Книга: Право на поражение
Назад: Часть первая Осень
Дальше: Часть третья Север

Часть вторая
Под горой

Король
Каждый охотник желает оказаться в лесах запада золотой осенью. Желательно в большой компании, чтобы не попасть в лапы орков. Дело тут не в добыче, а в самом лесе. Такой лес притягивает к себе, заставляет снова и снова делать шаг в глубину, снова и снова вдыхать прелый воздух.
В такое время невозможно поверить, что предки отправляли души умерших за реку Хагон. Эти места просто пронизаны жизнью, желанием двигаться, шагать, дышать, жить. Ягоды можно снимать прямо с кустов, и, если переждать ночные заморозки, они будут достаточно остужены, чтобы не слишком кислить. Листья такие податливые, что если захочешь, то можешь хрустеть ими, переступая с ноги на ногу. А если нет, то по ним можно идти настолько бесшумно, что перестаешь слышать даже сам себя.
Даниэль по прозвищу Фантом вздохнул. Он был далеко от лесов запада. Слишком далеко. Да, вокруг него по-прежнему были друзья. Да, он вступал в столицу своего королевства, в которой тоже было на что посмотреть. Но сердце его осталось там, в лесах вокруг Девятой крепости.
В последнее время он прочно занял статус мастера-охотника, хотя никто этого звания ему не давал. Да и не могло быть такого звания в военной крепости, мастера охоты были только у дворян, в их родовых замках.
Но только Даниэль занимался обучением новобранцев, лесной его частью. Только он отбирал новых рейнджеров и обучал их, начиная с самых азов. Вокруг крепости были леса, нечего было и думать выстоять просто за каменной кладкой, слоями кирпича и скалами. Для аванпоста важна была разведка, лесная дичь позволяла не думать о недостатке еды. А мелкие трения, даже не стычки, с орками позволяли держать солдат гарнизона в тонусе. Орки чтили договор, равно как и люди. Пока чтили.
Фантом вздохнул снова, но теперь по другой причине. Рамангар приближался, и рейнджер, выполняя наказ мага, решил немного потренироваться. Вдох, выдох, короткое помутнение в глазах, и Даниэль выбросил руку вверх, указывая пальцем в несуществующую точку где-то в небе.
В то же мгновение в той самой, одному ему видной точке клекотнул орел. А зрение Фантома раздвоилось. Он видел стены Рамангара, крепостные ворота вдалеке, людей, медленно двигающихся по пыльной дороге в сторону города. И в то же время он видел весь город, набросанный в его сознании смутными, смазанными, серыми мазками. Он видел дома, улицы, башню мага и цитадель Рамангара. Ту цитадель, куда им следовало явиться незамедлительно по прибытии, как гласил текст приказа.
Особенно четко был виден народ, идущий по улицам. Его орел всегда легко фокусировался на любом движении. Мышь, выглянувшая с чердака, неожиданно стала видна так ясно, что Фантом с трудом сумел повернуть взгляд орла в другую сторону. Это они с его тотемом уже проходили, причем неоднократно. Небольшая потеря контроля, и тотем начинает охоту. Обычно не заканчивает – потому что времени на это у орла не оставалось.
Вот и сейчас казалось, что последние силы тотема (или Даниэля?) были потрачены на борьбу за власть над взглядом. Орел, на этот раз бесшумно, растворился. Зрение Фантома снова стало обычным. Орел у Фантома был совсем слабым, да и вызывать его удавалось нечасто. Вик говорил, что тренировки помогают. Но сила тотема все равно росла очень медленно.

 

Грегор постарел. Никто не мог сказать, что он справлялся со своим наследием хуже, чем отец. Даже наоборот, Грегору повезло – он принял корону в одно из наилучших для королевства времен. Почти что золотой век.
Но забот хватало. С похорон Лакара прошло совсем немного времени, а государственные дела утянули его наследника с головой. Анна родила первенца, но говорили, что Грегору почти не оставалось времени заниматься с младенцем.
Этот самый младенец зашелся криком, как только они вошли в зал. То ли сквозняк, то ли принца просто испугали незнакомцы. Анна, сидящая на троне королевы по левую руку от Грегора, взмахом руки отпустила няньку, и та засеменила в сторону королевских покоев, не оставляя попыток утихомирить ребенка.
– Наш король, – оправдываясь, начала Анна, – так редко видит своего сына, что я пытаюсь держать его неподалеку даже во время приемов. Иначе младенцу только и остается, что ползать по отцу, пока тот спит.
– Что он с удовольствием и делает, – улыбнулся король. – И тем самым отнимает у меня те немногие часы сна, что мне достаются. Мы рады приветствовать вас в наших покоях, мои Тени Запада.
Отряд поклонился. Они были здесь все. Собрались с разных концов королевства. Обычно они все равно собирались к этому времени в Девятой крепости. До зимы оставалось всего ничего, а все последние зимовки отряд предпочитал проводить вместе. Пока в королевстве было спокойно, они могли себе позволить ненадолго расстаться на лето, выполняя задания в разных концах страны.
– Как ни рады мы увидеть своих самых надежных вассалов, не праздное желание потребовало вашего прибытия в столицу. Сложилось так, что вы предстаете перед нашими очами тогда, когда есть работа, которую некому больше поручить.
– Оставлю вас, – встала с трона Анна. – Хотела только посмотреть на наших героев, а теперь могу пойти помогать няням.
Грегор встал, чтобы помочь супруге спуститься по ступенькам. Все ждали, пока он провожал Анну взглядом.
– Несколько человек вышли из пещер в предгорьях, чуть западнее истоков Быстрой. Прошли все горы, какими-то тайными пещерами, глубоко под землей. Вы сами с ними поговорите, дошло их мало, и не все в рассудке, но что-то они помнят. Как они шли и как сумели преодолеть такой путь, не нам рассказывать, лучше вы это услышите из первых уст. Нам важно другое. Может быть, они плохо помнят дорогу, но они помнят, откуда они ушли. И почему.
Король жестом пригласил их присесть, но сам не стал садиться на трон, вместо этого начав прохаживаться вдоль лавки, куда усадил воинов.
– Зло поглотило Сунару, когда-то красивое и дружелюбное королевство. С тех пор как завалило перевалы, умер старый король. Муж сестры моего отца, принцессы Хелены, должен был стать королем, но этому, похоже, не суждено было случиться. Сунару захватил некромант.
– Некромант, ваше величество? – Вик привстал со скамьи.
– Да, дорогой мой ученик, – послышался голос из тени колонн. – Похоже, что так.
З’Вентус вышел на свет и улыбнулся.
Вик улыбнулся в ответ:
– Рад вас видеть, мой мастер. Думал, что вы в башне, надеялся попозже туда заглянуть.
Старый маг кивнул.
– Некромант, – повторил король. – Тот, что подымает своих мертвых рабов из могил, и они делают его рабами еще живых. А тех, кто не хочет становиться рабами, он делает мертвыми и вновь – своими рабами. Это угроза, угроза всему миру, что мы знаем.
– Но перевалы надежно завалены снегом, – вступил в разговор Лашан. – Больше десятилетия никому не удавалось их преодолеть. Ни с одной стороны.
Ему ответил З’Вентус:
– Теперь мне кажется, что перевалы занесло не просто так. Зло на севере хотело подготовиться, накопить силы, достаточно большие, чтобы не опасаться никого. Но суть зла неизменна – если правда то, что я слышу, то оно никогда не остановится. Как только сил будет достаточно, некромант продолжит расширять свои владения.
– А сила зла, – подхватил король, – становится заметной даже здесь. Что-то странное происходит в предгорьях. Что-то странное происходит по всему королевству. Вы и сами, как мы слышали, встретились с тем, с чем не должны были.
– Как это связано? – спросил Вик.
– Я объясню тебе позже, – улыбнулся З’Вентус, – когда ты все же посетишь меня в башне.
– У нас появился шанс узнать, что на самом деле творится на севере. – Грегор вновь сел на трон. – Это и будет вашим заданием. Пройти тем путем, что прошли крестьяне. Выйти с той стороны гор. Осмотреться, разведать, узнать, что правда, а что ложь. И вернуться в нашу столицу, чтобы мы знали, как действовать дальше и к чему готовиться. Нельзя встречать зло безоружными.

 

Предгорье
– Пещеры? – рассеянно переспросил Фантом. – Откуда здесь пещеры?
– Они всегда здесь были! – слегка повысил голос староста, будто почувствовав, что рейнджер слушает его вполуха.
Фантом поднялся вслед за старостой на очередной валун и опустился на одно колено.
К горам, настоящим горам, он не привык, поэтому каждый раз, как только староста выводил его на новую площадку, с которой открывался очередной вид на пропасти впереди, Фантом тут же старался присесть.
Сейчас он просто укрепился на одном колене и чуть наклонился вперед, чтобы определить, насколько глубоко ущелье перед ним.
– Каждый мужчина в нашей деревне когда-то замуровал одну из пещер. Это входит в обряд посвящения. Нужно найти пещеру и потратить столько времени, сколько понадобится, чтобы закрыть вход. Или, скорее, выход.
– Хм… – поддержал беседу Даниэль. Он все еще переводил дух после того, как увидел дно ущелья. Увидел слишком далеко внизу.
– Я искал свою пещеру с двенадцати лет. Никому не говорил о найденном входе больше года. И в пятнадцатое лето своей жизни потратил три недели, таская камни и заваливая вход. Эта была самая большая пещера из найденных в те годы.
– Зачем? – нейтрально спросил Фантом. – Зачем вам замуровывать пещеры?
– Традиция, – пожал плечами староста. – Традиции – это спрессованная мудрость поколений перед нами, которую не надо объяснять, потому что само наше существование доказывает их необходимость. Разное говорят. Разное происходит. Даже за то время, пока я староста, произошло немало странного. Люди исчезают неподалеку от гор. Животные, если отобьются от стада где-то здесь, тоже часто пропадают. Что-то есть в глубине гор. Что-то древнее и ненасытное. Людям туда нельзя, а исчадьям глубин нельзя наверх. Поэтому мы замуровываем каждый выход, какой найдем. Много поколений.
– Днем еще ничего, – продолжил староста, – но что оттуда может выползти ночью… не должно гулять по нашим полям.
– Как же они прошли? – задал Фантом главный вопрос.
– Незамурованные пещеры все же остались, – ответил староста. – Конечно, юношам все сложнее их искать, приходится уходить все глубже, но они есть. Многие ищут в тех местах, где недавно произошло что-то плохое. И почти всегда находят.
– Как они прошли под горой? – перебив старосту, уточнил свой вопрос Фантом.
– А видел ли ты их, лесовик, когда они вышли? Я – видел. Двух слов не могли связать. А некоторые до сих пор не оправились, как я слышал. И даже не помнят почти ничего. Даже те, к кому вообще вернулся рассудок. Если бы у вас был выбор, я бы очень не советовал туда соваться. Даже гномы не живут в западных горах, а уж это кое-что да значит.
– Но выбора у нас нет, – ответил Фантом.
Староста лишь кивнул.

 

– Я говорил с каждым, кто способен говорить. – Вик встал со стула в обеденном зале и прохаживался за спинами товарищей. – Говорил вместе с учителем. Мы цеплялись за каждую деталь. За каждую мелочь. Мы слушали их всех сразу. Вызывали по одному. То, что помнит один, пересказывали другим, заставляя вспоминать новые подробности. Они все равно помнят слишком мало. Шли под землей. Шли в полной темноте уже со второго дня. Вы не представляете, как человек мало запоминает, если ничего не видит вокруг.
Долго шли, не могут даже примерно сказать дни, но не меньше двух недель. Плутали. Кто-то терялся. Кто-то исчезал. Кто-то из отставших кричал в темноте, перед тем как исчезнуть. Жутко кричал. Некоторые не выдерживали и сходили с ума. Некоторые от ужаса сами бросались в подземные пропасти.
А ведь снялась целая деревня, говорят, что их было больше сотни, когда они начали спускаться в пещеру с той стороны гор. Были женщины, дети. Ни одной женщины и ни одного ребенка не вышло с этой стороны, все сгинули. Младшему из восьми выживших пятнадцать. Каждый из них согласен положить голову на плаху, но никто не пойдет проводником. Да и толку от таких проводников. Один на пару дней онемел, когда ему предложили вновь спуститься в пещеры.
– По следам пойдем, – флегматично заметил Фантом.
– Когда шла сотня, может, следов было и много. А в глубине? Эти последние восемь вообще не помнят, как нашли выход. И сколько они плутали.
– Мы с Ремом тут немного побродили недалеко от входа, пока ты разговаривал с людьми Сунары. Дня четыре они плутали прямо здесь. Давно бы вышли, если бы не местные традиции. Они прошли, самое малое, два замурованных входа.
– Но вот что странно, – добавил Рем. – По воспоминаниям выживших, за последние дни их блужданий несколько из идущих умерли. Просто от голода умерли. Мы обошли здесь все, но никаких трупов так и не нашли. Даже костей нет. Может, легенды местных не так уж и глупы, а традиции не так уж и наивны?
Фантом смастерил небольшую карту, что было на него совсем не похоже. Рейнджеров специально обучали идти по лесу без карт, запоминать местность с первого раза, ориентироваться на ней моментально.
Но тут был совсем не лес. А горы, тем более подземелья, Фантома слегка пугали.
Странная была карта. Рукой Даниэля на ней тут и там были нарисованы какие-то черточки, стрелочки, попытки обозначить возвышения и пропасти – все то, что никак не ложилось на плоскую поверхность плотной белой материи.
Эту карту Фантом и развернул, пытаясь объяснить маршрут.
– Что-то есть в этих горах, что-то такое, из-за чего нам не следует в них задерживаться. Крестьяне пробрались сквозь них недели за две-три и почти все остались в пещерах. Мы знаем, как спрямить начало нашей дороги. За эти дни я изучил ближайшие пещеры вдоль и поперек. Но дальше придется искать следы.
– Если повезет, проскочим дня за три. Припасов возьмем на пять. Вышедшие говорят, что вода в пещерах есть, так что с этим проще.
– От гномов бы нам кого, – вновь повторил Рем.
– Я тебе чем не нравлюсь? – хмыкнул Брентон.
– Ты Гном, но не настоящий, – усмехнулся в ответ Рем.
– Гномы отказались. У них тоже традиции. И верования. В эту часть гор они не лезут совсем. Один сказал, что пойдет, но одного мы не сможем отправить обратно. А у нас дела на той стороне. Гном будет слишком заметен.
– Бодор? – уточнил Грег.
– Ага. Мне пришлось ему отказать. Да и у них во владениях тоже сейчас неспокойно, так что ему есть чем заняться. Что-то ползет то ли из-под земли, то ли с севера, из Сунары. Что-то такое, что не могут остановить даже горы.

 

Дно мира
– Они не решились перебраться через эту пропасть. – Фантом стоял у края слегка светящейся расщелины. – Она бездонная, и откуда-то снизу идет жар и свет. Лава, но очень глубоко. Они повернули и потеряли где-то сутки на обход.
Света расщелины было достаточно, чтобы можно было разглядеть стены пещеры. В этом месте она слегка расходилась вверх и в стороны, так что высокий Даниэль чуть ли не впервые за день сумел полностью разогнуться.
Вик потушил было огонек на своем посохе, но Фантом попросил зажечь его снова.
– Мы вбили костыль на той стороне. Не видно, свет неверный. Нам перебираться здесь. Переберемся, еще несколько часов ходу, и дойдем до грота с водой. Первая ночевка. Дальше придется идти по следам.

 

Весь день, всё время с момента, когда свет от проема у них за спинами окончательно исчез и маг зажег огонек на посохе, они шли без единой остановки. Что-то жевали на ходу. Молчали. Все время молчали. Как будто пробирались не по пустой пещере, разрезающей горы, а шли в глубине охотничьих угодий орков. Как будто враг был где-то совсем рядом, спереди, сзади, вокруг.
По оценке Фантома, грот был где-то на трети пути крестьян под горой.
Проход все еще уходил вниз. Хотя тут казалось, что даже верх и низ становятся условностями. Даже экзотическая карта Даниэля не отражала всех тех поворотов, подъемов и спусков, которые им пришлось пройти. Иногда они взбирались на сотни локтей вверх, вопреки логике. Но все-таки в целом отряд уходил все глубже под землю. А горы над ними становились все выше.
Эта толща камня давила, подавляла волю, заставляла мысли путаться. Только гномы могли подолгу находиться в таких пещерах, жить в них.
Но, как правильно заметил староста, даже они здесь не жили. Последние поселения гномов были на многие десятки миль восточнее. Западные горы пустовали. Или не совсем пустовали, но жили здесь не гномы и не люди.
Грот оказался красив, когда его осветил магический огонь Вика. Вряд ли ночевавшие здесь крестьяне видели эту красоту. Вряд ли в тот момент, когда они добрались до этого места, им вообще было до красоты, умирающим от голода в полной темноте.
Вик поводил посохом из стороны в сторону и кивнул сам себе.
Грот был действительно красив. Сталактитов, которые встречались им несколько раз до этого, здесь не было, но стены поблескивали, мерцали серебристыми точками, и иногда это мерцание как будто дрожало из-за потока теплого воздуха, идущего откуда-то из глубин.
Небольшой родник бил из трещины в стене, наполняя естественно возникшую чашу водой, которая затем стекала дальше, утекая ручьем в боковой проход, слишком узкий, чтобы проверять, не превратится ли он потом в подземную реку.
Из грота было всего два проходимых выхода. Один – тот, по которому они сюда добрались. Другой – которым они должны были уйти после ночлега. Но существовало еще много мелких щелей, непонятно как далеко идущих.
Вику было тяжело. Тяжелее, чем друзьям. Он не верил в силу стали в этих пещерах, поэтому проверял магическими щупальцами каждый боковой проход, каждую хоть сколько-нибудь глубокую трещину. За прошедший день он не обнаружил ничего. По крайней мере, ничего магического, ничего опасного. Но что-то ему подсказывало, что ниже, где-то впереди, в темноте, их что-то ждет.
А может быть, на него просто давила толща гор, так же как и на всех остальных. Или даже сильнее.
Магия приобретала странный привкус на этой глубине. Становилась глуше, невнятней, любое простое заклинание как будто блекло и размывалось. Порой Виктору казалось, что даже огонь на его посохе начинает терять яркость, и маг протирал глаза, чтобы избавиться от наваждения.

 

– Вы располагайтесь, – нарушил молчание Фантом, – а я хоть немного разведаю, что там дальше.
– Не один, – почти приказал Вик, – возьми с собой кого-нибудь.
Фантом пожал плечами:
– Ладно. Ким, составишь компанию?
В тот момент, когда рейнджер и вор уходили глубже в пещеру, их догнал голос мага:
– И будете возвращаться, постарайтесь идти по тому же пути. Я начну расставлять сторожевую сеть.
Виктор присел, бросил плащ на камень покрупнее и прикрыл глаза. В течение всего перехода у него не было возможности прислушаться к себе, понять, что именно меняется в окружающем пространстве. Но сейчас ему необходимо было хотя бы приблизиться к осознанию того, что именно так сильно его гнетет.
Понемногу он начал ощупывать, ощущать окружающее его пространство. Осознавать небольшую сферу вокруг себя, всего на сотню, может, на пару сотен шагов. Чувствовать плотность камня, слабину породы, полости и пустоты вблизи.
После сотен упражнений набрасывание сторожевой сети вокруг стоянки стало для него почти бездумным занятием, но только не в этот раз. На глубине, внутри гор, Вику приходилось принимать во внимание совершенно новые факторы, оценивать не плоскость, а все пространство сферы вокруг.
Маг оценивал щель за щелью, прикидывал вероятности, оценивал угрозы, ставил ловушки, раскидывал сторожевые нити, иногда по несколько подряд для пущей уверенности.
Действовал он монотонно, даже несмотря на необычность обстановки. Оценка места, подбор наилучшей ловушки, подбор запасных ловушек, запирание ловушек контрольными ловушками. Задача изначально была проста – чтобы даже то существо, которое каким-либо чудесным образом знает или догадывается о наличии сторожевой сети, не смогло ее обойти.
А для этого не нужно было силы – скорее мастерство. Пара дюжин вариантов ловушек, не требующих большого расхода энергии и способных легко продержаться одну ночь. И практически неограниченный набор их комбинаций.
Камешек, неустойчиво лежащий на земле, накрывался волшебным колокольчиком, который подавал Вику сигнал, как только камень шевелился. Капли воды, монотонно капающие с потолка глухого грота неподалеку, начинали падать в волшебную чашу внизу с той же монотонностью, но если бы хоть одна капля не упала вовремя, Вик был бы разбужен. Невидимая нить в почти непролазном боковом проходе зацепилась за осколок булыжника, который удачно заклинивал булыжник побольше. Нить, может, и была невидимой, безвоздушной, волшебной, но если кто-то ее заденет этой ночью, то выдернет клин и устроит небольшой обвал. Если и не убьется, то уж точно поднимет шум. А если в воздухе будет медленно и хаотично плавать такой же невидимый шарик, реагирующий на прикосновение всего живого, то и этот проход никто не сможет проскочить незаметно.
Это упражнение было не быстрым, хотя обычно Виктор не тратил на раскидывание сети и получаса.
Тут все оказалось сложнее.

 

Конечно, полагаться только на магию было бы неразумно, особенно в таких местах, поэтому все равно при неверном свете факела кому-то из них придется сидеть и прислушиваться к тишине пещер в то время, пока остальные будут спать.
Это была рутина, которая даже не обсуждалась. Все знали, кто и когда дежурит. Все знали, что магу стоять на дежурстве не положено, и Вик это тоже знал. Когда-то он еще пытался сопротивляться, но максимум, чего сумел добиться, – это права посидеть вместе с первой сменой. Хотя сейчас не планировал пользоваться и им.
За монотонностью его работы сейчас скрывалось что-то еще. Вплетая свою магию в толщу камня, Вик, как ему казалось, начинал нащупывать, понимать суть земли, ту самую уверенную медлительность гор, неожиданно поражающих лавинами. Неторопливость ледников, что могли, когда приходит пора, выплескивать всю свою энергию в буйство горных рек.
Это тоже было магией, и Виктор даже знал нескольких ее адептов. Но до этого момента совершенно не осознавал всю глубину пропасти, отделяющей школу земли от остальных, более распространенных.
Поэтому сейчас Вик буквально пил новые знания, которые вообще никак не мог получить на поверхности. Только здесь, отрезанный от суеты всего живого, он проникся возможностями этой школы.

 

Фантом шел по следу.
Ким решил, что одного Фантома вполне достаточно, чтобы высматривать признаки прошедших здесь крестьян, поэтому предпочел сосредоточиться на праздном разглядывании окрестностей. Закрепив за собой две немудреные обязанности: вертеть головой, следя, чтобы из темноты не выскочило какое-нибудь подземное чудовище, и держать факел, стараясь вовремя освещать те места, которые начинали особенно интересовать рейнджера.
Хотя пока что следы не так давно прошедшей здесь толпы народа видел даже он. Времени прошло немного, а если взять в расчет еще и то, что в этих подземельях даже ветерок был редким гостем, можно сказать и совсем ничего.
– Их было больше тогда, – тихо сказал Фантом, в очередной раз разглядывающий скальное основание пещеры. – Полторы дюжины дошли до грота, не меньше.
– Похоже на то, – так же негромко отозвался вор. – Но боги, включая Локо, шепчут мне, что мы можем не опасаться наткнуться на труп.
– Да, – кивнул Фантом, и от этого движения по всей пещере заметались тени, потому что Ким в очередной раз решил помочь рейнджеру освещением, приблизив факел к самой его голове. – Следы есть, трупов нет, и видится мне, и не будет. Для нас это означает, что спать спокойно нам не придется. Как всегда.
– Как всегда, – эхом отозвался Ким.
В отличие от крестьян, Фантом, не очень уверенно, по его меркам, ориентирующийся под землей, почти безошибочно находил дорогу. Следы петляли в подземном лабиринте, рейнджер видел, как крестьяне ошибались, уходили не туда и возвращались, кружились на одном и том же месте, попадая в кольцевые коридоры и ходя кругами. Рейнджер не сбился с пути ни разу.
У Даниэля не было ни времени, ни желания проходить полный путь, как его прошли крестьяне. Проверять все тупики, в которых они успели побывать и где, возможно, оставили своих мертвых. Даже если они там и были, в чем рейнджер сильно сомневался, возможности повторить путь проб и ошибок у него не было. Нужно было разведать дорогу и еще успеть поспать. От ночного бдения на посту его избавят, но все равно его силы, как и силы Кима, не были безграничны.
Фантом приостановился, и Ким вытянул факел вперед. Пещера уходила резко вниз, наклон был такой, что крестьяне могли здесь подняться только ползком.
– Ничего о таком они не говорили, – заметил вор из-за спины Даниэля.
– Да они почти все упустили, – откликнулся Фантом. – Да если бы и не забыли они всех своих блужданий, то нам бы легче не стало. Лучше идти по следам, чем ориентироваться на слова крестьян, которые шли здесь, находясь на грани безумия.
– Вон след, – качнул факелом Ким.
– Вижу, – кивнул рейнджер.
Клочок материи от штанов одного из крестьян трудно было не заметить. Да и других примет хватало. Крестьяне точно поднялись здесь.
– Поворачивать пора, – решил Фантом. – Туда мы сейчас не полезем. Три раза подряд по этой круче таскаться совсем не хочется.
– Ну пошли, – повернулся Ким и прижался к стене, пропуская рейнджера вперед. – Как думаешь, про некроманта – это правда? Так бывает?
– Вика спроси. – Фантом двинулся вперед, думая о том, не лучше ли прикрепить веревки завтра, когда они начнут спускаться. Неизвестно, как долго будет длиться этот склон и насколько глубоко под землю им придется залезть. – Я в этих штучках не очень.
Впереди в пещере что-то зашуршало. Даниэль выхватил нож раньше, чем осознал источник этого звука. Не меч, именно нож, мечи в этих пещерах были почти бесполезны.
Сзади хихикнул Ким. У самого края пятна света, что отбрасывал факел, мелькнула мышь. Появилась лишь на мгновение и тут же юркнула в темноту подземелья.
– Знаешь, а она видит в темноте, – заметил Молния, как бы извиняясь, пока Фантом засовывал нож обратно. – И я вижу, отчетливо вижу, что впереди. Она бы нам пригодилась в этих пещерах, если бы я мог пользоваться своим тотемом хоть чуточку чаще.
– Тренируйся больше, – буркнул Фантом. Только сейчас он понял, как был напряжен все то время, пока они находились под землей. Всего лишь какой-то шорох мыши заставил его сердце колотиться в бешеном ритме. – Ты бы лучше ее вниз отправил, посмотрел бы, далеко ли тянется спуск.
– Поздно, – вздохнул Ким. – Уже рассеялась.

 

Спуск оказался короче, чем опасался Фантом. Собственно, он закончился лишь немногим дальше того места, до которого дотягивался свет факела. Когда отряд подошел ближе, то рейнджер поступил просто – он швырнул подожженный факел вниз, вдоль коридора. В паре десятков шагов их дорога вновь выравнивалась, так что Фантом решил спускаться без страховки.
Как и всегда в таких случаях, бойцы держали Виктора в середине цепочки, прикрывая и от неизвестных опасностей, которые могли встретить их впереди, так и от угроз, способных нагнать сзади. Сейчас это было на руку магу, потому что позволяло сосредоточиться на новом упражнении, которое он выдумал на привале, пока расставлял сторожевую сеть.
Камень был неоднородным. Внутри скал всегда струились прожилки разных пород, смешивались, спрессовывались между собой. Кое-где это, как ни странно, приводило к пустотам, по одной из которых они шли. Где-то эти пустоты были лишь крохотными трещинами в скале, где-то были заполнены водой. В других местах они превращались в коридоры поменьше, в боковые ответвления от того пути, которым следовал отряд.
Виктор начал свое занятие в тот момент, когда они двинулись вперед от места их ночевки. Он представлял, как будто от него во все стороны расходятся магические щупальца, проникают через все возможные щели, иногда просто следуют вдоль жил металлов, иногда опутывают гранит. Вокруг него образовалась огромная сфера, почти в сотню шагов в разные стороны, и эта сфера, клубок невидимых нитей, двигалась вместе с ним.
Передние нити-разведчики пробивались во все пустоты, непрерывно исследуя пространство перед двигающимся отрядом. Задние – медленно втягивались, рассеивались, ослаблялись, до последнего прикрывая тыл. Сила магии здесь была не нужна. Точнее, нужна, но не грубая сила энергии, которую мог сконцентрировать маг, а скорее его умение контролировать свое творение.
Поначалу Виктор постоянно путался в раскинутых щупальцах, и они то исчезали пачками, оголяя одну из частей шара, то начинали целым ворохом пробиваться сквозь плотные участки бальзамических пород, вместо того чтобы плавно их обойти. Но постепенно это движение стало красивым. Шар двигался внутри скал – плавно, как будто маг с ним и родился, бесшумно, незаметно.
И, что самое главное, теперь Виктор вновь контролировал ситуацию, даже под землей. На вторые сутки пути он начал чувствовать эти скалы. Жить их неторопливым ритмом. Возможно, он был другой – не такой, как у шумящей листвы на деревьях или речного потока, но он тоже был – медлительный, неторопливый, уверенный.
К сожалению, этот контроль не облегчил внутреннего состояния мага. Что-то таилось в глубине, что-то неощутимое и злобное, какая-то сущность, которая вроде и не мешала их передвижению, но и не позволяла никому расслабиться. В особенности магу, потому что он значительно лучше чувствовал те невидимые потоки силы, которые были сконцентрированы вокруг.

 

– Мы по-прежнему спускаемся. – Мугра сказал эту фразу почти шепотом, но в той тишине, что царила вокруг, она прозвучала на удивление отчетливо.
Все в отряде привыкли крайне мало говорить во время любых рейдов. Особенно на вражеской территории. И все неосознанно приравняли свой подземный поход именно к этому уровню – как будто они идут в глубоком тылу вражеской армии. Поэтому молчание было полным, хотя вроде бы и совершенно не обязательным.
– Да, – подтвердил идущий впереди Фантом, – пока еще спускаемся. Я надеюсь, что мы достигнем нижней точки сегодня к вечеру.
Кто-то, вроде как Ким, хмыкнул. Все тут же поняли эту непроизнесенную усмешку. Понятия «день», «ночь», «вечер» сейчас оказались для них чистыми условностями, некими символами, не подтвержденными никакими внешними признаками. Но развивать эту тему не стали.
– Мне не хотелось бы устраивать ночлег на самом дне мира. – Вик как раз нашел очень интересную жилу, вроде даже золотую, но все-таки отвлекся на разговор.
С каждым шагом он чувствовал усиление давления древнего подземного ужаса. И что-то ему подсказывало, что хуже всего им, или уж точно ему, будет на самой глубине.
Фантом остановился на очередной развилке. Наиболее широкий тоннель уходил влево, еще один шел вперед и резко вверх, хотя, судя по всему, затем снова спускался. Третий путь шел вправо и вниз, но это был уже не тоннель, не полноценная пещера, а скорее щель в скале.
Фантом наклонился, чтобы рассмотреть, что дальше в этой щели, и Виктор сразу усилил сияние шарика на своем посохе, помогая ему заглянуть подальше.
Проблема, похоже, заключалась в том, что следы крестьян были во всех трех направлениях. Здесь они в очередной раз начали плутать, и понять, не исследовав все проходы, где настоящий путь, а где ложный, становилось непросто.
Вик словно наклонился вперед вслед за рейнджером. Только его движение было невидимым – магические щупы сзади него сжались, уменьшились, чтобы не отвлекать внимание мага, зато дополнительные, удлиненные нити-разведчики, поползли вперед, во все три прохода. Хотя в первый момент ему показалось, что это не поможет.
Виктору хотелось бы сделать ставку на средний проход. Он был и шире, и вел вроде как в том же направлении, в каком они двигались раньше. Судя по тому, что он смог определить с помощью своего нового навыка, через короткое расстояние этот проход раздваивался, потом сходился обратно и дальше горизонтально уходил на север. По крайней мере, он не заканчивался тупиком на том расстоянии, на которое дотягивались щупальца магии Виктора.
Похоже, к среднему тоннелю склонялся и рейнджер.
Но тут, чуть ли не впервые за весь их поход под землей, высказался Грег. Легонько ударив молотом по стене, послушав отзвук этого удара в камне и удовлетворенно хмыкнув, он произнес простую мысль:
– К сожалению, нам в щель. Если бы они пришли не из нее, то это было бы последнее место, куда бы они полезли. Следы есть везде – значит, они сначала вылезли из щели, а потом блуждали здесь, пытаясь найти дорогу дальше.
Даниэль обернулся и задумчиво посмотрел на мага. Вик в ответ лишь пожал плечами:
– Логика в этом есть.
– Тогда я сначала спущусь, проверю.
– Нет, – коротко бросил маг в тот момент, когда Фантом почти скрылся в щели.
Вик застыл, шевелились только его губы, но слова все равно звучали отчетливо:
– Вылезай. Все в левый проход. Быстро.
Чего-чего, а слаженности их команде хватало, так же как и умения не задавать вопросы в момент, когда они были нежелательны.
Ким и Брентон буквально выдернули Фантома из трещины, а Лашан в этот момент уже уходил влево, выставив вперед кинжал. Никто не понимал, что подвигло мага к действию, поэтому каждый пока ожидал чего угодно и с какой угодно стороны.
Но Виктор все равно не выдержал и добавил значительно громче:
– Быстрее! – И сам начал отступать вслед за Лашаном, держась, как всегда, где-то в середине отряда.
Теперь заспешили все. Виктор мог ничего и не говорить, потому что вибрацию пола и стен трудно было не ощутить.
Они очутились в центре землетрясения, глубоко под землей, рискуя быть заваленными толщей породы.
Отряду помог новый навык Виктора, хотя и удивительным образом. Он старался не пропустить приближение врага, расставляя сеть из своих нитей. Вместо этого маг вовремя ощутил приближающееся землетрясение. Что более важно, он мог с высокой долей успеха предугадать, что именно левый тоннель наиболее безопасный – по характеру породы вокруг, по пустотам и даже по количеству трещин и щелей в каждом проходе.
Последним отступал Грег. Потолок уже начал трескаться, и из него сыпались сначала мелкие камешки, затем начали падать камни покрупнее. Едва Грег шагнул глубже в тоннель, огромный валун свалился прямо за ним, полностью завалив проход. Грег слегка толкнул идущего перед ним Гедона, стараясь успеть выскочить из-под завала.
Но тряска прекратилась. Трясло вообще недолго – считаные мгновения, и все закончилось.
А они остались в глухом проходе, скорее всего, в тупике.

 

Все молчали. Огонек мага слегка подрагивал, выдавая его состояние. И дрожащего света хватало, чтобы увидеть, что проход закупорен наглухо и вернуться к основному маршруту нет никакой возможности. В магическом свете медленно кружились и оседали пылинки, моментально заполнившие весь коридор. Грег чихнул.
Фантом отодвинул в сторону Лашана и Кима – единственных, кто оказался в коридоре еще дальше него:
– Вы пока передохните, отдышитесь. Я посмотрю, как там дальше.
– Один не ходи, – нейтрально заметил Вик.
– Я с ним, – тут же отозвался Ким.

 

– Следов много, – прокомментировал Фантом ситуацию. – Досюда дошли многие, может, почти половина. Только толку-то…
Рейнджер и вор стояли на еще одной развилке. Вновь в разные стороны уходили три тоннеля, и, судя по всему, следы были в каждом.
– Надо возвращаться, – вздохнул Фантом. – Приведем наших сюда, потом, может, пойду разведаю чуть глубже. Хорошо, что пещеры здесь сильно разветвляются. Значит, есть хороший шанс найти пути обхода.
Ким сглотнул и вытянул факел вперед. Фантом, повинуясь его движению, посмотрел туда же, куда уставился вор, – в средний проход.
Оттуда надвигалось что-то черное, неосязаемое и оттого еще более ужасное. Рейнджер начал отступать назад, пока не уткнулся в Кима.
– Беги, – шепнул он через плечо. Ким отрицательно помотал головой, но тоже начал отступать.
Медленно, шаг за шагом. Оба боялись повернуться к неизвестному, невидимому зверю спиной, поэтому лишь пятились.
Киму стало дурно. Тошнота подступала наплывами, он чувствовал, что еще немного – и его начнет рвать от ужаса. Начали дрожать колени, и каждый следующий шаг отступления давался все с большим трудом. Но он все же шел на быстро слабеющих ногах. Лишь когда стало совсем плохо, вор не выдержал и схватился за спину Фантома.
Так они и отступали назад – медленно, шаг за шагом, не оборачиваясь, чтобы разглядеть дорогу, потому что боялись, что именно в тот момент, когда они обернутся, нечто ужасное вырвется из подземных коридоров и нападет. Нападет немедленно, раздавит, задушит, заставит пожалеть, что они вторглись в подземные владения, что оказались слишком близко от последней реки, что обратили на себя внимание Лодочника.
На Кима накатило в очередной раз, и он едва удержал содержимое желудка. Фантома вырвало. Вырвало коротко. Фантом, как только его начало рвать, перестал сопротивляться и выплеснул все небогатое содержимое желудка прямо на стену.
Как ни странно, это помогло. Помогло прежде всего Киму. Он наконец-то решился отвернуться, показать опасности спину. Бежать ему по-прежнему не хотелось, почему-то он чувствовал, что, начав убегать, он не сможет остановиться. Но он развернулся, прижался спиной к спине рейнджера и буквально потащил его за собой вперед – или назад – к остальной группе.
Привести хищника к остальному отряду – вариант был не из самых веселых, но альтернатив просто не было. Ким не хотел умирать вдали от своих, не успев помочь, не предупредив, не дав им возможности подготовиться, пока чудовище пожирает их двоих.
Поэтому он шагал по коридору, отступая все глубже и глубже. Фантом не сопротивлялся, только дрожал всем телом, но шел, практически не запинаясь и подстраивая свои шаги под шаги ведущего.
В момент очередного наплыва рука Кима дрогнула, и факел выпал. После этого свет шел только из-за спины и медленно удалялся. На краю сознания билось желание спросить рейнджера, что он видит, не приближается ли чудовище, не пора ли обнажить оружие, чтобы хотя бы выставить его, ощетиниться сталью – не для того, чтобы победить, но хотя бы для того, чтобы заставить хищника поперхнуться, захлебнуться черной кровью, застрять у него в глотке, не дать ему расправиться с товарищами так же, как и с ними.
Но Ким не мог. Рот не слушался, слова оказывались неспособны быть произнесенными. Слова тоже боялись находиться здесь, в этой пещере, в такой близости от чудовища.
Друзьям казалось, что они бредут бесконечно долго. Но одновременно Ким понимал, что это не так, что они не прошли и десятой части до завала, где по-прежнему, ничего не подозревая, ждет отряд. Ким понимал, что им не дойти, что вот-вот придется развернуться и дать бой. Даже не вступить в схватку, тут же напоминал он себе, а просто постараться застрять в глотке чудовища, чтобы заставить его забыть о продолжении трапезы, хотя бы на какое-то время.
Им не дойти, потому что темнело. Ким не понимал, или это чудовище навалилось на факел где-то за его спиной, закрыло его своей тушей, или же это они отошли уже достаточно, чтобы свет начал тускнеть. Ему хотелось верить во второе, но ужас заставлял его верить в худшее.
Коридор изогнулся, и свет позади перестал давать даже тот минимум, который позволял видеть дорогу. Ким замедлил шаг. Фантом, несмотря на свое состояние, тут же среагировал и тоже приостановился. Теперь Киму приходилось шагать на ощупь, он ставил ступню, немного двигал пяткой, чтобы убедиться в прочности поверхности, на которую встал, и только после этого переносил вес тела вперед.
Все казалось ему безнадежным. Та скорость, с которой он шел, не давала ни малейшего шанса убежать от чудовища. Ким сгорбился, каждое мгновение ожидая, что огромная, размером во всю пещеру пасть поглотит сразу и самого Кима, и его друга. Но все же вор делал еще один шаг вперед, а потом еще один, и еще, и еще.
Впереди забрезжил слабый свет. Ким попытался сосредоточиться, но, по его подсчетам, никак не выходило, чтобы они прошли так медленно и такое большое расстояние. Никак. Может быть, они прошли треть всего пути, в это он еще мог поверить. Ну, может быть, с большой натяжкой – половину. Но они еще никак не могли видеть свет магического огня, горящего на посохе Вика.
Сначала Ким испугался еще больше. Так как это не мог быть свет мага, то, значит, впереди была какая-то ловушка, которую устроило чудовище. Ким даже остановился, подумав, не повернуть ли обратно и не принять бой, пока еще не поздно. Но Фантом упорно отступал, толкая Молнию в спину, и вор делал шаг за шагом навстречу свету.
Хотя свет приближался быстрее, чем двигался Ким. Значительно быстрее. Свет бежал им навстречу, или бежал тот, кто держал источник этого света в руках.
Тот, кто держал в руках посох, с магическим огоньком на его навершии.
– Закройте глаза! – еще издали крикнул Вик. – Все закройте глаза. Закройте глаза и ложитесь на пол.
Даже тот уровень доверия, который существовал внутри отряда, не помог Киму сразу подчиниться подобному приказу. В подземелье, когда сзади тебя нагоняет чудовище, приказать воину закрыть глаза и лечь было сродни безумию. Вся его тренировка, весь опыт бойца сопротивлялись этому. Наоборот – надо развернуться, вытащить ножи, принять неравный бой.
Но Вик был умнее, самый умный в их команде. И Ким знал Вика не первый год. И они выживали вместе в разных местах. Делили тепло очага зимними ночами и черствый хлеб в глухом лесу, в окружении орков. Если Ким кому и мог поверить, то только своему магу.
Вор лег на дно пещеры, потянув за собой ничего не соображающего Фантома, и закрыл глаза.

 

Вик сразу почувствовал, что подземное зло, присутствие которого давило на его сознание последние сутки, вырвалось на волю. Это было знание, которое невозможно доказать, но в реальности которого он не сомневался. Больше всего это было похоже на то, как будто за глухой ширмой в комнате затушили свечку. Нельзя увидеть, что свечку действительно затушили, но результат очевиден – комната погружается во тьму, и нет никаких шансов на то, что свет вернется в помещение сам по себе.
Поэтому Вик двинул отряд вперед. Жестами и короткими репликами:
– За мной! Держитесь на расстоянии. Парни в беде. Но мечи тут не помогут. Поэтому держитесь за мной, держитесь подальше.
Он повторил это еще несколько раз, пока они бежали по пещере в поисках Фантома и Молнии, потому что это было единственное, что его товарищи могли не осознать. То, что этот бой – не их.
– Не приближаться. Просто держите меня в поле зрения, и чтобы я вас тоже видел. Ни в коем случае не пытайтесь меня защитить.
Он повторял эти фразы, как молитву. Еще не было боя, в котором маг команды выступал бы без прикрытия мечей. Ему вообще раньше не приходилось идти первым, он всегда шел за спинами товарищей. А тут он стал единственно возможным щитом для всего отряда.
Когда он увидел впереди свет от факела и две медленно бредущие им навстречу фигуры, он обернулся, чтобы посмотреть, как чувствуют себя остальные. Лашана била судорога, мечник валялся на полу, и, казалось, судороги вот-вот перейдут в конвульсии. Гедона непрерывно рвало, хотя он так и не выпустил свой разобранный шест мечника из рук. Опираясь обоими мечами о землю, Гедон просто повис на их рукоятках, наклонился вперед и выворачивал наружу содержимое желудка.
Единственный, кто достаточно сносно переносил влияние зла, разлившегося вокруг, был Рем. Мечник даже подобрался поближе к Вику, несмотря на все предостережения, чтобы прикрыть его от врага. Только от того врага, с которым они столкнулись, невозможно было прикрыть сталью или щитом.
Судя по Рему, происходящее влияло слабее на тех, кто обладал какой-либо магической силой. Вик вообще не ощущал физического дискомфорта от присутствия чуждой силы, хотя почти что кожей чувствовал само зло.
Маг осторожно переступил через Кима. Фантом так же, как и Лашан, начал судорожно биться на земле, но Виктор переступил и через него. Теперь между ним и злом не оставалось никого из отряда. Теперь он становился щитом всех бойцов.
Поэтому он сразу создал впереди себя нечто неосязаемое, плотное, что-то вроде пробки из воздуха и магии, закупорившей проход. Закупорившей для стихийной магии, но не для движения. Да и некого было останавливать.
Не было никаких чудовищ и подземных змей, что стремились бы поглотить заблудившихся под землей людей. По крайней мере, сейчас еще не было. Против мага выступало стихийное зло в чистом виде. Настолько стихийное и настолько рафинированное, что его даже сложно было назвать злом.
У этой сущности не было целей по порабощению мира, не было желания убивать. Но само ее присутствие губило. Люди вторглись во владения древнего духа и привлекли его внимание. Случайно привлекли, потому что он не находился в этой реальности – только частично.
Вик чувствовал, что этот дух даже не совсем живой. Кто-то когда-то давно уже убил чудовище. Очень давно, когда людей еще не существовало нигде на этой земле. Но первичную стихийную сущность нельзя убить, нельзя просто уничтожить. Она – он – оно просто медленно начало выветриваться из этой реальности, уходить куда-то на другие уровни сознания. Десятки тысячелетий диффузии из одного мира в другой.
Только здесь, на глубине, где под тяжестью камня и скал законы мироздания слегка искажались и приобретали новые очертания, сущность еще могла хоть как-то проявлять себя на этом уровне реальности. Что она и делала. Без злобы, без цели, просто повинуясь древнему инстинкту, заложенному в нее еще при зарождении.
– Встаем, идем за мной. – Вик не оборачивался, но надеялся, что все будут повиноваться беспрекословно.
У него не было возможности объяснять свои ощущения. И времени на это тоже не было. Это зло нельзя было убить, поэтому оставалось только разойтись с ним, постараться сделать так, чтобы все остались в живых.
Пробка, которую он создал перед собой и теперь начал двигать вперед, не была идеальной. Совсем даже не была. Эманации зла проникали и сквозь нее. Они проникали сквозь скалы вокруг, хотя далеко не так ощутимо, как в коридорах.
Хуже всего для Вика было то, что центр этой сущности не был статичен. Может, просто отряду не повезло, но маг был склонен предполагать, что зло само ищет пищу для своих развлечений, повинуясь все тем же древним инстинктам. Центр, ядро этого древнего демона, все еще находился где-то впереди, и Вик ощущал, что этот центр медленно дрейфует в их сторону.
Виктору не оставалось сейчас ничего другого, кроме как двигаться навстречу умозрительному центру. Тому нашлось множество причин. Не на последнем месте стояла жажда – даже в условиях, когда само по себе действие мало что решало. Кроме этого, маг вообще не был уверен, что его друзья сумеют долго выдерживать давление. И что он сможет долго заглушать те наплывы, которые шли от ядра все сильнее и сильнее. Конечно, теперь им придется встретиться с ядром еще раньше, чем многим из них хотелось бы, но и время пребывания в этом кошмаре должно было бы уменьшиться. В теории. Вик точно знал одно – если они остановятся, то каждый из отряда попадет в непривычную для них обстановку пассивной защиты, и их шансы уменьшатся.
Действие, даже такое простое, как медленные шаги вперед по коридору, отвлекало. Давало некую точку, вокруг которой можно было заново собрать свое собственное тело. Свои мысли. Свой дух, который нещадно терзал демон.
Вик делал вперед шаг за шагом. Ощущал, как отряд переставляет ноги, держась за ним. Напряжение сгустилось настолько, что магический огонь на его посохе начал мигать в такт его шагам, в такт его дыханию.
Древнее зло бездумно начало подстраиваться под своего неожиданно сильного противника. Простое физическое давление не помогло? Тактика изменилась.
Теперь на Виктора вместо простой волны ужаса одна за другой хлынули зрительные галлюцинации. Он шел уже не по подземной пещере, а по огромным королевским палатам, зарастающим ядовито-зелеными лианами. Зарастающим прямо у него на глазах, с такой огромной скоростью, что в палатах начинало темнеть – потому что окна быстро скрывались за зарослями. Бессознательно маг усилил яркость огня на посохе и тут же понял, что в этой галлюцинации у него нет посоха. Это и позволило ему чуть-чуть, хоть немного вернуть контроль, если не над своими глазами, то хотя бы над оценкой действительности. Где-то там, в пещере, свет стал бить в окружающие камни сильнее – это он ощущал. Но впереди перед ним была не поверхность скального основания, а лежали мраморные плиты залов, тоже на глазах прячущиеся под лианами.
Сознание Вика раздвоилось. Его магия последовала за сознанием. Теперь существовало два мага. Один медленно делал шаг за шагом вперед по коридору пещеры, второй, смешно задирая повыше колени, осторожно опуская ступню на абсолютно ровный пол фантомного королевского дворца, шел вперед к выходу из залы. И так каждый шаг – его шаг существовал одновременно в двух реальностях, и ни в одной он не мог позволить себе оступиться.
Магия Виктора освещала пещеру ярким светом шара, держащегося над его посохом, и почти наглухо обороняла бойцов отряда от давления на их головы. Вторая, отделившаяся часть магии, начала свое существование в королевском дворце с того, что подожгла лианы. Даже не подожгла – высушила их силой молнии. Разряд небесного огня пронзил всю зелень впереди него, до самого выхода из зала, и даже эта фантомная растительность не смогла сопротивляться силе удара. Лианы засыхали, рассыпались в пепел и труху. Проход на какое-то время оказался открыт.
В реальности подземелья маг не видел ничего. Его зрение было полностью под контролем демона и существовало только в королевском замке. Он вслепую переставлял ноги, смутно помня, что до ближайшего поворота еще далеко и пока ему всего лишь надо вести отряд прямо.
В реальности заброшенного дворца Виктор обернулся и убедился, что здесь, в этой фантазии, он находится один. Нет ни его друзей, ни видимых, пусть и фантомных, врагов. Он дошел до выхода из залы под шорох своих шагов в первой реальности и треск рассыпающихся в труху лиан во второй.
На огромном гобелене, свисающем в следующей зале прямо с потолка, была изображена битва демонов. Настоящих демонов во плоти, не знающих ограничений собственной свободы и понятия не имеющих о том, что на свете существуют какие-то букашки вроде людей. В настоящей реальности все это невозможно было передать на гобелене. Но в реальности, созданной подземным умирающим чудищем, возможно было многое. В той реальности гобелен мог передавать запахи, ощущения, мысли и звуки.
Да и не было уже королевских залов. Было огромное поле, готовое к уборке урожая. Тяжелая рожь колыхалась на ветру – от горизонта до горизонта. Никого, кроме двух древних, и непонятно было, кто и когда засеял этого поле и у кого хватило сил, чтобы взрастить урожай на таком огромном пространстве.
Эта рожь нещадно выжигалась огненной плетью одного из демонов. И не менее жестоко уничтожалась ледяным дыханием второго. Там, где проходила битва, от ржи моментально не оставалось и следа – только черные выгоревшие проплешины. Но места было достаточно, пространство было огромно и не ограничено никакими барьерами. Демоны постоянно находились в движении, как будто их эстетические требования не позволяли им сражаться на выжженной земле – только среди созревших, клонящихся к земле под тяжестью зерен колосьев.
В настоящей реальности кто-то вскрикнул от ужаса – волна галлюцинаций пробилась сквозь волнорез, тщательно поддерживаемый Виком.
Маг понял, что бороться с грубой мощью демона в лобовой схватке бессмысленно, и ударил оружием самого демона. На те галлюцинации, которые создал демон, он накинул свои – поверх. Просто коридор подземной пещеры. Такой, каким он его помнил. Он затер своим воспоминанием настоящей реальности ту фантазию, в которую увлек его демон.
Еще вчера Виктор вообще не владел магией иллюзии. Да и сейчас он не смог бы объяснить даже самому себе, как он творит заклинания школы, о которой знал только понаслышке. Самое близкое, что он мог наблюдать воочию, это была магия детей леса – но она по самой сути своей не поддавалась повторению людьми.
В базовой реальности он сделал ход, но отстал на шаг в той фантазии, в которой жили его глаза. Маг попал на поле, прямо рядом с демонами, ведущими свою битву, возможно, уже не первое столетие. Возможно, эта битва была не фантазией, а лишь воспоминанием подземного фантома о чем-то далеком, произошедшем тысячелетия назад. Это было не так и важно. Разница между воспоминанием, пробившим такую толщу времени, и обычной, только что возникшей выдумкой становится практически незаметна.
Возможно, он, этот умирающий демон, был когда-то одним из бьющихся в поле демонов или выдумал себя таким. Возможно, его враг на этом поле был его братом, или единственной любовью, или вообще это были последние два демона в той реальности бесконечного поля, в которую попал маг. Но теперь оба демона обратили взор на него. Их мысли, настолько сильные, обладающие властью над окружающим и громкостью, что были слышны даже магу, показали, что теперь он тоже участник этой битвы.
Демоны не считали нужным скрывать свое сознание от внешнего мира. От своих друзей, врагов, спарринг-партнеров. Только это и помогло Вику выдержать первые удары. Сначала шла мысль – предупреждение, и лишь потом – сам удар.
Ленивый бой, размеренный. Где на каждый выпад можно заранее выставить щит. Уклониться (чего демоны не делали, но Виктор этим не гнушался). Понятно было, почему демоны с таким энтузиазмом приняли нового игрока в свое состязание. Скука. И теперь у них появилось хоть что-то, что было способно эту скуку развеять.
Но маг не собирался оставаться в этой реальности навечно. Не хотел погибнуть в ней, постепенно слабея под ударами древних. И тем более не хотел навсегда стать третьим в этой игре, достигнув силы и мощи своих соперников, как услужливо рисовала ему несуществующая фантазия.
Белый столб чистого света опустился прямо с небес, настолько яркий, завораживающий и чуждый миру однообразия, что его появление отвлекло одного из демонов. Только для того, чтобы дать возможность Вику заглянуть в глаза второго. Глубоко-глубоко. В ту глубину, в которую боялся заглядывать даже сам демон и в которую никогда не решились бы опуститься его враги.
Там пряталось безумие, но этого можно было ожидать. Там были тысячелетия бездумной жизни – еще до зарождения ясного сознания людей, но все же немногим позже бессмысленности одинокого существования стихий. Там бились уничтоженные миры, съеденные враги, покоренные знания. И еще там была пещера, глубоко под землей, по которой шел маг со светящимся шаром на посохе и за которым, запинаясь, шли его друзья.
Виктор обернулся. Его отряд шел, держась друг за друга и почти вплотную приблизившись к нему, несмотря на его требования держаться поодаль.
Галлюцинация отступила, хотя ее осколки еще бились в глазах его спутников, отражались на камнях, пытались выползти из темноты коридора вдали.
Ее осколок навсегда засел в сознании Виктора, осколок демона, медленно гибнущего в течение тысячелетий на дне мира. Все было не просто так. Демон не просто так продолжал поиски существ, способных к осмыслению окружающего мира. Пусть не таких сильных, как он, для древнего сила давно перестала быть определяющим фактором. Демон, даже умирая, хотел что-то оставить в этом мире. Частичку знаний, осколки истории.
Пусть хоть одно легкое чувство, его эмоции, которые были тогда, на этом бесконечном поле, в этой битве двух друзей-врагов-любовников-братьев. За тысячелетия демон наверняка погубил множество существ, возможно даже – людей, испытывая их, заставляя поглотить хотя бы частичку его самого, его мыслей эпохи хаоса, которые сами были похожи на бред. Но, наверное, впервые он сумел найти сосуд, который оказался способен принять.
Виктора стошнило. Древнее зло отступало, пряталось где-то, уходило в другую реальность, в реальность смерти созданий хаоса. Уходило вслед за остальными, уходило, пожалуй, последним, заваливая проход между мирами после себя. Демон окончательно покидал мир Виктора.
Хаос оставался, прятался глубоко в сознании мага, прятался в виде чувства восторга, прятался в виде бесконечного пшеничного поля, бесконечного синего неба, бесконечно далекого горизонта. Чувства полной власти над окружающим миром, чувства того, что окружающий мир – это всего лишь декорация для забав мыслящих, и не более.
Вместе с этим чувством, под его прикрытием, пришли какие-то осколки знаний, несвязные, отрывочные, но это были обрывки таких фундаментальных знаний об окружающем мире, что даже они несли в себе великие открытия для мага.
Все это переполняло Вика, и его желудок пытался избавиться от лишнего, хотя маг осознавал, что так просто ему не отделаться. Сила чистых, незамутненных и простых эмоций демона была настолько велика, что человеческой оболочке оказывалось физически невозможно удерживать их в себе.
Виктора тошнило до тех пор, пока он не свалился на землю прямо рядом со своей рвотой и не свернулся в позе эмбриона. Друзья оттащили его в сторону, положили на все мягкие вещи, которые сумели найти, и накрыли своими плащами, чтобы хоть как-то согреть.
Виктор не спал. Его глаза были открыты. Он лежал, укрытый грудой одежды, свернувшись калачиком, и непрерывно дрожал.
Они выставили усиленный дозор и спали по очереди. Кто-то нашел рядом ручей, и несколько раз его поили. Вечность проходила за вечностью, а маг все лежал, смотрел на стену, почти не моргая, и дрожал.

 

Фантом вернулся. Пятый маршрут, и все с тем же успехом. Тупики, завалы, коридоры, уводящие в сторону, противоположную от нужной. Факелов было немного, никто не думал, что им понадобятся факелы. Пока Даниэль исследовал пещеры, они жгли лучины, щепку за щепкой. Сидели бы вообще в темноте, но все боялись упустить хотя бы малейшее изменение в состоянии мага, поэтому кто-то постоянно сидел с лучиной и смотрел за Виктором.
Но Виктор не приходил в себя. Дрожь постепенно прошла, и одно это было хорошо, потому что в какой-то момент эта дрожь стала переходить в конвульсии. Теперь хотя бы по одному поводу можно было не беспокоиться.
Но Виктор не заснул. Он все еще находился под действием чар подземного чудовища. Само чудовище исчезло, но ущерб, нанесенный им магу, нет.
Вик даже не моргал, и в какой-то момент его глаза перестали блестеть – настолько они пересохли. Тогда Рему пришлось насильно закрыть ему веки. А потом открыть и снова закрыть, чтобы хоть как-то смочить их слезой. Рем, который сидел рядом с Виктором дольше всех остальных, уже начал думать, не придется ли поливать глаза мага водой, чтобы они не высохли окончательно. Он уже вливал несколько раз воду в горло друга – благо глотательные движения Виктор все-таки совершал. Но не моргал. Казалось, маг увидел где-то там, в своих кошмарах, что-то настолько удивительное и ужасное, что просто не мог больше моргнуть ни разу.
– Есть три завала, которые можно попробовать разобрать. – Фантом потушил факел, с которым ходил исследовать окрестности, и весь отряд вновь освещала только одна лучина. – Камни выглядят так, что разобрать их можно. Но непонятно, то ли это небольшой завал, то ли впереди все обрушилось на сотни шагов. То ли там вообще тупик, и, растащив булыжники, мы всего лишь упремся в скалу.
– Без Вика нам это не проверить. – Гному явно наскучило сидение на месте, и он был склонен действовать прямо сейчас – Давайте разбирать каждый, пока не выясним.
– А пути в обход? – Лашан положил руку на плечо Брентона, пытаясь его успокоить.
– Не знаю, – ответил рейнджер. – Есть еще несколько пещер, уходящих совсем не в ту сторону, мы можем бродить тут вечно, слишком много вариантов. Я их проверил немного, углубился и сразу пошел обратно. Ни одна из них не разворачивается быстро.
– Покажи мне те завалы, которые выглядят самыми обнадеживающими. – Ким привстал, и от неожиданного резкого движения вора огонек на лучине затрепетал и почти погас.
– У тебя есть мысли? – встал вслед за ним Фантом.

 

Это был второй завал. Ким знал, что третий ему не потянуть. Он слишком много сил потратил на первый, увлекся и не совсем вовремя отозвал тотем. Можно было развеять своего фамильяра намного раньше, сразу, как только стало понятно, что такой завал им никогда не разобрать, но вор чересчур сосредоточился на поиске лазеек между камней.
Сейчас он хотя бы знал, что сумеет вызвать мышь, но не думал, что надолго. И понимал, что в третий раз ему не удастся ее даже вызвать. Слишком много усилий, его тотем был слаб, чтобы вызывать его так часто и давать такие сложные задания, пусть даже и для мыши, которая по природе своей должна была справиться с ними лучше всех.
На этот раз Ким не стал вызывать ее в отдалении, заставляя бежать по коридору до завала, это было расточительство – тратить бесценные мгновения жизни мыши на бесполезную беготню по пещере. Вместо этого он выбрал наиболее перспективную щель и прижал рядом с ней руку к камню.
Почти бездумно оживил мышь, которая соскользнула с его запястья и сразу исчезла между камнями. Закрыл глаза. Мышь была слаба, и ему необходимо было полностью сосредоточиться, чтобы не только управлять ею, но и умудриться удержать своего фамильяра как можно дольше.
Темноты не было. Глаза мыши ловили минимальные отблески факела, светившего сзади, да и не нужен ей был свет, чтобы ориентироваться в своей стихии. На этот раз Ким не стал совершать прежней ошибки, пытаясь сделать мышь полностью подконтрольной. Он лишь задал желаемое направление, и она, пользуясь всеми доступными ей чувствами и инстинктами, начала пробираться вперед.
Ни одного тупика. Ни одного ошибочного поворота. Тотем целеустремленно двигался вперед, петляя между камнями. Кое-где пробираясь в такие щели, о которых Ким бы никогда и не подумал, что туда может пробраться даже его крошечный тотем.
Но продвижение все равно было медленным, и очень скоро, слишком скоро Ким почувствовал, что тотем слабеет. Вор много раз вызывал своего фамильяра с момента нанесения татуировки. Но только сейчас, в темноте и тишине подземелья, в ситуации, близкой к безвыходной, он почувствовал что-то новое в той связи, что существовала между ним и его тотемом. Как будто взял в руки пуповину, которую мог перерезать прямо сейчас, но мог и задержать это движение, качнуть через эту жизненную нить еще несколько пульсирующих капель своей энергии и тем самым задержать свой тотем на этом уровне реальности. В ущерб себе.
Он сделал это, сделал неосознанно, и мышь продолжала карабкаться среди камней, вместо того чтобы моментально растаять.
Сознание Кима затуманилось, и он понял, что еще чуть-чуть – и он будет лежать рядом с магом, такой же безучастный ко всему окружающему. И это в лучшем случае. Поэтому в последний момент, когда мышь выбралась из-под камней завала и ее крохотный носик чуть сморщился, почувствовав пустоту впереди и даже легкий-легкий ветер, идущий откуда-то из пещер, он разорвал связь. Вернул мышь обратно в плоскую реальность на своей щиколотке, в которой она проводила большую часть времени. И уже падая, теряя сознание, успел сказать Фантому:
– Здесь.

 

Рем приостановился и оперся о скальную стенку левым плечом. Левым, потому что на правом безвольным мешком висел маг. Вик дышал, и это радовало, но всем пришлось по очереди его тащить, и нельзя сказать, что на третьи сутки этот груз оставался незаметным.
Сзади тут же остановился Мугра, который следил, чтобы голова мага ни обо что не ударилась во время движения. Такое у них сегодня было распределение обязанностей.
– Может, привал? – тихо спросил Волк, в это же время стирая испарину со лба Вика.
Когда эта испарина появилась впервые, все обрадовались, так как это было хоть какое-то изменение в состоянии мага, но пошли уже вторые сутки, и больше никаких заметных улучшений не произошло.
– Когда Фантом скажет, – так же тихо ответил Рем.
И Мугра, и Рем знали, что идущий впереди рейнджер объявит привал еще нескоро, поэтому воин оттолкнулся плечом от скалы и двинулся вперед, догонять остальных.
Им всем еще повезло, что Ким пришел в себя достаточно быстро, даже быстрее, чем они успели разобрать завал. Хотя и сейчас его периодически приходилось поддерживать, но все-таки вор двигался вперед преимущественно сам.
Куда они брели, мог догадываться только Фантом. Только вера в умение рейнджера ориентироваться толкала их вперед, безропотно вела их вслед за Даниэлем. Хотя, с другой стороны, даже если Даниэль вел их неправильно – что им сейчас оставалось? Следы крестьян исчезли вместе с обвалами. Выйти на них Фантому явно не удалось. И все, что оставалось отряду, – это упрямо двигаться вперед, повинуясь чутью и стараясь экономить те немногие продукты, что у них еще оставались.
– Да быть того не может, – впереди них громко произнес рейнджер.
Они шли уже не первый час, и территория, исследованная рейнджером за время предыдущей стоянки, давно была пройдена, так что Даниэль сейчас просто шел впереди, лишь иногда оставляя их на развилках, чтобы они могли отдохнуть, пока он выбирает маршрут.
Пару раз этот выбор оказывался неправильным, и через долгие часы переходов им приходилось возвращаться обратно – к той самой развилке, от которой они так упорно отдалялись. Но надо отдать должное навыкам лесовика – такое бывало редко. Рем чувствовал, что они идут в правильном направлении. Порой ему казалось, конечно, что он выдает желаемое за действительное и давно уже должен был потерять последнее понимание того, где они находятся сейчас и в какую сторону света идут. Но, как ни странно, ощущение, что рейнджер ведет их правильно, у мечника не проходило. В конце концов он тоже немало побродил по лесам запада, чтобы очень и очень неплохо уметь ориентироваться на любой местности.
Никто из них не видел, что так удивило Даниэля, – тот стоял как раз у резкого поворота коридора. Поэтому все они, один за другим, подходили к рейнджеру и останавливались рядом, чтобы увидеть то, на что уставился их проводник.
Рем и Ким подошли последними.
Весь отряд смотрел на подземный город. Огромный заброшенный город, вырастающий прямо из скал.
Возможно, по меркам людей с поверхности, этот город был не очень и большой, на сотню семей, но здесь, под толщей камня, в самой глубине гор, найти подобное поселение казалось чудом.
Город стоял, освещаемый множеством зеленоватых светящихся грибов, которые когда-то кто-то здесь рассадил специально, чтобы освещать подземный грот даже без факелов и фонарей. Кое-где жилища были высечены прямо в скалах, так, где пещера была повыше, каменные дома высились на два-три этажа вверх, иногда подпирая свод.
– Не гномы, – предвосхищая мысли друзей, сказал Брентон. – Я, конечно, не их расы, но кличка заставляет немного разбираться. Не их работа, гномы так не строят. Не строят таких больших домов, и вообще, если строят что-то, то совсем иначе. Крепче, основательнее.
– Ну, тут тоже все выглядит достаточно крепким, – неуверенно произнес Фантом.
– Выглядит, но дома кое-где уже рушатся. – Гном протянул руку и показал на одно из строений, стена которого обвалилась. – Для гнома такая постройка была бы позором. И дело тут не в стиле строительства, а в самой их природе. Гном не построил бы такого.
– Ну ладно. – Ким чуть раздвинул товарищей, чтобы протиснуться вперед и разглядеть все получше. – Тогда кто?
– Эльфы?! – полушутя предположил Мугра.
– Тем более нет, – откликнулся Брентон. – Эльфы не забрались бы так глубоко под землю, не стали бы строить из камня, не стали бы возводить такие тяжелые дома. Хотя что мы знаем об эльфах, если их никто никогда не видел…
– Пошли. – Ким окончательно протиснулся вперед и обошел Фантома, зашагав к ближайшим домам. – Это место так давно покинуто, что даже духи должны были сгнить или пойти искать какие-нибудь более приятные места для ночных завываний.

 

Город действительно был совсем пустой. Ни людей, ни чудовищ, ни духов, охраняющих покой забытого убежища. Даже скелетов не было. Ни одного, чтобы определить, кому принадлежал город.
– Значит, все-таки когда-то здесь жили люди, – высказал вслух Фантом свои предположения. – Больше всего то, что я вижу, похоже на людей. Только разве что непонятно, что люди могли делать на такой глубине и как смогли выжить, тем более построить такой вот город.
– Нужда могла заставить? – Брентон почти нагнал Кима, который стремительно шел к центру селения.
Его, этот центр, было легко определить – все улицы, так или иначе, сходились в одну точку посреди пещеры, где стояло нечто, издали напоминающее алтарь.
– Дома давно пустуют. – Лашан ударил кулаком в одну из дверей, и прогнившие, скорее, даже истлевшие доски рассыпались в труху.
Взвесь из сухих остатков дерева поднялась в воздух и почти что застыла – настолько невесомыми были останки двери. Наверное, эта пыль должна была быть коричневой или серой, но сейчас она была зеленоватой в свете фосфоресцирующих грибов и теряла свой цвет только тогда, когда опадала на землю. Или на мечника.
Лашан отошел назад, отряхнулся, дождался, пока пыль хоть немного уляжется, и снова подошел к теперь уже пустому дверному проему.
– Может, не стоит туда заходить? – Гедон стоял прямо у него за спиной, зачем-то сжимая свой двухмечный шест. – Или хотя бы сначала ударь кулаком по кладке. У тебя хорошо получается.
Лашан ухмыльнулся и сделал еще один шаг вперед. Аль’Шаур, держащий единственный на отряд зажженный факел, подошел поближе. Пылинки из трухи дерева засверкали, превращаясь из зеленоватых в яркие и блестящие. Впрочем, они были настолько мелкие, что сгорали моментально. И их было недостаточно много, чтобы вызвать большой огонь. Просто много-много искр возникло в какой-то миг вокруг Лашана, но все они быстро исчезли.
Лашан сделал еще несколько аккуратных шагов и остановился в дверном проеме, не решаясь двинуться внутрь. Протянул руку назад, и Аль’Шаур безмолвно передал ему факел. Мечник сунул факел вперед, в глубь дома.
Судя по тому, как это строение выглядело снаружи, это был очень простой дом – с одной комнатой, не больше. Возможно, именно поэтому мечник выбрал для осмотра именно его – чтобы сразу представить, что здесь было, избегая необходимости внимательно осматривать большой дом, находиться в котором могло быть опасно.
– Ничего, – сообщил мечник, водя факелом из стороны в сторону. – Если что-то здесь когда и было, то все это либо растащили, либо сожгли, либо… либо здесь никогда ничего и не было.
Аль’Шаур подошел и недоверчиво заглянул через плечо мечника. Пожал плечами:
– Может, это вообще был склад какой? Зерно хранили или еще что? Не могли они все вынести. Давай посмотрим другие.
Но осмотр еще нескольких домов показал то же самое – абсолютно пустые помещения, в которых если когда что-то и находилось, то все это было давным-давно вынесено или сгнило до такой степени, что, в отличие от двери, разрушилось под собственным весом.

 

Ким подошел к возвышению в центре селения первым. Пока все остальные развлекались, исследуя дома и пытаясь отыскать хоть какие-то следы людей, когда-то здесь живших, Ким шел вперед. Он будто забыл о своей слабости. О том, что еще недавно балансировал на грани жизни и смерти. Сейчас вор чувствовал прилив сил – и с каждым шагом, приближающим его к алтарю, он ощущал, что этих сил у него становится все больше и больше.
Возвышение – алтарь – целиком состояло из монолитного черного камня, блестящего даже в слабом свете фосфоресцирующих грибов. И на камне не было ни пылинки. Он как будто отталкивал от себя грязь, пыль, чуть ли не сам воздух. Но не оттолкнул Кима.
Наоборот, Кима он, казалось, притягивал. Манил ближе, придавая сил идти, почти бежать к нему.
– Молния! – окликнул его Брентон, пытаясь понять, что не так с вором.
Ким приостановился. Его рассудок был ясен как никогда. Он слышал опасение в оклике друга, более того, даже понимал, из-за чего оно появилось. Но не разделял этого страха. Что-то родственное было в этом камне прямо перед ним, что-то, что билось в унисон с его сердцем. Или заставляло его сердце биться в такт с силой черного алтаря.
– Дальше я один, – поднял руку Ким. – Просто следите.
И вор шагнул к черному постаменту.
Монолит был невысокий, чуть выше обычного обеденного стола, и Ким легко на него оперся обеими руками, наклонился вперед, как будто вглядываясь в глубину сверкающего камня. Сзади подходил Лашан с факелом, и теперь камень блестел не только зеленоватым, но и бледно-серебристым цветом, отдавая обратно чуть ли не больше света, чем вбирал в себя.
Но Киму было не до красот. Он все внимательней вглядывался в камень, пытался рассмотреть что-то в черной глубине, что-то такое, что могло быть доступно только ему.
А потом сморгнул и вернулся из глубины камня на самую его поверхность. Чуть повернул голову, чтобы воспользоваться старым воровским приемом и посмотреть на вещь искоса. Такой взгляд помогает человеку заметить то, что невозможно увидеть, сколько бы ты ни пялил глаза.
Наконец Ким нашел то, что так его манило. Оторвал правую ладонь от камня, протянул ее куда-то почти к самому центру алтаря и выдернул, казалось, из воздуха или прямо из камня дымчато-черный нож.
Простой внешне нож, абсолютно прямой, обоюдоострый, с неброской рукояткой и почти совсем без защиты. Но даже выдернутый из своего ложа, нож оставался практически невидимым, лишь слегка поблескивал в свете факела, не больше.
– Что такого в этом оружии, что ради него держали целый алтарь? – Вопрос задал Аль’Шаур, первый, кто подошел к алтарю вслед за Кимом.
Вокруг собирался весь отряд.
– В нем сила, – тихо ответил Ким. – И я ее чувствую. Даже издали. Алтарь – ничто. Алтарь был создан этим ножом. За тысячелетия, просто для того, чтобы спокойно ждать хозяина.
– И теперь ты его новый хозяин?
– У него всегда один и тот же хозяин. Так он считает. – Ким улыбнулся. – Только не сочтите меня за идиота, разговаривающего с железками. Но этот нож не смотрит на внешность. А внутри – я его хозяин и всегда им был. Это нож убийцы. Нож вора. А я вор и убийца.
– Ну, ты еще неплохо готовишь, – постарался утешить друга Брентон. – Если ты не собираешься больше пялиться на эту плиту, то пошли дальше. Если собираешься, то выдерни мне из нее секиру, черный цвет мне идет.

 

Они оставили древнее поселение быстро, не проверив больше ни одного дома. Кто и когда здесь жил, осталось тайной, похороненной под обломками столетий. Какая напасть заставила этих людей бросить свои дома, оставив своим дальним потомкам только один зачарованный нож, – тоже.
Сейчас для всего отряда главным оказалось то, что на другом краю селения, в конце огромного грота, обнаружился еще один выход, которым они незамедлительно воспользовались. Никто не хотел оставаться в мертвом городе больше необходимого.
Ким из-за отсутствия ножен держал нож в руке. И тот как будто разговаривал с ним. Учил. Показывал новому перерождению хозяина, как много он может.

 

Первым дневной свет увидел Лашан. И именно мечник первым вышел на поверхность, прямо под яркие лучи полуденного солнца, поначалу ослепившего весь отряд.
Назад: Часть первая Осень
Дальше: Часть третья Север