Глава 12

Я лежала с открытыми глазами, силясь хоть немного привыкнуть к своему новому состоянию. Было и тяжело, и легко одновременно. Тяжело, потому что тело стало внезапно меня ограничивать. Перемещения, поле зрение, речь – все теперь зависело от него. Я же успела привыкнуть к другой форме существования, и потому сейчас казалось, что тело ощутимо ограничивает мою свободу. С другой стороны, было и легко. И в первую очередь – от какого-то интуитивного ощущения правильности происходящего. А кроме того, от осознания способности управлять собственным телом. Я приподняла правую руку, пошевелила пальцами, повернула ее, поднося ладонь к глазам. Как малый ребенок, стала исследовать возможности своего тела. Несмотря на все нынешние ограничения, я больше не была беспомощной. И это дорогого стоило.

Непродолжительный стук в дверь вскоре известил меня о приходе Летты. Я с легкой улыбкой наблюдала за тем, как сорокалетняя горничная суетится, расставляя тарелки и параллельно расхваливая полезные свойства принесенных ею блюд. Надо же, до сих пор я даже не обращала на нее особого внимания, воспринимая присутствие Летты как нечто само собой разумеющееся. Она же отчего-то успела за это время ко мне привязаться, невзирая на то, что с ее точки зрения я присутствовала в доме исключительно в качестве бесчувственного тела. Привязаться в достаточной степени, чтобы прийти в восторг от моего внезапного воскрешения. Восторг, который за ночь не сошел на нет, а, кажется, только пуще разгорелся. Словом, эта ситуация заставила меня ощутить легкий укол стыда.

Впрочем, это не помешало мне поесть с немалым аппетитом. Потом я осталась сидеть в кровати, обложившись подушками. Верхняя часть спины ныла, но в целом я чувствовала себя вполне сносно. А вскоре меня навестил Андре.

Он сперва вошел, широко распахнув дверь, но потом резко остановился, сообразив, что к живым женщинам так в комнату не вламываются, и постучал по косяку. Поскольку Андре уже находился внутри, особого смысла это не имело, и он все-таки прошел вглубь комнаты.

– Доброе утро!

– Доброе утро!

Я поднялась повыше, потом сообразила, что одеяло сползло совсем уж низко, и подтянула его к плечам.

Андре подошел поближе, хотел было сесть на край кровати, но в последний момент передумал, пододвинул стул и сел на него.

– Как ты себя чувствуешь?

Он почти сразу же отвел взгляд и принялся разглядывать узор на колышущейся занавеске.

– Хорошо, – ответила я, положив руки на одеяло.

Список дежурных фраз был исчерпан, и мы молчали, отчего-то не зная, как говорить друг с другом. До сих пор выбор тона и темы в разговоре с Андре не представлял для меня ни малейшей проблемы. Теперь же язык словно прирос к небу. Всякая попытка что-нибудь сказать немедленно пресекалась парализующим чувством неловкости. Видимо, Андре испытывал приблизительно те же эмоции, поскольку пауза затянулась.

– Как спина? – прервал молчание он.

– Нормально, – охотно откликнулась я. – Лучше, чем вчера.

Андре кивнул.

– Понятно. Как спалось?

– Хорошо, – ответила я. И с усмешкой добавила: – Непривычно. Давно не спала. Но – нормально. Я чувствую себя отдохнувшей.

– Вот и отлично. Тебе надо отдыхать.

– А у тебя сегодня много клиентов? – спросила я.

Вообще-то я должна была это знать, но сейчас все как-то повыскакивало из головы.

– Трое, – не слишком воодушевленно отозвался Андре. – И двое из них с запросами. Но это ерунда, – добавил он, подкрепляя свои слова пренебрежительным взмахом руки.

– Не давай им трепать себе нервы, – посоветовала я. – Голосом свыше я к ним теперь явиться не смогу, но если надо, заявлюсь по-простому, с метлой, и вымету из дома.

– Вот и набирайся для этого сил, – рассмеялся Андре. – А за меня не беспокойся. Ты же меня знаешь. Если понадобится, любители потрепать нервы вылетят на улицу без всякой метлы.

Я напряженно улыбнулась. Взгляд Андре скользнул по моему лицу, затем спустился на укрывавшее меня одеяло и снова резко ушел в сторону, к многострадальной занавеске, которую мы оба, кажется, успели засмотреть до дыр. По спине вдруг пробежал холодок. Я ведь, наверное, ужасно сейчас выгляжу. В таком виде никому показываться на глаза нельзя, тем более мужчинам. Наверняка мешки под глазами, и цвет лица – краше в гроб кладут. И волосы сегодня не чесаны. Нет, конечно, в тюрьме я точно была не лучше, но тогда от меня ничего не зависело, и к тому же тогда я была призраком. А сейчас вдруг захотелось провалиться сквозь землю. Или хотя бы натянуть на голову одеяло.

– Кстати, Эрта, – Андре все еще смотрел чуть в сторону, – Летта собирается зайти в несколько лавок. Я подумал, тебе наверняка что-нибудь нужно. У тебя ведь практически нет вещей. Сама ты в лавку попадешь нескоро, судя по тому, что говорит лекарь. Поэтому подумай и составь для Летты список. Объясни ей, что тебе нужно. Я думаю, она справится.

– А...что сказал Месфилд? Через сколько времени я дойду до лавки? Ну, то есть, – я со смешком мотнула головой, – вообще встану на ноги?

– Он говорит, на это уйдет время. Самостоятельно выходить на улицу ты сможешь месяца через два. Недели через три начнешь потихоньку вставать, сначала привыкнешь передвигаться по дому... – Видимо, мои чувства в данный момент были написаны у меня на лице, поскольку он сочувственно добавил: – Это всего лишь отсрочка, Эрта. Надо запастись терпением. В конце концов, это мелочь по сравнению с тем, что уже позади. Смотри на это, как на отдых.

– Ну да, все это время я страсть как вкалывала, – расстроенно пробурчала я.

– Тебе надо полностью восстановиться, – развел руками Андре. – Так что пока составь список и передай его Летте. Да, и еще. Тебе теперь понадобятся платья. Я пошлю за портнихой, идет?

– Идет, – кивнула я и улыбнулась. – Можешь послать за Беллой.

– Неплохая идея! – похвалил Андре.

Я фыркнула.

– Только не говори, что сам не подумал о том же.

А ведь мне действительно нужны платья. Интересно, что до сих пор это даже не пришло мне в голову. То ли я была слишком сильно сосредоточена на других вещах, то ли пережитый недавно шок отрицательно сказался на мыслительных процессах. Но ведь и в самом деле, не могу же я ходить в старом платье, пожертвованном нам женой кузнеца или втором, ненамного лучше, которое мы по случаю приобрели в самом начале нашего пребывания в Мелридже. На том этапе требований к одежде у меня не было почти никаких. Но теперь ситуация несколько изменилась. Я уже не могла носить, к примеру, платье, которое велико мне на пару размеров или рукава которого доходят почти до самых кончиков пальцев.

– Скажи, Эрта... – Взгляд Андре стал более напряженным. – Ты ничего не вспомнила?

Я покачала головой, прикусив губу.

– Ничего. Совсем. Я пыталась. Думала, что если память ушла, когда я покинула тело, то теперь, с возвращением, она вернется. Но нет. Я помню ровно столько, сколько, скажем, позавчера. Помню момент, когда я умерла. Помню тюрьму. Помню, как ты самым наглым образом вернул меня в тело, напоив водой. – По губам Андре скользнула улыбка. По моим тоже. – Но что было до того... – Я развела руками. – Темнота. Никакой зацепки. Даже никаких размытых образов.

– Ну и ладно, – с напускным безразличием отозвался Андре. – Значит, расслабься и отдыхай. Со временем вспомнишь.

Я с сомнением пожала плечами. Если не вспомнила до сих пор, и даже возвращение в собственное тело ни к чему не привело? Скорее всего, это означает, что воспоминания о прошлом начисто стерлись в моем мозгу.

– Ну что ж, давай теперь свои плечи, – деловым тоном заявил Андре и все-таки сел на кровать, в районе изголовья.

– Да ладно, – попыталась сопротивляться я, чувствуя себя крайне неловко. Ему еще только моим личным лекарем работать не хватает. – Это необязательно.

– А я тебя не спрашиваю, – откликнулся Андре. – Забыла, что вчера сказал Месфилт?

– А ты всегда следуешь всем рекомендациям лекарей? – съязвила я.

– Я – нет, а ты будешь.

Судя по тону Андре, такая асимметрия нисколько его не смущала. Я планировала высказаться по данному поводу, но вместо этого громко завопила, когда руки Андре сжали мои плечи. Удержаться от ругательств удалось с трудом. Зато теперь я поняла, что умею весьма витиевато выражаться, пусть и не стала делать этого вслух. Надо же, а в состоянии призрака я даже была не в курсе, что у меня столь обширный лексикон.

– Андре, ты что?! – возмущенно воскликнула я, предварительно убедившись, что уже в состоянии следить за собственными выражениями. – Мне же больно!

Что самое забавное, невзирая на боль, сейчас, когда Андре оказался у меня за спиной, я почувствовала себя гораздо спокойнее. Не надо было встречаться с ним взглядом и мучительно гадать, как же именно следует теперь себя вести. Что ж, из моего спокойствия можно сделать один простой вывод: я не боюсь подставить Андре спину. А это уже очень много – когда есть человек, к которому поворачиваешься спиной без малейшей опаски.

– Извини. – Его руки мгновенно замерли, едва касаясь моей кожи. – Я попробую осторожнее.

Пальцы Андре снова сдавил мои плечи, и я с шумом выдохнула воздух.

– Эй!

– Что? Опять больно? – невинно удивился Андре. – Да я еле-еле тронул!

– Ага, еле-еле! – возмутилась я. – Мне кажется, что еще вот-вот – и плечи отвалятся.

– Не отвалятся, – пообещал Андре и продолжил массаж.

Я периодически шипела, но на сей раз постаралась сидеть терпеливо.

Долго Андре продолжать не стал, чтобы меня не переутомлять. Словом, в точности следовал указаниям лекаря. Когда он ушел в кабинет, я задумалась над списком. Да, какие-то вещи мне определенно должны быть нужны, но вот какие?.. Платья – да, но это вопрос к портнихе. А что я могла заказать Летте? Сколь ни смешно, мне ничего упорно не приходило в голову. Может быть, гребень? Но нет, гребень у меня уже был. Летта периодически причесывала меня с его помощью, пока я была без сознания. Я тогда очень внимательно за ней наблюдала, будто в этом занятии могла скрываться хоть какая-то опасность для моего тела. Так что гребень есть, хотя мои волосы пока настолько коротки, что в нем пока еще мало нужды. Но теперь-то волосы должны начать отрастать...

Что же еще? Какие вещи были у меня раньше? Нет, не так. Чем вообще пользуются женщины? Косметика? Но какая? Я качнула головой. Пока это было слишком сложным, тем более, что я не могла сама пойти в лавку и увидеть товар своими глазами. Возможно, у торговцев есть какие-нибудь каталоги. Вот их-то и надо попросить у Летты.

Дальше. Зубная щетка? Точно! Я обрадовалась тому, что вспомнила хотя бы что-то. Ах, да, еще обувь. Но тут, наверное, будет разумнее пригласить торговца с товаром домой. Такие вещи трудно покупать без примерки.

Постепенно составить кое-какой список удалось. Конечно, я о многом забыла, но это был не последний поход Летты в лавку. Так что потихоньку я обзавелась всем, чем нужно. Как ни странно, мое здоровье стабилизировалось значительно быстрее, чем можно было ожидать, исходя из прогнозов Месфилта. Да, самостоятельно ходить на большие расстояния я пока не могла, но осторожно передвигаться, держась за мебель и за стены, стало реальным уже на третий день.

Помню, как я пришла в ванную комнату и долго стояла, облокотившись руками о маленький столик и глядя на себя в зеркало. Всматриваясь в каждую черточку изможденного лица, словно заново знакомясь с самой собой. Густые черные брови. Глаза насыщенного карего цвета, не то чтобы раскосые, так, самую капельку. Вернее всего это свидетельствует о смешении кровей, возможно, несколько поколений назад. Кожа очень бледная, но это, по-видимому, следствие болезни. Или, точнее, предшествовавшего ей истощения. Резко очерченные скулы. Узкий подбородок.

Потом я принялась оглядывать комнату, опустила взгляд на столик и стала исследовать содержимое стоявших на нем баночек и флаконов. Да, на данном этапе здесь настоящее мужское царство. Крем для бритья. Туалетная вода. Я поднесла флакон к лицу и с наслаждением втянула носом воздух. Откуда-то пришло воспоминание, что я обожаю хорошие мужские запахи. Накрыла флакон крышкой, вернула на место и потянулась к следующему. Этот запах оказался не хуже предыдущего. При этом он плотно ассоциировался у меня с Андре, поскольку вчера он воспользовался именно этой туалетной водой. Как-то совершенно некстати вспомнился тот поцелуй в губы. Я прикрыла глаза и снова принюхалась.

– О, прости, не думал, что ты здесь.

Я вздрогнула, услышав голос Андре, и поспешила поставить флакон на столик. Получилось очень громко, будто я специально привлекала внимание к своему не слишком подобающему занятию.

– Нет, я уже ухожу.

Я торопливо вышла из комнатки, с трудом разминувшись с Андре у двери. И, не оглядываясь, отправилась к себе. На ходу приложила руки к пылающим щекам. Да, по-идиотски получилось. Впрочем, что тут такого? Любопытства никто не отменял. Ну, застал меня Андре за тем, как я изучаю его флаконы, и что? Не городской же страже он побежит докладывать. Подобающее занятие, неподобающее, какая разница? Может, я просто проверяла, нет ли у нас женских духов.

На следующий день Андре, как и обычно, массировал мне плечи и шею. То ли мое состояние постепенно улучшалось, то ли я просто привыкла к процедурам, но во всяком случае боль испытывала гораздо менее острую, чем в первые несколько раз. И именно за счет этого могла сейчас обратить внимание совсем на другое. Например, на то, какие сильные у Андре пальцы, и одновременно насколько мягкими могут быть их движения. Как бы я временами ни ворчала, он действительно старался не причинить мне боль. А еще на то, как его дыхание колышет мне волосы и щекочет кожу, когда он наклоняется чуть ниже обычного.

Его руки на мгновение остановились, осторожно легли мне на плечи. По спине пробежали мурашки. Черт побери, я ведь не маленькая девочка! Пусть даже ничего и не помню. Я повернулась и перехватила руку Андре, когда он собирался в очередной раз надавить мне на шею. Сжала ее в своих пальцах, приложила к щеке. И, заглянув Андре в глаза, потянулась к его губам.

– Пожалуй, на сегодня достаточно.

С этими словами он резко встал и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

Я сползла пониже, одновременно укрываясь одеялом с головой. Но этого показалось мне мало, и я, перевернувшись на живот, спрятала голову под подушку. Дура! Собственными стараниями поставила себя в идиотское положение. Кто тебе сказал, что Андре заинтересован в чем-то подобном? У вас с ним совершенно иные взаимоотношения, и с чего ты взяла, будто он захочет что-то в них менять? С какой стати? Только из-за того, что ты вернулась в тело? Ерунда! Для тебя это, может, что-то и меняет, для него же – нет.

Однако приступ самобичевания закончился довольно быстро. Общение с Андре продолжилось, как ни в чем не бывало, и я решила, что, возможно, поторопилась с выводами. Нет гарантии, что он осознанно меня оттолкнул. Возможно, он вообще не понял, что произошло. Речь шла всего-то о паре секунд и нескольких прикосновениях. Все остальное я дорисовала в своих мыслях. А кто сказал, что Андре должен уметь их читать?

К тому же, кто так соблазняет мужчину? Выгляжу я сейчас ужасно. Бледная, неухоженная, синяки под глазами. Сначала надо заняться собой, а уж потом хоть на что-то рассчитывать.

И я занялась. Засела за принесенные Леттой каталоги. Приобрела косметику, кремы, масла для ухода за кожей, духи. Заодно присмотрела широкие, тяжеловесные браслеты на оба запястья, чтобы скрывать под ними следы от кандалов.

Через три дня я повторила попытку. Андре, как и обычно, пришел утром делать мне массаж и, как и обычно, сел для этого на край кровати. Я поднялась повыше, скидывая одеяло. Сейчас на мне была новая шелковая ночная рубашка, хорошо облегавшая фигуру. Кожа блестела от втертого в нее ароматического масла. Волосы я привела в порядок при помощи шпилек.

Андре положил руку на мою шею. Я решительно повернулась к нему и опустила ее себе на бедро. Коснулась собственной рукой его подбородка, потом запустила руки ему в волосы. Снова вдохнула запах его туалетной воды; от этого запаха слегка закружилась голова. Приподнявшись, я опять потянулась к его губам, и на сей раз готова была поклясться, что он тоже потянулся к моим. И только в самую последнюю секунду вдруг остановился. Затем отодвинулся, и его рука соскользнула с моей ноги.

– Совсем забыл, что ко мне вот-вот придет посетитель. – Голос Андре прозвучал напряженно, а мне в глаза он старался не смотреть. – Давай сегодня отменим утренний массаж, хорошо?

И он поспешно вышел из комнаты.

Какое-то время я просто сидела с широко раскрытыми глазами и бухающим сердцем. Потом почувствовала, как румянец приливает к щекам. Кожа горела так, что, казалось, от ее соприкосновения с каким-нибудь предметом моментально случится пожар. Нет, какая же я все-таки дура! Не надоело ставить себя в идиотское положение? А заодно и его? Еще и вырядилась курам на смех...

Я снова укрылась одеялом с головой и негромко застонала, закрыв глаза. Ладно, возможно, я не его идеал красоты, но чем я, в конце-то концов, хуже той же Бекки?! Ответ пришел сразу же. Ты отлично знаешь, чем, Эрта. Не надо лицемерить в собственных мыслях. Андре просто не может воспринимать тебя как женщину. И это совершенно нормально в сложившихся обстоятельствах. Память принялась методично рисовать перед глазами картины из моего призрачного прошлого. Женщину, висящую на цепях, – израненную, смертельно бледную, в грязной изорванной одежде. То, как Андре купает меня, нагую, в реке. Как одевает меня в платье жены кузнеца. Яна, нависшего надо мной, задрав мне юбку. От каждого нового воспоминания щеки принимались гореть все ярче, хотя, казалось, это было уже невозможно. Да, Эрта, тут все совершенно понятно. Понятно и безнадежно. Между вами стоит слишком многое. Думать о тебе как о женщине ему, скорее всего, даже неприятно. Это данность, и ее не изменишь. И не надо принимать дружеское отношение и, возможно, благодарность, за совершенно другие чувства. Которые он к тебе не испытывает и никогда не испытает. Погодника ты от него точно не дождешься.

Разумеется, никакой посетитель к нам в дом в ближайшее время не пришел. И, хотя это было более чем предсказуемо, с каждой минутой, прошедшей без звонка дверного колокольчика, я злилась на Андре все сильнее. Злилась на него и злилась на себя. И все хуже понимала, как буду продолжать жить с ним под одной крышей. Да и следует ли? Он ведь и так потратил на меня достаточно много времени, сил и денег. Прежде я была беспомощна, и ни у него, ни у меня не было выбора. Но теперь я поправилась и скоро полноценно встану на ноги. После этого я буду способна так или иначе вести свою собственную жизнь. Пока я не знаю, чем стану заниматься, но что-нибудь без сомнения найду. Я попросту не имею права продолжать сидеть у Андре на шее. Тем более, что он вполне четко дал понять, что моя близость ему не нужна.

Два часа спустя посетитель все-таки пришел, но вряд ли Андре ожидал его настолько более рано. Зато клиентом оказался, ни больше ни меньше, барон Этлтон, хозяин земли, на которой и располагался Медридж. Какое-то время они с Андре беседовали в кабинете, обсуждая погодник, который барон решил заказать в качестве сюрприза для своей супруги. Затем они вышли в гостиную, чтобы выпить там по бокалу вина. Я же как раз сидела в кресле под пледом, которым меня заботливо укрыла Летта, и с книгой в руке. Благо сейчас, когда материальное положение Андре серьезно улучшилось, он уже мог позволить себе покупку книг и получил таким образом возможность выбирать читаемое. Могу заметить вскользь, что любовных романов у нас в доме при этом не появилось.

Барон воспринял мое присутствие с немалым воодушевлением.

– Госпожа Делл! – воскликнул он и, подойдя, галантно поцеловал мне руку. – Наслышан о вашем чудесном выздоровлении. Очень рад! Месфилт действительно талантливый лекарь, один из лучших, – добавил он, повернувшись к Андре.

Тот кивнул.

– Это хорошо, что вы оба здесь, – не менее воодушевленно продолжил барон. – Я бы хотел пригласить вас на бал, который состоится через две недели в моем городском доме. Приходите, Артур, и непременно приводите свою очаровательную супругу.

Очаровательную, вы только подумайте, мрачно подумала я. «Супруг» мой так явно не считает.

– Моей жене по-прежнему нездоровится, – с сомнением произнес Андре. – Думаю, ей не стоит пока выезжать из дома, тем более на бал. Это может сильно ее утомить.

Насколько я могла судить, собственное приглашение он воспринял просто прохладно. Адресованному же мне приглашению откровенно воспротивился. Я снова начала злиться. Значит, ехать со мной ему до такой степени не хочется? Настолько, что он даже не счел нужным со мной посоветоваться? Интересно, почему? Возможно, мое присутствие будет мешать ему флиртовать с местными красотками?

– Не тревожьтесь, Артур, – и не подумал принять возражение барон. – Я ведь не заставляю вашу супругу весь вечер танцевать вальсы. Не беспокойтесь, мы с женой сделаем все, чтобы ей было комфортно. Усадим ее на самое удобное место и предоставим все необходимое. Однако, согласитесь, не может же она сидеть исключительно дома, ожидая окончательного выздоровления. Так она может заскучать. Однако не скрою, – с улыбкой добавил он и подмигнул Андре, – что некоторые дамы будут сожалеть о том, что вы пришли не в одиночестве. Однако – такова жизнь.

И он беззаботно рассмеялся. Любящей и любимой жене такое замечание могло некоторым образом польстить. Но вот в моем случае оно, напротив, лишь подогрело и без того зародившиеся подозрения насчет тех планов, которые были у Андре на этот бал. И тем сильнее стало желание на бал прийти.

– Мы очень благодарны вам за приглашение, барон. – Андре уже понял, что откручиваться бесполезно. – Мы обязательно придем.

– Отлично. – Барон перевел взгляд на меня, и я с вежливой улыбкой кивнула. – Я пришлю вам официальное приглашение.

– Кто будет на балу? – как бы между делом осведомился Андре. – Какие-нибудь гости из столицы? Или, возможно, из-за границы?

– Нет. – Барон покачал головой к нашему с Андре совместному удовлетворению. – Все будет тихо, можно сказать, по-домашнему. Только наше здешнее общество. Вам понравится. Немного, конечно, смахивает на серпентарий, – добавил он, понизив голос и заговорщицки мне подмигнув, – но зато не соскучишься. Все эти люди по-своему очень милы, если к ним привыкнуть.

Я рассмеялась: что ни говори, рекомендацию своим будущим гостям барон дал отменную. Этлтон тоже улыбнулся, довольный, что его слова восприняты позитивно.

– Ну что ж, пожалуй, я пойду, – сказал он затем, допив вино из кубка. – Простите, господа. Дела.

После того, как барон ушел, я выжидательно взглянула на Андре, гадая, как именно он сейчас отреагирует на перспективу отправиться в гости. Вопреки моим опасениям, бурной реакции не последовало. Андре просто постоял, барабаня пальцами по краю стола.

– Что ж, визитеров из Риннолии там, по всей видимости, не будет, – заметил он, поднимая на меня глаза.

– Видимо, нет, – подтвердила я.

– Значит, риск не так уж велик, – продолжил развивать свою мысль он.

– Угу, – согласно промычала я.

И вскинула голову, вспомнив нечто важное.

– Мне понадобится одежда для бала. У меня нет ничего подходящего.

Та пара платьев, что я заказала Белле, для бала в доме барона не подходила никак.

– Конечно, – рассеянно кивнул Андре. – Собственно, полагаю, мне тоже.

На этом обсуждение бала закончилось.

А на следующее утро к нам в дом пришла новая гостья. Я немного удивилась, услышав звонок, так как, насколько мне было известно, Андре не ожидал никого из клиентов так рано. Я сидела в своей комнате и потому не видела, как посетителя проводили в гостиную. Подошла к двери лишь после того, как все расселись, и Летта подала напитки. Я тихонько заглянула внутрь. Но заходить не стала, поскольку услышанный голос показался мне знакомым.

– А ты хорошо живешь, – заметила Бекки, уверенными движениями размешивая сахар в кофе. Чашка страдальчески позвякивала от небрежного обращения. – У тебя красивый дом. Очень уютно.

– Ты пришла сравнить, как каждый из нас устроился? – холодно спросил Андре.

Перед ним тоже стояла чашка, из которой в воздух поднималась струйка пара. Но он к напитку не прикасался.

– Брось, – беззаботно улыбнулась Бекки. – Я тогда просто пошутила. А сейчас шла мимо и решила тебя проведать. Подумала, что в такое время ты скорее всего еще не занят делами.

– Ко мне скоро придет клиент, – тут же заверил ее Андре.

– Но ведь еще не сейчас.

Она расслабленно откинулась на спинку кресла. Выглядела Бекки куда лучше, чем прежде. Одежда была небогатой, но все же на порядок качественнее, чем когда мы проживали с ней в одной гостинице. Прическа стала более стильной, равно как и макияж. Видимо, ее материальное положение не намного, но повысилось. Кроме того, обжившись в городе, она лучше научилась заниматься своей внешностью и несколько продвинулась в знании манер.

Я смотрела на бывшую горничную, и в душе медленно разгоралась злость. Было очевидно, что Андре не в восторге от этой встречи, но Бекки целенаправленно этого не замечала. Значит, сначала она бросила его после того, как он отказался оплатить ей гостиницу. Совершенно честно призналась, что от него ей были нужны исключительно деньги, и теперь она найдет себе кого-нибудь побогаче. Фактически унизила его в лицо, заявив, что для нее он слишком мало зарабатывает. Дескать, простой писарь не по ней. И вот теперь, узнав, как высоко он успел за это время подняться, поняла, что просчиталась. Но вместо того, чтобы спокойненько сидеть дома и кусать себе локти, нагло заявилась сюда, решив, что ничего еще не поздно вернуть. Теперь Андре не писарь, а высококвалифицированный специалист, и как таковой он ей, видите ли, подходит. Она даже извиниться не считает нужным, явно чувствуя, что делает ему одолжение. И ждет, что еще чуть-чуть – и он оттает. А дальше ей основательно перепадет от его щедрот. Вот ведь стерва.

Я на цыпочках отошла от двери и метнулась в свою комнату. Продолжения разговора по понятным причинам не слышала. Запыхавшись, вернулась через несколько минут. Снова тихонько подошла к двери. Они все еще сидели на прежних местах. Бекки допивала кофе. Андре так и не притронулся к своей чашке.

– Я слышала, ты заботишься о больной жене, – сказала девушка как раз в тот момент, когда я остановилась на пороге. – Это очень хорошо о тебе говорит. Но, наверное, тебе непросто живется. Непросто и тоскливо.

Я не стала дожидаться, пока она предложит развеять его тоску. Быстро пролетела через комнату – хорошо, что недалеко, а то голова слегка закружилась, – и с разгону уселась на колени опешившему Андре. При этом одета я была в шелковый домашний халат, не слишком хорошо запахнутый, и потому открывавший вид на голые лодыжки и все ту же шелковую ночную рубашку.

– Дорогой, у нас гости? – поинтересовалась я, обвив руками шею Андре.

От удивления он лишь пробормотал нечто невнятное. Бекки смотрела на меня во все глаза и без видимого удовольствия. Я ответила на ее взгляд широкой улыбкой.

– Как вас зовут, девочка? – покровительственным тоном поинтересовалась я.

– Ребекка, – холодно ответила она.

– Ребекка, – неспешно повторила я, как бы запоминая. – Очень приятно.

Представляться в свою очередь я не стала.

– А вы?.. – Девушка устремила на меня вопросительный взгляд.

– А я – его больная жена, – ответила я с ядовитой улыбкой.

Бекки недоверчиво подняла брови.

– Больная? – переспросила она, окидывая меня скептическим взглядом.

– Да. – Я с серьезным видом покивала и, осклабившись, пояснила: – Буквально-таки не вылезаю из постели.

После чего по-хозяйски провела рукой по волосам Андре. Заметила, как он ухмыльнулся, отворачиваясь.

Пауза затягивалась. Ребекку мое присутствие явно не устраивало, но и выставить хозяйку дома из комнаты она никак не могла. К тому же ей ясно дали понять, что ловить здесь нечего. Нет, если бы Андре проявил недовольство моим поведением, это послужило бы для Бекки определенным сигналом. Но он такого сигнала не подавал, даже, напротив, взял мою руку в свою, чем, признаться, сбил меня с толку, чуть не выведя из роли.

– А вы пришли сюда по делу? – ласково спросила я у Бекки.

– Н-нет, – ответила та. – Скорее по личному вопросу.

– Как здорово! – восхитилась я. – Ну что ж, мы вас внимательно слушаем.

Какое-то время девушка колебалась. То ли искала способ остаться с Андре наедине, то ли прикидывала, не стоит ли рассказать его жене об их связи и посмотреть на реакцию. Ясное дело, эффект бы ее разочаровал. Однако Бекки пришла к выводу, что продолжать общение не имеет смысла. И потому, громко звякнув опущенной чайной ложечкой, поднялась на ноги.

– Пожалуй, я пойду. Мне пора.

– Очень жаль, – поцокала языком я. – Впрочем, нам тоже пора. Мне нужно примерить платье, которое я заказала для бала. Ты ведь поможешь, дорогой?

– Всего хорошего, – процедила сквозь зубы Бекки.

– Заходите к нам еще! – ослепительно улыбнулась я.

К выходу девушку проводила одобрительно скалящаяся Летта. Стоило Бекки покинуть гостиную, как Андре повернулся ко мне, явно ожидая объяснений. Но я уже соскочила с его колен и, наградив его одним холодным взглядом, ушла к себе.

Я вовсе не собиралась подглядывать за Андре, когда к нему приходили посетители. Нет, будучи призраком, я в большинстве случаев присутствовала в такие моменты в кабинете, и как подглядывание это, признаться, не воспринимала. Скорее я была незримым спутником Андре, и он прекрасно знал о моем присутствии. Стоило ему спросить, здесь ли я, и я всегда честно в этом признавалась. Если он просил оставить его одного – а такое тоже случалось, – я незамедлительно исполняла его просьбу. Ну, не считая одного случая, того, когда последовала за ним в каменоломню.

Но в этот раз, проходя мимо кабинета и услышав откровенно кокетливые нотки в доносившемся оттуда женском голосе, я не удержалась. Приоткрыла дверь чуть шире и замерла возле щели.

Посетительница была очень ухоженной, богато одетой женщиной лет двадцати пяти или, может быть, чуть постарше. В ушах посверкивали массивные золотые серьги, руки украшали такие же браслеты. Золото прекрасно гармонировало с гладкой смуглой кожей. Дворянское происхождение было написано и в манерах, и в чертах лица.

Впрочем, мое внимание привлек не столько внешний вид клиентки, сколько ее близость к Андре, и я имею в виду далеко не близость духовную. Просто в тот момент, когда я приоткрыла дверь, Андре стоял у нее за спиной, обвив ее руками и дыша в самое ухо. Секунду спустя он немного отступил и принялся застегивать у посетительницы на шее застежку погодника.

– Ну как?

Вопрос был совершенно невинным, но чувственность грудного голоса клиентки, кажется, заставила бы любую фразу звучать как обещание небывалого удовольствия.

Женщина повернулась к Андре лицом, и он стал с удовольствием разглядывать то ли погодник, то ли высокую грудь, до которой украшение не доходило лишь самую малость.

– Великолепно. – Опять же, мне трудно было судить, чему именно он дал столь высокую характеристику. – Сапфиры – это очень хороший выбор, Беатриса. Они подходят к цвету ваших глаз.

– А у меня вообще хороший вкус, – с легкой улыбкой заверила Беатриса, глядя на Андре так пристально, что только полный дурак бы не догадался: речь идет вовсе не о погодниках.

Девушка подошла к высокому зеркалу и покрутилась перед ним, приподнимая волосы и поглаживая руками новое украшение.

– А что делать, если он перестанет показывать температуру? – спросила она, оборачиваясь к Андре.

– Не перестанет, – заверил он, гарантируя качество собственного изделия.

– Ну, а вдруг? – продолжала настаивать Беатриса. – Я слышала, есть какая-то пружина, которую можно подкрутить?

«Пружины не подкручивают», – мрачно подумала я, но впрочем технические детали перестали меня волновать очень быстро. Поскольку Андре подошел, развернул девушку, взяв ее за плечи, и стал показывать ей, что именно надо подкрутить, дабы заставить погодник заработать. Стоит ли напоминать, что погодник в этот момент висел у нее на груди.

– Я запомню, – все тем же грудным голосом пообещала Беатриса.

Она положила руки Андре на плечи, отступила на шаг, увлекая его за собой, и, нащупав пятой точкой край стола, откинулась назад. Ее пальцы, поднявшись выше, зарылись ему в волосы. Я глубоко вдохнула воздух и начисто забыла, что его нужно выдыхать.

– Беатриса, моя жена находится в одной из соседних комнат, – с ярко выраженным сожалением произнес Андре.

Я резко отступила от щели, хотя на рациональном уровне готова была поклясться, что он меня не видел.

– Вы сами понимаете: это слишком сложно. – Теперь голос Андре звучал приглушенно, и оттого мне почудилось в нем нечто более интимное. – Увы.

Я словно воочию увидела, как его руки раздвигаются в жесте сожаления.

– Да, это действительно откровенно некстати, – не скрывая собственного недовольства, откликнулась Беатриса. – Полагаете, она может сюда войти?

– С нее станется. – Слова Андре больно полоснули меня где-то в глубине. – И потом, вы сами понимаете. Это было бы несколько неподобающе.

Короткий обмен фразами, на этот раз малозначащими, благодарность за великолепно выполненную работу, приглашение приходить еще, и они распрощались. Андре лично проводил Беатрису до порога.

Я позаботилась о том, чтобы с ними не столкнуться. Мы с Андре увиделись в гостиной несколькими часами позже.

– Эрта, что-то случилось? – спросил он, уловив мое настроение.

– Ты знаешь, – сказала я, подняв на него глаза, – я думаю, нам с тобой надо будет разъехаться. Скоро я окончательно поправлюсь и буду в состоянии сама о себе позаботиться. Нет никаких причин, чтобы мы постоянно маячили друг у друга перед глазами. У тебя своя жизнь, а у меня своя.

– Вот как. – Голос Андре прозвучал глухо, а лицо превратилось в непроницаемую маску. – Что же, отлично. Как тебе будет угодно.

Развернувшись на каблуках сапог, он вышел из комнаты.

А вот на следующий день утреннего посетителя в дом впустила я. Летта взяла выходной, а Андре задержался у себя. Поэтому я открыла дверь и пригласила молодого человека войти.

– Меня зовут Роджер Мэйсон, – представился он. – Я пришел к господину Деллу, переговорить по поводу заказа.

– Господин Делл сейчас подойдет, – с гостеприимной улыбкой пообещала я. – Проходите, я провожу вас в его кабинет.

Я шагала через гостиную, а спиной чувствовала заинтересованный взгляд посетителя. Видимо, какой-то знатный клиент. Чрезвычайно уверен в себе, галантен, одет с иголочки.

Распахнув дверь кабинета, я остановилась на пороге, чтобы пропустить гостя. Он вошел и сразу же обернулся ко мне.

– Простите, а с кем имею честь?

Обаятельная улыбка, которая однако меня не обманула. В том, что Роджер Мейсон хорошо умеет этой самой улыбкой пользоваться, не возникало ни малейших сомнений. Но я все еще злилась на Андре, хоть рационально и понимала, что он имеет право жить, как хочет, и не сделал ровным счетом ничего предосудительного по отношению ко мне. И потому моя собственная улыбка, адресованная гостю, вышла не менее обаятельной.

– Зовите меня просто Эрта, – представилась я. – Я – родственница господина Делла.

– В самом деле? – Молодой человек поцеловал мне руку в честь знакомства. – Не знал, что у господина Делла есть такие очаровательные родственницы.

– Теперь знаете, – улыбнулась я, и не подумав спорить с эпитетом.

– Теперь знаю, – подтвердил он, глядя мне прямо в глаза чуть дольше, чем полагалось по этикету. – Зовите меня просто Роджер.

– Роджер, – повторила я, склоняя голову в знак согласия. – Хотите чего-нибудь выпить?

– С удовольствием.

– Чай? Кофе? Вино? Бренди?

– Из ваших рук – все, что угодно, – улыбнулся он.

– Все, что угодно? – недоверчиво переспросила я. – И что же, если бы я – совершенно случайно – подсыпала вам в чай соли вместо сахара, вы бы тоже выпили?

– Даже ни разу бы не поморщился, – заверил Роджер, ловя мой взгляд. – Но впрочем приму вашу угрозу к сведению и попрошу красного вина.

– Вообще-то я могу подсолить и вино, – протянула я, тоже не торопясь отводить взгляд. – Но, так уж и быть, постараюсь этого не делать.

– Что здесь происходит?

Голос Андре прозвучал чрезвычайно резко. Настолько резко, что на моих губах сама собой заиграла улыбка.

– К тебе пришел посетитель, Артур, – ответила я, оборачиваясь. Андре стоял на пороге и зло сверкал глазами. – Вот этот обаятельный молодой человек – Роджер Мейсон, он хочет обсудить с тобой какие-то дела. Наверняка что-то связанное с погодниками. Увы, я в этом совсем не разбираюсь, – произнесла я извиняющимся тоном, вновь повернувшись к гостю. – Поэтому пойду и принесу вам напитки.

– Буду ждать, – многозначительно произнес Мейсон.

Я прошла мимо закипающего Андре в гостиную. Там открыла бутылку красного вина, разлила его по кубкам и вернулась в кабинет. Один кубок поставила на стол возле обычного места Андре, другой протянула Роджеру. Тот принял кубок не сразу, немного помешкал, накрыв мои пальцы своими.

Наконец, моя миссия хозяйки дома была закончена, и я вышла из кабинета, напоследок подарив гостю чрезвычайно радушную улыбку. Взгляд, которым проводил меня Андре, был крайне мрачным.

– Кем вам приходится Эрта? – полюбопытствовал Роджер после того, как я оставила мужчин вдвоем.

Я замерла на месте, прислушиваясь.

– Эрта – моя жена, – резко ответил Андре.

– Жена? Вот как?

Голос Роджера прозвучал удивленно, но об особых страданиях морального характера не свидетельствовал. Впрочем, я была все больше сосредоточена на реплике Андре. И отчего-то она заставляла кончики моих губ растягиваться в адресованной собственным мыслям улыбке.