Глава 5
КАК АМУЛЕТ ДОБЫВАЛИ

Как же болит голова! А почему темно? Ага, это потому, что на голове одеялко. Я пытаюсь скинуть помеху. А почему одеялко кожаное? А потому что это не одеялко, а лапа тролля, а вот и голова тролля с открытым ртом… не двигается. Может быть, тролль умер? Нет, из открытого рта мертвого так сильно не прет перегаром. А где это я? Извечный философский вопрос… сколь многих он мучит поутру. Что так больно упирается в бок? Ага, подлокотник, похоже, я уснул на своем троне. С одной стороны к нему привалился Гиг, как и все тролли, он умеет спать сидя, при этом дружески положив мне лапу на плечо, а на лицо мне эта лапа сползла, очевидно, когда лицо опустилось ниже уровня плеча.

Оказывается, я тоже могу спать сидя, хотя орки этого вроде бы и не умеют. А что за мочалка щекочет мне запястье левой руки? Нет, это не мочалка, а борода гнома, а что моя рука делает на бороде гнома и почему в ней зажат бутерброд? Наверное, я помогаю гному закусывать.

Я осторожно вылезаю из-под подмышки тролля, одновременно отскребая с левой руки присохший бутерброд. Какое-то смутное чувство дежавю, мне почему-то кажется, что рядом работает трактор «Беларусь», только он грохочет так, что уши закладывает и дребезжит все незакрепленное, например посуда на столе. Но откуда в Средневековье взяться трактору? Ага, это не трактор, просто рядом дружно храпят Хорт, Нерен и Санор. Ну и луженые же глотки дал бог оркам!

А что за странный поросенок на блюде посреди стола? Ой, он шевельнулся, причмокнул, носом посвистывает… Может, у меня белочка? Да нет, просто поросенок не жареный, а живой, вроде бы… Что за чепуха! Тьфу, это не поросенок, а Снупи, как его туда занесло и когда мелкий гоблин успел поменяться местами с жареным поросенком? Не помню… Гм, а ведь на поросенка Снупи и правда похож, надо же, раньше не замечал.

Интересно, чьи это острые уши торчат из-под лавки? Так, надо разбираться, я подтягиваю заинтересовавший меня объект за эти самые уши поближе, кстати, они весьма похожи на эльфийские. Объект негодующе мычит сквозь сон и вяло отбрыкивается. Ага, это Витька! Спит. Похоже, брат опять нашкодил, обычно после этого в детстве он прятался под кроватью, здесь, за неимением койки, пристроился под лавкой, стало быть, детские инстинкты сработали (с чего бы вот только?), ох, чую, что-то не так. Ого, а почему вместо смотровой вышки во дворе дымятся головешки? Понятно, что натворил Витька, огненный маг хренов! Довыпендривался! Ну я ему устрою, сам лично, с топором в зубах своими эльфийскими шкодливыми ручонками будет мне вышку восстанавливать!

Скрипнула дверь, вошли Саэна с Виолой. Бледные, отекшие, и ведь, судя по всему, они спали в своих постелях. Значит, в зеркало ближайшие пару часов мне лучше вообще не смотреть, а то заикаться начну.

— Чшто з… зсс-с… здесь было? — Мой голос предательски скрипит, впрочем, как и весь организм.

— Вечеринка, отмечали победу, — хрипло, в тон мне, отвечает Виолка.

Медленно, но верно я возвращаюсь к реальности, которая не шибко радует. Все у нас было так хорошо, пока не появилась ушастая Кассандра со своим оптимистическим видением, но игнорирование предсказаний кендера — это глупость несусветная. Потому, опохмелившись, совет вождей Торнгарда вновь собрался для обсуждения назревших проблем.

— Саэна, за сколько ты, Виола, Витька и Мезлен сможете научить нашу талантливую молодежь магии? — задал я животрепещущий вопрос.

— Пять — семь лет, и то не факт, что из них выйдут могучие волшебники, — прикинула эльфийка.

— Без магов столько не продержимся, — обреченно сказал Нерен-травник. — Несколько магов хотя бы первого уровня должны быть готовы через год-два, тогда еще есть какой-то шанс.

— Мой лорд, ты учил нас мечу, — солидно откашлявшись, начал Хорт. — И научил очень быстро, только ты сможешь подготовить магов за такое время.

— Да, Торн, учить новичков надо тебе, — убежденно поддакнула Саэна, окружающие закивали.

— Для того чтобы учить юных магов, мне сначала неплохо бы самому подучиться, — невесело хмыкнул я. — А я разбираюсь в магии, как Гиг в балете, э-э… в смысле в эльфийских танцах.

— А если тебе поступить в темный университет? — предложил Санор.

— Нет, нельзя, — покачал седой головой Нерен. — Там быстренько узнают, что он глава нашего клана, и убьют. Торн слишком заметная личность, ликвидировать его — мечта многих. Ассасины, наверно, уже завалены заказами, вспомните, за полгода — девять покушений.

— В темный университет мы можем отправить десяток учеников, на это наш клан денег наскребет, — попытался я найти решение проблемы. — Талантливой молодежи у нас, по вашим прикидкам, имеется десятка два. Выберите десять наиболее одаренных, пусть дадут клану клятву крови и отправляются на учебу. Но опять-таки за год-два это будут только подмастерья первого, максимум второго уровня, любой маг средней силы уделает их всех разом и не поморщится.

— Я вот тут подсчитал… — Мезлен кончиками пальцев потер виски. — Есть способ их усилить. Вспомните, на телепорт, запущенный светлыми и темными одновременно, уходит маны в сто раз меньше. Если наши подмастерья будут работать в тандеме со светлыми, на контрасте, то смогут противостоять даже сильным магам. Но для этого надо еще десять светлых магов, и им придется научиться колдовать в группе, так что, Саэна, вам с Виктором и Виолой все-таки придется обучить десяток учеников, ну и я чем смогу — помогу.

— Мы не потянем! — испуганно пискнула Саэна, мои родичи торопливо закивали.

— А куда вы на фиг денетесь, — зарычал я. — Придется потянуть, есть такое слово — надо!

— Они правы, Торн, — печально вздохнул Нерен. — Наши светлые маги — умные ребята, талантливые студенты, но подготовить десяток учеников с опережением программы не смогут. Это надо делать тебе, только тебе, ну или найти опытного светлого мага-преподавателя, других вариантов нет. А ни один светлый не станет учить орков.

— Мне повторить или вам на лбах нацарапать: я не маг! — злобно прошипел я. — Как можно преподать то, чего сам не знаешь?

— А если отправить лорда в эльфийскую светлую академию? — подал голос Тофа.

— Тофа, Тофа, — покачал я головой, — меня за человека могут принять только люди, гномы да хоббиты, а вот Саэна с первого взгляда определила мою расу, да и упыри мигом почуяли во мне орка, обмануть эльфов мне не удастся, а в академии их — как листьев в лесу.

Честно говоря, я немножко лукавил, за четыре года в университете зубрежка и сессии мне изрядно поднадоели. Я старался совершенствовать владение мечом — мне это нравилось, и для выживания в этом мире вполне хватает клинка. Ну на что мне вся эта магия, получать второе высшее я элементарно не хочу. Ну вот не хочу-у!

— Маскировка? — предложил между тем Снупи.

— Эльфов наша маскировка не обманет, — сообразил Хорт, положив начало дискуссии о способах изменения внешности, макияже, париках и прочих прелестях гримерок. Пока мои девчонки активно включились в любимейшее дело — обсуждение косметики, Нерен тихонько подобрался ко мне.

— Лорд, есть и более важная задача, — зашептал травник мне на ухо, тщательно следя, чтобы ни одно слово не услышали эльфы. — В Белолесье, где расположена академия волшебства, находится крупнейшая арена боевого танца и много военных школ ушастых. Эльфы бессмертны, потому века военной тренировки делают чудеса, на сегодня эльфы — сильнейшие бойцы нашего мира. Пребывая в Белолесье, ты сможешь изучить их боевую технику, а главное — найти способы противостоять ей. Ушастые — наши самые опасные противники, а сцепиться с ними мы можем в любую минуту, вспомни предсказание кендера! Задача эта поважнее магии, и с ней опять-таки сможешь справиться только ты, ибо никто из орков, кроме тебя, не изучал фехтование, а больше так, в стычках на личном опыте насобачились. Обычно нас фехтованию не учат, я не знаю, кто занимался с тобой, но разобраться в приемах ушастых и сделать нужные выводы больше просто некому, основное твое дело там даже не магия, а арена боевого танца. Я заметил, что идея обучения в академии тебе не по нутру, и это понятно, ведь ты орк, но это очень нужно для дела. Ну что ты морщишься, деваться все равно некуда, если ты хочешь, чтобы клан жил, то его лорду придется собираться на учебу, сам сказал, есть такое слово — надо.

— Нерен, мне все эти расклады понятны, — тяжело вздохнув, пробурчал я в ответ. — Но как ты это себе представляешь, орк — и свободно разгуливает по эльфятнику, или мне на грудь табличку повесить с надписью «Проходим дальше, не обращаем внимания, я совсем-совсем не орк»?

В течение всего сегодняшнего совета Дварин морщил лоб, теребил бороду и поджимал губы, это означало, что он обдумывает некую важную, но неприятную для себя мысль.

— Послушай-ка, лорд, — гном наконец решился. — В сокровищнице подгорного короля есть нужная вещь, Маска Фата-Морганы.

— Маска?

— Ну на самом деле это кулончик, просто он так называется. Созданная им иллюзия аж пятого уровня, почти никто не может проникнуть сквозь такую маскировку своим взором или магией.

— А кто нам даст его? Старейшина Огилен?

— Никто, даже подгорный король не может единолично распоряжаться главной сокровищницей, только совет старейшин имеет на это право. Но совет никогда не отдаст тебе амулет, ух эти старые ворчуны, их каменные головы ничем не проймешь.

— А что же делать?

— Может, где-то есть похожие амулеты? — неуверенно предположил Дварин.

— А давайте его одолжим, — предложил Витька.

Я внимательно посмотрел на Витькино честное лицо, может, он кендер, а не эльф? Очень уж в братишке развились наклонности клептомана, впрочем, он и на Земле таким был.

— Витька, прекрати! — дернула его за рукав Виола. — Не позорь нас, мы не жулики.

— Я вовсе и не советую ничего особо плохого, — возмущенно засопел Витька. — Просто предлагаю почти честное решение проблемы.

— Это как? — опешил Дварин. — Амулет украсть?!

— О-дол-жить, — по слогам выдал ушастый негодник. Подхватив сердито надувающегося, как старая жаба, гнома под ручку, Витька начал напевать ему на ухо свои философские теории о том, что все люди братья, эльфы и гномы тоже, а значит, должны помогать друг другу. И большой беды нет, если при оказании братской помощи… мм… немножечко позабыли спросить помогающего, хотел ли он ее оказывать. Все равно дело очень-очень доброе, да и амулет мы обязательно вернем, можно с процентами…

Пока паршивец охмурял гнома, я серьезно обдумывал его идею. Нет, красть у вроде как возможных союзников — это подлость, а подлость — неважный помощник в государственной политике, конечно, если ты не американец, но…

— Слушай, Дварин, — оторвав от сердитого гнома Витьку, сказал я, — теории этого прохиндея забудь, но вот что я хочу сказать: эта вещь нужна, чтобы жил мой клан. А мой клан — это стена на пути темных рейдеров в Подгорное царство. Я не вор и не желаю красть этот амулет, но на одной чаше весов — жизнь моего народа и безопасность твоих соплеменников, а на другой этот талисман. Если есть другой путь, скажи.

— Если бы был другой путь, я никогда не стал бы упоминать о сокровищнице гномов, — проворчал Дварин.

— Амулет вернется к гномам, как только он не будет нам нужен, — глядя прямо в глаза под насупленными густыми бровями, сказал я.

— Пиши расписку, э-э… в смысле дай свое слово, — еще мрачнее буркнул гном. — Ты всегда держишь слово, Торн, потому я верю тебе, и ты сказал истину о его значимости для клана и земель гномов. Если бы мы могли купить его… А, ладно! Как мне ни тяжело, я помогу тебе добыть этот амулет.

Стали утверждать состав экспедиции, брать изнеженную Виолу в тяжелый поход я не рискнул, но не брать — тоже немалый риск, ибо этого мне сестренка точно не простит. Что делать? Спросил совета друзей, неожиданно помогла Саэна. Она охала, ахала, мол, в экспедиции нужен лучник и лекарь, ей идти необходимо, а без нее посадки в Торнгарде почахнут… Срочно нужен друид, и не какой-нибудь, а патентованный, и лучше всего — эльф. При этом жалостливом спиче в упор не замечалась студентка первого курса факультета друидов Виола.

Надувшаяся сестренка не выдержала и сама предложила свою кандидатуру. Саэна засомневалась в ее компетенции, кандидатура сразу обиделась, в результате эльфийки чуть не поссорились, но Виола настояла на своем и официально была признана замом Саэны по озеленительной части. Торжествующе поглядывая на Саэну и несколько подозрительно на нас с Витькой, сидящих с каменно-серьезными лицами, сестренка объявила о решении не участвовать в экспедиции. Мы дружно закивали, всячески одобряя ее жертву во имя спасения посадок.

Фух! Аж на душе полегчало. Нет, ну почему с моей семьей порой больше проблем, чем с целым орочьим кланом?

И экспедиция, вдохновленная Витькой, отправилась к гномам. Вскоре вокруг стали подниматься холмы, а потом и настоящие горные вершины, путь запетлял по дну ущелий. Без Дварина мы бы в жизни не нашли дорогу в Подгорное царство. То есть само царство отыскалось быстренько, но все ведущие туда дороги перекрывались приземистыми башенками с мощными окованными воротами. На стенах в полном боевом вооружении, сияя начищенной броней, стояли дварфы и сурово из-под боевых рукавиц осматривали окрестности, сразу напомнив мне картину «Три богатыря». Да и фигурами гномы здорово смахивали на Илью Муромца, Алешу Поповича и Добрыню Никитича, правда, в виде уменьшенной копии, этакий карликовый, карманный вариант богатырей.

Осмотрев все это великолепие, Дварин насмешливо фыркнул, свернул с дороги к монолитной на вид базальтовой стене и нажал на какой-то выступ. Часть скалы вдавилась внутрь и отошла в сторону, открывая узкий лаз. Как только мы протиснулись внутрь, она тут же стала на место.

— Этот ход знает только мой род, — гордо задрав бороду, сообщил гном.

— А мы как же? — недоуменно спросил Хорт. — Или ты настолько поверил оркам?

— Тебе я и правда верю, матерый орчара, — заворчал Дварин, зажигая факел, — как и многим в клане Изумрудного дракона, но не настолько. Мы гномы и гномам-то не сказать, чтобы совсем безоглядно верим, потому узнали вы только врата в пещеры, а вот дальше такие ходы, что, не зная пути, будешь бродить всю оставшуюся жизнь.

Это оказалось правдой, система расходящихся, сходящихся, перекрещивающихся пещер оказалась настолько головоломной, что я удивился, как сам гном тут находит дорогу, без проводника этот лабиринт точно не пройти. Путь внутри пещер занял три дня, за все это время мы не встретили ни одного гнома.

— А что тут делать гномам, — в ответ на мой вопрос хмыкнул Дварин. — Руды истощены, драгоценных жил нет, торные подземные пути в стороне. Но скоро мы подойдем к сердцу Подгорного царства, там постарайтесь не шуметь.

Два дня спустя Дварин отворил очередную каменную дверь, и мы по узкому ущелью, скорее даже трещине, подошли к уютной долине, зажатой меж горами. В ней раскинулся гномий городок, с краю которого находилась удивительно высокая для этого племени каменная башня. У небольшой окованной двери, украшенной рубинами, стоял на посту дварф в кольчуге, вооруженный здоровенной двуручной секирой. Шлем гнома напоминал классический «норман», верхняя часть лица прикрыта наглазниками, только наружу гордо торчала рыжая борода, завитая в косички. В десяти метрах от башни притулилось низенькое, но широкое здание караулки, на крыше которой стоял еще один часовой.

— Это верхняя, малая сокровищница, — сообщил Дварин. — Тут тоже есть хорошие вещи, но настоящие ценности в нижней, подземной.

— И что нам делать дальше? — спросил я, и все повернулись к гному.

— Гм… думать, как туда попасть, — с умным видом сообщил гном.

— А давайте вырубим часовых и войдем, — первое, чисто оркское решение проблемы предложил Хорт.

— Не пойдет, — поморщился гном. — Видите на часовом ожерелье, оно волшебное, стоит ему потерять сознание или сильно испугаться, оно завоет не хуже кота весной. В караулке тридцать солдат, да в городе еще сотен пять, силой тут не взять. Да и на двери волшебство, войдешь внутрь — сразу зазвенит колокол.

Целый день мы ползали вокруг башни, но так и не нашли слабых мест. Вместо окон под самой крышей были вентиляционные отдушины, куда не протиснулся бы и Снупи, но все-таки решили попробовать пролезть туда. Зашли с тыльной стороны башни, прикрытой выступом скалы от города, забросили веревку с крюком на крышу, и Снупи быстренько добрался до окошка.

— Лорд, если удастся расширить лаз еще немного, я пролезу, — вернувшись, сообщил гоблин.

— Расширить бесшумно не удастся, — возразил Хорт.

— Я попробую, — выступил вперед Мезлен. — Я не только некромант, но еще и маг земли.

Некромант повздыхал, ворча, что, мол, дожил, в сорок лет лазить, как драный кот, по крышам, и полез…

В это время стоящий на стреме Хорт подал тревожный сигнал. Часовой от входа направился к нам. Мы отошли и замерли за башней, но веревка, по которой карабкался Мезлен, — на самом виду! Еще три шага — и часовой ее заметит. Гном так и не сделал эти три шага. Он остановился, посмотрел вокруг, убедился, что никто его не видит, вытащил из-за пазухи что-то вроде деревянной трубы и внезапно начал довольно громко орать в окружающее пространство. Я сначала подумал, что это перекличка часовых, не сразу сообразив, что так гном поет:

Тут певец сунул в глубину своей роскошной бороды деревянный инструмент, похожий на матюгальник капитанов речного флота, и подул в него. Послышался звук, который издает воздушный шарик, если из него медленно спускать воздух, пережимая горловину.

— Надо сильнее, — сам себе сказал музыкант и, надув щеки, повторил попытку. На этот раз дудка издала что-то вроде гудка электрички, только на порядок более хриплый и дребезжащий, мне показалось, что инструмент у гнома надколот, но сам музыкант был доволен. Судя по всему, он не обладал ни голосом, ни слухом, потому пытался брать глоткой и напором. Звуки слились в жуткую какофонию, мне казалось, что уши стоящей рядом Саэны вянут на глазах. Ладно, я, неизбалованный житель России XXI века, где на одного настоящего певца приходится сотня «поющих трусов», но каково пришлось эльфийке с ее вкусом и изощренным слухом… Саэна зажала уши и страдальчески морщилась, рядом ее мимику в точности повторял Витька. Н-да, если придется пытать эльфа, можно будет обойтись без членовредительства, достаточно попросить подобного гнома спеть и сыграть, и через пять минут эльф не только выдаст нужную информацию, но и будет готов на все, только чтобы это прекратить.

Оторвавшись от своего орудия пыток, гном пару минут морщил лоб, потом снова запел:

Очевидно, текст песни он сочинял на ходу, по принципу — что вижу или чего хочу, о том и пою. Но слова скоро закончились, и снова полились звуки жуткой музыки. Исполнитель пытался улучшить свое произведение за счет повышения кинетической энергии — покрасневший гном раздул щеки и выкатил глаза. Из инструмента понеслись аритмичные звуки пароходной сирены.

Дверь караулки хлопнула, выпуская дварфа в позолоченном шлеме, а увлекшийся часовой не заметил появления начальства. Начальство дотопало до меломана, огрело его латным кулаком по кольчужному загривку, отобрало дудку и, повелительно ткнув указующим перстом в сторону охраняемой двери, величаво удалилось, напоследок выдав певцу наряд вне очереди. Постовой показал начальственной спине неприличный жест, гном в позолоченном шлеме чутьем прапорщика угадал жестикуляцию подчиненного и, даже не оборачиваясь, показал за спиной кулак. Ошарашенный караульный вытянулся по стойке «смирно», но это его уже не спасло.

— Два наряда вне очереди, — расслышали мы. Оставшийся на посту гном надулся, нахохлился и забормотал себе под нос нехорошие слова.

Мезлен наконец-то слез и, растирая одеревеневшие руки, сообщил неприятные новости:

— Расширить лаз можно, но смысла в этом нет, в окнах то же охранное заклинание, что и на двери.

— А если подкоп? — предложил Снупи.

— Башня стоит на монолитной базальтовой скале, — хмуро буркнул Дварин.

— А если осторожно разобрать крышу? — высказала идею Саэна.

— Не поможет, — вздохнул некромант. — Похоже, охранное заклинание образует по периметру башни непрерывную сферу, а не только на окнах и дверях. Любое нарушение периметра включит тревогу, а сам нарушитель будет фосфоресцировать, даже если бросить внутрь камень, он будет светиться.

Да что ты будешь делать, облом за обломом, прямо какой-то форт Нокс, или сегодня понедельник? Целый день мы ломали головы в расщелине Дварина, и только к вечеру забрезжил свет, источником которого оказалась голова братишки.

— Дварин, а ты можешь достать такие доспехи, как на охранниках? — неожиданно спросил Витька хмурого гнома.

— Попробовать можно, но караульных внутрь тоже не пускают, только в случае форс-мажорных обстоятельств попадешь.

— Ну форс-мажорные обстоятельства мы создадим, — мигом сообразив, что задумал братишка, заверил я гнома. — Орки в этом большие специалисты. Так что отправляемся за доспехами, и еще, Дварин, мне понадобится ваш детский арбалет.

Тут гном тоже въехал в идею, но заявил, что он ничуть не похож на этих высокомерных снобов из рода так называемых Золотых самородков, пф! Самородки они, как же, скорее самонедородки.

Витька заверил, что дело поправимо, от дварфа в доспехах видна одна только борода, а бороду Дварина он сейчас доведет до нужной кондиции. Тут шкодливые ручонки брата потянулись к гномьей бороде, чтобы выполнить обещанное строго по образцу бороды часового — поступок совершенно естественный, с точки зрения Витьки. Гном также прореагировал совершенно естественно для представителя своей расы, попытавшись стукнуть Витьку кулаком по лбу. Предвидя подобный сценарий, я все равно еле успел за шиворот выхватить мелкого из-под кулака разъяренного дварфа. Кулак у Дварина — кувалда, а эльфийский лоб — это вам не орочий, еще стрясется там чего-нибудь, оттуда и так, наряду с гениальностью, временами такое высыпается… Хотя, может, я и зря, вдруг в результате сотрясения что-нибудь на правильное место стало бы? Впрочем, не будем рисковать.

Бешеный гном, удерживаемый всем нашим отрядом, пытался добраться до Витьки, рыча, что его борода — само совершенство и равнять этот шедевр богов и его личное сокровище с облезлыми щипаными метелками Золотых самородков — неслыханное оскорбление! Что их козлиные бороды потому и завиты в косички, чтобы скрыть убожество, а так эти бэушные мочалки не годятся даже в качестве ершиков для мытья посуды, в то время как борода Дварина бесподобна, великолепна и неповторима, и он сейчас все это Витьке популярно объяснит…

Дварфа еле-еле успокоили. Главным аргументом, утешившим гнома, было то, что на Витьку вообще грех обижаться. С этим утверждением гном согласен был всегда и постепенно утихомирился.

Вообще-то жители Подгорного царства сильно походили на пушкинского Черномора, у которого, как известно, вся сила помещалась в бороде. Насчет силы не знаю, но вот то, что девяносто девять процентов достоинства и чувства гордости дварфов расположено именно в бороде, — точно, и тронуть бороду гнома — это гарантированный вызов на смертельный поединок.

Только после того, как Саэна клятвенно заверила дварфа, что вернет его бороде первоначальные вид, объем и лоск, при этом в виде образца парикмахерского искусства демонстрируя свои великолепные волосы, Дварин, скрепя сердце, согласился. Свою бороду, ругаясь скверными словами, он завивал в косички сам и в абсолютном одиночестве, выгнав всех из пещерки, где шел процесс.

В расщелине Дварина мы пробыли еще двое суток, дожидаясь смены личного состава охранников сокровищницы, на утро третьего дня тридцать хмурых гномов промаршировали к караулке, а тридцать отдежуривших счастливой рысцой дунули в сторону городка. Даже не сняв доспехи, они дружно устремились в сторону кабаков, как я понял, на посту и в казарме царствовал сухой закон, и гномы спешили вознаградить себя за воздержание. Жажда гномов была велика, и отстающих не было, что поставило крест на первоначальном плане, больше похожем на вульгарный гоп-стоп. Подкараулить, схватить и обобрать гнома в доспехах, нужных для выполнения прохиндейского Витькиного плана, нам не светило. Приходилось идти в гномий город, пошли Дварин, Мезлен, Витька, Саэна и я, ссутулившийся, забинтовавший физиономию и натянувший на себя плащ с глубоким капюшоном. Впрочем, мы особенно в глаза не бросались, в городе гномов хватало людей, хоббитов, пару раз видели и эльфов.

В кабаках нас ждал очередной облом, коллективизм гномов издевался над всеми нашими хитрыми планами, дварфы держались кучками и, даже напившись вдрабадан, не теряли головы. Обойдя третий подряд бар, где веселились охранники, мы приуныли, но тут опять проявились сомнительные Витькины таланты. Увидев, как за соседним столом охранники режутся в очко, Витька воспрянул духом и мигом присоединился к картежникам. Что всегда поражало в братишке — так это его способность влезть в самую приватную компанию за считаные минуты. Чем закончится игра, я представлял очень хорошо, поскольку на Земле мне приходилось семь раз вытаскивать брата из клубов, причем три раза из самого центра инициированных им драк.

Партнером братишки оказался тот самый часовой-меломан, который так радовал нас своими музыкальными произведениями, при этом нещадно истерзав чувствительные эльфийские уши. Зная Витькин характер, я нисколько не удивился выбору карточного партнера, гнома же мне заранее было немножко жалко.

Через полтора часа оставшийся в одной набедренной повязке, а из прочего имущества сохранив только свою деревянную дудку, охранник встал из-за стола и угрюмо потопал на выход, а распалившийся Витька нацелился на очередную жертву — гномьего командира в золоченом шлеме. Пока мы с Мезленом увязывали в плащ проигравшегося охранника его доспехи, камзол, штаны, сапоги и рубаху, Дварин и Саэна оттаскивали Витьку от игрового стола. Дай братишке волю — и повторится земной сценарий, он и правда обыграет здесь всех, но это неотвратимо повлечет обвинение в шулерстве и очередной мордобой, что нам сейчас совсем не надо.

— Еще партейку, ну пожа-алуйста! — завывал брат, отчаянно цепляясь за край стола и прочую мебель. — Мне сейчас как попрет! А-а-а! Деспоты и тираны! Еще всего полчасика… Троглодиты! Питекантропы! Пустите меня, живодеры.

Саэна наконец-то отковыряла цепкие пальцы брата от столешницы, а могучий Дварин, взяв брыкающегося Витьку в охапку, выволок его из кабака и потащил от греха подальше за город.

Покинув заведение, брат несколько успокоился, стал частично вменяем, и гном выпустил игромана из своей крепкой хватки.

— Я вам этого не прощу! — наехал сразу на всех ушастый негодник. — Такая удача, столько непуганых лохов, я мог себя обеспечить на год вперед. Перестраховщики хреновы, трусы!

— Синяками ты обеспечил бы себя на год вперед, или ты забыл свои прошлые «удачи»? — зашипел я на распоясавшегося игромана. — Хочешь, чтобы нас к местному начальству притащили на разбор?

— Да еще немного — и тебя обвинили бы в нечестной игре, — подтвердил мою правоту Дварин. — Лучше скажи, как ты ухитрился раздеть того стражника с дудкой. Магическое шулерство?

— Еще чего! — Витька, как и все прохиндеи, если его обвиняли в том, чего он на самом деле не совершал, жутко обижался. — Я честно играл, просто у них карты старые, поношенные, засаленные, их уже жарить можно!

— Печатное дело тут и правда не особо развито, и большинство карт старые, и что из того?

— А то, что индивидуальные дефекты износа выражены очень ярко. У туза треф надорван уголок, туз червей с загибом, на пиковом сальное пятнышко от свечи, а бубновый — с косой царапинкой. Теперь десятки…

— Стой, стой, ты что, всю колоду по дефектам рубашек запомнил?

— Нет, вы не дали, сволочи! А то я бы всех там обыграл, и шулерство никто не доказал бы. Так нет, этот бородатый медведь пребольно хватает, а девочка-одуванчик, которую я считал лучшим существом в мире после Торна еще пять минут назад, пребольно выламывает пальцы. Интересно, Саэна, где ты так руки себе накачала? А вообще-то я успел запомнить только тузы, десятки и картинки, но для выигрыша этого хватило.

— Ладно, не злись, — примиряюще сказал я. — Ты большой молодец, обеспечил нас нужной одеждой, все гордятся тобой. Когда все кончится, мы как-нибудь наведаемся в людскую таверну, разместим в ней с десяток крепеньких ребят, снаружи спрячем тяжеловооруженную сотню, подкупим местного начальника стражи и дадим тебе играть сколько влезет, оторвешься.

Следующий день был потрачен на подгонку выигранной амуниции под Дварина, а также разведку путей отхода, и мы были готовы к безобразиям.

Дождавшись, пока часовые прикемарят, Дварин прокрался к караулке, где и притаился за углом. Саэна натянула лук, и белоперая стрела исчезла в вентиляционном окошке под самой крышей, привязанная к древку бечева, свернутая свободными кольцами, со свистом разматывалась следом. Как только наконечник пересек линию окна, рубины на двери сокровищницы засветились ярко-красным светом, а где-то в глубине здания громко зазвонил колокол — включилась магическая охранная сигнализация.

Часовой у входа проснулся и заполошно закрутил носом, дальнейшее напоминало переполох в коровьем стаде. Пока Саэна с Хортом в четыре руки вытаскивали за бечевку стрелу, из караулки вылетело двадцать девять гномов в полном вооружении. Размахивая секирами и вопя так, что порой перекрывали звон магической сигнализации, с лязгом и грохотом они ринулись к дверям сокровищницы. Какое там стадо, испуганные коровы создают куда меньше шума. Вот если коровам надеть железные подковы, а к хвосту каждой привязать по десятку пустых консервных банок да пустить все это галопом, будет, наверно, похоже.

Вынырнувший из подворотни Дварин незаметно пристроился в хвост к стаду и также начал размахивать руками и греметь доспехами, через секунду я уже не мог отличить его от других бородачей. Как я и ожидал, никто из гномов не удосужился пересчитать товарищей и удивиться, как это вместо двадцати девяти их стало тридцать. Один за другим стражи исчезали внутри башни, двери в которую отворил амбарным ключом дварф в позолоченном шлеме.

Охранники показались обратно минут через двадцать, они оживленно переговаривались и жестикулировали. Два бойца под предводительством начальства пару раз обошли башню снаружи, но ничего подозрительного не заметили. Гномов снова было двадцать девять, значит, Дварин сумел спрятаться внутри за каким-нибудь сундуком. Седой представительный дварф, одетый в расшитую рунами хламиду с капюшоном, подошел к рубинам и стал делать вокруг них пассы каменным посохом, также украшенным рунами. Звон сигнализации и вспышки прекратились, все успокоились и разошлись, а часового на входе сменили.

В томительном ожидании тянулось время. Где-то через час от сокровищницы донесся условный сигнал — заунывное уханье филина, значит, Дварин вскрыл сундук с артефактом. Часовой перед входом испуганно оглянулся, поежился и, достав из-за пазухи амулет, начал размахивать им перед собой, очевидно отгоняя беду. Кивнув эльфийке в сторону башни, я вдруг вспомнил, что, по поверьям гномов, крик филина знаменует несчастье, что ж, в данном случае примета — в точку.

Саэна снова прицелилась, но на этот раз не из своего огромного лука, а из небольшого гномьего арбалета, купленного нами вчера в оружейной лавке, такие самострелы дварфы делают для тренировки своих отпрысков. Но не было на свете такого лука или арбалета, которым эльфы не владели бы в совершенстве, крошечная стрелка опять точно угодила в окошко.

Если первый раз я был крайне заинтересован, чтобы причина тревоги не была обнаружена, для чего стрела и была снабжена возвратной системой, то сейчас, наоборот, было желательно, чтобы арбалетный болт нашли. Принадлежность его к детскому оружию гномов должна навести на мысль о шкодах гномятах, а хулиганство молодежи приведет к поискам безобразников снаружи, отвлекая внимание от сокровищницы и позволяя Дварину незаметно ускользнуть.

Свист стрелы, звон тревоги, новый веселый галоп громыхающего стада в сокровищницу. На этот раз шума было побольше, я даже начал опасаться, не раскрыли ли Дварина, но нет. Из башни вылетел давешний начальственный гном в позолоченном шлеме, он возбужденно потрясал зажатым в руке ученическим арбалетным болтом, слабо светящимся в темноте.

— Паршивцы! — даже до нас донеслись его негодующие вопли. — Пустая порода! Ханурики, пещерные мокрицы, помойные крысы, скунсы! Вперед! Догнать, поймать и выдать им по первое число!

М-да… если учитывать, что до первого числа еще неделя, а гномы народ основательный и мыслят очень буквально, то можно посочувствовать всем гномятам, которые попадутся под горячую руку рассерженным охранникам. Неделя порки. Эх, был бы Витька гноменком, эх, поймали бы они его сейчас, помечтал я, а то у меня рука на этого мелкого ушастого безобразника не поднимается. Стражи вылетели из сокровищницы в полной педагогической готовности, у каждого в руке вместо заброшенных за спину секир наличествовал ремень. Размахивая инструментами воспитания и соревнуясь в эпитетах, характеризующих различные качества оборзевшей молодежи, гномы бросились на ее поиски.

Наша шайка быстро отступила к тайному проходу Дварина. Один из размахивающих ременными поясами гномов, пролетая мимо, оглянулся, перестал греметь да топотать и незаметно скользнул в расщелину. Мы быстро помогли Дварину стянуть доспехи, увязали их в мешки, перекладывая тряпками для предотвращения звякания, и на цыпочках удалились. По дороге страшно гордый собой гном передал мне каменную шкатулку.

— Я верю тебе, лорд, — торжественно провозгласил Дварин. — Конечно, мне пришлось взять на себя большую ответственность, но сердце мое спокойно. Пусть эта вещь поможет тебе в твоих славных свершениях.

— Спасибо, мастер! — Я бережно взял шкатулку и спрятал в непромокаемую кожаную ладанку на груди. — Эта вещь сослужит отличную службу нам всем и вернется к гномам по первому твоему требованию.

Когда в домик Дварина вошли Торн с Саэной, гном сидел за кружкой пива в компании старейшины Огилена и выбалтывал тому совершенно секретную информацию о походе.

— Так мы род Золотых самородков, что сокровищницу охранял, и провели, — закончил рассказ Дварин.

— Со всех них позолота пооблезнет, — довольно потер руки Огилен. — Ух как Галим орать будет!

— Пф! — насмешливо фыркнул Дварин. — Подумаешь, первый старейшина Галим, бугор на ровном месте.

— Во-во, пуп земли, тоже мне! — поддержал товарища Огилен. — Да и весь их род такой, только называется родом Золотых самородков, а на деле обманка! Вроде первые среди равных, а охрану наладить не сумели. Ну-ка, один гном, два эльфа и несколько орков провели их, как барышник пейзана.

Гостей пригласили к столу, гномы вытащили еще бочонок пива, правда, Огилен вскоре распрощался и ушел. Дождавшись, когда за старейшиной закроется дверь, лорд попытался уяснить для себя смысл происходящего.

— Дварин, что же ты наделал, все рассказал Огилену?! — Торн неверящими глазами смотрел на обычно молчаливого гнома.

— А как же, — хитро улыбнулся в бороду Дварин. — Не все, конечно, но рассказал. У нас, гномов, такой обычай есть: если гном чего кому из другого народа дал, а дварф из другого рода про то знает и не возражает, то это уже вроде как весь народ гномов ту вещь дал. Ко мне никто придраться и не сможет, а то, что тот амулет вроде как в сокровищнице подгорного короля был, так ежели кому надо какую вещь дать для общей гномьей пользы, так можно где хочешь брать, по закону!

— Но вдруг Огилен проболтается, меня враз в эльфятнике раскусят.

— Не-а, не тот он гном, чтобы проболтаться, а хотя бы и так, я ж не говорил ему, что за вещь взял, а сами Золотые самородки ни в жизнь недостачу не найдут, я этот амулет и то целый час искал. Для полной ревизии этих складов лет десять надо, а за это время ты два раза в академии отучишься. Старейшине же известно только, что вещь из сокровищницы нам для дела необходима, а дело то — на пути диких орд в Подгорное царство заслон иметь, и Огилен в том со мной согласен. Да и спесь с рода Золотых самородков сбить не мешало, а то они так носы позадирали, что скоро за своды пещер цепляться ими будут. Так что ты сейчас, почитай, на законном основании амулетом владеешь, а то, что это именно Маска Фата-Морганы, Огилен и не знает, ни к чему это. — Гном хитро подмигнул.

— Что ж, хорошо, это и тебя прикроет, а то как бы твои соплеменники на тебя не окрысились, — улыбнулся Торн.

— Да, лорд, — на этот раз серьезно кивнул Дварин. — Я и так кучу обычаев нарушил, одно то, что я вроде как стал частью клана тем… э… ну-у Диких земель, скажем так, уже неслыханно, но я о том не жалею нисколько. А вот соломки подостлать и правда не мешало бы, а то падать больновато будет, гномы — народ сердитый.

— Зато честный, — подольстил дварфу лорд. — Думаю, твои соплеменники оценят то, что ты сделал, со временем для гномов великим героем станешь, о котором саги слагают.

Саэна все это время пыталась переварить новость, что гном по-настоящему считает себя частью клана Изумрудного дракона! На душе эльфийки потеплело.