ГЛАВА 7
Тьма давила на грудь, мешала дышать. Крепчайшими цепями сковывала руки и ноги, оплетала тело. Мириады безликих теней кружились в затейливом танце. Что-то нашептывали, куда-то звали. Птиц старался не прислушиваться. Но разум помимо воли ловил слова. И тогда в завесе черноты появлялись светлые окошки, возникали образы: какие-то люди, знакомые места, разговоры, сражения. Чаще иных проносились изображения величественного круглого зала и полутемной комнаты, заваленной книгами. Порой показывались люди в удивительных куртках, мантиях и с посохами в руках. И тогда Ирн испытывал боль. Непонятная горечь жгла, как кислота, тоска вскрывала броню самообладания. «Потерпели поражение… исчезли… растворились в веках…» Хотелось закричать. Но парень не мог, так как не чувствовал губ.
В какой-то момент стало чуть легче. Мрак окутал ласковым саваном, утащил на дно безвременья. И Птиц почти с радостью поддался, утонул в приятной прохладе. Но едва расслабился, по нервам стегануло плетью. Яркая вспышка поглотила ночь. А когда свет рассеялся, парень очутился в уже знакомой комнатушке. Вдохнул запах старины и пыли, прошелся вдоль стеллажей с фолиантами. В углу — небольшое ложе. Рядом стол, заваленный множеством непонятных безделушек: камешки, глиняные фигурки, деревянные бляхи. На вешалке тяжелая куртка с капюшоном, к стене прислонен резной посох с оголовьем синего камня. Сумрак и тишина…
Парень прикоснулся к одной из книг. Развернул и приподнял брови в изумлении. Страница чистая, но в углу надпись его же почерком: «Тиэ ларти синульвир! Тиэ эмбе лад кирэ…» Лекарь повторил фразу шепотом. И сразу почувствовал головокружение, страшный холод. Раздался громкий хлопок. В углу за небольшой конторкой возникла Дыра, черное бельмо в пространстве. Послышалось шипение, бесплотный голос:
— Иди… иди к нам…
Порыв ледяного ветра ударил в лицо. Ирн закрылся рукой от острых, как стекло, снежинок, попятился в ужасе. Схватил стул и швырнул в провал. Но из бездны вырвался дымный язык, испепелил дерево еще в полете. Силуэты комнаты заколебались, пол превратился в зыбучие пески. Послушник провалился по колено. Взвыл, рванулся к двери. И тут в мозгу вспыхнула фраза, которую только что прочел: «Сделай выбор! Сделай и получи по заслугам…»
В душе проклюнулось тусклое удивление. «Я же не настолько хорошо знаю эльфийский, — подумал Птиц. — Или знаю? И какой, к Мрону, выбор?.. Стоп!»
Ноги завязли почти по бедра. Монолит на поверку оказался мягким, как болотная жижа. Тьма потянулась вслед за Ирном, приняла форму клыкастой пасти. Но послушник не обратил внимания. Толкнул дверь, поколебался. Вместо коридора, как и ожидалось, плескался серебристый туман… Выбор?! Хм… Интересно, как бы поступил бродяга?..
Опора неожиданно исчезла, парень ухнул в пустоту. Заорал, замолотил руками по воздуху. Но хвататься было не за что, вокруг простиралось сероватое Ничто. Свист ветра, мороз… Лекарь интуитивно сплел пальцы должным образом, толкнул под ноги Воздушную подушку. А вдогонку послал универсальное заклятие, развеивающее чужие чары. И тут же понял — зря. Волшебство обернулось снопом искр, полоснуло по глазам. Мир взорвался дождем стеклянных осколков. И в каждом скользили отражения людей, каких-то событий…
Птиц присмотрелся к одному. Осколок угодливо подплыл ближе, заполнил полвселенной. Появились весенний лес, холмы, маленькая деревушка у подножия высокого всхолмья. Над головой бледное небо и яркое полуденное солнце, чуть в стороне старая ветряная мельница. У входа толпа людей, вооруженная вилами и топорами. Лица злые, рты оскалены. А на траве лежали двое: хрупкая миловидная девушка в белом свадебном платье и высокий мужчина. Одежда в крови, лица бледные… Парень напряг зрение, ахнул в величайшем потрясении. Ибо узнал в мертвом незнакомце самого себя!..
Бешеный рев заполонил мироздание. Осколки вспороли тело, резанули по живому. И каждый оставил частицу чего-то нового. Лекарь захрипел, не в силах противостоять боли. Вспышка — воспоминание! Вспышка — еще кусочек памяти. Своей? Чужой? Да кто ж разберет…
Очередной осколок резанул Тьмой. Целый океан спокойного Ничто. Пустота, отсутствие мыслей и тревог, безвременье. Но затем последовали проблеск света и боль — возрождение. На фоне сероватого пятна возникла фигура человека, облаченного в черную мантию. И голос… скрипучий бесстрастный голос: «Мне нужны твои знания и помощь. Взамен дам новое тело, жизнь. Что скажешь?..» Губы с трудом преодолели онемение, язык мазнул по зубам. В груди разрослись изумление, надежда пополам с тревогой. Но прежде, чем мозг сумел проанализировать ситуацию, в горле возник звук: «Согласен». «Отлично! — с легким удовлетворением произнес незнакомец. — Значит, повезло, что набрел в Астрале именно на твою душу. Тебе придется кое-куда сходить и забрать определенную вещь. Однако учти, обмануть не получится. Я заблокирую твое ядро, на какое-то время сотру память и приставлю соглядатаев. Если все пройдет успешно, ты получишь шанс исправить ошибки предыдущего существования…»
Голос отдалился, слился с монотонным гулом. Образ лопнул как мыльный пузырь. Пытка возобновилась. Но когда снова пришла долгожданная Тьма, в тишине родился первый звук: «кап… кап-кап…» Поток горячего воздуха овеял кожу. Погладил лоб и щеки, потрепал разбитые губы. В ноздри ударили запахи пыли, сырости, паленого металла.
«Господи! — мелькнула мрачная мысль. — Чтоб я еще к демону в лапы сдавался… лучше женюсь. Муки сильнее, зато без проклятой мистики».
Виски укололо, к горлу поднялась тошнота. Голова сделалась словно бурлящий котел, под черепом зуд и жжение. Тело и вовсе налилось свинцом. Руки и ноги ужасно тяжелые, в мышцах тянущая боль. Но хуже — гадкое ощущение неопределенности. В разуме пустота, обрывки образов и воспоминаний.
Птиц застонал, потрогал лоб. Неужто жив? Да. И руки почему-то свободны. Ни цепей, ни веревок. Что произошло?.. Последнее воспоминание — ночь в окранской степи, фигура на земле и бездыханный нищий, черный силуэт, холодные тиски на шее. А потом парень просто заснул. Видел кошмары, пробирался сквозь липкие видения. Но не умер, а очнулся… хм… где-то. Мрон! Ну почему мозг соображает так туго?..
Ценой запредельного усилия удалось приподнять веки. Ирн поморгал, глянул по сторонам. Чернота. Хотя нет, свет все-таки наличествовал. Это глаза с непривычки отказались работать. Далеко слева серело пятнышко — дверь или окно. А напротив багровело зарево гаснущего очага. Комната оказалась большой и удлиненной, обстановка скудной: пара грубых колченогих скамей, стол и шкаф. Потолок низкий, покрытый налетом копоти и паутиной трещинок. Повсюду толстый слой сора, воздух тяжелый и влажный. Похоже на подвал или темницу. Но, скорее, первое, так как нет обязательных атрибутов палача: каленых прутов, щипцов и ножей. Впрочем, и самих мучителей нет, Ирн в одиночестве.
Простейшее движение отозвалось новой вспышкой боли. Послушник застонал, закатил глаза. Но сквозь огненную пелену пробилось отстраненное удивление. Разрослось, заставило перебороть дурноту. Птиц медленно принял сидячее положение. Помассировал виски, глубоко вдохнул… Где он? Почему так тихо? Ведь должен быть в плену? Или нет?.. Недавние события блеклые, подтертые. А рядом другие, причем тоже свои… но из иных жизни и времени.
Плотину отупения прорезала горячая мысль: «Бродяга. Договор. Наставник!» Ирн вздрогнул, попытался вскочить. Чуть не заорал от рези в онемевших мускулах, рухнул обратно и жалко всхлипнул. Однако совладал с собой. Перекатился и встал на четвереньки, уже медленнее принял вертикальное положение. Встряхнулся, трижды глубоко вздохнул…
Думать ровно не получилось. Мысли как непоседливые букашки разбегались и прятались, перепрыгивали с места на место. Но в общем сумбуре нашлись твердые установки. Птиц почему-то знал, что должен найти. Кого?.. Вот тут труднее. Кажется, бывшего учителя или врага. Странно, но два образа слились в один. Да и многое другое исказилось. Но надо было довести начатое до конца, победить… надо!..
Послушник стер со лба испарину, облизнул губы. С некоторым изумлением осмотрелся. Мир обрел призрачные черты. Стол и скамьи замерцали, на стенах проявились отвратительные зеленоватые пятна остаточной магии. В покрывале пыли вспыхнули искорки, а у ног — мелкие светящиеся червячки. Последние вяло и бессильно шевелились, тянулись к носкам сапог… Вот те на! Обрывки заклятия. И, судя по следу, Зомбирование или Марионетка. Плохо. Волшебство коварное. Жертва до последнего момента не чувствует пут, избавиться без посторонней помощи почти невозможно. Но сон… да, во сне.
Догадка вызвала множество эмоций: страх, отвращение, злость и надежду. Ирн решительно погасил Истинное Зрение. Одним простеньким контуром заставил боль умолкнуть. Пошатываясь, направился к выходу. Вывалился в коридор, почти побежал. Но буквально через секунду споткнулся и резко остановился, задумчиво закусил губу. Какая-то неправильность покоробила, резанула глаза…
В коридоре царили мертвенная тишина и тьма. Ход узкий, кладка стен грубая. Под потолком — гирлянды пыльной паутины. Невдалеке проем еще одной двери, чуть дальше вторая. Шагах в двадцати мигал огонек масляной лампы. Сквозняк трепал пламя, грозил сорвать и погасить. Но то упрямо боролось, возгоралось с новой силой. Алые отблески скользнули по камням, выхватили из черноты замысловатый узор.
Ирн провел ладонью по монолиту. Под кожей шероховатости, канавки. Ощущения легли одно на другое, соткались знакомые слова. Послушник сдавленно охнул, принялся ощупывать стену тщательнее. И вскоре убедился — переплетения черточек и точек незнакомого алфавита складываются в обычные Знаки Серой Магии! Но более того — сознание уловило нечто знакомое. След, дыхание… эфемерный запах магии самого Птица. Но как? Ведь он никогда здесь не бывал? Или…
Морозная молния пронзила кишки, руки задрожали в ознобе. Парень поддался наитию, шагнул вперед и резко толкнул вторую дверь. Раздался душераздирающий скрип, на голову сыпануло штукатуркой и ржавчиной. В ноздри шибанул гадкий дух застарелой крови и гниющего мяса. А отраженный свет озарил страшную груду у дальней стены. Трупы… множество трупов! В основном мужчины. Худые и поджарые, мускулистые. Явно бойцы или, по крайней мере, люди, в прошлом добывавшие хлеб воинским ремеслом. Тела иссиня-бледные, обескровленные. Лица искажены предсмертными муками, в груди каждого аккуратные раны. Круглые, будто отмеренные циркулем.
«Вырывали сердца, — сверкнула отстраненная мысль. — Видимо, ритуальным оружием…»
Лекарь отшатнулся, влип в противоположную стену. Рванул пальцами волосы и застонал. В мозгу родились протяжный звон, пульсирующая боль. Вспышка! И образ — та же комната, но освещенная факелами. Блики и тени мечутся под потолком, ниточки дыма уплывают в вентиляционные отверстия. Человек, закутанный в тяжелый балахон, склонился над обездвиженным воином и деловито вспарывал длинным ножом грудину. Трещали ребра, что-то мокро лопалось и хлюпало. По поверхности багровой лужи пробегали тяжелые волны, вился пар…
Незнакомец закончил дело, обернулся и протянул руку. На ладони мокрый и еще пульсирующий сгусток. «Правильно?» — раздался холодный скрипучий голос. «Да, — прошептали непослушные губы. В душе родились бешенство и отрицание. Но сил умолкнуть не было. — Только кровь надо слить в отдельный сосуд. И заклятие… промежуточное…» «Хорошо, — хрипло ответил чужак. Из-под капюшона показался подбородок, на губах заиграла холодная клыкастая ухмылка. — Я запомнил».
Видение растаяло, из темноты опять проступили очертания коридора. Птиц почувствовал, что сидит на полу. Тело била мелкая дрожь, по лбу катились крупные градины пота. В груди поселились боль, смесь мистического ужаса и жаркой ярости. Разум бунтовал, мысли сшибались и сгорали…
— Нет! — задушенно просипел парень. Посмотрел на трупы и вжался в холодный монолит, тихо завыл: — Я не мог!.. Не мог…
Крик перешел в шепот, горло сдавили невидимые пальцы. Послушник выпучил глаза, окинул недоверчивым взглядом коридор. Тут же вскочил, испуганно попятился. Прочь!.. Подумать о происшедшем можно будет потом. А сейчас надо убираться!..
Под сапогом хрустнули камешки. Звук слабый и незначительный, но парню показался громче горной лавины. Измученные нервы не выдержали. Ирн подпрыгнул на месте, резко развернулся и бросился к чернеющему вдалеке выходу. Но на пороге вспомнил, остановился. Озадаченно потер подбородок, напряг зрение… Точно, винтовая лестница. Но откуда он об этом знает?..
Сверху прилетели смутный скрип, шаги и хриплый, размеренный голос. Парень дрогнул, попятился. Но сразу осознал: выход один. За спиной тупик. К тому же пробиться с помощью магии нельзя, подвал надежно защищен. Так что вперед… но осторожно.
Птиц ступил на первую ступеньку. Подождал, прислушался. Но далекий голос затих. Раздались непонятная возня, скрежет. И тишина… Ушли? Хотелось бы. Главное, чтобы неизвестные не полезли осматривать подземелья. А то будет неприятно столкнуться нос к носу. В идеале нужно проскользнуть незамеченным, выбраться на свободу. И плевать на прошлые планы. Хрен с ним, с наставником! Поболтать, конечно, интересно, но не при таких обстоятельствах.
Пару витков лестницы удалось преодолеть без приключений. Ирн успел немного успокоиться, пришел в себя. И тут раздался вопль, полный предсмертных ужаса, злости и тоски. Протяжный и долгий, надрывный… Парень чуть не рухнул со ступенек. Уперся руками в стены, замычал. В глазах потемнело, сердце болезненно сжалось. Но хуже — волна обжигающей магии ошпарила крутым кипятком. Кто-то там, наверху, отнял жизнь, превратил в поток Силы…
Очнувшись, послушник стрелой помчался наверх. Не из глупого желания покарать нечестивца. А потому, что другого пути просто не осталось. Два витка — и по стене скользнул тусклый желтоватый лучик. Следом показался большой величественный зал, освещенный множеством свечей и факелов. Толстые колонны, балкон наверху, скудная обстановка… Птиц резко затормозил. Почти бесшумно рухнул на пол и постарался слиться с тенью. Затаил дыхание, осмотрелся.
Предчувствие не обмануло. Действительно, послушник попал в какой-то дом. Или, исходя из размеров, особняк вельможи. Правда, толстый ковер пыли и мусора на полу говорил о том, что обитель давно заброшена. В правом углу широкий круглый стол, заставленный горшками и мензурками, стопками тяжелых фолиантов. Рядом стулья и глубокое кресло, вычурные литые подсвечники. Остальное скрывалось во тьме. Но в смутных и порой изломанных силуэтах угадывались мебель, широкие окна. Из приоткрытых рам тянуло сыростью, слышались сонное щебетание и далекий городской гул. Виднелись клочок сереющего неба, редкие звезды… утро.
И все ничего, но в первую же секунду лекарь чуть не выдал себя приглушенным оханьем. На полу посередине зала ярким пламенем полыхала сложная магическая фигура. Слышалось зловещее шипение, что-то потрескивало. Под потолком клубилась миниатюрная туча, сочилась искрами и молниями. А в переплетении дуг и окружностей лежал человек. По виду бывалый наемник или вор со стажем. Лицо искажено в предсмертной гримасе, глаза выпученные и остекленевшие. На шее и запястьях виднелись аккуратные надрезы. Из вспоротого живота обильно хлестала кровь, лезли сизые парующие кишки…
Солнечное сплетение ожгло мощнейшей волной Силы. Ирн заскрипел зубами, но сдержался. Порыскал взглядом, вздрогнул… Из темноты соткался человеческий силуэт. Лицо скрыто глубоко надвинутым капюшоном, тело — мантией из плотной ткани. В правой руке поблескивал длинный кривоватый кинжал, с острия часто капало. Незнакомец подобно призраку перемещался по кругу, плел незримую сеть. Нараспев читал заклинания, крепил один «якорь» за другим. Время от времени с пальцев срывались клочки Мрака, впитывались в схему. И одновременно по канавкам пробегали волны гнилостного зеленоватого сияния. Облако вверху пульсировало, выбрасывало дымные щупальца.
В животе предательски квакнуло, волосы на голове встали дыбом. Страх ледяной косой полоснул по сердцу. Вот он, настоящий враг! Вот кто послал за свитками. Наставник и Хозяин в одном лице, мерзкий колдун… Парень не помнил, что происходило ранее. Но видения и сама магия незнакомца говорили о многом. Чернокнижник силен и жесток, способен на подлости. Да и сейчас явно творит нечто чудовищное. В Астрале буря, по нервам лупит ощущением близкой беды. И Тьма… Тьма наполняет дом, как вода утонувший кувшин. Особняк уже наполовину погрузился в иные миры. Наверняка скоро тут произойдет «прорыв», а может, и нечто худшее. Ведь как удобно… поймать демонов в момент перехода, подчинить собственной воле — и у тебя появится непобедимая армия!
Птиц быстро облизнул губы, с трудом привел мысли в порядок. Скосил глаза и удивленно приподнял брови. Фигура показалась до боли знакомой. Подобную использовал, когда проводил ритуал над Лохматым. Правда, структура гораздо сложнее, дополнена множеством сетей и узлов. Для чего предназначена, сразу определить затруднительно. Но видно, что ритуал готовили не один месяц. Тщательно выверяли, просчитывали до мелочей… Но, Мрон! Что делать? Ждать, пока закончит? Воспрепятствовать или попробовать сбежать? Окна недалеко, дверь тоже. Заметит, нет?..
Раздался очередной хлопок. С ладони колдуна сорвались струйки черноты, лизнули камни. Пол побелел от инея, в воздухе вспыхнули извилистые огненные змейки. Секунда — и над пентаграммой повисли магические символы. Колонны затрещали, будто под действием незримого груза, с потолка посыпался дождь штукатурки. Незнакомец рыкнул пару слов, достал из складок одежды тубус… И тут до послушника наконец дошло: Магия Крови лишь призвана сделать контур стабильнее, а основная ставка была сделана на свитки!
Сомнения испарились. Ирн встал, бочком двинулся вдоль стены. Глянул на незнакомца, но успокоился. Ритуал поглотил все внимание, так что лекарь мог смело рвать когти. До выхода шагов тридцать. Последний отрезок лучше преодолеть одним махом. Но пока следует держаться тише воды ниже травы. А потом… потом все будет хорошо.
Сияние фигуры стало ярче, поглотило чернокнижника. Всплеск Силы обратился горячим ветром. Поднял облако пыли, потушил несколько свечей. Парень поймал момент, прошмыгнул у стены и спрятался за колонной. Пригнулся, быстро нырнул в очередную тень. Наметил взглядом путь отступления, напряг мускулы и приготовился прыгнуть.
«Сейчас!» — прогремел в мозгу беззвучный приказ. С коротким выдохом послушник рванулся к окну. Но вдруг заметил боковым зрением аспидное покрывало. Рефлекторно упал на плечо и перекатился. Вскинул руку, рявкнул заклятие… Вспышка и тупой удар! По груди сыпануло мелким каменным крошевом. Накатила слабость, колени начали подгибаться. Однако Птиц сумел сплести пальцы должным образом и отсек чужие ментальные нити. Понял, что не успевает, вскричал от злости и бессилия. Снова увидел столб Мрака и ударил Знаком Отрицания. С трудом поднялся, побежал…
Окно приближалось невероятно медленно. Плыло навстречу, покачивалось. За стеклом занимался рассвет, по небу лениво плыли серые облака. Виднелись силуэты подворья, какие-то строения и скульптуры… «Еще! — сверкнула отчаянная мысль. — Немного! Только добеги!..» Но к пяткам будто подвесили свинцовые гири, в голове возник протяжный гул. Пространство поглотила стена черноты. Дым брызнул из стыков плит и стал непреодолимой преградой. В лицо дохнуло холодом, ноги подкосились.
Тишина. Полнейшая, завершенная… На краткую секунду парень просто потерял сознание. Но быстро очнулся, глуповато моргнул. В пяти шагах стоял старый знакомец демон и омерзительно ухмылялся. С клыков капала бурая слизь, в провалах глазниц мерцали огоньки-гнилушки. Багряные блики играли на черепе и доспехах, морда казалась сморщенным овощем. За спиной монстра беззвучно колыхалась завеса Тьмы. Складывалась в непонятные фигуры и узоры, впивалась тонкими щупальцами в пол и стены…
В груди возникла боль, в ушах громыхнуло отрывисто и тяжело. Но злость помогла, придала сил.
— Сгинь! — сипло шепнул Ирн, начертил Знак Огня.
И вновь вспышка, скрежет и хлюпанье. Покрывало черноты на мгновение расступилось, на стену брызнуло вязкой гниловатой кровью. В нос шибануло вонью паленой плоти, на пол шлепнулась рука… Демон с недоумением глянул на второй обрубок. Но по-дурацки тонко захихикал и сделал шаг вперед.
— Убирайся, — рыкнул послушник и повторил движение. Затем еще и еще…
Знаки били, как толстые бревна. Резали темноту, слепили. Монстр пошатывался, отступал. В груди появилась широкая дыра. Брызнули дымки, и показались желтоватые кости. Плечо выдрало с корнем, левая нога обуглилась, часть головы исчезла. Но демон и не думал подыхать. Скалил зубы в хищной издевательской ухмылке, хохотал…
В конце концов Птиц догадался применить Упокоение. Ударил открытой ладонью по воздуху, щедро зачерпнул Силы в Ядре. С пальцев сорвались змейки блеклого света, впились в чудовище и погасли. Смех затих. Демон пошатнулся, рухнул на колени. Мертвая плоть стремительно усохла, посыпалась ломкими чешуйками. Раздался звон — на пол упал ржавый панцирь. Секунд десять — и следом повалился абсолютно голый костяк.
Мысли завязли в пустоте, эмоции исчезли. Парень посмотрел на поверженного врага, дрожащими пальцами ощупал лицо. Кровь. Но чужая. Пока крошил урода, не замечал, что липкая жижа хлещет в глаза… Что теперь? Попробовать прорваться сквозь завесу Тьмы?..
В гложущей тишине шаги показались громом среди ясного неба. Тяжелые, лязгающие. Ледяной ветер выстудил спину, растрепал волосы. Свет померк, огоньки свечей трусливо втянулись в огарки. Парень дрогнул, нарисовал Знак Смерти. Но в воздухе появилась лишь легкая рябь. Быстро растворилась, исчезла… «Обманут! — с бешенством осознал Ирн. — Идиот! Ты же без посоха, Ядро восстанавливается медленнее. Но клюнул на приманку, растратил энергию. Чернокнижник прекрасно контролировал ситуацию. И, несмотря на заклятие, следил за происходящим. Возможно, даже вел из подвала, дергал за ниточки, как марионетку…»
На лице послушника ничего не отразилось, но в душе полыхнул пожар страха и ненависти. Птиц преувеличенно замедленно повернул голову, заметил темный силуэт на фоне багрового зарева. Затылок пощекотало морозом, а в солнечном сплетении возникла болезненная пустота. Волшебные чувства затрепетали: враг собран, готов нанести решающий удар. Но почему-то медлит, хотя хитрая комбинация и оказалась успешной…
Скрипнули металлические чешуйки, послышалось задумчивое сопение. Фигура дрогнула, сместилась вправо. Сноп алого света блеснул на пластинах латных сапог, широкой полосой пробежался по балахону, озарил подбородок. Выхватил губы, тонкие и бледные, из-под верхней явственно проглядывали острые желтоватые зубы.
— Долго думал, — равнодушно изрек Хозяин. — Ты потерял сноровку. А в прошлый раз сумел выбежать во двор…
Странно, но гортанный рычащий голос вызвал в подсознании целую бурю ярости и отвращения. Птиц дернулся, словно от удара, закрыл глаза. Но перед внутренним взором проявилась иная картина: темнота, силуэты мебели, всполохи колдовства и вязкий омут зомбирующего заклятия… Тошнота подкатила к горлу, с губ сорвалось хриплое сипение. Тварь!..
— Что тебе нужно? — выдохнул послушник.
— Ничего, — проскрипел чернокнижник. — Ты выполнил свою часть сделки.
— Какой сделки? — ахнул парень. Но посмотрел на тубус в руке колдуна и поперхнулся словами. Словно издалека, прилетело воспоминание. Обрело четкость, вонзилось в мозг раскаленной иглой. Взгляд лекаря затуманился, по щеке побежала слеза. — Нет…
Голос получился хриплым и мертвым. Мир растворился в бешеной круговерти цветовых пятен и мутных образов. А из глубины души поднялась волна горечи, опалила, как кислота. Так, значит, не было скрытой игры! Враг подчинил заклятием, исказил разум. Дал благородную цель, обратился в мудрого и справедливого наставника. Но Ирн сам согласился на это… сам!..
— Служителей трудно обмануть. Но не для того, кто истово верит в Алара… — бесстрастно проскрипел чернокнижник, улыбнулся краешком рта. — Твоя душа в Астрале взывала о втором шансе. И я не смог пройти мимо, вернул тебя в мир живых взамен на пустячную услугу.
— Лжешь! — бешено взвыл Птиц. Рывком вскочил с пола, попытался броситься на колдуна с голыми кулаками. Но почувствовал жжение в груди, отшатнулся как ошпаренный. Мрон, защитная аура!
Незнакомец помолчал, уставился куда-то в пустоту. А послушник наряду с яростью ощутил легкое удивление. Почему-то показалось, что магу трудно мыслить категориями людей. Словно каждый поступок или фраза лекаря вызывали недоумение и раздражение… Мантия слилась с чернотой комнаты, растворилась среди смутных силуэтов. Во мраке блеснул металл латной перчатки. Чернокнижник поднял руку, подержал перед лицом в сомнении. Вроде бы хотел потереть подбородок, но движение оказалось ненужным…
— Ты ущербен, — сказал Хозяин. Качнул головой, медленно пошел обратно к магической фигуре. — Но слишком силен. Добрался до подсознания, разорвал заклятие…
— И? — с вызовом произнес Ирн.
— Не знаю, — отмахнулся колдун. Замер невдалеке от схемы, оценил проделанную работу. — Пожалуй, придется посидеть в подвале еще немного.
— Пока не создашь армию? — с болезненной ухмылкой поинтересовался послушник.
Чернокнижник резко развернулся, опалил пленника взглядом.
— Глупец. Тебе не понять.
— Да ну? — зло процедил лекарь. — Не лучше ли сразу избавиться от помехи?
— Нет, — ровно сказал Хозяин, пожал плечами. — Я обещал тебе жизнь и блюду договор… просто не мешай.
Птиц задрожал в ознобе. Взглянул на растерзанный труп посреди пентаграммы и заскрежетал зубами. Ярость переполнила чашу терпения, практически свела с ума. Злость, ужас и чудовищное ощущение правдивости смешались в едкую микстуру. «Не верю! — полыхнула дикая мысль. — Не хочу верить!.. Ложь! Кругом одна ложь!..»
В груди разгорелся жаркий костер. Потоки теплоты разлились вширь, побежали к пальцам. Парень понял, что Ядро напиталось. Взревел, как раненый бык, и прыгнул на врага. Раздался треск, прямо в воздухе возникли огненные нити. Подобно ловким змейкам, стремительно побежали к незнакомцу, попытались обвить и рассечь. Но столкнулись с мантией и высекли сноп бесполезных искр. Ирн торопливо нарисовал Знак Разрушения, послал вдогонку Упокоение. Однако Хозяин неуловимо быстро сместился в сторону, хлопнул в ладоши. Из широких рукавов с шипением хлынули струи жирного дыма. Обвили Знак и разорвали еще в полете, второе заклятие просто погасили…
Взрыв! Еще, третий… Короткие вспышки ослепили, грохот ошеломил. Стол разлетелся дождем пылающих щепок, над плечом просвистел подсвечник. Птиц уклонился, рухнул на пол. Но осколки достали и тут, посекли кольчугу и впились в спину. Лекарь взвыл, откатился и встал на колени.
Увидел черный силуэт на фоне алого сияния, рубанул пламенной косой.
— Сдохни! — отчаянно закричал парень. Торопливо сплел очередное заклинание и бросил в колдуна.
Краем глаза заметил вспышку, уклонился от каменного крошева и мстительно ухмыльнулся — рядом, почти задело. Начал рисовать замысловатый символ, но почуял неладное. В животе появился мокрый холодный клубок. Искорка магии затрепетала и притухла… Мрон! Снова выдохся!..
Ирн посмотрел на руки так, будто те взяли и предали. Услыхал звон железа и поднял взгляд… Время остановилось, прекратило неумолимый бег. Мир заслонил огромный кулак, закованный в латную перчатку. Чешуйки фаланг украшал искусный узор, железо отполировали до зеркального блеска. А в отражениях виднелась испуганная физиономия: глаза выпучены, рот некрасиво перекошен, волосы — слипшиеся сосульки…
Удара парень не почувствовал. Белый свет поглотил пространство. А когда исчез, вдалеке появилась темная стена в частой сетке трещин — потолок. Бешенство испарилось, в душе остались пустота и легкое раздражение: «Дурак, снова сглупил. Надо было хотя бы потянуть время. А он поддался эмоциям, кинулся в драку…»
Послушник рефлекторно потрогал лицо, ощутил мокрое и горячее. С тусклым удивлением осознал: кровь. Вяло выругался, перевернулся на бок и случайно взглянул на магическую фигуру… Из центра бил узкий столб алого пламени, вонзался в тучу. Символы загорались и гасли, в токе энергий чувствовалось огромное напряжение. Но внимание привлекло иное…
В мозгу сухо щелкнуло, пелена спала. Из черноты налетели раскаленные ветра воспоминаний. Залитый сумраком и красноватым светом зал отдалился. Огромное изумление затмило гнев. Целый фрагмент прошлого обрел плоть. Пришло осознание того, что чернокнижник не лжет. Птиц понял, что движет колдуном. Фигура… да-да, фигура на полу, так похожая на ту, которую он сам рисовал недавно! Ритуал Разделения, который проводил Эскер, дабы избавиться от темной половины души… Эскер? Ах да, тот молодой талантливый паренек, который помог… Стоп! Какой паренек?..
Уязвленная душа взбунтовалась. В ушах эхом отдалось слабое: «Не верю». Но лекарь знал — правда… Грудь сотрясло болезненным спазмом, изо рта вырвался стон. Ирн заметил движение, повернул голову и окинул чернокнижника недоверчивым взглядом. Безликая фигура, а не человек. Холодная, лишенная всякого намека на людское. В полах мантии клубилась Тьма, из рукавов струились струи черного дыма. Капюшон скрывал лицо, но интуиция… да, именно интуиция говорила о том, что где-то под броней равнодушия бурлят и клокочут страсти.
Со второй попытки Птиц встал на ноги, пошатнулся. Зал закружился, тошнота завязала внутренности в узлы. Парень привалился к колонне и шумно выдохнул. Зачерпнул из Ядра последние крохи Силы и сотворил поисковое заклинание. Порыскал в пустоте, нашел отклик. А затем посмотрел на врага и принялся стирать кровь с губ.
Хозяин помедлил, словно раздумывал. Под капюшоном угрожающе сверкнули алые огоньки глаз. Но дым втянулся в рукава и исчез. Колдун развернулся, неспешно подошел к пентаграмме. Поднял с пола тубус, сковырнул первую печать…
— Не мешай, — не оборачиваясь, посоветовал чернокнижник.
— У тебя не получится, — просипел Птиц, мельком глянул в сторону выхода. Окна еще застилала пелена Мрака — не пройти. Но в самом движении дымных струек появились завихрения и волнения. Образовалась небольшая дыра, начала расширяться.
Слова парня остались без внимания. Колдун повертел футляр в руках, с силой сжал пальцы. Сухо и мертвенно хрустнули остальные печати, на пол посыпались крошки воска. Враг решительно снял крышку, подставил ладонь… В отблесках пентаграммы стало заметно, что из горловины сбегают зыбкие струйки золы. Сквозняк подхватил невесомый прах, развеял по комнате…
Хрустнули дощечки, смялась толстая кожа. Раздался хрип, быстро перешел в грозное рычание. Чернокнижник отбросил искореженный футляр. Стремительно развернулся и вперил взор в послушника.
— Я же говорил… — виновато пробормотал лекарь. — Не получится.
— Лжец. Даже не понимаешь, что наделал, — сказал Хозяин. — Ты умрешь.
Голос прозвучал как обычно, бесстрастно и хрипло. Но из-под одежд вновь вырвалась Тьма. Зашипела, превратилась в несколько дымных клубков. Горло Ирна сдавили невидимые ледяные пальцы. Парень пошатнулся, рухнул на одно колено. Рефлекторно попытался разомкнуть хватку, но задел лишь воздух. В ушах тяжело громыхнула кровь, мир затянуло черным туманом. «Вот и все…» — мелькнула обреченная мысль.
Вдалеке раздался протяжный скрип рассохшихся петель, прозвучали легкие шаги. Сквозняк усилился. Завыл и засвистел, потушил часть свечей. Тени пугливо забегали по стенам и колоннам, свет померк. Но тут же сухо затрещало, и покрывало тьмы рассекла яркая синеватая черта. Хозяин не обратил внимания, продолжал душить парня.
Птиц практически утратил связь с реальностью, начал погружаться в вязкие пучины обморока, расслабился и даже смирился с поражением, близкой смертью. Видел силуэт врага на фоне столба пламени. Зрел жестокий оскал и угли глаз, но не испытывал страха или злости. И конечно, не почувствовал удивления, когда за спиной врага проявился силуэт существа гораздо большего и могучего…
Громадный железный воин возник неведомо откуда, словно вырос из-под земли. Тот самый, которого видел в Логеборе, а потом в Дорберге… Мститель Крови. Алые блики сверкнули на мощных пластинах лат и острых шипах, массивном рогатом шлеме. В правой руке гигант сжимал ростовой меч. По вороненому лезвию пробегали короткие злые искры, а самого рыцаря окружала аура запредельной мощи и ужаса… Монстр поднял кулак, молча обрушил на чернокнижника.
В последнюю секунду Хозяин ощутил угрозу, гибко извернулся. Дымные сгустки с воем ринулись на помощь. Но колдун не успел… Ирн увидел смазанное движение. Удар!
Грохот и низкий грозный рев, свист ветра. Чернокнижник отлетел к стене, рассыпался языками аспидной мглы. Колонны покрылись изморозью, пол задрожал. Комнату залило густым мраком, страшный холод выморозил внутренности лекаря. Секунда тишины — и Тьма схлынула, пентаграмма засветилась. Тучка под потолком пропала, а переплетение дуг и ребер оказалось изрядно подтертым.
Прохладный воздух благословенным потоком хлынул в легкие, раздул искру жизни. Птиц засипел, притронулся к ноющей шее. Кое-как приподнялся и вскинул голову, вздохнул с облегчением. Монстр и Хозяин исчезли, у магической фигуры стоял Лохматый. Осматривался, задумчиво скреб небритый подбородок. Камень в оголовье посоха мерцал и переливался, по древку с треском сбегали мелкие молнии…
Бродяга рывком отбросил капюшон. Багряный свет озарил бледные исцарапанные щеки и нос, множество морщинок. Темные с проседью волосы неровными прядями легли на лоб… С ночи в окранской степи нищий почти не изменился. Такой же мужественный, сильный, уравновешенный. Но покоробила некая неправильность. Глаза! — понял Ирн. Раньше радужки заливала чернота. А сейчас они обыкновенные, серо-стального оттенка. Да и взгляд другой. Живой и быстрый, наполненный множеством эмоций.
— Вы что тут устроили? — с едким сарказмом проворчал Лохматый, указав на обгорелый труп разбойника. — Хоть бы кошку или собаку поймали. Зачем над людьми так изгаляться?..
— Мог бы и раньше прийти, — в тон ответил Птиц. Застонал, с трудом поднялся с пола и отряхнулся. — Где тебя носило?
— Угу, — хмыкнул бродяга, нахмурившись. — Мог, конечно. Если бы ты оставил четкие инструкции по созданию Порталов, а не голые координаты. Пришлось шерстить книги, овладевать… Раза с третьего попал.
Послушник хотел возразить. Но заметил болотную жижу и крупинки песка на сапогах Лохматого, осекся. М-да, видать, нищий побывал в интересных местах. Однако времени для дружеской беседы не было. И колдун где-то запропастился, как в воду канул…
Мысль вселила беспокойство. Ирн встряхнулся, усилием воли вызвал Истинное Зрение и посмотрел на бродягу. Сероватый свет затянул пространство. А среди скучных линий и контуров возник вихрь. Взорвался протуберанцами Тьмы и ослепительного белого сияния. На краткий миг застыл, обратился в огромного рыцаря. Но тут же принял форму огненного воина, распался на мелкие пряди и закружился заново… Паршиво, Лохматый тянул слишком долго. Баланс энергий нарушился, следовало поспешить. Если Переход не состоится, усилия пойдут коту под хвост и Серого мага опять охватит безумство.
— Эск… — начал говорить послушник и развел руками.
— Знаю, — перебил нищий. Стрельнул глазами в лекаря, поморщился. Ощупал взглядом зал. Но странно… вокруг тишина и спокойствие, ни следа Тьмы. Хозяин исчез. Вроде бы ударился о стену, но на камнях крови нет. И прятаться негде, ход в подвал достаточно далеко. Только затухающая пентаграмма да дыры в полу напоминали о происшедшем… Бродяга помрачнел, добавил тише: — Уходим.
— Нельзя, — возразил Птиц. — Тебе нужно…
— Ты сделаешь, — отрезал бродяга.
— Но я не уверен, что смогу, — пробормотал парень.
— А куда денешься? — грубовато произнес Лохматый и снова накинул капюшон. — Хоть узнал, кто нам противостоит?..
— Пока нет, — ответил Ирн. — Но память вроде возвращается…
— Вот и хорошо, — кивнул нищий, махнул рукой. — За мной!..
— Постой! — воскликнул послушник. Бросил взгляд на магическую фигуру, осекся и неопределенно развел руками. — Тот колдун… я думал, стремится к власти. А на самом деле…
— На самом деле он просто любит потрошить людей, — оборвал словоизлияния Птица Лохматый. — Расскажешь потом.
Порывисто развернувшись, бродяга направился к выходу. Парень ругнулся про себя, сжал кулаки и помчался следом. Но едва преодолел пяток шагов, почуял неладное. В животе возник пучок длинных игл, голова закружилась. Душу поразило ощущение иррациональной жути, а в спину вонзился чужой внимательный взгляд.
Ирн споткнулся, замер, осторожно оглянулся. И чуть не вскрикнул от неожиданности. Зал затянуло туманом, стены убежали вдаль. Из пустоты налетел ледяной сквозняк, выстудил шею. Глухо и неприятно стукнули ставни, в проеме окна показалась бледная умирающая луна. Серебристый свет узким пучком прошелся по полу, озарил тонкие канавки магического узора. Вязь дрогнула и исказилась, символы загорелись. И в ту же секунду липкая дурнота усилилась. Послушник заорал. Но острые снежинки заткнули рот, мышцы онемели…
Дикий звериный ужас поглотил разум, сердце чуть не разорвалось. Однако буквально через мгновение темноту развеяло множество ярких искр, и послушник рухнул в глубокий сугроб. Взвыл дурным голосом, поперхнулся и закашлялся. Сплюнул снег, вырвался из мягких холодных объятий. Перекатился на бок и вскочил на колени. Хотел прыгнуть, рвануть прочь. Но увиденное ошеломило настолько, что ноги попросту отказались служить.
Обычная городская улица уходила вдаль, терялась среди вечерних огней и тьмы. Спокойный ровный свет множества масляных фонарей озарял проезжую часть и тротуары, укрытые толстым снежным покрывалом. Здания высокие и крепкие. Многие украшены затейливой лепниной и статуями дивных существ. С подоконников свисали длинные сосульки, кладка светилась ледяной коркой и инеем. Окна сочились желтоватым сиянием. Слышались тихий говор и шаги, стук копыт и скрип тележных колес. Пахло дымом, лошадиным навозом и свежей сдобой…
Губы уколола стылая игла. Резанула и растаяла, осела во рту терпкой влагой. Ирн вздрогнул, задрал голову и изумленно поморгал. С черного как смоль неба сыпались снежинки. Белые пушистые мошки кружились в воздушных потоках. Ложились на землю слой за слоем и застилали мир белой пеленой. Приглушали звуки и свет, делали окружающее смутным и умиротворяющим. Колючий морозец покусывал щеки, изо рта вырывались облачка пара… Зима…
Прохожих встречалось много даже для столь позднего часа. Торговцы, стражники, просто обыватели. Мужчины и женщины, старики и молодежь. Лица румяные, головы и плечи припорошены снегом. Одеты немного старомодно, но вполне прилично… Одни спешили по своим делам, другие беседовали. Из расположенного неподалеку трактира группа мужиков вышла подышать свежим воздухом. Гуляки отпускали шуточки, смеялись, горланили похабную песню грубыми пропитыми голосами. Мимо проскакал всадник, обдал послушника теплом и ворохом ледяных осколков…
Странное ощущение иллюзорности посетило Птица. Город… знакомый и одновременно невероятно чужой. Словно когда-то в прошлой жизни хаживал этой улицей, зрел дома и фонарные столбы, деревья. Но между тем нечто в душе протестовало. Ведь только что находился в совершенно ином месте, готовился к побегу. Что случилось? Опять происки колдуна? Мираж, навеянный хитрым врагом?..
Рядом послышались сопение, скрип снежного наста. Парень обернулся и увидел Лохматого. Тот как раз встал с земли, отряхивался и ругался. Лицо непроницаемое, но в глазах нешуточная тревога.
— Какого демона? — проворчал нищий. Огляделся и нахмурился, поднял меч в защитную позицию. — Ты хоть что-нибудь понимаешь?..
В животе послушника отвратительно квакнуло. Страх проник в душу, острым кинжалом пощекотал поджилки. Паршиво… Бродяга тут. А значит, надеяться на вывих собственного сознания не стоит. Что тогда? Иллюзия? Тоже нет. Обычные чувства еще могут обмануть. Но магические дружно говорят, что окружающее реально…
Периферийным зрением Птиц заметил синеватое сияние. Нищий пробормотал заклинание, провел ладонью в воздухе. Ушел в себя, но тут же дернул головой и скривился. Взгляды послушника и бродяги пересеклись, оба кивнули.
— Ловушка, — подтвердил Ирн. Зябко поежился, погрел пальцы дыханием. Мрон, погодка не летняя!
— Ничего не ощущаю, — буркнул Лохматый.
— Я тоже, — невнятно пробормотал парень, дернул плечом. — Но одно из двух… Либо заклятие очень хитрое. Либо просто сильное, и наши поисковые щупы не могут пробить искусственный контур.
Нищий хмуро кивнул, обвел улицу подозрительным взглядом. На лбу появились глубокие морщины, щеки побледнели. В глубине зрачков мелькнул испуг, сменился угрюмой решимостью. Лохматый перехватил посох поудобнее, осторожно пошел вперед. Птицу же не осталось иного, как пойти следом…
Снег хрустел под сапогами. На глаза то и дело попадались новые детали: трещинки на стенах ближайших домов, цветастые вывески каких-то лавок и питейных заведений. Ровный свет фонарей длинными дорожками стелился по земле, отсвечивал в сосульках. Слышались шорохи, поскрипывания. Слева показалась небольшая площадь, статуя на высоком каменном постаменте. Скульптура настолько оледенелая, что выглядела снеговиком. Но при ближайшем рассмотрении — мужчина в короткой куртке, с огромной книгой в руках.
В окне ближайшего дома мелькнули силуэты. Ирн сбился с шага. Поддавшись любопытству, подошел ближе и растопил пальцем небольшой кружок морозного узора. Показалась маленькая спальня, озаренная золотистым светом. На столе несколько свечей, у выхода платяной шкаф. Пожилой седовласый мужчина сидел на краешке постели и что-то читал, шевелил губами. А под одеялом лежал мальчишка лет семи-восьми. Сонно хлопал глазами, завороженно слушал…
Птиц глубоко вздохнул, закусил губу и отвернулся. Отыскал взглядом бродягу, кинулся нагонять. Но случайно услыхал обрывок какого-то разговора, замер как громом пораженный. Рядом прошла парочка людей, по виду ремесленников. Оба кутались в плащи, активно жестикулировали и спорили:
— Слухай, Кир, а давай завтра…
— Нет, дружище. Не выйдет. Магистрат Серых заключает новый договор с гномами. Завтра в торговую гильдию надо, бумажки составлять…
— Срочное дело?..
— Конечно, дурило. Не слышал, город новый хотят у Седых Гор построить. Даже название выбрали — Гент. Поговаривают, там залежей железа и угля не счесть. Золотая жила! Советую денежки вложить.
— А вдруг прогорим?
— Не-е-е… Серые маги не обманывают. Подряды возьмем, кузни построим. А коротышки подсобят. Дети наши в роскоши купаться будут.
— Хм… заманчиво…
— Вот и я толкую. А погулять на именинах можно и потом…
Прохожие давно скрылись в переулке, а парень стоял, не в силах осмыслить и принять услышанное. Демоны! Так вот почему улица показалась знакомой. Но… невозможно!.. Повернуть вспять время не под силу и богам.
По сугробу промчалась тень, послышались задумчивое сопение и шаги. Ирн резко вскинул голову, заметил совершенно обалдевшего нищего. Челюсть у бродяги отвисла, на губах повисли снежинки… Тоже слышал разговор ремесленников.
— Заметил, — утвердительно сказал бродяга. — Я тут бывал, один из старых районов Лугара.
— Вряд ли, — ляпнул послушник. — Почти центр…
Птиц перехватил взор Лохматого, осекся. В душе возник противный стылый комок, земля покачнулась.
— Масляные фонари давно сняли, — добавил нищий, отвел глаза. — Магическими заменили. Дешево и ухаживать почти не надо…
— Угу, — выдавил парень. Дрожащей ладонью провел по лбу, смахнул холодный пот. Украдкой ущипнул себя за запястье и посчитал до трех. — Надо выбираться. У тебя мало времени.
— Знаю, — отмахнулся бродяга. Поколебался, протянул посох. — Возьми. Ты лучше умеешь с ним обращаться…
Артефакт мог помочь восполнить утраченную энергию. Да и чувствовал бы себя послушник намного увереннее. Но принять инструмент Ирн просто не успел. Вздрогнул и отшатнулся, посмотрел вдоль улицы. Очевидная неправильность поразила, вызвала смутную тревогу. Прохожие… только что было полным-полно: всадники, повозки, простые обыватели и припозднившиеся гуляки. А через секунду никого, словно растворились в воздухе. Снегопад, размытые пятна светильников и окон, тишина. Но самое главное — опять никаких возмущений в магическом диапазоне.
Беглецы встали так, чтобы прикрывать друг друга. Напряглись, прислушались и даже принюхались. Лохматый принялся шептать поисковые и защитные заклинания. Но сбился, задумчиво посмотрел на посох.
— Что? — выдохнул парень.
— Такое ощущение, будто кто-то тянет Силу из Ядра, — отозвался нищий. — Я еще ничего не делал…
— Проверь поляризацию потоков, — посоветовал Ирн. — В «темном» диапазоне.
— Что? — переспросил бродяга, дернул губой. — А-а-а… Нет, течение нормальное. Слушай, а если ударить посильнее? Я могу перейти в другое состояние… ну ты понял…
— Создать инфернальную воронку, — прошептал Птиц с сомнением. — Хм… Заманчиво. Но ты уверен, что мы в мираже? И что Мститель Крови не размажет меня по стене? Дай разобраться.
— Сам говорил, надо спешить, — буркнул Лохматый. Повертел головой, поморщился. — Не нравится мне тишина…
— Помогите! — раздался далекий крик. — Помогите, ради богов!..
— И почему я не удивлен? — еще тише проворчал бродяга. Поднял клинок, отступил к фонарному столбу.
Отвечать Ирн не счел нужным — вопрос риторический. Напряг зрение и затаил дыхание, приготовился начертить Знак Огня. Секунда, вторая… В снежной круговерти мелькнуло темное пятно, обрело человеческие очертания. Из подворотни выскочил худой замызганный мужичок. Углядел путников, замахал руками и кинулся навстречу.
— Помогите, люди добрые! Убивают!..
Незнакомец споткнулся, неловко плюхнулся наземь. Тут же перекатился и вскочил. Оскальзываясь и держась за бок, торопливо захромал к беглецам. Но заметил обнаженный клинок, испуганно икнул и выпучил глаза… По виду обычный, ничем не примечательный мужик. Худощавый и взъерошенный, как воробей. Одет в простую шерстяную рубаху и порты, латаный плащ.
— Что надо? — с угрозой спросил бродяга.
— Э-э-э… простите, господин чародей, — смешался мужичок, низко поклонился. — Не признал, снежок ослепил.
— С чего ты взял, что я маг? — продолжил допытываться Лохматый.
— Так… посох у вас. У всех магов в Лугаре посохи… — почтительно проговорил незнакомец. Удивленно приподнял брови и развел руками. Но тут же забеспокоился, указал в сторону ближайшего переулка и добавил с мольбой: — Помогите! Моя соседка сына к лекарю повела. А по дороге злыдни какие-то напали. Маху оглушили, с мальцом что-то творят… Вы же слышали о похищениях? Некроманты лютуют, поклялись деток свободных на алтари возложить…
— Вот как, — хмыкнул нищий, вопросительно глянул на послушника.
Ирн промолчал. И так ясно, остаточной колдовской ауры нет. Так что или обыкновенный человек, или хорошо маскируется. Но проблем от этого не меньше. Почему-то в такие моменты осознаешь, что любой вопль «Спасите!» буквально значит: «Идите сюда, кушать хочется!» Но вопрос в том, стоит ли подчиняться? Возможно, встрять в историю — единственный шанс разобраться в происходящем.
Не дождавшись внятной реакции спутника, бродяга принялся расспрашивать мужичка подробнее. Хмурился, метал грозные взгляды, корчил рожи одну зловещее другой. Обыватель заикался и сбивчиво объяснял. Но лекарь не слушал. Глубоко задумался, попытался создать поисковое заклинание. Потерпев неудачу, сунулся в Астрал. Однако и тут наткнулся на глухую стену… Странно. Волшебство, связанное с восприятием, отказалось работать. Почему и отчего, непонятно. Впрочем, парня не оставляло ощущение, что решение рядом. Колдун силен, сумел создать целый мир-ловушку. Но прорисовать до мелочей подобное невозможно. Следовательно, надо искать путеводную ниточку…
— Пойдем! — решительно сказал Ирн. Шагнул вперед и хлопнул друга по плечу, увлек к подворотне.
— Куда? — опешил Лохматый.
— Помогать, конечно, — заявил послушник. — Нельзя детей на растерзание оставлять.
На лице бродяги отразились удивление пополам с сомнением. Зачем лезть в пасть волку? Но парень непреклонно мотнул головой, сказал взглядом: мол, надо. Глянул на мужичка, буркнул короткое: «Веди!» Тот потерял дар речи от неожиданности. Быстро очнулся, всплеснул руками и зачастил:
— Слава богам! Скорее, господа!.. Тут недалече…
Незнакомец сорвался с места в карьер, резво побежал вперед. Лекарь и нищий обменялись хмурыми взглядами, но последовали за проводником. Свернули в переулок, окунулись в темноту. Фонарей тут не было сроду, а отраженного света явно не хватало. Глаз различал лишь общие контуры стен и окон. Но дальше расстояния пары вытянутых рук белела сплошная пелена снегопада.
— Господа маги! Тут, ясно помню, — подал голос мужик.
— Где? — с недовольством переспросил бродяга.
— Да тут же, тут! — воскликнул незнакомец. Внезапно всхрапнул, пошатнулся. — Господи… опоздали!
В полумраке метнулась тень, проступили расплывчатые силуэты. Раздались скрип и удар, страдальческий стон. Лохматый выпалил заклятие. Вверх взлетел маленький световой шарик, ярко полыхнул. Призрачное голубоватое сияние озарило бледные искаженные лица, часть стены и глубокий сугроб. На снегу алели пятна крови, виднелись следы сапог. А у чахлого деревца рядом с черным входом ближайшего здания что-то шевелилось…
Снова послышался полузадушенный стон. Нищий переместил светлячок, прищурился. Но вдруг переменился в лице и грязно выругался… У крыльца лежала худенькая женщина лет тридцати на вид. Бледная и изможденная, с темными кругами под глазами — следы бессонных ночей. Волосы спутаны, на виске глубокая ссадина. Одета в ветхое бесцветное платье, больше смахивающее на мешок. Но несчастная была жива и, похоже, приходила в себя. Шарила ладонями по снегу, упрямо ползла. Хрипела и бормотала:
— Мальчик… мой мальчик…
Внутренности сковало льдом. Ирн знал, что смотреть не стоит, но все равно повернул голову. Судорожно сглотнул, сразу вперил взгляд под ноги. Тошнота цепко схватила за горло, колени задрожали… У стены действительно лежал ребенок лет шести. Но выглядел не в пример хуже матери. Снег настолько пропитался кровью, что превратился в алую слякоть. На горле и руках виднелись аккуратные надрезы, на груди чернела круглая дыра. А вокруг валялись разбросанные мокрые подрагивающие куски мяса, вился пар… Дрянь! Понятно, что иллюзия. Но в чьем больном воображении могло родиться подобное?..
В отличие от лекаря, бродяга не колебался. Мгновенно оценил ситуацию, рухнул на одно колено. Обхватил женщину за плечи и усадил у стены. Быстро осмотрел на предмет ран. Поморщился, глянул на растерзанного мальчугана и угрожающе зарычал. Но справился с эмоциями, вновь обратил внимание на несчастную. Та застонала и всхлипнула, попыталась встать.
— Мой сын…
— Тише, — успокаивающе проворчал Лохматый, придержал. — Не шевелитесь, я помогу.
— Сын… что с ним? — слабо прохрипела мать.
— Не шевелитесь, — упрямо повторил нищий. Скривился, опалил бешеным взором мужика.
Сосед бедняжки, и без того серый от ужаса, отшатнулся в испуге, прикрылся рукой. Попятился, осмотрелся, ища пути к отступлению. Но понял, что магу достаточно вымолвить одно слово, чтобы превратить его в обугленную головешку. Втянул голову в плечи и влип в стену.
— Я… я не виноват, — заикаясь, выдохнул незнакомец. — Я побежал за помощью.
— Мразь, — вынес вердикт Лохматый. — Мог бы остаться и защитить.
— Но как… — проблеял мужик.
— Горячей воды! — отрезал нищий. — Быстро!..
Голос сорвался на низкий звериный рык. Незнакомец дрогнул и часто закивал, метнулся прочь. Секунда — и скрипнула дверь, послышался топот. Спустя еще одну сосед вернулся с объемистой бадьей и тряпками, принялся помогать… Бродяга отвлекся, с неудовольствием посмотрел на отрешенного и задумчивого послушника. Но промолчал, принялся плести лечебные заклинания.
Ситуация не то что бы не нравилась. Нет, казалась Ирну нелепой и глупой. Кроме того, не давало покоя поведение мужика. Заманивал? Определенно. Или мир все-таки был реален и смерть ребенка теперь на их совести?.. Мрон! Как разобраться? Где тот камень, который поможет разбить оковы чернокнижника?..
В мозгу возник натужный гул, перешел в пронзительный свист. Мысли снова начали роиться, перед внутренним взором с бешеной скоростью замелькали образы и воспоминания. Птиц усилием воли оборвал мутный поток. Сосредоточился, собрал последние крохи Силы и начал плести заклятие-щуп. Но сбился на половине, коротко ругнулся и размял пальцы. Холодно…
Спину овеяло сквозняком. Парень обернулся, мазнул равнодушным взглядом по ближайшему дому. И замер… сердце болезненно сжалось, в ушах набатом застучала кровь. Как раньше не заметил? Морозные узоры на стеклах чем-то напоминали магическую вязь в подвале. Более расплывчатые, в зеркальном отображении… но совершенно ясные Знаки и буквы Серой Магии!..
Догадка ударила как розги, опалила и доставила боль. Птиц рванул волосы в отчаянии, задохнулся от чудовищного предчувствия. Вот кого напомнил сердобольный мужичок — один из трупов с вырванным сердцем. Колдун не зря изучал Магию Крови. Узоры на стенах особняка и Магия Предков были связаны воедино. Ритуал, заклятие… И если понял правильно — огромный Портал в Логебор, страну Теней!.. План прост — заманить жертв в мир-мираж, запутать и усыпить бдительность. А затем выпить энергию, сделать врагов призраками. Для чего? Да просто чтобы держать в повиновении армию демонов. Беглецы попали в очередную «проплешину»…
Пелена перед глазами развеялась. Лекарь сумел вздохнуть, закашлялся. Вжался в стену и посмотрел перед собой. Нищий на пару с незнакомцем хлопотали над женщиной. Мыли, перевязывали раны. Несчастная больше не рыдала. Смотрела на растерзанного ребенка, покачивалась из стороны в сторону. Глаза стеклянные, губы синюшные, как у мертвеца… Мерзость! Так кто из двоих? Или троих?..
— Отойди, — сказал Птиц. Резко выдохнул, сделал плавное движение кистью.
Бродяга проигнорировал. Схватился за посох, начал затягивать царапины и синяки. Попутно рыкнул на помощника, указал на ведро — еще воды.
— Лохматый! — повысил голос парень.
— Что? — фыркнул бывший полудесятник.
— Отойди! — с нажимом повторил Ирн.
— Но… — попытался возразить бродяга. Перехватил взгляд спутника и запнулся. В глазах мелькнуло понимание, кровь отхлынула от лица. Нищий глубоко и преувеличенно спокойно вздохнул, медленно поднялся и сделал шаг назад.
Мужик непонимающе моргнул, посмотрел на Лохматого с величайшим изумлением. Но понял, упал на колени и молитвенно протянул руки.
— Господин! Не покидайте нас! Вы не ведаете, что творите…
На виске бродяги начала пульсировать жилка, зрачки расширились и почти заволокли радужку. Но нищий справился, тихо зашипел. Отмахнулся, словно разрывая невидимую паутину. Навалился на посох и опустил голову.
— Ты… уверен? — с усилием вымолвил Лохматый. Надвинул капюшон еще глубже, попытался не смотреть на кровавые пятна.
Ирн глянул на мать мальчугана. Та будто не заметила, что нищий ушел. Покачивалась, мяла край платья и что-то бормотала. Слишком неразборчиво, чтобы понять. Но похоже на какую-то песенку или стихотворение. Мужичок по-прежнему стоял на коленях. Уговаривал и умолял остаться, помочь. Дрожал и кривился, задушенно всхлипывал. По щекам катились слезы. Оседали на бороде, тяжело падали в сугроб…
«Пар! — внезапно дошло до послушника. — При таком морозе любое живое существо выдыхает целые облачка. Да-да, именно живое… существо…»
Бесшумная вспышка разметала мысли, в ушах загрохотало. Птиц еще успел заметить взгляд Лохматого: острый, как отточенный кинжал, трезвый и бешеный. Тоже заметил и осознал, разорвал оковы навеянных эмоций и впечатлений…
Парень очнулся, вздрогнул. Увидел блуждающую ухмылку на губах якобы сердобольного соседа. Заглянул в глаза и увидел один лишь Мрак.
— Ты прав, — сказал Ирн в пустоту. Стряхнул ресницами снежинки, продолжил движение кистью. — Чтобы разорвать пергамент, для начала надо сделать дырку…
Последняя секунда длилась невероятно долго. Парень закончил Знак и толкнул навстречу мужику. Почувствовал жжение в животе и теплое прикосновение защитного плетения. Сбоку вспыхнуло оранжевое сияние, раздался треск — Лохматый достаточно быстро очнулся, начал действовать. И вместе с тем Ирн разобрал, что за стишок читала обезумевшая мать. Ритмичный речитатив, скороговорка. А на деле — формула мощнейшего вампирского заклинания. Птиц сообразил, что промахнулся. Но через миг стало поздно…
Раздались пронзительный вой, грохот и звон стекла. Воздушная волна вышибла окна в переулке, подняла облако снежной пыли. Тонкий пучок желтого пламени срезал голову соседа, подбросил и размазал по стене. Из обрубка шеи плеснуло черной смолистой жижей. Руки в конвульсиях схватились за воздух, сверкнули острые когти. Но демон не успел преобразиться, рухнул навзничь. Вопль повторился, и из морозной круговерти вырвалось щупальце ожившего мрака. Потянулось к послушнику, разбилось на пару-тройку тонких хлыстов. Однако парень не успел даже испугаться. Справа повеяло чудовищным жаром, послышалось глухое «Умпф-ф»… Полет! Удар! Еще один. Звон в ушах и боль.
Послушника пригвоздило к стене, посекло осколками и обожгло паром. Горячий воздух заткнул горло подобно кляпу, оборвал еще не родившийся крик. Ирн услышал тонкий хищный визг, перекатился. Нащупал увесистый булыжник и метнул в расплывчатую тень, возникшую невдалеке. Хрустнуло и чавкнуло. Туман чуть развеялся, и Птиц едва не вскрикнул от омерзения. Шагах в пяти на четвереньках стоял мертвый мальчуган… или, скорее, подобие ребенка. Глаза круглые и налитые кровью, челюсть деформирована. Из-под губ проглядывали острые треугольные зубы, длинный скользкий язык лениво зализывал ссадину на левой щеке.
Мальчишка зарычал, угрожающе клацнул челюстью и присел для решающего прыжка. Ирн попытался нащупать еще один камень. Попутно потянулся мыслью к Ядру, но ощутил холодную пустоту. Дыхание перехватило, по спине побежали мурашки… Проиграл!..
Незримый молот расплескал мелкого уродца, как кисель. Вбил в мостовую, превратил в розовато-черную кашицу. Птица оглушило, накрыло дождем мелких камешков и окатило вонючими брызгами. Непреодолимая сила бросила в ближайший сугроб, покрыла мягким удушающим покрывалом снега. Но парень быстро вырвался, закашлялся и протер глаза. Вознамерился рвануть на главную улицу, споткнулся… Там, где раньше виднелось ровное сияние фонарей, теперь царила Тьма. Дома таяли, как сахарные головки, стремительно теряли очертания. А из окон и дверей валили клубы аспидного тумана. Плавили дерево и металл, землю и небо… Отступать оказалось некуда.
Тяжелый топот заставил очнуться. Из мглы вырвался Лохматый. Резко остановился, ткнул посохом в пространство и коротко рявкнул. С оголовья ударило огненное копье, растворилось в пелене. Мгновение ожидания — и на фоне неровной кладки проявилась тонкая человеческая фигурка. Всполох разогнал дым и пар, превратил снег в воду. Но женщина даже не пошатнулась. С обескураживающей легкостью стряхнула капли жидкого пламени с плеча, шагнула вперед и подняла руки. С пальцев потекли струйки липкой черноты, обратили почву в зыбкое болото.
Птиц ощутил дурноту. Окружающее заколебалось, как лист бумаги на ветру. Дома пошли трещинами, небо раскололось и рухнуло. Снова показались очертания зала, колонны и арки, едва тлеющая пентаграмма. Стены и пол украшали светящиеся канавки и узоры. Но в нескольких местах виднелись разрывы, из трещин били фонтаны искр… Догадка Лохматого оказалась верна — структура заклятия не выдержала всплесков Силы, и пленники вырвались. Однако до победы было еще далеко…
Хозяин стоял в пятнадцати шагах. Ветер развевал полы мантии, под капюшоном сверкали узкие щели глаз. Взгляд сочился бешенством, дикой всепоглощающей яростью и жаждой мщения. За спиной колдуна колыхался плащ черноты, веяло холодом.
— Глупцы! — прорычал чернокнижник. — Вы не ведаете, что творите.
— Ошибаешься, — нахально заявил бродяга. Хохотнул, выхватил меч из ножен и воскликнул с пафосом: — Мы уничтожаем Зло!..
— Глупцы, — тише повторил Хозяин. — Мрак без Повелителя хаотичен и безумен. Я сдерживал «проплешину» долгие годы… Вы… вы все испортили.
— Значит, твоя работа закончилась, — перебил Лохматый. Направил посох на врага, плавно двинулся вперед и опять засмеялся. — Сгинь!..
Веселый хохот перешел в гулкое уханье. Плечи нищего раздались вширь, из-под одежды проклюнулись острые металлические шипы. Клинок загорелся нестерпимым белым светом, а в тени капюшона сверкнули глаза — наполненные пламенем Поднебесного щели… Впрочем, бродяга быстро обрел прежний облик. Дрогнул и споткнулся, словно проснулся после долгого изнурительного кошмара. Птиц почувствовал — остались считаные минуты. Еще немного, и замысел провалится окончательно.
Нищий воспрянул быстрее, чем Ирн отыскал решение. Яростно закричал, взмахнул посохом. Шар белого света ударил в чернокнижника. Потух, рассыпался дождем бесполезных искр. Но Лохматый не остановился, ударил еще. Короткие вспышки разрезали темноту, вой и хлопки смешались в невообразимую какофонию. Мрак поддался, пристыженно отступил. А Хозяин пошатнулся и сделал шаг назад. Маленький, почти незаметный. Но слишком явный для внимательного глаза… Устал, потерял Силы во время ритуала и в стране Теней. Теперь оставалось добить темного мага.
Озаренный дивным сиянием бродяга неумолимо наступал. Бил легко и непринужденно, будто на тренировочном поединке. Лицо скрывала ткань, блики и тени суматошно метались. Но выглядел Лохматый весьма грозно — боевой маг в пылу сражения. Олицетворение ярости и праведного гнева, светлый воин… Чернокнижник медленно пятился. Скупо и расчетливо отражал многочисленные заклятия.
Одни гасил, другие впитывал, третьи отражал. Но видно было, что бой давался непросто. В защитной оболочке из черного тумана появились прорехи, ткань плаща тлела и дымилась.
Страшный жар опалил щеки, грохот поглотил остальные звуки. Ближайшая колонна треснула, плюнула веером щебня. Парень закрылся руками и прижался к стене. Выругался, попытался просочиться к выходу. Но застыл, пораженный очередной мыслью, недоверчиво уставился на соперников. Мрон! И надо ж так просчитаться! Ритуал подкосил чернокнижника, да. Но иллюзорный мир, напротив, пил энергию пленников…
Ирн попробовал закричать, предупредить о ловушке. Но голос предал, послышалось невнятное хрипение. А Хозяин сделал ответный ход. Сонм светлячков, которых исторгло навершие посоха, завис в воздухе. Из стыков плит на полу брызнули тонкие черные нити. Обвили огненные шарики, заключили в полупрозрачные оболочки. Колдун чуть заметно махнул рукой — и капли дрогнули, подобно метеорам, метнулись обратно. Лохматый бешено заорал, ловко отразил около трех капелек клинком. Выгадал момент и создал магический щит. Вбил пятки в пол, наклонился вперед и приготовился к удару.
За секунду до взрыва Птиц успел понять, что сглупил. Для мага с истощенным Ядром единственный выход — спрятаться и переждать бурю. Зализать раны, восполнить потраченное. И уж тогда бежать обратно. Но увлеченный поединком и донельзя уставший послушник утратил способность рассуждать здраво. За что и поплатился…
Звуки исчезли, утонули в зловещей тишине. Перед глазами отпечатались тонкие светлые нити. Пронзили пол, колонны, стены. Оставили дыры с раскаленными краями. В мире воцарились молчание. Пустота. И два силуэта — черный как смоль и серый с синеватым оттенком. А затем ударили череда ярчайших всполохов, боль, гейзеры щебня и облака пыли. Стена особняка просто-напросто перестала существовать, взорвалась ливнем тяжелых обломков и праха. Многие колонны рассыпались, иные покосились. Облако чадного пламени подхватило Лохматого в тугие тиски. Победно взревело и рванулось навстречу утреннему небу. Послушник едва не погиб под обвалившимся монолитом. Перекатился, увидел стену огня и захрипел от ужаса. Но алые языки лишь лизнули одежду и волосы. Пугливо отпрянули, как свора псов, узнавших хозяина. Пожрали остатки воздуха, харкнули напоследок ворохом горячей пыли и исчезли.
Разум заколебался, как огонек свечи на ветру, померк. Но обморок длился недолго. И что самое удивительное, Птиц не утратил способности соображать. Просто завис в черноте, сразу ухватился за ускользающую реальность. «Помочь… предотвратить… — мелькнуло в мозгу. — Ты же маг! Так почему валяешься в уголке, как недобитый заяц? Почему убегаешь и покоряешься чужой воле? Тебе не нужен посох, чтобы творить заклятия. И ты можешь помочь тому, кто заочно является твоим последним учеником… Действуй же! Борись!..»
Сознание включилось без затяжных переходов, долгого пробуждения. Ирн с трудом освободил ноги из плена мелкого горячего щебня и камней. Перевернулся и встал на колени, ухватился за стену. Но взвыл, отдернул ладони. Кожа покрылась мелкими пузырями волдырей. Пальцы тут же окутала синеватая светящаяся пленка, смягчила жар — защитный кокон почти разрядился.
Парень прокашлялся, потер кулаками веки и огляделся. С начала боя не прошло и пяти минут, а зал как таковой перестал существовать. Дальняя половина еще напоминала кузнечный горн. Камни стали красными от высокой температуры, потрескались. От диванов и кресел остались горстки золы, камин исчез. Колонны оплавились и обдавали жаром. Рядом виднелись груды обломков, битых камней и древесных щепок. Свежий ветер колыхал облака дыма и пыли, носил по подворью особняка. Слышались шорохи и удары, ноздри забивала едкая гарь. Лохматый и колдун исчезли, тел не стало видно. Следовательно…
Снаружи прилетел отзвук могучего удара. Вой, пронзительный свист, грохот. Здание содрогнулось, с потолка посыпались пыль и камешки. Одна из плит перекрытий опасно накренилась, но выдержала. Короткое затишье — и послышались угрожающее шипение, частый хруст. Пелена пыли чуть разошлась, в огромном разломе мелькнуло нечто, напоминающее дымящуюся головешку. Сверкнула ветвистая молния. Раздался хлопок, и новое облако праха застлало обзор.
Ощущение неотвратимой беды поразило душу. Послушник скрипнул зубами и задрожал. Усилием воли отогнал слабость, напряг глаза. Секунду поколебался, но сразу дал себе мысленную пощечину: «Дурак! Нельзя отсиживаться, нельзя… Капля скалу точит, да и дышать тут совершенно нечем. Быть погребенным под обломками дома как-то не улыбается». Пошатываясь и спотыкаясь, парень двинулся вперед. Перепрыгнул груду битых камней, обогнул полыхающее бревно. Едва не задохнулся в плотном облаке праха. Захрипел и, не разбирая дороги, бросился прочь. Больно ударился коленом, взвыл и покатился кубарем. Зарылся по ноздри в горячую золу, тут же вскочил и сплюнул с отвращением.
Ругательства умерли на губах, в животе противно квакнуло. Птиц посмотрел в серое небо, глубоко вдохнул и повертел головой. Перед ним лежало обширное подворье: посередине фонтан, справа стена и ворота, а далеко слева виднелись хозяйственные постройки. В густом сумраке проступали силуэты других домов, широкой улицы. Ветер гонял сор по мостовой, приносил запахи тлена и запустения… Но здесь и сейчас могильное спокойствие умирающего города оказалось нарушено. В пелене дыма метались тени, сверкали молнии и языки огня. Грохот и треск чередовались свистом, грозным воем.
За фонтаном возникло движение. Нищий стремительно переместился к углу здания, высоко подпрыгнул. Прямо из земли рванулись щупальца Тьмы, попытались схватить за пятки. Но бродяга извернулся, срезал дымные нити клинком. Крутанулся на месте и ударил оголовьем посоха. Извилистая дорожка синеватого пламени скользнула во мрак. Громыхнуло. Вверх поднялись обломки плит. Особняк застонал, как умирающий старец, фасад пошел глубокими трещинами и накренился. Лохматого окутала стайка блеклых мошек, растворила и сокрыла. А шагах в двадцати проступил черный силуэт. Хозяин удивительно прытко метнулся туда, где был безумец. Зачерпнул в воздухе ладонью и швырнул сгусток липкого мрака. Снаряд попал в дальнее здание, по виду кузницу. Растворил кладку и пожрал крышу…
В солнечном сплетении появилось приятное тепло, Ядро начало отзываться. Ирн облизнул губы, присел и сжал кулаки. Мрон! Ну почему же бродяга медлит? Неужто разум вновь помутился? Но тогда… надо доделать начатое самому! Главное, чтобы хватило энергии. Один удар, промахнуться нельзя.
Послушник уловил отклик и торопливо сплел заклятие. Опасливо покосился на Хозяина, перебежками направился за фонтан. Но через пяток шагов рухнул на колено, спрятался за большим обломком и выругался. Статуи, раньше мирно стоявшие у ограды, начали двигаться. Медленно сошли с мест, покрутили головами и схватились за оружие… Воины в полных доспехах, лучники, копейщики. В щелях забрал сверкали язычки пламени, ветер принес запах серы и металла. А у самых ворот показался громадный монстр, похожий на тролля. С головы до ног в кожаной броне, металле. В руках диковинное оружие, за спиной приторочен объемистый бак… Не везет так не везет.
Сомнения и страх заставили помедлить. Заклятие одно, а врагов множество. Но тут события вновь полетели с устрашающей скоростью. Ирн ощутил отзвук мощнейшего заклинания. Обернулся и увидел, как из рукавов Хозяина вырвался пяток знакомых дымных щупалец. Ужасные снаряды взвыли и закружились в воздухе. А затем как по команде устремились к ближайшему дереву. Навстречу метнулся веер призрачных светящихся ножей, сбил три клубка. Воздух пошел рябью, и из пустоты явился Лохматый. Перекатился, быстрой тенью рванулся к чернокнижнику и с гневным криком ударил лучом багрового света.
Очередной взрыв разметал бассейн. Но бродяга словно и не заметил летящих в лицо осколков. Упрямо наклонил голову, одним простым заклятием уничтожил оставшиеся сгустки. Вбил пяту посоха в землю и начал произносить магическую формулу…
Дым и пламя заволокли подворье. Во мгле проступили черные силуэты, послышался тяжелый лязгающий топот.
Зомби плотным строем двинулись наперерез Лохматому. И все бы ничего, но двое заметили послушника и отделились от общей группы. Парень попятился, беспомощно осмотрелся в поисках оружия. Оторопь и злость завладели всем существом, отчаяние заставило использовать единственное заклятие. Плети ветра пришли в движение, хлестнули по врагам. Одного разрезало пополам. Второй воин бросился на помощь, но споткнулся и рухнул навзничь, голова укатилась прочь.
Короткий бой привлек внимание. Не успел Ирн отдышаться, как в предутреннем сумраке возник еще десяток аспидных силуэтов. Тусклые блики прошлись по клинкам, блеснули на шлемах. Парень застонал сквозь зубы, попятился. Окружен! Позади еще раскаленное нутро особняка, впереди острые мечи… И что прикажете делать?..
Сбоку возник громадный силуэт. Захрустели камни, поднялись зыбкие фонтанчики пепла. Скупые огни и слабые утренние лучи скользнули по коже, отразились в металлических деталях лат. Кое-где виднелись подпалины, застывшие капельки железа. Воин оказался очень высок и широк в плечах. Голова, бесформенная и безликая, напоминала жженую свеклу. Носа не было, рот — узкая линия, а глаза походили на черные щели. Руки как бревна, ноги — длинные толстые стволы…
Помимо воли Птиц ощутил изумление. Стало видно, что кожа неизвестного урода — не более чем доспехи. А в руках чудное оружие: длинная труба, ребра жесткости, обилие всяческих механизмов. В дуле светился багровый огонек, отдавало незнакомой магией… Хотя какая разница? Еще одним убийцей больше.
Снова вернулись страх и ощущение бессилия. Послушник приготовился к смерти, глубоко вдохнул. А гигант поднял ствол орудия, крутанул какую-то ручку. Раздалось шипение, огонек в дуле поменял цвет на белый. И прежде чем Птиц успел что-либо сообразить, незнакомец нажал спусковую скобу…
Ослепительная струя пламени метнулась навстречу зомби. Окутала, поглотила. В мгновение ока огонь пожрал крепчайшее железо, как обычный пергамент. Вцепился в плоть и внутренности, добрался до костей. Секунда — и гомункулусы рассыпались прахом. К ногам парня подкатилась обугленная голова, в ноздри ударила отвратительная вонь горелого мяса. Ирн отшатнулся в испуге, бросил на незнакомца ошалелый взгляд. А тот издал грозный боевой клич, прыгнул вперед и опять выстрелил. Половина подворья утонула в желтом всполохе. Раскаленная буря долетела до других воинов. Заставила отступить, отсекла от колдуна и бродяги.
«Друг!» — внезапно осознал лекарь. Изумленно поморгал, скривился и потрогал обожженный подбородок. Попятился, с широко распахнутыми глазами пронаблюдал за уничтожением миньонов чернокнижника. Буквально за минуту воин сжег почти половину воинства. Перезарядил оружие, принялся поливать пламенем оставшихся… Зачем помог? Как тут оказался? И кто вообще такой?.. Множество вопросов. И одно воспоминание, намек из записок Эскера. Неизвестный являлся огневиком, одним из воинов Свободных Земель!
Слева налетел горячий ветер, продрал до костей. Жуткий грохот ударил по ушам, земля задрожала. В пелене дыма взвился столб холодного синеватого света, разметал мостовую. Птиц охнул и грохнулся наземь, переждал волну искр. В плечи и грудь ударили острые обломки, кожу разорвало. Череда вспышек и тьмы застлала взор, зашелестели песок и штукатурка. Раскаленные угли попали за пазуху, впились в тело. Послушник заорал, вытряхнул колючие крупинки. Поднял взгляд и оторопело клацнул челюстью… М-да, а Лохматый и чернокнижник времени зря не теряли.
Жуткая и в то же время величественная картина открылась Птицу. Небо на востоке цвело синевой, горизонт полыхал оттенками желтого и оранжевого. Крыши домов и крепостные стены казались иллюзорными и ненастоящими. А посередине двора исходила смрадом громадная воронка. Воздух подрагивал, рябил, сверкали злые языки огня. Внутри плескалась раскаленная магма, бурлила и пузырилась. Множество искр подобно светлячкам рвались в вышину. Терялись в струях дыма, тонули в огромной аспидной колонне. Хозяйственные постройки чуть поодаль полыхали как промасленные. Повсюду виднелись горы обломков, угли, пепел и прах.
Лохматый и Хозяин сражались около ямы. Метали друг в друга молнии и сгустки Тьмы. Пытались прорвать защиту, спускали с привязи одно заклятие за другим. Было заметно, что бродяга выигрывал. Все чаще чернокнижник допускал ошибки, все тоньше становились щиты.
Очередная молния с треском вспорола оболочку черноты. Колдун отшатнулся, попытался затянуть прореху. Но бродяга не позволил. Грозно вскричал, прыгнул навстречу и ударил Знаком Отрицания. Вдогонку послал пламенный шар. Аура Тьмы лопнула с приглушенным хлопком. Сгусток огня поджег и изорвал мантию, отбросил Хозяина прочь. Нищий мгновенно сориентировался, принялся произносить заклятие. И, судя по тонкой сияющей кромке вокруг тела, снова готовился превратиться в Мстителя. Но тут поднялся ветер, сдул дым в сторону. Безумец поперхнулся словами…
Странно, но Ирну показалось, что Лохматый изумлен. Или нет, скорее, поражен, ошеломлен! Бродяга оборвал заклятие, лихорадочно задрожал. Отшатнулся и выронил меч, недоверчиво уставился на врага. И ведь было на что посмотреть… Последний удар сжег балахон, обнажил иную одежду и сверкающий металл. Посреди двора стоял стройный невысокий рыцарь, одетый в короткую кольчугу, тяжелые наплечники, латные поножи и сапоги. Поверх доспехов — полотняная накидка с гербом в виде совы. Лицо смертельно бледное, почти серое. Прекрасное какой-то чахлой мертвенной красотой и в то же время уродливое. Лицо потомственного аристократа… и демона. Высокие скулы, длинные темные волосы, точеный нос. Но из-под губ выглядывали острые кривоватые зубы. А глаза — наполненные огнем Преисподней щели.
Взгляды демона и нищего скрестились. Рыцарь сбил с плеча тлеющие обрывки ткани и кривовато ухмыльнулся. А бродяга тряхнул головой, будто пытался отогнать кошмарное видение. Споткнулся, медленно и шатко попятился. Треск и гул заглушили остальные звуки. Но Птицу померещился возглас: «Сэр Шед?»
Лохматый сомневался недолго. Перехватил посох обеими руками, вскинул ладонь в ритуальном жесте. И не успел… Демон исчез, просто истаял. Но тут же материализовался рядом с нищим. Подхватил с земли меч, победоносно взревел и резко ударил. Сквозь грохотание прорвались сочный хруст и болезненный стон. Ярко-алые капли побежали по кольчуге и куртке, сорвались вниз и утонули в покрывале пепла. По подбородку обильно плеснуло кровью, капюшон слетел с головы. Бродяга захрипел, рухнул на землю. Посмотрел на рыцаря с прежним удивлением, печально улыбнулся… и умер.
Снова поднялся ветер, взвихрил пыль и пепел. Небо на востоке побледнело сильнее, сквозь пелену облаков прорвались первые, зыбкие еще лучи солнца. Вдалеке между горящими золотом крышами клубился утренний туман. Мелькнули стремительные силуэты птиц, вспыхнули блики в стеклах. Пламя утратило злую силу. Вяло потрескивало, лизало камни. В глубине воронки еще пузырилась раскаленная магма, изрыгала столбы черного дыма. Но тоже без былых ярости и силы. Магия развеялась, впиталась в почву. Если никто из магов не соблаговолит провести обряд Очищения, «проплешина» увеличится.
Мысль упала как соринка, утонула в омуте безразличия. Тоска пожрала эмоции послушника. В душе осталась пустота, а в теле — усталость. Хотелось присесть, отдохнуть и поспать. Но Ирн знал, что нельзя. И потому обратил взор на Хозяина, прищурился. Неожиданно для себя испытал любопытство и смутное беспокойство.
Демон стоял над поверженным врагом. Пламя в глазницах притухло, гримаса ненависти исчезла. Удивительно, но чудовищный и могучий чернокнижник напоминал сбитого с толку, уязвленного и потерянного человека. На лице отразились непонятная скорбь и то же самое выражение оторопи, которое еще минуту назад сквозило в чертах Лохматого. Монстр задрожал, сжал кулаки и закусил губу. Попытался уйти, но не смог. Нечто в мимике позволило понять, что он испытывает ни с чем не сравнимые страдания…
Сбоку раздался дикий, наполненный яростью рев. Лязгнул металл, гулко хлопнуло. Маленький сгусток пламени угодил демону в грудь и отбросил от тела Лохматого. Птиц заметил громадный силуэт, услыхал тяжелый топот. Огневик мчался без оглядки, стрелял на бегу. Бешено орал и выл, ругался, как портовый грузчик. Еще два заряда угодили в монстра, но не причинили вреда. Третий Хозяин отклонил ладонью. Ощерил зубы и отступил.
— Я… я не хотел… — глухо пробормотал демон. Скривился, добавил громче: — Не хотел!.. Вы разрушили… но я действительно не знал…
Неизвестно, на что надеялся демон. Но вместо ответа получил еще один заряд в плечо. Дико взвыл и развернулся, бросился прочь. Густой черный дым окутал тварь, растворил в воздухе. От него остались шипение, треск… и пустота. Убийца исчез, скрылся в Портале. А воин Свободных Земель споткнулся и завыл от бессильной злобы. Но быстро умолк, рухнул на колени рядом с телом. Снял шлем и принялся осматривать Лохматого. Однако вскоре выпрямил спину и застыл.
Ирн заставил себя сдвинуться с места, подошел к огневику. Остановился и медленно присел. Мельком глянул на неожиданного соратника, отметил едва уловимое сходство с нищим. Но промолчал, обратил взор на бродягу. Бледное, исцарапанное и грязное лицо еще хранило толику жизненного света. Глаза закрылись, на окровавленных губах навсегда застыла усмешка. Меч валялся рядом, почти невидимый под слоем серого пепла. Кольчуга разорвалась, рубаха приобрела багровый оттенок. Из-под ткани проглядывали края раны. Сомнений не возникало — клинок угодил прямо в сердце. И даже Истинное Зрение не смогло уловить отзвуков жизни…
В висках толкнулась ноющая боль, под черепом возник пустой протяжный гул. Ужасающе холодная тоска сковала душу, сотворила безликую пустоту. Где-то вдалеке сверкнула злая искра: «Ошибка? Но где и в чем? Ведь он полностью уверился в том, что план завершится успехом. Или время просто истекло?..» Мысли истерично зажужжали, взвихрились. Но усталость и равнодушие в конце концов победили. Парень обмяк, понурил голову. Взял посох из ладони Лохматого, с силой сжал древко.
Долго, очень долго Ирн и огневик сидели неподвижно.
Обоих обуревали похожие чувства. Лица — застывшие и бледные. В глазах боль и грусть, на губах мертвые кривоватые улыбки… Воин размышлял о чем-то своем, недоверчиво рассматривал нищего и морщил лоб. Птиц же просто сидел и глядел в пустоту. Перед взором проносились образы долгого пути, битвы и краткие промежутки отдыха, разговоры. Появлялся Лохматый… чаще хмурый и сдержанный, сосредоточенный и внимательный. Но порой оживал. Смеялся, шутил, гримасничал…
Ветер шелестел и завывал, бросал в людей жмени пепла. С востока шествовал новый день. Раскрашивал мир, делал ярким и живым. Солнечные лучи прошивали пелену дыма, издалека доносился птичий щебет. Пахло травами, весной, жизнью. И лишь с запада доносились вопли, топот и удары, звериное рычание. Звуки слишком далекие, чтобы придавать им значение.
Пустота в груди то усиливалась, то ослабевала. Гнев, страх и горечь сменяли друг друга. Внешний мир стирался под напором воспоминаний, сердце стучало тяжело и медленно. Лучше бы бой продолжался. Ирн до щенячьего визга хотел пламени и крови, взрывов и разрушений. Жаждал биться, умереть на бегу. Но понимал, что все кончено. Остается думать, жалеть об ошибке… и вспоминать.
Пыль покрыла лицо Лохматого, прилипла к окровавленным губам и подбородку. На миг безумец стал похож на обыкновенную куклу… Послышались скрип и шорох. Птиц поднял голову, перехватил взгляд огневика. Оба без слов поняли: надо уходить, тут больше нечего делать.
— Поищи что-нибудь вроде лопаты, — сказал парень на дорамионском. — Хватит просто чего-то острого. Я сделаю яму, но надо будет почистить дно.
Огневик промолчал, коротко кивнул. Поднялся, принялся исследовать землю в поисках орудий труда. Послушник опять взглянул на нищего. Быстро отвернулся, заставил себя думать в ином направлении… Могилу сделать нетрудно. Достаточно применить пару Знаков. Потом надо будет натаскать побольше камней, расплавить в одно большое надгробие. Ни звери, ни люди не смогут потревожить покой усопшего. А потом?.. Нет, лучше не думать, что делать с обретенными свободой и жизнью…
Душу скрутил спазм стылого равнодушия. Ирн навалился на посох, незряче посмотрел вдаль. За спиной беззвучно вспыхнуло, зашипело. Но парень не обратил внимания. «Выброс Силы, — мелькнула тусклая мысль. — Остаточный всплеск какого-то заклятия…»
Раздались слабый кашель, хрипение и невнятное бормотание. А следом — скрип камней, стон и до боли знакомый голос:
— Э-э-э… ребят! Вы что, меня хоронить задумали?..
Под дых будто угодил стенобитный таран. Воздух вылетел из легких вместе с изумленным возгласом. Голова закружилась, а к горлу подкатила тошнота. Ноги подкосились, и только посох помог удержаться в вертикальном положении. Целый водопад ощущений захлестнул разум: мурашки по коже, холодок в животе, слабость…
Птиц резко развернулся, с немым изумлением посмотрел на живого и здорового Лохматого. А в пяти шагах справа уронил стальной прут огневик. Оба выпучили глаза, с неверием взглянули на нищего. Тот как ни в чем не бывало блаженно щурился и раздраженно скреб грудь. Сквозь ткань и кольчугу проглядывали мускулы, грязная исцарапанная кожа… и полоска шрама. Рана исчезла, затянулась!..
— Эскер! — воскликнул огневик.
— Встречи иногда бывают приятными… — сказал бродяга с улыбкой. — Здравствуй, Мгир! Привет, Витар!.. Вот тебя тут точно не ожидал увидеть, братец…
— Так получилось, — ответил воин. Глуповато ухмыльнулся и развел руками.
— Ага… верю-верю, — хмыкнул Лохм… нет, теперь точно Эскер. Потрогал грудь и поморщился. Перевернулся на бок, пошарил в золе. Отыскал меч, принялся деловито отирать кровь и пыль…
— Почему тянул? — ворчливо осведомился Птиц. — Еще бы немного, и ритуал потерял силу, метаморфоза стала бы невозможной. Я уже сам хотел…
— О, я верю! С мыслью о благе зарезать друга, — хмыкнул Гар. Но посерьезнел, добавил тише: — Подыхать страшно. Хоть и знал, что ты прав. Мало ли… А вдруг шаман Древних в Логеборе ошибся? Вдруг смерть для меня стала бы не преобразованием, а просто смертью?..
— Понятно, — кивнул послушник. — Тянул до последнего. Но как насчет демона?..
— Мгир! — перебил Эскер.
— Что? — спросил послушник с беспокойством.
— Отвали, сделай милость, — с тоской пробормотал Серый маг. Нахмурился и огляделся, воткнул меч в землю. — И вообще… Ребят, пойдемте отсюда, а?..
— Что случилось? — охнул парень.
— Не поверите… — прохрипел Гар. Посмотрел на огневика, перевел взгляд на Птица. — Вторые сутки ни маковой росинки во рту. Жрать хочется, хоть волком вой. Пойдемте! В лесу белку какую-нибудь поймаем. Еще неплохо бы кофейку, но и водичка сойдет…
В горле послушника застрял плотный ком, многочисленные вопросы исчезли под напором еще большего удивления. Но Ирн быстро пришел в себя. Встряхнулся и весело, беззаботно захохотал, глядя на замурзанного и обиженного чародея. В душе возникло приятное тепло, вспыхнула уверенность: «А ведь правда, жив, злодей!..»
