Лишь ранним утром, когда Заффа поднялся с постели и открыл форточку, впуская в помещение осеннюю прохладу, в дверь его комнаты постучался посыльный с вестями от ректора. Дорнблатт приглашал Заффу к себе в кабинет. Биланец умылся, наскоро сжевал бутерброд с вяленой говядиной, запив его подслащенной водой прямо из кувшина, натянул штаны, надел свой любимый бордовый жилет и направился в главный корпус Академии.

Правда, теперь он шел туда совершенно с другими мыслями…

Еще вчера Заффе не терпелось принять участие в боевой операции против обитателей зловещих руин Дзергвольда. Ныне же он пытался измыслить причину, которая позволила бы ему остаться на время похода в столице Арлании.

Нужно было встретить Борланда, который, если Ревенкрофт успел добраться до Альфенрока и отыскать там бывшего разбойника, должен был уже находиться в пути. Встретить – а после втолковать Весельчаку, насколько важная миссия предначертана ему пророчеством Ингардуса.

О самом же неприятном и трудном из будущих дел Заффа предпочитал сейчас даже не думать. Да, разумеется, ему предстояло объяснять очевидные вещи не только Борланду – у этого-то парня характер был что надо, – но и тому, кто уже успел узурпировать его законное место. Тому, в чьи покои сейчас держал путь бывший биланский лавочник.

«Что же делать? Сказаться больным? Глупо. Я и сам вполне способен снять с себя любую хворь, а даже если бы и не мог – вокруг полным-полно более сильных волшебников, начиная хотя бы с самого Дорнблатта. Нет, этим я добьюсь лишь того, что во мне заподозрят труса. Сослаться на неотложное дело? Да какие у меня могут быть дела в Эльнадоре, если я только позавчера вернулся сюда после шести лет отсутствия? Не былых же собутыльничков разыскивать… Что же придумать? Наверное, лишь воля богини сможет переубедить Дорнблатта, если он уже решил включить меня в отряд. Воля богини… А что? Весьма неплохая мысль».

– Занзара, надеюсь, ты простишь меня, если я сошлюсь на тебя в разговоре с ректором? – вопросил Заффа, поглядев в покрытое длинными перистыми облаками утреннее небо. – Это действительно очень важно.

Небо молчало. Но бывший лавочник и не ждал ответа. Он прекрасно помнил, что богиня никогда не являлась и не отвечала никому, кроме Ингардуса, который давно канул в воды реки забвения, и еще нескольких волшебников, от которых не осталось даже имен.

Дорнблатт, против обыкновения, встретил Заффу не в кабинете, а у его дверей снаружи. Что-то бормоча себе под нос, старый маг прохаживался взад-вперед по коридору. Чуть поодаль, тихо переговариваясь, стояли у окна Альтамир и Андрей Королев.

Заффа окончательно убедился в том, что назревает весьма серьезная заваруха. Никогда прежде ему не доводилось видеть архимага таким взволнованным.

– А вот и наш четвертый товарищ, – сказал Дорнблатт, увидев Заффу.

Тот кивком головы поприветствовал членов чрезвычайного штаба.

– Как я и предполагал, король выразил сожаление по поводу произошедшего в Зейноне, – продолжил архимаг. – Он направил туда людей, чтобы восстановить деревню. Непонятно, правда, зачем: ведь все ее жители погибли. Что же касается дзерга и чернокнижников, эта проблема полностью легла на наши плечи. Другого, впрочем, я и не ожидал. Отряды уже сформированы – четыре десятки, во главе каждой из которых встанет один из нас четверых.

Заффа не мог поверить своим ушам. Значит, Дорнблатт не только ввел его в состав ударной группы, но и хотел доверить командование одним из ее подразделений! Заффе даже стало немного жаль, что обстоятельства не позволяют ему отправиться вместе со всеми в Дзергвольд.

– Это большая честь для меня, мессир, – произнес биланец, сглотнув подступивший к горлу ком. – Но… к сожалению, я не смогу принять участия в операции.

– Почему? – Дорнблатт выглядел удивленным, а не разгневанным, но это могло измениться в любую секунду. – Неужели ты заболел?

– Разве волшебник может заболеть? – невесело усмехнулся Заффа. – Точнее – оставаться в таком состоянии дольше нескольких минут? Нет, мессир Дорнблатт, дело не в этом. Я получил знак свыше. Предупреждение о смертельной опасности.

– Что это было?

Ректор, похоже, проглотил наживку. В такие вещи он верил.

– Смутное беспокойство терзало меня весь минувший день и половину ночи, – начал импровизировать Заффа. – Я чувствовал, что это связано с предстоящим походом, и поэтому решил погадать. Результатом стало известие, которое и заставило меня выйти из игры.

– Что же ты узнал? – нетерпеливо спросил Дорнблатт. – Опасность угрожает только тебе или многим?

– Только мне. В Дзергвольде сегодня должен погибнуть белый маг, чье имя начинается на букву «З» и заканчивается на «а», – беззастенчиво соврал Заффа. – Даже если бы в отряде присутствовал мой тезка, я предпочел бы не рисковать.

– Но в группе ты у нас один такой, – сказал, порывшись в памяти, Дорнблатт.

– Вот-вот, потому я и хочу ее покинуть. Вы не сердитесь на меня, мессир?

– Честно говоря, – понизив голос, произнес Дорнблатт и положил руку на плечо ученика, – на твоем месте и я поступил бы так же. В отличие от светских правителей, что готовы сотнями отправлять солдат навстречу гибели, я знаю цену человеческой жизни. Она бесценна! А жизнь волшебника – бесценна вдвойне. – Губы ректора тронула легкая улыбка: ведь он только что изрек своеобразный каламбур.

– Мне очень жаль, мессир… – начал Заффа, но Дорнблатт сам остановил его:

– О чем жалеть – о том, что ты не погибнешь? Оставайся в городе и жди нашего возвращения. Кстати, какой метод гадания ты использовал?

– Я проводил ритуал Занзары… – Еще одна маленькая ложь.

Данный ритуал являл собой всего лишь погружение в транс перед пламенем свечи с последующим чтением в этом пламени знаков судьбы. Тем не менее, полученная таким образом информация считалась ниспосланной самыми высшими сферами – не самой богиней, конечно, но ее ближайшим окружением. Заффа, разумеется, не проводил никакого ритуала: просто ему требовалось сейчас убедить Дорнблатта в безоговорочной правдивости своих слов.

И, похоже, это ему удалось.

– Тогда ты уж точно не должен появляться сегодня в окрестностях Черных руин, – промолвил архимаг. – Прочие способы могут давать сбои, но ритуал Занзары… с ним не поспоришь. Жаль, что ты не сможешь сейчас проявить себя в настоящем бою. Следующий шанс может выпасть только через сто лет.

«А может – уже послезавтра, – подумал Заффа, но промолчал о своем предчувствии глобальной катастрофы. – Только лучше бы ему вообще никогда не выпадать».

– Что ж, Заффа, – сказал в заключение Дорнблатт. – Мы отправляемся через полчаса. Тебе осталось только проводить нас… И встретить, когда мы вернемся с победой.

Свою неожиданную отлучку Весельчак объяснил родителям тем, что в Эльнадоре его ждет весьма перспективная сделка, сулящая удвоение семейного капитала. Из нескольких конских упряжек он соорудил сбрую, что вполне подошла бы для полета на крупной летучей мыши. Вскоре появился Ревенкрофт. Он не стал показываться на глаза Зерону и Альфине, а постучал в окно комнаты Борланда. Вампир выглядел бодрым и довольным. Причина была проста – ему удалось добраться до горла артолийского предателя. Путешествие в столицу Арлании началось…

«А я-то, наивный, считал, что знаю толк в настоящих приключениях», – с восторгом думал Весельчак, скользя по воздуху над арканскими горами, лесами и долинами. Единственными звуками, которые он при этом слышал, были гул ветра да хлопанье кожистых крыльев громадного нетопыря, несшего Борланда.

Впрочем, иногда восторг сменялся приступами паники – когда Ревенкрофт, подустав, начинал снижаться и ноги Весельчака едва не задевали вершины высоких деревьев и горные пики. Тогда Борланд начинал слегка подергивать кожаные стропы, чтобы вампир не увлекался продвижением вперед в ущерб собственному запасу сил. Сам Ревенкрофт в случае падения вряд ли пострадал бы, а вот Борланду пришлось бы сломанными руками собирать вылетевшие изо рта зубы.

Несколько раз они уже делали привалы – вдали от населенных областей, все в тех же лесах или долинах. Ревенкрофт принимал человеческий облик, и Борланд расспрашивал его о подробностях сложившейся в стране ситуации. Впрочем, вампир знал об этом не так уж много, так что разговоры вскоре перетекли в русло обыденной жизни. Ревенкрофт поведал Весельчаку о планах совместно с Заффой открыть в Эльнадоре агентство по борьбе с негодяями, а также о своем первом опыте такой борьбы в арканской столице. Борланд, в свою очередь, поделился с кровососом своим новым видением жизни и планами на будущее.

Глядя на просторы родной страны с высоты птичьего – точнее уж вампирского – полета, бывший разбойник вдруг ощутил некое щемящее чувство, ранее никогда его не посещавшее. Оно было сродни тому, что он испытал, вернувшись после нескольких лет странствий в родную деревню. Но в то же время – и совсем иное. Видя все эти зеленые массивы, горделивые горные кряжи, синюю гладь озер и широкие ленты рек, Борланд впервые в жизни смог всей душой прочувствовать их внутреннее величие. Он словно бы пронизал взором окружающее пространство и добрался до сокровенной сути вещей, до истинного смысла их существования. Весельчак, может статься, и не обратил бы внимания на заросший розовыми цветами холм посреди широкой степи, если бы проходил мимо него по земле. Сейчас же, глядя вниз, он думал, как это здорово – лежать на зеленой траве в полуденной тени этого холма, наслаждаясь пьянящим цветочным ароматом.

Наблюдая с небес за жизнью мира, который принято считать неодушевленным, Борланд явственно понял, что на самом-то деле душа у этого мира есть. И еще – что каждое место на этой земле может стать для него, Борланда, домом. Да и не только для него, а для любого доброго человека, эльфа, гнома или орка, не таящих в своей душе никакого злого умысла.

Или даже для доброго вампира.

Но, сплавив свой дух с духом схарнийской природы, Борланд почувствовал не только источаемую ею радость, но и какую-то странную тревогу, которой, как оказалось, был охвачен весь окружающий мир. Он буквально слышал, как перешептываются между собой скалы, деревья и приозерные камни, обсуждая какую-то таинственную угрозу, которая медленно, но неотвратимо надвигалась на Арланию. Было ли это связано с дзергом? Вполне возможно. Но ведь в Билане, в дни, предшествовавшие воскрешению Архун-Коллака, Борланд не чувствовал ничего подобного…

Во время очередного привала Весельчак спросил у Ревенкрофта, не замечает ли тот чего-нибудь странного.

– Ты знаешь, да, – сказал его «крылатый конь», слегка помрачнев – если, конечно, это слово применимо к вампиру. – А самым странным мне кажется то, что еще вчера все было нормально.

– Как думаешь, в чем тут дело? – поинтересовался Борланд.

– Тролль его знает, – пожал плечами вампир. – Скорее всего, в Тергон-Газиде. Не хотелось бы верить, что на Схарне может появиться кто-то страшнее дзергов.

– Это уж точно, – согласился Борланд. – Ну что, полетели дальше?

Вскоре человек и вампир стали свидетелями еще одной странности, что была, пожалуй, даже более зловещей, чем царившее повсюду общее настроение. Обогнув очередной горный хребет, Ревенкрофт немного снизился и полетел вдоль широкого тракта, по которому медленно двигалась человеческая фигура. Приглядевшись к одинокому путнику, Борланд подумал, что от длительного пребывания на большой высоте у него, должно быть, начались галлюцинации…

Но то, что он видел внизу, было такой же реальностью, как сам Весельчак или его друг – вампир Ревенкрофт. Тяжелой поступью, вздымая фонтаны пыли подошвами громадных ботинок, по извилистой грунтовой дороге шел… да кто же, тролль побери, это был? Несмотря на то что бредущее внизу существо имело две ноги, две руки и одну голову, с первого взгляда его уж точно никто не причислил бы к роду людскому. Он был настоящим гигантом, этот загадочный странник, и даже при том, что спину его изуродовал чудовищный горб, возвышался над землей не менее чем на два метра. А в ширину был – что старый посудный шкаф, стоявший на кухне в доме родителей Борланда! Длиннополый плащ с капюшоном скрадывал очертания его фигуры, но Весельчак не сомневался: под темной тканью скрываются мышцы, которым позавидовал бы и самый статный из владык океана. А может, это и есть орк? Борланд никогда не видел их живьем и не мог сказать этого со стопроцентной уверенностью. Но, впрочем, нет. Орк, конечно, может вымахать до двух метров, но, во-первых, в прочих параметрах никогда не выйдет за рамки характерных для его народа стандартов. А во-вторых, мир еще никогда не видел горбатого орка: их конституция попросту не располагает к болезням позвоночника.

Облик путника был необычен сам по себе, но кое-что в нем особенно выделялось. Гигант опирался при ходьбе на длинную толстую деревянную палку, хоть и не был хромым.

Кто же это? Представитель какой-то неизвестной доселе расы? Демон? Или все же невероятно развитый человек?

А может быть… марр? Что ж, почему бы и нет? Коли уж волкоголовые начали один за другим вставать из могил, почему того же не может произойти и с другой древней цивилизацией? Борланд, правда, не помнил, достигали ли вымершие люди-ящеры столь внушительных габаритов.

Заинтересованный этой загадкой, Борланд подергал стропы, подавая вампиру сигнал спуститься еще чуть ниже. Нетопырь послушно пошел на снижение. Через несколько мгновений Весельчак понял, что всегда казавшаяся ему довольно глупой пословица о любопытстве и кошке была придумана вовсе не дураками и далеко не на пустом месте…

Заметив краем глаза какое-то движение в начавшем темнеть небе, исполин замедлил ход и развернулся. Увидев же «летучий отряд» Борланда, он застыл на месте, что-то хрипло заорал и взмахнул своей палкой, которая оказалась не чем иным, как магическим посохом! Направив его в сторону вампира и человека, великан выкрикнул еще что-то – впрочем, Борланд успел понять, что сейчас случится, даже раньше, чем стоявший на земле открыл рот. К превеликому счастью, понял это и несший его вампир.

С навершия посоха сорвался пучок багровых молний, мгновенно устремившийся к Борланду. Весельчак зажмурился от внезапно накатившего на него страха, но в доли секунды взял себя в руки и вновь открыл глаза.

Ревенкрофт-нетопырь над ним завопил так, что у Борланда уши заложило. Вампир не успел набрать высоту и теперь дал резкий крен назад и влево, изо всех сил стараясь поскорее «вырулить» из опасной зоны. Кожаные стропы натянулись, и сидевшего на «качелях» Борланда резко занесло.

В третий раз за неполные два года Весельчак вновь каждой клеточкой своего тела почувствовал, что это значит – быть на волосок от гибели. Это уже происходило с ним в Хастарии, когда по горлу Борланда чиркнул меч, рукоять которого сжимала рука человека, еще мгновение назад бывшего ему лучшим другом. И еще раз – совсем недавно, в биланском склепе, где Весельчак едва не погиб, сражаясь с дзергом.

Смертоносные – в этом можно было не сомневаться – магические заряды просвистели мимо, и два из них прошли на расстоянии в полпальца от бока Борланда. Весельчак даже успел почувствовать исходящий от них гибельный жар. Борланд бросил взгляд на землю. Проклятый горбун стоял на дороге, глядя прямо на него. Отблески улетающих в пустоту молний позволили Борланду разглядеть лицо исполина. И бывший разбойник подумал, что в мире все же есть кое-кто пострашнее дзергов.

Маг опять поднял посох, готовясь нанести новый удар. Тут Борланд вспомнил, что он-то, в принципе, тоже не лыком шит, и обрушил на горбуна «кислотный дождь». Он очень надеялся, что едкие струи выжгут тому глаза. Но гигантский колдун даже не сошел с места, будто бы все знал наперед. Он в мгновение ока воздвиг вокруг себя защитную сферу, по круглым бокам которой, дымясь, стекла на землю вся кислота.

– Ревенкрофт, летим отсюда скорее! – заорал Борланд, еще не осознавая, что стычка с горбуном заняла всего каких-то несколько секунд и что вампир уже во всю прыть удирает в сторону гор. Дорога с бешеным колдуном на ней стремительно удалялась. В следующий миг «качели» развернулись в обратную сторону. Но Борланд успел увидеть, как гигантская фигура в плаще, как ни в чем не бывало, развернулась и двинулась дальше своей дорогой. Будто и не было никакого боя…

«Для него это – как вытереть пыль с сапог, – изумленно подумал Борланд. – Занзара, кто же он?»

Его лицо… Видя его всего-то доли секунды, с высоты пятнадцати или даже двадцати метров, Борланд теперь никогда не смог бы забыть эту страшную маску смерти в багровых отсветах. Безумный оскал широкого рта с громадными зубами, – они, как ни странно, были вполне человеческими. Выступающие скулы, казавшиеся работой скорее каменотеса, нежели человеческих мужчины и женщины. И мертвые точки глаз, непропорционально маленьких на фоне остальных черт. Безусловно, напавший на них колдун был человеком. Но – ужасным человеком, чье уродство затмило бы собой мерзость всех маринованных гадов, хранящихся в городском музее.

Столкновение с ужасным горбуном словно придало Ревенкрофту сил. На самом-то деле он, конечно, просто хотел как можно дальше убраться от места, где это произошло. Вампир замахал крыльями едва ли не в три раза быстрее, и уже через несколько часов на горизонте показались позолоченные лучами заходящего солнца шпили башен Эльнадора…

– Ты его видел? – тяжело дыша, спросил Борланд.

Вампир ответил не сразу – тоже переводил дух. Только что они приземлились среди холмов, близ городской стены.

– Этого… с посохом, – уточнил Весельчак.

Но объяснений не требовалось:

– Видел, конечно, – сказал Ревенкрофт. – Вроде мы больше никого не встретили.

– Что думаешь об этом?

– А ты?

– Если начистоту – вместо кислоты вниз могла политься совсем другая субстанция. Тоже не с лучшим запахом, но без должного боевого эффекта.

– И это лишь начало, – мрачно усмехнулся Ревенкрофт.

– Представляю, каким может быть конец. Так что ты скажешь об этом горбуне?

– Это не человек, – убежденно произнес Ревенкрофт. – Не орк. Не демон. И, уж конечно, не эльф или гном. У каждого живого существа есть своя особая аура, которую мы, вампиры, можем почувствовать – и даже с закрытыми глазами определить, кто находится рядом. Так вот, у этого монстра ауры не было никакой. Будто бы у него нет души, как и у нас, но… он, разумеется, и не вампир. Выглядит как здоровенный человек, но по сути… по сути своей – он никто.

– Прямо жуть берет, – пробормотал Борланд. – Кажется, у нас стало одной проблемой больше?

– Посмотрим, – пожал плечами упырь. – Может, не так все и страшно. Это мы не смогли с ним справиться, но ведь… не особо-то и пытались.

– Верно, старина! – Борланд хлопнул Ревенкрофта по плечу. – Не страшны нам никакие горбатые уроды. Ну что, давай же займемся делом, ради которого мы сюда прибыли?

– Я полечу к Заффе – извещу его о том, что ты уже здесь, – сказал, кивнув, Ревенкрофт. – А ты отправляйся в центр города, на Сиреневый бульвар. Найди таверну «Торба старого дурня» и жди нас там.

– Вас? – переспросил Борланд. – Ты тоже решил прогуляться вечерком в таверну?

– А почему бы и нет? – ухмыльнулся вампир. – Я же не кадрис какой-нибудь, чтобы всю жизнь скрываться в ночных тенях. Вполне сойду за обычного человека, особенно – в толпе пьяниц, которым, по большому счету, все равно, кто пирует за соседним столиком.

– Что ж, посмотрим, что из этого выйдет, – улыбнулся Борланд.

– Посмотрим. – Ревенкрофт обернулся летучей мышью, поднялся в воздух, полетел в сторону города и вскоре скрылся за каменной стеной. Борланд упаковал в свою безразмерную сумку упряжь для «полетов на вампирах» и зашагал к ближайшему входу в главный город Арлании.

В светлое время суток городская стража лишь внимательно наблюдала со стен за прибывающими в столицу людьми. Ближе к вечеру несколько стражников спускались вниз и стояли в проходах, интересуясь личностью и намерениями каждого, кто входил или выходил. На ночь же все городские ворота запирались.

Когда Борланд приблизился к каменной арке, навстречу ему, оторвав спины от серых плит, двинулись два солдата в легких доспехах и с алебардами в руках.

– Добрый вечер, – сказал, кивнув путнику, один из них.

– Вечер добрый, – бодро откликнулся Борланд.

– Представьтесь, будьте любезны.

Что ж, сразу видно – столица. В отличие от хамоватого сброда, что можно порой встретить в провинциальных городах, охранники местных рубежей были обучены не только навыкам боя, но и основам этикета.

«Представлюсь, куда ж я денусь. Вот уж не думал, что мне придется еще когда-нибудь называть себя этим именем».

– Меня зовут Кедрик. Я – придворный маг его светлости Фирена, герцога Биланского. Вот гербовая печать. – Борланд вытянул вперед правую руку, на которой красовался золотой перстень: покидая Билану, весельчак просто забыл вернуть его герцогу – так же, как хрустальный волшебный глаз – Даргору.

Неожиданно оба стражника отвесили ему поясной поклон!

– Тот самый Кедрик? – спросил, выпрямившись, один из них. – Победитель древнего зла?

«Ах, ну да, о моих недавних подвигах, должно быть, уже не только легенды, но и песни сложили. – Борланд понял причину их показавшегося поначалу странным поступка. – Это дома я – Борланд Истребитель чудовищ, а в остальной Арлании, должно быть, Кедрик – Спаситель Биланы».

– Да, это был я, – сказал Весельчак. – Только не надо излишней учтивости: я, признаться, этого не люблю.

– С какой целью вы прибыли в Эльнадор, мастер? – спросил стражник и тут же виновато развел руками: – Извините, таковы правила.

– Ничего, ребята, я все понимаю. Это ваша работа. – Борланд похлопал служивого по плечу. – Я направляюсь в Академию магии по приглашению ее ректора мессира Дорнблатта. Буду учить молодую поросль.

– Ну да, все верно, – кивнул второй стражник. – Сейчас как раз начинается новый учебный год. Не удивительно, что Дорнблатт решил укрепить преподавательский состав Академии таким прославленным волшебником.

– А какова ваша специализация, можно поинтересоваться? – спросил первый. – Я хочу отдать своего сына в Академию в будущем году. Для меня будет великой честью, если он попадет на кафедру именно к вам.

– Боевая магия, конечно. – Весельчак сбросил с плеча ремешок сумки и поставил ее на землю у своих ног. – Вот смотри.

Шагнув к обочине, Борланд носком ноги подцепил валявшийся там небольшой камень и ловким движением подбросил его вверх. А следом запустил с левой руки «заморозку». Стражи ворот, раскрыв рты, наблюдали, как камень прямо в воздухе становится белоснежным куском чистого льда. Но это было еще не все…

Ледышка устремилась вниз – прямо туда, где стоял Борланд. И когда до его головы ей оставалось лететь всего каких-то полметра, Весельчак окружил себя «ледяным куполом». Увесистая сосулька отскочила от магической преграды и вновь взлетела вертикально. Борланд убрал защиту и послал ледышке вдогонку огненный шар с правой. Пламя мгновенно растопило лед, и на стоявших у ворот троих мужчин сверху посыпались мелкие брызги теплой воды.

– Вот приблизительно этим я и занимаюсь, – прижав правую ладонь к груди в области сердца и слегка склонив голову, резюмировал Борланд.

Стражники, бросив наземь свое оружие, принялись аплодировать. Со стен, где стояли их товарищи, тоже раздалось множество усердных хлопков.

– Ну что, могу я пройти? – спросил Борланд, когда овация стихла. – А то уж больно спать хочется, – фальшиво зевнул фальшивый маг.

– Конечно, мастер! – в один голос выпалили оба солдата. – Не смеем вас больше задерживать!

Широкой походкой, насвистывая себе под нос какой-то нехитрый мотивчик, по вечерним улицам арканской столицы шагал одетый с иголочки статный длинноволосый красавец. Висевшие на поясе меч и кинжал в дорогих ножнах выдавали в нем воина, а кошачья пластика и цепкий взгляд свидетельствовали о том, что воин этот – весьма умелый.

В отличие от Биланы, где во время появления Борланда уже начинала нарастать паника и народ потихоньку разбегался из города, на тротуарах Эльнадора вечером было полно людей. В том числе и женщин, многие из которых чуть шеи себе не сворачивали, заглядевшись на импозантного незнакомца. Это, само собой, не ускользнуло от внимания Борланда. Весельчак никогда не возражал против того, чтобы потешиться с симпатичной девицей, но, поскольку он не являлся завзятым ловеласом, то сейчас не обратил особого внимания на этот повышенный интерес со стороны прекрасного пола. «Да и не пристало мне увлекаться альковными радостями, когда на карту поставлена судьба всего мира, – внутренне усмехнувшись, подумал Борланд, видя, как очередная красотка приподнимается на цыпочки, чтобы получше разглядеть его из-за своего прилавка с цветами. – А жаль».

Эльнадор был третьим крупным городом на его жизненном пути – после Хаддара и Биланы. Так что Борланд с гораздо большим интересом смотрел на дома, фонтаны и статуи, чем на женщин, которые, в принципе, в любых широтах одинаково прекрасны… или нет.

Эльнадор разительно отличался как от Хаддара, с его подчеркнутым минимализмом, так и от Биланы, архитектурный стиль которой, несмотря на довольно развитую инфраструктуру, тяготел к провинциальности. В посещенных прежде городах, например, почти не было многоэтажных домов, где в разных квартирах проживали бы сразу несколько семей. А если и были – то уж никак не выше двух этажей. Здесь же такие дома высотой не меньше, чем в пять уровней, можно было увидеть повсюду – столичные улицы состояли, по большей части, из них. При этом не все многоярусные здания были жилыми: в некоторых из них размещались конторы ювелиров, ростовщиков, наемных магов, сыщиков, рейнджеров и других специалистов, предлагавших самые разнообразные услуги. Иные же, производя впечатление многоэтажных, на самом деле состояли из одного лишь яруса, большую часть которого занимал просторный зал, предназначенный для танцев или спортивных игр.

Время от времени спрашивая дорогу у прохожих, Борланд вышел на Сиреневый бульвар. Услышав это название от Ревенкрофта, он подумал, что улица носит такое имя из-за того, что дома на ней выкрашены в сиреневый цвет. Но сейчас увидел, что вдоль тротуаров здесь посажено множество деревьев этой породы. Борланд был удивлен, заметив, что их кроны покрыты россыпью мелких цветков – в воздухе над бульваром стоял поистине головокружительный аромат. Но как такое возможно в начале сентября? Должно быть, постоянное цветение сирени поддерживалось здесь при помощи магии.

Таверну с аляповатым названием «Торба старого дурня» он обнаружил практически сразу. Над входом, рядом с вывеской, была укреплена деревянная фигура этого самого дурня – одетого в лохмотья косматого седого мужика с растрепанной бородой. «Должно быть, тут не обошлось без какой-нибудь красивой легенды», – подумал Борланд, толкая богато украшенную дверь.

Заффы и Ревенкрофта в таверне еще не было. Борланд решил использовать имеющееся в наличии свободное время, чтобы поесть: несколько небольших перекусов во время пути не позволяли ему чувствовать себя достаточно комфортно.

Сделав заказ – свиные отбивные с гарниром из жареного картофеля и маринованного зеленого горошка, – Борланд поинтересовался у служанки происхождением названия таверны. Как оказалось, оно действительно имело весьма интересную историю. Много лет назад хозяин этого заведения – дед нынешнего владельца – влез в долги и полностью разорился. В день, когда он, вконец отчаявшись, решил свести счеты с жизнью, в пустующий зал таверны, которая тогда называлась «Золотой замок», вошел странный посетитель. То был одетый в рубище нищий старик с покрытой многочисленными заплатками торбой за плечами.

«Мы закрыты, – сказал сидевший за одним из столов хозяин. – К сожалению, я не смогу вас обслужить».

Кабатчик не солгал – на тот момент он был так же нищ, как лохматый гость, и не мог купить продуктов и напитков для таверны. Однако оборванец тут же заявил, что все необходимое у него есть с собой, и что для трапезы ему нужно лишь тихое место.

Ни в одной таверне посетителю не позволят поставить на стол собственную бутылку, но прогоревшему дельцу было уже все равно, и он лишь кивнул. Старик подсел к нему, снял торбу и достал оттуда… кусок превосходного сыра, шмат сала, копченое мясо, связку вяленых рыбин и булку нежнейшего хлеба. А под конец еще и большую бутылку крепкой настойки. «Позвольте вас угостить», – сказал он хозяину таверны. Тот не возражал. Ему перед запланированной смертью только и оставалось, что наклюкаться. Принесенная бродягой настойка была чудо как хороша, но снедаемый кручиной кабатчик почти не чувствовал изысканных оттенков ее вкуса.

За выпивкой старик принялся рассказывать невероятные истории, из которых следовало, что он – аристократ и странствующий маг, посетивший великое множество миров и победивший вчетверо больше ужасных монстров и демонов. Будь обстоятельства их встречи другими, кабатчик, скорее всего, посмеялся бы над хвастуном, но тогда он лишь печально вздыхал в ответ, опрокидывая рюмку за рюмкой. Закончив наконец перечислять свои подвиги, оборванец поинтересовался, чем вызвано такое настроение хозяина. Тот рассказал ему свою историю, после чего старец сочувственно покачал головой и произнес: «Что ж, порой бывает так, что самый черный день в нашей жизни вдруг оборачивается самым светлым. Всех благ вам, уважаемый». Встал и направился к выходу. Хозяин же, посидев еще немного наедине со своей горькой думой, заметил вдруг, что «старый дурень» – так он успел про себя окрестить нищего пустозвона – забыл на лавке свою ветхую торбу. Взяв ее, кабатчик вышел на улицу, но гостя уж и след простыл. Хозяин «Замка» машинально заглянул в котомку и остолбенел – та была полна блестящих новеньких золотых монет. Это казалось невозможным: ведь он своими глазами видел, что когда старец доставал из торбы еду и выпивку, там не было больше ничего, кроме какого-то грязного тряпья. «Порой бывает так, что самый черный день в нашей жизни вдруг оборачивается самым светлым», – вспомнились слова, которые оборванец сказал ему на прощанье. Трактирщик понял, что по внешности человека не стоит судить о том, кто он таков есть. А денег, которые таким образом подарил ему бродячий маг, хватило и чтобы расплатиться с долгами, и чтобы укрепить дело, благополучно существующее по сей день. Разумеется, в честь той самой трухлявой торбы и была переименована таверна.

Борланд сел за стол и принялся за еду. С алкоголем он решил пока повременить, хотя после утомительного перелета длиною почти в целый день, а особенно после встряски, вызванной столкновением с горбатым колдуном, расслабиться не помешало бы. Впрочем, Весельчак не сомневался в том, что когда его товарищи появятся в «Торбе», без возлияний не обойдется. Так что сейчас он был согласен запить нежное мясо, хрустящий картофель и терпкий пряный горох обычным ягодным морсом.

Друзья пришли довольно скоро, но к тому времени Борланд уже успел покончить с ужином и сидел со скучающим видом, разглядывая прочих посетителей таверны. Входная дверь отворилась, и в «Торбу старого дурня» вошел Заффа, за которым следовал Ревенкрофт. Биланец выглядел все таким же флегматичным – разве только чуть более уставшим, чем обычно. На толстяке был тот же наряд, в котором Борланд привык видеть Заффу в Билане, да и вампир, принимая человеческий облик, не расставался с черным сюртуком, так что Борланду на мгновение показалось, будто он перенесся в прошлое и скоро они отправятся на биланское Кладбище криков. Не хватало только девицы по имени Эрис – Весельчак поймал себя на мысли, что не вспоминал о ней с того самого дня, как они расстались.

Борланд встал из-за стола, обнял подошедшего Заффу и похлопал его ладонью по спине:

– Здорово, «каменный гость»! – Весельчак не упустил случая скаламбурить, намекая на наказание, которому не так давно подвергся Заффа. – Значит, на этот раз мы будем спасать не город, а целую планету?

– Ты бы потише об этом. – Заффа с тревогой посмотрел по сторонам. – Давай присядем и все обсудим за ужином.

– Я уже успел поесть. – Борланд вернулся за стол.

Заффа расположился напротив, Ревенкрофт присел с краю.

– А у меня сегодня росинки маковой во рту не было из-за этой катавасии, – пожаловался биланец. – Ты тоже закажи что-нибудь: нам ни к чему чьи-либо косые взгляды, – сказал он Ревенкрофту.

– Не вопрос, – хищно ухмыльнулся вампир и тут же попросил успевшую подойти к их столику служанку, чтобы та принесла ему бифштекс с кровью.

Заффа заказал жаркое и тушеные грибы. У Борланда вдруг тоже вновь разыгрался аппетит, и он повторил свой предыдущий заказ. Вопрос «пить или не пить» маятником раскачивался над столешницей. Первым, кто произнес его вслух, был, разумеется, Весельчак.

Заффа задумался, но совсем ненадолго:

– Можно, наверное, – сказал он через несколько секунд. – Только не слишком много: завтра нам предстоит дело, за которое с похмелья лучше не браться.

В итоге стол украсили еще и три бутылки молодого вина «Кровь дракона» – по одной на брата.

– Бифштексы с кровью и «Кровь дракона»… Наверное, можно и не маскироваться особо, – пошутил Ревенкрофт.

– Интересно, а на самом-то деле драконы существуют? – задумчиво произнес Борланд, разглядывая этикетку с изрыгающим пламя зубастым чудовищем.

– Тайна сия велика есть, – сказал с улыбкой Заффа. – Время от времени в разных местах возникают некие «очевидцы» появления этих созданий, но никто из них еще не поведал ничего по-настоящему толкового. Быть может, драконы и выглядят совершенно иначе, чем их рисуют, – постучал биланец пальцем по стоявшей рядом бутылке.

– Думаю, столкнись кто-нибудь с настоящим драконом, он не смог бы потом вообще что-либо поведать миру, – хмыкнув, сказал вампир.

– Вот именно, – согласился Заффа. – Но сейчас не время для драконов. Давайте поговорим о деле.

– Все это звучит весьма правдоподобно, – сказал Борланд, когда Заффа изложил их с Ревенкрофтом версию истолкования пророчества. – Но… я не сказал бы, что есть основания сомневаться и в словах Дорнблатта. Подумаешь, какие-то кавычки. Да это, как мне кажется, наоборот, придает его мнению больший вес. С чего вы взяли, что Освободитель – я? В Арлании, а уж на всей Схарне и подавно найдутся сотни людей, из чьих имен получится «Анбл-Дор». Даже у нас в Альфенроке есть еще один такой. Деревенский пьяница Балронд. Тролль побери, мы ведь с ним и родились в один день! Так, может, это Балронд, а не я – будущий герой?..

Борланд не то чтобы шел на попятную. Он лишь хотел внести в ситуацию как можно больше ясности и решить, стоит ли игра свеч. Если уж ввязываться в такие истории, не лишним будет заранее наверняка узнать, расположена ли судьба выдать тебе карт-бланш.

Ревенкрофт и Заффа переглянулись. Казавшаяся стройной концепция зашаталась и начала заваливаться набок.

– Помнишь, во время одной из наших бесед в Билане ты упомянул о чернокнижнике по имени Лангмар? – спросил Заффа, внимательно глядя на Борланда. – Том самом, который строил тебе различные козни?

– Не только строил, но и активно осуществлял. – Кулаки Весельчака непроизвольно сжались: – Он убил моего учителя, а потом…

– Вот-вот, – жестом Заффа остановил его. – Расскажи, пожалуйста, что именно произошло с Рангвальдом?

– Это случилось чуть больше года назад, в хастарском лесу, – заговорил Борланд. – Рангвальд учил нас не только искусству боя, но и некоторым духовным практикам. В ту ночь мы как раз приготовились к одному из таких занятий. В лес с Рангвальдом отправились я и еще один ученик – его звали Квилон. Мы дошли до залитой лунным светом поляны и стали готовиться к медитации. Неожиданно Квилон выхватил меч и пронзил им учителя, который стоял между нами. Я был шокирован. Думал, увиденное мне просто мерещится: мы ведь пили отвар из каких-то болотных трав. Но смерть Рангвальда была настоящей. А следующий удар Квилона пришелся уже по мне… – Борланд расстегнул ворот куртки и продемонстрировал Заффе с вампиром пересекавший горло длинный и толстый шрам: – Не знаю, как я сразу не умер там. Возможно, помог все тот же травяной отвар. Из горла моего хлестала кровь, но я бился на мечах с Квилоном над мертвым телом учителя. Даже в том состоянии я был сильнее его, но не мог решиться нанести последний удар: ведь Квилон был моим лучшим другом среди учеников Рангвальда. Потом он вдруг прошипел: «Лангмар не пощадит тебя. Ты отправишься вслед за Рангвальдом». Тут я и понял, что передо мной уже вовсе не Квилон, а мясная марионетка, за ниточки которой дергает этот гад. Это и помогло мне… сделать то, что я сделал. – Было заметно, что Борланду не очень-то приятно вспоминать об этой истории.

– То есть ты слышал о Лангмаре и раньше? – уточнил Заффа.

– В тех краях многие о нем слышали, – пожал плечами Борланд и сделал глоток вина. – То ведь была Хастария, приграничье. Не так далеко от Заболевшей земли. Лангмар крутился там очень давно и пытался наращивать свое влияние в обеих странах. В Хастарии это у него получалось чуть лучше – ведь ее города находятся гораздо ближе к руинам. И это очень не нравилось Рангвальду. Он собирался покончить с Лангмаром и его шайкой. Но не успел: черный первым нанес удар…

– Не думаешь ли ты, Борланд, – вкрадчиво произнес Заффа, – что убийство Рангвальда было лишь маскировкой, спектаклем? Тогда как на деле целью Лангмара являлся именно ты?

– Нет, конечно, – отрезал Борланд и вдруг замолчал, уставившись на кроваво-красное содержимое своего кубка. В вопросе, который только что задал Заффа, содержался ответ на другой вопрос – тот, что не давал Борланду покоя все эти месяцы. Да, в той истории с самого начала что-то было не так. Лангмару не было никакой нужды преследовать Борланда после того, как погасла звезда Рангвальда, – но, тем не менее, он это делал. Колдун мог позволить себе не бояться ни мести, ни лишнего свидетеля: Борланд попросту был для него слишком мелкой сошкой. Выходит, Заффа прав, и это Рангвальд был тем самым ненужным свидетелем, а главной мишенью являлся парень из Альфенрока?

И еще… Перед глазами полыхнула яркая вспышка, и Борланд погрузился в океан собственных тайных воспоминаний. Той информации, что когда-то, миновав область чистого разума, осела в укромных уголках подсознания…

Все началось еще в Альфенроке. Да, еще до того, как он стал разбойником. Причем – совсем незадолго до этого. Борланд увидел сон, в котором какая-то женщина – уж не Занзара ли это была? – предупреждала его об опасности, что угрожает ему, если он незамедлительно не покинет деревню. Весельчак вскоре забыл об этом и, уж конечно, не думал он ни о каких знамениях, когда уходил с бандитами в лес.

Сейчас Борланд вспомнил. И сразу понял, что его тогдашний поступок был продиктован вовсе не юношеской тягой к приключениям, а подсознательным желанием спастись. Понял он также и то, кем были те странные люди в черном, интересовавшиеся им на следующий день после того, как Весельчак ушел из дома. Несомненно, то Лангмар подослал убийц: он знал, что Борланд когда-нибудь сможет ему помешать.

Еще один похожий эпизод случился в ночь, когда погиб Рангвальд…

Борланд лежал на сплетенной из травы циновке в лесной хижине престарелого целителя. Пол был залит кровью. Весельчак находился в бессознательном состоянии и не мог слышать, что говорит Элнор. Старик уже зашил костяной иглой ужасную рану на шее воина и теперь смазывал шов целебной мазью, напевая исцеляющие магические песни. Закончив, Элнор подошел к столу, налил себе вина и заговорил – вроде бы сам с собой, но обращаясь при этом к Борланду:

– Страшная сила охотится за тобой, парень. Могучая, древняя. Древнее, чем этот лес. Тролль болотный, да если они сейчас ворвутся сюда, я ничем не сумею тебе помочь, и мы оба умрем. Не знаю, сможешь ли ты спастись. Но ты должен! – внезапно громко выкрикнул старик. Борланд слабо застонал, и отшельник, опомнившись, тут же понизил голос: – Ты нужен этой земле, парень. Не так, как сын бывает нужен матери, а муж – любящей жене. Ты – словно стержень, на который это все должно быть нанизано. Как детская пирамидка…

Борланд провел в хижине знахаря еще неделю. Даже в очень умелых руках оправиться после такого серьезного ранения было совсем не легким делом. Но ни разу за все это время старик не заговаривал с ним о том, о чем говорил в ту первую страшную ночь.

Его слова Борланд вспомнил только сейчас, сидя за столом в таверне «Торба старого дурня».

Сколько их было – этих маленьких знаков, указывавших на то, что он, Борланд, не просто галантный головорез из арканских лесов, а избранный герой, чья судьба была предрешена задолго до его рождения? Глядя в прошлое сквозь призму того, что он узнал в последние дни, Весельчак понял, что вся его жизнь состояла из таких знаков, и даже то, как она протекала, было одним гигантским намеком как раз на такой расклад.

С одной стороны, постоянный риск быть убитым, преследование злобного колдуна, за которым стояли изначальные стихии Мрака и Хаоса. С другой же – феноменальная везучесть, позволявшая остаться в живых даже в самых жутких ситуациях. Взять хотя бы ту проклятую ночь в Хастарии. Он же хотел пойти совсем в другую сторону, в Хаддар, но заблудился – и в итоге рухнул к ногам собиравшего хворост лесного знахаря Элнора. В противном случае Борланд скончался бы от потери крови или пал жертвой сбежавшихся на ее запах ночных тварей.

Или биланский склеп… Он ведь умер тогда, сраженный гибельным воем Архун-Коллака, и душа его уже направлялась на небеса. Но именно в этот миг в усыпальницу ворвались маги Лой и Даргор – те самые, что считали его убийцей их учителя Эрлангуса. Дзерг перестал выть, а потом и вовсе был убит, что и позволило Борланду вернуться к жизни.

Значит, все это – далеко не набор случайностей, не реверансы судьбы, которая, согласно поверью, благоволит к авантюристам и мошенникам. Это, а также то, что три недели назад он стал свидетелем смерти Эрлангуса, выпустил дух из очередной марионетки Лангмара и стал владельцем Пентакля Света, раньше принадлежавшего главе Дома хранителей, – все это были этапы плана, что разработали и воплотили в жизнь древние высшие силы.

«Я – герой, – подумал Борланд. – Избранный спаситель цивилизации. Странно – почему же это меня совсем не радует?..»

– Скорее всего, ты прав, – глухо проговорил Борланд, вынырнув из бурлящего океана памяти. – Мне стоило, наверное, и самому догадаться. Но я даже никогда не задумывался о таких вещах.

– А о них, как правило, и не задумываешься, пока не столкнешься с ними вплотную, – кивнул Заффа. – Главное, чтобы это не случилось слишком поздно.

– Сейчас, надеюсь, еще не поздно, – сказал Весельчак.

– Ну, судя по тому что ты пока еще жив и, как я понял, согласен исполнить отведенную тебе роль, – нет, – произнес биланец. – Думаю, развеять последние сомнения нам поможет живущий в Академии волшебный орел-провидец. В любом случае нам нужно дождаться Дорнблатта и все обсудить еще раз – уже с участием архимага.

– А он не превратит меня в крысу, узнав, что из-за меня ему не светит слава Освободителя? – поинтересовался Борланд.

– Не должен, – усмехнулся Заффа. – Все же Дорнблатт – здравомыслящий человек и вполне способен пожертвовать личными амбициями ради общего дела. Тем более – такого дела.

– Борланд, а как тебе удалось уцелеть тогда, в Хастарии? – полюбопытствовал Ревенкрофт.

– Помог один добрый человек. Лесной отшельник Элнор. Он подобрал меня в чаще и выходил. Потом я вернулся в Хаддар – чтобы никто не заподозрил меня в убийстве Рангвальда. Узнав, что произошло, хастарцы порекомендовали мне сменить место жительства. Я, впрочем, и сам об этом подумывал. Так что после похорон учителя я покинул Хастарию и опять стал разбойником.

– Опять? Ты, значит, уже был им раньше? – Вампир сделал вид, что ничего не знает об этом.

– Да, был, – спокойно сказал Борланд. – Но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Так что не спеши записывать меня в число своих потенциальных «клиентов».

– Я и не собирался, – хмыкнул захмелевший вампир. – Ты сукин сын, конечно, но – наш сукин сын.

– Если все кровососы – такие же компанейские ребята, как ты, – улыбнулся Борланд, – то даже удивительно, что к вам столь дурно относятся в обществе.

– Должно быть, людям не нравится наша манера одеваться, – продолжая веселиться, сказал Ревенкрофт.

Но все звучавшие сегодня за столом шутки были не более чем попыткой снять напряжение, что возникало при мысли о том, что ждет впереди.

– Мы пришли к соглашению или нет? – на всякий случай уточнил Заффа.

– Да, – кивнул Борланд. – Другого выхода, наверное, и не существует…

– Самое забавное заключается в том, что выход имеется, – произнес волшебник. – Ты можешь ровным счетом ничего не предпринимать, спокойно наблюдая, как по схарнийским землям расползается Мрак.

– Нет уж, благодарю покорно, – усмехнулся Борланд. – В мои планы подобная ерунда не входит. Лучше я разыщу этих черных гадов и как следует надеру им задницы. – Тут он вспомнил кое-что очень важное: – Но… неужели я должен буду действовать один?

– Ну, разумеется, нет. По крайней мере, на нашу с Ревенкрофтом помощь ты можешь рассчитывать всегда. Думаю, найдутся и еще добровольцы. Но перед тем как мы начнем операцию, тебе необходимо повысить свой уровень владения волшебным искусством.

– Ты будешь учить меня, как и в прошлый раз?

– Нет, моих знаний не хватит, чтобы выпестовать героя таких масштабов. Теперь тебе понадобится учитель поопытнее. И лучше всего для этой цели подойдет мессир Дорнблатт.

– Дорнблатт? А он согласится?

– Когда мы все ему объясним, у него не останется выбора, – уверенно сказал Заффа. – Дорнблатт занимается обучением волшебников большую часть своей долгой жизни: прежде чем стать ректором Академии, он поочередно возглавлял несколько ее факультетов. На всей Схарне не найдется никого, кто смог бы обучить тебя быстрее и лучше, чем он.

– Постой-ка, – задумчиво произнес Весельчак. – Дорнблатт со своими бойцами сейчас в Дзергвольде. Что, если они уже разгромили черное логово – и для меня попросту не осталось работы?

– Не склонен думать, что это у них получилось, – улыбнулся Заффа.

– То есть они могли проиграть этот бой? – напрягся Борланд. – Могли погибнуть?

– Нет, я не это имел в виду. Маги, что отправились туда, слишком сильны, чтобы проиграть. Просто раз уж Дорнблатт не является избранником небес, он и не сможет успешно отыграть чужую роль. Я уверен, что дзерг и все колдуны сбежали из Дзергвольда раньше, чем его границ достиг столичный отряд.

– Стало быть, нам еще придется их разыскивать, – разочарованно протянул Борланд.

– А кто сказал, что быть спасителем мира – легко и приятно? – ухмыльнулся упырь. – Порой бывает, что и жизнью жертвовать приходится.

– Ну, обнадежил, нечего сказать… – Борланд допил остававшееся в его кубке вино. – Ладно, ребята, мне кажется, что на сегодня прений достаточно. Время позднее, стоило бы, наверное, отдохнуть, раз уж завтра такой ответственный день.

– Конечно, – кивнул Заффа. – Гостиница в соседнем квартале – сейчас я покажу тебе, куда нужно идти.

По пути в гостиницу Борланд неожиданно стал участником инцидента, который изрядно его позабавил. Из темного проулка выскочил на тротуар какой-то человек. Он, должно быть, о чем-то крепко задумался – шагал не глядя, куда идет. Как следствие, незадачливый пешеход врезался в Борланда.

– Извини, приятель, – пробормотал Весельчак, хоть на самом деле виноватых в этой ситуации вовсе не было. Похлопав потиравшего ушибленную челюсть гражданина по плечу, Борланд пошел своей дорогой.

– Так, я не понял! – донеслось вдруг сзади. – Какой я тебе «приятель»?

«Ну ничего себе! – пронеслось в голове у Весельчака. – Этот кретин еще и права качает? Что ж, сейчас я его проучу». – Поскольку уж вечер не обошелся без хмеля, в Борланде начал просыпаться кураж:

– Тебе чего надо, а? – Борланд развернулся, приблизился к человеку и встал напротив, скрестив руки на могучей груди и глядя на скандалиста сверху вниз: тот был значительно ниже ростом.

Задира несколько стушевался, но не прекратил гнуть свою линию:

– Нужно извиняться как следует, раз уж ты причинил неудобство представителю власти, – сказал он.

Борланд внимательно смотрел на своего наглого визави. Худощавый, грязноватый, не слишком-то хорошо одетый. На важную птицу явно не тянет. Да и мелкий чиновник из какого-нибудь министерства мог бы выглядеть подобным образом разве только после продолжительной стычки с уличными грабителями.

– Так-так, и кто же ты у нас? – насмешливо вопросил Весельчак. – Министр торговли? Руководитель департамента просвещения? Или, может быть, главный ментор? Ну, точно! Я сразу должен был догадаться! Начальник Лиги справедливости самолично вышел на дело. Устроил облаву на городских попрошаек. А для пущего успеха операции замаскировался под одного из них.

При слове «попрошайки» лицо нахала вытянулось от возмущения:

– Не шути со мной! – Злобно глядя на Борланда, человечек шумно засопел и сжал кулаки, но тут же вновь разжал их. – У меня есть серьезные связи! Поверь, я сумею все обставить так, чтоб жизнь в этом городе не казалась тебе малиной!

– Связи? – Весельчак презрительно ухмыльнулся. – Да у такого замарашки, как ты, связи могут быть разве что с грошовыми шлюхами. Впрочем, я сомневаюсь, что даже они подпускают тебя достаточно близко к своим дряблым, немытым и вонючим ляжкам. Вот что я тебе скажу: ты годен только на то, чтоб открывать двери перед богатыми господами. И целовать сапоги тем из них, кто соблаговолит бросить тебе под ноги какую-нибудь мелкую монетку. Это во-первых. А во-вторых – жизнь в этом городе меня и так не особенно привлекает. Я ведь не местный художник, – улыбаясь, выудил Борланд из ножен кинжал. – Так, попишу немножко – и уеду. В общем-то, с этого, наверное, и следовало начинать нашу с тобой беседу…

– Ты не посмеешь! – побледнев, пролепетал «большой человек». – Я действительно состою на государственной службе! Меня зовут Велон Сарадип, и я – помощник городского па… пал… – Велон запнулся, сообразив, что в разговоре с вооруженным верзилой о такой «должности», как у него, вообще-то стоило бы помалкивать.

Но было поздно. Борланд уже все понял:

– Помощник городского палача, верно? – Острие кинжала вплотную соприкоснулось с дрожащим кадыком Сарадипа. – Ну что ж, песик мой шелудивый, ты даже представить себе не можешь, как тебе повезло. Попался б ты мне еще месяц назад – и наутро я торговал бы на городском рынке колбасой из твоих кишок. Теперь же у меня совсем другая жизнь. Так что тебе действительно крупно повезло, червяк. – Борланд спрятал оружие и завершил свой монолог смачным плевком в испуганное, но по-прежнему злое лицо Велона.

– Ты просто испугался, – неожиданно произнес тот. – Хочешь казаться сильным и смелым, а на деле ты – жалкий трус. Видишь, ты даже ничего мне не сделал! – Сарадип, казалось, не замечал висящей прямо у него на носу крупной капли слюны. – Все потому, что у меня есть связи и влияние в местном обществе. Ты меня испугался.

«Мама родная, да он же просто неадекватен! – изумленно подумал Борланд. – Сам едва в штаны не наложил от страха, а меня обвиняет в трусости!»

– Все, ты мне надоел! – решительно сказал Борланд. Схватив Велона за шею, он наклонил его и с размаху наподдал гнусной личности сапогом под зад. Сарадип очутился посреди дороги, по которой как раз проезжал какой-то всадник. Черный конь отреагировал мгновенно…

Конское копыто просвистело на расстоянии в полпальца от головы Сарадипа. На доли секунды лицо Велона невероятно исказилось от дикого ужаса. Борланду повезло – он успел это увидеть.

Одновременно с этим Весельчак почувствовал донесшийся с мостовой запах испражнений – и далеко не конских…

– Вот она – удача Велона Сарадипа! – издевательски выкрикнул Борланд, сунул два пальца в рот и три раза коротко свистнул. – Тебе дважды здорово подфартило меньше чем за пять минут, Велон! Знаешь, жаль, что конь промахнулся. Отпечатайся след подковы у тебя на лбу, ты навсегда остался бы в памяти друзей Велоном Счастливчиком! Если, конечно, у такого пакостного человечишки вообще могут быть друзья!

Велон, похоже, понял, что опозорился по полной программе. Не говоря больше ни слова, он развернулся и побрел прочь, поддерживая испорченные штаны.

«Как только таких земля носит?» – подумал Борланд и продолжил свой путь.

Через полчаса, лежа на мягкой перине в гостиничном номере, Весельчак подумал, что беседа в «Торбе старого дурня» коснулась не всех насущных проблем. Борланд забыл рассказать Заффе о встрече с безумным горбуном. Ведь не имевший ауры громадный колдун наверняка был одним из врагов. «Впрочем, – подумал Борланд, засыпая, – время для такого рассказа у меня еще будет…»