ГЛАВА 6
– Как ты надыбал себе такую работенку? – спросил я, после того как мы обсудили мои проблемы и перешли к его.
– Агент посоветовал.
– У тебя есть агент по рытью канализации? – удивился я.
– Нет, мой литературный агент. Этот тип, владелец дома, он ее знакомый. В смысле знакомый агента. У меня агент – женщина. А он – ее знакомый. И большой поклонник моего творчества, как она говорит. И ему дико льстит, что канализацию ему копает не кто-нибудь, а широко известный в узких кругах бумагомаратель.
За все время моего знакомства с Серегой я не помню ни одного случая, чтобы он назвал себя писателем. Он не любит говорить только на две темы: о своей службе в Чечне и о том, что он изливает на бумагу.
Я читал одну его книгу. Мне не понравилось.
Слишком эклектично.
– Сколько платят за рытье колодцев и траншей?
– Ты не поверишь, – сказал он. – Столько же, сколько за роман в двадцать авторских листов. Только канализацию можно вырыть за неделю, а на роман уходит от трех месяцев до полугода. Думаю, что ради своего кобелька мне стоит переквалифицироваться в землекопы.
– Бол-Литра много потеряет, – сказал я.
– Не льсти мне, – сказал Серега. – То, чем я занимаюсь, – это не Бол-Литра. Так, забава.
Мы сидели на втором этаже. Место выбрал Серега. Он сказал, что отсюда обзор лучше и сектор обстрела, следовательно, тоже.
«Глок» он у меня отобрал, заявив, что это оружие профессионалов. А мне, чайнику, и двустволка с дробью пойдет.
– Проясним диспозицию, – сказал Серега. – В окно эта фигня, я имею в виду колдун этот с ножиком, влететь может?
Окно было примерно полтора на полтора, импортный пластиковый стеклопакет, забранный солидной на вид решеткой.
– Фиг знает, – сказал я.
– Тогда будем исходить из того, что оно пойдет по лестнице, – сказал Серега. – Сядь за люком и жди. Как только увидишь башку, стреляй. Дробь – это, конечно, не разрывные, но в упор ее получить никому не пожелаю.
Дом был в недостроенном состоянии. И если на первом этаже еще можно было более-менее сносно существовать, то на втором работы еще не начинались. Имелся в наличии только черный пол, из которого торчали балки перекрытия.
– Как я понимаю, самое опасное для тебя – это ножик. Поэтому держись на расстоянии, чтобы он тебя мечом достать не мог. Если мы вдруг выясним, что пули этого воина добра не имут, буду работать врукопашную. Если увидишь, что можешь помочь, – помогай. Если нет – просто не лезь.
– Ты знаешь, я вообще-то врукопашную тоже могу.
– Знаю, видел. Поэтому и говорю, чтобы не лез.
– Обижаешь.
– Нет, – сказал Серега. – Ты здоровый как лось, не спорю. И драться умеешь. В честной схватке ты меня уложишь, может быть. Хулиганов раскидаешь, если на улице пристанут. Но… Скажи мне, Костя, ты когда-нибудь кого-нибудь убивал?
– Нет.
– А я убивал, – сказал Серега. – Поэтому доверься профессионалу.
– Скажи мне, профессионал, что ты будешь делать, если оно все-таки влетит в окно? Или просочится сквозь дымоход, подобно заграничному Деду Морозу?
– Буду импровизировать, – сказал Серега. – И тебе тоже советую.
– Уж полночь близится, а Грегора все нет, – сказал Серега, зевая. – Если он до утра не придет, завтра ты мне поможешь копать, понял?
– Если такое случится, ты будешь первым эксплуататором Властелинов Тьмы, – сказал я. – Как это должно льстить твоему самолюбию!
– С тех пор как я дал автограф бомжу, который нашел мою книгу на помойке и опознал меня по фотографии, моему самолюбию польстить уже невозможно, – сказал Серега. – Знаешь, я думаю, надо затащить сюда раскладушку и спать по очереди. А то к утру мы будем просто никакие, и нас можно будет брать голыми руками.
– Разумная идея, – согласился я, – Чья очередь первая?
– Моя, – сказал Серега. – Ибо что-то мне подсказывает, что в ближайшее время ты все равно не заснешь.
Человек привыкает ко всему. Даже к постоянному чувству опасности. К трем часам ночи я настолько вымотался от ожидания и так хотел спать, что меня действительно можно было брать голыми руками.
Словно почувствовав исходящие от меня флюиды, Серега проснулся, отобрал у меня обрез, спустился на кухню, заварил себе кофе и отправил меня спать. Чувствую, рыть мне завтра этот чертов септик.
Я проснулся посреди сожженной деревни. К счастью, это была не та деревня, где стоял двухэтажный кирпичный особняк и рыл канализацию склонный к азартным играм и спиртным напиткам писатель.
Деревня была небольшая, домов двадцать. Точнее, двадцать черных, обуглившихся остовов, над которыми курился слабый дымок. В воздухе пахло гарью и подгоревшим мясом.
Я посмотрел на небо, затянутое облаками. Внимательно огляделся вокруг. Ни души. Одна только надежда, что я еще сплю.
– Нравится? – спросили из-за спины.
Я резко обернулся. Мгновением раньше сзади никого не было, а теперь там стоял тип в черном балахоне. Лицо его скрывал капюшон.
– Очень нравится, – сказал я. – Кто тут поработал над дизайном?
– Ты.
– Что-то я ничего подобного не припомню.
– Это картинка из твоего недалекого будущего.
– Круто, – восхитился я. – А ты кто?
– Ты можешь удивиться, но я – это ты в недалеком будущем.
– Устал я удивляться, – сказал я. – И что тебе, то есть мне, от меня надо? Тоже уговаривать будешь?
– Не дождешься, – сказал он. То есть я. То есть он-я. Короче, фиг знает кто.
– А чего тогда ты мне снишься?
– Это ты мне снишься, – сказал он.
– Так ты спишь?
– Естественно. Я же не могу видеть сны наяву.
– Я тоже сплю.
– Значит, мы оба спим и снимся друг другу. Классно!
– Слушай, а что ты в прикиде таком странном ходить?
– Не знаю, – сказал он. – В первый раз такой вижу.
– Или ты прячешь от меня мое же лицо? У меня там что, ожоги дикие? Или еще что-нибудь в том же роде?
– Насколько я помню, нет. – Он поднял руки, немного повозился со шнурком и откинул капюшон назад.
Действительно, я в не столь отдаленном будущем. Ни седины в волосах, ни морщин на лице, ни особой мудрости в глазах. Я и я, только лет на несколько постарше.
– Чего хотел-то? – спросил я.
– Ничего, – сказал он. – Не предпринимал никаких усилий, чтобы ты мне приснился. Это, знаешь ли, как-то само собой вышло.
– И как там, в будущем? – спросил я. – Хреново?
– А как в прошлом? – спросил он. – Насколько я помню, тоже не очень сладко.
– Не говори, – согласился я. – Хотя нет, говори. Расскажи, как ты из всего этого выполз и чем дело кончилось.
– А оно не кончилось, – сказал он. – Честно говоря, я тебе ничего посоветовать не могу. Видишь ли, я – это совсем необязательно ты.
– Минуту назад ты утверждал обратное, – сказал я. – И лица у нас похожи.
– Я – это один из возможных вариантов тебя, – сказал он. – Потому что, насколько я помню, мне в прошлом такие сны, как тебе сейчас, не снились. Следовательно, ты можешь сделать что-то, чего не сделал я, и станешь не мной, а кем-то еще.
– Ты меня совсем запутал.
– Ну извини. Вообще, ситуация у тебя препаршивая. Граф давит?
– Уже нет.
– Не слушай графа, – сказал он. – Он – хороший слуга и советник, но что касается фатализма, тут его просто заносит. Он говорит, что выбора у тебя нет, правильно?
– Было такое.
– Он не прав. Выбор есть, только очень уж поганый, на данный момент у тебя есть два варианта развития событий и оба они ведут в тупик. В одном варианте ты остаешься на Земле и тебя рано или поздно убивают. В другом варианте ты возвращаешься в мир, в котором был рожден, и тебя тоже убивают – правда, значительно позже.
– А есть такой вариант, в котором меня не убивают?
– Есть, – сказал он. – Но не думаю, что его можно осуществить на практике.
– Хотя бы намекни.
– Намекаю, – сказал он. – Ты возвращаешься в свой родной мир и учиняешь с ним вот это. – Он обвел рукой то, что осталось от деревни. – Тогда тебя уж точно никто не тронет. Некому будет.
– Ты пошел по этому пути?
– Нет, – сказал он. – Пока нет. Но я раздумываю.
– Понятно, – сказал я.
– Ни хрена тебе не понятно, – сказал он. – Вопрос не в том, что я думаю, как это можно сделать. Варианты существуют. Вопрос в том, стоит ли. И вправе ли я.
– Я вижу, ты еще не стал Сауроном до конца, – сказал я. – Тот вопросами не терзался. Кольцо на палец, и в бой.
– Завидую я Саурону, – сказал он. – Всех проблем – два хоббита и волшебник с меняющимся окрасом. Тут у меня Хранителей гораздо больше.
– Сочувствую, – сказал я.
– Себе посочувствуй.
– Здоров ты спать, – сказал Серега, когда я свесил ноги с раскладушки и придал своему телу вертикальное положение. – Знаешь, который теперь час?
– Который?
– Половина одиннадцатого.
– Так рано же.
– Это у вас в городе рано, – сказал коренной москвич. – А у нас в деревне утро начинается с рассветом.
– Так ты уже роешь, что ли?
– Я не рою, – сказал он. – Потому что охраняю твой сон. И вообще, ты мне помочь обещал.
– И ты с трех ночи не спишь?
– Спецназ на посту не спит, – сказал он.
– Все время тут сидел?
– Отлучался пару раз выпить кофе или вернуть его природе, – сказал Серега. – Но в общем и целом был здесь. А кстати, троих Хранителей я похоронил под забором.
– Не забыл помочиться на их могилы?
– За кого ты меня принимаешь? – возмутился Серега. – За варвара, что ли? Конечно, не забыл.
Погода, как назло, была прекрасная, воздух прогрелся до приятной телу температуры, солнце вовсю светило с небосклона, в поле зрения не было ни облачка, короче, погода располагала к строительным работам.
Сразу после завтрака мы пошли копать. Серега успел упрятать в землю три кольца, так что предстояло работать на глубине больше трех метров. Мой хитрый приятель сказал, что если он будет внизу, то не сможет качественно обеспечить мою защиту, а если внизу буду я, то ни один Хранитель меня под землей даже с собаками не найдет. А еще он сказал, что в моем положении к земле надо привыкать.
У Сереги оказался запасной комплект рабочей одежды, только без обуви. Пришлось лезть в своей.
Серега выдал мне саперную лопатку, ибо с другой под землей просто не развернуться, по той же причине заменил обрез обратно на «глок», похлопал меня по плечу и заявил, что Родина меня не забудет.
Мы засунули в будущий септик лестницу, я спустился, после чего Серега лестницу вытащил, взамен скинув мне ведро на веревке.
В основе своей септик – это тот же колодец. Технология рытья септика очень проста. Вы берете бетонное кольцо, ставите его на землю, лезете внутрь и копаете до тех пор, пока кольцо не уйдет под землю целиком. Тогда вы ставите на него следующее кольцо и продолжаете копать.
Ну потом вы все это дело бетонируете, перфорируете, вставляете трубы, роете траншеи, но это уже не так интересно. Самый кайф, сказал Серега, это закапывать кольца. Чувствуешь себя полным хоббитом.
Я копал и насыпал землю в ведро, Серега вытягивал ведро и высыпал из него землю, и так продолжалось ровно до тех пор, пока не пришел Грегор.
– Упс, – сказал Серега и уронил пустое ведро мне на голову. Ну почти на голову. Оно только чиркнуло меня по плечу и плюхнулось на землю.
Я посмотрел вверх. Со дна был виден только круглый кусочек голубого неба. Серега в поле зрения отсутствовал. Я бросил лопату и достал пистолет.
– Здорово, бомжара, – услышал я Серегин голос. – Какими судьбами здесь?
– Прочь с дороги, смерд, – прорычал в ответ Грегор.
Ласковые волшебники водятся в моем родном мире!
Я не видел, что происходит наверху, но отчетливо представлял, как Серега задирает руку и нюхает у себя под мышкой.
– Да, попахивает, – сказал он. – Но у меня есть на то уважительная причина. Я, между прочим, работаю.
На этом диалог прервался дуплетом из обреза, сдавленным хрипом и матерным ругательством. Ругался Серега, хрипел Грегор.
Неужели Серега его достал? Тогда чего он ругается?
А если промазал, то чего Грегор хрипит?
Черт побери. Хотелось бы мне сейчас быть наверху.
Серега выругался вторично, на этот раз громче и задиристее. Одновременно с этим я услышал характерный звук вытаскиваемого из ножен меча.
Свист рассекаемого воздуха.
Грегор присел на край торчавшего из земли четвертого кольца и посмотрел вниз. А я, соответственно, посмотрел вверх. И взгляды наши встретились.
– Под землей от меня не спрятаться, – сообщил Грегор. – По крайней мере, ты залез недостаточно глубоко.
Я выстрелил в него трижды. Он даже глазом не моргнул, когда три дорогие немецкие пули зависли в воздухе в десятке сантиметров от его лица.
– Добро пожаловать в реальный мир, Нео, – сказал я. – А ты изменился, постарел…
– Сейчас я спущу тебе лестницу, – сказал он. – Ты вылезешь наружу, и я тебя зарублю. Быстро, качественно и безболезненно. Как тебе такой вариант?
– А почему он должен мне понравиться?
– Потому что тогда я не буду резать твоего приятеля, который лежит рядом в оглушенном состоянии. Пока в оглушенном.
– Ты взываешь к совести Темного Лорда?
– Не надо мне этой демагогии, – сказал Грегор. – Ты думаешь, я был счастлив, когда Совет Магов поручил мне эту работу? Ты думаешь, мне нравится триста с лишним лет таскаться по миру, не расставаясь с этой железякой?
– Сейчас заплачу, – сказал я. – Как же тебе тяжело. Хотелось бы и мне прожить триста лет, а потом пожаловаться на жизнь. Дашь мне такую возможность?
Лицо Грегора исчезло, а на меня посыпалась земля, немного, только с самого края. Это Грегор лестницу спускает.
– Вылезай.
– Лучше уж вы к нам, – сказал я.
Когда Грегор перегнулся через край колодца, я увидел продырявленный и залитый кровью пиджак. Значит, Серега все-таки попал.
Лестница воткнулась в землю рядом с моей ногой. Затем Грегор сделал шаг назад от края и застыл с вытянутым в руке мечом. Я из колодца видел только меч. Некоторое мгновение он парил на фоне неба, становясь все ближе и ближе по мере того, как я поднимался по вестнице, а затем вдруг дернулся и полетел ко мне. Не острием полетел, а почему-то плашмя.
Вслед за мечом в колодец полетел Грегор. Третьим предметом, который принял участие в падении, был Серега. Видать, не сильно его оглушило.
Колодец был около метра в диаметре, и, даже стоя на лестнице, мне удалось разминуться с одним из нумерованных клинков. Зато с магом мы не разминулись. Он снес меня с хилой деревянной лестницы, словно я был хижиной на склоне горы, а он – лавиной, мы рухнули на землю, причем его голова воткнулась мне в живот, а сверху на нас сверзился еще и Серега.
Грегор охнул. Даже не удивляясь, почему у меня до сих пор не сломан позвоночник, я двинул его в челюсть. Это было все, на что я был способен, – ведь я лежал на самом дне, а на мне ворочались сто пятьдесят килограммов живого веса.
Серега был в самой выигрышной позиции, сверху, и использовал свое преимущество напропалую, лупя Грегора всем, чем только мог. То есть руками и ногами. Полный бардак.
Маг, оказавшийся начинкой нашего сэндвича, неловко барахтался и пытался нащупать свой меч, который лежал где-то подо мной. Поскольку все мы не могли причинить друг другу каких-либо серьезных, не говоря уже летальных, повреждений, сие барахтанье на дне канализационного колодца могло продолжаться довольно долго, если бы Серегина рука не наткнулась на саперную лопатку.
Я слышал, что десантники используют остро наточенные саперные лопатки как оружие. Но не ожидал, что сей тривиальный инструмент, только что вонзавшийся в глину, может вонзиться и в человеческую спину.
Грегор взвыл. Серега нащупал почву под ногами, исхитрился встать во весь рост, подхватил мага под мышки, избавляя меня от его тяжести, и впечатал в стенку кольца, профессиональным жестом заломил ему руку за спину и сломал. По крайней мере, хруст был весьма впечатляющим.
– Наверх! – рявкнул Серега, и я буквально взлетел по лестнице.
Вслед за мной из-под земли выбрался Серега, измазанный грязью и кровью, но живой.
Грегор ворочался на дне.
Не сговариваясь, мы с Серегой схватили ломы, всунули их в монтажные отверстия кольца, дожидавшегося своей очереди в паре метров от септика, и закатили его поверх колодца. Теперь для того, чтобы выбраться, магу без всякого рычага придется сдвинуть с места четыреста килограммов. Не уверен только, что это его остановит.
– Ты меч не прихватил? – спросил Серега, когда мы закончили работу.
– Нет, – сказал я.
– Ну и черт с ним. Валим отсюда.
Взяли нас на пикете ДПС.
Банально и просто, как говорил классик советского кино, «усе было без шума и пыли».
Остановили для проверки документов, в этом не было ничего необычного, машина у Сереги старая и останавливают его часто на предмет проверки талончика техосмотра.
Когда доблестный лейтенант убедился, что талончик на месте, страховка уплачена и остальные документы тоже в порядке, он обратил свое внимание на пассажира. То есть на меня.
– Документы есть?
– Конечно.
– Предъявите.
Я сунул ему паспорт.
Конечно, я в розыске. Но сколько народу находится в розыске каждый день? Сотни и сотни. Какова вероятность, что из нескольких сотен данных лейтенант запомнил именно мои?
– Пожалуйста, выйдите из машины.
– А в чем дело?
– Выйдите из машины. – Голос звенит, рука на кобуре.
От здания поста идут еще двое с автоматами. Вроде бы и не сюда идут, но автоматы в подозрительной близости от пальцев, и стволы смотрят в пашу сторону.
Рядом с пикетом стоят три машины с мигалками. Значит, народу тут сейчас полно.
Серега мнется у капота.
За руль прыгнуть он не успеет. Это хорошо. Во-первых, его организм не так устойчив к чужеродным металлам, как мой, во-вторых, из-за меня у него уже и так куча неприятностей. Например, боевой маг, сидящий в колодце на даче у поклонника Серегиного творчества.
Я открыл дверцу машины, но только для того, чтобы в образовавшуюся щель пнуть лейтенанта в живот. Лейтенант этого не ожидал, поэтому в момент складывания тела пополам на лице появилось удивленное выражение.
Я хлопнул дверцей, перескочил за руль, крикнул Сереге, чтобы убрался с дороги и попытался завести машину.
Меня сгубила нелюбовь к отечественному производителю. В то время как я шарил под рулем правой рукой, тщетно пытаясь найти замок зажигания, замок преспокойненько находился слева и молчал. А когда я его нашел, автоматчики уже стреляли по колесам, кто-то бил причалом стекло, потом им же бил меня по голове и вытаскивал из машины.
Меня повалили на асфальт. Я не чувствовал боли, когда ботинки впечатывались в мои ребра, спасибо Браслету. Но благодаря ему же я все никак не желал терять сознания, а доблестные сотрудники милиции расцепили мое поведение как вызов своему профессионализму и старались вовсю. Меня дубасили уже не для острастки, а в полную силу.
Сознание я все-таки потерял. А отсюда мораль – какой бы ты ни был весь из себя Бэтмен, хорошему удару ногой тебе все равно противопоставить нечего.
