кровь Нойманидов смешается с кровью Турэ. Ребенка, при котором они смогут быть регентами.

– Регентами? – непонимающе переспросила Айрин. – А как же ты? Ты же король.

– А меня убьют, – спокойно сказал Георг, – уже не раз пытались и попытаются снова. Поднимут мятеж, затеют смуту и под шумок угостят меня ударом кинжала. Дальнейшее просто, как дважды два. Других Нойманидов, кроме твоих детей, не будет.

– Это подлость! – Глаза Айрин сверкнули. – Это неслыханная подлость и предательство…

– Для кого как, – тихо сказал Георг.

– Почему ты просто не прикажешь их арестовать? – спросила она срывающимся от гнева голосом.

– Арест принесет больше вреда, чем пользы, – терпеливо пояснил Георг. – Знать будет недовольна, и число потенциальных мятежников только увеличится. А проблема останется нерешенной, уйдут Вальмонды, появятся другие. Графы, виконты, бароны – все будут добиваться твоей руки.

– Я… я никогда не причиню тебе вреда, – сказала Айрин.

Георг улыбнулся, она почти дословно процитировала слова, сказанные им графу Честеру.

– Я тебе верю. Но если ты выйдешь замуж и родишь сына, от тебя уже мало что будет зависеть. В лучшем случае тебя заточат в неволе, в худшем… избавятся, как и от меня.

– Тогда я никогда не выйду замуж! – воскликнула Айрин.

– Ради брата? – Брови Георга изогнулись.

– Ради короля, – отрезала Айрин. – Ты выиграл войну, спас народ от голода и теперь делаешь все для нашего королевства. Я говорю не голословно, беженцы, возвращающиеся в баронство, славят твое имя и верят только тебе. И не они одни. Без тебя в королевстве воцарится хаос.

– Твое бы благоразумие да всем нашим вельможам в головы. – Георг рассмеялся коротким, невеселым смехом. – «Никогда не выйду замуж» – твой порыв благороден. Но, к сожалению, это не поможет ни тебе, ни мне. Пока есть возможность, что ты родишь наследника, сохраняется возможность мятежа. За тобой станут охотиться так же, как и за мной. Разница только в одном – меня будут пытаться убить, а тебя похитить, чтобы силой принудить к замужеству. Твое происхождение как красная тряпка для быков-вельмож и их заграничных подстрекателей.

– Что же делать? – Айрин растерянно развела руками. – Мне что, умереть?

– Не скрою, такой вариант тоже рассматривался.

Айрин хотела рассмеяться, но посмотрела в серьезное лицо брата и передумала.

– Сколько же всего рассматривалось вариантов? – спросила она.

– Четыре, – без тени улыбки ответил Георг. – Первый – это твоя смерть. Второй – искусственно вызванное бесплодие. Третий – ты озвучила сама, жизнь в Эрандале под надежнейшей охраной. Скажу сразу и не кривя душой: первые два варианта для меня недопустимы. Что бы ни случилось, этого не будет, даже если ты сама вдруг этого пожелаешь.

– Спасибо.

Айрин не язвила, она понимала, что в такой игре ее жизнь и здоровье недорого стоят. Георг ей брат только по крови. У него нет к ней сердечной привязанности, как обычно бывает между братом и сестрой, с детства растущими вместе. Практически она для него чужая, и Айрин была ему искренне благодарна за его решение.

– Остаются два варианта, – продолжил Георг, глядя ей в глаза. – Первый – золотая клетка в Эрандале. Пока я жив, я буду следить, чтобы никто до тебя не добрался. Ты будешь обеспечена всем, но лишена свободы. Баронство возьмут под надежную опеку, но вернуться в него тебе будет не суждено. Как я уже говорил, этот вариант всего лишь полумера.

– Я поняла, – слабо улыбнулась Айрин. – Есть еще один вариант, который нравится тебе больше остальных, и ты плавно меня к нему подводишь.

Глаза Георга улыбнулись в ответ. Она и в самом деле его сестра. Сходство не только во внешности, но и в образе мышления. Хорошо, что он не стал изворачиваться и лгать или, наоборот, давить своим авторитетом. Она достойна того, чтобы знать правду.

– Да, есть еще один вариант, – подтвердил он ее догадку. – И ты права, на мой взгляд, этот вариант наилучший. Но неволить я тебя не буду. Решение останется за тобой.

– Что же это за вариант?

– Ты выйдешь замуж, – лицо Георга заострилось, четко выступили скулы, – но только за того человека, за которого я скажу.

– Мне позволено будет выбрать? – побледнела Айрин.

– Нет, – Георг с сожалением мотнул головой, – только один человек может стать твоим мужем и отцом твоих детей.

– И кто же он? – Несмотря на все ее старания, голос Айрин предательски дрогнул, и последнее слово она произнесла едва слышно.

Георг назвал имя. Глаза Айрин вспыхнули ярким пламенем. Темно-синие взгляды перекрестились. Несмотря на все свое смирение, Айрин почувствовала злость. Стресс последних дней, предательство Надаля, ультиматум его отца, ошеломляющее откровение о ее настоящих родителях – все эти потрясения готовы были выплеснуться в безудержном потоке гнева.

– Ты можешь остаться в Эрандале, – мягко напомнил Георг.

Взгляд короля потерял жесткость, где-то в самой глубине его синих глаз Айрин разглядела горечь. Ярость иссякла так же внезапно, как и нахлынула. Ей стало жалко и себя, и Георга, несущего на плечах неподъемное бремя власти, и своих горячо любимых родителей, которые на самом деле оказались приемными и всю жизнь свято хранили эту тайну. Плечи девушки опустились, и она заплакала.

Георг растерялся. Айрин прильнула к брату и спрятала свое лицо на его груди. Дважды сирота, внезапно обретшая брата, пусть и всего на один вечер. Камзол и рубашка на груди короля промокли от ее слез. Георг смущенно гладил сестру по растрепанным волосам и неуклюже успокаивал. Он уже привык быть королем – как бы это ни было трудно, тем чуднее ему было чувствовать себя старшим братом. Душа его, закаленная невзгодами, войной и непрекращающимися покушениями, неожиданно размякла. Решимость улетучилась без следа. Если бы Айрин стала спорить, он бы сумел настоять на своем. Но она расплакалась. И Георг в одночасье оказался обезоружен.

– Ну что ты, глупая, – шептал он с удивлением и раскаянием. – Не плачь, все это вздор и чушь. Весь этот выбор никому не нужен. Живи как желаешь, а я присмотрю, чтобы тебя не обижали. Все эти мятежи и заговоры – справлялись не раз, справимся и снова. Выходи замуж за кого хочешь, слышишь?..

Айрин внезапно выпрямилась. На заплаканном лице ее появилось упрямое выражение решимости, столь свойственное обоим ее отцам, и настоящему и приемному.

– Ты эту ношу несешь, и я буду ее нести, – сказала она несколько бессвязно. – Не отказывайся от своих слов, ты король… тебе нельзя… слышишь, нельзя.

Георг оторопел. Айрин вытерла платком слезы и заговорила уже более уверенно и спокойно, но по-прежнему слегка сумбурно:

– Ты дал мне выбор, и это уже более чем благородно. Что ж я, не понимаю, что ли… Я, как и ты, не люблю полумер и незаконченных дел. Если ты считаешь, что так оно будет лучше, значит, и я так считаю. Замуж так замуж… По крайней мере, я его знаю и знаю, что он достойный человек… А любовь и прочее… это все игры.

Глаза Георга выразили странную смесь вины и одобрения.

– Ты настоящая принцесса, – сказал он Айрин.

– Нет, – парировала она, гордо вскидывая голову. – Я – баронесса Гросбери. Всегда себя таковой мыслила и буду так полагать и впредь.

– Жалко, что я не могу открыто называть тебя своей сестрой, – с искренним сожалением сказал Георг.

– Это излишне, ваше величество, – Айрин почтительно склонилась, – достаточно, если вы будете меня таковой считать.

– В этом можешь быть уверена. Но знать о нашем родстве никто не должен.

Глаза Айрин на мгновение затуманились.

– А он? – спросила она и отчего-то покраснела.

– И он тоже, – твердо сказал Георг. – Завтра с графом Вальмондом рассчитаются от его имени, пускай все думают, что причина в этом. Он тоже так должен думать.

Вот и долгожданный вызов к магистру ордена Корвину Талботу. Рустам с затаенной тоской подправил орденский белый плащ. Сегодня он его надевает в последний раз. Вызов к магистру в данных обстоятельствах может означать только одно – отставку.

– Недолго я пробыл найманом, – сказал себе Рустам, стараясь приободриться. – Да и чего тут удивительного, ведь я наполовину дулат, а на другую половину аргын. Будь я хоть на одну четвертую найман, может быть, все и по-другому повернулось бы.

Немудреная шутка не помогла, наоборот, ко всему прочему добавилась тоска по навсегда утраченной родине.

Рыцари-найманы, находившиеся в приемной магистра Корвина, отдали Рустаму честь, а вестовой магистра провел его в кабинет без очереди. Они уважали его и отдавали должное его заслугам, но никто из них не хотел бы оказаться на его месте.

Магистра в кабинете не было, и Рустаму пришлось ждать. Это были тяжелые минуты. Наедине со своими мыслями и тягостным ожиданием. И прошлое и будущее виделось Рустаму только в черном свете. Напряжение последних месяцев выходило из него звенящей тоской. Так чувствуют себя, наверное, спортсмены, добившиеся права участвовать в Олимпиаде и лишенные этой возможности в последние минуты перед отъездом. Когда все усилия идут прахом и все кажется тщетным и лишенным смысла.

Еще бы немного, и Рустам стал бы биться головой об стену. Слава всевышнему, магистр Корвин вернулся вовремя, избавив его от этой сомнительной процедуры.

– Радуйся, – бросил ему магистр еще с порога.

– Чему? – удивился Рустам.

А в голове промелькнуло: «Неужели оставят в ордене?»

– Только что от его величества. Говорили о тебе.

Сердце Рустама наполнилось надеждой. «Пусть только оставят, а я уж докажу, что обузой не буду…»

– Быть тебе бароном, – огорошил его магистр.

– Чего?! – Лицо Рустама вытянулось. Тут и разочарование, и удивление вкупе с полным непониманием происходящего.

– Чего слышал, – весело ухмыльнулся Корвин. – Его величество добр к своим найманам. Дитона пожаловали замком, твои услуги оценили выше, будешь бароном.

– Зачем бароном? – выскочило у Рустама. – Я в ордене хочу остаться.

– Чудак-человек, – Корвин все еще улыбался, – ты же понимаешь, что для ордена ты уже не годен. Так будешь бароном. Представляешь, БАРОНОМ…

– Да хоть графом! – невежливо выпалил Рустам. – Зачем мне это? Я думал, оставят в ордене, а тут…

Он скривился и даже застонал с досады. Улыбка сползла с лица магистра. С одной стороны, следовало разозлиться – тут такая милость, а он, видишь ли, недоволен, паршивец… А с другой стороны, порыв Рустама пришелся Корвину по душе. Другой бы пустился в пляс на его месте, а этот чуть не плачет.

– Сядь, – велел он Рустаму, а сам возбужденно прошелся по кабинету. Остановившись возле понурившегося Рустама, взволнованно заговорил: – Переживаешь? Молодец, хвалю… но ведь глупо. Ты ведь знал, что не годен. Знал… Даже я не могу с этим ничего поделать, совесть не позволит. В общем, не мельтеши. Будешь бароном, и все тут. Бароны, между прочим, тоже службу должны нести. Так что можешь считать, что тебя просто перевели на другую должность. Был егерем – стал найманом, был найманом – стал бароном…

– А обратно в егеря нельзя?

– Что?! – взвился магистр.

Привлеченный шумом, в кабинет заглянул вестовой, но под бешеным взглядом магистра тут же выскочил обратно, плотно прикрыв за собой двери. Несколько долгих минут Корвин восстанавливал самообладание. Все это время Рустам молча сидел перед ним на стуле.

Уже совершенно себя контролируя и даже удивляясь, с чего это вдруг он позволил себе так разволноваться, Корвин сел за свой письменный стол.

– Короче, так, – сказал он спокойно и категорично, – дурку мне тут не валяй. Его величество сказал – будешь бароном, значит, будешь бароном. Воспринимай это как хочешь. Главное, что остальные воспримут это как награду и будут служить еще усерднее.

Рустам пожал плечами, разочарование притупилось, вспыхнувшая было надежда погасла. Чего же тогда спорить?

– А каким бароном? – спросил он вяло.

Корвин удовлетворенно качнул головой: вот так-то лучше, а то устроил здесь комедию. Уже давно никто не заставал его врасплох. А тут какой-то юнец, и на тебе…

– Будешь бароном Гросбери, – сказал он почти буднично.

– Чего?! – повторно повысил Рустам голос, враз растеряв всю свою понурость и покорность. – Как это Гросбери?!

– Запросто! – отрезал Корвин. Уж во второй-то раз его выбить из равновесия не удастся. – Сядь и не ори! Я пока еще твой магистр и командир, рыцарь!

Рустам сел на стул и спросил уже спокойнее:

– Почему Гросбери? Там же баронесса… С ней что-то произошло? Неужели она… неужели ее…

Рустам не договорил. Мысль о том, что с Айрин что-то случилось, показалась ему дикой.

Магистр не стал его томить:

– Нет, ничего особенного с ней не произошло, жива и здорова.

Рустам с облегчением вздохнул и тут же недоуменно нахмурился:

– А тогда как же?..

– Очень просто. Женишься на ней и станешь бароном. Дело житейское…

И вот тут-то и начались непредвиденные королем трудности. Да и кто бы мог предугадать, что заштатный рыцарь с таким упорством будет отказываться от титула? Своим упрямством Рустаму удалось второй раз за день вывести магистра Корвина из себя. Магистр убеждал, магистр давил, магистр просил… Рустам упрямо стоял на своем: из ордена, если уж на то пошло, он уйдет. Но становиться бароном, да еще и вот так, женившись по приказу, без любви и против воли самой Айрин (насколько он понял из объяснений магистра Корвина), он не будет.

Через полтора часа магистр сдался и отослал Рустама из кабинета, напоследок велев хорошенько подумать. Рустам подумал и еще больше утвердился в своем решении. Уже поздним вечером его вызвали к графу Честеру. На этот раз граф не стал изображать из себя добродушного простачка. Он неплохо изучил характер Рустама и повел разговор уверенно и деловито. Граф напомнил Рустаму, что тот состоит на королевской службе.

– А королевская служба бывает разной, – сказал граф. – Ты глинглокский рыцарь. Когда шла война, ты был офицером. Потом стал егерем. Затем вступил в орден найманов. Все это время ты выполнял свой долг, и выполнял его образцово. Пришло время продолжить службу, уже в качестве барона. Король не отправляет тебя на пенсию, как сэра Дитона, в отличие от него ты все еще способен к службе, и ты ее продолжишь. Только в новом качестве. Ты же не стал спорить, когда тебя сделали егерем. Так в чем же дело?

Поначалу Рустам и сам себе не мог толком объяснить, в чем же, собственно, дело. С помощью графа Честера, путаясь и волнуясь, он сформулировал-таки свой отказ: причина в Айрин, он ее сильно уважает, и ему не хочется ее принуждать, тем более что никаких чувств между ними нет. Однако и на это у графа Честера нашлись весомые аргументы.

– Ты видел, в каком состоянии пребывает сейчас баронство Гросбери? – спросил он.

– Да, – уверенно ответил Рустам, – я видел, в каком состоянии баронство Гросбери. И должен отметить, что для разоренной войной провинции состояние очень даже неплохое, особенно если начать сравнивать.

– Верно, – не стал спорить с ним граф, – работа проделана неплохая. Но главные трудности впереди, и лягут они на хрупкие женские плечи. Гросбери нужен хозяин.

На что Рустам ответил: хозяин из него никакой.

– Зато воин хороший, – возразил ему граф. – А это весьма нелишне, учитывая, что баронство входит в северную марку. Уж кому-кому, а бывшему егерю маркграфа Норфолда это должно быть хорошо известно.

– Но почему я? – удивился Рустам.

Тогда граф пустил в ход свой главный аргумент. Он рассказал о долге отца Айрин графу Вальмонду, поведал о набежавших процентах и закончил упоминанием о сроке погашения, истекающем как раз завтра. Не забыв упомянуть, что в противном случае Айрин потеряет свое баронство.

Рустама эта новость искренне огорчила, но он все еще не понимал, почему все-таки он.

– Ну тут все просто, – заулыбался граф. – Ты верно служил его величеству и спас ему жизнь, пострадав при этом. Со стороны его величества будет весьма разумно наградить тебя пятью с половиной тысячами золотых монет. Ты поможешь Айрин погасить долг и сохранить баронство, взамен станешь бароном, а король приобретет среди титулованной знати еще одного верного соратника, на которого полностью можно положиться. Все довольны, не так ли?

Рустам задумался. У него были свои соображения на этот счет, но он всерьез опасался, что граф запутает его своим красноречием, поэтому он не стал выдвигать ему свои возражения, попросив вместо этого о встрече с Айрин. Признаться, тут просчитался даже граф: он всерьез решил, что дело уже улажено, и тут же организовал свидание.

Айрин встретила Рустама подчеркнуто вежливо и официально. Это его невольно уязвило, он полагал, что они друзья. Впрочем, винить ее в этом он и не подумал. Когда они остались одни, он преклонил колено, словно перед королевой:

– Баронесса, я пришел, чтобы сказать: вам не нужно выходить за меня замуж. Это неправильно.

Айрин открыла рот, но Рустам не дал ей ничего сказать, пусть это и было невежливо:

– Я знаю о вашем долге. И хочу сказать вам, чтобы вы не волновались. Меня обещали наградить за службу, я хочу передать эти деньги вам без всяких условий…

Глаза Айрин сверкнули.

– Я не нуждаюсь в подачках, сэр.

Рустам отшатнулся, как от удара.

– Это не подачка, это подарок от друга… смею надеяться, что друга…

– Ваш поступок оскорбителен, сэр, – строго сказала Айрин. – Все уже обговорено и решено наилучшим образом. Не превращайте действие в фарс…

Это было жестоко и незаслуженно. Но она так устала, что сразу взяла неверный тон, впрочем, в то мгновение ей было почти все равно.

Рустам поднялся на ноги, смуглое лицо его побледнело.

– Завтра вы погасите долг моего отца. – Айрин постаралась смягчить тон, но пережитые потрясения наложили свой отпечаток, слова ее прозвучали на редкость черство и неприязненно. – Это будет вашим свадебным подарком, сэр. После чего непременно последует свадьба, ибо Гросбери всегда выполняли свои обязательства, моим же приданым будет баронство. Эта равная сделка, и никто никого не унижает излишними одолжениями. Вы меня понимаете, сэр?

Рустам отстраненно кивнул.

– Вот и прекрасно. – Даже улыбка у нее получилась вымученной и злой. – А теперь оставьте меня, пожалуйста, мне необходимо отдохнуть.

Рустам посмотрел ей в глаза – яркие, синие и холодные, как январский снег.

– Я должен спросить… Вы меня любите?

– Конечно же нет, – почти выкрикнула Айрин. – Пожалуйста, уходите!

Она сказала чистую правду, это он понял сразу. Сухо поклонившись, Рустам ушел. Разум его пребывал в смятении, а чувства бились в груди, как рыбы, вытащенные на лед. Он и думать позабыл про орден и свои утренние переживания. Происходившее с ним было настолько нереально и неприятно одновременно, что это сводило его с ума.