ГЛАВА 23
ИДУ ТУДА, НЕ ЗНАЮ КУДА, УНИЧТОЖАТЬ ТО, НЕ ЗНАЮ ЧТО

Выслушав эту занимательную историю, все погрузились в глубокое молчание.

— Значит, чтобы мы были вместе, мне надо остаться в живых, а останусь в живых я, только если мы не будем вместе, о как! — На моем лице появилась легкая усмешка. — Или мне надо будет разобраться с вашей семейной проблемой.

— Я не могу тянуть тебя в пропасть вместе с собой. — Девушка с болью смотрела на меня заплаканными глазами.

Тут я сообразил, что первый раз увидел, как плачет Саэна. Даже в дни плена упыри пытками и чарами не могли добиться от нее слез. От этого зрелища мои глаза опять стала застилать багровая пелена.

— Значит, буду разбираться с этим вашим замшелым проклятием, — сообщил я эльфийке.

— Не буду, а будем разбираться, — поправил меня Хорт.

— Торн, только не воображай, что это только твое личное дело, — шевельнулся неподвижно сидевший во время повествования Нерен.

— Это дело всего нашего клана, — поддержал травника Санор-кузнец.

— Лорд, такая замечательная сказка должна иметь хороший конец, а то нашим детям ее слушать неинтересно будет, — вставил свои пять копеек Снупи.

— Да уж, проблему, настолько древнюю и сложную, не решал еще ни один маг, очень-очень интересно. — Глаза Мезлена при этих словах загорелись знакомым пугающим огнем исследователя.

— Любые возражения заранее отклоняются, в этом деле тебе от нас не отделаться, вождь, — резюмировал Хорт.

Остальные командиры закивали, а Гиг просто в знак одобрения пристукнул ладонью по столу. Когда разбитую мебель заменили, совет возобновился, перейдя от общего решения к выработке конкретных задач.

Для начала Саэна пыталась докричаться до нашего разума, приводя железные аргументы.

— Вы не понимаете, — эльфийка переводила расширенные глаза с одного лица на другое, — умелые воины и мудрейшие книжники пытались решить ее, в том числе целых три архимага! И многие при этом погибли, но даже не приблизились к разгадке.

— Подумаешь, умелые и умные люди да эльфы! — Хорт откровенно пальцевал, но я его не одергивал, понимая, что даже его троглодитские аргументы сейчас хороши. — В мире нет, не было и не будет вождя мудрее Торна и воинов лучше нас, так что не пугай, девочка, здесь пуганые, всякое повидали, да и сама не бойся.

— И среди решающих эту проблему не было орков и некроманта, значит, могли кое-что упустить, — резонно добавил Мезлен. — Теперь конкретнее, твои мудрецы установили, кто автор и кто поддерживает проклятие?

— Автором абсолютно точно был темный властелин, другие маги не участвовали ни во время наложения, ни после, — уверенно заявила эльфийка.

— Проклятие не могло работать без подпитки так долго, целых два столетия, а для этого должна быть команда колдунов, но ведь архимаги следы других личностей на проклятие не нашли. — Некромант в задумчивости барабанил пальцами по крышке стола. — Если твои архимаги не ошиблись, это может делать какая-нибудь магическая машина, я слышал о таких. А раз она есть, то и найти ее можно, а там придумаем, что делать.

— Ежели человек чего построил, машину там какую, то гном завсегда разобрать сможет, — самоуверенно сообщил Дварин, гордо задрав бороду вверх.

При этих словах я едва сдержал улыбку.

Саэна была потрясена, когда вся долина взялась за их «семейное дело», как назвал борьбу с проклятием дома Белой розы Торн. Эльфийское мировоззрение трещало по всем швам. Ей было не по себе, но и отказаться от помощи она не могла, стоило только вспомнить тоскливую безнадежность, часто появляющуюся в глазах ее сестренки Лианны.

Эльфийке устроили настоящий допрос, заставив вспомнить все, что только можно было, об истории проклятия и попытках его устранения. Особенно дотошным был Торн. Орк постоянно уточнял детали, переспрашивал, временами просил повторить одно и то же по нескольку раз и все скрупулезно записывал непонятными символами, чертил какие-то таблицы и подолгу просиживал, склонившись над ними и морща лоб, бормоча непонятные слова: степень вероятности, системный анализ. По его заказу Дварин смастерил счеты, которые редко теперь лежали без употребления. Орки благоговейно смотрели на своего вождя, сидящего за решением задачи, с которой не справились «аж все эльфы аж за двести лет».

Кое-что Саэна подзабыла, пришлось обратиться к деду. Элленора это несколько насторожило, но допытываться он не стал. Эльфийка понимала, что шансов почти нет, но аргументы Торна и его друзей оживили угасшую за двести лет надежду. Конечно, у них ничего не получится, но что, если?..

Первым делом я решил осмотреть остатки Южного бастиона, благо он располагался не слишком далеко, сейчас это было сердце Темного леса. Когда-то он был частью Великого леса — дома эльфов, но после войны он был сильно загрязнен эманациями разрушительных заклятий, до сих пор действующих. Кроме того, там водилось множество смертоносных тварей, среди которых гулли и вервольфы были далеко не самыми опасными.

Во время последней войны численность эльфов сократилась на две трети и к настоящему времени едва-едва выходила на довоенный уровень, дети у них рождались редко. У ушастых и без Темного леса хватало проблем, они так и не смогли очистить и заселить свои былые владения.

В поход во главе десятка лучших воинов пошли мы с Хортом. Остальные командиры, как воздух, нужны были в долине, а у Саэны была сессия. Впрочем, освоенный мной шар дальновидения позволял всем им работать удаленными экспертами и консультантами.

Стоило нам войти под своды Темного леса, как раздался знакомый тоскливый вой и на нас выскочила стайка из двух десятков гуллей. Для моих отлично подготовленных гвардейцев противники они были смешные.

Когда последний гулль, суча лапами и судорожно щелкая собачьими челюстями, издох, я провернул трюк, подсказанный Нереном. Труп самого крупного гулля-вожака мы разрубили на части и кинули в костер. Когда куски твари стали обугливаться, к ним привязали веревки и в дальнейшем волочили за собой. Как дикое животное никогда не подойдет к тому месту, где воняет паленой шерстью, так и гулли, обладающие волчьим обонянием, боялись запаха горелого мяса себе подобных. Возможно, потому что обугленный труп гулля, как правило, оставался после встречи твари с магом, а магов они боялись до дрожи. И что интересно, если гулль был слаб, то запах его сгоревшего тела никого не пугал, а вот от подпаленного трупа крупного свирепого гулля его собратья разбегались, как подгулявшие студенты от проректора по воспитательной работе.

Вероятно, благодаря этому следующие два дня на нас никто не напал, и мы подошли к остаткам Южного бастиона. Тут я и понял, насколько страшны магические средства массового поражения. Лес закончился, дальше начиналось открытое место, и оно было необычно. Серая выжженная равнина, настоящий лунный ландшафт, ничего живого, ни деревца, ни кустика, ни единой травинки — и это через двести лет после войны!

Посередине — груда битых камней, по которым не сразу сообразишь, чем они когда-то были. Если бы лес заполнил остатки Южного бастиона, за двести лет не осталось бы вообще ничего. Из валунов текучей, как вода, пыли местами торчали осколки желтых костей. Как ни странно, они казались прочными, и не скажешь, что им столько лет. Очевидно, даже гнилостные бактерии не очень-то выживали здесь.

Внутри крепости строения сохранились лучше, в центральном зале ратуши даже не обрушилась крыша. Мы ступали по древним коридорам, вздымая облака едкой пыли, орки начали чихать и кашлять. Повсюду были разбросаны кости, в зданиях стали попадаться целые скелеты. Вот мощные челюсти и выступающие клыки орка, напротив — тонкий изящный скелет эльфа, дальше огромной каменной глыбой с сильно развитыми надбровными дугами лежит череп тролля.

Кое-где на скелетах были остатки сгнившей одежды, попалась пара скелетов в рассыпающихся бурой ржавчиной кольчугах. Но это скорее исключение, очевидно, победители снимали доспехи с трупов противников и своих товарищей.

Вот и центральный зал, вдоль стен здесь когда-то стояли кресла, а вот эта кучка гнилья на возвышении — вероятно, трон. Посередине зала сооружено что-то вроде клумбы — низкий бордюр окружает высохшую, как порох, но твердую, как камень, землю, с развороченной глубокой ямой в центре. Странно, а что это такое? Ржавый предмет на скелетах возле клумбы привлекает мое внимание — похоже на лопату, точно, даже трухлявая деревянная ручка до конца не сгнила. Какой-то бред, что делает лопата на поле боя, где никто даже и не думал хоронить павших, и что это за грядка? Пора вызывать Саэну, я достаю шар и, направив так, чтобы был виден центр зала, концентрируюсь на любимом образе девушки.

— Саэна, мы нашли кое-что непонятное, не подскажешь, что это за сооружение в виде грядки?

— Тут когда-то росла белая роза, символ нашего дома, — печальным голосом сообщила эльфийка, — она погибла вместе с крепостью.

— А почему в центре этой клумбы, где, по твоим словам, она росла, глубокая яма?

— Враги вырвали ее как символ эльфов, чтобы поглумиться и стереть память о роде. — Было видно, что говорить об этом девушке тяжело.

— Вырвали? — Я поднял остатки насквозь проржавевшей лопаты, со следами окаменевшей земли на штыке. — А по-моему, не вырвали, а выкопали вот этой лопатой, причем она явно не эльфийская.

— Верно, — присмотревшись, подтвердила Саэна, — такие лопаты до сих пор используют садовники дворян и купцов в королевствах людей.

— А почему, например, не крестьяне?

— Лопата цельнометаллическая, дорогая, им просто не по карману, в крестьянских хозяйствах лопаты деревянные, в лучшем случае окованные металлом по краю. — Саэна удивилась, что такие элементарные вещи мне неизвестны.

— Итак, поправь меня, если я ошибаюсь. Первое, — начал я загибать пальцы, — лопата качественная, где попало ее не взять, и вдобавок не местная. Второе, лопата лежит поверх костей, значит, появилась здесь после битвы, принести ее могли только победившие темные. Третье, именно в это время их властелин сгорал от желания уничтожить вас, прямо-таки кипятком писал. И что дальше? Лопатой аккуратно, как копают для пересадки или собирая гербарий, выкопано растение — символ вашего рода. После этого род стал постепенно погибать. Тебе не кажется странным такое совпадение? Конечно, «после» — не всегда «вследствие», но проверить, думаю, стоит.

— Не сходится, — покачала головой девушка, — таких заклинаний в мире не существует. Даже если бы каким-то чудом проклятие было наведено на наш дом через его символ, погибли бы все эльфы Белой розы, а ведь Элленор жив до сих пор. Скорее всего, лопату использовали, чтобы уничтожить растение наверняка, с корнями.

— Нет, — на этот раз качать головой пришлось мне, — я тоже кое-что смыслю в садоводстве, такую яму не делают при выкорчевывании, здесь старались не повредить корней. И вот еще тебе пара мыслей. Темные тащили лопату с черенком длиной более метра с собой за десятки и сотни километров, значит, она им была очень нужна. Они выкапывают ваш символ, после чего лопата просто выбрасывается за ненадобностью, значит, дело сделано, и других работ для этой лопаты не запланировано. И еще, мощный взрывобол прожигает в земле яму с метр глубиной. Если бы задачей было уничтожение, проще было спалить ваше дерево вместе с корнями и землей, а не волочить шанцевый инструмент с собой. Кстати, нет и никаких следов уничтоженного растения ни в главном зале Южного бастиона, ни поблизости. Смотри, трухлявый черенок от лопаты — вот он, даже поднять можно, а остатков веток вашей розы нет.

На этом разговор двух ботаников закончился. Все это следовало хорошенько обдумать, причем я действительно был уверен в своем превосходстве над большинством здешних мудрецов. И вовсе не потому, что началось головокружение от успехов или меня вдохновляли восхваления друзей. Просто в этом мире не было аналитики как науки даже в зачатке, поступающая информация анализировалась, как бог на душу положит, а в нашем универе этот предмет вел очень хороший специалист, и сдал я его на «отлично».

Больше ничего интересного в руинах мы не нашли. Обратный путь пролегал по большой пограничной дороге.