ГЛАВА 5
Потерянный ключ
Тэфи нажала кнопку и услышала раздавшийся в доме звонок. Через секунду-другую дверь отворила седая женщина.
– Что-то мне подсказывает, что ты та самая юная барышня, с которой мой внук познакомился на пароходе. Тебя, кажется, зовут Тэфи? Я – миссис Марш. Входи, а я позову Дэвида. Ты что – бежала бегом? Вся красная и задыхаешься!
– Да, я бежала, – призналась Тэфи. Она не могла рассказать этой ясноглазой старой даме о своем страхе. Он уже начинал походить на сон, но беда в том, что она-то твердо знала – никакой это не сон! В лесу гоблинов она действительно встретила мальчика-индейца, и он дал ей почувствовать, что она ему не понравилась.
Миссис Марш подошла к подножию лестницы и крикнула наверх:
– Дэ-вид! Эй, Дэ-э-вид! К тебе пришла Тэфи.
Дэвид спустился с лестницы, подпрыгивая на ходу, как это часто делают мальчишки.
– Алло! – крикнул он. – Пошли наверх, осмотришь командную будку. Я дам тебе дедушкин бинокль, если ты обещаешь обращаться с ним осторожно и не уронить.
Продолжить дружбу с Дэвидом, завязавшуюся на пароходе, будет явно легко. Лестница поднималась вверх на три этажа, а потом превращалась в крутую лесенку с резиновыми ступенями и медными поручнями – такие лестницы, ведущие в помещение капитана, бывают на корабле. Дэвид нагнулся и помог ей взобраться на несколько последних ступенек.
– Это – шканцы, – пояснил он.
Командная будка была построена с таким расчетом, чтобы она напоминала кабину корабля. Окна имели форму иллюминаторов, стены были украшены всевозможными предметами, которыми пользуются мореплаватели.
– Мой дедушка был капитаном судна, ходившего через озеро, – сказал Дэвид. – Когда он вышел в отставку, он устроил свое жилище таким образом, чтобы чувствовать себя в привычной обстановке и иметь возможность всегда видеть озеро.
Тэфи подошла к одному из иллюминаторов. Вид был просто великолепен – угол форта и небольшой каменистый пляж гавани – как на ладони. Она могла также смотреть далеко вперед, дальше маленького островка с маяком на мысу и более крупного, поросшего лесом острова с левой стороны, до окаймлявшей берег озера Мичиган голубой черты, за которой простирался материк. По проливу, пыхтя, лениво продвигался грузовой пароход.
– Батюшки! – воскликнула Тэфи. – Отсюда все видно на многие мили вокруг!
– Посмотри-ка вот через это. – Дэвид вручил ей бинокль и объяснил, как им пользоваться.
Усеянный галькой пляж приблизился настолько, что Тэфи казалось, что она может тронуть его ногой. Она медленно повернула бинокль налево, и из груди ее вырвался восторженный крик.
– А вон «Сансет хауз». Я так ясно его вижу!
Большой белый дом заполнил собой стекла бинокля. Она решила внимательно разглядеть фронтон, окна и покатые крыши. На вершине главной крыши находилось что-то вроде платформы, обнесенной перилами.
– Интересно, что это такое? – спросила Тэфи, передавая бинокль Дэвиду.
– Это принято называть «вдовьей тропинкой», – сообщил Дэвид. – В давние времена жены капитанов имели на своих домах подобные местечки, куда они могли забираться, чтобы следить за движением судов своих супругов. Наверное, попасть туда можно изнутри через дверцу люка.
Он вернул бинокль Тэфи, и она водила им туда и сюда, пока не нашла свое собственное окошко в комнате, где она жила со своей мамой. Внезапно она взволнованно обратилась к Дэвиду:
– Знаешь что? Я могла бы подавать из своего окна сигналы. То есть я хочу сказать, что я могла бы это делать, если бы мне вдруг понадобилось сообщить тебе какую-нибудь важную новость.
– Какие сигналы? – осведомился Дэвид.
Живое воображение Тэфи заработало.
– Нам надо будет разработать код. Красный цвет, разумеется, сигнал опасности. Белый означает: все в порядке.
Как ни странно, практичный Дэвид охотно включился в игру.
– Желтый будет означать «да», а синий – «нет». А…
– Тьфу ты, пропасть! – вскричала Тэффи. Бинокль, оставив окно, остановился на боковом садике при «Сансет хауз». На веранде стояла Донна и разговаривала с мальчиком, находившимся во дворе, – с мальчиком, одетым в синюю робу и красную рубашку.
Ее мама терпеть не могла, когда она произносила такие слова, как «тьфу ты, пропасть», но иногда ей просто необходимо было употребить крепкое словцо. Она была поражена, увидев Донну беседующей с тем самым мальчиком-индейцем, который так напугал ее!
– Это – тот мальчик, которого я видела в лесу гоблинов, – возбужденно объяснила она Дэвиду.
Дэвид посмотрел на нее недоумевающим взглядом.
– О чем ты толкуешь?
– Ш-ш-ш!
Конечно, не было никаких оснований придавать какое-либо значение тому факту, что встреченный в лесу мальчик беседует сейчас с Донной Такерман, но, увидев их вдвоем, она ощутила тревогу. Она вспомнила, как к концу ленча Донна вдруг стала с ней холодна, вспомнила враждебность мальчика-индейца. Как было бы хорошо иметь такой бинокль, который приближал бы не только зримые предметы, но и звуки. Пока она смотрела в бинокль, мальчик исчез за углом дома, а Донна ушла с террасы в комнату.
– На что ты смотришь? – спросил Дэвид. – Дай мне поглядеть.
Тэфи повернулась к нему от окна.
– Там больше не на что смотреть.
– Ах ты, елки-палки! – воскликнул Дэвид. – Незачем напускать на себя такую таинственность!
«Елки-палки» – хорошее выражение. Может, оно понравится маме больше, чем «тьфу ты, пропасть». Но надо, пожалуй, удовлетворить любопытство Дэвида, а то он вовсе потеряет терпение. Ей надо было иметь кого-то, с кем можно было говорить о событиях, происшедших после ее прибытия на остров.
Она начала свой рассказ с самого начала – с того, как Донна не захотела помахать ей в ответ, – и закончила лесом гоблинов и странным мальчиком-индейцем, который только что разговаривал с Донной. Тэфи рассказала ему о сменах настроения у Селесты, о дурных предзнаменованиях, которые та порой видит, и о том, как важно, чтобы мама успешно справилась этим летом с управлением «Сансет хауз», ибо тогда Сондерсы смогут купить себе дом.
Дэвид слушал с большим интересом.
– Я думаю, тут кроется тайна, – сказал он, когда она кончила свой рассказ.
Тэфи смотрела на это иначе. Когда вы сталкиваетесь с тайной, вы начинаете искать причины происшедших событий. И все получается просто замечательно – хорошие люди побеждают, дурные несут наказание. Разумеется, она и ее мама – хорошие люди, но что-то не видно вокруг дурных людей – просто люди, слегка непонятные.
– Все обстоит именно так, как говорила твоя мама, – сказал, смеясь, Дэвид. – Ты впадаешь в транс и не слышишь того, что тебе говорят. Нам надо разработать план кампании.
– Какой еще кампании?
– Ну, план наших действий.
– Но что мы можем предпринять?
– О, мы что-нибудь придумаем! Пожалуй, можно начать с того самого леса. Может, он наведет на какой-нибудь след.
Пожалуй, это была неплохая идея. Кроме того, – хотя Тэфи никогда бы не призналась в этом Дэвиду – важно было то, что теперь ей не придется одной проходить через лес. Хотя она и знала, что мальчик-индеец спустился с холма вниз, она беспокоилась, что может снова с ним встретиться. Попрощавшись с миссис Марш, она охотно пошла вместе с Дэвидом.
«Хорошо, – подумала она, – что они двинулись к гостинице. Вероятно, уже наступило то время, которое мама именовала «слишком долго».
Дэвид прокладывал путь между голыми ветвями.
– Я хожу этой дорогой все время, – сказал он. – И никогда не считал, что в этом лесу есть что-то таинственно-страшное. Наверное, девочки вообще легко пугаются.
Тэфи шла за ним, негодуя. Но ей нравилось в Дэвиде то, что он не отзывался пренебрежительно о девочках и не пытался показать себя «настоящим мужчиной». Тэфи сказала сдержанно:
– Не понимаю, какие следы могут тут быть. Ведь в хвойных иголках не остаются отпечатки ног, не правда ли?
Дэвид осматривал кору деревьев, разглядывал землю под ногами. «Вероятно, рисуется, – подумала Тэфи, – у мальчишек есть такая манера».
Вдруг он выпрямился и посмотрел на нее.
– Знаешь, что я думаю? Вероятно, тот индеец просто шел через лес, точно так же как и ты, или я, или кто-нибудь другой, и совсем не собирался тебя пугать. Повариха заставила тебя думать о разных страшных вещах, поэтому, когда ты вдруг увидела его, ты была уже внутренне готова испугаться. Потом ты вообразила, будто он смотрит на тебя так, как если бы ты ему не нравилась. А когда он ушел, ты подумала, что он спрятался.
Дэвид, по-видимому, был очень доволен своим дедуктивным умозаключением. Тэфи же не ощущала ничего, кроме досады и беспомощности. Она-то знала, что она пережила в этом лесу. Но она знала также, что, когда мальчик приходит к какому-то собственному выводу, его не сдвинешь.
В это мгновение на глаза ей попалось что-то белое, прикрепленное к древесному стволу. Проскользнув мимо Дэвида, она выхватила клочок бумаги, засунутый в трещину в коре.
– Значит, все мне только показалось, да? – торжествующе спросила она. – Ну-ка, в таком случае, господин Всезнайка, послушай вот это. – В наказание она заставила его немного подождать, а потом громко прочла: – «Почему бы тебе не вернуться туда, откуда пришла? Мы не хотим видеть тебя на Макинау. Ты вызываешь гнев манито».
Дэвид взял из ее рук бумажку.
– Вот видишь! – сказал он. – Я знал, что мы нападем на какой-нибудь след.
Тэфи начала задыхаться от возмущения, но потом поняла, что он просто дразнит ее.
– Похоже, я оказался не таким уж прозорливым, – признал он и от этого сразу же стал еще больше нравиться Тэфи. Разве мало таких мальчишек, которые ни при каких обстоятельствах не признают, что были не правы.
– Но ведь в конечном итоге, – великодушно заметила она, – это была твоя идея – вернуться сюда. Одна я ни за что бы сюда не пошла.
Он снова начал изучать записку.
– Интересно, а что означает это изображение головы какого-то животного в конце?
Тэфи не могла понять, что именно изображал рисунок.
– Немного похоже на собачью голову.
– Не думаю. Слишком заостренный нос. Возможно, это лисица. Но интересно, что это значит?
Тэфи занимала другая проблема.
– А почему он не хочет, чтобы я находилась здесь? Я убеждена, что эта записка адресована мне. И что такое «манито»?
– Это – один из индейских богов, один из духов, в которых они в свое время верили. Он просто пытается тебя испугать.
Тэфи подавила начавшую ее пробирать дрожь. Она ни чуточки не боится индейских духов, говорила она себе. Во всяком случае, когда рядом с ней Дэвид.
– Ты хочешь завтра пройтись по форту? Я пришла, чтобы спросить тебя именно об этом. Маму я забыла спросить, но я уверена, что она меня пустит.
Дэвид просиял, ибо его осенила некая идея.
– Вот что! Давай испытаем нашу систему сигнализации. Если «да» – желтый цвет. Значит, если ты сможешь пойти, повесь в своем окне что-нибудь желтое.
Тэфи согласилась, и на опушке леса он повернул назад. Она торопливо пошла по дороге, а подойдя к отелю, увидела свою мать, собиравшую в саду цветы. На траве стояла корзина, и мамины ножницы то и дело щелкали под аккомпанемент веселой песенки, которую она тихонько напевала.
– Сегодня вечером у нас на каждом столике будут цветы, – сказала мама. – И знаешь что?
– Что? – спросила Тэфи. Она видела, что мать находилась в том настроении, которое папа называл «путешествием с помощью парового двигателя».
– Я сегодня буду хозяйкой, принимающей гостей.
– О, мама, это замечательно!
– Сниму часть бремени с плеч миссис Такерман. Я решила, что этому я смогу научиться легко, хотя поначалу у меня, может, не все будет получаться так хорошо, как у нее. У нее очень приятные манеры, и она весьма тактично обращается с посетителями.
Тэфи припомнила одного посетителя, с которым миссис Такерман обошлась не слишком хорошо, – симпатичного лысого мужчину, который хотел получить комнату.
– Ты будешь в тысячу раз лучше, – твердо заявила Тэфи. – И к тому же красивее!
Миссис Сондерс отвесила ей поклон.
– Большое вам спасибо. Но, боюсь, вы не совсем объективны. Но так или иначе, мне хотелось бы вдохнуть жизнь в этот дом. Иногда он производит на меня гнетущее впечатление.
Тэфи взглянула на «Сансет хауз», дремлющий под лучами вечернего солнца. Она была уверена, что сонливость очень этому дому к лицу. Может, ничего хорошего не получится, если они слишком его растормошат. Однако, если под «вдохнуть жизнь» имелись в виду цветы, и чтобы кто-то миловидный и улыбающийся встречал гостей и провожал их к столикам…
– Мама, надень свое синее платье, – умоляющим голосом сказала она. – И сделай себе высокую прическу – такую, какую любит папа. Тогда я завтра же ему напишу и расскажу, как ты выглядела и как успешно справлялась со своей ролью управляющей.
Мать наморщила нос, но Тэфи чувствовала, что она довольна.
– Я кое-что не успела тебе сказать, – продолжала миссис Сондерс. – Это касается Донны.
– Донны? А что такое с Донной?
Мать вернулась к цветам.
– Вот эти, синие, называются дельфиниумы, детка. Они очень мило будут выглядеть на столах, ты не находишь? Дельфиниумы и папоротник.
– Мама, перестань быть несносно-бесящей! – взмолилась Тэфи. «Несносно-бесящей» было одно из папиных словечек.
Миссис Сондерс улыбнулась.
– Донна очень неплохо танцует. Ее мать хочет, чтобы она серьезно готовилась к поступлению в балет. Поэтому я предложила миссис Такерман устроить сегодня вечером развлечение для наших гостей. Дорис играет на рояле и сможет ей аккомпанировать. По-моему, Донна будет танцевать.
Какое-то мгновение Тэфи испытывала легкую зависть. Сама она в школе танцев путалась в па и выводила из себя учителя, а иной раз и вовсе забывала, что надо было делать ногами, так как в этот момент ею всецело завладевали какие-нибудь интересные мысли. Ах, если бы она могла пустить в пляс свои мысли! Но мысли никому не покажешь. Она стряхнула с себя минутную зависть к чужому таланту. Развлечение для гостей – это будет здорово!
– По-видимому, – продолжала мать, – тетя Марта неодобрительно относилась к танцам Донны. Дорис мне говорила, что в прошлом году она поссорилась из-за этого с миссис Такерман.
Тэфи мысленно снова услышала страстный тон Донны, которая заявила, что ничто не помешает ей стать танцовщицей. Может, Донна думала, что миссис Сондерс будет против ее танцев. В таком случае сегодняшний вечер принесет облегчение не только Донне, но и миссис Такерман.
– Мама, а что, если не будет никакого обеда? – встревоженно спросила Тэфи.
Миссис Сондерс положила целый ворох цветов в свою корзинку.
– Ты опять думаешь о сандвичах? Это все случилось из-за того, что Селеста устроила свою выходку в последнюю минуту. В случае необходимости ее вполне могла заменить помощница, хотя, боюсь, гости сразу же почувствовали бы разницу. Но я нашла способ умиротворить Селесту.
Тэфи тихонько рассмеялась.
– Ну и здорово же ты проворачиваешь дела!
– Селеста в области кулинарии – своего рода музыкант, артист. Поэтому я решила послать в Чикаго за некоторыми особенными деликатесами, которые ей требуются при готовке. Она очень довольна, и я не думаю, что у нас могут возникнуть новые неприятности.
Тэфи облегченно вздохнула.
– Теперь, я уверена, все будет в порядке. Ведь все наши комнаты заняты.
Миссис Сондерс подняла глаза от цветов.
– Хотела бы, деточка, чтобы это было так, но две комнаты пока что еще пустуют. – Она поднялась на ноги, послала Тэфи воздушный поцелуй и бегом кинулась в дом.
Тэфи нахмурилась. Две комнаты пустуют? Как странно! Она слышала, как миссис Такерман сказала тому улыбающемуся человечку, что свободных номеров нет. Почему она отпугивает клиентов, когда маме они так нужны? К прочим тайнам прибавилась еще одна. Начинало походить на некий ребус. Девочка пошла по тропинке к ступенькам заднего входа, глубоко погруженная в свои мысли. В тот самый момент, когда вы думали, что все отлично выходит, какой-то кусочек ребуса не подходил и портил всю картину.
В гостиной сидело и читало несколько человек. Они не обратили на нее никакого внимания, меж тем как она оглядывалась вокруг в поисках наводящей на след нити. Вот ведь Дэвид нашел такую нить, хотя она была уверена, что это ему не удастся, так почему бы и ей не найти? Однако никаких нитей не было видно. Она подумала – просто так – о двери на противоположной стороне гостиной. Это не могла быть комната, занятая каким-нибудь постояльцем, – внизу не было номеров для приезжих. Она пересекла комнату, чтобы произвести расследование, повернула ручку двери и вошла.
Маленькое помещение, в котором она очутилась, не заключало в себе ничего интересного. Это была попросту служебная контора. Наверное, здесь тетя Марта вела свои бухгалтерские расчеты. В комнате стоял большой старомодный письменный стол; его высокая задняя стенка была разделена на ячейки, в которых ничего не было; перед столом стояло вертящееся кресло с кожаной подушкой на сиденье. К одной из стен был придвинут стол с аккуратными связками старых журналов.
Старые журналы всегда интересно смотреть. Тэфи подвинула одну из пачек, и в воздух поднялось облако пыли, от которой она начала чихать. Пожалуй, лучше без разрешения не трогать эти вещи. Взрослым не нравилось, когда вы вносили во что-то упорядоченное интересный элемент хаоса.
Взгляд Тэфи, оглядывавшей стены конторы, задержался на висевшей на стене картине. Более странной картины она в жизни не видела. Она была уверена, что ее создал не слишком искусный художник, хотя изображенный на полотне пейзаж она узнала. Это были скалы у кромки воды перед отелем, а вдали виднелся маленький остров со своим маяком. Вода была слишком синей, а волны совсем не походили на настоящие. Но самой поразительной деталью картины была сидящая на одной из скал фигура.
Это была женщина в развевающемся на ветру длинном платье, окруженная со всех сторон птицами. Птицы были еще менее похожими на настоящих, нежели птичьи чучела, которые ей доводилось видеть, но она догадывалась, кого они должны были изображать. Одна крупная птица взобралась на плечо женщины. Судя по ее серебристо-серой окраске, это была, наверное, чайка. В углу старой картины значились инициалы: Дж. Б.
Кто бы ни скрывался за этими инициалами, этот человек хорошо знал тетю Марту. Ибо картина, без сомнения, изображала тетю Марту. Она отвечала ее кличке, о которой рассказал Тэфи на пароходе Дэвид, – «птичница».
Отвернувшись от картины, Тэфи продолжала осмотр комнаты. Теперь она увидела еще одну закрытую дверь, расположенную напротив той, через которую вошла. Она подошла к ней и взялась за ручку. Поворачивала ее и вправо, и влево, пыталась просто толкать, но ничего не получалось. Дверь была заперта.
– Ты не должна туда входить, – произнес голос сзади нее.
Тэфи быстро обернулась. В проеме открытой двери стояла Донна Такерман.
– Туда нельзя входить! – повторила она. – Ей бы это не понравилось.
– Кому не понравилось бы? – спросила Тэфи.
Донна кивнула в сторону картины.
– Мисс Эрвин. Она никогда не позволяла никому входить в ту комнату, если при этом не было ее самой.
– Но тети Марты здесь больше нет, – возразила Тэфи.
Донна склонила набок свою кудрявую голову, как бы обдумывая эти слова.
– Так или иначе туда нельзя. Дверь заперта.
– Мы можем достать ключ.
Донна улыбнулась какой-то странной улыбкой.
– Никто не знает, у кого ключ. Он был потерян после того, как мисс Эрвин умерла. Никто никогда эту дверь не откроет.
Она повернулась и вышла из комнаты. Озадаченная и встревоженная, Тэфи осталась на месте, пристально глядя ей вслед.
Постепенно недоумение Тэфи сменилось серьезной сосредоточенностью. Почему это Донна похваляется, что никто никогда не откроет эту дверь? Что такое находится в комнате, скрытой за запертой дверью?
Она снова попробовала открыть дверь. Окна комнаты выходили на веранду, так что, возможно, туда можно было проникнуть через окна. Надо будет проверить. Здесь крылась несомненная тайна – запертая комната, потерянный ключ! Там скрыто что-то такое, что тетя Марта не хотела показывать никому.
Ну что ж, подождем, пока об этом услышит Дэвид!
