Глава 19
ПРОКЛЯТИЕ ДЛЯ КАЖДОГО СВОЕ

Снеара проснулась от пронзительного воя и диких криков людей. Прокляв все на свете, уделив при этом особое внимание способности старших жриц безошибочно угадывать некоторые события, девушка схватила мечи, с которыми теперь не расставалась даже во сне, и бегом бросилась из палатки в ту сторону, где вопили наиболее громко. Она уже на собственном опыте выучила, что люди прекращают ор, как только в поле их зрения появляется меч богини, каким бы страшным ни выглядел нападающий на них монстр, – следовательно, помощь требовалась там, где все еще голосили. Судя по всему, на этот раз чудовища решились на массированную атаку по нескольким направлениям.

Жрица недобрым словом помянула сбежавших во время боя вражеских магов. Они явно были где-то неподалеку и, дождавшись еженощного нападения, спланировали реванш. Твари особым разумом не отличались и до подобной выходки сами бы вряд ли додумались, значит, ими кто-то управлял достаточно толково, и этот кто-то находился поблизости. Девушка пожелала этим самозваным командирам провалиться в преисподнюю и, расталкивая суматошно мечущихся людей, попыталась пробиться к месту нападения.

На краю сознания мелькнула мысль, что неплохо бы отыскать этих проклятых колдунов и перерезать всех до единого, но это без сомнения благое дело пришлось отложить на потом. Маги, даже не имея возможности использовать свои способности напрямую, чтобы уничтожить вражескую армию, все-таки нашли способ напакостить так, что жрицам стало не до них. Монстр обнаружился у самого крайнего костра и больше всего напоминал покрытую слизью вставшую на задние лапы мышь… выросшую до размеров взрослого человека. Токтех! Проклятье! Единственным достоинством этой нечисти было то, что она крайне редко встречалась, а отрицательных характеристик набиралось гораздо больше: кровожадность, длинные клыки и когти, сила и изворотливость, к тому же эта дрянь была еще и ядовитой. Слизь, покрывающая все тело чудовища, убивала человека мгновенно. Фу! Снеара терпеть не могла токтехов! Хотя, возможно, ее ненависть проистекала из того, что она всегда испытывала стойкое отвращение к мышам и крысам…

Девушка быстрым взглядом окинула место стычки с тварью и тихо выругалась, поминая того ублюдка, который додумался вызвать к жизни именно этих чудовищ. О том, что ее наставница, как обычно, не ошибалась, давая описание опасных особенностей таких созданий, свидетельствовали два трупа с неестественно вывернутыми конечностями, лежащие у костра. Солдаты, видимо, пытались остановить монстра, и ядовитая слизь попала им на кожу, вызвав мгновенную смерть, которая, как знала Снеара, всегда сопровождалась страшными судорогами, иногда даже ломавшими жертвам кости.

Жрица яростно оскалилась и шагнула к твари, крепко сжимая в правой руке двуручник и чувствуя, как в ее душе поднимается холодное предвкушение схватки с опасным и сильным противником. Гораздо интереснее почти на равных бороться с этим порождением тьмы, чем сражаться с людьми, которые неспособны даже ответить на удар как следует. Ее совершенно не волновало, что, отправляясь спать, она сняла кольчугу и теперь на ней была только тонкая туника, неспособная защитить от когтей и зубов этого чудовища. Такое положение дел было привычным для любой последовательницы Элары. Мечи богини надевали легкий доспех, только когда были вынуждены сражаться с простыми смертными. У людей не всегда хватало сил, чтобы прорубить даже эту слабую защиту, и, таким образом, жрицы получали возможность не отвлекаться на парирование некоторых ударов, неспособных причинить реальный вред, но подчас оставляющих раздражающе болезненные раны. У их обычных врагов с пробиванием даже самых прочных кольчуг не возникало никаких проблем, и мечи богини предпочитали в схватках с ними не сковывать свои движения лишней тяжестью, от которой все равно нет никакого толку.

Токтех бросился в атаку молча, оскалив зубы и вставив вперед сильные передние лапы, украшенные длинными когтями. Такой бросок мог застать врасплох почти любого. Чудовище двигалось странными рывками – так, словно не имело костей, но для жрицы богини Элары, даже неопытной, эти уловки были как на ладони. Она вполне успевала отследить его прыжки и даже рассчитать, где оно окажется в следующий момент. Уклонившись от когтей, Снеара пропустила монстра мимо себя и коротко, без замаха, вогнала ему клинок в спину, ломая позвоночник. Токтех взвыл и свалился на траву грудой вонючего мяса. Есть! С одного удара! Точно в уязвимое место! Девушка удовлетворенно хмыкнула и, сунув мечи в ножны, поправила ворот туники. Когда она ложилась спать, то распустила шнуровку, чтобы та не давила на горло во время отдыха, и, выскочив на крики, забыла привести ее в порядок. Стриптиза в этом мире еще не знали, и жрица не имела никакого желания просвещать местных жителей в этой сфере… Хотя кого-нибудь из мечей богини любой подданный Сиали стал бы рассматривать в качестве объекта сексуального влечения в самую последнюю очередь, но все-таки… Судя по относительной тишине в лагере, старшие жрицы уже уничтожили остальных тварей, и можно было позволить себе немного расслабиться. Но сначала требовалось закончить дело: яд этой гадости был опасен и после смерти. Снеара оглядела настороженно наблюдающих за ней солдат и коротко приказала:

– Сожгите токтеха, но не прикасайтесь к нему: просто завалите ветками и поднесите факел. Погибших похороним, как положено, на рассвете, а пока отнесите их за палатки лазарета, там лежат тела умерших от ран.

И, не дожидаясь ответа, зашагала назад к центру лагеря. Сегодня с нее было более чем достаточно впечатлений. Хотелось побыть немного в одиночестве.

В свете ближайшего костра возникла фигура Торы, и старшая жрица, коротко кивнув в знак приветствия, пошла рядом с ней, неторопливо оттирая какой-то тряпкой клинок от густой, резко пахнущей жидкости. Они молча прошли мимо группы солдат, провожающих их благоговейными и слегка испуганными взглядами. Когда поблизости не осталось никого из любопытствующих, женщина устало поинтересовалась:

– Кто у тебя?

– Токтех. – Снеара сама удивилась кровожадной улыбке, появившейся у нее на губах, и довольно добавила: – С одного удара.

– Молодец. – Тора покосилась на нее с одобрением и задумчиво проговорила, то ли спрашивая, то ли утверждая: – Вижу, ты наконец освоилась со своей новой ролью охотницы на всяких опасных тварей?

– Наверно, – легко пожала плечами девушка. – Теперь это не вызывает у меня особых эмоций. Если честно, мне труднее было сражаться с людьми, чем с этой дрянью.

Сказала и замолчала, проклиная себя за излишнюю болтливость. Было совершенно бесполезно угадывать, как старые жрицы среагируют на то или иное замечание. Так что она вполне могла нарваться на лишние нотации или тренировки за свои откровения. Но, к ее удивлению, Тора понимающе кивнула и спокойно заметила, отбрасывая испачканную тряпку и критически разглядывая лезвие меча, которое пыталась ею отчистить, в поисках пропущенных пятен.

– Это вполне нормально. Все труднее делать в первый раз, к тому же на уничтожение всяких монстров у тебя нет внутреннего запрета, а на убийство людей, похоже, еще пока есть.

– Еще? – Снеара удивленно склонила голову к плечу, не совсем понимая слова меча богини: ей почему-то казалось, что у любого нормального человека подобный запрет должен быть всегда.

– Со временем не будет никакой разницы, – подтвердила старшая жрица ее самые худшие опасения. – Лет через сто ты одинаково спокойно будешь убивать все, что имеет наглость шевелиться в твоем присутствии.

– Понятно. – Девушка постаралась скрыть свой ужас перед перспективой превратиться в бездушного убийцу. – Я пойду посплю.

Тора молча кивнула и, сунув меч в ножны, ушла к лазарету. Молодая жрица проводила ее взглядом и со вздохом нырнула в свою палатку, надеясь немного отдохнуть: все-таки день выдался суматошный, да и ночь не лучше. Снеара старалась не думать о словах своей наставницы, утверждавшей, что со временем ей станет все равно, кого убивать. Ее и так беспокоило то, с каким азартом она бросилась на токтеха, а отсутствие угрызений совести после вчерашней битвы вызывало оторопь. Ведь так не должно было быть! Почему нет никаких сильных эмоций по поводу того, что ей пришлось творить на поле боя? Ведь жрица не применяла приема, которому ее научила Синала, и не отключала своих ощущений. Неужели она медленно, но верно превращается в чудовище? Девушка глубоко вздохнула, стараясь справиться со своими чувствами, и, успокаивая себя тем, что, если ей хоть немного повезет, она просто не доживет до того страшного времени, когда в ней не останется ничего человеческого.

Жрица рассеянно провела рукой по волосам, приведя короткие пряди в полный беспорядок, и просто рухнула на свою жесткую постель. События прошедшего дня и до сих пор не закончившейся ночи слишком сильно расстроили ее… Девушка скривилась, удивляясь: кого она пытается обмануть? – и внесла некоторые уточнения в свои грустные размышления. Ее расстроило не то, что с ней случилось, а ее реакция на это. Еще каких-нибудь пару месяцев назад Снеара и представить себе не могла, что, встретив самого настоящего монстра, не кинется прочь с диким криком, а с хищным восторгом атакует, радуясь достойному противнику, с которым можно подраться от души. И тем более уж она представить себе не могла ситуации, где будет жестоко убивать людей в больших количествах, не испытывая потом ни жалости, ни вины. Иногда девушка была довольна, что Снежана умерла, открыв дорогу Снеаре, которая вполне справлялась с тем, чтобы не быть обузой окружающим, и без особых эмоций выполняла все, что от нее требуется. Но бывали моменты, когда ее новая сущность пугала жрицу до дрожи.

Поняв, что успокоиться ей так и не удастся, а значит, на сон можно не рассчитывать, девушка уже привычно сосредоточилась, избавляясь от мучившей ее вот уже сутки боли, заодно убирая ненужные, если не сказать – вредные, эмоции, так we вовремя превратившие ее в прежнюю истеричную и чересчур чувствительную девицу. Сейчас подобные выходки были просто не к месту. Ей нужно быть собранной и спокойной, чтобы добиться своей цели и избавиться от всех свалившихся на нее несчастий одним махом. Снеара прикрыла на мгновение глаза, заученным приемом разделяя тело с душой, и облегченно вздохнула. Каждый раз, когда она позволяла себе избавиться от чувств, ее охватывали поразительные легкость и спокойствие. Теперь не нужно было волноваться о таких эфемерных вещах, как эмоции, их отсутствие и ее к ним отношение. Осталось только то, что можно было обдумать и проанализировать, а затем подобрать наиболее приемлемое решение.

Девушка растянулась на жестком тюфяке, позволяя себе расслабиться и ни о чем не думать. До рассвета осталось всего несколько лоттов. Она до сих пор не могла спокойно воспринимать местное обозначение времени, но привыкла использовать его вместо знакомых с детства часов. Тенира довольно резко объяснила ей, что кричать на каждом углу о своем прибытии из другого мира по меньшей мере глупо, и молодая жрица была вынуждена согласиться с разумностью доводов своей наставницы. Привлекать к себе лишнее внимание она не желала: и так на нее все пялятся, как на какую-нибудь экзотическую диковинку, – не хватало еще, чтобы вообще перестали скрывать свой интерес, хотя бы чисто номинально, как делают это сейчас. Снеара никогда не гналась за известностью и совершенно не понимала людей, добровольно вызывающих любопытство окружающих к своей персоне. Ей гораздо комфортнее было, когда ее не замечали. Так что пришлось вызубрить значение непонятных терминов и усиленно делать вид, что просто она рассеянная и у нее не всегда получается вспомнить обычаи своей прежней жизни.

Оставалось только следить за собой и проклинать природу жриц, которая так неудобно действует на магию. По-хорошему, заклинание перемещения должно было дать ей полное знание языка местности, в которую ей не посчастливилось попасть, а в результате вещи, не имеющие точного эквивалента в ее родном языке, были известны девушке только как набор звуков и не вызывали никаких ассоциаций с тем, что обозначали. Вот и получалось, что на бытовом уровне Снеара общалась вполне прилично, но как только дело доходило до названий неизвестных в ее мире животных, единиц времени, денег, званий и явлений – приходилось просить объяснений, и лучше с демонстрацией той вещи, о которой шла речь. Или делать вид, что ей и так все понятно, а потом осторожно выяснять, что же все-таки собеседник имел в виду. Это и раздражало, и злило. Жрица потерла переносицу и поправила меч, впившийся рукоятью ей в бок. Иногда мысли на отвлеченные темы вполне могли заменить сон, хоть и не полностью, но для таких существ, как она, этого было вполне достаточно.

Мидонг, придворный маг короля Сиали и, что куда более важно, старший жрец Ллойшета, Великого повелителя Ужаса и Боли, пребывал в состоянии, близком к помешательству, от ярости и бессильного желания разорвать на куски одну конкретную девчонку. Он, посвященный предпоследней ступени, проживший на свете не один век и видевший, как менялись поколения ничтожных людишек, осмелившихся отвернуться от его повелителя и не пригодных для более достойной участи, чем стать мясом на его клыках, проиграл. Проиграл из-за двух щенков, роль которых в его планах была настолько мала, что жрец не придавал им никакого значения. Как оказалось, зря. Придворный маг стиснул зубы и резко выдохнул, подавляя всплеск силы, едва не вырвавшейся из-под его контроля. Все-таки он немного переборщил, принося жертвы своему повелителю. Последние шесть девчонок явно были лишними, но теперь уже ничего не поделаешь. Придется попытаться обуздать полученную от Ллойшета в качестве поощрения за подаренную ему кровь магию, а для этого нужно успокоиться.

Жрец скривился от отвращения: вот уж чем-чем, а спокойствием и выдержкой он никогда не отличался, когда дело поворачивалось не так, как ему бы того хотелось. А сейчас у него на глазах рушились планы, которые он и его соратники вынашивали вот уже почти семь веков. По крайней мере, он знал об этом грандиозном замысле именно столько времени. И как только представлял себе реакцию старших жрецов трех других культов на постигший их провал, у него в глазах становилось темно от подступающей ярости и бессилия что-либо изменить. Мидонг вздрогнул, когда неконтролируемый разряд силы разнес в щепы тяжелый письменный стол, и глубоко задышал, повторяя про себя мольбу к своему повелителю – о ниспослании на его врагов всех возможных кар, какие только подсказывало ему воображение. Это немного помогло, и жрец смог обдумать ситуацию, не отвлекаясь на вызванные его бешенством разрушения. Не то чтобы мага это особенно волновало, но тратить свою силу так бездарно было все-таки жаль. Еще пригодится для уничтожения его врагов. Правда, не всех…

Последняя мысль едва не прорвала искусственное спокойствие старшего жреца, но Мидонг сумел удержать свой гнев в узде. Необходимо было понять, где же он допустил ошибку. Ведь с самого начала план был одобрен не только всеми четырьмя верховными жрецами, но и лично повелителями, пожелавшими помочь своим верным рабам и показавшими, из чего можно сделать оружие, способное убить даже жриц. И его назначили тем, кто исполнит задуманное, тоже единогласно. Так что же случилось? Маг сердито вздохнул и, решив не рисковать своей лабораторией, если опять выйдет из себя и начнет крушить все вокруг, толкнул неприметную дверь и зашел в комнаты, отведенные ему королем для проживания. Как всегда, роскошная обстановка его гостиной успокоила темного жреца, наглядно продемонстрировав степень уважения и преклонения его величества перед его персоной. А точнее, степень эффективности наложенного на короля заклятия повиновения, но это Мидонг, как обычно, упустил из виду.

К тому же во дворце его действительно боялись, уважали и старались угодить во всем – и какая разница, что тому было причиной? Маг задумчиво погладил мягкую ткань безумно дорогого древнего гобелена, на котором жрица Элары доблестно побеждала мерзких темных тварей, и презрительно ухмыльнулся. Ему всегда нравилось обладать тем, что раньше принадлежало его врагам, даже если это было всего лишь изображение древнего сражения. Мысли опять вернулись к неприятному для него предмету, и Мидонг едва сдержался, чтобы не сдернуть гобелен со стены и не изорвать на мелкие кусочки. Вместо этого он пересек гостиную и скрылся в своем кабинете, где ничто уже не могло отвлечь мага от его невеселых размышлений.

А ведь как все начиналось! Жрецы нарадоваться не могли, после стольких веков бесконечных поражений получив помощь повелителей и шанс вернуть свое былое могущество. Ну и отомстить этим обнаглевшим до крайности стервам, именующим себя оружием богинь, естественно! Оружие против них действительно получилось очень сильным, и ему вместе с помощниками без особого труда удалось уничтожить трех мечей богини, заполучив их силу. Правда, потом пришлось пожертвовать одним копьем и младшим жрецом, позволив разъяренным жрицам найти «убийцу». Но иначе они бы не успокоились, продолжая поиски до бесконечности, и это серьезно помешало бы его планам. Да и жертва была не такой уж серьезной: кто их считает, этих младших жрецов?

И ведь все удалось! Эти бессмертные твари успокоились и занялись изучением трофея, больше не пытаясь найти своих извечных врагов. Осуществление плана двигалось вперед просто с невероятной скоростью. Верховным жрецам удалось даже договориться с каким-то духом из мира мертвых, который умудрился поссорить священных близнецов. Мидонг завистливо вздохнул, вспомнив об этой давней истории. Ему до таких высот интриги и изобретательности еще учиться и учиться. Всем известно, что никому из обитателей мира смертных невозможно проникнуть в пространство богинь, а сами они практически никогда его не покидают. Если бы старшего жреца спросили, он бы признал задачу неразрешимой, а вот верховные решили ее играючи. Нельзя проникнуть живым, так и не надо, всем известно, что иногда близнецы вызывают духов из мира мертвых, для которых этой преграды не существует. Найти одного из прежних последователей, хотя скорее сочувствующих, – вряд ли кто из жрецов обрел посмертие, дарованное извечными врагами его богов. Договориться с ним, а затем просто подождать, пока богини в очередной раз вызовут кого-нибудь из духов, – и все! Придворный маг брезгливо усмехнулся, вспомнив собственное удивление, когда ему сообщили о том, что священные близнецы рассорились, и очень серьезно. Подобного от своих наставников он не ожидал… и завидовал им черной завистью, прекрасно понимая, что это в пересказе все получилось просто и изящно, а на самом деле интрига потребовала таких сил и изворотливости, какие ему и не снились. А теперь, скорее всего, рассчитывать на то, что он сможет подняться на такой уровень, не приходится. Ведь именно его обвинят в том, что он провалил так долго и тщательно разрабатываемый план, а это смертный приговор. Мидонг поморщился: как и все жрецы, сталкиваясь со смертью и болью ежедневно, он не боялся ни того ни другого – иначе бы просто не смог служить своему богу, но умирать так ему категорически не хотелось. Это было поражением, а он не любил проигрывать. Да и повелитель, когда маг предстанет перед ним, будет крайне недоволен, и на приятное посмертие в ближайшее время рассчитывать не приходится.

И все из-за этой проклятой девчонки!!! Жрец не выдержал, вскочил из-за стола, за которым привык предаваться размышлениям, и заметался по кабинету, с трудом сдерживая желание разнести в нем все, что только можно. Такое с придворным магом случалось каждый раз, когда он вспоминал о причине своей неудачи. Почти шесть веков понадобилось для того, чтобы усыпить бдительность жриц, почти шесть веков никто из последователей темных богов не смел сделать ничего, способного привлечь их внимание. И вот когда наконец все эти живые клинки отправились в сон, больше не представляя угрозы для их планов, он, Мидонг, занял место придворного мага этого проклятого королевства и приготовился в скором времени получить корону. Это казалось так просто. Уничтожить королевскую семью, создать ложную жрицу, короноваться и открыть проход в мир демонов, получив мощных союзников в борьбе со священными близнецами. А там, через век-другой, и своих повелителей удалось бы вытащить из их изгнания.

Единственной сложностью, как тогда считал темный маг, было то, что трон занять требовалось в точном соответствии с законом богинь, иначе его кровь не стала бы ключом к вратам. Пришлось поломать голову над тем, как это сделать. Конечно, гораздо проще было бы запугать или заколдовать уже существующего короля, но, к несчастью, древние, создавая ритуал открытия, явно страдали тяжелой формой паранойи и при этом еще старательно лелеяли каждый ее приступ. Его величество должен был сделать все по своей воле – не под заклятием, не по принуждению, не находясь во власти заблуждений, – а именно с искренним желанием выполнить все необходимые действия, отчетливо понимая при этом, что и зачем он делает. Иначе ничего не получится. Так что пришлось подготовить смену династии.

Только вот осуществить тщательно продуманный план не получилось. И ведь все уже было готово. И наследник находился в другом мире, из которого заклятие должно было вернуть его после якобы совершенно случайной смерти. Жрец все предусмотрел, но не учел одного-единственного фактора, который отправил все его планы на свалку. В том мире, практически лишенном своей собственной магии, все-таки нашлась сумасшедшая целительница, решившаяся пожертвовать собой во имя спасения другого человека.

Хорошо. Такой вариант развития событий Мидонг тоже предвидел – в конце концов, мало ли в мирах идиотов с полным отсутствием чувства самосохранения. Вернувшегося в человеческий облик принца специально созданное для такого случая заклятие перемещения должно было забросить в самое опасное место королевства – с таким расчетам, чтобы умер вроде бы как без участия заинтересованного в этом мага, но уж наверняка. А самоотверженная целительница осталась бы в своем мире сходить с ума от боли. Все просто замечательно было рассчитано, пока эта мелкая пакостница не спутала все на свете.

Она каким-то образом умудрилась прицепиться к принцу, когда сработало заклятие перемещения, хотя вроде бы такое и невозможно без желания перемещаемого, и оказалась в этом мире, но это еще не все! Сила богини, даже не до конца еще пробудившаяся, как известно, действует на магию как кипяток на лед. В результате и спасительница, и спасенный оказались, как и планировалось, в болоте в центре Северного леса, но не в трясине, а на каком-то пригодном для существования то ли островке, то ли кочке. При помощи магического зрения Мидонг не смог точно этого определить. Правда, потом они надолго исчезли, и жрец даже стал надеяться, что наконец-то от них избавился, и приступил к приготовлению несчастного случая с королем. Когда для очистки совести еще раз попытался найти местоположение принца, то, к своему ужасу, обнаружил его и эту новоявленную меча богини на тракте, ведущем в Илоссу!

Пришлось действовать быстро: он отправил туда охотника за жрицами, наивно полагая, что, даже обладая силой, эта девчонка вряд ли умеет ею пользоваться, а значит, встреча с охотником выведет ее из строя надолго. Придворный маг был настолько самоуверен, что даже обрадовался подобному подарку судьбы. Ему удастся заполучить в свои лаборатории такой интересный материал для изучения, как целительница с силой воительницы! И при этом не придется тратить запас силы богини, и так весьма ограниченный, для получения подобного интересного существа. А принца без ее поддержки захватить будет проще простого: любой кьер сочтет своим долгом выдать убийцу королевы – следовательно, он очень скоро окажется в руках старшего жреца, ну а он уж придумает, как от него избавиться…

Жаль только, нельзя использовать заклинание подчинения: закон богинь рассматривает его наложение как попытку убийства, и тогда ни о каком несчастном случае речи быть не может. Сила священных близнецов, заключенная в этом проклятом пергаменте, немедленно распознает нарушение – и о законной смене династии можно спокойно забыть. А значит, только его потомки в седьмом колене будут признаны полностью свободными от последствий действий предка и смогут провести нужный ритуал. Учитывая, что никаких детей у него нет и не будет, вариант был совершенно неприемлем. Оставалось придумать что-нибудь другое, но жрец не видел в этом проблемы: уж на изобретение нужного способа убийства у него ума хватит!

Однако все пошло наперекосяк. Девчонка справилась с охотником, потом они снова стали недоступны для магического поиска, а через несколько дней от соглядатаев маг узнал, что принц с ее помощью смог убедить кьеров в своей невиновности. Местные до сих пор слепо верили в непогрешимость жриц и, естественно, увидели в ее заступничестве руку Элары. Но самое главное – у нее получилось разбудить старших мечей богини, которые, в отличие от нее, мгновенно сориентировались в ситуации, собрали армию и теперь скорым маршем двигаются к столице. Осуществлять план дальше стало бессмысленным: пять жриц не позволят убить наследника, да еще и так, чтобы это по всем признакам походило на несчастный случай. Где только эта мелкая тварь нашла столько?!! Из-за какой-то упрямой девчонки, которой никак не удавалось умереть, все, что Мидонг создавал шестьсот лет, катилось в пропасть. Единственное, что сейчас ему оставалось – это перед уходом причинить как можно больше вреда королевству своих извечных врагов. В идеале – убить наследника престола, чтобы посеять смуту. А если повезет – спровоцировать гражданскую войну. Или, по крайней мере, вынудить людишек…

Тихий звон охранного заклинания возвестил о том, что у дверей его покоев кто-то стоит, и отвлек старшего жреца от обдумывания планов мести. Скрипнув зубами и пообещав себе, что если безмозглый слуга потревожил его из-за пустяка, то он пустит его на амулеты, причем самые сильные, – те, которые делают из частей тела еще живого человека, – маг отправился открывать. В свои комнаты он никого принципиально не пускал, чтобы не тратить времени и не прятать всевозможные компрометирующие его вещи, считая, что гораздо эффективнее просто превратить свои покои в один большой тайник, доступ к которому есть лишь у него. Вот только из-за этого порой возникали неудобства, как, например, необходимость тащиться через все помещения к двери, чтобы узнать, кого и зачем принесло в такое неподходящее время.

– Чего тебе нужно? – Мидонг распахнул створку, предварительно сняв с нее четыре наиболее неприятных запирающих заклинания, способных среагировать просто на присутствие рядом с открытой дверью постороннего человека.

– Господин, вы велели сообщить вам сразу же, как появятся новости от королевского войска…

– Ну и какие новости? – бесцеремонно прервал придворный маг перепуганного слугу, не желая выслушивать в сто первый раз многословные монологи, наполовину состоящие из восхвалений собеседника, считавшиеся во дворце единственным допустимым способом общения простолюдинов с благородными вельможами.

– Господин, они проиграли битву.

Неприметный человек средних лет, затянутый в желто-коричневую ливрею лакея, окончательно перепугался и, выпалив свое сообщение, сжался так, словно ожидал немедленной кары.

– Хорошо, можешь идти.

Мидонг спокойно закрыл дверь, не обращая никакого внимания на страх слуги, хотя обычно ему доставляло удовольствие подобное отношение к его персоне. Но сейчас ему было не до преклонения перед его особой одного отдельно взятого простолюдина, имелись дела поважнее. Например, подготовить ловушку для наследника престола, если уж сам престол удержать нет никакой возможности, да заодно неплохо было бы что-нибудь сделать с королем, который давно уже без его приказа даже собственные покои не покидал, полностью потеряв способность сопротивляться связывающему его волю заклинанию. Хотя придворный маг и не особо усердствовал, этого от него, впрочем, и не требовалось. Та ничтожная часть личности его величества, которую хотя бы с натяжкой можно было назвать волей, растаяла в первый же день после наложения заклятия, и король превратился в послушную марионетку.

Старший жрец всерьез задумался над способами испортить жизнь победителям, брезгливо морщась каждый раз, как вспоминал о его величестве и не находил возможности как-нибудь причинить боль еще и ему. Точнее, вариантов сделать существование короля кошмаром было предостаточно, но смысла в этом не было никакого: этот ничтожный человек все равно уже ничего не соображал. Оставалось как следует отомстить всем остальным.

Мидонг яростно оскалился, вспомнив, что начать необходимо с нерадивых солдат, не сумевших выиграть у мятежников хотя бы один бой и тем самым лишивших его так необходимого ему времени на подготовку хороших ловушек, которые, по замыслу придворного мага, должны были превратить победу королевского щенка в полное поражение. Наверняка кто-то из этих ничтожеств, по недосмотру богов именуемых королевскими стражниками, выжил, так что следовало поторопиться и испортить им существование, пока еще это в его власти…