Глава 39
Я в свое время видел старые кинохроники, посвященные встрече героев с парохода «Челюскин». В нашем поселке настроения были примерно те же. Летчики (двое неженатых, одна незамужняя) и до этого полагались хорошей партией. Теперь же их потенциал повысился до блистательного. До сих пор не понимаю, как в разгар зимы один ловкий молодой человек ухитрился достать букет полевых цветов — но он это сделал. И предподнес, и, судя по лицу рыжей летчицы, имел все шансы на благосклонную реакцию.
Экипаж с некоторым трудом пробился к начальству (ко мне то есть). Разумеется, докладывал первый пилот.
Выслушав, я сказал лишь:
— Хорошо сделано, ребята. Достойно второго класса.
И уже специально для Готхара:
— Отличная работа, капитан.
После этих слов я мог бы намазывать бывшего моряка на хлеб. Теперь он полностью мой.
— Сегодняшний день — в вашем распоряжении. И завтрашнее утро тоже. Но в полдень жду вас у себя. Обсудим предстоящие дела.
* * *
(сцена, которую я видеть никак не мог)
Дело заключалось даже не в красной ленте. У портнихи был наметанный глаз; она сразу поняла, насколько высок уровень наряда на посетительнице, которая ранее никогда не появлялась в ателье. Но упускать такой случай — это прямой вызов Пресветлым и их благорасположению.
— Доброго вам утра, высокопочтенная. Чего желаете?
— И вам. Мне нужен ярко-красный плащ.
Такой цвет не очень-то подходил к русым волосам и серым глазам, но противоречить кандидату в академики? Ищите дур в других мастерских.
— В таком случае как насчет вот этой материи…
Фасон, оттенок, сроки и цена были согласованы изумительно быстро. Заказчица явно не намеревалась тратить время зря, а хозяйка заведения этому потворствовала.
Из ателье Моана (а это была именно она) решительным шагом направилась в столярную мастерскую. Реакция хозяина (между прочим, мастера Гильдии) на необычный заказ оказалась столь же непротивленческой:
— …какого сорта древесину высокопочтенная хотела бы? Легкую? Как насчет сухой сосны? Есть еще пожелания? Веревки? Где расположить? Ну, это просто, сделаем. Еще что-то? Окрасить? В какой цвет? Ну конечно, можно. С вашего позволения, госпожа: когда вам это нужно? Вполне выполнимо, разумеется. Упаковка требуется? В мешковину? Не извольте сомневаться. Куда доставить? Ах, ваш управляющий заберет? Тогда, со всем уважением, цена будет…
* * *
Не так важно, упился ли экипаж в доску, в стельку, или они просто надрались до розовых слоников. Куда важнее, что к полудню все были настолько трезвы, что возникало подозрение во вмешательстве магов жизни.
Совещание было расширенным. Участвовали авиастроители, и у них имелсь на то веские причины.
Для начала покорители воздушного океана выкатили претензии и замечания, касающиеся самолета-разведчика. Все было добросовестно записано. Но далее пошло обсуждение куда более актуальных проблем.
— Считайте сами, братцы: наш крайний срок — две недели от конца сезона штормов. Если Академия задержится — считайте, повезло. За оставшее время необходимо собрать атакующий самолет, натренироваться в его освоении, опробовать оружие и спасательные приспособления. Следовательно, первый вопрос: когда может быть готов наш штурмовик?
Название не понял никто, кроме военных. Пришлось объяснить.
К несчастью, мнение изготовителей оказалось единодушным: для скорейшего введения в строй боевого самолета требовались элементы конструкции самолета-разведчика. Летчики дружно застонали, жалея ставшую родной машину. Пришлось утешать:
— Ну подумайте сами, ребята: все ваши замечания по дальнему самолету, скажем прямо, по мелочам. И когда сделаем новый разведчик, то основная конструкция останется той же, только внутреннее оборудование поменяется. Так это и хорошо, будет более комфортная машина.
Весь остаток дня ушел на обговаривание вариантов тренировок.
* * *
(другая сцена, которую я видеть никак не мог)
Кандидата в академики спасла плохая реакция, точнее: неспособность думать быстро. Парадокс? Но так случается.
Собственно, он докладывал Первому о готовности резервных кристаллов. Сначала с противоположной стороны стола шли одобрительные кивки, но вскоре последовал неожиданный вопрос:
— Дорогой Хассан, а эти пириты у вас с собой?
— Разумеется, Первый. Вот они.
По столешнице покатились многочисленные золотистые кубики. Академик взял самый крупный. Простодушный наблюдатель (разумеется, таковому никоим образом не суждено было оказаться в этом кабинете) подумал бы, что кристалл просто внимательно оглядывают. Хассан не сомневался, что Первый прокачивает потоки.
— Ага… так… весьма похвально, дорогой Хассан. Полагаю, не хуже тех, что уже установлены. Заклинания наложены?
Кандидат в академики горделиво улыбнулся.
— Можете быть в этом уверены, Первый.
— Они будут храниться вместе с теми кристаллами… ну, вы понимаете.
Ответ был совершенно автоматическим:
— Как пожелаете, Первый.
Хозяин кабинета аккуратно ссыпал пириты в небольшой кожаный мешочек, завязал его, положил в ящик стола и встал. Конечно же, посетитель правильно понял намек и откланялся.
Уже на выходе из приемной Хассан вдруг подумал о другом возможном применении этих кристаллов. Он даже чуть замедлил шаг и слегка изменился в лице. Выйдя на улицу, высокопочтенный отбросил некстати возникшую мысль по причине ее законченной дикости.
Что касается Первого Академика, то он вызвал секретаря и отдал ему короткое распоряжение. Через пять минут в кабинет вошли двое: магистр и лиценциат. Первый специализировался на телемагии, второй — на магии воды. На этот раз Высший маг не утрудил себя приветствием.
— Вам предстоит командировка на остров Груннат. Вот задание. И возьмите с собой это.
Младшие маги прочитали бумаги, кивнули, взяли предложенное, распрощались и вышли.
Первый достал из тайника в ящике стола три невзрачно выглядящих, холодных на ощупь кристалла. Один из них был полуторадюймовым, два других чуть меньше дюйма. Три Неуничтожимых, хотя те академики, которые вообще знали о существовании этого вида кристаллов, полагали, что у Первого имеется лишь один. Для всех трех заклинания уже были готовы.
* * *
Мне пришлось пустить все богатство фантазии на выдумку тактических и технических вводных. Свое мнение летчики выражали по-разному: Готхар утверждал, что «капитанский экзамен легче будет», Гюрин авторитетно заявлял: «Нас даже лейтенант так не гонял», а простодушная (или очень проницательная) Фитха вообще ничего не говорила, только стискивала зубы.
Поскольку в штурмовике, как и разведчике, имелись четыре движка вертикальной тяги, у меня появилась возможность дополнительного издевательства. По рации передавалась вводная: «В результате обстрела противником у вас отказ двигателя вертикальной тяги.» При этом второй пилот отключал один из движков, а первому, натурально, предстояло с этим бороться.
Летный состав довольно недурно научился справляться с такой напастью. Но тогда подумалось, что моя фантазия недостаточно изощрена, и, разумеется, я попросил помощи у магов. Шахур, добрая душа, тут же выдал подсказку: сам двигатель (кристалл) повредить почти невозможно или, во всяком случае, очень трудно, но серебряная управляющая оправа намного уязвимей. Эта идея показалась очень перспективной, и по моей просьбе тут же был составлен список возможных эффектов от попадания снарядов или осколков (например, льда). По прочтении мне вспомнилась известная фраза Александра Васильевича Суворова: «Господа офицеры, какой восторг!»
В результате направленные на меня недобрые чувства пилотов обратились в здоровую курсантскую ненависть.
Вся мои люди знали, что командир — поборник справедливости. Разумеется, выходить из этого образа было нельзя. Вот почему в тренировках стали участвовать стрелки и моряки. Первым (вопреки названию) в обязанность вменялась не только стрельба, но и спасательные операции. Вторые вязали плоты разных размеров, то есть мишени, а также играли роль спасаемых. Эта работа считалась престижной, поскольку после пребывания в холодной воде спасенному наливали стакан.
Увы, часть кандидатов в стрелки пришлось отсеять. Отпали те, кого мутило в самолете. Одновременно выяснилось, что стрелок в одиночку не в состоянии справиться и с наведением гранатомета, и с приборами обнаружения противника. Пришлось ввести должность бортмага. На нее напросился Сарат, упирая на специализацию. Я не стал возражать.
А конец сезона штормов неумолимо приближался.
* * *
(еще одна сцена, которую я видеть никак не мог)
Примерять и забирать новенький плащ Моана отправилась лично. Да какая женщина доверит подобное дело постороннему или, тем более, посторонней?
Придираться не было причин: плащ сидел хорошо и выглядел богато. Высокопочтенная повертелась перед небольшим зеркалом (ателье было не первого класса), велела запаковать покупку и отправить на дом, расплатилась и ушла. Нужно было купить кое-какие нужные мелочи. К моменту, когда она вернулась в дом, пришли сразу два заказа.
Одним был плащ, который в счет не шел. Вторым был крупный предмет от мастера Гильдии столяров, зашитый в мешковину.
Моана распорола шов, достала увесистый деревянный куб с прикрепленными к нему веревками и окрашенный в красный цвет. Она рассмотрела изделие со всех сторон. Выполнено аккуратно и в полном соответствии с пожеланиями заказчицы.
Осталось лишь собрать все остальные вещи и ждать сигнала к отъезду.
* * *
— Друг, как ты думаешь: можно ли начать устанавливать амулеты против «Черного пятна» прямо сейчас?
Были основания задать этот вопрос. Проверка показала, что наиболее напряженная работа в данный момент не у металлургов, которые продолжали катать балки для перекрытий погребов, не у летного состава, который не прекращал тренироваться в любую погоду (и правильно!), но у группы выращивания кристаллов. Если бы первые опоздали с производством — не катастрофично, существующие погреба уже могли вместить все население, хотя и в тесноте. Если бы авиаторы прервали тренировки — и это не беда, у них все равно оставались прекрасные шансы выйти победителями. Нехватка кристаллов вызвала бы полную или частичную гибель полей. Все воспринимали такую возможность серьезно, и я тоже.
Сарат отвечал с полной уверенностью:
— Можно. А чего ты опасался?
— Ты помнишь, мы собирались помещать амулеты в ящики, так?
— Все правильно. Но в чем ты видишь опасность?
— Во взаимодействии потоков с потоками земли. Или воды, потому что дождь, сам знаешь, идет через день. Воздух не в счет, понятно.
Сарат снисходительно улыбнулся.
— Это входит в спецкурс для магистров, даже не лиценциатов. Четвертая теорема Филада, проверена экспериментально. Взаимодействие потоков практически нулевое; скажем, порядка этак на два меньше рассеяния на дефектах поверхностей. Заметь: полированных. А уж если брать естественные кристаллы…
— Сам знаешь, не о них речь. Значит, распорядись, чтобы устанавливали. Мы не можем позволить себе терять время.
* * *
(очередная сцена, которую я видеть никак не мог)
У вождя Франха были маги, которые могли предсказать погоду. Однако капитаны из самых опытных делали это ненамного хуже. А уж если за такое брался старый Ройген, то весь остров Груннат поручился бы за верность прогноза.
Но и кораблестроители не подкачали. В тот день, когда Ройген, поглядев на безнадежно серое небо, буркнул: «Через недельку развиднеется», изделие островных мастеров было почти готово. Почти — поскольку магистру телемагии долженствовало установить кристаллы, а самому кораблю предстояли ходовые испытания. Для этого и был командирован лиценциат магии воды: без «Гладкой воды» да в шторм выявить скоростные качества «водореза» затруднительно.
Четыре дня на окончание работ; еще один день на испытания и столько же на сбор экипажа. К окончанию шторма корабль должен быть готов.
* * *
— Дождались! У нас в запасе две недели, при удаче — три.
С этими словами я толкнул лист с радиограммой от Моаны в сторону моих советников. Те прочитали внимательно сообщение о завтрашнем выходе экспедиции Академии в океан. С учетом разницы во времени — уже в сегодняшнем.
— Насчет двух недель врешь…
На правах старого товарища и в узком кругу Дофет мог позволить себе подобные выражения.
— … после сезона штормов в окаена гуляет крупная зыбь. Не пойдет «дракон» полным ходом. Три недели; это верно, как выпить в праздник. Кстати, до него не так много и осталось.
— Ты доживи сначала… Но не это существенно, а вот какой вопрос: что мы успеем сделать за остаток времени?
Доклады пошли поочередно. Убежища для домашнего скота — будут. Огневые позиции в заданных местах — практически готовы. Амулеты для защиты территории — почти сделаны. Расчет показал, что посевы имеют шанс погибнуть примерно на пяти-десяти процентах площадей. Неприятно, но не катастрофа. Половина домов с надежными погребами, причем расстояние от незащищенного дома до спасительного подвала не превышает сотни ярдов. Впрочем, еще одно учение не повредит.
Я себя чувствовал, как шахматист, играющий черными против сильного соперника, склонного к проведению хитрых комбинаций. Тут только и можно сделать, что крепить дебютную позицию в надежде, что белые начнут сомнительную атаку.
* * *
(и еще одна сцена, которую я видеть никак не мог)
Не особо искушенный зритель посчитал бы случившееся «неизбежной на море случайностью». Более опытный заявил бы без всякой ссылки на море, что «рано или поздно такие вещи происходят». Хассан не пожелал думать на эту тему, поскольку у него и других забот хватало. Конечно, капитан «водореза» был недостаточно осторожен, сблизившись с «драконом» на расстояние в сорок миль.
Кандидат в академики по определению не может быть слабаком и неумехой в своей специализации. Южанин, разумеется, не составлял исключения, то есть понимал толк в водной магии. Справедливости ради скажем: и хороший доктор тоже уловил бы посторонний шум в потоках — но на двадцати милях, не более.
Высокопочтенный сосредоточился. Шум от форштевня, рассекающего воду. Но спектр не такой, как у «дракона». Вот только откуда за кормой чужой корабль? Если бы неизвестный шел навстречу, можно предположить, что он идет из-за океана. А этот…
Головоломка сложилась довольно быстро. Для нападения на Заокеанию чужак не подходит: все кристаллы на «драконе». Допустим, Первый снарядил резервный корабль для спасения Высших магов. Тогда он провел бы расходы через бухгалтерию и поставил бы всех (Хассана в том числе) в известность. Но он этого не сделал. И все же заказал комплект кристаллов-движителей, уплатив наличными из своих средств. Выходит, что этот резервный корабль он предназначил для другого. Чего?
Вывод был однозначным и устрашающим: Первый предвидел возможность ответного сокрушительного удара от Заокеании. И предположил вариант спасения, но лишь для себя. Почему не всех? Наверняка и на это имелись причины. Но уже нет времени на попытку их угадать, надо спасать свою шкуру.
Хассан не был хорошим аналитиком. Будь на его месте Тофар — тот наверняка придумал бы с пару-тройку вариантов. Но южанину в голову пришел только один. Выбора не было.
Кандидат в академики повернулся в сторону кормы, где стояла и наслаждалась ясной (хотя и прохладной) погодой госпожа Моана-ра в ярко-красном, вьющемся на ветру плаще. Про себя Хассан мимоходом отметил, что одеяние весьма дорогое.
После предписанных этикетом приветствий Хассан пошел напролом:
— Моана, я хочу довести до вашего сведения некую информацию.
— Охотно вас выслушаю.
Сказано было холодновато, но, как уже говорилось, этот вариант действий был единственным.
— Дело вот в чем…
Высокопочтенная выслушала без вопросов и комментариев. Когда Хассан закончил речь, собеседница все с той же холодностью ответила:
— Вынуждена вас огорчить: сказанное мне уже известно.
Кандидат в академики просто не знал, что Моана сильный аналитик. Ее осведомленность он объяснил лишь наличием информации, но никоим образом не умением обрабатывать таковую.
Удар был силен, но не настолько, чтобы отвлечься от плана:
— Мне кажется, Первый не рассчитывает, что вы уцелеете.
— Ну разумеется, он такого не предполагает.
Собеседнику очень хотелось спросить: «На что же тогда рассчитываете вы?», но вместо этого он задал другой вопрос:
— Почему вы согласились участвовать в этой экспедиции?
Броня невозмутимости треснула под напором удивления:
— Вы не знали? Да будет вам известно, что маги жизни по достижении докторского ранга дают клятву. Я тоже ее принесла. Все ее положения перечислять не буду, но среди них было вот что: я поклялась никому не отказывать в помощи по специальности. И еще один пункт запрещал мне причинять вред людям. Только лечить.
Намек был настолько прозрачен, что не понять было трудно:
— Как же тогда ваш бой… ну, когда вас атаковали люди Рухима?
— Все верно. Из этого правила есть исключение: в случае нападения я получаю право защищаться.
Хассан вспомнил уже известное: Профес никогда не бросал своих людей. Моана была именно такой. И она не боевой маг. Следовательно, в запасе у этой женщины и тогда было, и сейчас есть нечто… что предсказать нельзя. Следующий шаг был очевиден:
— Моана, у вас, как понимаю, имеется средство, которое поможет вам защититься от Первого. Вот почему я прошу вас взять меня с собой.
К собеседнице вернулась холодность.
— Хассан, в течение некоторого времени вы противостояли команде, к которой я принадлежу. И вы использовали сильные средства. В результате победили мы. Однако, насколько мне известны традиции Юга, поражение вовсе не означает конец борьбы. Южные обычаи личной мести мне также знакомы. Следовательно, вы враг Професу и его команде, то есть мне тоже. А теперь, будьте так любезны, объясните: зачем мне нужно вас спасать? Постарайтесь быть убедительным.
Хассан чуть задержал дыхание и сделал резкий выдох. Это помогло собраться с мыслями.
— Моана, вы совершенно правильно изложили положение дел. Но я, если позволите, продолжу ваши рассуждения. Весьма вероятно, Первый готовит ловушку, в которой планируется гибель всех присутствующих здесь Высших магов, кроме него самого. Не сомневаюсь, что ему этот исход выгоден. Почему — не знаю. Вы сами собираетесь выжить. Следовательно, по возвращении вам понадобятся союзники. Я готов стать одним из них. Вам понадобится свидетель. И это тоже буду я. Готов принести клятву, формулировку которой подберете вы сами. Прямо сейчас или в любой другой момент по вашему выбору.
Высокопочтенный полагал, что это заявление выглядит весьма серьезным. Ему и в голову не пришло, что проницательная и дальновидная собеседница уже просчитала весь ход разговора, а в данный момент лишь направляла нить беседы в желаемую для нее сторону.
Хассан продолжал нажимать:
— Но клятва — это не все. Я хочу стать вашим союзником, ибо уже понял, что за вашим командиром сила: его необычные знания и умения, его команда, которую он подобрал с необыкновенным искусством, его магия, которой я и названия-то не подберу. Одним словом, предавать вас мне до последней степени невыгодно, и я бы не стал этого делать, даже не будучи связан клятвой.
Секунды текли одна за одной. Женщина в красном плаще сохраняла неподвижность и, казалось, следила за какой-то точкой далеко за горизонтом. Наконец, губы разомкнулись и отчеканили:
— Хорошо. Вы поклянетесь, что оставите все планы мести моему командиру, известному под именем Профес-ор, а также кому бы то ни было из его команды, в том числе мне. Также вы поклянетесь, что…
Отдать должное изощренному уму госпожи Моаны: формулировка оказалась длинной и превосходно продуманной. В другой ситуации Хассан восхитился бы вслух. Сейчас такое выглядело, самое меньшее, неуместным.
Клятва была произнесена.
— Превосходно. Теперь о порядке действий. Судя по характеристикам кристаллов и в соответствии с логикой первым будет запущен «Вихрь Рухима», а за ним — «Черное пятно»…
В голове у Хассана мелькнула мысль, что собеседница вовсе не маг жизни, а универсал, потому что это предположение могло бы объяснить подобную осведомленность. Сия бредовая идея не только не рассеялась сама собой, но, наоборот, зацепилась острыми коготками в голове.
— … а поскольку вы, насколько мне известно, маг воды…
Кивок.
— …то вас привлекут к управлению тем большим кристаллом кальцита, с помощью которого запустят «вихрь»…
На этот раз высокопочтенный вспомнил, что визави столь же сильна в магии разума, как и в магии жизни, и потому могла порыться в голове у кого-то из Высших. Но этот вариант следовало отбросить, ибо такое действие хоть и было осуществимым, но не могло остаться незамеченным.
— …и вы, задействовав заклинание, останетесь не у дел, поскольку «Черное пятно» будут запускать другие Высшие. Я при этом буду на корме. Советую стать рядом со мной.
У кандидата в академики Хассан-орта тут же возникла твердейшая решимость последовать этому доброму совету. Одновременно появилась уверенность, что больше никакой информации не будет — во всяком случае, сейчас. Вот почему он поспешил закруглить разговор в выражениях, которые можно было бы счесть скорее почтительными, чем учтивыми.