ГЛАВА 11

С утра мы выехали на рынок.

На рынке предстояло много чего сделать. Главное, конечно, продать кристалл, предпочтительно с выгодой, но также нужны расходные материалы. В частности, для отрезного круга; его сделать просто необходимо, это сильнейшим образом увеличит производительность. Еще абразив понадобится: того, что есть, хватит в обрез — если хватит. Значит, придется еще рубинчиков прикупить. Нет, сапфиров, те дешевле. У нас, по крайней мере, были дешевле, значит, и тут тоже. А еще корунды бывают желтые, зеленые, фиолетовые… Ну не болван ли я? Купить темный непрозрачный корунд, стоит он верным делом пустяки, а для моих целей годится не хуже прозрачных.

Что еще? Ну накачку Сарату сделать можно и перед самым рынком, а вот продумать ее — прямо сейчас. Что нужно? Нужен хороший канал сбыта. Маг? Нет. С ними может быть конфликт интересов — очень уж эти господа заинтересованы в том, чтобы остаться магами.

Значит, все-таки нужен купец. Специалист именно в этой области — торговле кристаллами. Со связями, что самое главное. Заинтересовать его смогу наверняка. А вот как насчет привязать насмерть? Пока что никак — думать, стало быть, надо. Одна кандидатура уже есть. Но в этот раз вряд ли стоит к нему идти. Кристалл уже обещан. Показать купцу прямо сейчас, а потом продать кому другому — ну, нет, пойдут слухи о необыкновенных камнях раньше, чем надо. Значит, после этого захода подготовить порцию… Порцию? Нет, продавать поодиночке. Один кристаллодень на покупательское рыло.

Как сейчас продавать? Если у покупателя хватит денег — хорошо; если не хватит — можно в кредит, но наличных обязательно должно хватить на оборотные фонды… А здесь вообще безналичный расчет есть? Сколько же всяких вопросов и «если»!

И еще соображение. Мы скоро примелькаемся на рынке. Не верю, что здешних купцов-новичков (а мы в глазах рынка такие и есть) не пробуют на зубок. А раз так: проблема собственной безопасности уже не просто встает — стоит во весь рост. Придется взять с собой арбалет и малый запасец болтов. Что еще? Хорошо бы оружие ближнего боя, нож не в счет. Шпага? Так я в этом ни уха ни рыла. Алебарда? То же самое. К тому же я вообще тут ни разу не видел человека с холодным оружием. Посох? Возможно, он повредит моему образу купчика из мелких, но у него есть преимущество: видывал я разок приемы орудования коротким посохом. А посох в доме есть. Ладно, его и возьму. И еще хорошо бы нанять тренера по фехтованию и по стрельбе. Если удастся. И если деньги позволят.

Стоп, опять я несу ерунду. На рынке мне оружие и не понадобится, там за порядком следит стража — видел. А где стража не следит? В трактире, например. И некоторый отъем денег можно списать на пьяную драку. А еще? На дороге? Дело известное. А вот если подумать: что может быть целью грабежа? Деньги, это первым делом. Еще что? Кристаллы, свеженькие. А вот амулеты — вряд ли. Может найтись тот, кто накладывал на них заклинание. Магический почерк. Да нет, что я опять чушью маюсь: нельзя немагам продавать магические предметы. Амулеты, вероятно, к таковым и относятся. Значит, кристаллы и деньги. Ну и лицо побитое в придачу. Убивать — вряд ли, есть здесь есть некроманты, то их можно привлечь экспертами по делу. Вызовут, значит, моего духа, тот поведает следствию без утайки — как его убивали, зачем, из какого оружия и кто. И мой дух запросто спалит убивцев.

А поскольку отдавать нажитое непосильным трудом ужас как неохота, то придется принять меры. Вертеть глазами, прислушиваться ушами, думать мозгами, реагировать без промедления. Пора начинать лекцию для напарника.

— Сарат, план такой. С рынка ты — никуда, встречаться будем…

— О, дружище, тебя-то я и ищу.

— Привет, давно тебя не было видно.

— Как насчет пивка у старины Фарага?

— Он как раз распродает свежую бочку темного. Так что вполне согласен.

Через двадцать минут.

— Есть новости.

— Я так и подумал. Что-то от твоего горца?

— Положим, он такой же мой, как и твой. Но ты прав, есть.

— Не тяни быка за… хвост, выкладывай.

— Будь по-твоему. Представь себе кристалл, хотя бы розовый кварц, но с идеально ровными гранями…

— Ерунду говоришь. Таких не бывает. Если бы были, уж наверно, о них стало известно. А никто о таких даже не слыхал.

— Вот и я так думал. А горец — нет.

— Ты хочешь сказать, он нашел такой кристалл???

— Он ПРОДАЕТ такой кристалл.

— У тебя с собой?

— В том и дело. И вот тебе моя просьба: оценить.

Звук открываемой деревянной коробочки.

— …

— Я не слышу цены.

— …

— Я ВСЕ ЕЩЕ не слышу цены.

— Э-э-э…

— А нельзя ли то же самое, но в цифрах?

— Дай его хотя бы потрогать…

— Да пожалуйста.

— …но как??!

— Э нет, сначала назови цену.

— Ну хорошо. Если бы покупал его для себя — отдал бы двести пятьдесят сребреников без раздумий. А вот если продать в… ну, ты знаешь… так вот, они и все четыреста могут дать. Но только живым ты оттуда не уйдешь: вопросами замучают.

— Гы-гы. Так что, покупаешь за двести пятьдесят? Я тебя за язык не дергал.

— Я бы и купил. Но сейчас у меня таких денег нет.

— А сколько готов дать?

— Двести — с ходу. И пятьдесят… скажем, через две недели.

— Горец предвидел похожий вариант. И просил сделать встречное предложение. Ты платишь сразу двести. И делаешь еще кое-какую работу.

— Какую же? Если пыли добыть — так я с радостью.

— И это тоже. Но ему нужно не три сорта, а больше. Он говорит, это помогает. И еще он требует помалкивать об источнике кристалла.

— Это как раз самое легкое. Я и сам о нем ничего не знаю — а ты? Не мог же ты совсем ничему не научиться от этого горца?

— Легко сказать. Он точно знает много о свойствах кристалла и о поиске, причем куда больше, чем мы с тобой оба. Да вот пример — я сам видел это. Мы с ним пришли на россыпь, он только глянул, выбрал камень, ударил раза три молотком — и пожалуйста, кристаллов на сто тридцать сребреников. Но он понимает дело не только в поиске. Трудность в том, что он не всегда может это объяснить по-нашему. Однажды ему случилось проговориться: в нашем языке и понятий таких нет.

— Ну хорошо, а просто воспроизвести его действия можешь?

— Почему нет, могу, конечно. Только вот за конечный результат и медяком не поручусь.

— Ладно, а что же ты все-таки узнал?

— Первое. Горец не может раздобыть подобные кристаллы большого размера. Вот такой, — показывает половину полировального круга, — это предел. Второе — слишком маленькие тоже добыть нельзя.

— Но почему?

— Вот этого я так и не понял. По словам горца, бывает, что маленькие могут быть гораздо более ценными, чем большие, но вот почему — он объяснить не мог. А для маленьких у него чего-то там не хватает — но это можно раздобыть. И еще, главное: быстро раздобывать такие кристаллы даже у горца не получается — один кристалл в три дня, а то и пять. А если это особо ценный кристалл, то может понадобиться и неделя, и месяц. Пыль очень важна, это так, причем чем больше сортов, тем лучше, но не только пыль. Горец купил при мне серы и кусок каучука, даже попытался объяснить мне, для чего это, но не смог. Да, кстати о пыли. Горец сказал, рубины и сапфиры не обязательны. Можно брать другие кристаллы, дешевле.

— Это какие?

— Темные корунды. Непрозрачные. Горец говорит, для его целей вполне годятся. Но лучше крупные, причем, повторяю, все с разной закачкой. Причем смешивать пыль от разных кристаллов нельзя.

— Темные корунды — почти бросовый материал. Здесь проблем не вижу. Но очень хотелось бы знать, почему нельзя смешивать пыль.

— Говорю тебе, сам до конца не понимаю. Горец сказал, что это испортит кристалл. Ну, он будет как обычный кристалл.

— И это он называет «испортить»? Что же тогда «улучшить»?

— Видимо, такая возможность есть. Горец, когда взял в руки вот этот кристалл, как-то странно на него посмотрел и проворчал что-то по-своему, а потом для меня перевел, что, дескать, мог бы быть и получше.

— Еще улучшить, значит? Чего же ему не хватает?

— Каких-то алхимических ингредиентов. Он их знает, но перевести мне не может.

— Если так — я ему могу помочь. Я знаю одного человека, он не маг, просто купец. У него лавка с алхимическими препаратами. Магических среди них нет, он закон уважает, а вот разные редкие вещества — могут попасться. Он ничего не производит, просто перекупает, но у него ТАКОЕ чутье! Цены у него — сам понимаешь, но если горец раздобудет еще с пяток таких кристаллов, какой ты мне продал, — купите всю его лавку и еще на бочонок вина останется. Официант! Пол-листа бумаги и перо!

— Извольте получить, почтенный.

— Вот… — пишет, — как его найти.

— Отлично. Ну что ж, теперь к вопросу о кристаллах, что для пыли…

Следует признать: улов оказался даже больше, чем я рассчитывал. Конечно, тут же часть денег ушла на расходные материалы. Я даже купил целых две книги. Пришлось купить объемистую корзину — в нашу кожаную сумку все не вошло бы. Но главное: я сделал заказ механику на отрезной станок. Конечно, с ножным приводом, но рассчитанный на резиновый отрезной круг. Сказал, что он должен резать металл: чистая правда, но не вся. Кажется, механик мне не поверил, но это уж его дело. В следующий раз, когда придем с кристаллом на продажу, станок будет готов.

Во всей этой суете как-то забылось, что и поесть иным разом следует, так что мы с Саратом нырнули в ближайший трактир. Я рассчитывал, что за час, самое большее, мы управимся.

Запахи были вкусными, надо отдать должное. Что мне не понравилось, это выражение лица трактирщика. Оно было оценивающим — причем явно оценивал не содержимое наших кошельков. Его взгляд шарил по шее (амулеты!), рукам и поясу. Паранойя пискнула об осторожности. Но уходить до крайности не хотелось. Хотя… Я шепнул Сарату, чтобы заказывал он.

Бакалавр не подвел. Еда и вправду была вкусная и недорогая. Взглядом я предупредил спутника о необходимости молчать. Мы трудолюбиво работали ложками, и жаркое из мяса (даже не знаю его происхождения) уже подошло к концу, когда в трактире появилась компания.

Вот тут моя паранойя звонким голосом просигнализировала обострение обстановки. Пятеро. Первый явно постарше других — это вожак. Третий небольшой, но жилистый — вот этот опасен. Второй и четвертый особых ТТХ не имеют. У первых четырех физические кондиции несколько повыше средних, пятый здоровила на полголовы меня выше, а толщиной превосходит вдвое. У всех по нескольку цепочек на шее, чем оканчиваются — не знаю. Оружия на виду нет, но это ничего не значит. Ножи могут быть под полами здешних кафтанов. Главное — лица. Трое первых и великан нарочито глядят в другую сторону и обсуждают необходимость и возможность получения услуг от противоположного пола. А вот четвертый не выдержал. Он лишь на мгновение глянул. Этот взгляд я помнил с детства. Эйфория безнаказанности — название я придумал много позже, разумеется. Это для тех, давних, которые развлекались тем, что втроем на одного ловили в подворотнях, и было главным: возможность делать ВСЕ — и за это ничего не будет.

Позицию я выбрал не из самых плохих. Левый фланг нам прикрывала трактирная стойка. Сзади был очаг с решеткой. Справа прикрытие было в виде пустого, но тяжелого стола, причем проход между этим столом и нашим столом был достаточно узок. Не ахти какое препятствие, но все лучше, чем ничего.

Я подал знак трактирщику, что хочу рассчитаться. Но трактирщик вдруг занялся наведением блеска на большое глиняное блюдо. Вместо него к нам подошел тот, которого я посчитал наименее опасным, поскольку он хуже прочих умел держать себя в руках — четвертый.

— Ну что, хорошо поторговали?

Я кивнул.

— Поди, не в убыток?

Еще кивок.

— Ну раз хорошо поторговали, надо заплатить налог в гильдию. По десятке с хвоста и идите. Это на первый раз. А потом будете платить по пятнадцать.

Я повернул голову и показал глазами на нечто слева и сзади. Он купился. В тот момент, когда он повернул голову, в моей правой руке оказалась хорошо обгрызенная трубчатая, кость с острым концом. Время замедлилось. Я понял, что нахожусь в боевом трансе. Кость ткнулась четвертому точно под ухо. Он только начал падать, а я уже был на ногах.

Кто самый опасный из оставшихся? Уж верно не здоровила. Этот только думает, что он козырной туз, на самом деле на валета тянет, самое большее. Нет, первый и есть первый кандидат. Он не самый опасный, он быстрее всех соображает, иначе не был бы вожаком. И его-то выпускать ни в коем случае нельзя.

Два шага влево, там стойка, за ней трактирщик, на его лице явный испуг — а ведь быстро соображает, не впал в ступор — а над трактирщиком целый кладезь: сковородки, блюда, ухваты. Да тут взвод вооружить можно! А еще рядом с трактирщиком тяжелый секач — это будет мой стратегический резерв, да еще кочерга возле очага — понятно, тактический резерв. В руках превосходная боевая сковородка. Живем!

Как там оппоненты? Первый тянет руку к левой поле кафтана — там нож, ясное дело. Второй нагибается к лавке, хочет драться мебелем. Да флаг тебе в руки. Третий уже ухватился за рукоять ножа, хорошая реакция; я так и думал, что ты опаснее других. Но мне нужен в данный момент первый. Проскакиваю вперед, одновременно замахиваясь сковородкой, и бью по горлу, а не по голове, к тому же ребром сковородки, а не плашмя, как в Голливуде. Впрочем, результат голливудский. Успеваю заметить, как у вожака подгибаются колени, и разворачиваюсь к третьему. Очень вовремя, его нож уже движется в направлении назначенной цели. Сковородка тяжелая, ею воспользоваться уже не успеваю — и не надо. Он явный правша, нож держит в правой, а сзади у меня — четвертый. Это и нужно. Резким движением ухожу вправо, он проваливается, к движению третьего я добавляю в плечо, а сзади-то четвертый… Нож втыкается в четвертого — неглубоко, тот отделается разрезанными грудными мышцами, а вот третьего я приголубливаю от души ударом чуть ниже затылка. Мышцы не напряжены, так что оглушение гарантировано. Четвертый закатывает глаза и падает, убежденный, что получил смертельное ранение. Разубеждать не буду. К этому моменту второй уже начал отрывать скамью от пола. Он еще не понял, что это не обычная трактирная драка — пусть и пребывает в этом заблуждении. А вот пятый догадался, видимо, что самый опасный из нас двоих — я. Даже не оборачиваясь на Сарата (а тот застыл, как аристократ на соответствующей картине Федотова), пятый разворачивается ко мне. Скамья пошла в грозный поворот на уровне моей головы, что уж совсем не укладывается в рамки приличий. Я жду, пока она подойдет совсем близко, нырком пропускаю ее и быстро ухожу в противоположном направлении, будучи уверенным, что под этот широкий замах попадет пятый. Так и есть, попал. У него короткий нокдаун, на секунду, самое большее, но мне нужно значительно меньше. Каратист такого бы никогда не сделал, это просто не предусмотрено каноном: опираться не на воздух, а на стол при высоком ударе ногой. Но результат тот же: каблук впечатывается в ухо второму, тот тихо оседает, а я успеваю перекатиться по столу, поближе к камину. Пятый, придя в себя и рыча что-то совершенно мне неизвестное, но явно не рекомендуемое к употреблению в высшем обществе, делает два шага по направлению ко мне. Тут мне надо бы выполнить бросок через голову в падении, но, поскольку сроду не занимался ни дзюдо, ни самбо, не уверен, что получится. Что ж, будем делать, что умеем. Он близко — шаг в сторону, резкий разворот, и я у него за спиной, а вот теперь — заплести ему ноги. У нас во дворе это умение не было в фаворе, когда играли в футбол, но почему-то им активно пользовались во внеигровых ситуациях. Пятый пытается удержаться за решетку очага, но на тяжесть этой туши она не рассчитана. Чудом пятый ухитряется не вмазаться лицом в угли, но уж руками он их загребает изрядно. После этого у него появляется неотложное занятие, тесно связанное с ведром воды, стоящим у стойки.

А вот теперь очень важное дело. Взять сковородку в руку, подойти по очереди к каждому из супротивников и выключить их. После чего аккуратнейшим образом избавить их от амулетов и кошельков. Подойти к стойке с трактирщиком.

Тот очень напуган. Понимаю, но ни капельки не сочувствую. Что же с ним делать? Почти наверное он в сговоре с этой славной пятеркой, но… не будем делать далеко идущих выводов. Проверяю, есть ли у него амулеты, — а их нет — потом достаю кошельки и высыпаю содержимое на стойку. Этого через голову хватит на оплату счета, возмещение материального ущерба и моральных издержек.

Застоявшаяся лошадка идет довольно резво. Сарат молчит. Похоже, он не решается начать разговор. Я тоже молчу, но уже по другой причине: боюсь, как бы меня не подвел голос. Меня трясет, а я этого изо всех сил не хочу показывать. И почему-то хочется пить, но боюсь взять тыкву с водой — Сарат может увидеть, как у меня дрожат руки.

Минут через двадцать он все же решается:

— Почему амулеты взял, а деньги — нет?

— Это были не амулеты. Уже не амулеты. Нам не нужно, чтобы пошла… (хотел сказать «слава», но этого слова у меня в словаре пока что не было) — пошли слухи, что амулеты сами собой приходят в негодность.

Сарат понимающе кивает.

— Ну а деньги?

— Пусть разыскивают бескорыстных купцов. Долго искать будут.

Сарат тихо хрюкает. Лошадь довольно звучно фыркает. От такого сочетания я давлюсь смехом. Но вскоре не выдерживаю, и мы вдвоем ржем абсолютно по-дурацки. Лошадь тоже смеялась, но не вслух, поскольку не ржала.