Генерал Руфус мерил шагами тайную комнату в цокольном этаже княжеского замка. В кресле у камина сидела урфийская принцесса Анелла и наблюдала за его перемещениями широко открытыми глазами. Принцесса была красивой, но не слишком «далекой» девушкой. Именно за эти качества Руфус до сих пор позволял ей занимать престол Урфии. Он глянул на принцессу, и та поспешно опустила глаза. Анелла боялась генерала с хищным орлиным профилем, смутно догадываясь, что такая «мелочь», как ее жизнь, не слишком им ценится. Генерал нахмурился, детская пугливость принцессы начинала его раздражать. Наконец скрытая в стене дверь бесшумно отворилась и в комнату, откидывая глубокий капюшон, вошел Дэйл.

Руфус не стал отвечать на приветствие мага:

— Вы говорили, что во вранской армии нет колдунов! — без вступления начал он. — Почти пять лучших полков, не считая этих ваших наемников, полегли под Враном, остальные деморализованы. Того и гляди, народ Урфии возмутится и изберет себе других правителей!

Анелла постаралась глубже вжаться в кресло, мечтая стать невидимой.

Дэйл немного рассеянно пожал плечами. На полном отказе от применения магии настоял Верлейн. Сам он был не против слегка помочь урфийцам, но, как говорится, Председателю виднее.

— Мы не зафиксировали сколько-нибудь значительного выброса магической энергии, — примирительно начал он. — Это может означать…

— На кой хрен мне рассказывать, была ли там магия, если я сам там был. Или, по-вашему, десяток торнадо, разгуливающих по полю и раскидывающих исключительно моих солдат, это не колдовство?!

— …это может означать, что вранцы воспользовались эльфийской или иной подобной магией, — спокойно закончил Дэйл. Он прожил в Мире не одну сотню лет и навидался правителей покруче генерала («Видел бы ты императора Каастла!» — про себя усмехнулся он), так что смутить его громким голосом и прожигающим взглядом было не так-то просто. — Однако эльфы не участвуют в человеческих конфликтах, у них на этот счет существует особый закон. А об эльфах-отступниках я тоже не слышал. Но если такой все же нашелся, то вам следует пенять только на себя: не вы ли уверяли меня, что разведке известны все тайны вранской обороны лучше своих собсвенных. Не моя вина, что урфийская армия оказалась недостаточно подготовленной! («Или неподготовленным оказался ее генерал?!» — прозвучал в голове Руфуса язвительный голос мага.) Я, со своей стороны, выполнил все обязательства: вы получили четыре полка подкрепления, и это не стоило Урфии ни сарда! Так что я разрываю наш договор, в дальнейшем можете на меня не рассчитывать. — Дэйл начертал пальцами в воздухе знак «завершения», который на мгновение вспыхнул зловещим красным пламенем и тут же исчез (вместе с волшебником). Генерал в сердцах метнул в камин подвернувшуюся под руку табуретку, сноп искр и горячих углей вылетел из каминного зева, осыпав золой платье упавшей в обморок Анеллы.

— Судьба порой странно запутывает нити! — Мирра сидела у окна своей спальни. Город совсем не пострадал во время битвы и продолжал жить своей обыденной жизнью. — Серой жизнью! — заметила про себя Мирра. О, у нее имелись планы на Вран, как-никак она была «сестрой» правителя.

Второй месяц, как Эйнар распоряжался здесь. Пока все его указы касались налаживания послевоенной жизни: дружине требовалось заплатить вознаграждение, вдовам — пособия. Потом понадобились средства на укрепление пограничных застав. Эйнар проводил теперь свое время не в казармах, а с казначеем. Мирра попыталась пару раз присутствовать при их беседах, но они были непереносимо скучны. То, что казенных денег катастрофически не хватало, можно было понять и без столь длительных дискуссий. Пока новый правитель и министр-казначей судили и рядили, как повысить урожайность на полях да поднять доход с мастерских, ведьма бесцельно бродила по замку и городу. Ее узнавали, ей кланялись, она ведь тоже внесла свою лепту в поражение урфийцев. Мирра представляла, как вместо серых каменных зданий в городе вырастут легкие эльфийские строения из золотистого камня. Откуда во Вране возьмется золотистый камень, она не слишком задумывалась, куда интересней было думать; как она пригласит в город эльфов! Мирра придумывала сотню способов завлечь их — здесь были и налоговые льготы, и важные придворные должности, и, Творец еще знает что! Разве было теперь для нее хоть что-то невозможное?!

И Эйнар… Теперь, когда он стал правителем, Мирра взглянула на него по-другому, сколько было сурового благородства в чертах вроде бы знакомого лица. Пожалуй, именно такого мужчину она всегда мечтала встретить.

— И это вовсе не оттого, что он стал князем! — возразила девушка противному внутреннему голосу, который нашептывал ей, что Эйнар любит (во всяком случае, должен любить!) ее подругу, что все эти годы, пока он был простым лекарем, аптекарем, грузчиком, наемником, воином, она о нем как о кандидате в мужья и думать не думала, что в конце концов она выдает себя за его сестру…

— Вот, значит, уже и кандидат в мужья?! — перебила она собственные мысли. Противный внутренний голос затаился, в груди что-то шевельнулось, больно и сладко одновременно.

— А как же Бинни? — сама себя спросила Мирра. Последние месяцы Эйнар и Бинош жили вместе, о свадьбе речь пока не заходила, но все шло к тому.

— Я могу отбить его! — сообщила она все тому же невидимому собеседнику. — Я тоже имею право на счастье!

Но совесть так властно заявила о себе, что Мирра поспешно затолкала эти свои мысли в самый дальний уголок. «Я что? Я просто так!» — оправдывалась она сама перед собой.

А Эрссер уехал почти сразу после празднеств, он искал приключений и славы, а она, Мирра, его никогда не интересовала! И еще был прекрасный принц с фиалковыми глазами, но он был также недосягаем и также мало интересовался провинциальными ведьмами.

Мирра устроила так, чтобы министра-казначея, а также парочку других министров срочно вызвали по различным и неотложным делам. Эйнар наконец остался один в опустевшем Малом зале Совета. Стоя перед широким дубовым столом, он перебирал казначейские сводки и проекты указов.

Входя, Мирра заперла за собой дверь, она собиралась поболтать с другом, как в старые добрые времена, и явившиеся некстати посетители были бы ни к чему. Эйнар устало, но приветливо улыбнулся.

— Что, решила все-таки приобщиться к нашим финансовым обсуждениям?

Мирра чмокнула правителя в щеку и уселась в стоящее рядом кресло. Секундного замешательства, возникшего у него на лице, она не заметила.

— Да, — подтвердила она, — твоя «сводная сестра» тоже пришла поговорить с тобой о финансах!

Мирра аккуратно разложила на столе пергамент с собственным проектом.

— Вот, — не совсем уверенно начала визитерша (все же это было ее первое государственное предложение), — это проект учреждения общественных школ в каждом округе… — Эйнар взглянул на нее с удивлением. — Понимаешь, с той поры, как я уехала из своей деревни, я попадаю уже не в первый город, но всегда оказывается, что грамотеев здесь еще меньше, чем в нашем захолустном Ледо. Я, конечно, жила в лесу и многого не знала, но уж писать и читать у нас умел каждый и о том, что Мир не тарелка, плавающая в Океане, у нас тоже знали даже дети! — Мирра перевела дыхание. — Думаю, раз теперь ты стал правителем, ты должен позаботиться, чтобы иметь образованных подданных. («Глядишь, они еще и чаще мыться начнут!» — про себя добавила она, но вслух говорить этого не стала.)

— Идея хорошая, — задумчиво проговорил Эйнар, вчитываясь в строчки предложения. По правде сказать, он не думал, что ее интересуют государственные дела, но, как и во всех прочих случаях (князь поднял и продемонстрировал Мирре пачку проектов), вопрос один: где взять деньги?

— Вот, я здесь написала, — Мирра живо вскочила с кресла и, подтянув к себе пергамент, отчеркнула ногтем нужное, — введем целевой сбор, назначим общественную комиссию…

Эйнар все с большим изумлением рассматривал эту «новую» Мирру. Рассуждая об общественных нуждах, она раскраснелась, руки чертили в воздухе силуэты фантастических замков. Ее затеи были полезны, но требовали огромных затрат и, главное (чего терпеть не может Совет), неслыханных нововведений. «И хуже всего, — думал Эйнар, — что я, похоже, на все это соглашусь! И члены Совета, боюсь, тоже»…

Золотой дракон на Мирриной диадеме лукаво подмигнул правителю брильянтовым глазом.

Бинош больше не могла спокойно наблюдать, как рушится хрупкое строение ее личного счастья. Подходил к концу первый год правления Эйнара в качестве князя Вранского. Весь этот год они делили постель, но если поначалу женщине казалось, что ее мечты наконец сбылись, то теперь она ясно чувствовала, что ничуть не продвинулась на пути к сердцу любимого. Бинни провела ладонью у себя по животу. Вчера замковая повивалка (которую она посетила тайно) сообщила, что у нее будет ребенок, мальчик (заверила старуха). Такое счастье, и вот надо же, она не решается сообщить об этом будущему отцу. Бедняжка безвольно уронила руки. Она не хотела таким способом женить на себе дорогого человека. Вовсе не о свадьбе, вернее не только о свадьбе, мечтала она.

Дверь в Малый зал была открыта. Совет сегодня не обсуждал тайных вопросов, на повестке дня были обычные хозяйственные проблемы. Бинош затаилась в нише коридорного окна, через дверной проем наблюдая за тем, что происходило в зале. А там, судя по всему, было весело. Члены Совета свободно развалились в креслах вокруг большого продолговатого стола. Во главе восседал Эйнар. Правитель сдержанно смеялся. Вокруг зелено-золотой бабочкой порхала Мирра. Она подходила то к одному, то к другому члену Совета, трясла их за плечи, присаживалась на ручки кресел и говорила, говорила… А вокруг вился магический аромат ее духов, и мудрые улыбались и одобрительно кивали, завороженные звуком ее голоса и блеском золотых кудрей. И Эйнар не сводил глаз со своей ветреной «сестры». Бинош впилась ногтями в полотно шторы. Напрасно любимый заверял ее, что колдовские штучки на него не действуют. «Штучки», может быть, и нет, а вот сама Мирра… Бинош отпустила штору и решительно направилась прочь.

Мирру она дождалась в ее комнате. Та вернулась в сумерках, чтобы переодеться к ужину.

— Бинни, ты? — Ведьма щелчком зажгла несколько свечей в спальне. — А тебя все потеряли… Знаешь, нам удалось на очень выгодных условиях заключить подряд с корпорацией каменщиков! Теперь все улицы, сходящиеся к главной площади, будут до самых стен выложены камнем! И еще, округа согласились скинуться на общественные сады…

Бинош поднялась из кресла, где сидела в ожидании. То, что она собиралась сказать подруге, подобало (по ее мнению) произносить стоя.

— Я пришла попросить тебя, — голос Бинош звучал спокойно и твердо, — уехать из Врана. Я прошу сделать это не ради нашей дружбы, хотя, думаю, и она чего-то да стоит, но ради Эйнара, если ты испытываешь к нему какие-то чувства. Ты не принесешь ему счастья!

Мирра ошеломленно опустилась на кровать.

— Ты ведь не любишь его, — уверенно констатировала подруга, — это только очередная твоя прихоть! А я… — Бинош собиралась сказать, что она готова жизнь за Эйнара отдать, но тут у нее перехватило дыхание и вместо этого она едва слышно выдохнула: — Я беременна…

Ведьма вскочила с кровати. Потом села опять. Потом снова вскочила и забегала по комнате. Гостья молча следила за ней взглядом.

— С чего ты взяла, что я не принесу ему счастья?! — наконец возмущенно выпалила хозяйка, хотя совсем не об этом следовало говорить, да и вообще, в связи с последней новостью говорить, в общем-то, было не о чем.

— Прости, — Бинош опустила голову, — но что стало с теми, кто решил на тебе жениться?

Мирра замерла на месте, прижав руки к груди. Иногда и ее посещали подобные мысли, но все это, конечно, было неправдой. «Все это полная чушь!» — мысленно повторила она и с внезапной неприязнью взглянула на подругу.

Та виновато пожала плечами.

— Не надо было этого говорить, — словно про себя произнесла она, — прости еще раз! — Взгляд Бинош вновь стал спокойным и твердым. — Если останешься ты, уйду я. Нечего попусту терзать его!

И девушка покинула спальню, оставив оглушенную подругу стоять посреди комнаты.

К ужину Мирра не вышла. Она, как когда-то в замке Акеля, в Сан-Аркане, носилась по комнате, сбрасывая на кровать свои новые наряды и прочие вещи, способные пригодиться в пути. Внутри клокотали обида и возмущение. Бинош, значит, решила изобразить благородство: «Уйду сама!» — передразнила ее ведьма, а перед этим не преминула сообщить, что беременна. Знала ведь, что я не стану мешать им! Да и куда бы она интересно пошла?!»

«А куда пойдешь ты?» — гнусно осведомился внутренний голос.

Мирра больше не была наивной деревенской девчонкой и не боялась потеряться одна в городе, но (Добрый Фермер!) как же ей не хотелось никуда уходить!.. Она присела на кровать и заплакала, потому что уходить все-таки было нужно.

Она не сразу поняла, что странный скребущий звук доносится из-за окна. Время было уже позднее, ставни закрыты на ночь, к тому же ее комната находилась на уровне пятого этажа в башне, чьи отвесные стены омывались озером…

С некоторой опаской она все же подошла к окну. Осторожный стук повторился. Забраться на такую высоту могли только птицы. Мирра открыла ставни и отшатнулась от неожиданности. Прямо за окном светился гигантский золотой глаз. Эти плавающие в жидком огне зеленые солнца Мирра узнала сразу.

— Г’Асдрубал! — радостно выдохнула она.

— Привет, малышка! — Дракон сместился так, что в окне стала видна вся морда. — Ходят слухи, тебе наскучило в городе. — Мирра обиженно шмыгнула носом. — Не желаешь попутешествовать в моем обществе?

Девушка усиленно закивала. Слезы высохли сами собой. Лететь невесть куда с драконом казалось самым естественным делом. Она быстро сунула в дорожную сумку несколько смен белья и пару дорожных платьев (не забыла и заветную фляжку, и ставшую привычной диадему), остальные наряды показались ей теперь совершенно ненужными. Подумав, она добавила в сумку пару магических книг и вернулась к окну.

— Я готова! — объявила она.

— Тогда давай, прыгай! — предложил дракон. — А то сейчас гарнизон опомнится и начнет обстрел. Мне-то что, а вот ему… — И дракон продемонстрировал в окне свою левую лапу, в которой сжимал слегка обалдевшую белую лошадь. Сбруя на ней показалась до боли знакомой, но она не успела додумать до конца эту мысль. — Полезай быстрее на загривок! — настойчиво повторил дракон.

Мирра влезла на подоконник и тут же вцепилась руками в оконную раму. Размеренно двигавшиеся невдалеке драконьи крылья создавали опасный сквозняк.

— Я боюсь… Упаду… — жалобно запричитала Мирра. — Давай ты меня как лошадь, только правой…

— Но, должен же я иметь хоть одну лапу свободной! — запротестовал Г’Асдрубал.

— А задние?!

Дракон немного сдвинулся вперед, и Мирра рассмотрела, что обеими задними лапами он сжимает объемистый узел. В одной из прорех проглядывал переплет толстого фолианта.

— Дворцовая библиотека… — догадалась Мирра.

— Не смог удержаться. — Дракон вернулся в исходное положение. — Ну, давай, хватит трусить! — с упреком произнес он. — В тебе же все-таки моя кровь.

Голова дракона оказалась совсем близко от оконного проема, и Мирра, решившись, шагнула за подоконник и приземлилась на широкую драконью шею. Тут же она распласталась и, визжа от страха, заскребла руками по гладкой чешуе в поисках опоры.

— Фроинос! — выдохнул дракон заклинание, и кожаная веревка крепко опоясала талию беглянки и петлей обвила дракона за шею.

— Ну, теперь поехали!

Дракон взмахнул крыльями, и башня сразу переместилась футов на десять вверх и вправо.

— У-а-а-х-ха-а-а-а-а… — закричала Мирра, ее сердце, сорвавшись, начало стремительное падение в бездну, готовое каждую секунду разорваться от страха. Однако в нижней точке этого падения страх каким-то образом превратился в восторг, и, когда золотой дракон вынырнул из крутого пике, она орала уже не от страха, а от радости.

Руфусу очень хотелось тут же, после предательства Дэйла, отменить 115-й (по порядку в Своде) закон Урфии, принятый еще отцом Анеллы и запрещавший практиковать магию на территории княжества. Но он был достаточно опытным политиком, чтобы понимать, что за Дэйлом стоят кое-какие силы, и плевать против ветра не собирался. Эти рассуждения, однако, не помешали ему немедленно после возвращения разгромленной армии в Урфию послать агентов на поиски оставшихся в стране колдунов. Генерал справедливо полагал, что, несмотря ни на какие законы, они не могли полностью перевестись всего за несколько лет. Тайные гонцы полетели и в Мелузу, и в Грат. Были отправлены даже послы в Замуррье, официально — наладить торговые отношения с кочевниками, неофициально — присмотреть на неосвоенных территориях «свежих» шаманов.

Вранцы (опять же, как и предполагал генерал) не организовали ответное вторжение. Тем не менее власть правящего дома в Урфии держалась на волоске. Потерпевшего поражение генерала в столице встретили отнюдь не цветами. Весьма «кстати» подвернулся и неурожай. Жители роптали чуть не в полный голос, того и гляди — станут метать камни в разноцветные окна замка. А потом до открытого восстания останется только шаг. Генерал считал, что со временем поражение забудется и беспорядки улягутся, однако становилось только хуже. Накануне, желая упрочить собственное положение, да и пошатнувшийся трон Анеллы, он объявил об их помолвке. Принцесса, которой он зачитал ее собственный указ о свадьбе, вскрикнула, но тут же зажала рот обеими руками. Руфус грубо оторвал ее руку от лица и вложил перо. Бедная девушка едва сумела вывести в конце указа свое имя. Генерал тут же ушел, желая избежать истерики. Княжеские портные уже готовили наряд для свадебной церемонии.

Войдя в комнату принцессы утром, жених опасался застать ее в слезах, но вопреки ожиданиям Анелла была хоть и подавлена, но спокойна. Молча она позволила служанкам обрядить себя в красное с золотом свадебное платье. И также молча подала пришедшему за ней генералу руку. Генерал обратил внимание на неживую бледность ее лица и вялость движений, но чувства невесты мало его интересовали. Хорошо было уже то, что она не рыдала и не пыталась бежать или сопротивляться (узурпатор даже усмехнулся), Анелла никогда не отваживалась ему возражать. В его присутствии она вела себя как кролик под взглядом удава.

Жрецы в храме плодородия подвели их к алтарю, там генерал прочел традиционную формулу и надел брачный браслет на руку невесты. Та невыразительным голосом произнесла свою часть клятвы. Жрец подтвердил перед богами истинность клятв и объявил их супругами.

Когда молодожены вышли на крыльцо храма, толпа, заполнившая площадь (три дня до свадьбы генерал проводил на площади бесплатную раздачу зерна), разродилась скудными поздравлениями. Большинство собравшихся урфийцев мрачно молчали.

«Зря перевел зерно! — раздраженно подумал генерал. — Ну ничего, завтра я им припомню этот праздник!» Руфус широко улыбнулся толпе и помахал рукой, жена, точно заводная кукла, повторила его жест.

Свадебный пир продолжался до глубокой ночи, только с началом второй стражи молодые наконец проследовали в собственные покои. Безучастная ко всему Анелла в сопровождении служанок ушла принимать ванну. Камердинер тем временем помог переодеться генералу, и тот уселся на край брачного ложа в ожидании невесты. Принцесса вернулась одна. Сквозь полупрозрачную ткань сорочки проглядывали соблазнительные юные формы. Руфус поставил на пол недопитый кубок с вином. Девушка, даже бледная и усталая, была очень хороша собой. «В браке есть свои приятные стороны! — Генерал поднялся и двинулся к принцессе. — Если эта идиотка не станет брыкаться, я постараюсь доставить и ей удовольствие», — милостиво подумал он.

Неожиданно Анелла дернула завязку на груди, и сорочка мягко опала к ее ногам. В свете двух канделябров ее тело казалось золотистым и нежным, подобно лепесткам изысканных роз. Пухлые губы были чуть приоткрыты. Картину несколько портил отсутствующий взгляд, но генерал не обратил внимания на такую мелочь. «Да никак эта дура влюблена в меня!» — удивился генерал. Анелла между тем изящно подняла руки и принялась одну за другой извлекать шпильки из прически. Чувствуя, как возгорается его плоть, генерал шагнул к девушке и, обхватив за талию, резко прижал к себе. Его опытные руки оценивающе прошлись по спине и окружностям ягодиц. Анелла вынула последнюю шпильку с украшенным жемчугом навершием, и ее волосы-мягкой волной рассыпались по плечам. Руфус приблизил к ним лицо, чтобы явственнее почувствовать дурманящий цветочный аромат, и поцеловал молодую жену в шею. Маленький кулачок принцессы опустил длинное, отточенное острие булавки точно в ямку у основания затылка. Тело генерала судорожно дернулось и стало оседать на пол. Быстро и спокойно Анелла выдернула булавку из раны и, отступив на шаг, позволила Руфусу распластаться у своих ног. Смерть генерала была мгновенной, из раны на шее на ковер вытекло всего несколько капель крови. Не обращая больше на него внимания, принцесса подошла к стене и, дернув за стенной канделябр, привела в действие пружину потайной двери. Из ниши в стене в традиционном сером плаще вышел Дэйл.

— Славная девочка! — сказал он, пошевелив ботинком труп. — А теперь отдай мне заколку.

Все также безучастно та протянула окровавленную шпильку.

Дэйл поднял с пола сорочку и помог принцессе надеть ее.

— Извини, мне придется забрать мой подарок… — Колдун аккуратно снял с шеи девушки маленький золотой медальон. — А теперь ложись на кровать и спи.

Принцесса послушно улеглась на ложе и тут же уснула. Дэйл бросил еще один взгляд на мертвого генерала и привычно растворился в воздухе.

— Дело сделано! — сообщил он, спустя несколько минут материализовавшись в комнате, служившей жильем Председателю. — Девчонка сработала как надо. Теперь дело за вашим подопечным!

— Надеюсь, Руфус не успел пополнить колдунами свою армию, — проворчал Верлейн. — А то это сражение обойдется нам чересчур дорого!

Драконы не женятся. То есть нет у них никакой подобной церемонии. Но, чтобы рассеять суеверия возлюбленной, Г’Асдрубал женился на ней дважды: сначала они сыграли свадьбу в его замке на Горе, и гости были самые удивительные! (Но об этом в другой раз.) А потом они ненадолго вернулись во Вран, и там Белый рыцарь женился на «сестре» правителя по вранскому обычаю. Задерживаться в городе после свадьбы «родственники» не стали.

Быть женой дракона замечательно. И Мирре нравилась ее жизнь. Она искренне радовалась, когда гонец принес известие из Врана о том, что молодая жена правителя подарила ему наследника. И подарки мальчику отправила поистине царские. Спустя два года радостное известие повторилось, теперь Бинош родила Эйнару двойню, и тоже мальчиков. Мирра больше не обижалась на подругу, ведь все в итоге оказалось к лучшему! Зависти по поводу рождения у Бинош детей она тоже не испытывала. Г’Асдрубал объяснил, что у человека и дракона детей быть не может, но Мирра не считала подобную плату «за любовь» чрезмерной. Ей и без заботы о детях скучать не приходилось. У Змея было множество замечательных знакомых: в основном авантюристы всех мастей, но также и парочка ученых из Арканского университета, и так почитаемые Миррой эльфы. Кроме того, у Г’Асдрубала была потрясающая сестра.

Люсинда была моложе (лет на двести) и раза в полтора меньше брата (в драконьем обличье), имела не золотую, а серебристо-сиреневую (с темным гребнем) расцветку. В ее лице Мирра нашла себе новую закадычную подругу. У Люс на уме всегда был с десяток способов развлечься. Вдвоем они тайно летали в Сан-Аркан, где «зажигали» на дворцовом маскараде, и серьезно собирались обольстить арканского короля, но… были пойманы Г’Асдрубалом с поличным. Так что правитель Соединенного королевства вынужден был остаться верен своей королеве.

В «людском» обличье Люсинда гораздо меньше, чем брат, походила на человека. Ее кожа отдаленно напоминала змеиную, но была теплой и приятной на ощупь. На нежном, сиреневато-розовом лбу красовался отчетливый перламутрово-синий узор, похожий на Миррин, только видимый постоянно. Такой же темный узор вился и по плечам драконницы, от шеи до локтей. Изящные пальчики заканчивались хищными, но оттого не менее симпатичными коготками. Ну, а пронзительно-синие, с перламутровой поволокой глаза были и вовсе великолепны. Обычно, появляясь на людях, Люсинда наводила морок, так что постороннему взгляду ее экзотическая красота не была доступна, но и того, что оставалось на виду, вполне хватало, чтобы непрерывно пополнять список разбитых Люс мужских сердец.

Пятнадцать лет, если вдуматься, не такой большой срок, особенно если ты живешь с драконом и непрерывно путешествуешь с ним по далеким загадочным странам, и встречаешься с занятными людьми (и не только людьми), и занимаешься с ним любовью в самых необычных местах, и… У счастливой супруги были сотни подобных «и», и среди них пришла нежданная весть из Врана.

Эйнар умирал. Сердце у Мирры болезненно сжалось. После того раза, когда они сыграли свадьбу с Белым рыцарем, она больше не посещала Вран. (Он все же оставался городом несбывшихся надежд.) Попивая свежую драконью кровь, она и забыла, что не для всех в этом Мире время идет одинаково.

Вранский правитель умирал от старости. Он не был таким уж стариком (люди живут и до ста лет, и дольше), но жизнь ему досталась не из легких. Ни юношеский опыт общения с Арголом, ни заботы правителя в последние годы не прибавили здоровья.

Гонец, принесший в замок на Горе письмо от Бинош с просьбой немедленно приехать, был искренне опечален. Судя по всему, правитель Вранский сумел снискать любовь подданных. Мирре и Эрссеру пришлось потратить какое-то время на сборы, явиться во Вран в драконьем обличье Г’Асдрубал не мог, а весь путь на лошадях занял бы слишком много времени. Поэтому Змей «упаковал» пару лошадок, усадил уже привыкшую к воздушным путешествиям Мирру на загривок и взял курс на Вран. В безлюдной местности, в семи часах пути от города, они опустились на землю и пересели на лошадей. Вран изменился. Всю дорогу от ворот подковы лошадей выбивали дробь по булыжной мостовой, цитадель утопала в садах. Все это было очень похоже на то, каким мечтала увидеть город Мирра. Бинош вышла встретить их к самым воротам. Она не слишком изменилась со времени их последней встречи. Темные волосы не тронула седина, и морщины не избороздили лицо. Напротив, красота Бинош приобрела новые черты, этой зрелой женщине шло выражение спокойной властности, читавшееся на лице. Про таких говорят, что они с достоинством несут свое горе (или бремя). Глядя на Бинош, Мирра даже решила, что письмо было направлено поспешно и здоровью Эйнара непосредственно ничего не грозит. Видимо, поэтому она оказалась не совсем готова увидеть его на смертном одре. Жизнь покидала некогда могучее тело правителя. Нa загорелом лице не слишком заметны были старческие пятна, но густая Эйнарова шевелюра стала совершенно белой. Мирра опустилась на край кровати и сжала слабо дернувшуюся в попытке приветствия руку. Она хотела бодро поздороваться, но смогла выдавить только жалкую улыбку: губы предательски тряслись, и к горлу подступил ком.

— Жизнь странная штука! — тихо выговорил Эйнар. — Сколько бы ни жил, конец все равно кажется преждевременным, никак не успеваешь подготовиться, исправить ошибки…

— Ну что ты! — Мирра поборола подступающие слезы. — Какие у тебя ошибки? Ты Великий правитель, полководец, ученый! И… С чего ты взял, что это конец? Я спрошу Змея, наверняка есть какое-то лекарство…

— Старость не болезнь, — спокойно возразил Эйнар. — И я довольно долго боролся с ней, но… Впрочем, мне действительно грех жаловаться! Ты видела наш город? А моих детей?!

Мирра поспешно закивала, хотя повзрослевших сыновей Эйнара она еще не видела.

— Я пожил достаточно! И я хотел тебя увидеть, чтобы… — Эйнар на секунду замолчал, чтобы передохнуть (голос его звучал совсем слабо) или подобрать слова. Мирра напряженно ждала. — Не хотелось умирать не увидевшись, — изменил конец фразы Эйнар. — Все-таки мы друзья.

Мирра изо всей силы прикусила губу, но слезы уже закапали на покрывало.

— Не стоит плакать. — Эйнар попытался улыбнуться и сжать в ответ ее руку. — Твой муж с тобой? Скажи ему, что я сожалею, что тогда не послушал его совета, он поймет.

— Скажешь ему сам! — Мирра едва могла говорить сквозь рыдания.

— Не уверен… — Он выпустил Миррину руку, и она поспешно принялась утирать нос и щеки. Когда, через несколько мгновений, драконница вновь взглянула на друга, глаза его были закрыты, тело выпрямлено, грудь перестала дышать.

Правитель Вранский ушел из Мира так же, как жил с достоинством.

Эгоистично забыв о помощи и сочувствии подруге, Мирра весь день прорыдала на плече у Змея. На следующее утро она все же вспомнила о дружеском долге и направилась в покои к Бинош. Лицо той было таким же строгим, бледным и почти непроницаемым, однако даже не слишком ориентирующаяся в чужих чувствах Мирра сообразила, что отсутствие на нем следов слез означает крайнюю степень скорби, когда становится ясно, что слезами горю не поможешь. Ведьма даже вздрогнула от этого нахлынувшего понимания. Она хотела обнять подругу за плечи, но не решилась. Ее давешние рыдания по сравнению с таким горем показались какими-то… мелочными, что ли, даже вульгарными. Она просто присела рядом. Говорить о том, каким ударом для них обеих была смерть друга, не имело смысла. То, что им довелось пережить вместе, так просто не забывается.

— Когда похороны? — тихо спросила Мирра после долгого молчания.

— Через три дня… — Бинош поднялась, бесцельно прошлась по комнате. — Сегодня Совет соберется обсудить детали церемонии и изберет нового правителя!

— А, да. — Мирра вспомнила, что должность Вранского князя была не наследственной, а выборной.

— И кто станет правителем? — Мирра осведомилась просто так, чтобы поддержать разговор на «отвлеченную тему». Но Бинош неожиданно окинула ее неприязненным взглядом.

— Совет назовет имя нашего старшего сына, — с вызовом ответила она.

— Но ему же едва исполнилось шестнадцать! — удивилась Мирра.

— А тебе бы хотелось услышать другое имя?! — зло накинулась на нее старая подруга. — Ты за этим приехала сюда?

Мирра удивленно приподняла брови, не понимая, чем вызвана такая вспышка. Бинош сама послала ей письмо, да и не предполагала она, что едет на похороны…

— Ты ведь всегда хотела этого — править! Людьми, городом, Миром… Но теперь это мой город, мой, понимаешь?! Мой и моих детей! Теперь ты не имеешь к этому никакого отношения!

Ведьма встала, продолжая удивленно смотреть на подругу. «Она думает, я претендую на титул правительницы!» — осенило ее. Мысль эта была настолько дикой, что, несмотря на трагизм момента, Мирре захотелось рассмеяться. Когда-то у нее действительно были планы, вернее мечты… Впрочем, все это было до того, как чудесный золотой дракон похитил ее сердце и ее саму из Вранской башни.

«Бедная Бинош совсем лишилась рассудка от горя», — с сожалением подумала она, тихонько продвигаясь в сторону выхода из покоев. Дверь скрипнула. Бинош замолчала. В комнату чинно вошел высокий сероглазый юноша. Жесткие пепельные волосы выглядели слегка растрепанными.

— Что тебе, Андреас? — сразу успокаиваясь, спросила мать.

— Вас просят на Совет, матушка. — Андреас слегка поклонился матери и ее подруге.

— Наш старший сын, Андреас! — запоздало представила Бинош. Мирра протянула руку, с интересом рассматривая юношу. Он был очень похож на отца, те же глаза, та же манера держаться, даже грустная улыбка, которой он ответил на ее приветствие.

— Нам пора идти…

— Конечно, конечно. — Гостья поспешно покинула комнату и отправилась в отведенные ей покои. Эрссера в комнате не было. Мирра уселась в кресло у камина, подобрав под себя ноги. Конечно, раздражительность Бинош была вызвана потерей любимого мужа, и все же их разговор оставил в душе неприятный осадок. Обвинения подруги были беспочвенны. И еще они чем-то напомнили ей разговор пятнадцатилетней давности, тогда Бинош тоже четко провела разграничение на «твое» и «мое». Мирра тряхнула головой: обижаться на раздавленную горем женщину было, по меньшей мере, неразумно. Она встала и вышла прогуляться по крытой галерее, идущей по верху замковой стены.

— Леди Мирра! — Обернувшись на оклик, она обнаружила спешащего к ней высокого седого мужчину. Время не слишком изменило лорда-казначея, черты его лица казались немного затертыми временем, как профили на золотых монетах, но подобно благородному металлу он продолжал стойко сопротивляться его течению. — С последнего визита вы расцвели еще больше! — Министр галантно поцеловал ей руку.

Мирра искренне выразила радость по поводу здорового вида самого лорда-казначея.

— Да, пока на здоровье не жалуюсь, — подтвердил тот. — Но, когда «уходят» твои друзья и знакомые, поневоле начинаешь задумываться о собственной бренности… — Министр грустно вздохнул. — Скорбные времена настали!

Женщина согласно кивнула.

— Это, знаете ли, чувствительный удар для всего города, — продолжал казначей. — Нелегко найти замену такому правителю. (Гостья снова закивала.) Надеюсь, его сын окажется достойным преемником. Мы назначили ему двух регентов. Хотя Совет предпочел бы кого-то более опытного, но… В общем, кандидатов было не так много. А вы ведь когда-то живо интересовались проблемами города? — Министр с новым интересом взглянул на Мирру. — Помните наши обсуждения?.. В вас была финансовая жилка, не спорьте!

Мирра улыбнулась, припоминая дни молодости.

— Послушайте-ка! Теперь, когда вы вернулись… Мы всегда отдавали предпочтение династической преемственности, но по закону последнее слово в выборе правителя принадлежит Совету. Формально решение еще не оглашено. Я могу переговорить с магистратами. В основном это новые люди, но правитель так часто вспоминал о вас, и, знаете ли, эти годы мы занимались большей частью воплощением тех самых ваших проектов! Если ваш муж не против (Вран ведь и ему не вовсе чужой!)…

— Нет, нет… — испуганно запротестовала правительница. Она начала понимать, что опасения Бинош небеспочвенны. — У нас с мужем другие планы!

Министр ушел немного расстроенным. Мирра от всей души надеялась, что он не станет ни с кем делиться своими недавними мыслями, а то вдова и впрямь решит, что она приехала интриговать против нее.

Но вечером, глядя из окна на погружающийся в ласковые летние сумерки Вран, Мирра помимо воли стала представлять, что могло бы быть, если бы она вдруг согласилась. Змей подошел неслышно и, обняв жену, встал рядом. Закат был потрясающе красив.

— Знаешь, — задумчиво произнесла драконница, — тогда, после битвы, я также смотрела на город и ощущала себя почти всесильной. И мечтала об этом городе (глупо, правда?), как стану править в нем, все переделаю на свой лад… Я тогда все еще была под впечатлением от визита к эльфам, думала, что устрою из Врана второй Андор-Афель. Но здесь и так красиво!

Эрссер поцеловал ее в висок, что можно было расценивать как согласие.

— Давай уедем поскорее! Сразу после похорон, — ни с того ни с сего попросила она.

— Разве ты не хочешь какое-то время побыть со старой подругой? Вы не виделись пятнадцать лет… Остались и еще знакомые, которые помнят тебя.

— Да. — Мирра вспомнила недавний разговор с лордом-казначеем. — Но все равно, давай уедем.

Змей внимательно посмотрел на жену.

— Хорошо, — согласился он.

Похороны были пышными. Печально звучали большие медные трубы-рога на стенах цитадели. Воины с трудом сдерживали народ по сторонам улицы, когда траурная процессия с телом правителя медленно проплывала к месту кремации. Обложенный хворостом помост стоял прямо посреди центральной площади и был окружен четырьмя высоченными мачтами, на которых реяли личный штандарт правителя, флаг города и траурные черные стяги. Мирра и Эрссер старались держаться на втором плане. Перед выносом тела их посетила Бинош, извинилась за то, что была излишне резка во время последней беседы. Подруги обнялись, но примирение вышло не слишком искренним.

— Прости, с того времени, как Эйнар заболел, я просто схожу… сходила с ума. И я-думала, что буду с ним до последней минуты… — Бинош чуть развела руками. — Скажи, он говорил с тобой? Что он сказал, перед тем как умер?

На секунду Мирру охватило искушение сказать Бинош что-нибудь обидное, но мстить несчастной женщине за простую невежливость было недостойно.

— Сказал, что умирает счастливым, в своем городе, окруженный любимыми женой и детьми! — Мирра постаралась отразить общий смысл их беседы, ведь она не знала, что слова Эйнара окажутся последними, и разговор вышел сумбурным.

— Ты останешься в городе после похорон? — спросила Бинош, и Мирре послышалось напряжение в ее голосе.

— Нет, — сухо отозвалась она, — у нас дела дома! — и первой вышла из комнаты.

Сразу после того, как пепел правителя был собран в урну и она заняла свое место в каменной усыпальнице «Эйнара Вранского», Мирра и Эрссер покинули город, вежливо отказавшись от участия в тризне. Их никто не удерживал.

Прошел еще год.

— Просто «Анатомический театр» какой-то, — скривился Змей, разглядывая себя в огромное медное зеркало, — и страшно чешется!

Дракон изогнулся и принялся, как собака, чесать себе бок задней лапой. Мирра рассмеялась:

— Интересно, а в человеческом облике ты будешь такой же прозрачный!

Дракон игриво выдул в ее сторону огненный шарик. Мирра притворно ахнула и отскочила.

— Ладно, злой дракон, пойду продавать твою старую шкуру. — Мирра поправила диадему на голове. — Думаю, оружейники отвалят нам за нее не меньше тысячи астов.

— Купи побольше жирненьких бычков!.. И книг! — крикнул ей вслед Змей, поворачиваясь перед зеркалом, словно модница, примеряющая новый наряд.

— Так все-таки книг или бычков?! — на ходу обернулась Мирра, но дракон был слишком занят собой и не ответил. — Значит, побольше платьев! — Мстительно заметила она и сбежала по лестнице на первый этаж. На маленьком заднем дворе двое слуг упаковывали в плотную ткань золотую драконью шкуру. Солнце дробилось в округлых золотых чешуйках. За доспехи из драконьей кожи в отдаленных государствах платили алмазами по весу. Но, право, они того стоили, ни один клинок, и даже снаряд, пущенный из катапульты, не мог пробить брони, сделанной из чешуи дракона.

Раньше Мирра недоумевала, каким образом рыцари умудряются поражать этих неуязвимых чудовищ, чтобы потом снять с них шкуру. Немногие из людей знали, что драконы… линяют.

Женщина проверила, хорошо ли затянута подпруга у лошади. Рядом седлали коней шесть человек из специально нанятой охраны. В обычное время ни замок, ни его обитатели не нуждались в иной защите, кроме когтей (и клыков) дракона. Но после линьки Змей месяцев на семь становился уязвимым. Его новая, неокрепшая кожа была не прочнее человеческой, да и магические способности в период линьки значительно слабели.

Вот почему сброшенную драконью шкуру Мирра везла продавать в Грат не в компании мужа, а в сопровождении хорошо вооруженных стражников. Мирра проверила и собственный, специально для нее откованный меч, закрепленный на седле. Все эти годы по настоянию Змея она тренировалась в обращении с оружием.

— Магия магией, но нет ничего лучше хорошо закаленного железа! Или крепкого драконьего зуба! — говаривал Г’Асдрубал и заставлял жену с мечом в руках отбиваться от наседающих на нее иллюзорных бойцов. Воин из Мирры получался аховый, к тому же она была ужасно ленива и все норовила развеять «противника» с помощью колдовства. Дракон шипел и плевался огнем глядя на ее неуклюжие выпады, но все же шестнадцать лет тренировок — это шестнадцать лет тренировок, за такое время можно и бревно выучить сражаться. И Мирра выучилась.

Сначала подъемная платформа опустила вниз стражников и их лошадей, предварительно связанных специальным заклинанием. Затем путешествие вниз совершили дама и грузовая повозка.

До Грата было два дня пути (с телегами). Стражники заняли свои места вокруг зачехленной повозки, и возглавляемая Миррой кавалькада тронулась в путь. Часа через три после полудня проселок влился в большой Торговый тракт, колеса телеги покатились по дороге из укатанного гравия. Ближе к Грату тракт и вовсе был выложен красноватым булыжником. Но ночевку назначили до заката на большом постоялом дворе: Мирра не хотела рисковать — груз, который они везли, был достаточно ценен, чтобы даже здесь, в хорошо обжитой и спокойной местности нашлись лихие люди, готовые на все ради баснословной добычи.

С рассветом они снова оседлали лошадей, запрягли пару в телегу и продолжили путь. Угловые башни и стены Мелузы показались задолго до темноты. Мирре пришлось отвести глаза стражникам на воротах, чтобы избежать досмотра телеги. В городе, в гостинице, расположенной не в центре, но и не на окраине (это уютное место называлось «Тихая гавань»), она должна была встретиться с покупателем. Г’Асдрубал уже три сотни лет пользовался услугами Гратской торговой компании, чтобы, не привлекая к себе излишнего внимания, раз в четверть столетия сбывать собственную шкуру. За все эти годы агенты компании ни разу не подвели его, люди они были выдержанные и умели хранить чужие секреты (особенно если это приносило прибыль). Устроив лошадей и груз на ночь, Мирра заглянула в гостиничный трактир. Агент мог этим вечером еще и не ждать ее, но проверить стоило. Полноватый малый лет тридцати, с круглым неприметным лицом, в камзоле цветов компании, сидел прямо за стойкой бара. Что ж, компания всегда считала, что на сделку лучше явиться раньше, чем позже. Возможно, в этом и была причина ее многовекового процветания. Мирра приблизилась к стойке для заказа и между делом продемонстрировала торговцу перстень с печатью Змея. Спустя полчаса они уже сидели в его номере и обсуждали условия сделки.

— Цена обычная, — сообщила Мирра, — но из части шкуры должна быть изготовлена кольчуга, стоимость изготовления вычтете из основной суммы.

Агент кивнул, одновременно делая записи на листе пергамента.

— Кольчуга должна быть определенного размера! — деловито уточнил он.

— Да, на меня.

Торговец бросил на Мирру удивленный взгляд. Все признаки были за то, что перед ним сидела драконница. Зачем ей понадобилась броня помимо собственной шкуры? Но агент благоразумно промолчал: излишнее любопытство отпугивает клиентов! Они обсудили еще некоторые аспекты сделки: компания не только скупала у дракона шкуры, опытные торговцы знали, что можно предложить оставить здесь же часть выплаченных денег.

Наконец дела были улажены. Агенты компании (за дополнительную плату) обязались организовать перегон стада в сотню голов скота к Драконьей Горе. Заказанные Г’Асдрубалом книги уже были приготовлены к отправке и хранились здесь же, в гостинице. Женщина приняла из рук торговца туго набитый золотыми кошелек. Пообещав прислать следующим утром оружейника для снятия мерок, агент торговой компании с поклоном удалился.

Еще день Мирра потратила на менее значительные покупки, она опустошила пару текстильных и ювелирных лавок, накупив нарядов и украшений для себя и в подарок Люсинде. Купила пару сувениров для Змея и множество мелких подарков для замковой прислуги. Вечером новый багаж был уложен в телегу, и с рассветом второго дня после прибытия в город жена дракона и ее охрана уже двинулись в обратный путь.

День стоял солнечный, покупки и мешочек с золотыми приятно грели душу, кудрявые легкомысленные облачка плыли в небе, подгоняемые свежим утренним ветерком.

Мирре всегда нравился отрезок пути от Грата до Драконьей Горы, особенно в это время года. В балках все еще журчали ручьи (пересыхающие к середине лета), на склонах оврагов по обеим сторонам дороги буйно разрослись дикая малина и шиповник, на дне качались заросли осоки, иван-чая и белой болотницы. На пологих холмах весело зеленели рощи, местами подбираясь к самому тракту и отбрасывая на дорогу кружевные тени. Впереди как раз показался такой лесок, когда золотой дракон, свернувшийся вокруг ее запястья (вскоре после свадьбы Мирра обнаружила, что ее диадема легко трансформируется и в другие украшения, например, в браслет или пояс), больно тяпнул ее за основание большого пальца. От неожиданности Мирра чуть не выпустила повод. Дракон предостерегающе скалил брильянтовые зубы, он всегда предупреждал ее об опасности и пока ни разу не поднял тревоги попусту.

Путешественница поспешно огляделась по сторонам и сделала отряду знак остановиться. Вокруг был все тот же мирный пейзаж, теперь, когда стих топот копыт, тишина нарушалась только пением птиц да стрекотанием кузнечиков в траве. Впереди на горизонте виднелись соломенные крыши ближней деревни. Но ведьма уже и сама почувствовала опасность — она притаилась в придорожных зарослях и, возможно, уже целилась в них стрелами из арбалетов. Мирру невольно прошиб пот. Она достала из-за спины собственный арбалет. Изящную вещицу изготовили по заказу Эрссера эльфы. Хитрый механизм после каждого выстрела автоматически растягивал тугую тетиву, оставалось только заряжать короткие стальные стрелы. Болт из такого арбалета легко пробивал любую броню, кроме, конечно, драконьей.

Мирра поравнялась с возницей на телеге.

— Сейчас мы тронемся, и ты не обращай на нас внимания, гони до самой деревни! — приказала она. — А вы окружите повозку и, если что… — Женщина продемонстрировала стражникам заряженный арбалет. Четверо, достав мечи, окружили телегу, двое встали по сторонам от хозяйки. Все они удивленно крутили головами, но ничего подозрительного, что так напугало их госпожу, не видели. Тем не менее подчинились приказу и по знаку сорвались с места в галоп, стараясь в то же время не опережать груженую повозку. Полоса леса стремительно приближалась, и вот уже вырвавшаяся вперед с одним из сопровождающих Мирра почти миновала ее, когда позади раздался треск. Длинный ствол березы, ломая ветки, упал на дорогу прямо перед телегой. Крона едва доставала до середины тракта, и возница сделал попытку объехать препятствие, но тут с небольшим опозданием заскрипел, падая, ствол с другой стороны, и дорога оказалась перекрыта окончательно. Из придорожных оврагов полезли люди в зеленых плащах и камзолах. Из-за упавших деревьев не слишком хорошо было видно, что творится у повозки, отгороженной кронами, но пятеро охранников вот-вот должны были вступить в бой. Странно, но еще ни одна стрела не рассекла воздух.

Между тем уже и позади Мирры на дорогу вышло трое разбойников (или кем там они были). Лошадь ее заплясала на месте, а она все никак не могла решиться: скакать ей за помощью к виднеющемуся вдалеке жилью или перебраться через завал и прийти на выручку наемной охране. Особого страха ведьма не испытывала, полагая, что пока находится в седле и при оружии, удрать она в любом случае успеет. Но бросать своих людей в окружении разбойников ей претило. С другой стороны, возможно, было бы полезнее, приведи она своевременно помощь. Пока Мирра взвешивала все «за» и «против», из перелеска на дорогу выехали еще пять всадников. Она приняла бы их за простых путников, но одеты они были в точности, как их пешие коллеги. Да и на помощь «Прекрасной Даме» они не спешили. Кони их двигались медленным шагом, обнаженные мечи они держали поперек седел. Мирра заставила свою лошадь сделать круг на месте. Позади завала, судя по звукам, шла довольно вялая схватка на мечах. В то же время ее и охранника медленно окружали восемь вооруженных бандитов. Такое соотношение сил ей не нравилось, о чем Мирра как раз собралась сообщить подъехавшему вплотную стражнику, но тот заговорил первым:

— Не нужно сопротивляться, и вам ничего не сделают! — дружелюбным тоном сообщил он и попытался схватить под уздцы Миррину кобылу.

Женщина удивленно уставилась на своего спутника, не совсем понимая, что тот хотел сказать. За нее решила лошадь. Она взвилась на дыбы, вырывая узду из рук охранника. Мирра едва удержалась в седле, зажатый в ее руке арбалет выстрелил, и стальной болт, словно нож в масло, вошел в защищенную кольчугой грудь наемника. Парень несколько мгновений непонимающе смотрел на темное отверстие в районе сердца, затем медленно (или это так казалось) повалился с седла под ноги коню. Пятеро всадников, спохватившись, всадили шпоры в бока собственных скакунов. Больше Мирра не раздумывала, ее шустрая гнедая кобыла рванула с места в карьер. Наездница припала к лошадиной шее и прошептала заклинание. Желтая вспышка света на секунду ослепила несущихся ей навстречу врагов и заставила их раздаться в стороны, освобождая узкий проход, в который тут же устремилась лошадь беглянки. Мирра пребольно ободрала о шпоры и упряжь грабителей обе ноги, зато они успели проскочить мимо. Всадники развернули своих коней. И снова, вопреки ожиданиям, в спину убегавшей не полетели стрелы. Зато у нее появилось сразу пять преследователей. Теперь разумнее всего было попытаться увеличить отрыв и гнать по дороге до деревни, но Мирра все еще не решила, что же ей делать с повозкой и с охраной этой самой повозки. Драконья кровь требовала драки, и Мирра, наплевав на доводы разума, свернула с тракта. Ее кобыла, перескочив придорожную канаву, понеслась по некошеному лугу. Сзади глухо ударяли в землю копытами тяжелые кони преследователей. Дальше ею двигали древние драконьи инстинкты. «Перекладывая» лошадь со стороны на сторону, Мирра через плечо выпустила в разбойников одну за другой пять стрел. Все они были заговоренными, и ни одна не прошла мимо цели. Трое грабителей выпали из седла, одного конь вяло волочил по траве за ногу, пятый так и умер верхом и теперь сидел, завалившись на шею лошади. Мирра в очередной раз перезарядила арбалет.

Дорога осталась позади и слева. С того места, где она сейчас находилась, повозка была не видна. Зато прямо впереди снова возникла роща, в которую луг вдавался подобно глубокому заливу. Схватка закончилась на удивление быстро, еще удивительнее было то, что слабая воительница вышла из нее победительницей. Взяв на изготовку арбалет и закрепив за спиной меч, она въехала под свод леса. Браслет с драконом снова трансформировался в диадему. Водружая ее на голову, Мирра шепнула брильянтовому другу:

— Дай знать, если что!

Тот принял боевую позу.

Пригибаясь к седлу и стараясь издавать поменьше шума, девушка направила кобылу к тому месту, где деревья вплотную подступали к дороге. Вскоре она уже могла различить шум схватки: скрежет металла, крики раненых или азартные вопли нападающих (кто их разберет?!). Ехать дальше верхом было опасно, и Мирра с сожалением спешилась, оставив кобылу у приметного дерева. Прячась за деревьями, она сумела почти вплотную приблизиться к месту засады. Теперь ей были видны человек двадцать головорезов, окруживших ее повозку, и верных стражников. Последние, подобно хозяйке, спешились (в таком бою кони не давали преимущества) и теперь отбивались, прижавшись спинами к телеге. Бой был явно не шуточный, следовательно, либо тот охранник был единственным предателем, либо… (сердце у Мирры неприятно кольнуло) она неверно истолковала поведение юноши. Но сейчас не было времени предаваться размышлениям и, прицелившись, арбалетчица пустила первый болт. Один из разбойников, сильно теснивший возницу, коротко вякнув, завалился на спину. Наемник от удивления чуть не пропустил выпад его соседа. Но вторая стрела не дала закончить движение мечом и ему. Проредив соперников возницы, Мирра перешла к другим, планомерно уничтожая наиболее ловких (по ее мнению) фехтовальщиков. И вскоре напор разбойников ослабел. Их все еще было больше, чем защитников повозки, но, поглядев на трупы товарищей, никто не захотел лезть вперед. Часть нападавших развернулась к лесу, пытаясь высмотреть среди деревьев неведомого стрелка. Мирра попробовала сменить позицию. Несколько человек, заметив это движение, кинулись в ее сторону. По ним пришлось выпустить оставшиеся восемь болтов из арбалетного магазина. К сожалению, в лесу, несмотря на заговор, стрелы летели не так метко. Между тем охранники у телеги перешли в наступление на поредевшие ряды бандитов и очень скоро рассеяли их. Но два грабителя все еще продолжали гнаться за Миррой, как видно считая ее легкой добычей. Устав бежать по неудобным корням, та развернулась и, отбросив в сторону арбалет, достала меч из заплечных ножен. Одни из бандитов намного опередил другого. Заметив, что девушка вооружена, он еще на бегу начал замах и… Мирра поднырнула под занесенный для удара, меч и вонзила свой клинок грабителю в низ живота (бедняга пользовался короткой кольчугой). Второй разбойник, увидев, как ловко женщина расправилась с его приятелем, резко сбавил ход, а потом припустил в другую сторону.

Она брезгливо отерла меч о зеленую куртку убитого и медленно направилась к телеге. Прежний вопрос, были ли нанятые ею охранники замешаны в нападении, мучил ее с новой силой.

Выйдя на дорогу, она увидела, что все наемники, оборонявшие груз, живы, хотя двое получили довольно серьезные ранения. Наспех заговорив кровь, мрачно приказала разобрать завал, погрузить раненых и тело убитого ею воина на телегу и двигаться в деревню. Все спешно принялись выполнять указания, они находились под большим впечатлением от боевых талантов хозяйки. Мирра между тем вернулась за лошадью (к ее седлу помимо прочего был приторочен и кошель с деньгами). Других лошадей (кроме пары, впряженной в повозку) поймать не удалось. Скорее всего, их увели выжившие разбойники. Тело убитого стражника тоже исчезло. Его приятели предположили, что труп прихватили грабители вместе с лошадью — воин был одет в дорогие доспехи, имел при себе хороший меч. Ведьма не стала разубеждать их, тем более что предположение могло быть верным.

В деревне они рассказали о нападении старосте и передали ему на попечение раненых и ценный груз. Трем другим охранникам и вознице она велела оставаться в деревне и ждать, когда она вернется за ними с новым отрядом. И стражники, и староста получили щедрое вознаграждение. А Мирра, снова оседлав свою Тень (так звали ее резвую кобылку), погнала ее по тракту к дому. Ехать одной ей теперь казалось безопасней, чем в компании ненадежной охраны. Если бы лошадь не нуждалась в отдыхе, она бы вот так и гнала ее день и ночь до самой Драконьей Горы.

Уже после полуночи она наконец достигла гостиницы, где останавливалась по дороге в Грат. Определив лошадь на конюшню, Мирра остаток ночи провела забаррикадировавшись в комнате, а с рассветом опять двинулась в путь. Правда, теперь она ехала медленнее, опасаясь загнать Тень. Больше никаких неприятных неожиданностей с ней в дороге не случилось, дракон на диадеме молчал. В сумерках женщина достигла подножия Драконьей Горы, и копыта усталой лошади ступили на деревянный настил подъемника.

Мирра, так торопилась рассказать о происшествии мужу, что не заметила чужой лошади в конюшне. Хорошо, что в коридоре ее перехватил дворецкий и сообщил, что в замке — редкий гость. Даже несмотря на недавнее потрясение, Мирра удивилась. Насколько она помнила, Бинош ни разу, с момента, как Эйнар стал правителем Врана, не покидала пределы княжества.

Подавив нетерпение, хозяйка сначала тщательно привела себя в порядок и только потом вошла в парадный зал, где Эрссер принимал ее подругу.