Глава 2
Общество нетрадиционных потребителей «Взаимная польза» им. Мосоха
Первого января 1905 года Москва внепланово и скоропостижно лишилась своего градоначальника: покинул пост генерал-губернатора великий князь Сергей Александрович. Никакой замены ему государь не прислал. Один временщик сменял другого, и до самой середины апреля Общество нетрадиционных потребителей «Взаимная польза» им. Мосоха исподволь руководило Первопрестольной, просто смазывая колесики и винтики обезглавленной чиновной машины. Громоздкий агрегат скрипел, но ехал в заданном Обществом направлении.
На фоне московских беспорядков и уголовщины всякого бы поразила титаническая деятельность Общества нетрадиционных потребителей. Да не всякому она была явлена, а только тем неординарным потребителям, кои в то Общество имели честь быть вхожими. В одном из особняков Чертолья, придерживая золотое пенсне на узкой переносице, ответственный секретарь Общества – бывший боярин Никита Романович Захарьин зачитывал вслух свежий «Московский листок». Благодаря браку Иоанна Грозного с Анастасией Романовной Захарьиной род Захарьиных-Юрьевых стал в шестнадцатом веке близким к царскому двору, но примерить шапку Мономаха боярину так и не довелось, и закончил он свою прежнюю жизнь, приняв монашество под именем Нифонт. Но будучи приобщенным доподлинно самим основателем Москвы Мосохом, с энтузиазмом занялся благоустройством Первопрестольной.
Немногочисленные слушатели, разместившиеся у изразцовой печи в жарко натопленной приемной частной московской лечебницы, внимали Захарьину с интересом.
«Вечно юный, неугасимо-пылкий и неистощимо-фантастичный А. А. Пороховщиков выступил с новым грандиозным проектом, имеющим задачей перекроить Москву заново, расширить ее «дистанцию» на 100 кв. верст и дать населению все блага культуры. А. А. Пороховщиков был когда-то самым популярным человеком в России: ему принадлежит идея Добровольного флота, он «учредил» наш «Славянский базар» – эту вторую биржу Москвы, в недавнее время его же инициативе обязана постройка новых торговых рядов – единственного в Европе по грандиозности храма торговли; он устроил первый в России цементный завод, тридцать лет назад подал мысль о постройке Московской окружной дороги и еще не далее как год тому назад обжегся на устройстве своего пресловутого огнестойкого поселка.
Новый проект А. А. Пороховщикова не менее грандиозен и, пожалуй, более осуществим, но разве лишь через сто лет. Как бывший когда-то председатель думской комиссии о пользах и нуждах общественных, г. Пороховщиков решил на этот раз посвятить свои думы и фантазии бедному населению Москвы, замыслив удешевить его жизнь самым простым способом: застройкой новых местностей комфортабельными и дешевыми жилищами.
– Я рисую себе будущую Москву величайшим и красивейшим городом мира, – говорил нашему сотруднику А. А. Пороховщиков. – Мой проект сводится к тому, чтобы заселить прежде всего окраины Москвы. Вот – громадная местность Петровского парка, чудные, но пустынные Воробьевы горы, Сокольники, Бутырки. Представьте себе, что все эти места будут застроены пятиэтажными корпусами, длиной от 50 до 100 саж. В подвальном этаже я располагаю все принадлежности для рынка: здесь помещаются погреба, ледники, кладовые. Из центрального пункта этого благоустроенного рынка я провожу в каждую квартиру дома и в другие дома того же района телефон. Телефон – это главный фактор моего проекта. При посредстве телефона я достигну небывалых удобств и удешевления жизни.
Каждому телефонному абоненту будет дана книжка с обозначением цен товаров. Квартирант сообщает по телефону требование, чтобы к такому-то часу было доставлено ему нужное количество провизии и иного товара, имеющегося на складе рынка. Заказ немедленно же исполняется особой артелью, которая и получает плату за товар по прейскуранту. Благодаря устранению посредничества в торговле все товары отпускаются почти по заготовительной цене. Двухрублевый чай вы получает со скидкой до тридцати процентов; муку, овощи и питьевые продукты – по самым дешевым расценкам, а молоко не иначе как с собственной фермы.
В одном из этажей поместятся гимнастический зал, читальня, зал для собраний и детских игр; кроме того, имеется в виду устроить общую образцовую прачечную, амбулаторию для больных и проч.
– Но ведь нужно много денег для осуществления всех этих грандиозных затей?
– У меня есть капиталисты! – с загадочной улыбкой отвечает на это А. А. Пороховщиков.
– Вот счастливец, у которого всегда в запасе и капиталисты и… фантазии.
Кир-ъ»
Мосох одобрительно кивал, потряхивая седыми космами. Капиталы под фантазии прожектера в изобилии поставляло Общество нетрадиционных потребителей «Взаимная польза» – малоизвестное широкой публике в тот исторический момент, впрочем, как и во все времена, потребменьшинство, входившее на указанном историческом отрезке истории Москвы в «Московский Союз потребителей». Штаб-квартирой Обществу служила частная лечебница на Пречистенке, на дверях которой в бронзовой виньетке помещалась надпись:
«Отворяем кровь. Кровопускание».
Лечебница полнилась хлопотами и деятельностью: москвичей следовало ежеутренне и ежевечерне лечить от нелюбви к себе, выражавшейся в лени, пьянстве, отсутствии воли и бытовой гигиены.
Общество занималось всем, что позволяло не выезжать за пределы Москвы, поскольку были жестко привязаны к ней потребляемым продуктом – юшкой москвичей. Банки, страховые общества, общества взаимного кредитования, ростовщические конторы, модные мастерские, рестораны, конторы по купле и продаже московской недвижимости, нотариальные конторы – словом, все, что не требовало приложения собственных рук, а одной только умственной работы, день ото дня обогащало нетрадиционных потребителей.
Слушатели потянулись в процедурную палату, имевшую отдельный вход снаружи, и, отобедав там кем бог послал, приступили к обсуждению прожекта. А пациент, с которого сошла апоплексическая краснота, почувствовал себя значительно лучше и ушел весьма довольным.
– Господа, я не понимаю, к чему нам излишняя публичность? На нас и так все непотребства смертных властей сваливают. Того и гляди неразумная плоть обрушит на нас месть и гонения. Зачем подставляться? Массы вон в Петербурге волнуются. Не ровен час, до нас волна докатит, – высказал опасения бывший бурсак Фофудьин.
– А вот это все – для кого делаться будет? Для чистой плоти или для нечистой? Я что-то не пойму, – засомневался в целесообразности вложения средств Мосох, – чистая ведь ни за что гуртом жить не станет.
– Я полагаю, что в таких домах следует содержать прослойку. А-то в низы оне не хотят, а в верхи – не могут. Ну и стравливают тех и других между собой. Потому что чистая и нечистая плоть свое Предназначение и Путь знает от рождения. А эти болтаются, как говно в проруби, и от страха перед низами и от зависти к верхам мутят реку. А всякая река должна течь в своем первозданном русле, – размышлял ответственный секретарь Никита Романович. – Сами-то эти революционные экспроприаторы только и думают, где бы денег украсть на честный манер.
– Стоит только дворянину обеднеть, а бывшему крестьянину разбогатеть, как у них резко меняются взгляды на противуположные, – посетовал Фофудьин.
– Взгляды же – не кровь. Взгляды сильно зависят от количества нажитого, – пожал плечами царевич.
– Да где ж это мы тут подставляемся, позвольте узнать? – вернулся Элизий Бомелий к вопросу Фофудьина. – О нас тут ни полслова. А потребителя надо растить, воспитывать на лучшем. Чтоб понимал, к чему стремиться следует. И не погрязал в свинстве. Потребителю следует больше печься о своем здоровье, – изрек бывший штатный аптекарь-отравитель при дворе Иоанна Грозного, пишущий ныне книги для серии «Библиотечка знахаря».
– Знаем-знаем… Вы предлагаете все болезни лечить сексом. К примеру, головную боль!
– Ну и правильно! Клин клином вышибать.
– Дык на все болячки клиньев не напасешься! И какой тут, скажите на милость, православный секс, когда он – грех? Москвичи и слова-то такого не знают. Секс ваш – это лондонские козни и насмешки. Здесь у нас – либо романтическая любовь, либо безобразия и свинство, – посетовал ответственный секретарь.
– Видите ли, уважаемый Никита Романович, слова для этого знать не обязательно. Главное – понятие иметь. И я, поверьте, этот вражеский термин в своих писаниях и не употребляю. Есть слова «сношение», «совокупление», еще разные…
– То-то и выходит вместо секса – разное.
– Главное – чтобы плоть плодилась. А сексом или разным – непринципиально.
– Я все-таки – за канонический способ, господа, – молвил Никита Романович Захарьин, успевший при жизни побыть и монахом.
– А то все бегают вас спрашивать… Руководство для потребителей еще издайте, – усмехнулся Бомелий, но вдруг задумался: отчего же не издать для нужд неумелого юношества отеческие наставления?
– Вы, господин знахарь, уподобляетесь в своих писаниях пубертатному гимназисту. Все ваши способы борьбы с заразными заболеваниями и профилактики оных начинаются словами: «Следует взять в селении молодую вдову и раздеть ея донага». Дайте на случайной странице открою… – Фофудьин перегнулся через стол, изъял из рук лекаря книжицу, открыл наугад и зачитал присутствующим: – «В полночь должны собраться все бабы и девки, в одних рубашках, неподпоясанные, простоволосые и босые. Опахивание производит самая молодая вдова, раздетая донага. На нее надевают сошной хомут и впрягают ее в соху. Другую вдову, более ядреную, впрягают в борону. Все готово. Как только во время опахивания они завидят холеру, должны бросить все – и соху, и борону, бежать навстречу холере, ловить ее и бить. Кто только ни встретится – это холера. Если встретится поп, то и попа не щадить, потому что холера часто превращается в него, чтобы избежать гибели».
– Какая же это профилактика? Срам один. Двадцатый век на дворе, а вы все подолы бабам задираете да шпанскую мушку сушите.
– Темный вы человек, Святослав Рувимович. Залповый выброс тестостерона в разы повышает сопротивляемость организма зловредным инфекциям, – снизошел до объяснений Бомелий.
– Понабрались где-то словечек… Морочите нам головы. Так знайте, что я вам на это отвечу, любезный знахарь, – Фофудьин помахал перед носом Бомелия газеткой и зачитал: – «Постановлением московской судебной палаты приостановлено издание журнала «Член всех партий», привлеченного к ответственности за порнографию. Палата постановила также уничтожить все брошюры под заглавием «Сборник сведений, полезных для крестьян».
– А не вы ли – издатель сей продукции? – Святослав Рувимович вперил язвительный взгляд в знахаря.
– Ну я. И что? Хоть как-то стимулирую элитную плоть плодиться. Забочусь о возобновлении ресурсов органики. А вы, господин бурсак, – ханжа или… покажитесь доктору. Возможно, это у вас последствия перенесенного сифилиса. Я, если что, могу травками посодействовать. Нет участи более печальной, чем вечное половое бессилие.
В голову Бомелия сейчас же полетела малахитовая чернильница, но тот ловко увернулся и прикрылся томами «Библиотечки знахаря».
– Ну и зачем нам крестьяне? – выразил недоумение Никита Романович, призвав дуэлянтов к порядку.
– Крестьяне нам потребны, чтобы элитную плоть своими трудами кормить. А книг они, к вашему сведению, не читают вовсе. И не потому что трудятся в чрезвычайном рвении от зари до зари, а потому что неграмотны. Зато мой «Сборник сведений» вы найдете под пуховой подушкой каждой уважающей себя столичной дамы.
– Откуда такая осведомленность? – усмехнулся Фофудьин.
– Проверял самолично! – ответил Бомелий и тут же схлопотал увесистую оплеуху от баронессы Розен.
– Голубушка! Вы не так поняли! Я же – знахарь! Я их пользую… У одра, так сказать, стою… – попытался оправдаться он, за что получил вторую оплеуху от разгневанной подруги.
На заседании четвертого января 1905 года, согласно постановлению общего собрания членов Общества нетрадиционных потребителей «Взаимная польза», было передано в бюро Союза наличными девяносто девять рублей восемьдесят копеек «на развитие союзной деятельности». Скромный, даже смехотворный размер суммы объяснялся тем огорчительным обстоятельством, что Общество считало деятельность Союза нецелесообразной и непродуктивной. К примеру, Союз ныне был озабочен фальсификацией жженого и молотого кофе. Под названиями «чистейший мокко», «гигиенический кофе» «чистейший восточный кофе» в Москве продавались различные суррогаты: ячмень, овес, желуди. Общество же полагало, что все эти продукты никак не могут навредить московской плоти, поскольку они есть натурпродукт. Обществу «Взаимная польза» не пристало заниматься такими несущественными вопросами. Оно сосредотачивало усилия на грандиозных проектах по переустройству быта москвичей, которые должны были благотворно сказаться на их здоровье. А значит, и на здоровье самих членов Общества.
У Общества, о котором идет речь, уже имелся изрядный опыт в деле борьбы за качество жизни московской плоти. В описываемый период Москва азартно, словно на спор, доедала свой Белый город. На месте его снесенных стен, вдоль откоса, оставшегося от крепостного вала, вдруг поднялся и забурлил суетой Сретенский бульвар, загрохотал по брусчатке конкой, и к концу девятнадцатого века деревянных строений на нем совсем не осталось. Начало же века двадцатого ознаменовалось в этих местах удивительным строением: в квартале между Милютинским и Фроловым переулками вознеслись и воткнулись шпилями в небо два огромных дома глубокого красного цвета, созвучного Кремлю, соединенных изысканной, чугунного литья, решеткой с воротами.
В том чудном сооружении, возникшем на месте народного театра скоморохов, имелись сто сорок восемь комфортабельных квартир площадью от двухсот до четырехсот квадратных метров. Высота потолков в разных квартирах доходила до четырех метров. В подвале размещались восемь отопительных котлов, насосы, вентиляционные установки. Система вентиляции не только подавала в помещения свежий воздух, но и фильтровала и увлажняла его, а при необходимости и подогревала! Электроснабжение и освещение обеспечивала собственная электростанция, работающая на нефти. Питьевая вода добывалась из собственной придомовой артезианской скважины глубиной пятьдесят метров. Дом оборудован был электрическими лифтами. Все квартиры снабжены кухнями с готовочными печами и мойками, имелись также отдельные ванные и ватерклозет. В подвале и на чердаке дома размещались прачечные.
Номинальным владельцем сего технологического и гуманитарного доходного чуда значилось известное страховое общество «Россия», хотя землей под строением владели с незапамятных времен московские нетрадиционные потребители.
План инженерных коммуникаций напоминал фортификационные сооружения, обнаруживая множество подземных ходов, соединявшихся с самыми главными стратегическими объектами Москвы, в том числе и с Кремлем. Иногда, осенней порой, доносились из подземелий заунывные звуки печальных песен прежних скоморохов, погибших при обрушении колосников стоящего на этом месте народного театра, позволившего себе насмешку над сильными мира сего: однажды художественному руководителю театра пришло в голову удивить Москву феерией под странным названием «Черти на земле».
Кроваво-красный, как и Кремль, впивался дом шпилями башенок в московское небо и облеплен был, по заказу нетрадиционных потребителей, летучими мышами. Для отвлечения внимания московской плоти от сих откровенных зубов и мышей украшен был дом саламандрами да амурами. И что в этой компании делали Сократ со своим учеником, человек в средневековых одеждах и женские головки с вьющимися волосами – сие есть тайна полета фантазии архитекторов, унесших в неведомое скрытый смысл своего послания москвичам.
Именно в таком образцовом доме следовало, по разумению московских нетрадиционных потребителей, содержать и взращивать пригодную к употреблению плоть. Застрахованная органика пульсировала за окнами, насыщая внутреннее пространство ровным теплом. Это был резервный неприкосновенный запас.
Общество благоденствовало, упивалось планами и прожектами и, как могло, противостояло коварствам лондонских, увеличивая с каждым годом сумму своего исторического счета к ним: к примеру, английский фильтр рублевской насосной станции вдруг стал пропускать воду очень слабой очистки. Дело дошло до того, что мутность воды, даваемой фильтрами, значительно увеличилась, и в один из дней вся поверхность в резервуаре чистой воды покрылась пузырями пены. Происшествие это сильно взволновало управу, строителей и администрацию водопровода, тем более что на днях предполагалось пустить чистую фильтрованную москворецкую воду в город. Вот ведь как бывало.
