ГЛАВА 2
Заброшенная штольня обнаружилась лишь на второй день пути. Слава Братству, что хоть небольшой поселок рудокопов не оказался пуст. Забравшись на холм, Эйдор с радостью обнаружил снежные крыши домов и дымки из печных труб. Штольня красовалась еще западнее, черный зев виднелся даже отсюда. Ночевка на холоде отпадала, что порадовало молодого длинноволосого пилигрима. Однако еще надо было добраться до деревеньки. Окинув взглядом раскинувшуюся перед ним зимнюю долину, испещренную навесными мостами, странник приблизительно определился с дальнейшим маршрутом. Стохолмье свое название оправдывало, хотя наперекор географам Анхора юноша считал местные «холмы» небольшими горами. Конечно, до Челюсти Подземных им далеко, но и здесь можно было найти роковую расщелину…
Поправив дорожный мешок, Эйдор осторожно заскользил вниз, к отмеченному мосту. Лыжни тут тоже не оказалось, но и снег, слава Братству, был слежавшийся, несложный. Великолепные места, зима их красит, снег чистый, белый, хотя и видны звериные тропки. Покрытые сверкающим инеем ветви деревьев, могучие ели в ослепительных шапках. Наслаждаясь легким, не жгущим кожу ветерком в лицо, Эйдор с улыбкой скользил к переправе. Людей здесь давно не было, глухие места. Чем же не угодила местным жителям восточная окраина? Впрочем, путей тут множество, может быть, этот просто неудобен?
У обрыва молодой странник остановился, изучая резную фигуру у входа на мост. Деревянный лучник, устало склонивший голову, но по-прежнему готовый к неведомому сражению. Натянутый лук в искусно исполненных руках оказался настоящим. Коснувшись лба, Эйдор слегка поклонился идолу. Одинокий Стрелок, хранитель Стохолмья.
Отдав почести изображению Поставленного, юноша перевел взгляд на мост. Надежный, заботливо ухоженный руками местных жителей. Виднелись свежие доски, установленные взамен подгнивших. Да и цепи не внушали подозрения. Значит, кто-то здесь все-таки бывает, следит за переправой.
Сняв лыжи и закинув их на плечо, Эйдор ступил на первую доску. Слегка поскрипывает, но ничего страшного, если бы трещала – тогда да, стоило бы и остеречься.
Придерживаясь за натянутую вдоль переправы цепь, холодящую ладонь даже через добротные варежки, парень аккуратно зашагал на ту сторону обрыва. Вниз он старательно не смотрел, зная, что тогда идти будет страшнее. Иногда расщелины здесь достигали нескольких сотен футов. На середине пути мост уже качался под ногами путника, и, стараясь не попадать в такт забавной пляске, Эйдор еще сильнее вцепился в цепь. Лыжи небольно постукивали по плечу, отбивая ритм перехода, но неудобств не доставляли. Однако лишь на той стороне юноша почувствовал себя спокойно и вновь приложил руку ко лбу, обнаружив уже знакомого деревянного лучника. Только потом он обернулся и поглядел на дно расщелины. Закованная в лед речушка с редкими проталинами, петляющая меж укутанных снегом валунов, заставила путника восхищенно цокнуть языком. Нет, не зря он отправился в путешествие, не зря – столько красивых мест!
Неторопливо нацепив лыжи, Эйдор отправился дальше. Оставалось еще три переправы до поселка. Такого близкого и такого далекого.
Недалеко от деревеньки, за последним мостом, нашлась лыжня, на которую Эйдор ступил с нескрываемым удовольствием. Проторенные дорожки он всегда любил. На окраине поселка юноша остановился, задрал голову, оглядывая возвышающуюся над деревней гору. Штольня там, а значит, цель близка.
Эйдор сразу отметил уютную тишину. Сразу захотелось сдернуть лыжи и пройтись по хрустящему снегу через всю деревню. А была бы здесь своя изба – то шагнуть на родное крыльцо, заботливо расчистить его от снега, открыть дверь и ощутить дуновение сырости. Не мерзкой, чужой, опасной, а той, которая пахнет детством и новыми свершениями.
Улыбнувшись, юноша зашагал по улочке, отыскивая взглядом трактир.
Он обнаружился в центре поселка, причем отличала его от прочих домов только вывеска, на которой красовалась резная кружка с пенистым пивом.
Ступив на крыльцо и отряхнув сапоги, Эйдор потянул кольцо на себя и с восторгом вдохнул вырвавшийся на улицу теплый, вкусно пахнущий воздух.
– Здравствуйте! – Странник шагнул внутрь.
За одним из столов играли в карты трое мужчин в меховых куртках, лица расслабленные, отстраненные. Зимой в деревне работы много меньше, чем в иное время года. Посему можно и отдохнуть. Эйдор представил, что живет в избе на краю деревни и после полудня каждый день идет в трактир поиграть со старыми друзьями. Наверное, это невыносимо скучно…
– Здравствуйте! – повторил он.
Один из мужчин поднял голову, коротко кивнул, улыбнулся, обнажив неровные зубы, и вернулся к игре. Его товарищи молчали, сосредоточенно изучая доставшиеся им карты.
Из подсобного помещения появился хозяин трактира. Близоруко щурясь и вытирая руки о серый передник, низкорослый толстячок произнес:
– О как! Гости! Проходите, присаживайтесь! Есть что будете? Может, комната нужна? Откуда идете? Какими судьбами в Стохолмье?
Ошалев от потока вопросов, Эйдор миг собирался с мыслями.
– Хотелось бы горячего чего-нибудь, добрый хозяин!
– Ну не холодцом же потчевать, – живо всплеснул руками толстячок. – Гумми же не дурак! Значит, картошечки отваренной да эля горячего кружечку, так? Есть рыба, могу и уху по велению!
– Нет, рыбы не надо. – Эйдор прислонил лыжи к стенке и расстегнул тулуп. – Неси, хозяин.
Усевшись за стол, парень оглядел помещение. Украшений мало, но не из-за жадности, а для создания еще большего уюта. На стене, у двери, висела голова медведя, в глубине зала потрескивал камин, у которого располагались два деревянных кресла. Приятное место, в очередной раз отметил для себя Эйдор и наконец распустил волосы. Во время путешествия они ему только мешали, и потому юноша постоянно собирал их в хвост, отчего к концу дня кожа на голове начинала болеть. Состригать же густые, светлые вьющиеся волосы, которым позавидовала бы любая красавица, молодой странник не хотел.
Горячий эль принесла полная служанка, озорно улыбнулась, поставила глиняную кружку на чистый стол и направилась к игрокам. Те, нахмурившись, смотрели на расклад и вполголоса спорили.
– Слепой Колдун бьет Пехотинца! – бурчал тот, кто кивнул Эйдору при входе.
– Да пусть бьет, дурья твоя башка, но не в этот раз, – добродушно говорил плечистый игрок с пышной рыжей шевелюрой. – Ты видишь, чта Мертвые Псы выложены?
– На третьем круге Псы Пехотинца защищают, – не соглашался первый.
– А у нас какой? – вдруг вмешался третий, лысеющий уже мужчина с усталым, бледным лицом. Юноше показалось, будто он только проснулся.
– Да третий же, завали тебя штольня! – возмутился рыжий.
– Какой третий, когда четвертый? Сейчас Псы не защищают! – ткнул в карты первый.
– Да иди ты, – удивился рыжий.
«Храм» Эйдор никогда не понимал из-за сложных правил, но послушать игроков любил. Так интересно было, перед глазами вставали картины придуманных сражений. Вот идет по полю Слепой Колдун, вместо глаз кровавые раны, но они ничуть не делают его слабее. Вот навстречу волшебнику выходит рослый Пехотинец в бело-золотых доспехах Гвардии Братства, а вокруг воина снуют мертвые собаки. Дух захватывает!
Пригубив эль, юноша с наслаждением прикрыл глаза. Потрясающе!
Картошку хозяин принес сам, поставил исходящее паром блюдо перед гостем и сел напротив, заинтересованно оглядывая Эйдора.
– Гумми меня звать! Нечасто гости к нам захаживают!
– Эйдор, – представился юноша и с жадностью принялся за еду.
– Ничего, что отвлекаю? – озаботился толстячок.
Эйдор лишь мотнул головой, мол, нет, все в порядке.
– Так комната-то нужна? – Трактирщик походил на заботливого деда, таким взором он смотрел на кушающего гостя, что странник едва сдержал умиленную улыбку. – Хорошая, с видом красивым. И теплая! Возьму немного, сущие пустяки, а не деньги-то! Каких-то два братиска!
– Скорее всего нужна, похолодало! – с набитым ртом ответил Эйдор.
– Так-то оно так, да ведь и весна уже не за горами. Скоро солнышко пригреет, речушки вскроются! У нас не замерзнешь! Гумми никогда не врет, любого спроси в округе!
Юноша улыбнулся, наслаждаясь отлично сваренной картошкой с маслом.
– Как дела в большом мире? У нас известия редки, на отшибе как-никак.
– Да все по-старому. Король здоров, да хранит его Братство, – механически коснувшись лба, произнес Эйдор. Толстячок немедленно повторил его жест. – На востоке от Большой, правда, опять шумят, но когда там спокойно бывало?
– Вечно там недовольны чем-то, – сокрушенно покачал головой Гумми. – Казалось бы, живи да радуйся, нет, найдется тот, кого пчела ужалит! Значит, нет известий?
– В хороших империях новостей никогда нет, – вспомнил древнее изречение Эйдор.
– Что правда, то правда, – немедленно согласился толстячок. – А к нам-то какими судьбами?
Эйдор промолчал, вспомнив о цели путешествия. Легендарный Ледяной Страж, скованный Братством на дне когда-то работавшей штольни. Исполин, прорвавшийся в Анхор из царства Подземельного во время последней войны.
– Да так… Проездом. Вот, на штольню посмотреть, – уклончиво ответил юноша.
– С ынспецией или как? – хитро прищурился догадливый Гумми, и Эйдор виновато улыбнулся:
– Что-то вроде нее.
– А все в порядке у нас! Не извольте беспокоиться! – засуетился толстячок, незаметно перейдя на «вы».
– Я видел, хорошая деревенька, очень уютная. Я бы тут поселился, но служба есть служба.
– Да, дела Братства превыше всего. Вот только…
– Что? – напрягся Эйдор.
– Штольня-то старая. Там небезопасно стало, то бишь. Сваи-то совсем прохудившиеся…
– Потому и посмотреть надо.
– Дело ваше, господин инспектор. Гумми не враг Анхору!
– Я прекрасно это понимаю.
– Проводничок-то нужен? Или сами пойдете?
– Не помешал бы. – Эйдор почувствовал, что у него портится настроение. Он очень не любил, когда в нем признавали инспектора, но врать-то тоже не стоило. Неправильно это. Узнав правду, народ сразу меняется. Гораздо приятнее работать инкогнито. – Только, Гумми, не надо рассказывать о том, что я с инспекцией, хорошо? Простой путешественник.
– Да конечно же, господин инспектор, да что я, враг, что ли? Конечно же не скажу!
– Эйдор, – поправил его юноша. – А?
– Меня Эйдором звать.
– О, простите, господин Эйдор…
– Ладно, – оборвал трактирщика юноша, прекрасно понимая, что не смолчит Гумми. Растрезвонит, и хорошо бы, если не на всю деревню. Очень хочется уюта и покоя, а не настороженных взглядов. Людей беспокоить грешно…
– Где бы мне смотрителя найти?
– А это мы мигом! Вон, Рыжий сидит играет! Он за штольней и следит! Эй, Рыжий!
Эйдор не успел остановить разговорчивого толстячка и теперь, смакуя эль, предоставил ситуации разрешаться самой.
– Че?
– Рыжий, вот, к нам гость приехал! С тобой хочет поговорить. Штольню посмотреть.
Плечистый игрок обернулся, скользнул по Эйдору веселым взглядом:
– Рисковое дело, завали тебя штольня. Там совсем тяжко ходить стало. Год-два – и рухнеть она, как пить дать рухнеть.
– Я столько проехал, – вмешался инспектор. – Готов рискнуть.
– Ха! Ты-то, может, и готов, – осклабился Рыжий. – Да чего говорить-та! Сходим мы к ней, но завтра. С утречка пораньше, мне все равно в тот край надо. Так чта с ранья и пойдем, идет? Но внутрь – ни-ни! Указ!
– Да, конечно же, спасибо большое!
– Эх, завали тебя штольня, но на Ледяного стоит глянуть! Я те точна говорю. Спасибо Братству, чта он на дне торчит, а не по Анхору бродить!
– Храм! – хмыкнул лысый, и Рыжий забыл про существование гостя:
– Как эта?
– Х-ха! Ну, Рыжий, значит, послезавтра дров мне поколешь! – Лысый довольно потер руки.
– Вот ведь дело, завали тебя штольня! И впрямь Храм! – громогласно возмутился раскладу карт плечистый. Кривозубый оскалился, хохотнул, хлопнул лысого по плечу.
– Ну не буду отвлекать, как откушаете – извольте ко мне, я комнатку покажу. Хорошая комнатка! – Гумми поднялся с лавки и поспешил в подсобку.
Эйдор уткнулся в кружку, настроение было безнадежно испорчено, хотя чем Подземные не шутят, вдруг да смолчит трактирщик?
Комната и вправду оказалась хорошей: в меру просторная, уютная. От окна не веяло привычным холодом, как во многих постоялых дворах, на нем красовались редкие для таверн занавески. Перед лежанкой на полу аккуратно постелен чистый коврик. У двери примостился стул с изогнутой спинкой и мягкой подушкой на сиденье. Устроившись на таком подарке судьбы, Эйдор задумался.
О плачевном состоянии штольни он знал, все-таки почти триста лет минуло с тех пор, как в ней зачаровали Ледяного Стража. Да и Хамриф рассказал то, что в отчетах прошлой инспекции указано не было. Плохи дела в Стохолмье, неудачно все складывается, Брат-наместник без дела не сидит, но и место сложное. Соседи дурные, своенравные, житья спокойного не дающие. На востоке от Большой много недовольных, годами туда уходили те, кому Братство мешало. Лихой народ, шебутной. В последнее время еще и с Мерзлыми спутавшийся.
У Ясного города один из самых крупных в Анхоре гарнизонов стоит, даже Гвардия имеется, а все равно объявляются хищные корабли с востока. Одна хвала им, что только у порта и шумят, южнее – вдоль Большой – не лютуют. Может быть, пока? Говорят, что Мерзлые и за рекой появляться стали, а они Анхор никогда не любили. Вот народ и беспокоится, ведь не слепой он, видит многое.
Да и доверия к Братству тут поменьше будет, чем в той же Зеленой Долине. Близко земли Вольных к Стохолмью, близко, и Мерзлые недалеко, потому и сомнений много.
А еще и Заброшенная штольня. Отремонтировать ее невозможно, чтобы ненароком чары не сбить, Ледяного сдерживающие. В общем, благостно Стохолмье видами да напускным покоем, а на деле напряженный край. Но не Эйдорова забота о местных бедах думать. На то свои есть служаки.
Невысокий, голубоглазый Эйдор родом был из Скафолка, богатого края к югу от этих земель. По традиции, инспекции проводили пришлые. Кто-то из Стохолмья сейчас небось у горы Вестника бродит, тоннели запечатанные проверяет, а то и у Башен крутится. Кто знает, как Верховные чародеи решили. Не Эйдорова ума дело…
Странник улыбнулся мыслям, надо же, как деловито рассуждает, будто не раз Анхор пересек с инспекцией. А ведь пока только второе задание у него. И только небесный владыка Халд ведает, будет ли третье. Иные гонцы годами на месте сидят, добром обрастают.
С сожалением покинув удобный стул, юноша принялся раздеваться. Давно не спал в кровати, ночами порой мечтал о таком отдыхе! Поэтому уснул Эйдор сразу, не ворочаясь.
Спалось отменно, тихий быт крохотной деревни был тому причиной. Мир словно съежился до размеров комнаты, и юноше казалось, будто за ее пределами царит пустота. Утром Эйдора разбудил плечистый проводник. Рыжий не церемонился – выяснив, где почивает странник, он уверенно заколотил в дверь комнаты.
Увернувшись от распахнувшейся двери, детина осклабился:
– Чта? Идем на штольни глядеть?
Юноша спросонья лишь кивнул и принялся собираться, одновременно вытряхивая из головы остатки сна.
– Солнца сегодня будет много, – прислонился к косяку проводник, – Халд милостив.
– До штольни ведь недалеко?
– Недалече, но и не близко. Эта ж только отседа кажется, что она рядом. Вот такие чудеса, завали их штольня! Собрался?
Эйдор понял, что трактирщик слово сдержал: столь непосредственно вести себя с инспектором Братства – только от незнания. Впрочем, юноша не возражал, а наоборот, радовался такому раскладу. Сказать придется, но можно сделать это и позже.
Гумми, увидав в зале постояльца, споро предложил завтрак перед «дальней дорогой». Рыжий важно крякнул, почесал лохматый затылок и с авторитетным видом заявил, что подкрепиться не помешает. Могут и к вечеру вернуться.
Эйдор не возражал, наскоро перекусил отменной яичницей, хлебнул на дорогу горячего отвара из высушенных трав. Лыжи, как успел заметить юноша, были заботливо поставлены у дверей. Славные хозяева, приятное место.
Морозный деревенский воздух выгнал остатки сна из сознания, вдохнул в душу радость. Снежное Стохолмье блестело от солнечных лучей, на небе ни облачка, ветра почти нет. Чем не чудесный денек?
Рыжий дотошно проверил крепления на лыжах, прищурившись, глянул на Заброшенную штольню, улыбнулся и, не дожидаясь Эйдора, заскользил к околице деревни.
Несмотря на опыт путешественника, инспектор с трудом поспевал за смотрителем. Сказывалась местность, вверх да вниз идти, тем более на лыжах, жителю равнинного Скафолка непривычно. Рыжий внимания на Эйдора не обращал, улыбался своим мыслям, оглядывался по сторонам, будто на прогулку вышел, а значит, не замечал, как его подопечный медленно, но верно выматывался.
На одном из холмов юноша не выдержал, попросил отдыха, с удивлением отметив, как сипло прозвучал его голос. Плечистый будто опомнился, смущенно крякнул:
– Эта… Извиняй, задумался.
Опершись на лыжные палки, переводя дыхание, Эйдор обернулся на деревню, а затем посмотрел на штольню. Полпути сделано! Отсюда поселок смотрелся будто игрушечный, нарисованный и еще более умиротворенный.
– Скоро уж дойдем, не волнуйся! – поделился Рыжий.
– Как звать-то? – поинтересовался у него юноша.
– Кого?
– Ну не меня же!
– А… Симром кличут, – вновь сверкнул улыбкой плечистый. – Да только к Рыжему я больше привык как-та.
– Я Эйдор.
Проводник кивнул и неожиданно нахмурился:
– Только эта… Когда дойдем, потише там. Место нехорошее, Ледяной все жа.
– Отчего? Хвала Братству, не опасен он, – внутренне напрягся Эйдор.
– Оно, конечна, так, но чудится мне, что… – Симр умолк, подбирая нужное слово, а юноша почувствовал, как екнуло сердце. – Ну ета, Ледяной меняется, завали его штольня! Раньше, вродя, побольша был. Да и теплее стала в штольне-та.
– Не пугай, Симр. – Усталость как рукой сняло.
– Да я-то чта? Может, и правда, мерещится, – пожал могучими плечами Рыжий. – Да толька не грех бы кому из чаровников показать. Но где их взять? До Ясного дня три, если верхом-та.
Эйдор глянул на штольню. Теплее? Очень плохо… Только бы показалось смотрителю! Льдом оковали древнего стража. Тепло – верный враг чарам. Дурной признак.
– Пошли, – выпрямился инспектор, не сводя глаз с недалекой цели.
У черного зева они были спустя час. Огромный полуразвалившийся ворот, с помощью которого в старину вытаскивали наружу телеги с ценной рудой, был почти полностью скрыт снегом. Выдолбленная в камнях лестница ныряла в темные недра горы.
– Вот она, штольня-та! – Симр довольно подбоченился. – За ней еща мой дед следил, да хранит Халд душу eгa.
– Мне надо внутрь.
– Внутрь нельзя! – помрачнел Рыжий, насупился. – Приказ!
– Я инспектор. – Эйдор с тяжелым вздохом потянулся за медальоном Братства, показал его смотрителю и удивился. Симр расплылся в улыбке, будто не было только что тяжелого взгляда и угрозы в голосе.
– Скользко там, – как ни в чем не бывало предупредил он, подошел ко входу, пошуровал в снегу и нащупал люк. Выудив оттуда факел, он деловито полез в поясную суму за огнивом. – И темно. В рукаве, где Ледяной стоит, светлее, но пока дойдем… Блуждать придется долго. Главный ж ход завалили еще тогда…
– Второй факел возьми, – посоветовал Эйдор, стаскивая лыжи.
– Почто? У меня схрон тама есть, не боися. Главна – на ступенях осторожнее, за поручень держися. Он крепкий, обновляю иногда. А на скат не вставай, насмерь убьешься.
– Хорошо, Симр.
– Не зевай, инспектор. – Рыжий высек наконец искру, и факел неохотно разгорелся.
Последовав за решительно шагнувшим в черный зев Рыжим, юноша молча взмолился Халду. Только бы почудилось смотрителю штольни, только бы не ослабли чары. Хотя где-то в глубине души Эйдор был уверен – Симр прав.
Блуждали долго, пару раз приходилось одолевать завалы едва ли не ползком. Рыжий неожиданно заботливо указывал все сложные места, освещая особенно сомнительные. У второго схрона проводник сменил факел и уверенно нырнул в узкий проход, до этого не замеченный Эйдором. Периодически смотритель останавливался, обезвреживал поставленные им ловушки, рассчитанные на чрезмерно любопытных гостей. Братство накрепко запретило посещать места, где заперты твари Усмия, мрачного Бога Подземных…
– Вот он, – наконец приглушенно сообщил Рыжий, и Эйдор напрягся, ожидая увидеть Стража. – По этому коридорчику в залу выйдем, тама к стенке поближа, провал тама на нижние уровни, опосля лестничка будя, по ней и к рукаву выйдем, завали его штольня!
Сердце готово было вырваться из груди, и юноша молча наградил ни в чем не виноватого проводника нелестным эпитетом, о котором сразу же пожалел. Ну не специально же смотритель пугает. Просто думает о своем, и все.
В подземельях сыро, но все же чуть потеплее, чем снаружи. Земля согревает, оберегает от мороза.
– Раньше богатая шахта-то была, да и сейчас добра хватаеть, – глухо поделился идущий впереди проводник. – Народцу, опять жа, больше было. Половина домов пустыя стоят, долго люд не держится в бездельи-та. Вот отчего Стража не в южных штольнях заперли? Они жа ужо тогда истощилися! А руда в Стохолмье лучшая завсегда была, как старики сказывають.
– Я слышал, что иного выбора не было, – попытался оправдать Братство Эйдор. – Заманили его сюда, потому что не могли иначе.
– Да слыхал я байку эту, завали ее штольня, слыхал. Понимаю, но обидна! Да и смельчаков, сюды затащивших Стража, жаль, но нет да объявится мысля-то, чта, может, и до южных дотянули бы…
– Думаю, не до этого гвардейцам было, – поморщился инспектор.
История о ста гвардейцах Братства была ему известна. Кровью своей заманивали, а разоряювший Стохолмье Страж шел по алой дорожке, будто зачарованный, прямиком в западню волшебников Братства. Сто воинов по очереди изошли кровью, сами или от рук товарищей, проложив красный путь. Герои… Сколько дошло – неведомо, да и чародеев тех больше никто не видел, погибли они, скорее всего, в момент заклинания. Но победили исчадье Подземного, заточили в недра шахты. Солнце тут не растопит, а огонь не повредит. Магический лед держит крепко…
Но теплеет… Видать, Усмий вновь раскалил Подземные Кузни.
Лестница оказалась старой, сюда Симр не добирался, поэтому идти пришлось очень осторожно, держась за сырые камни стен. Один раз Эйдор едва не потерял равновесие, но, испуганно ойкнув, удержался.
– Осторожнее, – сообщил идущий впереди проводник. – Ухнешь вниз, меня еще к Халду заберешь. А мне рановата к Халду-то.
Юноша смущенно улыбнулся, понимая, что такого извинения Рыжий все равно не увидит.
В зал с Ледяным Стражем они вынырнули неожиданно для Эйдора. Сияющие голубым огнем стены заставили сердце инспектора замереть.
Посреди застыло древнее косматое чудовище, огромное, в пять-шесть человеческих ростов, с длинными, едва касающимися земли когтистыми лапами. Необычайно крохотная для такого гиганта голова была опущена, будто монстр спал.
Скованный льдом Страж был великолепен, если так вообще можно сказать о порождении Усмия. Белая шкура казалась невероятно пушистой, более подходящей зайцу, чем подобной твари. Могучие плечи, поджарая фигура. Подземный коварен, а Халд чист помыслами. И создания их под стать демиургам. Еретики за Большой говорят, что на самом деле это Усмий – владыка небес, а как раз Халд – зло мирское. Обмануты видом, а не сутью. Поклонники Подземного!
Впрочем, их тоже можно понять. За время странствий Эйдор видел двух Детей Халда и двух – Усмия. Обитателей Небесного замка – закованных в алую броню воителей с огромными кожистыми крыльями, да Хмурого Гонца, как-то раз объявлявшегося в Скафолке. Летящая над землею голова в обрамлении спутанных волос. Создания владыки Халда.
Творения Усмия не были ужасающими по виду. Вот Страж, например… А на старой гравюре, найденной Эйдором в архивах, был изображен Золотой Убийца, уничтоженный в сражении под столицей триста лет назад. Величественный воин в сверкающих доспехах. Таким должен быть благородный рыцарь, а не полководец Подземного.
Недалекие умы могли потеряться от таких знаний, но юноша верил в Халда и судил по поступкам его Детей и созданий Усмия. Внешность обманчива.
Ледяной колосс стоял посреди небольшого озерца, и Эйдор сразу понял, что Симр прав. Чары рушились. Слишком тепло, слишком много воды…
– Че? – встревожился проводник, обнаружив, что инспектор переменился в лице. Тот молча полез в сумку и вытащил оттуда хрустальный шарик вызова.
– Ты че?
Звон разбившегося артефакта заставил Эйдора вздрогнуть, как наверняка вздрогнул в далекой обители Братства чародей. Дальше дело за ним, скорее всего уже через пару дней сюда прибудет какой-нибудь маг, чтобы уточнить ситуацию.
– Ты че эта? – упорствовал Симр.
– Сообщи в деревне, чтобы были готовы уходить из этих мест. – Эйдор прислонился к сырым камням и посмотрел на огромного Стража. Заклятия рушатся… Что произошло? Неужели опять война? Смогут ли чародеи вновь наложить заклятие на оживающее чудовище?
Чародей был недоволен, но виду старался не подавать. По крайней мере в присутствии рыцаря Братства. Прибывший в Стохолмье Победитель званием был повыше обычного мага. И власти имел больше.
– Возвращайтесь в Скафолк, сообщите настоятелю о произошедшем. Ваша задача выполнена, и выполнена хорошо. Благодарю за службу, – отчеканил наконец рыцарь, обладатель массивного волевого подбородка, очень короткой стрижки и серых, цепких глаз.
Долгие расспросы подошли к концу только на второй день. Прибывшие в деревню волшебники и эскорт излазали штольню вдоль и поперек. Из обрывистых, случайно услышанных разговоров Эйдор знал, что Ледяного Стража сковали вновь, но теперь только в зале, и потому вход в его тюрьму решили обрушить, от греха подальше и без риска разрушить древние чары. Если что, творение Усмия все равно выберется, а до того дня ветхие опоры точно не доживут. Лучше раньше и самим, чем позже и с жертвами. Вполне логичный поступок. Странно, что так не сделали раньше.
Оба дня Победитель и чародей Алинок попеременно расспрашивали инспектора обо всем, что он видел в окрестностях Стохолмья. Приходилось вновь и вновь в мельчайших подробностях рассказывать о дороге, о заботливом отношении к изображениям Поставленных, о штольне, о догадках, о действиях после. Иногда рыцарь задавал совершенно не относящиеся к делу вопросы. Например, интересовался прошлой инспекцией или спрашивал о здоровье настоятеля Скафолкской обители. Воин Братства показался Эйдору очень странным человеком: несмотря на ослепительную, часто мелькающую на лице улыбку, серые глаза лорда всегда оставались пристально внимательными. Алинок, в отличие от рыцаря, казался добрым дядюшкой и по большей части просто ворчал, что его оскорбляет недоверие Братства, не отпустившего в Стохолмье его одного. Однако после заверений юноши, что Верховные не ошибаются, чародей кряхтел, сокрушенно каялся в малодушии и продолжал расспросы, рано или поздно возвращаясь к теме «будто бы эти вояки понимают больше магов».
И вот наконец Эйдор свободен. Теперь можно встать на лыжи и мчаться на юг, к родному Скафолку. Сообщить о произошедшем и забыть про неприятное задание. Если повезет, то получить миссию получше и найти успокоение в новых странствиях. В Анхоре очень много удивительных мест, которые хотелось повидать. Например, Шепчущий Город и леса Заката. Но это будет потом, сначала дорога домой. Разумеется, другим маршрутом, потому что одна и та же тропа – это потеря толики чудес, распределенных на пути каждого человека самим Халдом.
Небольшую деревеньку у Заброшенной штольни Эйдор покинул утром, ни с кем не прощаясь и мыслями находясь далеко за пределами Стохолмья. Целая неделя пути до Скафолка ни капли не пугала молодого лыжника; гораздо лучше проводить время в дороге, а не на одном месте. Движение – жизнь.
Правда, в родных землях он оказался чуть раньше: сказалась хорошая погода, легкий снег и отсутствие чего-либо интересного, способного задержать возвращение домой. Небольшие поселения, придорожные трактиры и знаменитая анхорская зима вокруг. Красиво, хорошо, но серенько, без ярких впечатлений. После Заброшенной штольни хотелось еще приключений, новых эмоций, поострее. Такие размышления неожиданно вызвали тень уныния и опасную мысль, что в иных краях все похоже на последнюю неделю. Живут себе люди, со своими традициями и законами, горя не ведают, счастливы в своем покое. И так везде. Юноша поймал себя на мысли, что сравнивает про себя такое существование с жизнью леса. Веками стоят деревья, красивые, спокойные, но везде одинаковые.
В расположение обители Эйдор прибыл мрачнее тучи, силясь прогнать от себя вредные мысли. Он инспектор, и влачить однообразный быт ему по должности не положено, однако тоненький голосок в душе увещевал, что рано или поздно судьба заставит, и он осядет в одной из многочисленных деревень Анхора. Верить маленькому паникеру не хотелось…
Серокаменный замок Братства возвышался на холме, у подножия которого, вокруг небольшого озера много лет назад выросла деревушка. Если дела пойдут совсем плохо, Эйдору придется построить здесь собственный дом, как поступали инспектора постарше. Община поможет, в этом юноша не сомневался, но как не хотелось приковывать себя к одному месту…
Спустившись к замерзшему озеру, на котором то тут, то там виднелись рыбаки, Эйдор снял лыжи и направился в замок, стараясь пройти через центр деревни. Обычно общение с людьми помогало избавиться от плохих мыслей, но, к сожалению, за всю дорогу до ворот крепости путник не встретил ни одного знакомого.
Караульные на входе в обитель Братства поприветствовали молодого инспектора сдержанными кивками, а вот офицер неожиданно поманил пальцем. Эйдор знал невысокого, слегка раскосого гвардейца, но не настолько, чтобы тот во время дежурства решил перекинуться с ним парой словечек, и поэтому, не скрывая удивления, приблизился.
– Здравствуй, Эйдор. Да хранит тебя Братство. – Ил-лиан, как звали офицера, настороженно впился зелеными глазами в лицо инспектора.
Прикоснувшись ко лбу, юноша кивнул:
– Привет, Иллиан. В чем дело?
– Тебя сам настоятель ждет, – со значением промолвил гвардеец. – Сказали, чтобы как появишься – сразу же к нему. Ни с кем не разговаривать, нигде не останавливаться. Я дам тебе провожатых.
– Зачем, Иллиан? Я знаю дорогу! – изумился Эйдор.
Гвардеец кашлянул, многозначительно посмотрел на инспектора и повторил:
– Я дам тебе провожатых.
Эйдор испугался. Что произошло? Он под стражей? Хотя нет, в таком случае Иллиан церемониться бы не стал. Но что случилось?
– Я не понимаю, Иллиан!
Офицер молча подозвал к себе двоих ближайших гвардейцев, кивнул на юношу и коротко бросил:
– Доставить к настоятелю.
Мечники вцепились в Эйдора холодными взглядами.
– Прошу, – проговорил один из них и указал рукой направление.
Опешивший инспектор зашагал по крепостному двору в сторону внутренней стены. Каблуки выстукивали роковой ритм по очищенным от снега камням. Покои настоятеля находились на верхнем этаже замка, в небольшой башне с флюгером в виде единорога, и если раньше они вызывали легкий трепет в сердце инспектора, то теперь ему было откровенно страшно.
Гвардейцы за время пути не проронили ни слова, неотступно следуя за подавленным юношей. Разговорчивостью солдаты Братства никогда не отличались, однако сейчас тишина просто убивала; в голове крутились самые невероятные мысли. Что, если он как-то не так себя повел в штольне? Или сказал что-то не то магу Алиноку? А то и самому Победителю… Почему сразу к настоятелю? Инспектор должен отчитаться перед своим командиром, в данном случае перед Хамрифом, но выходит иначе.
Впрочем, дело тоже не рядовое произошло. Может, из-за этого весь сыр-бор?
Пытаясь успокоить бухающее в груди сердце, Эйдор поднимался по ступеням в башню настоятеля и старался поменьше цепляться за стены лыжами. Занести их к себе в комнату гвардейцы, с лязгом следующие за инспектором, не дали. Коротко одернули и вновь жестом попросили следовать дальше.
У покоев настоятеля юноша подвергся неожиданному обыску. Воины, не обращая внимания на сдавленное тихое изумление инспектора, изъяли у него кинжал, лыжи и лыжные палки, забрали дорожный мешок, и только после того как один из солдат сложил вещи в коридоре у стены, второй уверенно постучал в дверь.
Через минуту Эйдор оказался перед настоятелем. Высушенный годами старик, закутавшийся в теплую шубу, сидел у камина и, когда солдаты ввели в комнату юного инспектора, коротко кивнул ему на крепкое кресло рядом с собой. После чего скупым жестом отпустил гвардейцев и уставился в огонь.
– Настоятель Айлок, – почтительно склонился Эйдор, неуверенно прошел к камину и сел на предложенное место.
– Кому ты рассказывал о результатах инспекции? – проскрипел старик.
– Никому, – удивился столь неожиданному вопросу Эйдор.
– Не ври. – Сморщенное лицо, на котором блеснули необычайно пронзительные глаза, выражало негодование, и инспектор похолодел от страха.
– Клянусь, никому! Только Победителю и прибывшему с ним магу!
– Так никому или же сэру Победителю и магу Алиноку? – сварливо уточнил старик. – Осторожнее с клятвами, мальчик!
– Простите, настоятель…
– Больше никого не забыл? – пожевал губами чародей и поежился в кресле.
– Нет, настоятель!
– Это хорошо. Этому я поверю… – Маг замолчал, по-прежнему глядя на весело пляшущий огонь. Несмотря на камин, в комнате волшебника было прохладно. Пользуясь случайной паузой, Эйдор осторожно осмотрелся. Даже его пристанище выглядело побогаче покоев настоятеля. Голые холодные стены, огромный стол в углу, на котором беспорядочно разбросаны древние книги, два кресла у камина и скромная кровать.
– Я аскет, – заметил интерес юноши старик. – Излишества отвлекают от дела…
Эйдор промолчал, ожидая, что еще скажет настоятель. Не просто же так тот его вызвал… Однако Айлок не торопился.
Наверное, прошло минут пять, прежде чем маг повернул голову к заметно нервничающему юноше и тихо, неохотно произнес:
– Есть задание.
– Я готов, настоятель! – Дышать стало легче, и страх в одно мгновение исчез. Все в порядке, просто впереди новая дорога!
– Не уверен, – недовольно покачал головой маг. – Опыта мало у тебя. Очень мало. Хамриф о тебе хорошо отзывался, но юн ты очень.
– Для Братства я готов на все!
Настоятель закашлялся, содрогаясь всем телом, затем, отдышавшись, неожиданно улыбнулся:
– Поменьше патетики, мальчик. Молодость – время героизма и подвигов, но еще не пришла пора, когда знаешь, на что готов.
– Испытайте меня, настоятель! – Эйдор почувствовал укол обиды.
– Выбора все равно нет, – буркнул под нос старик. – Молодость – враг и друг. Кто постарше – не выдержит, кто помладше – не справится. Был бы ты чуть-чуть старше, мальчик…
– Мне двадцать два года, настоятель.
– Я вижу. – Промолвив это, старик вновь замолчал, и Эйдор испугался, что вновь надолго.
– Это очень сложное задание, мальчик, – обманул его ожидания маг. – И ты должен не кривя душой сказать, готов ли ты попытаться его выполнить. Отбрось гордость, подумай головой. Будь честен перед собой, Эйдор из Скафолка, и дай мне ответ. Способен ли ты быть честным со своим сердцем? Забудь, что я настоятель обители, представь, что я – это ты.
– Я попробую, настоятель, – осторожно ответил юноша.
– Попробуй, – кивнул чародей. – Чтобы не смущать тебя, я расскажу все по частям, а ты отвечай, готов или нет.
– Хорошо, настоятель.
– Оставь «настоятеля» в покое, – поморщился маг. – Первое – ты должен будешь покинуть Анхор и отправиться на юг, в земли Смутных королевств.
Эйдор напрягся. Неожиданное место, несколько веков прошло с тех пор, как Анхор отгородился ворожбой от вечно сражающихся друг с другом южных соседей. Проклятые Халдом королевства, не знающие мира и порядка.
Следуя совету чародея, молодой инспектор прислушался к сердцу. Повидать земли, о которых жители Анхора только слышали? Несомненно «да». Опыт странствий есть, прожить в одиночку он сможет, чего тянуть?
– Да, насто… простите, я готов! – Душа неожиданно вспыхнула восторгом и жаждой дороги. Будь на то воля мага, Эйдор готов был бы прямо сейчас выскочить из покоев, взять лыжи и мчаться на юг.
– Молодость, – хмыкнул старик. – Второе – ты должен найти там определенного человека. Помни, что Анхор – это не весь мир, а всего лишь одно из многих королевств.
Сердце екнуло, понимая, что путешествие срывается. Отыскать человека в Анхоре – занятие непростое и может занять годы, что же говорить про целый мир? Да еще и неизвестный!
– Боюсь, нет, – мрачно, с трудом ответил Эйдор и поник.
– Молодец, – кивнул чародей и поплотнее запахнул шубу. – Честен. Но не беда, я дам тебе компас, который будет указывать направление, где находится этот человек.
– Тогда, наверное, смогу, – радостно улыбнулся молодой инспектор. – А кто этот человек?
– Девушка, – коротко ответил маг. – Это неважно, компас не ошибется. Третье – ты должен будешь надеть ей на палец это кольцо.
В руках волшебника, словно из пустоты, появилось неброское колечко.
– Задача несложная, – в смятении произнес инспектор.
– Иногда она непосильная, – хмыкнул старик, пожевал губами, кашлянул и добавил: – Поживешь – увидишь. Ну и наконец последнее – довести ее до наших земель. Сопротивляться она не будет.
– Смогу! – Эйдор нетерпеливо поерзал в кресле. – Когда отправляться?
– На днях, – грубо осадил его чародей. – Поедешь не один. С тобой рыцарь Братства отправится. В Смутных королевствах сложно выжить без острой стали. Поставленные вас пропустят и проводят до границы.
– Хорошо!
– Пока остаешься в обители, постарайся как можно больше узнать о тех землях, мальчик. От себя скажу – не доверяй никому из южан. Они не такие, как мы. Совсем не такие… – Старик замолчал. – Не жди опасности только от паладинов Небесного Горна, они, возможно, последние сохранившие честь в Смутных королевствах.
– Хорошо, настоятель! – Эйдор понял, что после аудиенции забросит вещи в комнату и пойдет в библиотеку. Может быть, там что-нибудь найдется о южных землях.
– Последнее – никому не рассказывай ни о задании, ни о результатах инспекции. Все хорошо, ничего не случилось. Запомнил?
– Почему, настоятель?
– А вот это уже не твоего ума дело, – сурово глянул на него Айлок. – Просто говори, что я сказал. Причина нашей беседы – твой перевод в столицу, так говори братьям.
– Хорошо, настоятель. – Юноша понял, что никак не может отделаться от официального обращения, но, так как старик не отреагировал, выбросил мысль из головы.
– Тогда иди. Когда придет время, я тебя вызову.
В библиотеку Эйдор попал только к вечеру. Знакомые и приятели совсем замучили молодого инспектора расспросами, заинтригованные его аудиенцией у настоятеля, о которой не знали, пожалуй, только в деревне у озера. Кто-то завидовал, кто-то с видом знатока говорил, что в столице тоска зеленая, а юноша мечтал добраться до книг о Смутных королевствах.
Поздней ночью в комнату настоятеля влетел Хмурый Гонец, но этого никто не видел, а слов чародея, обращенных к посланнику, никто не слышал. Едва Поставленный покинул Обитель и умчался в черное небо, маг устало растянулся на кровати и тупо уставился в потолок. Обычно перед сном старый волшебник молился владыке Халду, но сейчас в молитве не видел никакого смысла.
– Открывай, баран! – сорвался наконец Ладомар и стукнул обухом боевого топора по массивным створам орденских ворот.
– Не шали! – глухо, с угрозой, ответил стражник за неодолимой преградой. – Сейчас командир подойдет – с ним лайся.
Паладин сцепил зубы и со всей силы обрушил топор на ворота, надеясь хоть так излить ярость. Глупо, невероятно глупо он выглядит со стороны. Воин нутром ощущал насмешливые взгляды прохожих. Ставка Ордена хоть и находится на окраине города, а гуляк тут хватает; и все, несомненно, все до единого не могут удержать смешка, глядя, как стучится в ворота одинокий рыцарь. Позор…
Перехватив топор, Ладомар повторил удар, прицелившись в не защищенную железом древесину.
– Не балуй! – окрикнул его невидимый стражник.
В голосе служаки послышалось беспокойство: а ну как безумец попался? Разнесет ворота, они и так стоят больше для виду, чем для дела, а отвечать кому? С сумасшедшего какой спрос…
– Вот войду – узнаешь, как я балую, – прошипел паладин и, вложив в удар весь накопившийся гнев, вновь обрушил топор на незыблемую твердыню. Легче не стало, а совсем даже наоборот, эмоции подкатили к горлу, и воин едва удержал рвущийся наружу рык. – С-с-скот!
Не знают они, видите ли, никакого Ладомара. Нет такого паладина у Небесного Горна, и точка, нечего шум подымать выпивохам разным.
– Сейчас болтом угощу! – пригрозили из-за ворот.
– Угости, – неожиданно согласился Ладомар, – высунись и угости, гадина ниранская!
– Че?!
Паладин ответил еще одним тяжелым ударом по воротам.
– Пристрелю собаку! – рявкнул из-за стены ненавистный стражник.
Стук копыт за спиной заставил Ладомара напрячься. Всадников много, но этот направлялся к ставке Ордена. Перехватив топор поудобнее, воин Горна обернулся, лелея надежду, что любознательный путешественник даст повод пустить оружие в ход.
– Приветствую, брат! – Не зевака, не молодой дворянчик с рыцарскими замашками и даже не преисполненный служебного рвения патрульный. Как жаль…
– Да пребудет с тобой свет Небесного Горна, брат, – процедил Ладомар и с большой неохотой опустил топор.
– И с тобой. – Паладин спешился, поправил пятнистый от присохшей грязи плащ и с прищуром оглядел пострадавшие ворота. – Откуда?
– С Трех Границ.
– А я из земель Сейнара. Не открывают?
Ладомар с уважением покачал головой: в Сейнар он заходить не решался, слишком уж злобный народец там обитал. Ни дня без драки.
– Открывай ворота. Паладин Хисъяр из Арны прибыл на постой! – зычно гаркнул странник.
Имя это ни о чем Ладомару не сказало, однако стражник за стеной откликнулся быстро.
– Орден рад принять тебя, брат! – официально сообщил он и добавил: – Вот только дровосек этот может помешать проходу в нашу обитель.
Ладомар на одеревеневших ногах обернулся к воротам, выбирая место для следующего удара.
– Этот дровосек – паладин Небесного Горна! – проревел Хисъяр. – А вот тебе не избежать нагоняя, служивый. Негоже заставлять благородных людей орать, как торговка на ярмарке. Открывай!
– Не знаю я ни о каком Даромире! – неуверенно ответил стражник.
– Ла-до-ма-ре! – Точку в вопле поставил еще один удар по воротам, наконец-то в разные стороны брызнули щепки, и паладин с довольным видом опустил топор. – Из Двух Столпов! – весомо добавил паладин.
– Открывай! – гаркнул Хисъяр.
Створки дрогнули, и Ладомар зло скривился от предвкушения. Оставлять стражника без наказания он не собирался.
– Следи за собой, брат, – неожиданно положил руку ему на плечо Хисъяр. – Гнев плохой советчик. Много бед произошло из-за того, что кто-то дал ему волю.
Зубы стражника уцелели. Ладомар с огромным трудом взял себя в руки и даже не поглядел на говорливого часового, чтобы не вводить сердце в соблазн мести.
Хотелось каленым железом выжечь на груди солдата: «Ладомар из Двух Столпов». Чтобы не забывал.
Раскаяние пришло ночью. Прокралось в небольшую комнатушку, назначенную распорядителем Ордена, и завалило душу паладина камнями. С чего он так завелся? Ведь обычное дело – забыл служака имя, затерялось в списках, а то и не внесли в них Ладомара, как оно уже не раз бывало. Не каждый же год их обновляют. В иных местах десятилетиями лежат, и некоторых паладинов вносят туда уже посмертно. Отчего такая ярость проснулась? Пора бы уже привыкнуть к «неузнаваемости»!
Дорога? Не было в ней ничего такого. Ровная, будничная жизнь путешественника. Деревушки, села, труднопроходимый тракт да парочка стычек с разбойниками. Произошедшее в Трех Границах? Тоже нет. Кстати, Вестник Горна сегодня оказался «занят», что вызвало у Ладомара очередной прилив тихого бешенства, но, слава Небесному Горну, оно не вырвалось наружу.
Он плохой паладин? Недостойный? Однако прошел же проверку в Храме Мирамии! Выпил зелье и выжил! Скольких не принял Небесный Горн? Сколько кандидатов сгорели на месте, у алтаря? Множество! Каменные плиты почернели от огня, в который обратились отверженные воители. Ладомар отчетливо помнил темные пятна на полу храма и сильно сомневался, что жрецы специально жгут костры у святилища, дабы подчеркнуть традицию.
Тогда откуда столько ярости?
Из-за Элинды?
Нет! Есть только две святыни на свете: Небесный Горн и Она. Остальное не имеет смысла.
В очередной раз поклявшись впредь быть сдержанней и больше думать о других, чем о себе, паладин закрыл глаза и молча помолился своему божеству. На удивление стало легче, и Ладомар наконец-таки уснул.
К Вестнику его выдернули рано утром, без каких-либо церемоний и расшаркиваний. Осталось только пожалеть, что вчера не сдержался и бросил в сердцах писарю: «Великая Война», когда тот спросил о цели визита.
Без доспехов Ладомар чувствовал себя голым: походная застиранная ливрея, дорожные штаны и рубаха – вид не самый презентабельный, однако времени на сборы не оказалось.
Святой отец, утопающий в роскошном белом кресле, нелепо смотрящемся в тесной комнатушке, был не на шутку встревожен, хотя и чувствовалась его подозрительность в отношении неизвестного паладина. Нет у Ладомара заслуг и регалий, известных Нирану. А если и есть, то о них никто не слышал, разумеется.
– Что стряслось, воин? – Вестник задал этот вопрос, едва Ладомар ступил на порог его кабинета. Тучный мужчина, даже чересчур тучный, жирный – так вернее будет. Оплывший… Интересно, он держал когда-нибудь в руках что-то тяжелее ножа? Паладин с сомнением уставился на невероятно толстые и короткие пальцы духовного отца.
– Вести с Трех Границ. Во всех трех фортах обнаружены усмийцы, в гарнизоне Зуррага двое, в ниранском тоже, но один из них – командир гарнизона. Я предполагаю, что это не просто так.
– Предполагать это не твоя забота, воин, – поморщился Вестник. – Это все?
– Да.
– И ты говоришь – Великая Война? – побагровел духовный отец.
– Да, – вздохнул, равнодушно пожав плечами Ладомар.
Вестник поджал толстые губы, неодобрительно глядя на паладина:
– Воин, это слишком громкое заявление, понимаешь? Нужны факты, а не домыслы! Нельзя так разбрасываться Великой Войной! Ты не думал, что это может быть совпадением, случайностью?
– Простите, святой отец, я не догадался проверить остальные пограничные гарнизоны всех королевств, мне показалось, что достаточно трех из трех проверенных.
– Не ерничай, воин! – Вестник ткнул в сторону паладина уродливым пальцем. – Не надо тут обиженную добродетель строить. За службу спасибо, Горн гордится такими сыновьями, но со словами впредь поаккуратнее.
Ладомар промолчал, глядя на тусклый гобелен в полстены, украшавший кабинет Вестника. Жерло Небесного Горна… Говорят, раньше паладины причащались в нем, кто выйдет из него – тот истинный сын творения Халда. Но с тех пор, как Анхор отгородился от соседей, – святыня, располагавшаяся в сказочных землях, стала недоступной. А жаль. Так было бы гораздо торжественнее… Не будничный глоток зелья под пристальными взглядами нескольких служителей с ведрами воды в руках…
– В общем, я попрошу проверить гарнизоны в тех краях. – Вестник вяло махнул рукой. – Свободен.
Кивнув на прощание, Ладомар покинул кабинет и, едва закрылась дверь, шумно втянул носом воздух. Обычно помогало успокоиться.
Совпадения?! Громкие заявления? Домыслы?
Ладно, пусть будет так…
В обеденной зале, где обычно собирались все находящиеся в ставке паладины, было почти пусто. За столом посередине расположился вчерашний знакомый. Хисъяр с угрюмым видом поглощал завтрак, Ладомар даже залюбовался отточенными, скупыми движениями воина.
– Утро доброе, – поприветствовал он завтракающего бойца.
Тот кивнул, но от трапезы не оторвался.
– Я присяду?
Еще один короткий кивок.
– Чем будете завтракать? – объявилась рядом со столом пожилая женщина в белом переднике. Хозяйка? Служанка? Какая разница…
– Этим, – указал Ладомар на миску со странного вида серой кашицей.
– Встретился с Вестником? – через пару минут тишины произнес Хисъяр. Взгляда от завтрака он так и не оторвал.
– Да…
– И что?
– Не спрашивай, – поморщился Ладомар.
– Чем плоха наша служба, что мы действуем сердцем, а отцы – разумом. Очень сложно удовлетворить и то и другое. – Хисъяр отломил кусок от ломтя хлеба, уперся локтем в стол и наконец-то оторвал взгляд от миски. – Но если все будут действовать сердцем – жди ошибки. А если все разумом – жди несчастья.
– Красиво говоришь, – хмыкнул Ладомар.
– Да, это я умею, – непонятно улыбнулся Хисъяр и вцепился зубами в хлеб.
– Что ты в Сейнаре делал?
Паладин замер, медленно дожевал и неохотно посмотрел в глаза Ладомару:
– То же, что и ты у Трех Границ…
– Место-то неправильное. Туда одному ездить не следует, – словно оправдываясь, пояснил Ладомар.
– А я не один туда ездил, – хмуро ответил Хисъяр. – С друзьями.
У стола возникла знакомая уже женщина, поставила миску каши, кружку с водой и взгромоздила сверху здоровенный ломоть хлеба.
– И? – Ладомар зачерпнул ложкой парящую массу.
– Что «и»? Теперь у меня нет друзей, – с раздражением ответил Хисъяр, залпом допил из кружки и встал. – Приятного аппетита.
Вкуса каши Ладомар не почувствовал, да и есть сразу расхотелось.
– Прости…
– Да чего уж там, – отмахнулся соратник. – Не ты же их убил. Все, я в город, развеюсь.
– Удачи…
Смерть всегда рядом. Если «с друзьями» – значит, Хисъяр работает «по заказу», и скорее всего именно его направят на проверку гарнизонов. Обычно у паладинов нет близких, вольные хлеба часто проходят в одиночестве. Заказные – совсем иное дело, настоятели посылают их отряды туда, куда надо Ордену. Проще говоря: «вольники» – разведка, «заказники» – исполнители. Разум и сердце?
Да… Обычно в таких отрядах, копьях, четыре человека. Все матерые, обученные воины, в странствиях обретающие истинное братство. Тяжка судьба человека, потерявшего всех близких.
Впрочем, у каждого свои потери. У Хисъяра друзья…
У Ладомара Элинда.
Вот только надежды у всех разные.
Ставку Ордена паладин оставил днем, терять время за стенами малолюдной, тихой обители не хотелось. Куда ехать – он так и не придумал, в голове было лишь направление: на запад. Возвращаться по тому же тракту не хотелось, и потому, доехав до первой развилки, Ладомар свернул к северу, полный решимости добраться до границы с Анхором и уже оттуда двигаться в сторону заката.
Мысли паладина, на удивление, Элинда не занимала. То ли беседа с Хисъяром так подействовала, то ли неприятный осадок после разговора с Вестником – непонятно, но воин Горна отчего-то наслаждался неспешной ездой по ниранскому тракту. Редкое чувство, когда только от понимания, что ты существуешь, становится хорошо. Мимо проплывал лес с редкими отворотами троп, конь, казалось, упивался дорогой не меньше всадника.
Ниран… Наверное, самая бледная северная земля. Есть король, есть вялые дружины и ленивые отряды милиции. Есть крестьяне, есть дворяне. Ничего необычного! Как, впрочем, и везде в этих краях. Поставь на дороге парочку инквизиторов – будет Халдия. Выведи на тропу медленный караван, посреди которого будут плестись закованные в цепи рабы, – значит, Балион.
Ладомар улыбнулся мыслям. Не так все, конечно… Совсем не так. На землях Халдии простой народ до колик боится фанатиков веры, а в Балионе жизнь идет по унылому сюжету: раб вечно служит хозяину, хозяин постоянно мечтает о большем количестве рабов. Так что не королевства такие одинаковые, а жизнь… Серость объединяет всех. На любой дороге могут оказаться разбойники, каждый трактирщик легко накормит ужином из испортившихся продуктов. И даже благословенный Эймор не панацея, хоть и родина паладину. Человеческой грязи везде хватает.
Только стальной кулак способен навести порядок в загнивающем мире. Пока люди не начнут бояться нарушить закон, все будет лишь ухудшаться. Человек – слабое животное, и пряники его лишь развращают. Иногда надо не бить палкой по виновным рукам, а рубить их!
Впереди, на дороге, Ладомар вдруг увидел распряженную телегу. Заинтересовавшись, он подъехал поближе, уже догадываясь, что обнаружит.
В разворошенной повозке лежал труп. Скорчившийся бородатый мужчина лет пятидесяти уткнулся носом в подгнивший борт телеги. Совсем недавно зарезали…
Паладин молча оглядел снежную дорогу, высматривая следы напавших. Картина привычная: кто-то позарился на лошадь или же на нехитрый скарб крестьянина. Может быть, он сам сболтнул кому чего лишнего и получил результат. Людям нельзя верить.
Разбойники не таились, судя по следам, они так и пошли по дороге на север. Остановившись у розового пятна, паладин внимательно осмотрелся. Тут убийца неторопливо очистил нож. С такой наглостью и неспешностью бандиты не могли далеко уйти…
Воин пришпорил коня, постоянно оглядываясь по сторонам. Сквозь узкую щель забрала иначе выслеживать противника смысла не было.
Настиг он лиходеев через милю. Трое разбойников свернули в лес, скорее всего к лагерю, и где-то в ста или двухстах шагах от дороги Ладомар их догнал.
Конечно, драться с рыцарем никто не захотел, и бандиты бросились врассыпную. Первого Ладомар уложил стрелой; второго, который никак не мог победить свою жадность и волок за собой украденную лошадь, паладин легко нагнал и без удивления почувствовал, как рванулась наружу сила Горна. Однако разбойник падать на снег и корчиться от боли не спешил. Отпрыгнув и наконец отпустив коня, рыжеволосый мужчина ойкнул, поймал удар меча и рухнул на землю. Ладомар одним взглядом проводил ускользающего в лес последнего лиходея. Преследовать по чаще беглеца-лыжника воин не стал. Все равно не догонит.
С мрачным видом паладин опустил взгляд на извивающееся на снегу тело и начал читать слова молитвы.
Молодой темноволосый парень с искаженным болью лицом. Скорее всего сын или помощник владельца телеги, схлопотавшего нож в живот. Бандиты наверняка хотели продать юношу в Балион, может быть, и старого коня взяли лишь для того, чтобы не тащить пленника волоком.
Ладомар всей душой ненавидел такие истории. Ради чего он работает? Ради чего служит? Убивает одно зло, чтобы защитить другое? Люди – мерзкие создания. Спасешь жизнь одного человека, а он завтра спалит дом более удачливого соседа или зарежет в пьяной драке неплохого парня. С другой стороны, может, и убийцу какого погубит, но вряд ли. На практике Ладомар регулярно сталкивался со случаями, когда вырученные люди несли беды окружающим. Одного купца, отбитого у разбойников, паладин запомнил очень хорошо. Буквально через неделю после избавления тот отравил своих компаньонов, не желая делиться несказанной прибылью. Умертвил, не задумываясь, что у тех были семьи, а один вот-вот собирался жениться. Ради нескольких золотых принес горе стольким людям. А кто виноват?
Выходит – воин Небесного Горна.
Поморщившись, Ладомар попробовал выкинуть из головы злые мысли. Хочешь изменить мир – покажи пример, каким надо быть. Наверное, в этом-то и есть долг паладина. Быть примером… Но что делать, если ко всему живому внутри бурлит тихая ненависть?
– Элинда, Элинда. – Ладомар развернул коня. – Мне тебя не хватает…
Только когда Она была рядом, паладин забывал про окружающий мир.
Слезы не унять, настолько они неуправляемы. Казалось бы, достаточно только улыбнуться, отереть лицо, но увы… Лемилла часто плакала последние недели. С того самого момента, как оказалась неподалеку от небольшого халдийского городка. Странно, но раньше в душе бурлила лишь злость и обида. Может быть, нелепая, но своя, родная, а посему самая ценная. А теперь лишь горечь, отчаяние и слезы, когда никто не видит.
Она ошиблась, ошиблась жестоко и страшно. Пошла на поводу чувств и оступилась… Но как Агон мог?! Как он мог – такой мудрый, такой сильный, такой непохожий на всех – так поступить? Он восхищал ее своей волей и честностью, но оказался таким, как и все мужчины. Пара красивых ножек, доступность – и император спасовал. Сдался и предал Лемиллу. Предпочел другую женщину!
Нет, девушка понимала, что не настолько все скверно. Что право на ошибку имеет каждый, даже Агон, но…
Но это она поняла только недавно, когда пути назад уже не оказалось.
Лемилле не нужна эта сила, не нужна! И сбежала она тогда не из-за его предательства! В глубине души она верила, что Агон ее найдет, приползет на коленях извиняться, и она его простит. Он ее мужчина! Он самый лучший! Но как можно было оставить его предательство безнаказанным? Ни одна женщина не потерпит такого обращения, и Лемилла не исключение. Обычная гордость.
Пригрозить, заставить ревновать, внушить страх потери – да. Но не предать…
А теперь у нее нет выбора. Теперь нет никаких иных путей, кроме как противостоять Агону. Дороги назад не существует. Она не может управлять полученной силой. Она всего лишь сосуд для божественной мощи, что, плотно закупоренный, стоит в темном закутке подвала и ждет прихода хозяина.
Лемилла знала, что тот придет. Знала, что кто-то из Тайных наверняка уже спешит по ее следу, дабы выпить силу Халда. Забрать то, что нужно Агону… Девушка с радостью бы отдала чужое могущество сама, но знала, что это возможно только в случае ее смерти.
Закон в голове возлюбленного победит над чувствами. У него есть цель. Благородная, искренняя, ради которой он боролся годы. И каприз с бегством оказался приговором…
Что бы было, если б она осталась? Если б Агон узнал, что Лемилла не может управлять силой Халда? Убил бы ее один из Тайных сразу же или любимый смирился бы? Девушка знала ответ… Император Мереана бросил бы ее на жертвенный алтарь, не раздумывая. Возможно, он бы плакал. Возможно, проклинал бы небеса, но его цель превыше всего.
Как же обидно понимать, что какие-то идеи дороже ее жизни. Лемилла вновь зашлась в тихих рыданиях. Ей вспомнились улыбка Агона, его руки, его мягкий, но властный голос, его теплые глаза… Потеряно. Все потеряно! Теперь, чтобы выжить, ей необходимо найти защиту. Могущественную, способную противостоять новому Усмию.
Девушка наконец немного успокоилась, перевернулась на спину и уставилась в темный потолок комнаты. Крохотный постоялый двор в землях Кронея, расположившийся на развилке двух дорог.
Выжить. Ей нужно выжить. И для этого ей потребуется мужчина. Достаточно могущественный, чтобы весть о ее обладании силой Халда не показалась глупой сказкой. Способный защитить, пока слава не разлетится по королевствам.
Он должен быть молод и не отравлен скепсисом. Он должен верить, чтобы ее цели стали его целями.
Лучшей кандидатуры, чем юный король Кронея, у девушки не было.
