Книга: Слабая ведьма
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Мирра с трудом разлепила глаза, делать ей этого совсем не хотелось, но кто-то так настойчиво звал ее по имени, что противиться зову не было сил. Вместо ненавистной рожи Аргола или расписанных зловещими знаками стен его башни она увидела склонившееся над ней чудесное лицо. Такого красивого лица Мирра никогда раньше не видела ни у мужчин, ни у женщин. Нежные щеки обрамляли темно-русые вьющиеся локоны. Четко очерченный подбородок, пожалуй, не мог принадлежать женщине, губы идеальной формы были приподняты в печальной улыбке и глаза… Огромные глаза, невозможного фиалкового цвета. Такой радужной оболочки не бывает у людей. В бездонных фиалковых колодцах, словно в ночном небе, сверкали звезды.
Глаза улыбались Мирре и обещали скорое избавление от мук. Девушка попыталась удержать прекрасное видение, но на нее уже снова наваливалась тьма.
Второй раз она пробудилась более окрепшей. Сквозь смеженные ресницы выздоравливающая увидела просторную чистую комнату, почти без мебели, с замечательно ровными стенами нежно-зеленого цвета. Солнечный свет пробивался сквозь полупрозрачные занавески и ласково гладил ее лицо. Мирра лежала на широкой, застланной белым кровати, прямо напротив окна. Сначала она не заметила сидевшего рядом с ее изголовьем юношу, но вот справа раздался шорох одежды и над ней склонился незнакомец. Мирра сразу узнала эти фиалковые глаза. Собственно, незнакомец не был так уж молод. В первый момент ее ввели в заблуждение юношески стройная фигура и замечательно гладкая кожа. Но опыт накладывает свой отпечаток не только посредством морщин, но и неуловимым выражением глаз. На Мирру смотрел взрослый и мудрый человек.
— Кто вы? — спросила Мирра, но с губ сорвался лишь хриплый шепот. Он понял ее и мелодично ответил:
— Меня зовут Хаэлнир.
Еще долго потом принца ее снов будут звать Хаэлнир. И только спустя три года его образ вытеснит надменный профиль с золотыми глазами и именем, звучащим как свист ветра. Но пока…
Было чудесно пробуждаться ежедневно в комнате цвета леса, вдали от мрачных башен и сумасшедших волшебников. Еще прекраснее — принимать помощь такого замечательного доктора, как Хаэлнир. Мирра была еще слишком слаба, чтобы размышлять: куда она попала, куда делся Аргол и о тому подобных мелочах. Может быть, это и был Чудесный сад, куда попадают после смерти люди-деревья, а Хаэлнир — тот самый легендарный Добрый Садовник. (Правда, тогда непонятно, с чего вдруг ее бестелесный дух продолжают терзать вполне земные недуги?!) А может, все окружающее ей только мерещилось — что ж, тем более не стоило просыпаться ради ужасных казематов Вороньей башни!
В одно из своих пробуждений Мирра увидела Бинош, и все разъяснилось. Бывшая камеристка избавилась от ставших привычными для Мирры за дорогу серых тряпок и теперь щеголяла в длинном, струящемся платье цвета опавшей листвы. Узор на ткани, облегающей стройную девичью фигурку, создавал иллюзию непрерывно ниспадающего от плеч к ногам палевого водопада.
Девушка невольно потянулась рукой, чтобы потрогать «живой узор» на рукаве примостившейся на краю кровати подруги и тут впервые за долгое время увидела собственную кисть… Такая рука могла принадлежать трехсотлетней старухе, пережившей подряд лет десять засухи. Кожа на пальцах была сморщенная и как будто ссохшаяся, под сероватой поверхностью змеились сизые жилы. Лунки ногтей отливали синевой. Рука дернулась и беспомощно упала на постель. Будь у несчастной чуть больше сил, она бы, пожалуй, забилась в истерике, а так она просто лежала, уставясь в потолок. Слез у нее, оказывается, тоже не осталось. Бессилие породило странное, отчужденное спокойствие. Бинош приняла конвульсивное подергивание подруги за очередной приступ, какие время от времени еще потряхивали ее тело. Она заботливо укутала больную до подбородка одеялом. А той подумалось, что лучше бы ее накрыли с головой — можно представить, как теперь выглядело лицо…
Через какое-то время Бинош вкратце рассказала историю их спасения и перешла к описанию текущих событий. Оказывается, они «гостили» в эльфийском городке недалеко от Побережья.
Тогда, сбежав из башни колдуна, Эйнар и Бинош, с Миррой на конных носилках, пытались пересечь лес в направлении Мелузы — самого значительного здешнего города, крупного центра торговли, стоявшего на перекрестке морских и сухопутных торговых трасс. Путь оказался нелегким: связанные носилками лошади с трудом пробивались через лесные заросли. К тому же Эйнар петлял, опасаясь преследований со стороны своих бывших соратников, у которых они тайком увели половину вьючных лошадей. А ведь охотники рассчитывали вывозить на них богатую добычу. Мирре становилось все хуже, хотя ее дух продолжал цепляться за тело, прикованный к нему магическими узами. И тут им повезло. Вечером к их костру неожиданно вышли два эльфа. (Хаэлнир со своим приятелем совершали дальнюю лесную прогулку за ботаническими трофеями.) Эльфы нечасто дарят людей своим обществом, тем более — приглашают к себе в гости. Но тут они то ли из жалости к больной, а скорее из каких-то своих соображений не только предложили провести пару дней в эльфийском поселении, но даже свою помощь во врачевании.
Лекарь, лишившийся дара речи от свалившейся на них удачи (эльфы были непревзойденными мастерами по части медицины), только благодарно закивал головой. В Мелузе он рассчитывал найти приличную аптеку, ну, и оплатить услуги какого-нибудь средней руки мага-врачевателя, а тут самые древние из врачей этого Мира предлагали ему свою помощь! Следуя неразличимой для большинства смертных (но оттого не менее удобной) тропой, они к полудню следующего дня достигли маленького городка у подножия Скрытой Горы.
Хаэлнир, пригласивший их сюда, сам оказался опытным лекарем. Мирру разместили в его покоях. Тут же эльф со знанием дела осмотрел ее. Эйнар, стараясь не мешать, все же остался рядом: с одной стороны — не следовало совсем без оглядки доверять друга незнакомому доктору, с другой — Эйнару, несмотря ни на что, было интересно узнать, как именно эльф будет лечить больную.
— Думаю, вы согласитесь, коллега, — смутил Эйнара неожиданным обращением Хаэлнир, — что это нам пока снимать не стоит. — Эльф, спокойно обхватив браслет, поднял руку больной. Аптекарь молча кивнул. — В основном, полагаю, диагноз ясен: крайнее истощение всех ресурсов организма. Вначале, насколько я понимаю, имелись обширные и не единичные внутренние кровотечения, потом кто-то (не ошибусь, если предположу, что это был известный в здешних краях Аргол) наложил мощное заклинание, заставив остатки крови двигаться по нужным сосудам, остальное доделали лихорадка, потеря крови, отсутствие врачебной помощи и, вероятно, голод.
Хаэлнир посмотрел на Эйнара, словно ожидая подтверждения своим высказываниям, и тот снова кивнул.
— Вообще-то при такой кровопотери она должна была умереть день-два назад, — продолжил лекторским тоном эльфийский лекарь, принимая из рук вошедшего в этот момент соотечественника странного вида аппарат. Эйнар зачарованно уставился на чудесную машину по переливанию крови (он был уверен, что сподобился узреть именно это знаменитое чудо). — Но здесь вступили в игру браслеты — их магическая сила способна поддерживать жизнь в теле почти неограниченное время. Вполне вероятно, что даже смерть тела не освободит от их магического влияния душу, так что она останется прикованной к разлагающейся плоти… Но не будем делать пессимистичных прогнозов! — прервал сам себя эльф. И, водрузив прибор на легкий столик у кровати, продолжил: — Сначала следует восполнить недостаток крови. Готовы вы и ваша спутница пожертвовать для этой цели часть своей?
— Конечно, — поспешно отозвался Эйнар. — Бинош, думаю… уверен, тоже!
Спустя примерно полчаса у Хаэлнира имелись образцы крови всех троих. На несколько секунд эльф отвернулся, держа в руке три стеклянные палочки, вымазанные их кровью, и Эйнару показалось, что лекарь лизнул каждую из них, но он поспешил убедить себя в том, что ошибся.
— Угу, — раздумчиво произнес между тем эльф, — вынужден констатировать: ваша кровь здесь не подойдет. Что же, применим иной способ…
Тонким серебряным лезвием Хаэлнир спокойно полоснул себя по руке, пониже локтя. Узкая струйка крови (не такой алой, как у людей, но и не голубой, как врут некоторые) потекла в расширяющееся горлышко хрустального сосуда, венчающего странный аппарат.
Еще спустя час переливание крови больной было закончено полностью.
Врачеватель аккуратно обработал края разреза на руке пациентки прозрачной мазью и перетянул сверху чистым бинтом.
— Вот и все! — сообщил он, поправляя рукав над собственной повязкой. — Это, естественно, не принесет полного исцеления, но стабилизирует состояние.
Эйнар оторвал взгляд от машинки по переливанию крови, только когда ее вынесли из комнаты.
— Что же необходимо для выздоровления? — спросил он, надеясь, что хоть здесь сумеют пригодиться его аптекарские познания.
— Боюсь, тут не обойтись без драконьей крови! — Эльф чуть улыбнулся, разводя руками. Для Эйнара же эти слова прозвучали почти как приговор. Добыть кровь дракона в их Мире было почти невозможно. А в редких случаях, когда ее удавалось купить, она стоила баснословные суммы. Мысленно аптекарь примерил на себя и отбросил, как явно невозможные, оба известных ему способа добычи драконьей крови: первый — купить, но поиски продавца могли затянуться на неопределенный срок, к тому же сначала Эйнару следовало ограбить какого-нибудь князя средней руки, чтобы завладеть подходящей суммой, второй — убить дракона. Но он не мог припомнить, чтобы где-нибудь в округе водились драконы. Кроме того, даже если оставить в стороне сомнительный исход поединка, следовало еще каким-то образом заставить дракона сразиться с ним. Эйнар недаром был учеником мага, он знал, что все рассказы о рыцарских поединках с драконами не более чем досужий вымысел и бредни, любой мало-мальски знакомый с «морфологией» драконов знал, что даже пресловутый удар в глаз не способен поразить дракона насмерть, а разве что раздразнит его. Поражающая же мощь дракона такова, что конного рыцаря (если бы такой дурак нашелся) тот способен проглотить в один присест. Но, поскольку драконы известные гурманы, то обычно они наносят удар огнем с воздуха, и бедняга рыцарь изжаривается заживо в своих же латах, как в консервной банке.
Рука Хаэлнира, легкая, но твердая, опустилась на плечо Эйнара, заставляя отвлечься от безрадостных размышлений.
— Не стоит отчаиваться, коллега, — мягко произнес эльф, словно прочтя его мысли. — Думаю, вы сумеете найти требуемое не так уж далеко отсюда.

 

— Не знаю, насколько вы осведомлены о биографии нашего общего знакомого, — в своей обычной манере начал Хаэлнир, когда, спустя несколько дней, они вернулись к прерванному разговору, — но Аргол был одним из тех немногих людей, кому лично удалось убить дракона. Да, того самого, в замке которого он поселился.
— Но победить дракона в магическом поединке невозможно! — возразил Эйнар, тщетно пытаясь представить себе мага в рыцарских доспехах или мантии, вышедшего на битву с огнедышащим чудовищем.
— Нет, конечно, но он поступил проще. Хитростью (право, не знаю какой) заманил дракона в замковые подвалы и обрушил за ним входы. Через десять лет дракон скончался от голода…
Молча слушавшая их разговор Мирра содрогнулась: десять лет страдать от жажды и голода и умереть во тьме… Что может быть страшнее?
— Так что, — подытожил Хаэлнир, — Аргол не должен был испытывать недостатка в драконьей крови. Думаю, вам следует вернуться в Оль-Герох и хорошенько пошарить в башне. К тому же весьма опрометчиво было бросать замковую библиотеку да и магическую лабораторию на разграбление варварам. Тамошние книги в руках профанов могут стать опасными…
Эйнар не мог не согласиться с высказываниями эльфа, только подчеркнул, что его повторный поход в одиночку к логову мага вряд ли закончится успешно.
— Поэтому и не стоит идти одному, — улыбнулся эльф. — Пойдемте, — он легко дотронулся до плеча Эйнара, — я познакомлю вас с вашими спутниками.
Их было всего двое, но если верить легендам, что один эльф стоит десятерых воинов, то этого более чем достаточно, чтобы пробиться в башню, даже если охотники на драконов решили окопаться там до следующей весны.
Одного из них, по имени Ниэлор, высокого и худощавого, как большинство эльфов, аптекарь уже знал по первой встрече в лесу. Второй выглядел как настоящий атлет. Вообще-то все эльфы — крепкие парни, но из-за высокого роста и тонкого телосложения не смотрятся особенно мощно. Этот же походил на богатыря в человеческом стиле: широкая грудь и плечи бугрились мышцами, длинные ноги не уступали по развитию накачанному торсу. При этом эльфийский атлет обладал классически правильным лицом, волнистыми волосами цвета меди и мечтательными зелеными глазами.
Проводить Бреанира (так звали второго спутника) в дорогу пришли сразу три эльфеи. Каждая из них прожигала соперниц такими взглядами, что у Эйнара даже закрались сомнения относительно исключительно мирного (так гласила молва) сосуществования эльфов внутри своих общин.
Из городка выехали ранним утром. Для удобства передвижения всех снабдили лошадьми из эльфийских конюшен, и первую половину дня Эйнар приспосабливался к новой манере езды верхом. Седла на эльфийских конях были вполне обычными, зато полностью отсутствовала узда — этот «мерзкий атрибут варварства», как выразился Хаэлнир. Лошади управлялись голосом или по необходимости жестами. Человеку предложили запомнить две команды: «фаэ» — «вперед» и «а-Аста» — «стой», — а в остальном положиться на благоразумие животного. Конь у Эйнара действительно был на редкость сообразительный и покладистый, но все равно первое время бывший ученик мага то и дело судорожно хватался за лошадиную шею в поисках поводьев. Уже к вечеру они достигли опушки леса, с которой открывался вид на Оль-Герох, до замка было от силы час хорошего галопа. Но все решили благоразумно заночевать в лесу, не соваться в Воронье Гнездо на ночь глядя.
Путешествовать в эльфийском обществе оказалось довольно удобно, Бреанир и Ниэлор очень быстро и практически без помощи Эйнара разбили недалеко от опушки маленький лагерь, потом они все перекусили, и эльфы предложили человеку спокойно ложиться спать, поскольку они уже договорились между собой и разбили ночное дежурство на две смены. («Мы не так нуждаемся в сне, как люди», — пояснил Ниэлор.) Все же Эйнар не сумел уснуть сразу. Поворочавшись час с боку на бок, он плюнул и, поднявшись, устроился рядом с дежурившим в первую смену Бреаниром у ловко замаскированного дерновыми кирпичами костра.
— Зачем вам этот рискованный поход к Вороньей башне? — решился спросить он малоразговорчивого эльфа, не слишком рассчитывая на ответ. К его удивлению, тот охотно поддержал беседу, после ухода из эльфийского города в его речи (так, по крайней мере, показалось Эйнару) даже поубавилось высокопарности.
— Я — доброволец, — пояснил Бреанир, — а Нил, — он кивнул на спокойно спящего по другую сторону костра товарища, — изучает человеческую магию, собирается писать отчет… Видите ли (совсем отбросить церемонии и перейти на «ты» эльф был все-таки не способен), последнее время леди Мьюриэл стала очень настойчива и мне все труднее уклоняться от женитьбы на ней. Вы ведь знаете, как трудно отказать женщине! Но этот брак разобьет сердце Нарнии, и Альвин, и… Я еще не чувствую себя готовым совершить окончательный выбор. Ведь мы, эльфы, однолюбы!
Последняя фраза заставила человека улыбнуться, но собеседник этого не заметил. Его глаза были мечтательно устремлены к звездам, а мысли, судя по всему, заняты уже какой-нибудь новой леди.
— Думаю, разлука позволит Мьюриэл перенести внимание на какой-нибудь другой предмет. В любом случае небольшая военная вылазка будет мне весьма полезна, а то последнее время я как-то не сдерживал свой аппетит и стал тяжеловат. — Бреанир похлопал себя по накачанному прессу. — Лучше физическая нагрузка, чем неделя — на одном солнечном свете!
Ночь прошла совершенно спокойно. С рассветом, как по команде, вернулись отпущенные с вечера пастись кони (дело явно не обошлось без заклятия «послушания» решил Эйнар, хотя и не умел чувствовать эльфийскую магию так, как человеческую.)
Открытый участок до Оль-Героха преодолели так быстро, как позволял лошадиный аллюр. У подножия горы спешились — остаток пути было решено пройти пешком — лошади лишь служили дополнительными мишенями для лучников в замке, если таковые имелись. Потом последовал знакомый пыльный серпантин до самой вершины. У сбитых с петель массивных ворот Эйнар и его спутники надолго замерли, спрятавшись за каменные колонны по обеим сторонам от входа и попеременно оглядывая замковый двор. На первый взгляд все было тихо, но двор все равно пересекли перебежками, петляя на ходу, как зайцы. По военной теории, это должно было сбить прицел у лучников. Правда, Бреанир, когда они, немного запыхавшись от этих маневров, сбились в коротком переходе перед входом в нижний зал замка, заявил, что все эти военные теории — дерьмо, и если бы он сидел с луком где-нибудь на верхнем этаже, то уже всадил бы по десять стрел в каждого. В общем, эльф делал вывод, что замок пуст. Эйнар не был настроен столь оптимистично, он собирался возразить, что наемники могли перепиться, и просто еще не увидеть, что замок подвергся новому вторжению, или они узнали Эйнара и решили не убивать его сразу…
Но Бреанир уже выпрямился во весь рост и спокойно шагнул на середину зала. Эйнар и более осторожный Ниэлор замерли, вскинув тугие эльфийские луки, но ничего не произошло. Эльф пнул подвернувшуюся под ноги медную кружку, и она покатилась со звоном по каменному полу. Но даже этот шум не призвал в зал никого из возможных обитателей замка. Спустя еще полчаса, стало совершенно ясно, что замок пуст. Человек и эльфы прошлись от подвала до башни, не встретив никого крупнее крысы.
Замок заметно обнищал, охотники, уходя, прихватили не только золотую и серебряную утварь, но и дорогие драпировки со стен, и даже некоторые чучела экзотических существ (те, что поменьше). Комната в башне тоже оказалась разграблена, но вот помещения, даже отдаленно похожего на библиотеку, ни аптекарю, ни эльфам пока не попадалось. Эйнар вовремя вспомнил о спальне мага, столь разительно уступавшей по размерам размещенному над ней залу для магических манипуляций.
Втроем они поднялись на предпоследний этаж башни по знакомой ученику мага лестнице. В спальне царил разгром. С кровати исчезло синее с золотом одеяло, балдахин лишился своего шикарного занавеса, но спутников интересовало не это. Они принялись тщательно обследовать и выстукивать стены в поисках потайной двери. Первым секретный рычаг обнаружил Ниэлор. Одна из деталей на резной спинке кровати подалась под его рукой, и пол в комнате неожиданно дрогнул. Массивная кровать вместе со стеной и частью комнаты медленно, но бесшумно повернулась и въехала в обширную, от пола до потолка заставленную этажерками с книгами библиотеку. Эйнар и оба эльфа успели вовремя вскочить на вращающуюся платформу и теперь восторженно озирали полки. Хитро устроенная система окон (под потолком) и зеркал озаряла библиотеку дневным светом. В комнате пахло выделанной кожей и какими-то реактивами, здесь, в отличие от остального замка, совсем не было пыли.
— Маг, как видно, любил почитать в постели, — одобрительно заметил Бреанир.
Ниэлор, забыв обо всем на свете, уже перебирал толстенные фолианты. Эйнара же волновало совсем другое, пока что он ни на шаг не продвинулся в поисках драконьей крови. Бреанир правильно истолковал его замешательство и поспешил успокоить.
— Не так-то легко обнаружить какую-нибудь маленькую скляночку в обширном замке! — заметил он и достал из своей тощей заплечной сумки (эльфы не слишком обременяли себя припасами) небольшую серебряную игрушку, больше всего напоминающую детскую юлу с выдающимся с одной стороны треугольным клювом.
— Поищем тайник, — пояснил эльф и раскрутил юлу прямо на полу библиотеки. Серебряный волчок сначала закружился на одном месте, а потом вдруг стремительно понесся к одной из стен. — Так я и думал, нам не придется далеко ходить! — удовлетворенно констатировал владелец этого странного аппарата. Юла по странной прихоти остановилась в нескольких дюймах от книжного шкафа и теперь упорно танцевала на месте. Эльф бережно поднял ее и уложил назад в сумку.
Отыскать тайное отделение в шкафу не составило особого труда. На одной из полок переплеты книг оказались фальшивыми, а за украшенной ими сдвигающейся панелью стояла пара кованых ларцов и мешочек с урехтской брильянтовой пылью — чрезвычайно полезной вещью для колдовства. Аргол был настолько уверен в надежности своего убежища, что даже не счел нужным наложить на тайник охранное заклинание. В одном из ларцов из тяжелого серого металла обнаружилась каменная фляжка с драконьей кровью (цвет и запах жидкости не оставляли сомнений). Эйнар дрожащей рукой прижал, к груди драгоценный сосуд. По правде сказать, он так до конца и не верил в успех их миссии.
— Ну вот, — слегка разочарованно произнес Бреанир, когда вечером того же дня они вдвоем коротали время в малом зале замка у камина, — это самое короткое и самое легкое «опасное путешествие» из тех, что мне приходилось совершать! Никакой осады и затяжной военной кампании! — Эльф вздохнул. — Леди Мьюриэл вряд ли успела оставить свои серьезные намерения, поэтому, если вы не против, мой друг, то завтра я доставлю вас до эльфийской границы и продолжу свое путешествие в одиночестве.
— А как же ваш приятель? — Эйнар мотнул головой, имея в виду засевшего в библиотеке Ниэлора.
— О, его мой отъезд совсем не расстроит! — заверил женский баловень. — Он, как и вы, на какое-то время обрел искомое. Перед отъездом мы поставим зокруг замка охранное заклинание. Хаэлнир предупредил меня, что у вас сложные отношения с магией, поэтому вот, — он полез за пазуху, достал оттуда изящный серебристый медальон, — держите, это — ключ, отпирающий заклятие. Только владелец медальона (ну и еще, конечно, я и Ниэлор) теперь сможет проникнуть в Воронье Гнездо. Повелитель Хаэлнир («Ах, значит, повелитель!» — про себя отметил Эйнар) решил запечатать замок от посторонних глаз, так что с дороги его будет вроде как и не видно. Но, поскольку именно вы уничтожили Аргола (а его соседство неприятно тревожило нас), Хаэлнир счел справедливым оставить это владение вам, если вы того пожелаете. Надеюсь, научные изыскания Ниэлора не помешают? — уточнил Бреанир.
— Нет, — в полном изумлении ответил аптекарь.

 

Визиты Хаэлнира, продолжавшего поить ее непонятными микстурами, приносили не только облегчение, но и затаенную боль. Мирра страдала от сознания того, как эльфу должно быть неприятно ухаживать за такой, мягко говоря, непривлекательной (да чего уж там, страхолюдной!) больной. Поэтому она изо всех сил старалась свести его посещения к минимуму. На свое самочувствие она почти не жаловалась, а если ей что-то уж очень было нужно, предпочитала звать Бинош, хотя, конечно, обременять излишними заботами и без того многим пожертвовавшую из-за нее девушку тоже было некрасиво.
Иногда, несмотря на все старания, к Мирре приходили мысли, что, выгляди она хотя бы как Бинош, может, она и рискнула бы улыбнуться серьезному эльфу с фиолетовыми глазами. Впрочем, вскоре девушке довелось увидетъ эльфею (леди Уриэль одарила больную благосклонным вниманием и чудесным платьем из своего гардероба), после этого даже эти ее осторожные мечты были втоптаны в пыль. Никакая человеческая красавица рядом не стояла с первородной эльфеей. Описать такую внешность… просто не хватало превосходных степеней. Из какого-то закоулка памяти выплыла вычитанная в детстве легенда о короле, бросившем свое царство, королеву, наследника (еще кое-что, по мелочи) ради любви к прекрасной эльфее. Раньше девушке это казалось верхом глупости, после встречи с Уриэль она не удивилась бы, если бы половина из правителей здешних мест побросали свои троны ради ее благосклонной улыбки.
Сам Хаэлнир, казалось, не тяготился обществом своей пациентки, во всяком случае, не подавал виду. Иногда он подолгу засиживался у ее постели (особенно после того, как разговоры перестали мгновенно утомлять больную), расспрашивая о том, что произошло в башне. Мирра, как могла, рассказывала, считая, что такой настойчивый интерес к действиям колдуна как-то связан с ее лечением. Потом появился Эйнар, оказывается, он возвращался в Воронье Гнездо за каким-то снадобьем. Вдвоем с Хаэлниром они радостно скормили ей неприятного вида темно-коричневую тягучую жидкость, потом удалились, предварительно оповестив больную, что теперь с ней все будет в порядке.
Прошло еще четыре дня. Мирра действительно стремительно шла на поправку. Привезенное лекарство возымело фантастическое действие. Кожа у девушки приобрела здоровый розоватый оттенок, морщины разгладились, боли прекратились. Когда она впервые встала с кровати и с тайным страхом взглянула в серебряное зеркало, то, к своему радостному удивлению, вполне узнала себя: сильно похудевшую, с темными кругами под глазами, но себя, а не страшную морщинистую старуху. К тому же благодаря вынужденной диете платье Уриэль пришлось ей впору.
Прошел еще месяц в эльфийском городке. Болезнь полностью отступила, и, когда пришло время уезжать, девушка уже была способна осилить длительную дорогу верхом.
Накануне отъезда гости получили еще один неожиданный подарок. Хаэлнир зашел посмотреть, как они укладывают в дорожные сумки небогатый скарб, и вручил каждому по тугому кошелю, набитому золотыми монетами.
— Здесь всего примерно восемь тысяч сард, — пояснил он с улыбкой (как всегда, немного грустной), глядя в их озадаченные лица. — Это плата за корабль. Не знаю, известно ли вам, но недалеко от Вороньего Гнезда имеется залив и гавань. Там Аргол ставил свой парусник на зиму. Команда его, как и слуги в замке, состояла целиком из абаданнов. Они покинули судно, едва узнав о смерти хозяина. В любом случае, вам не удалось бы до зимы найти матросов и перегнать корабль куда-нибудь в более людное место. А зимой без соответствующего присмотра даже в заливе корабль разобьет восточными штормами о скалы. Так что продажа судна — лучший выход, а восемь тысяч сард — хорошая цена.
— Вне всякого сомнения! — с искренним чувством поклонился Эйнар. — Благодарю, повелитель Хаэлнир. — Он впервые обратился к эльфу, упомянув его титул, и заметил, как тот недовольно поморщился.
— Я военный повелитель, — счел нужным поправить Хаэлнир. — Принимаю командование только в случае боевых действий, а эльфы давно не ведут войн. Так что мой титул немногого стоит.
— Это не уменьшает того уважения и благодарности, которую мы к вам испытываем! — заверил Эйнар. Эльф слегка поклонился в ответ и вышел.
В последний раз Мирра увидела своего врача, когда он, Уриэль, еще несколько эльфов, с которыми они успели познакомиться в городке, пришли проводить их к городским воротам. Девушка первый раз видела городок. За все время своей болезни и чудесного исцеления она почти не покидала комнаты в доме Хаэлнира, разве что прогуливатъся выходила в маленький внутренний дворик. Теперь в утреннем неярком солнце разместившийся на склоне город предстал перед ней во всей красе. Дома из теплого, кремово-золотистого камня высотой в два-три этажа были окружены зелеными садами. Крыши ослепительно переливались на солнце. Мирра не сразу поняла, что сделаны они из оправленного в металлические рамы стекла. В доме Хаэлнира она не поднималась выше второго этажа, а теперь, обернувшись, увидела, что и его особняк венчает двускатная прозрачная крыша — витраж. Все здесь казалось необычайно легким и солнечным, и Мирра с трудом могла представить, что сюда тоже когда-то приходит зима, ложится снег.
Потом они выехали за ворота, и почти сразу крутой поворот петляющей дороги (специально устроенной таким образом) скрыл от них чудесный город.
Сказка кончилась, предстояла будничная жизнь.

 

Три дня спокойного путешествия — и они прибыли в Мелузу. Город людей встретил их пестрой толпой, многоязыкой речью и грязными улицами. В первой же конюшне Эйнар продал лошадей, не эльфийских, а своих. Эльфы вернули им перед отъездом двух жеребцов, уведенных из логова колдуна, и добавили к ним кобылу, не иначе купленную в деревне того же Бирюка. Лошадь не отличалась ездовой статью, зато была спокойна и легко выдерживала тяжеловесного Эйнара во всем его военном обмундировании. Приберегая деньги, они разместились в очень скромной гостинице недалеко от морской гавани. Мелуза недаром считалась перекрестком Мира, здесь можно было встретить товары и купцов со всего Континента и даже с некоторых дальних островов. Архитектура города поражала многообразием и полным отсутствием стиля. Эйнару она казалась вульгарной, Бинош — восхитительной, Мирре…
С момента выздоровления Мирра была неестественно тихой. Даже в лучшие времена в Сан-Аркане аптекарь не видел ее такой. Не было сомнений, что миновал очередной этап ее жизни, а значит, дальше все должно было пойти по-иному. Но как?!
По пути в Мелузу Эйнар признался, что немного побаивался эльфийского радушия:
— Знаешь, ведь эльфы, да еще ученые лекари, да с радушным предложением помощи, не падают просто так на лесную дорогу, как осенние листья!
— Они были благодарны за то, что мы избавили их от Аргола, — пожала плечами Мирра.
— Да, конечно. Но поначалу, особенно когда Хаэлнир отказался снять твои браслеты, я было подумал, что их тоже интересует твой дар. Ты заметила, там все пропитано эльфийской магией: теплый в холодные ночи пол, прохладные в жару стены; вода, без помощи ворота и насоса поднимающаяся на третий этаж… Я даже представить не могу, какой источник должен питать подобную магию!
Мирра, ни на секунду не допускавшая каких-либо неблагородных замыслов со стороны вновь открытого идеала, снова пожала плечами:
— Хаэлнир говорил: эльфийское колдовство отлично от человеческого. Они не пользуются силой маны, а черпают энергию (как это он сказал) из окружающей среды. — Мирра вспомнила недолгие познавательные беседы, которые вел с ней Хаэлнир. Что ж, может, он действительно всего лишь изучал ее дар, как Эйнар когда-то, из научного интереса. Пожалуй, девушка была бы рада остаться у эльфов, пусть даже как предмет изучения, но… Нет! — Она тряхнула головой, возражая собственным мыслям. — Это было бы слишком унизительно! — Ей не было места в эльфийской общине, ни ей, ни другим людям. Да никто и не предлагал им остаться. Их подлечили, изучили и отпустили на все четыре стороны… — Теперь мы точно знаем, мой дар им был не нужен, — вслух произнесла его обладательница.
Эйнар в задумчивости машинально кивнул.
Возвращаться в Сан-Аркан особого смысла не было. Свою аптеку Эйнар продал, а больше их к этому городу ничего не привязывало. Поэтому сначала решено было остаться зимовать в Мелузе, а потом, когда Бинош предложила вложить их капиталы в маленький домик недалеко от центра города, Мирра без возражений отдала свой кошелек. Так началась их жизнь здесь.
Планы открыть новую аптеку очень быстро пришлось оставить. В Мелузе, в отличие от Сан-Аркана, процветали колдуны и знахарки всех мастей. Удивить кого-либо настойкой из трав было просто невозможно. Лечебные травы и микстуры, а вместе с ними заклинания от всех известных хворей, «врачующие» талисманы и тому подобные штуки здесь продавали с лотков и в лавках на каждом углу.
Практически все деньги были вложены в недвижимость — вместе они приобрели нуждающийся в ремонте двухэтажный каменный домик, втиснувшийся между двумя домами посолиднее, на Огуречной улице. Эйнар подрабатывал на верфи, а в свободное время собирал за городской чертой травы и продавал их по дешевке местным фармацевтам. Бинош пекла пироги и разносила их в корзине по ближайшим уличным лоткам — торговцы были не прочь перекусить горячим, не отлучаясь с рабочего места. Мирра, как могла, помогала по дому. Весь ее талант к выращиванию растений куда-то пропал. (Наверное, ее бабка была права, говоря, что лесной человек, потеряв корни, теряет и себя.) Свободное время она по-прежнему проводила за чтением магических книг. К тем, что Эйнар сумел захватить из Сан-Аркана, прибавилась еще пара из Вороньего Гнезда. На собственном опыте убедившись в силе колдовских заклинаний, девушка теперь читала их по-новому.
Тяга к магическому творчеству пропала у нее где-то на подступах с Оль-Героху, но способности к колдовству не только не исчезли, но, казалось, окрепли. Подвал их далеко не нового дома, несмотря на общие усилия, кишел мышами. В чулане процветали мокрицы. Подобные твари всегда раздражали Мирру, и, наткнувшись в колдовской книге на изгоняющее заклинание, она бессознательно прочла его с таким чувством, что в тот же день вся вредоносная живность бесследно исчезла! Ушли даже Древоточцы, засевшие в глубине деревянных рам и притолок. Эйнар, вернувшись с работы и безошибочно почуяв свежее колдовство, тут же принялся корить ведьму за нерациональное отношение к своему здоровью. Но, во-первых, дело все равно уже было сделано, а во-вторых, бывший ученик мага не мог не признать, что заклинание было исполнено практически безупречно: Мирра теперь колдовала весьма осторожно, минимально используя собственную ману и черпая магическую энергию… в так и оставшихся на ее руках браслетах.
Еще в эльфийском городке Хаэлнир дал ей пару полезных советов на будущее. В отличие от Эйнара, эльф не считал, что девушке нельзя колдовать, он лишь предостерегал против магических манипуляций с людьми и не рекомендовал заниматься гаданием.
Другой совет касался магических браслетов. Хаэлнир советовал не питать излишней надежды на скорое освобождение от них. Никто из эльфов не смог разрушить наложенного на браслеты заклятия. Но это не значило, что где-то в Мире не бродили сотни магов, способных одном щелчком открыть волшебные застежки. Нужно было просто набраться терпения и заняться поисками подходящего колдуна, и… на всякий случай готовиться к худшему. Хаэлнир счел нужным просветить Мирру насчет возможных последствий, если она все же примет смерть в Арголовом подарке. Девушка содрогнулась, колдун намекал ей на нечто подобное по пути к своей башне. Заставить ее мучиться и после смерти было вполне в его духе.
С другой стороны, от браслетов была определенная польза. Они словно дисциплинировали мысли и вроде бы даже добавляли силу заклинаниям. Во всяком случае, без магических украшений ей никогда не удавалось наколдовать ничего ощутимого.
Жизнь снова вошла в колею, но она больше не приносила юной особе тихой радости, как бывало в Сан-Аркане. Возможно, дело было в том, что добывать в Мелузе хлеб насущный оказалось куда труднее. Они жили очень скромно. Эйнар никак не мог найти достойного занятия, приносящего стабильный доход. Мелузская казна сдирала с владельцев недвижимости огромные залоги, которые поглощали почти все их скромные доходы. Так что на ужин у маленького семейства чаще всего бывали холодные пирожки, из числа не распроданных Бинош. На тяжеловатой, однообразной пище Мирра быстро приобрела свои прежние пышные формы, эльфийское платье пришлось отложить подальше в сундук. Вообще-то и раньше его особенно некуда было носить: ни Мирра, ни Бинош не посещали загородных балов местных богатеев, а блистать в эльфийском наряде в портовой таверне было, мягко говоря, неуместно. По-хорошему платье давно следовало продать, но Мирра никак не могла заставить себя пойти на это.
Иногда вечерами, когда никто не видел, она доставала драгоценный наряд и любовалась чудесной тканью глубокого синего цвета с вышитыми поверх серебряными цветами. Правда, после этого она только еще больше сердилась на себя. «И с чего взяла, что посещение эльфийского города должно было как-то изменить их жизнь?!» Но ощущения эти не проходили. Что именно должно было произойти, трудно было объяснить, но в глубине души она продолжала ждать ЧЕГО-ТО… Но ничего не происходило. Каждое утро Эйнар шел искать работу в порт, Бинош заводила тесто. Вместе они раскаляли в большой сковороде масло… и так изо дня в день. Нужда и повседневные заботы держали их в своих тисках не хуже, чем браслеты — запястья.
Лучше всех адаптировалась к жизни на новом месте бывшая камеристка. Наверное, дело было в том, что она не мучилась пустыми сожалениями и несбыточными надеждами, а ставила вполне реальные цели. Бинош все также была влюблена в Эйнара, и последнее время (так ей казалось) они значительно сблизились.
Глядя, как вечерами подруга умело готовит ужин, как она в тысяче мелочей умеет проявить заботу об их общем друге, Мирра полагала, что Эйнар не может не оценить подобные проявления любви. Их брак с Бинош был почти неминуем, и Мирра не без страха думала о том, что вскоре ей не останется места в их жизни.
То, что треть дома формально принадлежала ей, не имело никакого значения. Девушка не считала себя вправе претендовать на ту сумму, что получила от эльфов. Она не видела своей заслуги в том, что Аргол умер произнося над ней заклинание. Да и в любом случае, что бы с ней стало, не поддерживай ее всю дорогу Бинош и не явись Эйнар так своевременно на помощь? Лежать бы сейчас ее холодному телу на вершине Вороньей башни или того хуже… Так что по справедливости дом должен был достаться счастливой семейной паре. Они, конечно, по доброте душевной оставят ее в доме как приживалку… Каждый раз, когда приходили подобные мысли, бывшая ленна из Ледо давала себе слово подыскать наконец работу и начать самостоятельную жизнь, но покинуть «наезженную колею» ей было не так-то просто.
Наконец настал день, когда им нечем стало оплатить налог на дом. Вечером, втроем усевшись за чистый обеденный стол, они в который раз пересчитали оставшиеся у них деньги. Даже если предположить, что ближайший месяц они научатся обходиться вовсе без еды, их жалкие гроши не составляли и трети требуемой суммы. Бинош, вздохнув, предложила продать один из своих эльфийских нарядов. На мгновение над столом повисла тишина, и Мирре показалось, что все ждут, когда она предложит отдать свое платье взамен платья Бинош. Носить-то его она все равно не могла. Девушка изо всех сил закусила губу, чтобы не выдать себя предательской дрожью. В голове родились полные мелочной зависти мысли: как-никак у арканки было целых два таких платья. (Не то чтобы эльфы чем-то отличали одну из двух подруг, просто у Бинош была точеная худенькая фигурка, а для Мирры леди Уриэль с трудом удалось подобрать одно подходящее платье. Даже похудевшая, та была куда плотнее любой из эльфей.) Так почему бы не расстаться с одним из своих нарядов?! И нечего смотреть на нее выжидающе!.. Мирра тут же устыдилась своих мыслей. Конечно же ни Бинош, ни Эйнар и думать не думали торговать ее подарком. Они просто ожидали услышать ее мнение по семейному вопросу. Мирра сглотнула подступивший откуда-то к горлу ком и постаралась улыбнуться.
— Идея с платьем неплоха, только продавать будем не твое, а мое, — отвернувшись и стараясь, чтобы голос не дрогнул, произнесла она. — Все равно оно безнадежно мало мне! С этим все ясно. — Девушка хлопнула ладонями по столу, и поспешно поднялась. — Пойду принесу его, а вы пока подумайте, к кому из купцов лучше обратиться.
Она заспешила вверх по лестнице. Предательские слезы жгли глаза, в носу невыносимо щипало. Запрокинула голову, но куда там, соленая вода ручьем полилась по щекам, и самое неприятное было в том, что друзья по ее красным глазам могли догадаться о ее безобразной жадности. И от этого стало еще обидней.

 

Платье продали за поистине фантастическую сумму. Ее хватило не только на уплату налогов, можно было безбедно жить целый месяц, не утруждая себя работой. Но Эйнар настоял на том, чтобы они купили Мирре новое платье. И они купили платье, весьма мало напоминавшее ее эльфийский наряд, но довольно дорогое (совсем не по их достатку).
Единственное его достоинство состояло в том, что оно подходило ей по размеру да еще было ее любимого болотно-зеленого цвета. В общем, шитый из рытого бархата наряд был обречен, как и его предшественник, лежать на дне сундука.

 

Первый самостоятельный заработок Мирре организовала Бинош. Как-то, вернувшись с рчередного обхода лавок, она несмело подошла к подруге. (Прошло всего три дня, как та отнесла купцу свое эльфийское платье — последнее напоминание о волшебном городе! Наряды Бинош — не в счет!) Мирра ходила мрачнее тучи, раздражаясь от любого вопроса, так что все предпочитали лишний раз ее не трогать.
— Тут один торговец, Оттон, тот, у которого мы берем муку, знаешь?.. — Девушка кивнула, не отрываясь от мытья огромной чугунной сковороды. — У него еще хлебные склады на пристани. Так вот, он говорит, его мыши одолели, житья, мол, не стало — мешки грызут, амбары загадили…
Мирра лишь пожала плечами: ей-то что за дело до Оттоновых трудностей!
— Ты могла бы помочь ему своими заклинаниями, — продолжала Бинош. В ответ снова пожатие плечами: счего бы ей помогать какому-то торговцу?
— Он обещал заплатить пять сард…
Пять золотых сард за один день работы! Да не за день даже, за одно заклинание! Мирра бросила натирать сковородку и вытерла руки о передник. Пять золотых сард — столько Эйнар иногда зарабатывал за целую неделю.
— А вдруг у меня не получится? — спросила она, поднимая глаза на Бинош и забывая о том, что взяла за правило демонстрировать полное безразличие к Миру.
— Так и что! — Бинош весело потерла руки. — Попробовать-то ничего не мешает.
— Действительно! — обрадовалась Мирра, это было что-то новенькое, не унылая серая жизнь стряпухи. — Эйнар ругаться будет, — добавила она, уже зная, что никакие упреки ее не остановят.
Было далеко за полдень, и купец не ждал их раньше следующего утра, но девушкам не терпелось. Они взяли в комнате Эйнара колдовскую книгу. Ведьма заранее нашла и заложила страницу со знакомым заклинанием, изгнавшим грызунов и прочую пакость из их дома. Никаких дополнительных компонентов, вроде лягушачьих лапок или утренней росы, к заклинанию не требовалось. Мирра аккуратно уложила книгу в холщовую сумку на длинной ручке и повесила ее через плечо. Пригладила щеткой волосы.
— Может, наденешь новое платье? Все-таки ты вроде как колдунья… — предложила Бинош. Мирра было снова метнулась наверх, но на середине лестницы притормозила.
— Не стоит, — спускаясь назад, заметила она. — Вдруг не получится, а я, как дура, в выходном платье!
Бинош согласилась. Заперев наскоро входную дверь (вообще-то на Огуречной улице обворовывали нечасто, квартал был довольно тихий), они почти бегом припустили к мучной лавке. Оттуда, уже более медленно, в сопровождении хозяина, двинулись к порту. От волнения Мирра всю дорогу прижимала к груди сумку с книгой.
Склад оказался низким каменным зданием, построенным прямо на берегу. Вероятно, такая близость к пристани объяснялась тем, что так удобнее было отгружать муку морякам, уходившим в плавание и предпочитавшим затовариваться тут же, а не везти мешки с провизией из города. Внутри длинного темного помещения все было присыпано слоем белой мучной пыли. Кроме, собственно, муки здесь хранились и мешки с морскими галетами, и овес, и даже масло в темных, скользких снаружи бутылях.
Мирра в нерешительности остановилась посреди склада. Она как-то не подумала о том, чтобы обставить поторжественней магический обряд, а ведь пыхтевший рядом торговец (Оттон страдал одышкой) и несколько его приказчиков явно ожидали какого-то зрелища. Хвала Фермеру, Бинош быстро оценила ситуацию.
— Госпожа ведьма просит всех удалиться из помещения, — громко объявила она и начала подталкивать Оттона в спину к выходу со склада, — магия не терпит чужих глаз! И не вздумайте подсматривать в окна — превратитесь в лягушек!
Оттон и его работники нехотя покинули склад.
— Только не спалите тут все! — предупредил напоследок торговец, про себя решивший, что он все же поставит одного из приказчиков понаблюдать у окна — мало ли что собираются творить там эти молодые ведьмы!
Заговорщицы остались в амбаре одни.
— Ну, начинай! — подбодрила подругу Бинош.
Мирра достала из сумки книгу с заклинанием и оглянулась в поисках стола или подставки.
— Давай подержу. — Подруга подставила руки, и Мирра аккуратно открыла книгу на заложенной странице, пробежала глазами по первым строчкам… — Ну, что же ты, читай!
Та даже переминалась с ноги на ногу от нетерпения.
— Я читаю, — почему-то шепотом откликнулась Мирра.
— А чего не вслух?
— Не знаю, боязно…
— Ну ты даешь! — возмутилась подруга. — Когда тебя к Арголу тащили, значит, было не боязно, а тут вдруг?! Читай давай, а то им скоро наскучит ждать.
Мирра прокашлялась и громко, прерывающимся голосом прочла заклинание.
Они с Бинош прислушались. Ничего особенного не произошло. Да и не должно было произойти, если уж на то пошло, дома тоже не было ни грохота, ни светопреставления, просто ушли паразиты — и все.
— Прочту еще раз! — Мирра вопросительно взглянула на Бинош.
— Давай!
Мирра от начала до конца повторила заклинание, а потом (уже совсем уверенно) прочла его в третий раз.
— Ну, все, — захлопывая книгу, объявила она. — Если мыши еще здесь, то я не знаю…
Они действительно не знали. Днем на складе, куда постоянно заходили люди, шумели, гремели бутылями, мыши не осмеливались показываться из своих щелей. Их время наступало ночью. Мирра и Бинош вышли из темного амбара, щурясь на солнце и отряхивая успевшую осесть на платьях пыль. Книга снова была аккуратно упакована в холстину.
— Что же, Оттон, с тебя пять сард! — потребовала Бинош.
— Как бы не так, — нагло улыбнулся торговец, — постояли на складе, пошептали там что-то и думают, я им и денежки сразу?! Как бы не так! — повторил он. — Вот проверим, как там у меня с мышами…
— Ах ты жирный боров! — Возмущенная торговка пирожками едва не вцепилась в редеющую шевелюру купца. — Решил надуть нас? Погоди же, госпожа ведьма проклянет твои товары, и никто не станет брать их…
Мирра изо всех сила потащила приятельницу за собой, прочь из порта. Она еще слишком хорошо помнила, как ее пытались забить камнями на улице Сан-Аркана только за одно подозрение в том, что она ведьма. А тут лучшая подруга не только объявила ее колдуньей, но еще и грозит купцу! Того и гляди, начнутся неприятности!
— Тише, тише! — шипела она, волоча упирающуюся подругу. — Чего ты так разошлась! Может, у меня еще ничего и не получилось!
— Жадный ублюдок! — Бинош, сдавшись, перестала поминутно оборачиваться на оставшегося у склада купца и зашагала рядом с Миррой. — Надо было взять деньги вперед! Ну, погоди же! — Она подняла сжатый кулак и погрозила воображаемому Оттону в воздухе. — Стану брать муку у Кирсена, через переулок, нечего наживаться за наш счет обманщику!
Вечером пришел усталый Эйнар. Как всегда, он сразу догадался, что за время его отсутствия что-то произошло, хотя Мирра и Бинош ни словом не упомянули о визите к купцу и только незаметно (как они думали) переглядывались. Пришлось все рассказать. Эйнар не на шутку рассердился, он так долго ругал их обеих, что обе действительно прониклись раскаянием и пообещали никогда больше не связываться с колдовством.
На следующий день пристыженная Бинош отправилась за мукой и маслом для выпечки к Кирсену, лавка которого была в два раза дальше, чем удобно расположенный магазинчик Отгона.
А еще через день в дверь их дома осторожно постучали. За дверью оказался Оттон. Не успела Мирра испугаться (мало ли зачем пришел купец), как продавец муки, почтительнейшим образом кланяясь, положил на кухонный стол пять золотых монет.
— Прошу прощения, госпожа ведьма, что засомневался в вашем мастерстве — сами знаете, сколько сейчас мошенников развелось! Но ваша работа — высший класс! Не только у меня в амбаре, но и на сто метров вокруг ни одного мышонка, ни одного мучного жучка не осталось. Зря вы, кстати, так сильно колдонули, соседи-то мои за изгнание нечисти не платили! Ну, да ладно, я с них сам как-нибудь плату взыщу! А вам, госпожа ведьма, еще раз огромная благодарность! Деньги тоже все здесь. — Торговец махнул шляпой в сторону тускло поблескивающих на столе монет. — Вы уж не сердитесь, и проклятие-то, того… не надо, одним словом! Я и муку вам могу, со скидкой…
Мирра ошарашенно переводила взгляд с торговца на лежащие на столе деньги.
— Спасибо! — растерянно произнесла она. Но тут же в разговор вмешалась до того тоже онемевшая от удивления Бинош.
— Ладно, ладно! Иди уж, — грубовато заметила она, — госпожа ведьма пока что не сердится.
Купец попятился к дверям.
— Да, не забудь — муку со скидкой!
Дверь аккуратно закрылась. Девушки несколько секунд смотрели друг на друга, а потом одновременно бросились к столу. Торговец не обманул, на столешнице лежали пять довольно истертых, но самых настоящих золотых королевских сард. (Их в Мелузе предпочитали собственной серебряной монете.) Бинош протянула было руку: потрогать, пересчитать… Но тут же отдернула ее, вопросительно взглянув на Мирру.
— Бери, бери, — улыбнулась та.
— Нет! — Лицо Бинош тоже расплылось в улыбке. — Это твои первые колдовские деньги, сама и бери!
Добытчица осторожно одну за другой собрала со стола монеты, взвесила их на ладони:
— Тяжелые.
— Ну, еще бы!
Это не были первые золотые монеты, побывавшие в руках у девушек. В конце концов, уходя из эльфийского городка, каждая из них получила солидный кошелек. Но это были первые деньги, полученные вот так просто, за здорово живешь! И вправду, какая же это работа — прочесть пару заклинаний.
— Недаром Аргол деньги лопатой греб! — заметила Бинош, когда они, взявшись за руки, словно дети, кружились по гостиной. Упоминание задело некую болезненно натянутую струну в сердце Мирры, отчего в груди родился отголосок старой боли, но она вскоре забыла о нем. Все же приятно чувствовать себя востребованной ведьмой, а не жалким приложением к сковородке.
Вернувшийся с работы Эйнар пытался охладить пыл своих разошедшихся подруг, но даже он не смог переспорить двух навалившихся на него женщин: обещания «не колдовать!» были забыты. Мирра твердо решила зарабатывать на жизнь магией, а Бинни подрядилась доставлять ей клиентов.
— Мы всех местных колдунов за пояс заткнем! — провозгласила она. Но сама ведьма совсем не так была уверена в собственных силах.
— Помог бы ты нам, Эйнар, — жалостливым тоном попросила она.
Бывший ученик мага отнекивался как мог. Он даже неделю не разговаривал с обеими девушками и пригрозил, что совсем уйдет из дома, где его начинает тошнить от магии. Но в действительности после гибели Аргола ничье колдовство больше не оказывало на него такого болезненного воздействия, да и смотреть, как Мирра перевирает рецепты простейших заклинаний, не было никаких сил.
Спустя две недели Эйнар сдался и счел за меньшее из зол взять на себя руководство бурной магической деятельностью. Бинош умела искать клиентов почище любого зазывалы. Очень скоро за домом на Огуречной улице закрепилось название «Колдовская лаборатория». Столь солидной вывески они удостоились, конечно, стараниями своего друга, тот умел всему дать научное обоснование.
Взяв дело в свои руки, он запретил Мирре как попало тратить свою магическую энергию и сам принялся отбирать колдовские заказы. Колдовала ведьма редко (не чаще двух-трех раз в месяц), зато всегда без осечек. Слава ее медленно, но верно расползалась по Мелузе. Цена заказа раз за разом росла, и у друзей наконец-то завелись деньги. Конкуренты им тоже не досаждали, видно, не принимали в расчет столь редко практикующую колдунью.
Бинош между тем не стала забрасывать свою стряпню, и теперь ее дела тоже неожиданно пошли в гору. Покупатели находили, что ее выпечка имеет неотразимо волшебный вкус, так что к концу первого года ведьмовства у них была не только престижная магическая лаборатория, но и весьма популярная, хотя и маленькая, кондитерская.
Все-таки достаток, пусть даже и скромный, чудесная вещь. Мирра не испытывала эйфории от собственных успехов, да и не превратились они в городских богатеев, но все же к середине второго года была отложена сумма, необходимая для поездки на остров Хенн, где обитал знаменитый (в этой части Мира) белый маг — Эхтор Мудрый. Эхтор давно не практиковал, посвятив себя написанию трактатов по колдовству. Но Эйнар рассчитывал если и не получить от него помощь в снятии браслетов с рук девушки, то хотя бы узнать что-нибудь о природе запирающего их заклятия. В конце лета (в торговле все равно было сезонное затишье) они втроем посетили Хенн. Миррина память пополнилась впечатлениями от прогулок над чудовищными пропастями и от лицезрения великолепного Хеннского водопада, маг тоже произвел впечатление, но помочь снять заклятие не смог. Мирра вернулась в Мелузу все в тех же ненавистных украшениях. Потом были еще несколько месяцев плодотворной работы и поездка в Нохъельский храм, стоящий в нескольких десятках миль от их города. Жрецы храма поклонялись Двум Сестрам и совершали странные магические ритуалы (Эйнар говорил, таких больше нигде не встретишь). Но и они были бессильны против магии браслетов.
Потом были проезжие колдуны и местные мелузельские знахарки. С каждым таким визитом Мирра все больше убеждалась, что Эйнар был самым сведущим из всех встреченных ею магов (Аргол не в счет). Наконец ей надоело выбрасывать деньги на ветер и она наотрез отказалась на очередное предложение посетить какую-то там ведунью. И то сказать, даже такая слабая ведьма, как она, и то была посильнее и «пообразованнее» большинства колдунов, что они посетили. Так что освобождение от браслетов было отложено до лучших времен. Когда эти времена наступят — никто не знал, а Мирра так полагала, что вообще никогда, но об этом лучше было не задумываться.
Прошло еще четыре года. Спокойных. Чем-то напоминавших их арканское времяпровождение. Мирра приколдовывала пару раз в месяц, старательно откладывая деньги на черный день, то есть на день, когда Эйнар и Бинош наконец решат пожениться, а ей придется съехать с квартиры в прямом и переносном смысле. Однако Эйнар все не спешил делать предложение. Ведьма видела этому только одно объяснение: будучи учеником колдуна, он, видимо, давал какие-то зароки, ну, всем же известно, что настоящие колдуны не вступают в брак… К Бинош между тем посватался Оттон-младший, сын того самого торговца-мучника, их первого клиента. Парень был недурен собой, а папаша его владел солидным капитальцем, но Бинош наотрез отказала бедняге. К слову сказать, Оттон-младший был не единственным поклонником бывшей горничной. Это в Сан-Аркане горожане предпочитали высоких пышногрудых блондинок, а здесь изящная, темноглазая брюнетка Бинош пользовалась бешеной популярностью у мужского населения.
Мирра же что у себя дома, что здесь особой красотой не блистала, поэтому если у нее и появлялись временами поклонники, то только из числа знакомых Бинош, рассчитывающих таким образом подобраться поближе к ее подруге.
И кажется, именно желая погадать себе на жениха, та притащила в дом гадальные фишки. Вечерком в комнате они в предвкушении новой забавы открыли расписанную псевдомагическими знаками коробочку. Никто из них всерьез не собирался заниматься прорицанием, просто любая девушка хоть раз в жизни обязательно гадает на жениха. К фишкам прилагалась инструкция по толкованию, изучив которую, они принялись метать костяные пластинки, увлеченно комментируя результаты. Под конец комментарии целиком взяла на себя Мирра: фишки ложились самым замысловатым образом, и, чтобы истолковать их неудобоваримые сочетания, требовалось недюжинное воображение. А вот с этим у «ведьмы» всегда было все в порядке!
Подобным образом они развлекались несколько вечеров, и Мирра от широты души нагадала подруге свадьбу с Эйнаром (почему бы не доставить Бинни удовольствие), естественно, кучу детей и богатство, а под конец даже титул правительницы некоего княжества. Далеко не все, о чем болтала Мирра, выпадало на фишках в действительности. Очень часто пластинки предрекали смерть или неожиданный удар судьбы. Но кто же в здравом уме и твердой памяти будет из развлечения предсказывать себе или друзьям гибель? Потом к их девишникам присоединилась молоденькая соседка: отец собирался выдать ее замуж, и Стилла (так звали девушку) очень переживала, что избранник отца придется ей не по вкусу. Мирра, как обычно, не слишком придерживаясь толкователя, нагадала соседке мужа средних лет (не стоило внушать девушке излишних надежд на жениха-красавца), зато с достатком и к тому же иностранца, и еще добавила от себя, что ту ожидает увлекательное путешествие, правда неизвестно когда и куда. Стилла осталась довольна предсказанием.
Потом увлечение гадальными фишками как-то сошло на нет. Однако спустя несколько месяцев молодая соседка действительно вышла за зажиточного торговца из Пельно. Тот хотел завести морскую торговлю с Игриским княжеством и потому взял молодую жену в поездку на острова. Эти события, почти в точности совпавшие с навороженной чепухой, с новой силой возродили в подругах интерес к гаданиям. Они теперь чуть что бросались спрашивать совета у табличек. Мирра перегадала себе и приятельнице на всех возможных (и невозможных) женихов в округе, и пару раз ей самой даже выпала скорая свадьба (один раз с тем самым сыном мучника — отвергнутым поклонником подруги), однако собственная судьба никак не хотела соответствовать предсказаниям. Зато с завидным постоянством сбывалось то, что она предсказывала другим. С легкой руки Стиллы у Бинош появились постоянные клиентки. Не реже одного раза в неделю они прибегали узнать, как сложатся их дела (в основном на любовном фронте). И ведьма гадала за небольшую плату, ведь как-никак у них было магическое заведение.
Работать ведьмой, по мнению Мирры, было куда интереснее, чем стоять за прилавком аптеки или печь пирожки. Но только-только начинающая гадалка стала ощущать вкус к этой новой, приятной стороне жизни, как Боги нанесли первый предупреждающий удар.
Мирра долго не обращала внимания на легкое недомогание и неприятное головокружение, когда стоит только ослабить внимание и резко повести глазами, как мир начинает съезжать куда-то в сторону и подергиваться песчаной дымкой (песчаной потому, что перед глазами начинали мельтешить черные точки). Но как-то, натягивая ботинки, девушка ощутила резкий толчок внутри черепа и, не удержав равновесия, упала на пол. Она бы и это списала на неудобную позу или усталость, но рядом оказался видевший всю сцену Эйнар. Он долго щупал ей пульс, потом рассматривал на свет ее глаза, потом… запретил прикасаться к гадальным фишкам или магическим книгам. Мирра возмутилась, она не собиралась возвращаться к серому существованию, но еще через несколько дней в ее моче появилась кровь. Симптомы были слишком знакомы!

 

В сотый раз бывший ученик мага мысленно выругал себя: и ведь кому, как не ему знать, что колдовство до Добра не доводит. Но он последнее время был слишком занят обустройством быта, задумал, видите ли, остепениться, завести семью! Эйнар мрачно уставился в стену своей комнаты: не случилось рядом искусных в медицине эльфов, не у кого было спросить совета… Впрочем, к чему чужие советы? Он уже догадался, что за болезнь возвращается к Мирре, знал и чем ее лечат, вот только достать еще один флакон драконьей крови было, мягко говоря, трудновато.
Мирра собиралась вести себя мужественно, но это у нее плохо получалось. Она бестолково бродила по дому, временами замирая с тупо остановившимся взглядом. Все мысли вертелись вокруг одного: сколько времени понадобится, чтобы болезнь свалила ее окончательно. Почти также вел себя Эйнар, с той только разницей, что он не бродил сомнамбулой по дому, а подолгу пропадал у себя в комнате, над колдовскими книгами. Только у Бинош не было времени и возможности предаваться отчаянию, ее кондитерская, теперь ставшая их основным источником дохода, требовала постоянного внимания. Но, конечно, не обращать внимания на проблему подруги она не могла. (Ничуть не меньше ее тревожило состояние Эйнара.)
— Ну, все, довольно! — не выдержала Бинош в один из кислых вечеров. — Нечего скорбеть раньше времени! Нужна драконья кровь? Так в чем проблема? Нужно пойти и достать ее. Что ты молчишь, Эйнар?
— Совет хороший. — Голос против его воли прозвучал раздраженно. — Один вопрос: куда пойти? Драконью кровь не купишь так запросто, в лавке…
— А на черном рынке в Люцинаре?
Во взгляде, который бросил Эйнар, удивление было смешано с изрядной долей восхищения. Эта девушка порой поражала его. Откуда, к примеру, ей знать о черном рынке? Люцинар, самый северный из людских городов на этой стороне Континента, не стоял на перекрестке торговых путей, однако именно здесь размещался известный подпольный рынок запретных товаров. На нем можно было купить все: от рабов (а ведь работорговля была запрещена еще во времена Удо Рыжего) до контрабандных вин из Сан-Аркана. Торговали здесь и замуррскими жеребцами, и товарами с Черного континента (а ведь опять же известно, что там люди не живут!), и всевозможными магическими штучками, вроде драконьей крови. Цены, правда, на этом рынке были убийственные, и все же Бинош говорила дело — в Люцинаре можно было попытать счастья!
Лицо Эйнара на минуту прояснилось, но тут же вновь стало хмурым.
— Наших сбережений не хватит и на склянку из-под драконьей крови! — мрачно заявил он.
Мирра прикусила губу.
Внимательно наблюдавшая за другом Бинош тихо вздохнула. Что же, может, она когда-нибудь и пожалеет об этом…
— Ты забыл про наш дом, — заметила она. — За него мы легко получим под залог не меньше десяти тысяч!
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8