Глава 28
Это просто нечестно, несправедливо, когда вот так, из-за какой-то непредвиденной мелочи, из-за дурацкой вороны! Ну откуда, откуда она там взялась, эта глупая птица?!!
Я ревела над медленно остывающим на снегу телом Бьёрна и никак не могла поверить в произошедшее. Он лежал совершенно невредимый, и мне все казалось – сейчас, вот в следующее мгновение поднимется целый и живой.
– Кэт, Кэт, послушай…
Не хочу никого слушать, даже Ингельда.
Ну почему все получилось так глупо?!
– Кэт, уже совсем стемнело, нам нужно возвращаться в форт. Ты замерзнешь, если останешься здесь.
– А его оставим? – спрашиваю тускло.
– Завтра командор пришлет своих людей, они заберут тело. – Ингельд присел на корточки рядом и утер мои слезы ладонью. – Его похоронят рядом с родителями, ведь Бьёрн родился в Заповеднике.
– Бьёрн егерь? – спросила я с внезапно проснувшейся надеждой. Мы о многом с ним говорили, когда выпадала такая возможность, но о прошлом, его и моем, никогда.
Однако надежда почти сразу угасла. Зима, драконы не откладывают яйца. А те малыши, что остались в форте, уже переросли подходящий возраст. Почти никаких шансов, если и произойдет невероятное чудо и Бьёрн все-таки станет драконом, я об этом, может быть, никогда и не узнаю.
И все-таки позволила Ингельду себя забрать, только спросила:
– Мы на похороны останемся?
– Конечно.
– Тут волки водятся…
– Инга наложит защиту на тело, его никто не тронет до утра.
Инга и в самом деле без лишних разговоров сделала то, что от нее требуется, хотя выглядела при этом усталой и опустошенной. Ей пришлось здорово выложиться в этом бою.
А я, в очередной раз взглянув на тело Бьёрна, теперь уже понятно, совершенно мертвое тело, поняла вдруг, что мне на самом деле безразличны и его сохранность, и предстоящие похороны. Умом понимаю, что об этом надо позаботиться, а эмоций совершенно никаких. В голове что-то перемкнуло, у меня появилась цель и пусть совсем слабая, но надежда! Мне любой ценой надо задержаться в Заповеднике хоть на пару лишних дней. Точно помню, что на осознание себя в новом теле необходимо какое-то время. Подходящие драконы есть только в форте, но как определить за короткий срок, получилось что-нибудь или нет?!
Если понадобится, я готова вновь вернуться в драконье поселение и нырнуть в Жемчужину, чтобы найти Бьёрна. Ведь все души должны проходить через нее…
– Кэт, что ты задумала?
– А? – Я не сразу сообразила, о чем меня спрашивают, увлекшись своими планами. – Нет, ничего.
– Кэт, у тебя слишком выразительная мимика, и я тебя хорошо знаю. Не делай глупостей, будь добра. Надеюсь, мне не придется запирать тебя в клетку? – И он это вполне серьезно.
– Ингельд, я просто…
– Знаю, надеешься, что Бьёрн станет драконом. Но ты не знаешь, как это происходит, и ничего не можешь сделать, только ждать.
– Пора возвращаться в форт, – устало напомнила о себе Инга, – уже совсем стемнело.
Пока я горевала и строила планы, а Ингельд меня уговаривал, девушка времени зря не теряла. Обыскала тело Ульва и связала второго, оглушенного аронтца. И подобрала тот предмет, что оставил между стволов сосны давешний егерь. Мне даже стало немного совестно за собственное бездействие.
– Ингельд, вы идите, я через несколько минут догоню, – прошу осторожно.
В ответ скептический взгляд.
– Ингельд, ну правда. Я обещаю не делать глупостей, во всяком случае, прямо сейчас. Просто попрощаюсь с Вороном и задам пару вопросов. Это для меня важно, пожалуйста!
Но он мне, похоже, не поверил. Молчит.
– Заодно узнаю, что это был за егерь, который приходил днем и принес амулет для портала.
– Не думаю, что это для нас имеет такое уж значение, – вздохнул Ингельд. – Полагаешь, здесь все святые? Это командор убежденный фанатик, не все его подчиненные таковы, кого-то можно и купить… Хорошо, но не задерживайся, замерзнешь.
– Спасибо!
Я немного опасалась, что Ворон со своими ребятами уже улетел, им-то, в отличие от меня, погреться не об кого. Мы и так целый день в Заповеднике. Но он дождался – все в тех же злополучных кустах в наступившей темноте его можно было заметить лишь по мерцающим глазам.
– Мне жаль твоего друга, – первое, что он сказал.
Простые слова сочувствия, они должны были бы утешить, но отчего-то очень болезненно отозвались глубоко внутри. Никак не удавалось до конца поверить в необратимость всего происшедшего, и чем больше мне об этом говорили, тем больше сопротивлялось сознание. И потому спросила я совсем не о том, о чем собиралась изначально.
– Тот парень, что приходил сюда днем, почему ты решил, что он егерь, в лицо его знаешь?
– Я не могу знать всех в лицо. А егерь, потому что… – Ворон задумался, рассеянно передернув крыльями. – Всех, кто родился в Заповеднике и прожил здесь хотя бы несколько лет, легко отличить, это… как запах. Все, кто родился вблизи мощного места силы, пропитываются его магией. Здесь просто характеристики особые, легче отличить от других.
Объяснил, называется. И как он эту магию определяет, интересно? Я совершенно никакой разницы не вижу и не чую, даже если это и в самом деле похоже на запах. Незнакомые ароматы я только от Инги чую. Но… сердце защемило от внезапной надежды.
– Ворон, а… – Спросить оказалось удивительно сложно, горло внезапно перехватило спазмом, словно, если спрошу и получу отрицательный ответ, все рухнет. Но на самом деле ничего ведь не изменится! – Скажи, у тех, кто родился здесь, больше шансов стать потом драконами?
– Не знаю… – Ворон опять передернул крыльями. – Возможно.
– Спасибо. Ну прощай, что ли, вряд ли я сюда еще вернусь, не в ближайшее время точно. Пусть ваш шпион прилетает после похорон.
– Не зарекайся, – отозвался Ворон. Все-таки после нескольких дней общения я поняла, что он не такой уж мрачный служака. – И, Кэт… я бы на твоем месте не слишком надеялся.
– Посмотрим. Счастливо! – И, не желая слушать никаких предостережений, поспешно улетела.
Дальнейшие события прошли словно бы мимо меня. Я наблюдала за всем происходящим, даже каким-то образом участвовала, моментами выпадая из всей этой суеты, а затем опять с некоторым трудом пытаясь вникнуть в происходящее вокруг, от чего мое восприятие событий выглядело фрагментарным.
На следующий же день командор развил бурную деятельность, помимо организации похорон он активно искал того молодого егеря, что был вчера в Заповеднике. Никто до сих пор не пытался контролировать передвижение егерей по закрытой территории, но командору не понравилось, что кто-то из его людей проводит туда посторонних. Для него это было равносильно предательству.
Поиски осложнялись тем, что этого парня опознать могла лишь я. Сомнений мое свидетельство здесь ни у кого не вызовет, однако для начала этого молодого егеря мне нужно хотя бы увидеть. И узнать. Потому что, честно говоря, тогда я рассматривала его не особо пристально и запомнить не пыталась. Показать мне всех егерей тоже не получится, да я и не особо горела желанием этим заниматься.
Подготовка к похоронам тоже шла полным ходом. У егерей свои особые обряды, а Бьёрна командор безоговорочно признал одним из них по праву рождения. Егеря не хоронят своих мертвых, а сжигают их, как настоящие язычники, затем уже хоронят урну с прахом на своеобразном кладбище. Пока же тело особым образом подготавливали к сожжению. Я старалась не только не вникать в этот процесс, но и вовсе держаться от него подальше. Мне от одной только мысли становилось дурно, так что предпочитала просто не думать.
А по ночам приходили кошмары. Они в основном повторяли реально произошедшие события, иногда с незначительными вариациями, но каждый раз я с отчаянием понимала, что опять не успеваю ничего изменить. Лучше бы мне совсем ничего не снилось, чем такое. Раз за разом пытаться спасти и не успевать. А потом просыпаться утром и понимать, что, если бы во сне все-таки успела, хоть однажды изменила ход событий, было бы только хуже. Потому что потом настанет утро, но прошлое уже не изменишь.
Но что бы ни происходило вокруг, я почти все свободное время проводила с живущими в форте драконами. Всматривалась, пыталась разговаривать. Последнее, впрочем, бесполезно, это я довольно быстро поняла. Никто мне не ответит, они ведь не умеют разговаривать. Грубо говоря, мозгов не хватает.
Меня каждый раз охватывает острое чувство разочарования, с самого начала знала, что шансов очень мало, что надеюсь почти на чудо. Однако заставить себя перестать надеяться и забыть об этом все равно не смогла. Просто навязчивая идея, попытка не захлебнуться в горе от потери очень близкого мне человека. Но порой мне, наоборот, начинало казаться, что ничего этого я не чувствую, на самом деле совсем ничего не чувствую. И чтобы об этом не думать, занимаю себя чем-то совершенно бессмысленным, попытками найти Бьёрна там, где его нет и, скорее всего, никогда не будет.
При ближайшем знакомстве с населяющими форт драконами стало ясно, что шансов еще меньше, чем я думала. Большинство из них уже слишком взрослые, примерно мои ровесники, а то и старше. Подходящих только трое, нужного пола и возраста. Один из них совсем мелкий, но у меня сразу же возникло подозрение, что дело совсем не в возрасте. Его после некоторых сомнений я тоже в расчет не брала. Сомневаюсь, что этому слабому, всегда мерзнущему и испуганному созданию под силу вместить в себя чей-то разум. Он, пожалуй, этого не переживет. Если бы я не знала, что драконы вылупляются из яиц, то решила бы, что он недоношенный, какими бывают человеческие младенцы.
Двое других на вид стопроцентные близнецы – тоже не совсем понятное явление, каким образом из одного яйца вылупились? Тем не менее довольно славные ребята, веселые и игривые, как щенки, и такие же бестолковые. Мелкое недоразумение и то выглядело разумней. Но кто его знает, имеет ли это какое-то значение для вселения чужой души? Жалею теперь, что не удосужилась поинтересоваться этим раньше.
Наконец настал день похорон. Я безучастно смотрела на огромное кострище, на поднимающийся в бледное небо густой столб дыма. Все эти дни тело особым образом готовили, и сейчас оно легко поддавалось огню, а жуткий запах паленого мяса забивали незнакомые мне благовония. Люди вокруг просто молча стояли и смотрели, затем, после того как догорел огонь, ждали, когда остынет пепел. Все так же молча.
Урну, больше похожую на длинный тубус для бумаг, отнесли на местное кладбище, оказавшееся отвесной скальной стеной, в которой были выдолблены множество похожих на ласточкины гнезда отверстий. Ну вот и все, завтра утром мы уедем. Я поспешно отвернулась, сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы.
В вечер перед отъездом в последний раз навестила живущих в форте драконов. Несколько дней общения привели к тому, что все они начали ко мне тянуться, как беспризорные детишки, которым взрослый подарил немного своего внимания. Отстраненная забота егерей явно для этих малышей недостаточна.
Особенно от меня не отлипал самый маленький, постоянно жался под бок погреться, норовя уткнуться носом мне куда-то под крыло и тихо посопеть. Просто духу не хватало прогнать это недоразумение, наоборот, приходилось бороться с желанием обнять и пригреть.
Утром мы собрались в обратный путь, уже почти тронулись, когда со стороны гор на фоне неба появился силуэт крупного дракона. Прилетел, значит, все-таки, а я уж надеялась, что мы этого шпиона не дождемся. Дракон оказался светло-стального цвета, с подпалинами, словно старое серебро, чешуя на солнце отливала настоящим металлом. Дракон оказался типом нелюдимым, похуже Ворона при знакомстве. Сел на крышу кареты, всем своим видом показывая, что это его место, ни слова не сказал. Не очень-то и хотелось, я сегодня тоже не расположена к общению.
Ингельд остро взглянул на гостя, что-то себе подумал и коротко махнул рукой: поехали.
Я предпочла Ингельда и теплую лошадиную спину карете. Взгляд то и дело притягивали высокие горные пики. Меня одолевали двойственные чувства: с одной стороны, уехать отсюда поскорей и больше и больше никогда не возвращаться, с другой – уезжая, возможно, навсегда потеряю шанс узнать, получилось ли у Бьёрна стать драконом или нет. Расстаться с этой идеей мне так и не удалось.
– Кэт, ничего уже не изменишь. – Ингельд заметил мой тоскливый взгляд, легонько погладил по голове. – Он умер. Смирись.
– У меня в этом мире было лишь трое тех, к кому я по-настоящему привязана, – отстраненно ответила я, отворачиваясь. – Бьёрн, ты и… Тиль. Надеюсь, ты не собираешься в ближайшее время умереть?
Он ничего не ответил, а я, чтобы занять себя хоть чем-нибудь, принялась с преувеличенным вниманием наблюдать за тем, как вытягивается цепочка всадников по расчищенной от снега дороге. Выделенные командором сопровождающие, то ли нас охранять, то ли пленника.
Я намеренно старалась не оборачиваться к удаляющемуся форту и особенно снежным шапкам гор. Незачем жалеть о том, что я все равно не могу изменить.
И все же я оборачиваюсь, не удержавшись, когда со стороны сопровождающих егерей раздается несколько удивленных возгласов и смешков. Нас, отчаянно работая крыльями, нагонял маленький изумрудный с переходом в темную зелень дракончик. На утомленной мордашке была написана упертая решимость.
Я проводила растерянным взглядом его полет, невольно пожалев это недоразумение. Зачем он это делает? Ведь даже в форте вечно мерзнет, а тут, чего доброго, и вовсе крылья отвалятся!
Драконыш между тем, явно из последних сил, добрался до нас, сложил крылья и неловко рухнул прямо на руки Ингельду. С минуту мы недоуменно разглядывали это недоразумение, с невозмутимым видом греющееся в человеческих руках.
– Бьёрн? – с робкой надеждой спросила я.
Реакции не последовало. Это мелкое чудо увидело меня и нахально нырнуло под теплый плащ, привычно пытаясь устроиться под моим крылом. Мы с Ингельдом ошарашенно переглянулись.
– Ну если это даже не он… – пробормотала я, с трудом сглатывая внезапно вставший в горле ком. – Он маленький, вдруг королю подойдет.
«Если только это не Ульв, – подумала с внезапным ужасом. – Он тоже умер в Заповеднике».
Я настороженно всмотрелась в пригревшегося под моим боком драконыша, словно надеясь влезть к нему в голову и узнать, чье же сознание в ней обитает. В ответ встретила лишь абсолютно невозмутимый взгляд. Боги, духи предков и прочие высшие силы, обитающие в этом мире, ну пожалуйста, пусть это все-таки будет Бьёрн!
Все произошедшее немного выбило советника из колеи. По большей части, вероятно, своей… случайностью. Ему не впервой было рисковать жизнью, все предыдущие покушения были не менее, но и не более опасны, чем эта так трагично закончившаяся встреча. Но неприятный холодок пробегал по спине от осознания того, что от смерти его спасли пара мгновений и принятое телохранителем решение. А в следующий раз рядом может и не оказаться того, кто согласится обменять собственную жизнь на его.
Думать о том, понимал ли Бьёрн в тот момент, чем это для него кончится, или нет, Ингельд не собирался. Это уже ничего не меняло. Бьёрна было жаль, хоть это чувство и имело несколько эгоистичный характер. Хороший телохранитель, исполнительный, ненавязчивый, молчаливый и незаметный. Настолько, что советник не чувствовал дискомфорта, доверяя ему некоторые свои тайны. Они вполне могли бы сработаться, да уже сработались, и было жаль потерять такого человека.
Ко всему прочему, поведение Кэт советника изрядно настораживало. Со стороны могло показаться, что ее искреннее горе по погибшему другу поразительно быстро сменилось неуемной жаждой деятельности и непонятно на что направленным энтузиазмом. И это уже само по себе выглядело странно, Кэт, конечно, часто с детской непосредственностью переключалась с одной эмоции на другую, но не бывает так, чтобы горе едва ли не мгновенно сменялось совсем иными эмоциями. Однако присмотревшись повнимательней, он понял, а вероятно, и почувствовал, что все не так просто.
Кэт слишком сильно переживала смерть друга, настолько, что никак не могла с ней смириться. Она запретила себе об этом думать, поставила цель, призрачную, практически недостижимую, и с головой нырнула в нее. Все ничего, такая целеустремленность гораздо предпочтительней депрессий и истерик, однако советник успел хорошо изучить своего фамильяра и знал: если Кэт что-то вбила себе в голову, то не отступит, даже если упрется лбом в стену. Это беспокоило, в таком настроении она могла натворить что угодно, что-нибудь совершенно безрассудное.
Ингельд был даже рад, что они наконец уезжают и ничего экстраординарного так и не случилось. Если не считать двух дополнительных драконов, на одного больше ожидаемого, но эти двое так вцепились друг в друга, что советник просто не решился возразить, дабы не провоцировать Кэт на необдуманные поступки. Тем более что сопровождающие их егеря отнеслись к происходящему весьма философски: если дракону это зачем-то нужно, значит, все правильно. Других объяснений им не требовалось.
Ну что ж, если Кэт легче думать, что это маленькое недоразумение может оказаться Бьёрном, так тому и быть. Во всяком случае, у нее будет значительно меньше поводов сбежать обратно в Заповедник на поиски друга.
Оба дракона, что стальной, что маленький изумрудный, надо отметить, вели себя своеобразно. Каждый по-своему, но в то же время на удивление одинаково. Оба оказались созданиями независимыми и крайне необщительными. Они не обращали никакого внимания на окружающих людей, как будто им не было до них никакого дела. Вся разница заключалась лишь в том, что взрослый дракон время от времени разговаривал с Кэт, вполне доброжелательно, но редко и недолго. Советнику порой чудилось, что он начинает что-то понимать из их разговоров. Младший же просто постоянно держался рядом с ней, из всех людей замечал разве что Ингельда. И только потому, что сама Кэт проводила рядом с ним все свое свободное время.
Советник ощущал себя очень странно, чувствуя, как эти двое постоянно копошатся у него под плащом. Изрядно подросшая Кэт занимала уже значительно больше места, чем раньше, но и этому странному созданию размером с подрастающего котенка тоже требовалось некоторое свободное пространство. А сидеть весь день тихо, прижавшись друг к другу, они, разумеется, не желали.
Но день медленно подходил к концу, как и их путь на сегодня. Городские окраины уже показались в пределах видимости, окрасившись в лиловые закатные тона, лениво пошел снег. Постепенно одинокие снежинки превращались в сплошную белую стену.
Четыре всадника, выехавшие из снегопада навстречу, насторожили. Они даже не пытались сделать вид, что случайно проезжали мимо, наоборот, излишне демонстративно давали понять, кого ждут.
Советник почувствовал, как на миг напряглась Кэт, очевидно придя к тем же выводам. Тревожно высунулся наружу ее маленький сосед, словно тоже понимал: происходит нечто важное.
Ингельд напряженно наблюдал за незнакомцами. Опасности от этих людей он не чувствовал, но сейчас больше доверял не интуиции, а здравому смыслу, который, впрочем, говорил, что нападать на него при таком количестве охраны и проезжающих, несмотря на позднее время, они вряд ли станут.
– Советник? – Один из незнакомцев выдвинулся вперед. – Уделите нам минуту внимания.
– Слушаю вас, господа. – Вежливый, но по-прежнему настороженный ответ. Любые незнакомцы в данный момент ничего, кроме недоверия, не вызывали. Непонятно, почему они выбрали столь странное место для встречи?
– Вистар Норад, дипломатическая стража, – представился незнакомец, продемонстрировав бумаги с личной королевской подписью и весьма обширными полномочиями.
Ингельд чуть расслабился: дипломатическая стража, этого следовало ожидать, хоть и не так скоро. Под таким претенциозным названием скрывалась не что иное, как внешняя разведка. Очевидно, не только у аронтцев имеются свои люди среди егерей.
Сообщение о том, что пленника у него забирают, а в столицу они едут в сопровождении этой четверки, удивления не вызвало. Это некоторым образом было даже предсказуемо, хорошо хоть не арестовали и на допрос не вызвали. Пока.
Хотя насчет допроса, как позже оказалось, он несколько ошибся.
– Похоже, они решили вытянуть из тебя как можно больше, пока доедем до столицы, – заметила Кэт. – А дорога длинная.
Советник лишь согласно кивнул – открыто разговаривать при посторонних он остерегался, это могло выглядеть очень странно. Конечно, фамильяры вполне понимают человеческую речь и весьма выразительно мимикой и жестами отвечают, но только если разговор не слишком сложный. Но в том-то и дело, что их с Кэт беседы, как правило, были слишком серьезными.
В Страйнборе после возвращения из Заповедника они не задержались и на день, спеша поскорей вернуться в столицу, где сейчас происходило все самое важное. Тем более что новые попутчики весьма прозрачно намекнули: не следует задерживаться. И, как только двинулись в путь, начали осторожный, однако весьма настойчивый допрос. Пока еще замаскированный под светскую беседу, но Ингельд чувствовал, что стоит попытаться солгать или что-либо утаить, и с ним перестанут деликатничать. Норад ясно дал понять, что советник находится под следствием и только искреннее сотрудничество может спасти его от крупных неприятностей. Удивительно, но такое положение вещей его не особенно нервировало.
Однажды разговор коснулся и драконов, советник был к этому готов, но все же тлела смутная надежда: доблестные разведчики обойдут эту тему стороной. Не обошли, вопрос про двух лишних драконов все же прозвучал, Ингельд ответил давно уже заготовленной фразой:
– Боюсь, вы несколько ошиблись, господа, мой фамильяр здесь только один. Остальные же по какой-то причине решили, что желают путешествовать в моей компании, и объяснить, почему они не могут этого делать, я не в силах. Если желаете, попытайтесь сделать это сами.
Кэт, прижав к себе своего маленького соседа, сердито зашипела. Тут было все понятно: не суйтесь – покусаю. Никто и не пытался. Со старшим драконом, однако, тоже никто не решился поговорить. Он вел себя настолько независимо, что сама мысль о том, чтобы подойти и объяснить, почему дракон не может путешествовать в компании людей, если ему это зачем-то нужно, казалась настоящим кощунством.
– Вот наглый тип, да? – весело прокомментировала это Кэт. – Пользуется каретой, как будто ее предоставили специально для него, за стол садится с королевским видом. И попробуй этому дракону объясни, что он по какой-то причине не может путешествовать в нашей компании со всем комфортом. Просто Джеймс Бонд драконий, а я всегда думала, что шпионы должны быть тихими и незаметными.
Советник лишь улыбнулся в ответ – кто такой Бонд, он, разумеется, не знал, но общий контекст понял. Тем не менее этот дракон, видимо, прекрасно знал, что делает, про таких как раз говорят: наглость – второе счастье. То, что не простили бы человеку, в исполнении дракона для людей неосведомленных выглядело скорее как пикантная особенность.
В таком режиме и продолжалось это путешествие. Очень скоро советник убедился, что его новые попутчики скорее конвоиры, чем охранники. Его почти не оставляли без присмотра и деликатно, но настойчиво пресекали любую попытку отдалиться от общей группы или замедлить путешествие. Да и выбор маршрута они незаметно взяли в свои руки, так что Ингельду оставалось лишь молча следовать указаниям. Это раздражало, но по-прежнему не нервировало. Пока не последовало официального ареста, советник чувствовал себя в относительной безопасности.
– Тебе не кажется, что нас загоняют в угол? – как-то вечером спросила Кэт.
Нормально поговорить им теперь удавалось лишь наедине, если не считать маленького драконыша, которого Кэт упрямо именовала Бьёрном. Хотя никаких особых признаков разумности Ингельд в нем по-прежнему не видел.
– Нет, не кажется, – задумчиво ответил советник. – Знаешь… я полагаю, меня хотят как-то использовать, и это должно выглядеть как добровольное согласие.
– И?..
– И не знаю пока. Посмотрим. В любом случае я уже и так по уши увяз в этом деле.
И по прибытии в столицу советнику довелось убедиться, что в своих предположениях он ошибся не сильно. Сопровождающие не оставили его без присмотра даже в собственном доме, весьма настойчиво напросившись «в гости». Ингельд иного и не ожидал, потому сопротивлялся не слишком активно. На следующий день рано утром примчался гонец с приказом явиться к королю как можно скорей. Несколько рановато, Ингельд и сам собирался во дворец ближе к вечеру, но, похоже, ему не оставили возможности подготовиться или попытаться что-то предпринять. Хотя он ничего такого делать и не собирался, разве что выяснить более подробно, какие события происходили в столице за время его отсутствия, не всегда все можно было узнать от Асмунда через переговорный шар. Но и на это времени ему тоже не дали.
Состав собравшихся в королевском кабинете лиц вызывал некоторое недоумение, да еще и в такую рань. Лично его величество, с недовольным лицом попивающий что-то явно горячее из большой чашки, Асмунд, в самом дальнем углу тщетно пытающийся слиться с креслом и не привлекать к себе лишнего внимания. Очень нетипичное для него поведение. Никак успел уже чем-то провиниться? Начальник королевской охраны, почему-то без единого своего подчиненного (действительно никого, Ингельд только сейчас сообразил, что даже у дверей кабинета не было обычно замерших неподвижными истуканами гвардейцев), и последний присутствующий на этом странном собрании был советнику совершенно незнаком, тем не менее чувствовал в этом обществе себя вполне уверенно. Сам он пришел в сопровождении уже привычного за время путешествия Норада и всех трех драконов. Драконов, кстати, брать вовсе не собирался, но Кэт категорически отказалась оставаться дома, ее маленький подопечный, разумеется, тоже, а третий в своей нахальной манере отправился следом и запретить ему, не выдав при этом посторонним разумность драконов, оказалось невозможно. И это плохо, Ингельд безуспешно ломал голову, как выставить драконов из королевского кабинета – вовсе незачем им слушать, о чем тут будут говорить, но, увидев подобревший взгляд его величества, понял, что ничего уже поделать не сможет. Король всегда относился к драконам излишне благосклонно.
– Посмотри на это с другой стороны, – хмыкнула Кэт, – по крайней мере, он в хорошем настроении, тебе меньше проблем.
Ингельд промолчал, не решаясь как-либо отвечать в присутствии стольких посторонних.
– Ваше величество, – уважительный поклон, – прошу прощения, я не успел закончить отчет о своей поездке к столь раннему часу.
На самом деле с отчетом он почти разобрался по дороге, осталась сущая мелочь, однако был уверен, что сию минуту отчет от него не потребуют.
– Отчет вы представите мне позже, советник. Сейчас у нас разговор пойдет о другом. Присаживайтесь. Я смотрю, эта поездка позволила вам обзавестись еще двумя драконами?
Ну конечно, можно ли ожидать, что король не затронет этой темы?
– Вот уж обзавелся так обзавелся, теперь непонятно, как избавиться, – прокомментировала это Кэт, пользуясь тем, что люди ее не поймут, и совершенно не смущаясь, что ее сородич это слышит. Тот, впрочем, привычно не отреагировал, на редкость флегматичное существо.
Вот только советнику очень не понравился острый взгляд незнакомца, брошенный в сторону Кэт. Закралось нехорошее подозрение, что тот не только услышал, но и кое-что понял. Ингельд уже нисколько не сомневался в возможности подобного, сам с некоторых пор начал понимать не только своего фамильяра, но и других драконов.
Однако размышлять об этом было не ко времени, король задал вопрос, и на него необходимо ответить.
– Прошу прощения, ваше величество, но это вовсе не мои драконы. По некоторым причинам они оказались со мной, но я не претендую на роль хозяина. Готов отказаться от них в пользу короны. – Ингельд собрался, стараясь как можно деликатней подбирать слова. – Ваше величество, как мне стало известно, вы недавно лишились своего фамильяра, возможно, один из этих драконов подойдет вам?
Король обвел задумчивым взглядом собравшихся у ног советника драконов, однако ничего не ответил.
– А не кажется ли вам, советник, что это браконьерство? – несколько ядовито поинтересовался начальник охраны. Ингельд с ним никогда не ладил.
– Браконьерством это было бы, попытайся советник незаконно изъять драконов из Заповедника и затем получить выгоду посредством продажи, – неожиданно для всех вмешался Норад. – Однако, по моим сведениям, драконы эти последовали за его светлостью добровольно и с полного одобрения егерей. Позволю себе напомнить, господа, мы здесь собрались совсем по иному поводу, прошу прощения, ваше величество.
– В самом деле, – встрепенулся ушедший в свои мысли король. – Вернемся к делу, господа, а драконы… пусть их покормят и устроят где-нибудь пока. Докладывайте, Норад.
– Фу-у, пронесло, – прокомментировала Кэт, наотрез отказавшаяся покидать кабинет, мертвой хваткой вцепившись в ногу своего человека. – Ай да его величество, ай да… гм. В общем, хорошая у него интуиция. Послушай, Ингельд, мне кажется или этот человек на меня как-то подозрительно косится?
Советнику оставалось лишь утвердительно провести ладонью по ее голове, внимательно прислушиваясь к докладу Норада. Очень подробному, надо заметить, например, об участии драконов в злополучной схватке у портала Ингельд ему не рассказывал. Упомянул лишь вспугнутую кем-то ворону.
Однако осведомленность в таких деталях не удивляла:, за время пути Норад и его люди успели неоднократно допросить пленника, выжимая из него любую самую незначительную мелочь. В том числе и то, чего сам советник знать никак не мог, ведь он при этих допросах не присутствовал. Но ничего особо примечательного там не было… кроме одного момента.
– …архив графа Грайна, по сведениям, что нам удалось получить, содержит подлинное и по сей день считавшееся утерянным завещание умершего сто двадцать лет назад кронгерцога Рагорна. Поскольку герцог был последним в роду, согласно завещанию, право на наследство имеет один из побочных родов, и это титул, а также земли, в частности, Филакейские долины и… Заповедник.
– Стоп! – властно приказал незнакомец. – Достаточно, Норад, вы прекрасно поработали. Можете быть свободны.
Ингельд рассеянно проследил, как его привычный уже за время путешествия конвоир безропотно выполняет приказ, и вновь попытался понять: кто же этот незнакомец? Неужели у доблестной разведки сменили главу и Асмунд до сих пор этого не узнал?
– Сдается мне, мы в очередной раз куда-то влипли, – тихонько заметила Кэт. – Ингельд, скажи мне, что никаких Рагорнов у тебя в родословной не имеется. Понятно… можешь ничего не говорить.
