Эфа сидела на неудобном жёстком стуле, который являлся не чем иным, как троном её предков, и злилась. Злиться она начала с самого утра и до сих пор никак не могла остановиться. Всё началось с того, что её муж предложил казнить нового герцога Ростемского, невзирая ни на какие смягчающие вину обстоятельства. Ведь он посмел поднять руку на Императрицу! Эфа напомнила Рейту о покушении на его собственную жизнь и о том, что несостоявшийся убийца Его Высочества в настоящий момент находится не в камере и не в преисподней Саана, а во вполне комфортабельных гостевых покоях императорского дворца. Однако, к её удивлению, Рейт пропустил этот весомый аргумент мимо ушей и продолжал стоять на своём, требуя отрубить малолетнему преступнику голову как можно скорее. Дело закончилось тем, что Эфа зарычала на него и покинула спальню, чтобы не испытывать искушения прикончить мужа на месте.

Следующим поводом для злости оказалось сообщение Тальзы — устроенную ею переаттестацию командного состава флота не прошло семьдесят процентов офицеров. Семьдесят! Флот Империи на данный момент представлял опасность только для самого себя, но никак не для предполагаемого противника! Эфа распорядилась поставить толковых офицеров на руководящие должности, всех лентяев, тупиц и недотёп отправить на ускоренные курсы переподготовки, а также протестировать команды кораблей на предмет выявления одарённых личностей, способных после непродолжительного обучения стать офицерами. В скором будущем проблема обещала разрешиться так или иначе. Неспособных к службе отправят в отставку, остальных начнут тренировать должным образом.

Но вот тут-то и возникала самая главная проблема — никак не удавалось найти подходящего командующего флотом. Диин во главе императорских военно-космических сил представляла опасность хотя бы тем, что совершенно не понимала своих подчинённых, и даже о полномасштабных учениях, не говоря уже о боевых действиях, не могло быть и речи. А человек, который подходил бы на эту роль, всё никак не находился. Высший командный состав флота был способен только красиво носить пошитые по индивидуальному заказу мундиры и лебезить перед Императрицей, на большее они не годились ни при каких обстоятельствах. Никто из них не смог бы решить простейшую тактическую задачку, даже если бы от этого зависела его собственная жизнь. Но не ставить же во главе флота капитана одного из кораблей! Он просто не справится с возложенной на него ответственностью. Эфа едва не зашипела от ярости, и только понимание того, что вокруг неё несколько сотен людей, которых подобная несдержанность в проявлении чувств повергнет в панику, заставило её сдержаться.

Третьим поводом рычать от ярости была необходимость сидеть у всех на виду на этом изобретении древних мастеров пыточных дел, именуемом по какой-то прихоти её предков троном, и ждать, пока к ней притащат толпу перепуганных людей, среди которых прячется какой-то хладнокровный мерзавец. И это при том, что время у неё расписано на тридцать дней вперёд, и каждая потраченная впустую минута означает, что очередное важное дело откладывается на неопределённый срок. «Саан побери, и зачем я во всё это влезла?! Можно подумать, мне так нужна была корона! Наверняка ведь существовал и другой способ спасти Рейта от смерти! И почему не воспользовалась им? Вечно выбираю наиболее простой способ действий, а потом страдаю от этого!»

Размышления Эфы о её незавидной участи были прерваны появлением мажордома, важно выступающего во главе процессии из сорока человек, каждого из которых сопровождали два императорских гвардейца — наверняка в целях безопасности, хотя даже все вместе они не представляли для неё никакой угрозы.

Всё семейство герцогов Ростемских прибыло ко двору. Эфа порадовалась тому, что капюшон надёжно скрывает её эмоции от окружающих — она не ожидала появления такого количества народа. Интересно, почему её никто не предупредил о том, что эта семейка так многочисленна? Но когда мажордом начал объявлять имена столпившихся перед троном представителей семейства герцогов Ростемских, Императрица, проникнув в его сознание, поняла, в чём дело. Напуганные её угрозой уничтожить планеты, ко двору явились даже те, чьё родство с герцогским домом могла определить не каждая геральдическая палата. Н-да, придётся разбираться…

Первыми были представлены мать и сестра нового герцога Ростемского, вслед за ними мажордом принялся перечислять всё более и более дальних родственников. Каждый из них делал шаг вперёд, становился на одно колено и клялся в своей непричастности к покушению. Это уже стало надоедать Императрице, вынужденной выслушивать одни и те же клятвы, каждый раз взмахом руки позволяя очередному аристократу, перепуганному до полусмерти перспективой оказаться в числе подозреваемых в заговоре против трона, встать и вернуться к родственникам. Никто из них не представлял для неё интереса. Наконец прозвучало имя, заставившее Эфу насторожиться. Она аккуратно проникла в сознание этого человека и довольно оскалилась. Попался! Жестом приказав смазливому парню лет двадцати замолчать, Эфа прошипела одному из диинов, застывших возле её кресла:

— Приведите мальчишку! — и откинулась на жёсткую спинку трона, наблюдая за малейшими изменениями в выражении лица Эдора Сеймала, двоюродного брата нынешнего герцога Ростемского, преклонившего колени перед её троном. Он явно нервничал, не понимая происходящего, а его сознание просто кричало о том, что он сделал. Эфе даже не приходилось напрягать паранормальные способности, чтобы читать его мысли. Ф-фу, неприятный тип!

Наконец в зал втащили герцога и бросили на колени перед возвышением, на котором стоял трон. Императрица позволила себе усмехнуться — мальчишка за два дня, проведённые в камере, здорово вымотался. Невыспавшийся, со спутанными волосами и покрасневшими глазами, он к тому же был так напуган, что даже не заметил своего врага. Но это ненадолго. Эфа приготовилась, отсчитывая последние секунды. Сейчас начнётся самое интересное. Вот герцог поднял взгляд от пола, который старательно изучал, и замер, не обращая внимания ни на что вокруг. Мальчишка во все глаза смотрел на мать и сестру. Казалось, ещё немного — и потеряет сознание. Эфа несколько мгновений любовалась его паникой, а затем бесстрастно поинтересовалась:

— Ну и что ты можешь с-с-сказать в с-с-своё оправдание и оправдание с-с-своих родных?

Мальчик вздрогнул всем телом и вдруг, к удивлению Императрицы, взял себя в руки. Испуганный подросток исчез, на коленях перед троном стоял герцог, ведущий свой род едва ли не от Первого Императора и наконец ставший достойным великих предков.

— Ваше Величество! — В голосе мальчишки, имя которого Эфа так и не удосужилась запомнить, не было ничего, кроме желания защитить близких ему людей. — Клянусь своей честью и милостью Саана в том, что ни моя мать, ни моя сестра ничего не знали о задуманном мною покушении…

— Это мне и без тебя было известно, — прорычала Императрица, подаваясь вперёд. — Кто приказал тебе покончить с-с-с с-с-собой таким оригинальным с-с-спос-с-собом? Кто угрожал твоим родным?

От неожиданности парень отшатнулся, не сводя с Эфы испуганных глаз. Ему пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы ответить:

— Ваше Величество! Мне никто не приказывал!

— Ну да, ес-с-стес-с-ственно. — Эфа усмехнулась про себя, как просто оказалось угадать действия этого юнца, начитавшегося древних наставлений о поведении, приличествующем дворянину. — И, конечно, тут с-с-совершенно ни при чём указ Императора Герода Седьмого о том, что владения предателя нас-с-следует его родс-с-ственник, нос-с-сящий иное родовое имя, дабы родовое имя изменника могло быть предано забвению без нарушения указа его отца о вос-с-спрепятсс-ствовании перехода дворянс-с-ских владений к тем, кто не с-с-сос-с-стоит в кровном родс-с-стве с-с-с прежними владельцами. Ты прос-с-сто попыталс-с-ся убить Императрицу, при этом, нанос-с-ся удар, с-с-старательно с-с-следил за тем, чтобы не поранить её с-с-своим церемониальным мечом. — Парень покраснел до корней волос. Эфа без труда прочитала в его сознании, что он считал свою хитрость очень изобретательной и был уверен в том, что её никто не заметил. — Ну, так как, будешь говорить, или мне приказать казнить вс-с-сю твою с-с-семью, чтобы не забивать с-с-себе голову поис-с-ском виновных?

— Да, Ваше Величество. Я буду говорить, — сглотнув, тихо произнёс мальчишка. — Эдор сказал мне, что убьёт мать и сестру, если я не сделаю то, что он приказывает. Он жил во дворце и мог это сделать в любой момент. Мать доверяла ему. Считала сыном.

— И ты поверил его угрозам?

— Не только, Ваше Величество. Отец не раз говорил мне, что сожалеет о том, что не может изменить завещание в пользу Эдора… — Парень запнулся, но справился с собой и продолжил: — Пока мать не спровоцировала скандал, в котором я оказался замешан и который вынудил моего отца отправить меня в Академию флота. На меня было совершено несколько покушений. Только мать не знала об участии в них Эдора. Я не сказал…

— И почему твой отец отдавал предпочтение чужому ребёнку? — Эфа знала ответ, но хотела, чтобы его услышали все. Противно, конечно, но зато старая аристократия некоторое время перестанет донимать её своими древними традициями. Репутация старинных родов окажется изрядно подмоченной.

Мальчик мялся, не зная, что ответить, и Императрица невольно спросила себя, не предпочтёт ли юный романтик смерть позору, но, видимо, любовь к матери и сестре перевесила дурацкие догмы, вбиваемые ему в голову с детства учителями.

— Эдор тоже его сын.

В тронном зале повисла тишина, аристократы, давно и прочно уверовавшие в собственную непогрешимость, спокойно отнеслись бы к любому преступлению представителя древнего рода, но не кровосмешению! Всё, что ставило под угрозу существование рода, являлось для любого дворянина табу. Мерзавцы, на совести которых насчитывалась не одна загубленная жизнь, были шокированы до глубины души. По неписаной традиции, ни один аристократ не позволял себе ничего, что могло бы повлиять на наследственность его детей до тех пор, пока не сдавал генетический материал в лабораторию по искусственному оплодотворению или не заводил двух-трёх здоровых наследников. А тут такая угроза здоровому потомству! При всех достижениях современной медицины некоторые генетические отклонения оставались неизлечимыми, а древняя аристократия насчитывала слишком много поколений, и, к сожалению, в истории Империи был период, когда для сохранения состояний и владений поощрялись родственные браки. Поэтому легкомысленное отношение к наследственности считалось едва ли не самым тяжким грехом в их среде. Семейные союзы заключались только после тщательной проверки супругов и их родственников с целью исключить возможные генетические отклонения у потомства. А тут связь с собственной сестрой! Эфа довольно оскалилась, от такого потрясения эти напыщенные болваны ещё не скоро придут в себя!

— Понятно. — Ничто в её голосе не выдало её истинных чувств. — Что ж, в таком с-с-случае с-с-с вас-с-с, герцог Рос-с-стемс-с-ский, с-с-снимаютс-с-ся вс-с-се обвинения в покушении на Императрицу. Вы можете вернутьс-с-ся с-с-с с-с-семьёй в с-с-своё имение. Эдора С-с-сеймала арес-с-стовать и казнить завтра на главной площади как вас-с-сала, восставшего против с-с-своего с-с-сеньора.

Два гвардейца заломили Эдору руки и выволокли его из зала. Никто из присутствующих так и не понял, почему преступник не попытался сопротивляться или хотя бы оправдаться. А Эфа была довольна. Ещё один эксперимент увенчался успехом. Оказывается, её паранормальные способности могут воздействовать на людей и управлять их поведением. Полезное открытие! Хальзар снова не ошибся в своих предположениях.

Императрица покосилась на мужа, который на протяжении всего разбирательства неподвижно сидел на своём троне, установленном по левую руку от неё, и не проявлял к происходящему никакого интереса, что не вязалось с его обычным поведением. На лице Рейта было написано отвращение пополам с презрением, он смотрел вслед Эдору так, как смотрят на какое-нибудь отвратительное насекомое вроде таракана. Прочитав в его мыслях подобное сравнение, Эфа удивилась. И чем ему не угодили тараканы? Вполне съедобные, иногда даже вкусные…

Какое-то шевеление у трона заставило её отвлечься от размышлений на эту тему и уделить внимание происходящему рядом с ней. Это несколько озадачило её. Перед тронным возвышением на коленях стояли герцог Ростемский, его мать и сестра. Как только она обратила на них свой взор, мальчишка склонился в глубоком поклоне, не вставая с колен, и громко произнёс:

— Ваше Величество! Я прошу милости. Позвольте мне принести вам присягу как герцогу Империи… — На последнем слове его голос сорвался, и Эфа вдруг поняла: парень уверен в том, что ему, запятнавшему свой род позором, в такой чести будет отказано. Ох уж эти романтики! Ну скажите на милость, какой Император откажется от вассала, владеющего территорией, пусть небольшой по меркам Империи, зато невероятно богатой редкими природными элементами, да ещё и имеющей высокоразвитую перерабатывающую промышленность? Правильно, никакой, если он в своём уме, конечно. Эфа откинулась на жёсткую прямую спинку трона и прошипела:

— Вы уже принес-с-сли прис-с-сягу, герцог Рос-с-стемс-с-ский, и я приняла её. Нет необходимос-с-сти повторять церемонию. — Рейт тихо выдохнул, удивлённый её решением не меньше, чем дворяне, столпившиеся у тронного возвышения. Эфа беззвучно оскалилась под капюшоном, удовлетворённая тем, что наконец эта неприятная история закончилась. Однако, как оказалось, обрадовалась она слишком рано. Мальчишка посмотрел на неё сияющими глазами подростка, который только что обрёл кумира, и выпалил:

— По древним законам Империи, своей волей и в своём праве я клянусь отныне и навсегда следовать за Императрицей Империи тысячи солнц и исполнять её повеления, как приказы родного отца. В том порукой моя честь. — Сначала Эфа не поняла, о чём говорит этот ненормальный, но потом… Потом только железная выдержка удержала её от убийства этого верного вассала прямо в тронном зале! Маленький идиот только что назначил её своим приёмным отцом!

С юридической точки зрения всё верно: он несовершеннолетний, если ей не изменяет память, ему пятнадцать, в семье не осталось близких родственников мужского пола старше него, и соответственно он вправе просить Императора позаботиться о нём и его родных так, как это сделал бы его отец. Всё верно, вот только это право не использовалось дворянами уже несколько веков! Эфа беспомощно посмотрела на мужа и с раздражением обнаружила, что этот Сааном проклятый придурок одобрительно улыбается, глядя на коленопреклонённого мальчишку!

Императрица перевела взгляд на мать герцога Ростемского, но и та, судя по радости, светящейся в усталых заплаканных глазах, полностью одобряла и поддерживала действия сына! Мир сошёл с ума!

Эфа никак не могла понять, как ей теперь выкручиваться из неприятного двусмысленного положения, в которое она попала по милости нескольких не совсем вменяемых людей. Допустим, обеспечить безопасность и позаботиться о том, чтобы к совершеннолетию герцог не оказался полностью разорён, она может без особых проблем, но эта клятва подразумевает не только эти, в общем-то, несложные обязанности, но ещё и воспитание подростка, обучение его всему, что должен знать и уметь герцог, и прочие милые подробности. Проще говоря, ей нужно полностью заменить герцогу отца, и это при том, что мужчиной она не является, а уж какой характер носят мысли пятнадцатилетнего подростка мужского пола, человеческого подростка, может только догадываться!

Таким образом, благодаря необдуманной клятве глупого ребёнка в Империи только что возник занятный юридический казус, из-за которого ретрограды опять подымут вой до небес! Ну не было раньше в Империи правителей женского пола! И клятву приносили всегда мужчине! Так как прикажете быть с постулатом, что в семье главным является муж и отец? Теперь в семье герцогов Ростемских главой семьи стала женщина! Покушение на вековечные традиции! Скандал! Одно дело, когда на троне сидит Императрица, но страной управляет её муж, и уже совсем другое…

Пауза затягивалась, и Эфа почувствовала, что клан Ростемских снова охватывает страх. Ну да, верно. Отказ принять клятву — это несмываемый позор для всего рода. Императрица замысловато выругалась про себя и, стараясь ничем не показать своё истинное отношение к происходящему, проговорила древнюю формулу:

— Я, Императрица Империи тыс-с-сячи с-с-солнц, принимаю клятву герцога Рос-с-стемс-с-ского и называю его с-с-своим с-с-сыном. Отныне он под защитой Короны и моей личной защитой. В том порукой моя чес-с-сть.

Мальчишка просиял так, словно ему только что объявили, по меньшей мере, об отмене смертного приговора. Эфа сделала ему знак подняться, и он со счастливым видом занял место возле трона.

«Очередная проблема! Ну и как прикажете его воспитывать? Я знаю о воспитании человеческих детей примерно столько же, сколько таракан об устройстве Вселенной! Хм… — Эфа покосилась на Рейта, с довольным видом наблюдающего за всем происходящим. — А вот и кандидат в няньки! Кажется, эту проблему удастся решить без особых затруднений». Императрица внезапно ощутила, как от герцога Ростемского тонкой струйкой потекло любопытство. Ну что ещё?

— Вы хотели задать мне вопрос-с-с, герцог? — Эфа еле сдерживала злость. Определённо день не задался с самого утра.

— Ваше Величество, вы действительно собирались уничтожить планеты, если ваше приказание не будет выполнено? — Не больше и не меньше!

Принц-консорт откинулся на троне, прикрыв глаза. Эфа едва не зарычала. Безмозглый детёныш! Такие вопросы не задают вслух! А если и задают, то наедине, а не в переполненном посторонними зале! Императрица просто не знала, как теперь исправить положение: что бы она ни ответила — это как минимум подорвёт её авторитет. Вдруг она почувствовала, как Рейт пытается ей что-то сказать. Он старался привлечь её внимание, очень эмоционально сосредотачиваясь на нескольких словах, которые повторял про себя снова и снова. Эфа вслушалась и облегчённо вздохнула — её муж предлагал ей выход из ситуации, при котором она не потеряет лица.

Императрица прищурилась, глядя в глаза юного герцога Ростемского, и громко сказала:

— Вы будущий правитель, герцог, пос-с-старайтесс-сь ответить на с-с-свой вопрос-с-с с-с-сами. Это будет для вас моим первым заданием. Вам предс-с-стоит многому научитьс-с-ся, и я намерена с-с-спос-с-собс-с-ствовать этому. — Эфа поднялась, давая понять, что приём закончен, и коротко бросила: — С-с-сопроводите герцога и его с-с-семью в гос-с-стевые покои.

Раздался громкий треск, и Рейт метнулся в комнату, которую Эфа оборудовала под свой кабинет, ожидая, по меньшей мере, очередного провалившегося покушения. Но сразу же понял, что рано поднял панику. Его жена благополучно сидела за компьютером и с несколько растерянным видом разглядывала коготь, до половины застрявший в панели управления. Рейт тихо подошёл к ней и мягко спросил:

— Ты всё ещё сердишься?

Эфа осторожно, чтобы окончательно не доломать компьютер, извлекла коготь из панели управления и с готовностью ответила:

— Знаешь, ты оказалс-с-ся с-с-совершенно прав: ес-с-сли бы я казнила этого горе-убийцу с-с-сразу, то избавилас-с-сь бы от большого количес-с-ства проблем.

Рейт грустно усмехнулся:

— На самом деле ведь ты так не думаешь. Кстати, должен выразить восхищение твоим великодушием. Даже самый лояльный правитель потребовал бы как минимум повторения клятвы, а многие вообще отказались бы принимать присягу до тех пор, пока провинившийся делом не докажет свою лояльность.

Эфа сердито прижала уши к голове и оскалилась на отражение мужа в мониторе.

— При чём тут великодушие?!! — Рейт удивлённо вскинул бровь. — Ты ведь прекрас-с-сно знаешь, с-с-сколько с-с-стоит церемония принёс-с-сения прис-с-сяги? Тратить такие деньги только ради того, чтобы какой-то глупый ребёнок протараторил перед моим нос-с-сом с-с-слова, с-с-смыс-с-сла которых он вс-с-сё равно ещё не понимает? Ну уж нет! Лучше я приобрету новую технику для С-с-службы безопаснос-с-сти. Больше толку будет!

Рейт расхохотался до слёз:

— А я-то чуть было не поверил, что у тебя внезапно проснулось благородство героев из древних баллад!

Эфа попыталась сердито зарычать на него, но у неё получился только шипящий смех.

— Прекрати! Я не могу нормально с-с-сердитьс-с-ся, когда ты с-с-смеёшьс-с-ся!

Рейт с трудом сдержал новый приступ хохота, с таким возмущением это было сказано, однако умудрился ответить ей с серьёзным лицом:

— Прости, больше не буду. Просто последнее время у нас мало поводов для смеха.

— Согласна. — Эфа глянула на него из-под опущенных ресниц. — Поводов для с-с-смеха дейс-с-ствительно прис-с-скорбно мало. С-с-ситуация мне не нравитс-с-ся.

Рейт поспешил сменить тему разговора, ему совершенно не хотелось, чтобы Эфа сосредоточилась на том, что доставляет ей неприятности, и снова разозлилась. В состоянии ярости она была опасна для окружающих, и он уже на уровне рефлекса привык отвлекать жену от её недовольства чем-либо.

— Ну и как дела с твоими альтернативными судами? Кстати, зачем они вообще тебе понадобились? Других проблем мало?

Эфа хмыкнула, давая понять, что его усилия не остались незамеченными и она оценила их по достоинству. Но, принимая игру, всё же ответила:

— Эти с-с-суды нужны прежде вс-с-сего для того, чтобы ограничить влас-с-сть герцогов в их вотчинах, ну и как средство увеличить владения Короны. Ведь нес-с-соглас-с-сные вс-с-сё равно будут, и они попытаютс-с-ся выс-с-ступить против меня, явно или тайно.

— Ты планируешь спровоцировать мятеж?!

— Необязательно мятеж. Пос-с-сле недавнего разгрома открытого выс-с-ступления против Императрицы недовольные, с-с-скорее вс-с-сего, ос-с-становятс-с-ся на тайном заговоре, что тоже неплохо. — Эфа прищурилась и закончила: — Ну и то, что подобные с-с-суды дают возможнос-с-сть прос-с-столюдинам защитить с-с-себя и с-с-свою с-с-семью законным путём, а значит, с-с-снижают вероятнос-с-сть народных волнений, являетс-с-ся приятным дополнением ко вс-с-сему перечис-с-сленному.

Рейт молча шагнул к ней и обнял за плечи. Он отдавал себе отчёт в том, что Эфа изо всех сил старается оградить его от решения наиболее серьёзных проблем. Это задевало его мужское самолюбие, но привычка мыслить критически, внушённая будущему герцогу с самого раннего детства его многочисленными наставниками, заставляла принца реально оценивать обстановку в Империи. Рейт прекрасно понимал, что, оставшись без поддержки Эфы и её диинов, он не продержался бы на престоле и семи дней. Только талант его жены интриговать и способность обеспечивать безопасность всех, кем она дорожит, спасали его от быстрой и мучительной смерти. Рейт осознавал, насколько он зависит от Эфы, и просто физически ощущал, чего ей стоит решение проблем, обрушивающихся на них с завидным постоянством. Как бы ему хотелось взять всё на себя, дать ей отдохнуть, просто устроить поединок с кем-нибудь из диинов или предложить погреться на солнце, но он прекрасно понимал, что такая попытка закончится его смертью и, с большой долей вероятности, её собственной смертью.

Рейт тряхнул головой, отгоняя очередной приступ депрессии, и осторожно, чтобы не расцарапать себе физиономию, потёрся о волосы уткнувшейся в его плечо жены. В ответ раздалось довольное урчание, но в следующий момент Эфа высвободилась из его рук и ткнула кнопку коммуникатора:

— Тоорон! Дос-с-ставь в мой кабинет новый компьютер! У этого дырка в панели управления. — И, не дожидаясь ответа, отключилась.

Принц только покачал головой, глядя на неё. Последнее время Эфа была просто одержима работой. «Хотя, — напомнил он себе, — у меня тоже дел предостаточно и, вместо того чтобы предаваться размышлениям на тему своей неспособности защитить ту, которая в моей защите нуждается меньше всего, не лучше ли заняться решением накопившихся проблем?»

— Давно пора! — фыркнула Эфа, не давая себе труда скрыть тот факт, что она в курсе того, что творится у него в душе.

Рейт не удостоил её ответом и молча покинул комнату.