30
Коллеги сгорали от любопытства даже больше, чем от зависти. Откуда у этой серой мыши вещи такого класса? Как можно перемениться за пару дней таким радикальным образом? Да еще и без денег.
– Не иначе подцепила кого-то жирного, – строили они догадки, проводя военный совет в курилке.
– Chloe стоит до фигища, я уже не говорю о шубке и обуви.
– А может, она на конкурентов работает?
– Кстати, да – не исключено! Надо службе безопасности сказать – пусть займутся.
Ни в какой экономический шпионаж дамы конечно же не верили, а предполагали они, что их коллега-выскочка заполучила каким-то неведомым образом олигарха в пользование. Но мысль эта была им гораздо менее приятна, чем возможный шпионаж. Поэтому ее и не озвучивали.
Вернувшись к своим рабочим местам, коллеги застали Марью разговаривающей по телефону.
– Хорошо, подъезжайте за мной. Вы знаете куда? – Она кивнула невидимому собеседнику и начала собираться.
Девицы, не сговариваясь, последовали ее примеру. Спустившись в паркинг, они уселись втроем в одну машину и выехали на поверхность, туда, где на краю тротуара стояла Маша. В этот момент возле девушки мягко затормозил «хаммер». Дверь распахнулась, приглашая девушку внутрь салона. Коллеги закрыли наконец рты и двинулись следом.
– Это уже третья машина. По рукам пошла, что ли?
– Слушайте, точно! Какие-нибудь нестандартные услуги оказывает папикам?
– Не иначе.
От этой гипотезы девушкам явно полегчало. Но долго продержаться на хвосте «хаммера» им не удалось. Он быстро растворился в сизых московских сумерках.
Маша и Параклисиарх сидели в VIP-зоне ресторана, скрытые от прочей публики не портьерами, а грамотным архитектурным решением пространства.
– Нам придется учитывать на церемонии интересы и пожелания всех участников комьюнити. Мы дадим жениху и преемнику то, что он хочет, но постараемся при этом обезопасить вас, насколько это возможно. Мы позволим подругам Бомелия проявить себя в качестве подружек невесты. Но вы должны быть начеку. Бывают ситуации, когда даже я ничем не могу помочь. На всякий случай помните: отпитый хоть однажды навсегда теряет возможность стать членом комьюнити. Его не удастся приобщить доподлинно. У вас есть недоброжелатели. Вам следует остерегаться.
– Что я должна сделать в первую очередь? – тихо, но решительно спросила Марья.
– Остаться в живых, – невесело пошутил Малюта. – По крайней мере, до конца церемонии не дать себя отпить. Подготовка к торжеству начинается завтра. С утра я отвезу вас в Wedding rooms. Вам необходимо будет подобрать все для свадьбы, а потом оставлю вас в СПА.
Утром случилось то, чего Малюта опасался больше всего: на правах подружек невесты за ними увязались красотки Бомелия. Их «майбах» с секьюрити за рулем плотно сидел на хвосте «хаммера» Малюты. Миновав пятичленный стеклозавр ПРА-напорных башен на Кутузовском, они припарковались у Wedding rooms.
– Смелее! Вы – не первая среди равных. Вы – исключительная! – напутствовал девушку Малюта.
И Невеста переступила порог. На нее пахнуло сладким тленом.
– Этот аромат, синтезированный Мьерри Тюглером специально для нас, – шепнул ей Параклисиарх, заметив, что девушка едва сдержала рвотный позыв, – называется «Угадай мое желание».
– Не угадал, – ответила Невеста.
Теплый воздушный фарватер мягко засасывал девушку в элегантное чрево салона. Двухуровневое пространство отделяло Главную от неглавных нефритовой лестницей и уровнем сервиса. Нижний уровень декларировал ЛЮБОВЬ, верхний уровень демонстрировал ПОКЛОНЕНИЕ. В зеркалах из полированного обсидиана по всему периметру нижнего уровня отражались вечерние платья, предназначенные для немногих избранных. Хрустальные манекены под мелодию музыкальной шкатулки медленно вращались вокруг увитого свежими орхидеями пилона, образуя волшебную карусель. Прозрачные витрины в форме круглых фонарей, выполненные из мочевых пузырей белой акулы-убийцы, плавно перемещались по порфирным каналам, проложенным между угловыми фонтанами, и искушали клиенток обувью и аксессуарами. Нежнейшие клатчи и туфельки из прессованного планктона, обработанного специальными квасцами, плыли прямо в руки, удивляя нежной расцветкой, в состав которой входила пыльца с крыльев мальдивских бабочек. Невеста обомлела, но, повернувшись к Параклисиарху, наткнулась на холодный непроницаемый взгляд.
Так и должно быть, девочка. Это – нормально. Привыкай, сказала она себе.
Салонная дама встретила гостей с трепетом и любопытством. От ее опытного взора не укрылось изумление Невесты, и в ее приветствии прозвучала снисходительная нотка:
– Велкам! Здесь все – для вас!
– Забавно было бы, если б для вас… – отозвалась Марья. Параклисиарх одобрительно хмыкнул.
Все эти изыски произвели впечатление не только на не искушенную истинным гламуром девушку, но и на видавшую виды родню Бомелия, которая надолго залипла на нижнем уровне и терзала менеджера салона своими изуверскими выкрутасами. Этот номер программы им удавался особенно хорошо в тех местах, где атмосфера роскоши сквозила в каждой детали.
Параклисиарх мягко направил девушку к открытому лифту. На самом деле уровни не сообщались посредством лестницы, потому что весь бельэтаж был предназначен для обслуживания только одного клиента.
Прозрачная мебель японского дизайнера Токудзина Йосиоки, выполненная на заказ, не загромождала пространство. Ослепленная блеском Маша не заметила, куда делся Малюта. В окружении зеркал муранского стекла с золотой амальгамой Невеста почувствовала себя драгоценностью в золотой шкатулке. Салонная дама с должным почтением усадила девушку в невидимое кресло.
– Мы располагаем самыми свежими коллекциями свадебных платьев от SAN PATRICK, MANUEL MOTA, PRONOVIAS, ELIE SAAB, MORBAR, FRANCESCA SPOSE, COTIN SPOSA, PATTIS, CASABLANCA… – Апломб салонной дамы выходил из берегов.
– Вы всерьез полагаете, что я должна знать всех этих патриков с франческами?.. – прихлопнула бодрый хозяйский мажор Невеста.
– Тогда давайте обсудим, что из имеющихся моделей… – начала было хозяйка.
– С вами обсудим? – откровенно изумилась Марья.
– Э-э-э… – смутилась хозяйка, – может, полистаете каталоги?
– Какие еще каталоги?.. Послушайте, вы, вероятно, чего-то не поняли. Мне не нужна готовая модель. Я – это только Я, – отчеканила девушка. – И платье должно быть сделано не просто по мне, а ДЛЯ МЕНЯ.
– Да, конечно… примите извинения, – смутилась хозяйка и метнулась к компьютеру.
Йоджи Умамото, возникший на плазменном экране, медитировал в ванне миндального молока с дрейфующими по поверхности веточками мяты и старался не замечать квадригу святого Марка с Триумфальной арки на площади Карусель, которая так нахально лезла в его окно всеми своими копытами. Когда на дисплее возникло озабоченное лицо салонной дамы, мэтр тихо выругался.
– Господин Умамото! Экстренный заказ… полный эксклюзив… – Французский язык салонной дамы не позволял ей вести длительную беседу, и за ее спиной возникла девушка в униформе и с бейджем на груди.
– Показывайте… – пошевелив пальцами ног над молочной поверхностью, процедил дизайнер и, выкарабкавшись из ванны, накинул черный халат с самураями, сшитый в традициях японского кроя из прямоугольников.
Неожиданно его кимоно ожило. Изловчившись, мэтр дизайна извлек из его шелковых недр телефон с инкрустированным звездой корпусом, который был предназначен специально для особых клиентов. Точнее, для одних клиентов – московского комьюнити. Умамото ответил, засуетился и спешно велел кому-то, находящемуся за границами экрана, нести ему одежду. Параклисиарх отключился от абонента.
Салонная дама с низким поклоном уведомила Невесту о том, что ей предстоит раздеться, и с замиранием сердца ждала ее реакции.
– Какие проблемы? Раздевайте, – пожала плечами девушка. Ее не смутило, что для этой деликатной процедуры были приглашены юноши.
В кармане Параклисиарха, сидящего за шелковой портьерой, зазвонил айфон.
– В процессе… – тихо ответил он собеседнику.
– Я хочу это видеть. Организуй картинку, – велел Уар.
Малюта повиновался: чуть отодвинув жемчужный шелк портьеры, он развернул свой гаджет видеокамерой к Невесте.
Руки юношей порхали над Невестой, поэтапно приближая ее силуэт к естественному, дарованному матерью-природой. Салонные девушки подхватывали шубку, блузку, которую юноши расстегивали в четыре руки, словно играя на флейте. Юбка плавно струилась по обнажающимся бедрам, округлым коленям, падала к тонким лодыжкам, туфельки снимались коленопреклоненно. Наконец сцена опустела, явив взору мэтра главную героиню этой мистерии.
Уар, напряженно следивший за разворачивающимся на его дисплее действием, откинул голову, прикрыл глаза и сглотнул слюну.
В центре зала, как в сердцевине огромного зеркально-золотистого цветка, Марья видела московскую домашнюю девочку из хорошей семьи, волею судьбы восходящую к Неведомому. Она всматривалась в свое обнаженное тело, множимое зеркалами, в перламутровое сияние кожи, в волны пепельных волос. Ей остро захотелось, чтобы Неведомое позаботилось о бессрочном продлении ее молодости и красоты. Цена значения не имела.
Умамото кланялся, обнажая раз за разом худые волосатые ноги меж расходящихся пол халата, и бормотал извинения.
– Насмотрелся? Не надо никуда ходить одеваться, Йоджи! Времени нет! – командовала через переводчика салонная дама. – Ты идею рожай!
На втором мониторе появился Пан-Жоль Дотье с телефонной трубкой в одной руке и со щипчиками для бровей – в другой.
– Я уже все понял, мадам, у меня уже есть предложение: абсолютно прозрачное платье, под которым видны все постромки: бюстье, трусики, пояс, швы все, бретельки, подвязки… Я эту модель как раз вчера додумал для грядущего показа.
– Паша, какой такой показ-факаз?! – выходила из себя салонная дама. – Тут совершенно неформатный случай. Должно быть самое сливочное спецпредложение! Самые пенки! Завтра к обеду, на крайняк к вечеру, платье должно быть у меня. Думай, Паша.
– А кто еще думает? – напрягся дизайнер.
– Кто-кто… Умамото в пальто! – отрезала салонная дама и переключилась на первый монитор, на котором японец деликатным покряхтыванием пытался привлечь ее внимание.
– Мне тут сообщили, – Умамото поклонился, – что на Невесте, – еще один поклон, – будут украшения из Алмазного фонда. Можно было бы набросать на образ цитат из дома Романовых позднего периода: ампирный силуэт… или нет, скорее ранний модерн, елецкие кружева…
– Ёджи, если б нам нужны были елецкие кружева, мы бы обратились к Зайцеву, – прервала поток креатива салонная дама. – Зачем нам цитаты из прошлого? Дай нам цитаты из будущего. И пусть тебя не тревожит Алмазный фонд. Короче, нам не нужен закос, Ёджи. Нам нужен свежак. Наисвежайший! Въехал? Давай, ворочай рогами… мозгами. Чтобы завтра платье было в Москве, – подвела черту салонная дама и отключилась, прервав стон дизайнера по поводу сроков.
Умамото прошлепал босиком в кабинет, погладил самурайский меч, висевший на стене, ребром ладони изобразил сиппуку и выругался на языке предков. Париж не приносил ему вожделенного почивания на лаврах, а для нагнетания креатива уже требовался стимулятор. Выдвинув ящичек бюро времен Директории, мэтр достал заветный флакончик, накапал его содержимое на счет за электричество, со вздохом приложил его ко лбу и, растянувшись на оттоманке, стал ждать прихода.
Было бы неправдой сказать, что Параклисиарх наблюдал за разворачивающейся картиной без тени волнения. Да, эта девочка волновала его, особенно ее волшебная линия оголенной шеи. С Параклисиархом давно такого не случалось. Но через несколько дней, после свадьбы, социальные различия между ними станут окончательно непреодолимыми, и нечего предаваться несбыточным грезам, одергивал он сам себя.
В следующую секунду, в следующую долю секунды, сладкие грезы красивого, зрелого, состоявшегося Параклисиарха разлетелись вдребезги: к Невесте метнулись две молнии… Малюта рванул следом и, едва успев схватить Митрофанию и Жу-Жу за волосы обеими руками, отдернул их от оголенной шеи девушки, которая в ужасе отшатнулась и закрылась руками. Дамы шипели, плевались и сквернословили. Так, держа дам за хвосты, Параклисиарх сопроводил их в «майбах» и велел охраннику увозить злобных фурий подальше. Вернувшись в Wedding rooms, Малюта застал Машу плачущей. Конечно, бедная девочка испугалась. Но придется привыкать. Параклисиарх прижимал девушку к своей груди, гладил ее пепельные волосы, утешал, обещал, что будет рядом и вообще что-нибудь придумает. А Маша вдруг впервые поняла, что над ней простерли крыло, что ее охраняет сильный и верный человек. Она впервые в жизни почувствовала себя защищенной мужской силой от нынешних и грядущих угроз. И прониклась благодарностью, больше похожей на зарождающуюся любовь. Сильные руки крепко держали ее. И это было так не похоже на легкие холодные прикосновения эстетствующего Уара…
Наконец показавшаяся из служебного помещения перепуганная хозяйка внесла коробку размером в человеческий рост. Черная коробка была порождением зачумленного сознания неизвестно на каких препаратах сидящего дизайнера и напоминала гроб с кистями. Страх вернулся и окатил Марью холодной волной. Хозяйка поставила «гроб» на стол и потянула за кисть. Невеста замерла. Крышка открывалась медленно, с характерным скрипом и жалобным подвывом скрипки. В гробу оказалось открытое платье из пунцовой тафты, на лифе которого сверкала звезда из россыпи бриллиантов. Под расходящейся верхней юбкой, подол которой был отделан золотым крученым шнуром, имелась абсолютно прозрачная нижняя юбка, оголявшая левую ногу гипотетической невесты, с подвязкой из редчайшего драгоценного кружева. Вся эта роскошь не просто лежала в коробке-гробу, а была надета на фарфоровую куклу с разбитой головой.
Невеста онемела от ужаса и красоты. Наверное, именно это и можно было назвать «ужасной красотой» в буквальном, первоначальном смысле этого слова.
– Это – самое роскошное и дорогое, но манекен, очевидно, при транспортировке, увы… – лепетала хозяйка, – но, что странно, осколков не было… Может, так и было задумано?
Параклисиарх ни минуты не сомневался в истинности высказанного хозяйкой предположения.
