Глава 7
Библиотека

В мире, где магия настолько распространена, что редко какая семья обходится без того или иного амулета, не стоит полностью доверять своим глазам. Как, впрочем, и другим органам чувств. Обмануть их, запутать так, что не различишь, где правда, а где хитрая иллюзия, сможет любой мало-мальски опытный маг. Вот и сейчас, миновав несколько заснеженных дорожек, я остановился возле невзрачного одноэтажного здания с качающейся на ветру, заиндевевшей вывеской с изображением пера и неизвестного талмуда. С виду самый обычный административный корпус, коих в городке около десятка. Но, как это часто бывает на Ангадоре, внешний фасад лишь скрывает суть…

Отряхнув фрак от снега и закинув за плечо мешок с одеждой, я открыл дверь и попал в светлый холл. По стенам стояли стеллажи с книгами, а между ними за двухместными столиками сидели порядка двух десятков студиозусов. Вздохнув, я сделал первый шаг.

«Габум!» — Каблук вечерних ботфорт выбил оглушающий удар, и на меня уставилось двадцать пар глаз.

— Прошу прощения, — прошептал я, но голос благодаря местной акустике был усилен до невозможности.

Студенты сморщились и все как один приложили палец к губам.

— Тсс! — Демоны, на секунду мне показалось, что я угодил в яму со змеями!

Кивнув, я поправил мешок, перенес вес на мыски и аккуратно засеменил к заведующей. Миновав несколько стеллажей, я очутился напротив больших двустворчатых дверей. Даже с виду было понятно, что их толщина не меньше полуметра. Для обычной, казалось бы, перегородки — просто сумасшествие. Но как я уже сказал — не верьте своим глазам и логике. Около металлических исполинов, за рабочим столом, заваленным различными бумагами и списками, сидела пожилая леди. Ее седые волосы были забраны в тугой узел, а на чуть горбатом носу красовался монокль. Старые, морщинистые руки перебирали листы в очередной папке. А ссохшиеся губы непрестанно бормотали бессвязный набор букв.

— Добрый день, — поздоровался я.

Старушка отвлеклась от своего, несомненно, чрезвычайно важного занятия и окинула меня оценивающим взглядом.

— А, это ты, — прокряхтела она и выдвинула один из бесчисленных ящичков. — Опять на ночь?

— Нет, — ответил я, принимая золотой медальон на серебряной цепочке. На этом кругляшке был изображен филин с очками и мечом — символ Академии. — Завтра экзамен, так что я думал еще на полигон заскочить.

— Хорошо, — кивнула смотрительница. Встав, она подошла к железным исполинам. — Если все же задержишься, отправь сообщение. А то будет как в прошлый раз.

Я передернулся. С сезон назад я слишком сильно погрузился в изучение очередной символьной последовательности и совсем забыл про время. Обернулось это тем, что смотрительница заперла двери и мне пришлось все выходные провести в закрытой секции. Вся беда в том, что еды и воды у меня с собой было всего на один перекус. Так что когда в библиотеку ворвался Сонмар, разыскивая, как он думал, загулявшего ученика, то наткнулся на еле живой организм, отчаянно вымаливающий хоть глоток живительной влаги. По словам наставника, зрелище еще то.

— Готово, — оповестила пожилая волшебница, и я в который раз с восхищением уставился на то, как гигантские створки открывают проход в еле освещенный коридор.

Самое удивительное в том, что эти, казалось бы, громоздкие конструкции двигаются абсолютно бесшумно. Ни скрипа петли, ни скрежета металла, деформирующегося под собственным весом. Эти многотонные детали раздвигались подобно тому, как падает пух из разрезанной подушки. Бесшумно и плавно.

Не став дожидаться, пока двери развернутся на девяносто градусов, я нацепил амулет и нырнул в проем. Коридор встретил меня тусклым светом вековых магических огней и обшарпанными стенами. Через десять метров я встретил то, что когда-то меня повергло в глубочайший шок. Ну а что еще можно ожидать от человека, который спустя семь лет прозябания в средневековье случайно наткнулся на эскалатор? Иначе и не назовешь винтовую лестницу с движущимися вниз ступенями. И неважно, что она выполнена из мрамора, а ступени приходят в движения вовсе не благодаря ленте и шестеренкам. Главное — суть, сама идея.

Забравшись на подъехавшую ступень, я открыл дневник и погрузился в чтение. Спуск занимал ровно двадцать четыре минуты. Как-то раз, используя нехитрую формулу, прикинул, на сколько метров под землю меня погружает этот механизм. Цифра оказалась столь впечатляющей, что я стараюсь больше не думать над этим вопросом. В самой тетрадке, открыв одну из страниц, я наткнулся на ровные столбики расчетов, таблицу рунических символов и перечень различных кругов. Вы спросите, как круги могут отличаться, но давайте по порядку. Раз уж спуск займет почти полчаса, я постараюсь изложить хотя бы самые основы чертильного искусства.

Итак, для начала возьмем основу любой печати — обычный круг. Просто возьмите чистый лист бумаги, циркуль и сделайте простенькое движение. Получилось? Браво, вы только что сварганили основу, на которую можно наносить все что душе угодно. На этом наша лекция завершается… Шучу. Все только началось. Почему я сказал про циркуль? Ну, если не хотите, чтобы у вас вышла какая-нибудь загогулина, которая бабахнет как моя полгода назад, то лучше следуйте этим нехитрым советам. Что ж, для начала совсем неплохо. Нанеся круг на бумагу или иную поверхность, мы замыкаем цепь силы, тем самым создавая пространство для дальнейших операций.

Далее мы переходим ко второй части всех печатей — операндам. Ну, это я их так называю. Возможно, у технарей этот термин обозначает что-то другое, но мне так проще. Операндами у нас служат рунические символы. Проще говоря — алфавиты различных рас. И вот здесь кроется одна из самых любопытных загадок. Например, если вписать в круг фразу «каменный кулак», используя гномий алфавит, то на выходе мы получим базовое плетение школы земли. Но если ту же самую фразу написать на, предположим, эльфийском, то выйдет крупный бабах, и в итоге вы очнетесь на койке в лекарском корпусе. С чем это связано? Демоны его знают, но пара догадок у меня есть. Если вспомнить лекцию Нейлы, то магия — это не инструмент, а процесс, на который каждый одаренный влияет в соответствии с предрасположенностью дара. И чертильщик — не исключение. Порой мне кажется, что мы вовсе не используем собственную силу для создания заклинаний, — наоборот, мы только «чертим» с ее помощью, а все остальное делает поток энергии мира. При чем здесь алфавиты народов? Все очень просто. Любой разумный мыслит стереотипно. То есть если я вижу гнома, то предполагаю, что он родственен камню, так как его раса живет в горах и проводит большую часть своей жизни в шахтах. Встречу эльфа — сразу подумаю про лес и природу. Если дорогу перейдет его темный собрат — то это хаос, но разумному неподвластно понятие хаоса, поэтому я ассоциирую дроу с пламенем. И так далее. То есть если я хочу создать огненный шар, я использую язык темных. Если хочу вырастить лиану — здесь мне сгодятся в помощники светлые эльфы со своими причудливыми закорючками. И как тогда, вы спросите, создать, допустим, камень в форме лианы, который при столкновении с целью окутает ее пламенем? О, здесь мы подбираемся к третьей ступени.

Итак, на нашем листе уже есть круг и какой-нибудь символ в нем. Теперь же мы добавим управляющий модуль (опять же простите, технари, если я попал пальцем в небо, но такая вот привычка — давать названия всему новому). Модулями у нас выступают геометрические фигуры. Например, тот же треугольник. Предположим, нам нужно сварганить каменный кулак, окутанный пламенем. Тогда в круг мы добавляем второй круг, создавая что-то вроде подпространства, в нем чертим равнобедренный треугольник (почему равнобедренный, скажу позже) и решаем, что конкретно мы хотим. Если необходимо соорудить здоровую каменюгу, раскаленную добела, то здесь один прием, если нужен небольшой камешек, пылающий ярче тысячи солнц, то здесь уже совсем другой метод. Но начнем с основ. Допустим, нам нужно равновесное заклинание. Тогда мы идем в архив за словарями, в моем случае — напрягаем соображалку и далее составляем фразы «каменный кулак», «огненный покров» и «единство». Причем последняя фраза пишется на первоязыке. Что-то вроде латыни для европейских стран в нашем понимании. Почему последняя фраза пишется на первоязыке — да просто потому, что каждый разумный воспринимает его как некий основополагающий фактор, и именно этот фактор будет влиять на задаваемые свойства.

Итак, что мы имеем. Лист бумаги с двумя кругами и треугольником, а также три рунические фразы. Теперь же мы приступаем к четвертой, самой интересной ступени. Компоновка. Все эти разбросанные символы надо разместить так, чтобы получился не «бабах», а нужное волшебство. В данном случае мы должны четко представлять себе, что станет основой, что — дополнением, а что — управляющим фактором. За основу возьмем камень, он более устойчив.

Мы берем перо, обмакиваем его в чернила (пока — никаких энергетических жгутов!) и в основании равнобедренного треугольника пишем «каменный кулак». Далее — дополнение. Им у нас станет «огненный покров». И эту вязь мы вписываем над предыдущей. Теперь, если активировать эту печать, «бабах» скорее всего не произойдет, но и ничего приятного тоже не будет. Наиболее вероятно, что сначала из возникшей в воздухе печати вылетит каменный кулак, а потом все пространство рядом с печатью накроет огнем. Ну, вы уже поняли, кто ближе всего стоит к печати. Да, это вы, так что без управления нам никуда. Еще раз обмакнув уже подсохшее перо, мы аккуратно выводим «единство» над вершиной треугольника.

Звучит барабанная дробь, и мы смотрим на самую простую составную печать, которую только можно придумать. Но опять же — конец нам только снится. Пятая ступень — это «трафаретная ступень». Если у вас уже активирован источник, то через точку выхода пропускается тонкий энергетический жгут. И аккуратно, твердой рукой, мы водим по линиям печати. Спустя четверть часа каторжной работы, потеряв около двух литров пота, мы получаем серебряный чертеж. Ну, это в моем случае серебряный, а так у каждого чертильщика свой цвет. Что ж, с пятой ступенью закончено. И это только на бумаге все выглядит просто и незатейливо, а в действительности это один из самых трудоемких этапов.

Что же теперь делать с этим листком? Да все что угодно. Можно скомкать и выкинуть во двор. Если какой-нибудь нерадивый студент, не умеющий контролировать свою силу, случайно заденет этот лист энергией, кампус осветится яркой вспышкой и огласится громким «бабах». Можно положить листок в собственную книгу заклинаний и благополучно забыть о нем. А можно и активировать. Чем мы и займемся.

Приложим руку к рисунку, сконцентрируемся и начнем контролируемый выплеск энергии. Спустя некоторое время (в зависимости от того, насколько развиты ваши каналы) вы станете ощущать чертеж как часть себя. Будто он стал третьей рукой или дополнительным пальцем. Итак, если у вас развит контроль над сознанием, то достаточно просто пожелать, а если вы разгильдяй и большую часть свободного времени проводите в студенческом кабаке, то вам лучше произнести: «Активация». Причем неважно, на каком языке.

Что будет после этого? Ну, если на лист не попала клякса, если вы случайно не написали руну с ошибкой, если у вас не дрогнул дар, когда вы обводили трафарет, если вас не отвлекли в момент начертания треугольника, если вы вместо кругов не нарисовали аморфную, неровную загогулину, если… Проще говоря, эти «если» можно перечислять до бесконечности. Посоветую одно: если вы студиозус, то дуйте на защищенный полигон, вставайте в специальную зону и активируйте печать. С вероятностью десять процентов у вас выйдет «пшик» и лист просто развеется прахом. Десять процентов — что из возникшей в воздухе сияющей печати вылетит пылающий каменный кулак. И где-то восемьдесят процентов — смачный «бабах». Возникает закономерный вопрос. Почему все так боятся чертильщиков, если полигон окружен столь прочными щитами, что пробить их сможет разве что пятерка магистров?

Да все просто. Редкий чертильщик будет творить по инструкции. Иногда идешь по улице, и раз — придумал, как тебе кажется, обалденную печать. Так ведь если сразу не опробуешь, то может что угодно произойти, вплоть до того, что через пять шагов ты ее банально забудешь. Итак, заклинатель просто подходит к ближайшей ровной плоскости (а можно даже и не к ровной) и быстренько, без трафарета, одними жгутами выводит нужные ему закорючки. И здесь соотношение такое — девяносто девять и девять в периоде процентов, что выйдет «бабах»… Именно поэтому по всей территории висят плакаты с разными призывами. «Черти только на полигонах!», «Не бабахай ближнего своего, если не хочешь, чтобы бабахнули тебя!», «Семь идей — один бабах!», «Сделай двадцать трафаретов и отнеси их куратору!», «Помни про бабах!»… Проще говоря, слово «бабах» и разные его производные — один из основных терминов в среде чертильщиков. Сперва я еле сдерживал порывы засмеяться при виде очередного такого плаката, но вскоре стал относиться к своим коллегам с серьезным опасением. Ведь у них нет такой памяти, как у меня, да и особой усидчивостью они не страдают. Так что раз в несколько дней в кампусе обязательно был тот самый, заветный и долгожданный «бабах».

Но что-то мы отдалились от темы. После такой лекции кажется, что все, словари в охапку — и пора хитрить-мудрить многослойную печать, с помощью которой будет возможно поработить весь мир. Но не все так просто. Чем больше символов в кругу, тем больше энергии нужно, чтобы его активировать, да еще и удержать в активе. Ведь, создав тот же каменный кулак, мы будем лицезреть его ровно столько, сколько сможем удержать печать в активе, а потом он просто рассеется. Логично предположить, что чертильщики имеют еще и внутреннюю градацию. Например, я не могу не то что удержать, а просто активировать печать. Если же снять блок с дара, то смогу активировать только одну и удерживать ее в течение минуты, после чего количество силы в резерве опустится до опасной отметки — «истощение». Отстающий из нашей группы способен активировать одну и удерживать ее в течение десяти минут, а староста уже сейчас засветит целых два рисунка и будет их держать в течение двух, а то и двух с половиной минут. Если брать верхнюю планку, то это господин Сонмар. Который не только может запросто, без всяких там трафаретов и жгутов, создавать сложнейшие печати, но еще и удерживает до дюжины этих монстров в течение получаса. Проще говоря, он один заменит собой танковый батальон или эскадрилью истребителей. Ну а чего еще можно ожидать от магистра-чертильщика? А его учитель, архимаг-чертильщик, настолько крут, что даже Сонмар не в курсе, сколько тому подвластно печатей. В местном океане я — креветка, ну или планктон, кому как удобнее. Но не стоит раньше времени хоронить Тима Ройса. Если уж я неспособен отличиться в практике, то в теории… Вот здесь я — местная акула.

Вообразим такую ситуацию. Вам нужно создать каменную стрелу, покрытую льдом, который при столкновении с воздушным щитом обернется пламенем, при воздействии на него тем же огнем стрела окутается молнией, если же вас попробуют остановить голой силой, то лед спадет, а на его месте окажется массивное туманное облако. Уверен, в вашей голове уже роится десяток идей по созданию данной печати. Но, увы, даже если одна из них верна, то у самого архмагистра не хватит сил для активации подобного монстра. Именно поэтому нам потребуются следующие инструменты — неделя свободного времени, пять метров пергамента, две чернильницы, дюжина гусиных перьев, абсолютная память с большинством алфавитов и еще счеты.

Вооружившись этими инструментами, мы начнем создавать печать, достойную третьего, а то и четвертого курса обучения. Что же из операндов и модулей нам понадобится? Ромб, квадрат, трапеция, семнадцать кругов, которые будут расположены по касательной к главному, ровно двести сорок четыре рунических символа, девять треугольников, два овала и один тетраоктаэдр. Используя все эти составляющие, мы, испоганив не один метр пергамента, в итоге создаем изящную в своей смертоносности печать и несем ее Сонмару. Тот оценит, разразится гневной тирадой, перечеркнет и за пять минут сварганит аналог, который будет раз в пять меньше и, следовательно, на который мы потратим в три раза меньше сил, при этом сможем удерживать его в шесть раз дольше. Кстати, вот эта самая печать будет одной из самых простых, что занесены в мой дневник, который уже сейчас можно смело назвать книгой заклинаний. Почему? Дело в том, что в этой печати используются лишь стихии. А ведь есть еще иллюзии, энергетические щиты, трансформация внешних потоков силы и прочее, прочее. Чтобы блеснуть на теории, я уже два сезона варганю настоящего монстра, которого будет способен активировать и удерживать дольше двух минут разве что старший адепт.

…Наконец ступени приблизились у полу, я спрыгнул и уставился на огромное подземелье. Иногда мне кажется, будто это безразмерное пространство с десятиметровыми стеллажами, полными книг и рукописей, находится не только под территорией Академии, но распространяется на всю столицу. Хотя это не так. Зажав в руке золотой амулет, я подошел к тележке, забрался в нее и еще раз осмотрелся. Свод подземелья настолько высок, что даже вереница магических светильников, пропадающих в темноте, не может осветить его. Библиотека воистину ужасала своими размерами, а если представить, сколько здесь книг, то и вовсе дурно станет. Ангадор развивается медленно, даже очень медленно. За десятки тысячелетий здесь продвинулись в развитии лишь на пару веков, если подходить с земными мерками. И связано это не столько с магией, сколько с тем, что здесь живут много дольше, следовательно, нет такой гонки со смертью. Бесконечные войны, катаклизмы, да и те же маги также существенно тормозят развитие. Но это все меня никоим образом не касается, пусть себе развиваются как хотят, а у меня сессия на носу.

Вложив медальон в характерный отсек, я произнес:

— Закрытая секция, отдел сто семьдесят четыре, секция пятьдесят семь, стеллаж тринадцать.

Сев на скамейку, я вновь открыл дневник. Тележка уже тронулась и, движимая неведомым мне волшебством, покатилась по рельсам. Этот путь займет «всего» четверть часа, что ощутимо меньше по сравнению с той же лестницей.

Так что же я хотел создать для теории?.. О, эта печать стала последствием моего похода в здешний зоопарк, где были не только различные приевшиеся взгляду животные, но и такие экзотические создания, как феникс, василиск, ярый волк — сородич обычного волка, только размером раза в четыре больше. Были и костяные пантеры, и ядерные кроты. Был и огромный орел, больше похожий на мифическую птицу Рух. Хотя слона этот орел поднять, конечно, не сможет, но вот гнома или коренастого человека — вполне. Других сказочных зверушек в зоопарке было тоже, достаточно. Разве что единорога я так и не встретил. Дирг как-то поведал, что Лейла, будучи маленькой девочкой, очень хотела себе эту животинку. Глава рода на это заявил, что единорогов якобы монополизировали эльфийские принцессы. Мы тогда с Диргом очень долго смеялись, а вот сама герцогиня юмора этой шутки до сих пор не понимает. Да и куда ей. Ведь она не слышала знаменитую «Песнь Старвайта». Впрочем, хорошо, что не слышала, — это произведение обычно пели в самых замшелых припортовых кабачках, содержание и стиль нетрудно себе представить. Да и кого волнует, что главный герой там — не белоснежный единорог, а вороной кентавр…

Но вернемся к нашим печатям. А задумал я боевое заклинание. Но не простое, а (хотелось бы сказать — «золотое») в некотором роде разумное. Эдакого робота с хорошей защитой и собственной пробиваемостью. Например, как у той же каменной стрелы с ледяным покровом: чтобы все стихийные щиты пробивал, а также с обычными энергетическими мог бороться. Ну и чтобы концентрацию мага сбивал. В этих целях я сперва хотел использовать ментальное волшебство, но количество необходимых символов возросло до неприличной цифры, пришлось обходиться внушительной иллюзией. Но самым главным в этом заклинании было то, что я не собирался показывать даже учителю…

Заскрипели металлические колеса, тележка остановилась, и открылась дверца. Забрав амулет из гнезда, я вошел в длинный коридор из бесконечных стеллажей с книгами. Закрыв дневник, скинул мешок и быстренько переоделся. Фух, вот теперь человеком себя чувствую. Белая шелковая рубашка, простенькая жилетка, добротные штаны и сапоги куда лучше всех этих фраков и костюмов. Да и кинжалы куда удобнее хранить в ножнах, а не в складках. Впрочем, фрак я все же аккуратно сложил и убрал в тележку, все равно она никуда не денется: будет ждать, пока я вернусь и, вложив медальон в гнездо, отправлюсь восвояси.

Я пошел прямо, на четвертом повороте свернул налево и перед моим взором предстала настоящая лаборатория. Ну ладно, до лаборатории ей далеко, но на кабинет лаборанта смахивает. Что мы здесь имеем? Два шкафа с книгами, стол, окруженный десятью стопками пергаментных свитков высотой мне до пояса. Запас чернил, самых разных, но в основном — моего собственного приготовления. А позади письменного стола как раз стоит и лабораторный стол. Здесь можно найти различные хрустальные флаконы, перегонные трубки, весы, колбы и многие другие приспособления для алхимических опытов. Надо признать, готовил я там не только яды и различные зелья… Но это все лирика.

Отодвинув стул, я сел на свое рабочее место и с наслаждением потянул носом. В легкие тут же ворвался характерный для такого помещения воздух. Запахи древних фолиантов перемешивались с чернильными и пергаментными оттенками, создавая свою, неповторимую палитру. На небольшой подставке лежала почти дорисованная печать. Что же здесь было?.. Легче сказать, чего не было! Например, для создания иллюзий мне пришлось скомпоновать несколько алфавитов, вставив их в трапецию. А вот для расчета направлений и поведения были использованы первоязык и непонятная геометрическая фигура. Ее названия я не знал, но вот углов в ней было столько, что весь расчет занял у меня четыре дня. И когда я говорю «четыре дня», я подразумеваю не по нескольку часов, а именно четыре дня. Так что если кому работа чертильщика казалась простой, те явно имели в школе твердую «пятерку» по геометрии. Мне же с моей «троечкой» постичь сие искусство не так-то просто. Тем не менее это весьма увлекательно. Выполнив невероятно громоздкие расчеты, начертив десятки линий и вставив добрую сотню символов, на выходе ты получаешь настоящее волшебство. В теории, конечно, о практике речь не идет.

Что же я такое создал? О, позвольте представить — «туманный сокол». Почему туманный? Просто я так и не смог сгенерировать необходимую вязь для насыщения цветом, поэтому осталась вот такая бесцветная клякса, лишь очертаниями похожая на сокола. Характеристики заклинания были тоже весьма просты, но все гениальное просто. Для начала я решил подарить своему детищу самонаведение, ведь восемьдесят процентов плетений и заклинаний летят по прямой, и еще надо постараться попасть ими в цель. Мой же «сокол» выискивал ближайшую враждебную ауру разумного и атаковал ее. Для создания этого свойства пришлось перелопатить три учебника по аурному искусству и откопать в общей секции справочник по аурному алфавиту. Как вы уже поняли, для узких специальностей великие умы прошлого уже сгенерировали нужные рунные вязи, составленные из общих языков, и изобретать алфавит я был не намерен. Спустя день мучений я создал нужный модуль для определения этого свойства. В таком подходе есть некоторые минусы. Например, эту печать нельзя использовать на большом количестве врагов, стоящих в ограниченной области, иначе мой «сокол» просто застынет на месте, ведь выбрать-то не сможет. Данная модификация полезна только в дуэлях, но я и не собирался участвовать в массовых магических боях — увольте, не с моим резервом туда лезть.

Далее мы сталкиваемся с проблемой прохождения защиты. Любой стихийный щит «сокол» пробьет противоположной стихией. На словах все просто, на деле — куча расчетов и символов. С этим вроде разобрался, и вот где кроется проблема. Опытный маг не станет выставлять стандартный однотипный щит, он напихает в него кучу других элементов различных стихий, не я же один такой умный. Пришлось добавить «соколу» различных модулей, содержащих те или иные стихии. По идее, он сможет с некоторой потерей энергии разбивать составные щиты, правда, убойность снизится на порядок.

Не стоит забывать о том, что любой сильный маг выставит еще и энергетический щит. И здесь есть два выхода — посыпать голову пеплом или влить в печать больше энергии, чем ее содержится в выставленном щите. Пришлось потратить кучу нервов, своих и Сонмара, чтобы найти третий выход. В итоге в печать был добавлен очередной модуль, который обладал функцией искажения тока силы. С этой целью я выучил новый алфавит, необходимый для оперирования чистой силой. В итоге на «клюве» моего «сокола» появилась невидимая спица, раздвигающая и протыкающая саму структуру плетений. Весьма энергезатратно и фактически бессмысленно (боевые заклинания ею не разрушишь), но без этого штришка печать была бесполезной. Ну и само плетение атаковало врага при помощи молний.

На мой взгляд, молния — самый оптимальный вариант магической атаки. Во-первых, это двустихийная атака. Воздух и огонь. Во-вторых, скорость заклинания закладывается количеством силы, и если вы хотите, чтобы ваш каменный кулак летел со скоростью пули, то приготовьтесь растратить почти весь резерв, — основные законы физики еще никто не отменял. И это относится ко всем заклинаниям, а вот молния уже при создании обладает потрясающей скоростью, которую и корректировать-то не нужно. В итоге ядром плетения стала моя молния. Моя — потому что я добавил в нее несколько необходимых свойств. Например, мою молнию нельзя притянуть при помощи металла. И что самое главное, она летела не ломаными зигзагами, а четко по прямой, что также немаловажно. Ведь радиус поражения — не шире кончика младшего кинжала, поэтому приходилось бить прицельно. Чтобы самонаведение не конфликтовало с прицельностью, был добавлен модуль захвата цели, ставший некоторым новшеством для этого мира. Вернее, я так думал, пока Сонмар не предъявил мне подобный расчет трехвековой давности. Что ж, я не так уж намного опоздал со своим «открытием».

И сегодня я приготовился закрыть печать, добавив последний штрих. Если сейчас активировать печать, появится вовсе не «сокол», а связка из нескольких сфер, демонстрирующих тот или иной модуль. Опытному магу не составит труда защититься от них. В целях повышения эффективности я и разработал собственный (!) иллюзорный алфавит. Применив знания физики, скомпоновал алфавит для оперирования водой и огнем. В итоге происходило хитрое преломление солнечных лучей в ограниченном пространстве, и мои иллюзии становились слегка расплывчатыми, туманными. Их было практически невозможно пронзить «истинным взором». Все энергетические линии попросту расплывались, а у мага, пытающегося разобраться в плетении, по идее, должна закружиться голова. И это стало именно тем, что я не собирался показывать комиссии. То есть они, конечно, увидят неизвестный алфавит, может, даже скопируют эту вязь, но раскрывать саму основу я не намерен. Пусть с годик помучаются, распутывая весь клубок.

Взяв в руки линейку, циркуль и перо, я стал аккуратно выводить необходимые фигуры. Когда все было закончено, передо мной появилась моя первая сложная печать, которая заслужила бы одобрительный кивок Сонмара. Но показывать ее сейчас я не стану, оставлю для экзамена. И мне приятно, и ему будет лестно, что непутевый, по его словам, ученик смог поразить учебную комиссию.

Теперь осталось проверить активацию печати. Когда я говорю, что не могу активировать печать, то слегка лукавлю. Любой чертильщик может предактивировать любую печать: влив минимум энергии, он создаст в воздухе аналог того, что находится на листе. Если необходимый рисунок возник в воздухе, то все у тебя получится, если нет — то «бабах» неизбежен. Еще раз взглянув на это великолепие из фигур, кругов и символов, я свернул пергамент, убрал его в стоящий рядом небольшой тубус и побежал к тележке.

Вложив амулет, буквально прокричал:

— Выход!

Тележка, будто ощутив мое нетерпение, сорвалась с места и покатилась в указанном направлении. Вскоре я услышал скрежет колес и щелчок открывающейся двери. Выбравшись наружу, вскочил на поднимающуюся вверх лестницу. Сердце бешено стучало, а на лицо сама собой наползала довольная, даже счастливая улыбка. Будучи не в силах сохранять спокойствие, я побежал. И уже через семь минут очутился на выходе. Быстро выхватив амулет, я приложил его к массивным дверям, и те стали потихоньку отворятся. Но я и сейчас не мог позволить себе такое расточительство. Проскользнув в щель, я кинул медальон на стол хранительнице.

— Распишись, — сказала она, протягивая мне исписанный бланк.

— Потом! — крикнул я и опрометью бросился на выход.

Несмотря на то что небо уже осветилось мерным сиянием звезд, в холле было все еще немало студиозусов. И каждый счел своим долгом шикнуть на меня, когда я на полной скорости проносился мимо. Увы, всем им пришлось зажать уши в тот момент, когда я плечом выбил двери и, не сбавляя скорости, понесся в сторону полигонов.

Пока я бегу, расталкивая гуляющие парочки, стоит взять очередное отступление. В первый сезон я успел всем конкретно надоесть своими бесконечными «бабахами». Заведующий полигонами заявил, что больше не намерен меня терпеть, и через ректора выбил запрет на свободное посещение арен. Сонмар рвал и метал, ходил к ректору, ходил к заведующему, но ситуацию изменить не смог. Ему пришлось скрепя сердце выдавать мне пропуск на профессорский полигон. Эта бумага стала предметом зависти всех моих знакомых. Все же преподавательская арена оборудована на порядок лучше. Там даже накопители были, чтобы, не тратя собственные силы, маг пользовался казенной энергией. Правда, мне это никак не помогало. Ведь я не мог воплотить свои заклинания, следовательно, и вливать энергию было некуда.

Миновав замерзший фонтан, я извинился перед очередной группкой студентов и наконец увидел перед собой небольшой амфитеатр, уменьшенную копию Колизея. Подойдя к сторожке, предъявил бумагу и, получив от засыпающего стража необходимый амулет, опять же бегом ринулся на площадку. Удивительное место эта песчаная площадка. В дождь она будет сухой, снег не тронет ее, да и ветер здесь почти не ощущается. Идеальное место для экспериментов.

Скинув сумку, где теперь уже лежал фрак, я сел по-турецки и развернул перед собой свиток с печатью. Из указательного пальца правой руки вытянулась серебряная нить, ничем не напоминавшая ту соплю, что я показал полгода назад. Прикусив язык, я стал водить пальцем по пергаменту, оставляя на нем четкий, светящийся рисунок. Облака закрывали звезды, луна сияла все ярче, а Глаз Харты ощутимо продвинулся по небосклону, когда я наконец закончил с этой работой. Небось часа три просидел.

Сложив руки лодочкой, я взмолился кровавой богине Харте и вспомнил Аргониунса — покровителя всех волшебников. Даже если я не верю в богов, никто не помешает мне успокоить себя таким образом. Когда с ритуалом было покончено, я хлопнул по листу и подал весь максимум энергии, на который был способен. Из носа потекла кровь, а лоб покрылся испариной, но все же я ощутил печать частью себя. Недолго думая мысленно пожелал активации. Минуту ничего не происходило. Я уже приготовился забыться в темноте, чтобы потом очнуться в привычной комнате, но тут воздух замерцал и вскоре осветился серебряным сиянием. Моя собственная первая печать сияла, подобно самой Луне. Я сам не заметил, как начал смеяться. В этот момент я был похож на ребенка, который прикоснулся к волшебству. На душе было легко, несмотря на то что тело ломило от усталости.

И тут меня пронзила боль, вызванная осознанием того факта, что мне никогда не активировать это произведение искусства. Никогда по моей воле «сокол» не будет рассекать небеса и не атакует вражеского мага. Эта печать навсегда останется очередным листом в моем дневнике. И что-то такое поднялось во мне. Я полностью отрешился от мира и стал штурмовать идею — идею полного воплощения заклинания. Само собой, в голове всплыла фраза учителя про магию, а потом я припомнил собственные рассуждения в опере, когда мне взбрело в голову, что моей жизненной энергии хватит на двоих. Ответ нашелся. Если не могу так, смогу иначе.

Встав, я приложил руки к светящемуся кругу. Знаю, что это бесполезно и он неосязаем, но мне так проще. Сосредоточившись, погрузился в себя. Здесь, как всегда, были бесконечные магистрали энергетических каналов, а в центре пылал источник. Своим серебряным светом он озарял пространство, но даже сейчас я осознавал, насколько он слаб. Слаб настолько, что не может сгенерировать иллюзорное пространство, а показывает мне лишь сами каналы. Но сейчас это не увечье, не признак энергетического инвалида, в данный момент для меня это стало очередным козырем. Слабость обернулась если не силой, то преимуществом. Утерев кровь, я сжал зубы и погрузился в себя еще глубже.

Пропали каналы, исчезло пламя, меня окутала тьма — та, которая полтора года назад появлялась, когда я искал свой источник. Что ж, если я нашел один, то почему не смогу отыскать другой? И тогда я попробовал сделать шаг. Но, как и в прошлый раз, получился лишь маленький шажок. Открыв глаза, я рухнул на землю. Все бесполезно, мне понадобится целых полгода, чтобы подобраться к энергии жизни. А сколько я еще потрачу времени на то, чтобы пробиться через стену… И снова память услужливо подкинула мне один из случаев моего бурного наемничества. Падение со стены может стать ответом: тогда организм сам использовал данный ему дар. Что ж, одним шрамом больше, одним меньше, никогда их не считал.

Выхватив кинжал, я глубоко вздохнул и резким движением загнал его прямо в живот. Тело взорвало острой болью. Против воли я скривился, ощущая, как холодная сталь пронзает плоть. Проглатывая крик, я вновь вытянул руки и погрузился в подсознание. И вновь ничего не изменилось. Я отчаялся и уже был готов подать сигнал стражнику, который позвал бы лекарей. И вдруг, когда силы уже почти покинули меня и не осталось возможности бороться с болью, внутренний мир осветился. Вернее, он воспылал. Ревущее серебряное пламя затопило все мое сознание, оно рвалось наружу, хотело покинуть эту клетку из мяса и крови… И я дал ему такую возможность. Открыв глаза, с некоторым удовлетворением уставился на свои руки. Они были объяты самым настоящим пламенем цвета полной Луны. Тут же я потянул ладони к светящейся печати.

— Мать твою! — услышат я и, обернувшись, заметил, как ко мне стремительно приближается черная тень. — Руки убери!

Не понимая, что происходит, но узнав голос, я собрался выполнить приказ, но старушка судьба меня действительно не очень уважает. Силы покинули меня. Не удержавшись на ногах, я рухнул в сторону печати. На миг мир осветила яркая вспышка…

Да, Тим, хоть и полная бездарность в плане магии, иногда просто поражает своим упорством. Он готов сутками просиживать за расчетами, а потом, получив очередной нагоняй, вновь возвращается в недра библиотеки. Сперва старый маг принял это за некое помешательство, но потом понял, что Ройс просто любит магию, точнее, любит саму идею магии. Он как какой-то сельский паренек восторженно глядел на простейшие заклинания и разве что в ладоши не хлопал. И сегодня должен был произойти прорыв в эксперименте, начатом полгода назад. Но Сонмар недооценил любовь Тима к магии. Он и представить себе не мог, что ученик не побежит с догадкой к учителю, а станет самостоятельно отрабатывать новую для него теорию.

Ведь волшебник так тщательно приближал его к этой идее… Сколько раз он намекал ученику, чуть ли не за ручку подводил к истине, но тот не видел дальше своего носа. А вот сегодня парнишке понадобилось выпендриться.

Таща на своем горбу слегка обгоревшее тело, Сонмар проклинал не только свою беспечность, но и всех родственников Ройса вплоть до десятого колена. И главная проблема — к лекарям не отнесешь, они тут же вопросы начнут задавать и сорвут весь эксперимент. Ну уж нет, пусть это останется сугубо между учителем и учеником, которому впору всыпать, как в древности, десяток плетей за такое поведение.

Сонмар взглянул на Луну. Та, скрывшись за облаком, тут же выглянула из-за него, будто подмигивая старому чертильщику.

«Ну хоть эксперимент не запорол», — подумал Сонмар и потащил ученика дальше.