Глава 29
Ночной кошмар

Около полудня Светлике вновь пришлось применить свою магию, чтобы раздобыть воды, а Стручок нас накормил. Кто бы мог подумать, что маленький лилей окажется таким полезным!

– И как убить эту тварь? – со вздохом спросил Далар.

– Не убив при этом его пленников, – добавил я.

– Посередине желеобразной туши хориблиса есть черный сгусток. Это центр его жизненной силы, его сердце. Нужно его пронзить, и тварь умрет.

– Звучит просто, – хмыкнул странно молчаливый Шактар.

– Это и есть просто… если вы сумеете добраться до хориблиса, – с иронией откликнулась Ирато.

Ночь настигла нас в самом неудачном месте, какое только можно представить в этом оксом проклятом местечке. Сухая река поворачивала, огибая какое-то невидимое препятствие, и мы оказались в самой середине излучины.

– Швар’тек! – недовольно выругался Далар. – Пройдемся дальше? Здесь мы не увидим этого хори-окс-знает-как-его-там, пока он не нападет.

– Хориблис отлично умеет маскироваться, так что ты все равно не увидишь его, пока он не нападет. Но вот я сумею его почувствовать, – возразила Ирато. – И предупрежу. И вы будете готовы к его появлению заранее.

– А если сильно зажмуриться? – опасливо предложила Светлика.

– Он вполне осязаем и умеет говорить, – покачала головой некромагиня. – Ты все равно впустишь его в свой разум, ведь чувства вызывают не только зрительные образы, но и слуховые и осязательные. Хориблис не видит лишь спящих.

После обеда мы все немного поспали под сенью выращенного лилеем дерева и были готовы бодрствовать всю ночь. Ирато сказала, что это неразумно – так хориблису будет легче до нас всех дотянуться; но, зная, какая нам угрожает опасность, вряд ли все равно хоть кто-нибудь смог бы заснуть. И мы уселись, тесно прижавшись к отвесному берегу сухой реки, приготовившись к длительному ожиданию.

Однако долго ждать не пришлось. Стоило полосе ночной тьмы накрыть нас, а фиолетовому шару Эба взойти над горизонтом, где-то за поворотом реки послышалось негромкое шуршание.

– Имейте в виду, хориблис почерпнет облик из воспоминаний того из вас, чьи эмоции будут сильнее, чем у остальных, – прошептала Ирато.

– Того, кого легче поймать, – угрюмо усмехнулся Далар.

– Он идет, – предупредила некромагиня.

Я до боли стиснул в руке рукоять трезубца и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Но, вопреки всем моим усилиям, сердце предательски колотилось в груди, выдавая охватившее меня волнение. Из-за излучины вынырнул… магистр Петавиус!

Светлика охнула и вскочила на ноги, словно собираясь броситься ему навстречу, но Шактар проворно ухватил ее за край балахона и усадил обратно.

– Магистр Петавиус!.. – простонала магиня, и по ее щекам заструились слезы.

Существо сделало еще один шаг вперед и превратилось в хрупкого орчонка лет семи. Шактар сдавленно выругался под нос.

– Мой брат… – услышал я его глухой голос.

По телу орчонка пошла рябь, он вытянулся, раздался в плечах и принял облик Хикса.

– Отец! – выдохнул Далар, стискивая в ладонях акинаки, и зарычал.

Хикс несколько мгновений стоял на месте, придирчиво рассматривая нас сквозь прищур глаз, затем вдруг превратился в Эля. Но я лишь мрачно усмехнулся. И эльф исчез!

– Это что, и все?.. – пару секунд спустя озадаченно спросил Шактар, оборачиваясь на некромагиню.

– Это еще цветочки, – усмехнулась Ирато. – Ягодки будут потом. Считайте, он просто прощупывал почву. И вы с треском провалились.

– Как это? – встрепенулся Далар.

– Я же сказала: единственная защита – это спокойствие. А вы все проявили эмоции. В следующий раз хориблис ударит неожиданно, и вы все окажетесь в его ловушке вместе с вашим эльфом, – разочарованно откликнулась Ирато. – Жаль, у меня были на вас планы.

– Ты рано списываешь нас со счетов, некромаг! – презрительно процедил Далар. – Мы покажем этому оксову хо…

Внезапно его лицо застыло, мгновенно превратившись в каменную маску.

– Я же говорила, – с иронией протянула Ирато. – Лучшая защита – это спокойствие. Хориблису даже не понадобилось прикладывать труда…

Светлика завизжала, будто ее заживо бросили в огонь, и, сжав руками виски, повалилась на песок. Шактар изогнулся, словно ему в спину попали копьем, и замер в этой нелепой позе, невидящим взглядом уставившись в небо.

А я вдруг понял, что оказался в просторном полутемном кабинете. Всю стену напротив меня занимал широкий камин, в котором, несмотря на теплое время года, горело пламя. Над ним на полочке стоял декоративный серебряный сервиз с гербом Дахарона. Вдоль остальных стен теснились забитые книгами книжные шкафы, у окна стоял большой письменный стол. На полу лежала шкура белого корда с оскаленной пастью.

Перед камином стоял низкий овальный столик, рядом с которым возвышались два массивных мягких кресла. В одном из них, спиной ко мне, сидел Кан, в его руках была зажата большая старинная книга.

Я неслышно подкатил к нему сервировочный столик, на котором в специальном гнезде стояла бутылка вина и рядом большое блюдо под круглой серебряной крышкой, и остановился сбоку и чуть позади него так, чтобы не попадать в поле его зрения.

Кан, не глядя, протянул руку вбок.

Я откупорил вино, наполнил бокал и вложил его в ладонь Черепа. Кан кивнул, все так же не поворачивая головы и не отрывая глаз от страниц книги, и сделал глоток.

– Хорошее вино, – одобрительно пробормотал он.

Сердце колотилось уже где-то у горла, рубашка, казалось, насквозь пропиталась потом. Я со звоном поднял крышку с привезенного мною блюда. Там оказалась тарелка с закусками. Я опустил зажатую в левой руке крышку на столик, одновременно сунув правую в карман надетой на мне красной ливреи слуги. Мои пальцы сомкнулись на хоросе.

Выхватив магический цилиндр, я, как кинжалом, ударил им Кана в шею. Но Череп стремительно развернулся и перехватил мою руку. Стальные пальцы орка сжались на моем запястье. Будь я чистокровным человеком, кость бы неминуемо хрустнула…

Я вырвал руку из хватки Кана и отскочил от него, по-прежнему сжимая в ладони хорос. Череп рывком поднялся с кресла и развернулся ко мне. Его глаза опасно сузились, на волевом лице пылал гнев.

– Кто подослал тебя? – рявкнул он.

– Твое прошлое! – с ненавистью ответил я.

Мой взгляд скользнул по стоявшему над камином серебристому сервизу. Так вот как он увидел мою атаку. Шри так! Я должен был подумать!

В руке Кана появился кинжал. Раздувая ноздри от гнева, он бросился ко мне. Я шарахнулся от устремившегося к моей груди клинка и в ответ ударил Кана хоросом. Но орк заблокировал мою руку предплечьем и неожиданно ударил меня кулаком в челюсть.

Я отлетел на несколько шагов назад, комната запрыгала перед глазами. Череп тут же метнулся ко мне, намереваясь вонзить кинжал в мое сердце, но я перехватил его руку, в то же время вновь атаковал его хоросом. Кан ловко сжал мою кисть. Мы замерли. Каждый давил на руку противника, пытаясь вонзить в него свое оружие. Здоровенный орк был явно намного сильнее меня, но злость придала мне сил.

Наши взгляды встретились – колючий, пылающий гневом Кана и мой, полный горечи и праведного негодования.

Неожиданно Череп с силой ударил меня головой в нос. Я отлетел к стене. Из глаз полетели искры, по губам заструилась кровь. Не теряя времени, орк тут же подскочил ко мне и ударом ноги выбил из моего кулака хорос. Магическая штуковина покатилась по полу.

Кан присел и, схватив меня за лацканы ливреи, приставил кинжал к моему горлу.

– В последний раз спрашиваю: кто подослал тебя убить меня? – отрывисто спросил он.

Меня сжигала ненависть. Дикая, ни с чем не сравнимая ненависть, первобытная ярость, заставлявшая трепетать каждый нерв моего тела. Но я ничего не мог поделать, Кан был слишком силен!

Краешком сознания, которое еще не успел затуманить гнев, я понимал, что это все неправда, что это лишь мои воспоминания, в которые меня погрузил коварный хориблис. Знал, что дверь сейчас откроется, и в комнату ворвется Риза…

Но нож Кана продолжал бесконечно медленно приближаться к моему горлу, а Риза все не входил…

Я оказался заперт в этом растянувшемся в вечность моменте. Кан с искаженным от гнева лицом сжимал в кулаке лацканы моей ливреи, а его нож летел, но все никак не мог долететь до моего горла…

Я был в агонии. Ненависть, злость, ярость – все мыслимые и немыслимые чувства смешались в едином кипящем коктейле, захлестнувшем мой разум и чувства. Я ненавидел Кана, но в то же время боялся – моя жизнь была сейчас в его руках, и я никак не мог вырваться из его стальной хватки и уклониться от летящего к моему горлу ножа. И за этот страх я ненавидел себя еще сильней, чем Черепа. И эта ненависть разъедала меня изнутри, заставляя конвульсивно сжиматься в агонии…

Неожиданно сквозь всю эту боль моего угасающего сознания коснулось что-то теплое и хорошо знакомое.

– Не сдавайся, Изгой! Ты должен победить! – прошелестел в моих ушах чей-то смутно знакомый голос.

И одновременно я ощутил жжение в среднем пальце левой руки. Жжение нарастало, становясь нестерпимым, и по лицу Кана пошла трещина. А потом внушенная хориблисом картина взорвалась тысячью осколков. Я оказался в блаженной тьме. Но, увы, ненадолго.

Первое, что я ощутил, придя в себя, был остывший за ночь песок Сухого дола. Я снова был в своей прежней одежде, на шее висел пектораль, а у пояса был закреплен верный трезубец и рядом с ним мешочек с заветными частями Ключа. Открыв глаза, я увидел нависшее надо мной нечто. Большая, бесформенная желеобразная масса рвотно-зеленого цвета слегка колыхалась, медленно, но неотвратимо подбираясь к моим лежащим на песке друзьям. Повернув голову вбок, я увидел, что Дидра, единственная сумевшая сохранить хладнокровие перед монстром, схватила за ноги Светлику и потащила ее прочь от твари.

– Ирато, сделай же что-нибудь! – в панике воскликнула она.

– Что я могу? – проворчала некромагиня. – Моя магия лишь привлечет внимание хориблиса!

Ирато схватила за плечи Далара и попыталась оттащить его от твари, но сил некромагини было явно недостаточно для того, чтобы приподнять тяжеленного орка.

А я вдруг понял, что был в отключке, то есть в плену твари, не больше пары секунд, тогда как для меня это время растянулось очень надолго.

– Эрик, очнулся? – прошелестел над моим ухом тоненький голосок лилея. – Ты должен помочь им! Скорее!!!

От желеобразной туши хориблиса отделилось три толстых отростка, которые по песку поползли к нам с орками. Я с отвращением откатился в сторону и вскочил на ноги. Щупальца твари обволокли ноги орков и начали медленно взбираться вверх по их телам, словно хориблис пытался всосать их в себя.

А почему, собственно, пытался? Взглянув на чудище, я содрогнулся от ужаса. В его желеобразном теле виднелось несколько мумий разной степени иссохшести. А между ними Эль! Побратим выглядел осунувшимся, будто он много дней провел без воды и еды, и мое сердце сжалось.

И хориблис немедленно отреагировал на мои чувства. Речной каньон исчез, и я оказался посреди двора большого баронского дома в Ритионе, в котором работала служанкой моя мать. Мне снова было семь лет, и мои ладони снова сами собой сжимались от обуревавшей меня ненависти.

– Уродец! Уродец! – кричали обступившие меня чумазые дети других слуг.

– Изгой!

– Уродец! Изгой!

Особенно сильно надрывался один мальчик – толстый сын пекаря. Он размахнулся и запустил в меня грязью. Я зарычал и бросился на него. Повалив толстяка на землю, я принялся молотить его кулаками с едва начавшими отрастать орочьими «кастетами». Мальчишка заверещал от боли, но накинувшиеся на меня всем скопом дети оттащили меня от жертвы. Кто-то попался мне под ноги, и я упал на землю. На меня со всех сторон посыпался град ударов, а я мог только лежать, прикрывая голову руками, и скулить от боли. Я знал, что сейчас вскочу на ноги, свалю ближайшего обидчика в грязь, а второму сильным ударом сломаю руку. Тогда другие закричат от страха и бросятся врассыпную… Но я все не мог подняться, меня словно приковала к земле какая-то невидимая тяжесть. Я видел искаженные лютой, совсем не детской злобой лица склонившихся надо мной мальчишек, видел их сжатые кулаки, и мое сердце разрывалось от боли, гнева и ужасного, обескураживающего непонимания: ПОЧЕМУ они это делают? ПОЧЕМУ они ненавидят меня?!..

И снова в пальце вспыхнула боль, вырвавшая меня из плена мучительных иллюзий. Я открыл глаза и понял, что тварь таки добралась до моих ног! И в ту же секунду моих ушей достиг крик Дидры:

– Изго-о-ой!!! – но, в отличие от воплей тех мальчишек, в нем не было ни презрения, ни оскорбления. Просто имя, за столько лет ставшее мне родным. Изгой…

Я выхватил с пояса трезубец и резко рубанул по слизистому щупальцу хориблиса. Кость темной твари без труда рассекла податливую плоть своего собрата, и я поспешно отполз назад, стряхивая с ног отвратительную, липкую слизь. Я вдруг ощутил ледяное спокойствие. Еще недавно меня сжигали противоречивые эмоции, а сейчас в моей душе не осталось ничего. Ни-че-го. Лишь пустота и пепел сгоревших чувств…

Я медленно поднялся на ноги и зашагал к хориблису, но тварь меня словно не замечала. Я увидел черный пульсирующий сгусток в самом центре желеобразного тела чудовища. Даже при всем желании длины моей руки не хватит, чтобы до него добраться. Но меня это не волновало. Я просто шагнул вперед, погружаясь в липкое тело твари. Мое лицо и другие не защищенные одеждой части тела охватил легкий холодок, словно я и в самом деле погрузился в желе. Без удивления, словно это было само собой разумеющимся фактом, я вдруг понял, что спокойно могу дышать – тело чудовища было перенасыщено кислородом, чтобы его пленники не задохнулись раньше времени.

Я шел сквозь его тушу, а хориблис этого словно бы не замечал! Протянув руку, я с трудом оттолкнул со своего пути одну из мумий и вонзил трезубец в самое сердце черного пульсирующего сгустка.

Я ожидал чего угодно, но только не того, что произошло…