ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

На хутор Бородая они попали затемно, но и при свете луны можно было по достоинству оценить размеры усадьбы. Ее опоясывал мощный частокол, какой не в каждом гарнизоне встретишь. Во дворе темнел большой, угрюмый дом в несколько этажей, с многочисленными пристройками, с узкими окнами, из-за чего он походил больше на крепость.

Не хватало только стаи свирепых волкодавов для полноты картины. Но, судя по небольшой дверце внизу ворот, где-то прятались и псы. И наверняка настоящие чудовища, что ни лаять не умеют, ни рычать, а чуть что — сразу в горло.

В закрытые ворота пришлось стучать довольно долго. Стучали с некоторой опаской, положив руку на оружие, опасаясь в любой момент услышать скрип собачьей калитки. Все-таки места здесь были безлюдные, нравы простые, так вот, молчком, спустят псиную свору, доказывай потом, что не разбойник.

В конце концов хозяин появился. Скрипнуло маленькое оконце в воротах, и в просвете показался мрачный, бородатый мужик. Он очень долго разглядывал путников и расспрашивал, заставляя по десять раз повторять одно и то же. Когда же Воисвет передал привет от Златана, мужик принялся едва ли не пытать его, выспрашивая о внешности корчмаря и его хозяйстве. За спиной князя поднялся ропот. Взревел Булыга, готовый ломать ворота, змеей зашипела Ирица. Дежень, тот уже начал рассуждать вслух о том, как бы половчее преодолеть заостренный тын.

Но в конце концов, благодаря недюжинному терпению Воисвета, хозяин отворил ворота.

Как оказалось, во дворе путников встречала практически вся семья Бородая. Шестеро молодых и похожих на Бородая мужиков стояли с топорами. Чуть поодаль дюжина отроков, то ли младших деток, то ли вообще внуков, выцеливали гостей из луков. А из бойниц-окон выглядывало множество женщин с арбалетами, но их уже никто не считал.

Хозяйство Бородая было огромно. Посреди просторного двора располагалось несколько крупных, на три-четыре яруса, домов, соединенных множеством переходов и галерей. Тут и там были разбросаны разнообразные строения: овин, хлев, конюшня, кузница.

И все здесь, вплоть до частокола, было сложено из мощных дубовых бревен, иные аж в два-три обхвата.

— Это что, крестьянское подворье? — поинтересовался Горяй у хозяина. — Или военная крепость? Небось от великанов отбиваешься, Бородай? Или от черных карликов?

Хозяин хмыкнул, подошел к бывшему сотнику и, подсвечивая факелом, осмотрел его лицо.

— Это кто еще с вами? — низким, хрипящим голосом спросил он Воисвета. — Шута с собой возите?

Ответом ему послужил дружный хохот Ирицы с Берсенем и улыбка князя. Но Бородай не нуждался в ответе. Он махнул рукой — и настороженные родственники опустили оружие. Старшие сыновья заткнули топоры за пояс, младшие опустили луки, а женщины мигом исчезли из окон.

— Пойдемте в дом, гости дорогие, — пригласил хозяин.

— Слушай, Бородай, а где же твои псы? — поинтересовался князь, оглядываясь. — Как в таком месте без них-то?

— Были, да сплыли, — с непонятной злостью выдохнул Бородай и до самого ужина не промолвил ни слова. Ужин проходил в молчании и почти в полной темноте. На вопрос Воисвета, почему не зажигают лучин или светильников, хозяин долго не отвечал.

— Не вовремя вы приехали, люди добрые, — наконец сказал он. — У нас намедни вампир объявился, так вот сегодня ждем его в гости. Он-то, злодей, и свел наших собачек. Чуяли они его завсегда. Вот сгубил их всех по одной, злыдень!

— Да, я слышал об этом, корчмарь рассказал, — сказал Воисвет.

— А что он еще рассказал? — с явным неудовольствием поинтересовался хозяин. — Старый хрыч этот соврет, много не возьмет.

— Он больше ничего и не знал. — Князь пожал плечами. — Сказал только, что ты можешь рассказать про Долину Великанов да про каких-то карликов черных.

— А про вампира более ничего не сказывал?

— Да нет.

Хозяин улыбнулся. В полумраке блеснули его редкой белизны зубы. Горяй аж поперхнулся от зависти. Он уж чем только их не белил, а толку никакого! А этот селянин, похоже, вообще о них не думает, а они у него вон как сверкают.

— Это он молодец, а то, знаешь ли, не люблю я, когда болтают попусту. Ну а что касаемо великанов, то рассказывать тут нечего. Дорогу тут давно протоптали, мимо Долины не пройдете. Ну а великаны как великаны. Ежели поймают — сожрут.

— А другого пути, кроме как через Долину, к замку Кощея нет? — спросила Велена.

— Другого? — Бородай усмехнулся, вгляделся в нее. — Ты, девка, видно, по воровской части. Но должен тебя огорчить — придется вам как-то через Долину перебираться, другого пути нет. Или вы думаете, Кощей случайно там великанов еще в незапамятные времена расселил?

— Ну ладно, как-нибудь разберемся. А что про черных карликов можешь сказать? — спросил Воисвет.

— Карлики-то? — Хозяин странно скривился — то ли обрадовался, то ли расстроился, в полумраке и не разберешь. — Сам-то я их не видел, но от верного человека слышал, что это горное племя живет за Долиной. Весьма мерзопакостное племя — как на вид, так и по делам своим. Но это все ладно, это все дальние, а вот у нас тут поблизости вампир бродит, и эта тварь, скажу я вам, куда опасней. Как для нас, так и для вас.

— Но ведь он один? — уточнил князь.

— Один, — кивнул хозяин. — Пока один. Но вот в чем беда-то — это мой старший сын.

— Сочувствую. Бородай отмахнулся.

— Толку мне от этого. Не сочувствия жду от вас, а помощи. Боюсь, что рука у меня дрогнет в нужный момент. Да и на сынов моих не надеюсь. Так-то.

— Можешь рассчитывать на нас, Бородай. Если, конечно, он придет именно сегодня.

— Придет, куда ему деться-то. Именно сегодня и придет. — Хозяин недобро рассмеялся. — Вы же скакали — за версту слышно. Вот он и нагрянет. Больше народу, легче слабину отыскать, так получается. Так что вы уж меня не подведите.

— Будь спокоен. Разберемся, — заверил его князь.

— Вот и спасибо. Только помните, что хитрая он тварь. Может всякого наговорить, а пока вы ухи развесите, он уж тут как тут. Так что кончать с ним надобно разом и без болтовни.

— Да мы и не привыкли с врагами-то лясы точить.

— Вот и ладненько. Только спать вам, боюсь, придется в разных местах. У меня в доме людей-то много. Князя-то я, конечно, отдельно положу, да вот еще девушкам вашим милым по комнатенке сыщу, а остальным, уж не обессудьте, придется во дворе, на сеновале то есть. Он, правда, закрытый, крепкий, да у меня тут все крепкое. — Бородай довольно осклабился. — И от дождя, и от холода…

Однако на сеновал ушли двое — Булыга и Горяй. Дежень наотрез отказался оставлять сестру и поднялся на второй этаж вместе с ней. А Воисвет прихватил с собой Берсеня, заявив, что в походе не может занимать в одиночку слишком много места.

Горяй заметил ее, едва они вошли в дом. Несмотря на полумрак, он сразу же выделил ее из числа остальных девушек. Сотник нахмурился, силясь понять, что же его привлекло, но разумного объяснения так и не нашел. Были в доме девушки и моложе, и симпатичнее, и фигуристее. Но весь ужин он смотрел только на нее.

Ужин прошел в тягостном ожидании. Его товарищи разговаривали с хозяином, расспрашивали о дороге к замку, но сотник мало что слышал. Его внимание намертво было приклеено к одной из девушек, прислуживавших за столом.

Она с улыбкой порхала вокруг, а Горяй то наливался тихим гневом, когда она кружила рядом с другими, то млел от восторга, когда подливала вино ему. Чара его пустела вдвое быстрее обычного, но он ничего не замечал, пока не наткнулся на неодобрительный взгляд Воисвета. Это несколько остудило пыл и позволило наконец собраться с мыслями. И тут сотник с ужасом обнаружил, что образ Всемилы не вызывает у него более никаких чувств. Было только немного обидно. В конце концов, именно из-за нее он провисел на дереве столько мучительных часов. Еще несколько дней назад он всерьез полагал, что вряд ли сможет забыть княжескую дочь.

Но сегодня ее образ растаял как первый снег, едва он увидел эту прекрасную девушку, имени которой еще не знал.

Горяй с огромным трудом дождался завершения ужина. И никак не отреагировал на решение Воисвета отослать его на сеновал, хотя при других обстоятельствах он бы счел это за оскорбление. Однако сейчас ему не было дела до этой ерунды.

Ужин закончился, и сотник чуть ли не бегом выскочил в коридор, где последний раз мелькнул очаровательный силуэт. И тут же налетел на нее. Девушка улыбнулась, а Горяй вдруг ощутил, что горло у него пересохло.

— Как тебя зовут, красавица? — с трудом вымолвил он слова, раньше вылетавшие сами по себе.

Голос его почему-то хрипел, так что он и сам не расслышал своих слов, но она его поняла.

— Ивой.

— А… Э… — Горяй вытер рукавом пот со лба. Впервые в жизни попросить девушку о встрече оказалось для него непосильной задачей. Но она вновь проявила поразительную чуткость:

— Ты будешь на сеновале?

Он яростно закивал, боясь, что его речь опять будет невнятной и косноязыкой.

— Я приду к тебе после полуночи, хорошо?

В другое время и в другом состоянии он, быть может, и обратил бы внимание на ее удивительную сговорчивость. Нет, конечно же ни сельские девки, ни городские никогда не могли устоять супротив его обаяния, но так быстро договориться ему еще никогда не удавалось. Тем более что он и спросить ничего не успел.

Но сейчас у него не возникло и тени подозрения. Разгоряченный изрядным количеством выпитого, ошеломленный стремительностью накативших чувств, он пребывал в блаженном состоянии, мыслить в котором здраво уже не мог.

Глупо улыбаясь, сотник опять закивал. И кивал еще долго, несмотря на то что Ива уже скрылась из виду. Из ступора его вывел Булыга, дружески хлопнувший по плечу:

— Пойдем, что ли? Хорошо, что хоть не на улице? Ну ничего, Горяй, закончим с Кощеем, надеру я князю уши, ох надеру! Ты как, со мной?

Тот кивнул, хотя вряд ли понял, о чем его спрашивает богатырь. Все его мысли уже были там, в другом времени и в другом месте.

Воисвет заложил дверь засовом и повернулся к Берсеню:

— Возьми одеяло, будешь спать на полу.

Юноша кивнул и начал раздеваться, намереваясь избавиться от пусть и легкой, но утомившей за день кольчуги.

— Эй, парень, ты что, очумел? — Князь растянулся на постели, не снимая доспехов. — Не вздумай раздеваться! Или ты забыл, о чем говорил Бородай?

Берсень опять кивнул и, расстелив одеяло, стал укладываться. Это оказалось не так-то легко, и он долго ворочался, бряцая кольчугой.

— Ты догадываешься, зачем я взял тебя с собой? — спросил Воисвет, когда Берсень прекратил возню.

— Это нетрудно, — ответил юноша. — Ты хочешь о чем-то поговорить со мной.

— «О чем-то»! — хмыкнул князь. — О тебе, дорогой ты мой чародей, о тебе! Больше нам говорить вроде бы не о чем.

— О чем же мне рассказать?

Как ни вслушивался в его речь Воисвет, а, кроме вежливости и усталости, ничего не услышал. Даже намека на иронию.

— Что-нибудь, Берсень, чего я пока не знаю. Начнем с того, как ты познакомился с Адамиром.

— Разве это важно?

— Я не буду сейчас судить о важности. Я просто хочу это знать. Понятно?

— Понятно, что ж тут непонятного. Ты не доверяешь мне.

— Верно подмечено. Я, знаешь ли, привык понимать людей, которые находятся под моим началом. Ну о воинах говорить нечего. Воры наши, что Дежень со своей сестрой, что Велена, хоть и воображают о себе невесть что, а все-таки вполне предсказуемы и ясны.

— Даже Дежень?

— Дежень? А что Дежень? Да, скрывается в нем какая-то сила, чую, что в бою он может доставить противнику массу неприятностей, но это и к лучшему. Мы с ним вроде пока на одной стороне. А во всем остальном вор — он и есть вор. И лучшее ему место на виселице. Но это мы будем решать после похода. — Воисвет внезапно оборвал себя и восхищенно зацокал языком: — Ну ты и фрукт, мальчик. Вместо того чтобы слушать тебя, я сам пустился в откровенности. Ничего себе маг-недоучка!

— Но я тут ни при чем! Никакой магии! — В голосе мага послышалось удивление. — Так получилось.

— Только не надо уверять в том, что мне захотелось выговориться! Видишь ли, я кое-что знаю о магах и в общем-то понимаю, что иной раз они творят волшбу безо всякой магии. Ты ведь должен меня понять… Ну да не о том речь. Итак, я говорил о том, что ты единственный в отряде, кто появился в самый последний момент и о ком Адамир не успел мне ничего толком рассказать. Кажется, сейчас самое время восполнить этот пробел.

— Как скажешь. Я встретился с Адамиром в корчме. Я был сильно голоден и… Это было глупой затеей, но мне было известно одно интересное заклятие. Оно неоднократно выручало меня, когда я оказывался совершенно без денег. В общем, я пытался совершить кражу. Но меня поймали. Это очень странно, меня раньше никогда не ловили.

— Что ж тут странного? — удивился Воисвет. — Адамир же находился в той же корчме?

— Да, но не думаешь ли ты… — Маг замолчал.

— Вот именно. Видно же, Адамир если и купец, то в последнюю очередь. Он маг, и, по моему разумению, довольно сильный.

— Он очень сильный, — задумчиво сказал Берсень. — Так, значит, он сделал это умышленно? Но это подло!

— Не спеши, парень, с выводами. Сейчас ты при деле, и довольно выгодном. Или тебе понравилось бродяжничать?

— Нет, но… Так же нельзя! Воисвет хохотнул:

— И это говорит маг. «Нельзя»! Разве у магов есть такое слово — нельзя?

— Оно есть у меня, — отрезал Берсень.

— Ладно, не заводись. Это дело пойдет тебе на пользу, да и нам всем пойдет на пользу, скорее всего. Признайся, Берсень, что ты умеешь делать? Помимо лечения и вот этого твоего интересного заклятия.

— Так, ерунда всякая, да и то не всегда получается. Или не всегда получается как надо. Но я быстро учусь.

— А мне кажется, ты лжешь! Ты не так молод, как хочешь казаться.

— Мне двадцать пять. И я не скрываю возраста.

— Но ты выглядишь на двадцать. Умышленно или нет, но ты кажешься моложе. И это хорошо, да и враги будут всегда тебя недооценивать.

— Но у меня и мыслей таких не было.

— Брось! Было, не было — неважно. И вот еще что приходит мне в голову, глядя на тебя, — твоя учеба продвигается не так быстро, как тебе хотелось бы. Я прав?

Берсень долго не отвечал.

— Да. Я не хотел говорить, но тут нет тайны. Мой отец был магом. Очень могущественным магом, это чистая правда. Он учил меня с малолетства, но я не мог… Хотя нет, наверное, я никогда не хотел этого. Я все детство мечтал стать воином. А потом, когда отец вконец достал меня своей магией, я просто сбежал из дома. Пристал к одной шайке наемников, но, стоило им узнать о том, что я немного умею лечить — это уж отец сумел вдолбить мне в голову, — вместо того чтобы учить меня воинскому ремеслу, они стали использовать меня как лекаря.

— Наверное, ты очень расстроился. — Воисвет усмехнулся.

— Я был вне себя. — Берсень вздохнул, — Я сбежал от них и тут узнал о том, что мой отец погиб. Я был там, на развалинах нашего дома, говорил с выжившими слугами. И понял, что отца убил другой маг. Более могущественный, чем мой отец. И это было все, что я узнал. Если бы умел, я нашел бы убийцу при помощи магии! Но я почти ничего не умел…

— Тебе следовало найти учителя.

— Я искал. Я искал долго, но мне не удалось ни с кем столковаться. Одни требовали много денег, другие хотели превратить меня чуть ли не в раба… В общем, у каждого была какая-то своя придурь. Да и не было их слишком много, хороших-то магов. Пришлось самому.

— Кого я назову учителем, учась у самого себя? — пробурчал князь.

— О, ты знаком с учением этого мудреца? Берсень зазвенел кольчугой, привстал в удивлении.

— Эти слова принадлежат какому-то мудрецу?.. — удивился князь. — Не знал, не знал, ну ладно, речь не о нем, продолжай.

— Да это все. Я бродил, иногда лечил за деньги, искал древние книги и все такое — и вот повстречал Адамира. А он предложил участие в этом походе в качестве лекаря.

— А тебя, наверное, уже тошнило от этого занятия? — усмехнулся князь.

— А что сделаешь? Это наиболее знакомое и хорошо получающееся у меня направление магии.

— И ты, скрипя зубами, согласился?

— Адамир пообещал хорошее вознаграждение.

— Сдается, ты опять лжешь. Что-то мне подсказывает, что больше чем деньги тебя интересует тот самый меч? Тебе нужна сила, которую он может дать! Не так ли? Ведь ты не оставил мысли о мести?

— Я думал об этом, — уныло признался Берсень. — Меч явно мне не по зубам. Но за время похода я могу научиться многому. Ничто так не укрепляет магические навыки, как боевой опыт.

— Другими словами, ты утверждаешь, — повысил голос Воисвет, — что не являешься соглядатаем Адамира?

— Я? Соглядатаем? — Юноша заволновался. — С чего ты взял? Я никогда…

— Или он приставил тебя для других дел?

— Для других? Каких?

— Не будь ты магом, я бы сказал, что ты не лжешь, — проворчал Воисвет. — Я, знаешь, чую, когда мне врут.

— Я правда не лгу!.. Чтобы доказать искренность, я могу сообщить кое-что интересное про Адамира.

— Ну давай, сообщи.

— Он не просто сильный маг. Он очень могущественный, настолько могущественный, что я почти не ощущаю его волшбы, только по вторичным признакам, это когда воздействие…

— Не надо подробностей, — перебил его князь. — Но ведь если… Постой-постой…

Воисвет сел, ощущая, как забилось от возбуждения сердце.

— Ох не зря я подозревал, ох не зря! Ну конечно же это объясняет его неожиданное и весьма своевременное появление!.. А ты, парень, ты хоть понимаешь, что это значит?

— Что? О чем ты говоришь?

— Если он маг, да еще, как ты говоришь, могущественный, на кой ляд ему понадобились простые смертные? Пусть и разбавленные магом-недоучкой?

— Но я ведь рассказывал, не всегда маг может использовать магию…

— Я помню! — рявкнул Воисвет. — Но это не имеет значения, парень. Эти сказки о цене для дураков!.. Нагляделся я на твоих магов за свою жизнь. И знаешь, что я понял? Нет? Правильно, молод еще! Так вот, это подлое племя никогда не доверит важное дело простому смертному! Никогда! А если Адамир доверил, значит, ему нужен от нас не только и не столько этот меч, ему нужно кое-что другое!

— Но что?

Они сидели какое-то время молча, пялясь друг на друга сквозь темень. Воисвет на кровати, Берсень, скрестив ноги, на полу. Наконец князь покачал головой и тихо сказал:

— Хотел бы я ответить на этот вопрос.

Ясность мышления вернулась к Горяю только на сеновале. Рухнув в копну сена и блаженно вытянувшись, он окончательно сообразил, куда его поместили на ночь. Нахмурился было, раздумывая, не высказать ли князю пару теплых слов, но накануне ожидаемой и наверняка незабываемой встречи с Ивой разозлиться никак не поручалось. Губы складывались в улыбку сами по себе, против воли.

— Вот, брат, так всегда и происходит, — проворчал он. — Благородные господа в дом, а чернь во двор! И то, что ты витязь, похоже, роли особой не играет. Впрочем, как я думаю, в воины-то ты попал недавно.

Богатырь молча полез в сено с другой стороны.

— Признайся, Булыга, ты ведь тоже из простых? У сотника сна не было ни в одном глазу. — Небось пару лет назад еще землю пахал, пни корчевал?..

— Ну а тебе-то что?

В голосе богатыря слышалось неприкрытое раздражение. Уж кто — кто, а Булыга никогда не жаловался на бессонницу. Тем более, в такое позднее время. Тем более, что Горяй напоминал ему о прошлом. О том самом прошлом, которого богатырь стыдился и старался забыть.

Однако перевозбужденного сотника не могло сейчас смутить ничто и никто.

— Да я ведь тоже не благородных кровей. Я ведь, брат, сын кузнеца. Да только не заладилось у меня что-то с кузнечным делом. Отец-то поначалу порол, пытаясь наставить на путь истинный, а потом рукой махнул. А я все больше с оружием возился. Отец, бывало, выкует что на заказ, а пока покупатель не заберет, я с ним упражняюсь. Сначала, помню, даже отец кое-чему учил, а потом уж я сам. Ты не поверишь, но до многого из того, чему на воинской службе учат, я дошел сам, в одиночку.

— А как же ты в сотники-то попал? — Враждебность витязя постепенно таяла.

— Да вот все так же. Упражнялся как-то мечом во дворе, а тут сотник княжеский за оружием приехал. Глянул он на меня, посмеялся и велел отцу больше меня пороть. Вот тут-то я и осерчал, да наговорил ему всякого, щас уж и не припомню, я ведь человек прямой, что думаю, то и говорю.

— Да уж, язык у тебя что помело, — вставил Булыга.

— И приказал тогда сотник бывшему с ним воину проучить меня. — В голосе Горяя послышалось нескрываемое удовольствие. — Представляешь картину — вооруженный до зубов воин и я в одних портках да с мечом.

— Страшно было?

— Что ты! Я тогда считал себя великим и непобедимым воителем. И щерился ничуть не меньше того воина.

— Значит, намял он тебе бока, — усмехнулся богатырь.

— Ошибаешься. Он и взмахнуть-то успел мечом один раз.

— Врешь! Не может того быть!

— Точно говорю! Но если честно, плохонький он был воин, месяца три-четыре на службе, не больше. Я у него вмиг меч выбил, сделал подножку, и пошел он носом землю пахать! Ты не представляешь, как меня распирало тогда от гордости, ох как распирало!

— А потом?

— Ну а потом сотник подослал парня покрепче и поопытнее. Этот-то бока и намял как следует… Однако сотнику я все-таки приглянулся, так и попал я к Велиславу в замок. И понеслось дальше, понеслось, уже через год не было мне равных на мечах.

Горяй замолчал, решив не говорить о том, что первое время свое мастерство мечника он проявлял исключительно в стычках с разъяренными мужьями соблазненных им женщин.

— Так и я своему князю тоже на глаза случайно попался, — сказал Булыга. — Зимой это было, ходил я в лесу капканы проверял, да там и наткнулся на него. Охотился князь Баломир, и уж не знаю как, но умудрился он под упавший ствол попасть. Люди его вокруг суетятся, но даже толпой ель не могут сдвинуть, ну я и подсобил малость, убрал.

— Стало быть, я не ошибся, — сотник рассмеялся, — нам и впрямь тут с тобой самое место. А скажи-ка, Булыга, как на духу, доволен ли ты сейчас? Я понимаю, в детстве-то все мечтают мечом помахать, но потом-то, потом? Когда нос к носу с настоящей жизнью, настоящей кровью! Так, может, и не стоило от земли-то отрываться? Признайся, жалеешь небось, что в витязи выбился?

Булыга сплюнул:

— Что ты несешь, Горяй? Я свое отпахал. С утра до вечера, изо дня в день, иной раз выть хотелось от тоски.

Я, можно сказать, только сейчас человеком себя чувствую, а ты говоришь, жалеешь.

— Это ты по молодости еще, — веско уронил сотник . — Не перебесился покудова.

— Ты бы попридержал язык, Горяй, — угрожающе посоветовал Булыга, но после недолгого молчания добавил: — Или скажешь, что жалеешь о том, что подался в воины?

— Честно? Иногда жалею. Я-то думал, военная служба — малина, ну подвиги там всякие, слава, женщины.

— Ну с женщинами, наверное, промашки не было?

— Что есть, то есть. Но вот со всем остальным… Какие тут подвиги, какие драконы или василиски? Мой князь из года в год только с соседями и воевал. А то ведь не нечисть, не степняки восточные. Какая тут честь, какие подвиги, когда из-за куска земли горло своим же резали? Поверишь ли, Булыга, если бы не Адамир, я бы сам ушел в конце концов. Да что тут говорить!

Сотник замолчал, но уже через минуту вновь нарушил тишину:

— Ладно, Булыга, что было — быльем поросло. Есть в нашей жизни и хорошее. Вот, например, ко мне обещала зайти одна из дочек хозяйских, как же ее имя-то?

— Когда это она тебе пообещала, что-то не помню, чтобы ты разговаривал с кем.

— Любящие сердца понимают друг друга с полуслова, полувзгляда. — Он хлопнул себя по лбу. — Но как же ее зовут, она ведь успела прошептать имя. Кажется, Ива или Ивица? Ладно, разберемся по ходу дела. Так вот, Булыга, когда придет, я могу попросить ее сестренку для тебя прислать, а?

— А ведь слышал я, что ты на дочке князя жениться хочешь? — спросил Булыга.

— Жениться? Да ты что, ополоумел никак?.. Чушь какая, жениться. И вообще, не обо мне речь, ты сам-то чего?

— Да ну тебя, баламута. Я спать буду, не приведи боги, вампир нагрянет, так хоть чуток посплю.

— Давай-давай, дрыхни. Жди своего вампира, мечтай о своей Велене ненаглядной.

— Убью я тебя когда-нибудь, — пообещал Булыга. — Не дойдешь ты до Кощея, чую, ох не дойдешь.

— Тихо! — воскликнул вдруг Горяй. — Слышал? Кто-то дверь скребет. Это, похоже, ко мне!

Он метнулся к двери.

— Ох, Ивица, — донеслось до Булыги, — как я рад тебя видеть… Что? Позвать сестру для моего товарища? Нет, не нужно, у него обет верности.

Булыга скрипнул зубами.

— Убью гада! — прошептал он, стиснув кулаки.

— Ошибся? — вновь донеслось до него. — Что, Ивица твоя сестра? Ну прости, Ива, но разве это может умерить силу моей любви?

Воисвет очнулся от тяжелого удара в дверь. Выхватив меч, пнул спавшего на полу Берсеня и прыгнул к двери. С неудовольствием заметил, что маг просыпается слишком медленно.

— Это я, Бородай! Выходите во двор. Вампир в доме! Воисвет снял засов, рывком отворил дверь, выставив на всякий случай меч. Бородай шарахнулся прочь, выронив факел, зарычал:

— Ты что, князь, спятил?

— Привычка, — буркнул Воисвет. — Откуда ты знаешь?

— Трое моих сыновей мертвы! Они дежурили на стенах! Я жду тебя и твоих людей во дворе!

Бородай подобрал факел и затопал по лестнице.

— Ты готов? — Воисвет покосился на Берсеня, неуклюже надевавшего кольчугу. — Какого демона ты ее снял?

— Я не воин, я не могу спать с такой грудой бесполезного железа!

— «Бесполезного»! Вот дурень! Ладно, будешь готов — спускайся вниз!.. Потом как-нибудь объясню тебе про полезность кольчуг. Если выживешь!

Воисвет хлопнул за собой дверью и выскочил во двор. Растянувшись цепью, стояли хмурые и лохматые сыновья Бородая. У каждого в руках по факелу и топору. К стенам жались отроки с луками.

Дежень, Ирица и Велена были уже здесь при оружии. Воисвет открыл было рот, собираясь спросить насчет Булыги и Горяя, но его опередил Дежень.

— Где Берсень? — спросил он.

— Додумался кольчугу снять, сопляк. — Князь поморщился. — Горяй и Булыга?

Дежень усмехнулся:

— Сходить за ними?

Воисвет окинул взглядом сеновал, покачал головой:

— Не стоит. Слишком поздно. А нам лучше держаться вместе. Если живы, выберутся сами.

Будто в подтверждение его слов, стены сарая затряслись, точно изнутри ударили бревном.

— Что еще там?

Князь прислушался. Показалось, что он услышал чей-то крик.

— Вот он идет! — Бородай ткнул пальцем в сторону частокола.

Воисвет вгляделся в темную фигуру, медленно спускавшуюся с тына. Что-то странное почудилось князю в приближающемся вампире. Но он не успел как следует поразмыслить над этим. Его плеча коснулся Бородай:

— Ты обещал!

Воисвет кивнул и шагнул навстречу вампиру.

— А что нам делать, князь? — спросил Дежень, двинувшись следом.

— Оставайтесь на месте и будьте начеку. Что-то здесь не так.

Последние слова Воисвет пробурчал себе под нос. Но Дежень услышал.

— Воисвет прав, — шепнул он сестре на ухо. — Не слышал, чтобы вампиры на рожон лезли. Да и странный он какой-то, медленный.

— Может, у него кол в заднице? — усмехнулась Ирица. Мимо прошла Велена, тревожно оглядываясь.

— Глядите в оба! — процедила она. — Вы что, чутье потеряли? Дураку понятно, что нам заготовили какую-то ловушку!

— Уж если такая умная, сказала бы лучше какую именно, — прошептала Ирица.

Булыга вполз поглубже в сено, чтобы не слышать вздохи и всхлипы, но те упорно пробивали дорогу к ушам. Некоторое время он подумывал, не призвать ли товарища к порядку, но потом лишь вздохнул. Все-таки с Горяем у него и впрямь было куда больше общего, чем с остальными. Заносчивый Воисвет, высокомерный Дежень с непонятно откуда взявшейся спесью, это с его-то презренным ремеслом, сестрица его взбалмошная… С ними разве можно по-человечески поговорить? А еще этот Берсень, который хоть и молчит, но на лице его вечно написано, что он один знает некую недоступную прочим смертным мудрость.

Вот подобрались-то людишки, тьфу! Правда, еще оставалась Велена, но ее Булыга немедленно выкинул из головы.

Так что Горяй очень даже ничего. Вот и пусть человек отдохнет — уж как умеет!

Богатырь смирился с доносящимися вздохами. По своему опыту он знал, что надолго это не затянется.

Однако время шло, а возня и вздохи в сене не прекращались. Булыга перевернулся на другой бок. Если все, что говорили о Горяе, правда, похоже, он начинал догадываться о причинах его успеха у женщин.

Но время шло, и в голову Булыги вновь стали наведываться злобные мысли. В один прекрасный момент он даже выбрался из сена, решив все-таки сообщить товарищу, что он о нем думает.

И в этот самый миг он услышал нечто странное и пугающее. Еще и понять толком не понял, а по спине уже прокатилась толпа перепуганных не на шутку мурашей. Булыга медленно поднялся и, стараясь ступать бесшумно, обошел копну. Осторожно выглянул из-за края и остолбенел.

Горяй лежал на спине, жмурясь от удовольствия, и явно не видел того, что сидело на нем сверху. А то, что сидело, напоминало девушку лишь отчасти. Ибо у простых крестьянок не торчат изо рта длинные и острые клыки, а пальцы не заканчиваются звериными когтями.

Богатырь бросился назад, за мечом. Еще в Каменце Адамир позаботился об их оружии. И меч Булыги получил роскошную серебряную вязь по всему клинку, содержавшую, как уверял Адамир, особые заклятия против нечисти.

Но, как витязь ни осторожничал, его увидели. Он уже замахивался мечом, когда вампирша открыла глаза.

В ту же секунду белое как мел лицо Ивы резко приблизилось. Ее глаза полыхнули багровым огнем, и богатырь ощутил сильнейший удар в грудь.

Его хрястнуло об стену, вышибив воздух из легких. Он рухнул на пол, судорожно вздохнул и прыжком вскочил на ноги. Его распирал гнев — отшвырнули как котенка!

Подобрав меч, он ринулся в бой.

Из-за стога донеслась сдавленная ругань, а затем оттуда стремглав вылетел Горяй. Совершенно голый, с перекошенным лицом.

— Там, там! — заорал он Булыге и вцепился в его рукав.

— Знаю я, что там! — Богатырь с трудом разжал его пальцы. — Срам-то прикрой!

— Где мой меч?

— Откуда я знаю, где ты его бросил! — раздраженно ответил Булыга и отодвинул сотника в сторону. — Отойди с дороги, я убью ее!

Он подходил медленно, с мечом на изготовку, пронзая свирепым взглядом стог, за которым скрывалась вампирша. Богатырь был уверен, что на этот раз его не застанут врасплох. Пусть только выпрыгнет, гадина!

Но Ива не выпрыгнула. Она вышла, спокойно и неторопливо. Ее обнаженное тело окатило лунным светом, и Горяй невольно сглотнул. Но на всякий случай отступил назад, прячась за широкой спиной Булыги.

— Горяй, разве нам было плохо вдвоем? — сказала Ива, улыбнувшись. — Мне никогда не было так хорошо, милый. И я не хотела причинить тебе вред. Хотя и могла. Так неужели ты позволишь этому бугаю убить меня?

Булыга с рычанием шагнул вперед, но в его руку клещом впился Горяй.

— Подожди, Булыга! — вскрикнул он. — Не надо!

— Ты что, сдурел? — Богатырь резким движением высвободился. — Это же вампир!

— Да вижу я! Но… — Он запнулся. — Но ведь она женщина!

Булыга чертыхнулся и, оттолкнув сотника, бросился в атаку. Ее миловидное лицо исказилось звериным оскалом. Она звонко расхохоталась, ловко увернулась от богатырского удара и в один миг оказалась рядом с Булыгой. Ее грудь колыхнулась, почти коснувшись богатыря.

Ее клыки и когти были втянуты, так что сейчас она выглядела обычной девушкой. Но только не для Булыги. Он видел перед собой чудовище. Кровожадное чудище, место которого, по его твердому убеждению, было только в сказках. Но он не успел ничего сделать. Маленькая, почти детская ладошка Ивы уперлась ему в грудь, а в следующий миг в ушах богатыря свистнул воздух. Ударившись в стену, Булыга со стоном сполз на пол.

Еще никогда ему не приходилось переживать такого позора. Чтобы его швыряли как беспомощного младенца где же такое видано! С трудом, но он мог еще представить как его побеждает умелый воин вроде Воисвета. В крайнем случае какой-нибудь особенно здоровый дракон, но чтобы так! Чтобы какая-то сопливая бабенка вытерла об него ноги!

То, что эта бабенка была вампиром, для него сейчас не имело значения. Гнев заполнил все его существо, готовясь разорвать его в клочья. Булыга зарычал, но тут же закашлялся, сплюнул кровь. Что там у него — разбитые губы, вылетевшие зубы или разбитая грудная клетка, богатыря совершенно не занимало.

Он попытался поднять себя на ноги, но в ушах зазвенело, задрожали колени, и он был вынужден опереться о стену. Обвел мутным взглядом сеновал, в глазах двоилось и троилось, плыли цветные пятна.

В голове билась одна-единственная мысль, что это какой-то дурацкий сон. Никто не может, никто не смеет так обращаться с ним!..

Ива тем временем приблизилась к Горяю. Тот переступил с ноги на ногу, оглянулся на Булыгу. Взгляд богатыря постепенно обретал осмысленность.

— Беги, Горяй! — прохрипел он. — Беги, я задержу ее! Сотник кивнул, но, бросив взгляд на Иву, окаменел. Девушка подошла ближе, обвила его руками и поцеловала.

— Беги, дурак! — заорал Булыга.

Он оторвался от стены, его шатнуло, но богатырь заставил себя выровняться.

— Не слушай его, тебе ничего не грозит. — Ива прильнула к Горяю всем телом. — Я не трону тебя.

Тот вздрогнул, ощутив прикосновение ее клыков.

— Ты не должен меня бояться, — прошептала она. Сзади взревел Булыга:

— Я убью тебя, тварь!

Шаги богатыря послышались рядом, и Ива отпрянула от сотника, хотя руки его не отпустила. И зашипела с такой силой, что богатырь невольно остановился, бросил тревожный взгляд на друга.

— Ты в порядке?

Горяй облизнул пересохшие губы: — Да вроде того.

Булыга перевел взгляд на Иву:

— Ну тварь, сейчас ты получишь. Он вновь двинулся вперед.

— Не приближайся! — Ива оскалилась. — Если хочешь жить!

— Черта с два! — заорал богатырь и кинулся вперед. — Горяй, с дороги!

Описывая широкую дугу, в воздухе зашипел клинок, глаза Горяя полезли на лоб. Булыга, видно, ничуть не сомневался, что его товарищ успеет увернуться. Или же готов был им пожертвовать?

Сотник с криком выдернул руку из ладони девушки и отпрыгнул, уходя в кувырок. Перекатился, но далеко не сразу решил оглянуться, еще не понимая, кого же он боится увидеть мертвым?..

Слуха коснулся чей-то сдавленный хрип, и Горяй наконец разлепил веки. Его брови немедленно взметнулись вверх.

Здоровяк Булыга висел в воздухе, удерживаемый за шею хрупкой девичьей рукой. Чтобы поднять его, Иве пришлось привстать на цыпочки, да и то подошвы богатыря загребали сено на полу. Свободную руку она поднесла ко рту и торопливо зализывала длинную, дымящуюся царапину.

Булыга был еще жив. Лицо и шея побагровели, его огромные лапищи вцепились в запястье вампирши, но, похоже, куда проще было разомкнуть стальные оковы, чем ее пальцы.

Девушка же невозмутимо залечивала рану и в его сторону даже не смотрела.

— Оставь его, Ива! Прошу тебя! Если я хоть что-то еще значу для тебя, оставь ему жизнь! Возьми лучше мою.

Ее лицо прорезала усмешка, и она легким толчком отбросила Булыгу. Перелетев почти весь сеновал, он грохнулся об дверь и сполз на землю, с хрипом втягивая воздух.

— Он твой друг? — сказала она, подходя к сотнику.

— Да, — Горяй кивнул. — Он мой… лучший друг!

— Тогда пусть живет. — Она улыбнулась и обняла Горяя. — Пусть живут все, кто тебе дорог. Так я решила. Но я не заберу твою жизнь. Изменившись, ты станешь таким же холодным, как и все мы, и ты уже не подаришь мне того, что подарил сегодня. А мне бы очень хотелось повторить. Пусть не сейчас, потом, когда все закончится…

— Что закончится?

Горяй вдруг похолодел. Какие-то смутные догадки стали складываться в ужасную уверенность.

— Что там происходит? — Он кивнул на дверь.

— Я хочу, чтобы ты жил, — сказала она. — И не отпущу тебя туда, на двор.

— Что там происходит! — Он едва не кричал.

Однако с места не двинулся. Он уже знал, что сопротивляться бесполезно. Если здоровяк Булыга болтался в воздухе как жалкий червяк…

Ива хищно оскалилась:

— Там смерть.

— Так ты не одна? Значит, все ваше проклятое семейство — вампиры?! — Горяй сжал кулаки. — Там мои друзья, и я не допущу, чтобы с ними что-либо случилось!

У входа со стоном поднялся Булыга. Голова еще кружилась, но он хорошо расслышал слова сотника. Подхватив меч, он взял короткий разбег и ударился в дверь. Та даже не шевельнулась.

— Отвори двери, гадина!!! — Его лицо исказила ненависть.

— Милый, объясни своему другу, — прошептала Ива. — Здесь я смогу сохранить вам жизнь. А утром вы продолжите свой путь. Хотя я… Я буду навещать тебя, Горяй.

— Но мы не можем оставить друзей, пойми. Мы должны предупредить их, — Горяй отступил, подхватил одежду и запрыгал на одной ноге, пытаясь втиснуться в штаны. — Пожалуйста, открой дверь!

— Слишком поздно, Горяй. Слишком поздно! Пир уже начался!.. Впрочем, если твой друг желает, он станет настоящим украшением стола. — От ее улыбки сотника прошиб пот.

Она махнула рукой, и ломившийся в дверь Булыга вывалился наружу. Створки немедленно затворились за ним. А Ива вновь прильнула к Горяю:

— Но ты останешься со мной!

Воисвет и вампир сближались медленно. В одной руке князя поблескивал посеребренный меч. В другой — факел, заимствованный у одного из сыновей Бородая.

— Человек, — сказал вдруг вампир, и Воисвету послышалось, что в его голосе прозвучало удивление, — откуда ты здесь взялся?

— Я пришел, чтобы убить тебя. — Князь выдвинул факел немного вперед, а руку с мечом отвел назад.

— Меня? Ты что, белены объелся? — осведомился вампир.

Князь атаковал первым. Вампир увернулся довольно неуклюже, но нападать не стал.

— Остановись, безумец! Или они купили тебя?

Князь вновь атаковал. На этот раз противнику увернуться не удалось. Однако лезвие меча наткнулось на что-то твердое, и вампир успел отскочить. На землю посыпались какие-то палки. Воисвет мазнул по ним взглядом — заостренные колья, ничего страшного — и напал вновь.

— Стой!..

Крик вампира перешел в стон, и он рухнул на колени зажимая рану на груди. Из-под пальцев ручьем хлестнула кровь.

— Что ты делаешь, ублюдок! — Он выплюнул кровавый комок. — И почем ныне человеческая жизнь, вампирий прихвостень?

Взметнувшийся клинок застыл в воздухе, а затем медленно, очень медленно опустился. Воисвет судорожно сглотнул. Ощутил, как задрожали колени, а сердце рухнуло в бездну.

— Что ты сказал? — прошептал он, едва шевеля вмиг пересохшими губами. — Как ты назвал меня?.. Разве ты человек?

— А кто я, по-твоему, мешок навоза?! Конечно же я человек! Такой же, как и ты. Ох, как глупо. — Незнакомец упал на бок и с трудом выдавил: — Хотя какой ты человек… если служишь этим кровососам!

Выпавшие колья, очень медленные для вампира движения незнакомца, странная тяга Бородая к полумраку, все это промелькнуло в голове Воисвета в один миг.

— Проклятие!

Он развернулся лицом к дому. Впереди всех стоял Бородай с факелом и огромной секирой в руках. Взгляд Воисвета сполз на землю, туда, где должна была лежать тень от хозяина, а когда переметнулся обратно, Бородай нехорошо улыбался. Широким звериным оскалом.

— Спасибо тебе, мил — человек! — прорычал Бородай, из-под верхней губы показались длинные клыки. — Это был охотник на вампиров, он давно уже подбирался к нам, так что ты, князь, оказал нам неоценимую услугу. Но мне нечем отблагодарить тебя. Разве только бессмертием?..

Дверь сарая содрогнулась от могучих ударов и наконец распахнулась. Во двор с глухим рычанием выкатился Булыга.

— К оружию! Здесь вампир! — заорал он, вскакивая на ноги.

Глаза Бородая скосились лишь на один миг, но Воисвету этого хватило. Он ринулся в атаку.

— Потушить свет! — проревел Бородай, уходя от выпада.

Факелы полетели за частокол — и двор окутала тьма.

Дежень, Ирица и Велена сражались рядом. Преимущественно ночной образ работы, а порой и жизни приучил их к сумраку. Они ориентировались в темноте уверенно, мало чем уступая кровососам.

Однако даже посеребренная предусмотрительным Адамиром сталь не очень-то помогала. Вампиры умирали неохотно и тяжело. При малейшей ране или царапине они тотчас же окутывались вонючим дымом и спешили прочь, зализывая раны. Вернее всего они погибали от прямого удара в голову или в сердце, но попробуй туда попади, когда эти твари ни мгновения не оставались на месте! Они прыгали и бегали, мельтешили вокруг с такой скоростью, что их и пересчитать-то было затруднительно. Без промаха, хотя и очень редко, разил только Дежень, запасшийся приличным количеством стрел с серебряными наконечниками. Но частые и стремительные атаки заставляли его чаще уклоняться от клыков и когтей, нежели атаковать.

За меч он не брался. Для этого не было времени, к тому же он никогда не считался хорошим мечником. Даже сейчас, в ближнем бою, он куда увереннее обращался с луком. Если бы их не захватили врасплох, если бы не застигли посреди двора, в окружении вампирьего семейства, если бы у него была возможность не думать о защите, Дежень перебил бы всю эту толпу за считаные мгновения! Их не спасла бы и невероятная скорость.

Улучить хоть один миг помогали крутившиеся поблизости Ирица с Веленой. Но чаще всего им приходилось прикрывать спины друг другу. И тогда уже Деженю было не до стрельбы.

Но хуже всех пришлось Велене. Очень быстро закончились запасы метательных ножей и звездочек с серебряным покрытием, и хорошо, если хоть пятая их часть попала в цель. Так что вскорости ей пришлось взяться за меч. Очень короткий и очень легкий. Каковым весьма сподручно орудовать в тесных коридорах и подземельях дворцов, набитых сокровищами, но который совершенно не подходит для боя против дюжины противников на открытой местности.

Не прошло и нескольких минут после начала боя, как Велена ощутила накатывающую волну усталости. Никогда ранее ей не приходилось участвовать в таком бою. Ее опыт ограничивался короткими схватками один на один, а чаще ударами в спину из темного угла.

Сейчас же, казалось, противник был повсюду. Тут и там мелькали оскаленные морды и багровые глаза, Велена едва успевала вертеться. Ее спасала только природная ловкость и отличное боевое чутье. Да еще покрытая серебром кольчуга, одетая по настоянию князя. Поздним вечером он лично обошел их комнаты и напомнил об этом. Она еще, помнится, пробовала огрызаться. Хороша бы она сейчас была, без кольчуги!

Однако от усталости не могла спасти и кольчуга.

Заметив, что Велена изнемогает, Ирица поспешила на выручку, а оставшийся без прикрытия Дежень был вынужден уйти в глухую оборону. Но очень скоро усталость подобралась и к Ирице, в душе ее тотчас заворочались неприятные предчувствия.

Бородай отбил меч Воисвета и отшвырнул князя на несколько саженей. Выронив факел, тот покатился по земле. Падение оглушило, перед глазами сверкнули звезды. Когда чуть прояснилось, сквозь ночной сумрак проступили жутковатые тени, вспыхнули багровые глаза, гортанный рык донесся по меньшей мере из полудюжины глоток.

— Оставьте его! — прорычал откуда-то издалека Бородай. — Он мой!

Тени отступили и скользнули в центр двора, где вовсю уже кипело сражение. Бородай приближался медленно, явно давая возможность князю подняться. Стиснув челюсти — эта тварь смеет щадить его! — Воисвет торопливо встал, отвел для удара меч.

— Давно мечтал попробовать благородной крови, князь, — прошипел Бородай. — Надеюсь, не разочарует.

— Не захлебнись! — Воисвет старательно выравнивал дыхание.

Бородай вдруг отбросил секиру.

— Она, кажется, смущает тебя, но она мне больше не понадобится. — Бородай оскалил зубы. — Мне давно уже не нужно человеческое оружие. Я сам оружие. Смертоносное и беспощадное!

Воисвет ударил, но меч разрезал воздух. Бородай исчез. Воисвет повернулся кругом — никого! Там, рядом с домом, кипела яростная битва. Князь хоть и смутно, но все-таки разглядел своих людей, о которых раз за разом разбивались вампирские атаки. Кровососы носились с чудовищной скоростью, казалось невероятным, что кто-то может устоять против них, но люди как-то держались. Держались, несмотря ни на что.

Князь улыбнулся краем губ. Адамир не ошибся с выбором. Вот только сам Воисвет никак не мог отыскать своего супротивника. Бородай как сквозь землю…

— Я здесь. — Его насмешливый голос раздался из-за спины.

Воисвет развернулся, одновременно нанес широкий круговой удар, но вампира уже не было на прежнем месте.

— Знаешь, князь, сколько мне лет? — Голос опять ударил в спину.

— И знать не хочу! — проревел Воисвет, разворачиваясь и нанося удар.

— А знаешь, сколько я убил людей? Князь снова ударил в пустоту.

— На этот раз я убью тебя!

— Какой ты нелюбопытный, — посетовал вампир сзади. Князь с рычанием махнул мечом — и опять промахнулся.

— А быть может, ты хочешь увидеть мое истинное обличье?

Воисвет не стал больше бить. Просто повернулся и увидел Бородая.

— Я все равно убью тебя, кровосос!

— Видишь ли, еще неделю назад я жил далеко отсюда, в горах. Последние лет сто я вообще не нападал на людей. Вокруг замка Кощея много существ с горячей кровью. Люди, нелюди, мне без разницы, лишь бы кровушка была подходящая.

Бородай улыбнулся, а затем улыбка поползла прочь с его лица, поползла вместе с лицом. Облик вампира быстро менялся, и тогда Воисвет прыгнул вперед, ударил, надеясь, что превращение отвлечет кровососа. Но он просчитался.

Он так толком и не увидел, что произошло. Вампир вновь исчез, а потом князь увидел только его размазанный в воздухе силуэт. А в следующий миг у него выдернули меч, а затем отшвырнули далеко в сторону. Воисвет грянулся оземь, больно стукнулся головой о что-то твердое.

Перед глазами поплыли разноцветные круги, от каждого движения хотелось орать благим матом, но князь только заскрипел зубами. Пошарил вокруг рукой, но вместо меча пальцы нащупали какие-то длинные палки.

Осиновые колья! Те, что выронил убитый им охотник на вампиров. Он вцепился в один, со стоном перевернулся на спину, пряча кол под собой.

Послышались легкие шаги — и над ним нависла фигура Бородая. Впрочем, сейчас он больше не был Бородаем. Он изменился до полной неузнаваемости. Перед князем стоял высокий, худощавый человек с совершенно белым лицом и ярко-красными глазами.

— Тот человек, которого ты убил, — вампир присел на корточки, — это был и впрямь старший сын Бородая. Но скажи, князь, почему ему не сиделось в отчем доме? Неужели те жалкие деньги, что объявили в городе за голову вампира, могли сделать его богатым?

— Наверное, отец не спешил выделить ему хозяйство. — Воисвет осторожно перенес вес на левый бок, готовясь выхватить кол.

— Он нашел мое жилище, — продолжил вампир. — И он убил… Он убил кое-кого, кто был мне дорог. Видишь ли, у нас тоже есть привязанности, и мы тоже умеем мстить.

— Так ты, оказывается, мститель! — Князь попытался расхохотаться, но только закашлял, выхаркнув кровяной сгусток.

— Да, я поклялся уничтожить его. Но, к сожалению он оказался слишком сведущ в борьбе с нашей расой. Поэтому мне пришлось обратить всех его родных. А потом пришел ты, — вампир широко улыбнулся, обнажив пару белоснежных клыков, — и так великолепно с ним расправился. Я получил удовольствие от этого зрелища. Когда еще увидишь, как человек убивает человека ради спасения вампиров! Мне даже немного жаль отнимать у тебя жизнь.

— А мне нет!

Воисвет ударил. Но рука точно угодила в тиски. Его запястье вывернули, и кол полетел на землю.

— Тебе бы следовало поучиться у того, кого ты убил.

— Я все равно убью тебя, тварь!

— Нет, это я убью тебя, — возразил вампир.

Он нагнулся, и его белоснежные клыки блеснули над шеей князя.

Берсень довольно долго провозился с кольчугой. Когда же со двора донеслись истошные крики и стальной перезвон, маг бросился к узкому оконцу, но разглядеть в него что-либо, кроме мелькающих силуэтов, было невозможно.

А потом волосы на затылке Берсеня стали дыбом. Он резко обернулся, еще не понимая, что или кто угрожает его жизни, вскинул руку, даже не представляя, какое подойдет заклятие.

Багровые глаза вспыхнули прямо перед ним, и времени на размышления не осталось. Он ударил. Заклятие само сорвалось с его губ. А он зажмурился. Рядом душераздирающе завизжали, в нос ударил запах горелого мяса.

Открыв глаза, Берсень с удивлением обнаружил, что его память сохранила гораздо больше, чем он предполагал. Уроки отца не прошли даром. Юноша мысленно повторил только что прозвучавшее заклятие и лишь поэтому сообразил, что сейчас прикончил вампира. Именно ему принадлежали догорающие на полу останки.

Но если он его убил, а хозяин просил помощи от одного вампира, что происходит во дворе? С кем бьются его товарищи?.. Берсень кинулся к выходу, но, услышав на лестнице чьи-то шаги, захлопнул дверь и набросил засов.

— О боги! — прошептал он. — Что же мне делать? Я не могу сидеть взаперти! Я должен им помочь!

В дверь ударили. Дрогнули косяки, с потолка посыпалась труха, чуть хрустнул засов. Еще пара таких ударов — и дверь вышибут! Берсень попятился к окну, собираясь с мыслями. Если он помнит заклятие против одного кровососа, значит, он должен знать и кое-что получше! Лишь бы хватило сил!

Снова содрогнулась дверь. Засов треснул, но пока держал. Берсень лихорадочно рылся в памяти, но попадалась лишь муть, по большей части выученная за последние годы. Но ведь должно же было отложиться где-то все то, что отец упорно вдалбливал ему с малолетства!

С оглушительным грохотом дверь сорвало с петель. На пороге выросла жутковатая фигура с багровыми глазами, в которой лишь по женской одежде можно было признать одну из хозяйских жен или дочерей. Шипя как змея, она бросилась к магу. Во рту сверкнули острые клыки.

Никогда еще Булыге не приходилось сражаться в темноте, освещаемой лишь слабым светом луны. Только мелькавшие вокруг смутные тени, жутковатый вой да рычание выдавали присутствие врага. А еще — пугающий шелест одежды взвившегося в воздух вампира.

Булыга разил не раздумывая. На любой скрип, шорох, звук или движение воздуха. И когда рядом раздавался истошный визг, его губы кривились в довольной улыбке.

Поначалу он еще старался бить с некоторой опаской, а ну как заденет кого из своих, но очень вскоре пыл боя вытеснил из головы все постороннее.

Дольше всех его занимали мысли об оставшемся в лапах вампирши Горяе. Булыга основательно разогрелся, в его движениях и ударах появилась точность, так что сейчас он был уверен, что без труда расправится с десятком таких, как Ива.

Но в его помощи нуждалась и Велена, богатырь был уверен в этом, и потому напряженно вслушивался, надеясь отыскать ее в этой ночной кутерьме. Насколько он разбирался в людях, Велена не могла выдерживать такой бешеный темп слишком долго. Возможно, она умирала сейчас, истекая кровью под зубами какого-нибудь гада! Эта мысль заставляла Булыгу скрежетать зубами, а его удары становились еще сильнее и точнее.

Какое-то время он колебался между Горяем и Веленой, но затем ему стало не до них. Вампиры заключили его в плотное кольцо, не давая сделать и шага. Он едва успевал поворачиваться и бить. Направо и налево, спереди и сзади, везде, куда он мог дотянуться, на любой подозрительный звук.

Очень скоро он забыл обо всех и обо всем. Все мысли, все желания кристаллизовались в одно — жажду убивать, жажду в очередной раз насладиться воплем умирающего врага.

Иногда твари прорывались к нему вплотную, рвали одежду и плоть, но, несмотря на полное отсутствие доспехов, никому не удалось нанести опасной раны, а царапин и порезов Булыга просто не чувствовал.

Вскоре он вообще перестал что-либо желать и ощущать. Голова очистилась, сделалась пустой и легкой, и Булыга принялся разить, повинуясь одному лишь чутью. Улыбка намертво впечаталась в лицо.

А потом яркий свет ударил в глаза. Он зажмурился, но его удары не замедлились ни на миг. Не открывая глаз, он продолжал бить и бить, без сомнений и остановок. И далеко не сразу почуял, что вокруг что-то изменилось. Все еще продолжая рубить, он приоткрыл веки, но в глазах сверкали ослепительные круги, и разглядеть что-либо было просто невозможно. Только чуть позже он сообразил, что его меч больше не встречает сопротивления. Но и тогда он не остановился. Ибо вокруг все еще продолжали орать и визжать враги, а их яростные вопли доставляли ему невероятное наслаждение.

Правда, ему показалось, что их голоса как-то изменились, очеловечились, что ли. И теперь в них появились какие-то смутно знакомые нотки. Даже слова стали казаться знакомыми. И голоса… Но это ведь наверняка какая-то коварная уловка!

А затем в его сознание ворвался мерзкий, визгливый крик Ирицы.

— Тупица! — орала она. — Прекрати немедленно! Или ты хочешь поубивать всех нас?

И будто пелена спала с глаз. Булыга вдруг ясно увидел, что врагов больше нет. И только груды пепла напоминали о том, что некогда тут неиствовала целая орда нечисти. Булыга хмуро огляделся. Вот лежит усталый Дежень, его голова на коленях этой визгливой бабы Ирицы, вот и Велена… Великие боги!

Богатырь кинулся к ней, рухнул на колени. Одежда и кольчуга изорваны в клочья, тело покрыто кровоподтеками и рваными, но неглубокими ранами. Ничего серьезного он не заметил.

— Слава богам, — облегченно прошептал витязь, — ты жива!

Открыв глаза, Велена улыбнулась и мягко, но настойчиво высвободилась из его объятий. Булыга обиженно засопел и тут только вспомнил о Горяе. Метнулся к сараю, дверь на этот раз подалась легко, и увидел лежащего Горяя недалеко от входа. Тот был по-прежнему в одних портах, руки безвольно раскинуты. Только заметив, как мерно вздымается его грудь, Булыга малость успокоился.

В дверях показался Воисвет с горящим факелом. Свободной рукой он отряхивал с себя пепел, которым был засыпан буквально с ног до головы. На пороге пошатнулся, оперся о косяк, да там и остался. Судя по всему, на ногах князя удерживала только железная воля.

— Что с Горяем? — прохрипел Воисвет.

— Все в порядке. Живой…

— Проверь ему шею и запястья, — приказал князь.

— Ты думаешь…

— Проверь! — повысил голос Воисвет. — Держи факел!

Он осел на землю, привалившись к стене. Булыга вынул факел из его дрожащих рук, внимательно осмотрел сотника.

— Ничего на нем нет. Целый и невредимый.

— Тогда почему он здесь? — процедил Воисвет. — Какого демона он дрыхнет? Он что пьян?

Его брови сошлись на лбу. Булыга смущенно отвел взгляд, не рассказывать же правду, наконец нашелся:

— На нас напала вампирша, одна… Ну Горяя-то она сразу оглушила, а я… — Он ощутил, как лицо заливает краска, и отвел факел подальше от себя. — А я ее отогнал, а потом уж во двор!..

— Хорошо, — князь кивнул и прикрыл глаза, — а то я уж подумал…

В сарай вошел Берсень, как и князь по самые уши покрытый пеплом. Размывая пепел, по лицу струился пот.

— Все живы?

— Твоя работа? — князь кивнул на двор.

— Моя, — устало улыбнулся маг. — Я все-таки вспомнил его. Вспомнил это заклятие против вампиров. Правда, я, наверное, сделал его чересчур ярким, надеюсь, никто не ослеп? Но у меня не было времени продумать его как следует. Проклятый кровосос уже сидел на мне, к горлу тянулся. Вот, гад, всего засыпал! Чую, отмываться и отмываться.

Берсень с интересом пригляделся к Воисвету. Тот поморщился, машинально отряхнулся.

— А я вот упал прямо в кучу этой дряни, — зачем-то сказал он.