Глава 7
— О чем грустишь, Эскер?
Подошел Рол, встал рядом. Лицо, как всегда, непроницаемое, но в темных глазах мечтательное выражение. Следопыт сладко потянулся, захрустел суставами. На лысом черепе играли последние красноватые отблески уходящего дня. Изо рта вырывались облачка пара.
Я отвернулся, посмотрел вдаль. С крепостной стены открывался потрясающий вид. Впереди расстилалось огромное поле, ровное как стол. Белое. Накануне выпал первый снег. Ясно было, что рано или поздно растает, но пока держался. На белом фоне мельтешили маленькие черные точки. С высоты выглядели муравьями, мелкими и суетливыми. Рабочие рыли траншеи, строили высокие барьеры из бревен. Маленькое красное солнце зависло над самой кромкой далекого леса. В небе буйство красок: вдалеке красное, словно вынутые из печи угли, чуть ближе — темно-синее, а над головой почти черное, с белыми точками первых вечерних звезд…
Кожу лица кусал колючий морозец, уши и нос превратились в ледышки. В воздухе витали густые запахи дыма, каленого железа, лошадей и жареного мяса. Близился ужин, повара крепости трудились вовсю. Ведь надо кормить огромное количество народа: рабочих, воинов, слуг. В уши врывался монотонный лязг и стук, крики людей. Третья пограничная крепость жила своей обычной повседневной жизнью.
— Скажи, Рол, — произнес я равнодушно-нейтральным тоном. — Жизнь — хорошая штука? Может, только я один в этом сомневаюсь?
Следопыт кольнул меня острым взглядом и пожал плечами в недоумении. Задумался ненадолго, потом тускло улыбнулся.
— Вынужден тебя огорчить, Эскер, — сказал воин, — Жизнь — полное дерьмо!
Я тяжело вздохнул, равнодушно поскреб ногтем поверхность каменного зубца. Хороший камень, твердый и плотный. Такой не сразу расколется под залпами катапульт…
— Тогда зачем мы вообще живем? — пробормотал я. — Зачем рождаемся, взрослеем, заводим детей, воюем?.. Не ссылайся на богов, всемогущую Судьбу, Силы Мира и прочую чушь.
— Не буду, — кивнул следопыт. — Но я не могу дать ответ на твой вопрос. Если ты узнаешь, в чем наше Предназначение, то скажи. Мне тоже любопытно.
Я посмотрел на него и нахмурился. Рол почти здоров, полон сил. И откуда в маленьком лысом следопыте столько неиссякаемой жизненной энергии? Взять хотя бы Ферана… Командир еще шатается на ветру, хотя прошла неделя после того, как мы прибыли в крепость. Первые дни метался в горячке, бредил. Потом оклемался, стал потихоньку выходить на воздух. Но лицо все равно серое, как у мертвеца, под глазами черные круги. За меч пока не брался, руки дрожали, словно у древнего старца.
Маэрдир до сих пор лежал в беспамятстве. Но лекари говорили, что пошел на поправку. Мечнику больше-всех досталось от некроманта. А вот Иг уже расхаживал по крепости, но тоже бледный и слабый. И лишь следопыт чувствовал себя прекрасно. Успел перезнакомиться со многими солдатами из гарнизона, завел дружбу, а с кем-то даже подрался.
Игу и Ферану пришлось рассказать историю, сочиненную Ролом. Якобы мы попали в ловушку имперцев, которые незаметно перешли границу. В еду нам подсыпали снотворного. Лишь я и следопыт остались на ногах, смогли выкрутиться, спасти остальных. В детали мы не вдавались. Но у нас особо и не спрашивали. Ловушка так ловушка. Выбрались, и слава богам.
Я потер замерзшие руки. Пора возвращаться в казарму, там у очага отогреюсь. Все эти дни во мне густой клейкой патокой копилось раздражение. Я пытался не обращать внимания, усиленно штудировал книги по магии, тренировался с мечом. Но мысли то и дело сворачивали в привычное русло: я вспоминал, кем был, думал обо всем, что произошло. Больше всего бесило, что едва распутал один клубок из событий и фактов, свыкся, а жизнь подсунула другой, еще больше. Грызли сомнения, смутные предчувствия. Ужасно надоело идти впотьмах. Что ни шаг — новая загадка, влекущая за собой вереницу решений. Встреча с дивной женщиной, подаренный меч, потом некромант и загадочный артефакт… Только теперь я начал чувствовать, что поглощенная Сила Предков живет во мне. Ядро день ото дня горело ярче, мне удавались заклинания, о которых мог мечтать лишь через десяток-другой лет занятий с посохом. И остальное… Пару дней назад вдруг обнаружил, что прекрасно владею мечом, чувствую его как продолжение руки, а не бесполезную неудобную железку. Эти открытия вселили в меня тревогу, заставили задуматься о других побочных эффектах слияния артефакта с энергетическим ядром…
Попутно я пытался понять смысл видения, что явилось в момент беспамятства в склепе. Я смутно чувствовал, что оно каким-то образом связано с той колдуньей в лесу и моим новым мечом. А недавние сны лишь заставили окрепнуть ощущение. Я вновь видел Терна, но не был им, как в тот раз. Парил на некотором расстоянии, слышал обрывки фраз, яркие картинки. Он стал могучим воином, сражался в войнах, постигал мудрость, магию. Изредка слышалось имя — Терн Рысь… Чаще всего я не запоминал сны. Но одна яркая картинка прочно въелась в память: высокий белокаменный замок посреди зеленых лесов, величественный и светлый, трепещущие флажки на шпилях и голубое небо над головой. Уж не пресловутая ли крепость?..
— Эскер, что за мрачное настроение? — отвлек от мыслей следопыт. — Из-за того, что Феран запретил тебе брать с собой посох?
Я вспомнил вчерашний разговор с командиром и заскрипел зубами. Феран объявил, что следующей ночью, то есть сегодня, мы идем в разведку. Чтобы пробраться в стан врага, оденемся скифрскими рыцарями. И дабы не нарушать образ, я должен оставить свой посох в оружейной крепости. Вчера я впервые серьезно поссорился с командиром. Наотрез отказался расставаться с артефактом. Ну а Феран пригрозил плетьми… В общем, дело почти дошло до драки. Боец из лейтенанта никакой, дунешь — умрет, но все хорохорился. В итоге Рол оттащил меня прочь, дал затрещину и приказал успокоиться. Пришлось послушаться.
— В общем, да, — буркнул я хмуро. — Но он неправ. Во всем неправ! К чему маскарад? Мы на скифрцев похожи как кролик на волка. Поймают сразу же. А посох мне нужен.
— У тебя есть мысли получше? — отпарировал следопыт. — А идея неплохая. Нам не нужно будет красться, пройдем на виду, внаглую. Узнаем, что нужно, и уйдем обратно. Насчет посоха… ты без него как без рук, но…
— Ты не понимаешь, — прошептал я.
«А ведь и правда не понимает, — устало подумал я. — Как объяснить человеку, что расстаться с артефактом — все равно что вырвать из себя кусок мяса? Посох — не просто инструмент, что облегчает работу с заклятиями, а часть тебя самого. Подбодрит в трудную минуту, предупредит об опасности. Излечит раны, если ты неспособен этого сделать».
— Эскер! — воскликнул воин. — Успокойся, ради богов! И еще… подумай вот о чем: если нас разоблачат, а это тоже возможно, то что станет с твоим посохом?
Я поколебался, медленно кивнул. Да, Рол прав. Рисковать нельзя. Я могу колдовать и без него. Пусть не так быстро и действенно. Но могу. А если посох окажется в руках имперских чародеев, то мои шансы стать настоящим Серым магом сведутся к нулю. Книги тоже нужно оставить, они еще важней.
— Ты прав, — нехотя признал я. — Хорошо, буду играть по вашим правилам.
— Я знал, что поймешь, — улыбнулся следопыт. — Ладно, я пойду посплю немного. Нужно отдохнуть перед заданием.
Воин ободряюще хлопнул меня по плечу и ушел в сторону лестницы. Я проводил его взглядом, подумал, что да, поспать было бы хорошо. Жаль, что заснуть не смогу. А если и смогу, то опять будут мучить сны. Хотя в последнее время они терзают все реже…
В мыслях ласково мурлыкнуло. Появилось ощущение, словно большой теплый кот трется о ноги, требует, чтобы погладили. Я улыбнулся, крепче сжал посох в руке. Похоже, только он и спас, когда Сила Предков хлынула в меня.
— Спасибо тебе, — шепнул я одними губами. — Знаю, у тебя нет разума, не поймешь. Но спасибо.
Во дворе крепости меня окликнул Феран. Догнал на полпути к донжону, схватил за плечо. На бледном лице беспокойство, темные глаза лихорадочно сверкали.
— Эскер, я хотел сказать…
— Я оставлю посох. Не беспокойся. И прости за вчерашнее, я слишком нервный в последнее время.
Воин кивнул, улыбнулся с нескрываемым облегчением. Боялся, что упрусь как баран, буду настаивать на своем.
— Кто прошлое помянет, тому глаз вон! — засмеялся Феран.
Сегодня лейтенант выглядит гораздо лучше, подметил я. Лицо белое как мел, но мертвенная серость исчезла. В движениях появилась сила и уверенность. Еще не совсем здоров, но уже готов к подвигам.
— Конечно, — легко согласился я. — Когда выходим? Усмешка слетела с лица командира. Воин нахмурился, в глазах промелькнула затаенная тревога.
— Через час, — ответил Феран. — Еще успеешь выпить чашку глинтвейна или травяного чая. Разведчики коменданта Максимуса раздобыли пароли и отклики. Часовых попытаемся обойти. Но если наткнемся, то будет что сказать.
— Вчетвером?
— Да, — сказал лейтенант. — Маэрдир еще прикован к постели. Но задание выполнять нужно. Поэтому пойдем вчетвером: два воина и два мага.
Я кивнул, но высказывать свое мнение насчет сомнительности затеи не стал. Дело шито белыми нитками. На рыцарей никто из нас не похож. Разве что Иг, с его вечно брезгливым выражением лица и холодным высокомерным, взглядом. Но если распахнет пасть, то имперцы сразу же поймут, кто таков. Я уж точно не рыцарь. Простоватый Феран тянет лишь на оруженосца или кнехта, а Рол даже с золочеными шпорами на сапогах будет выглядеть кровожадным наемником. Остается надеяться на волю случая.
— Ладно, — сказал я. — Тогда правда пойду выпью немного глинтвейна. Замерз как собака.
— Иди, — согласился Феран. — Но запомни, встречаемся через час около конюшни. Там и рядиться будем. Максимус обещал настоящие имперские доспехи. Сняли с каких-то смельчаков, что решили попробовать на зуб нашу оборону.
Лейтенант кивнул на прощание и побежал в казармы. Советоваться с комендантом, наверное. Максимус оказался весьма эксцентричным человеком. Положенные ему по статусу покои в донжоне отвел под склад. А сам ночевал вместе с солдатами, мотивируя тем, что надо быть ближе к подчиненным. Тогда и уважать станут, не подведут в трудную минуту. Такой глупости я не понимал, хотя… быть может, просто привык к жизни в Генте. А тут она другая, более суровая и простая, чем в центре Свободных Земель. Люди меньше думали, как бы набить ненасытные утробы, но больше мыслили о деле.
Я поднялся по каменным ступеням, толкнул тяжелую дверь донжона. Прошел по длинному коридору и оказался в огромном обеденном зале. В глаза ударил свет множества факелов и свечей, в уши ворвался гул грубых голосов. Ноздри щекотал соблазнительный запах жареного мяса и вина со специями. Стены зала голые и серые: ни украшений, ни обычных стягов и гербов. Это пограничная крепость, а не замок какого-нибудь вельможи. За длинными грубыми столами сидели солдаты. Грелись после дежурств или патрулирования, о чем-то разговаривали, ели. Лица раскраснелись от мороза. Воины хохотали, рассказывали друг другу байки и анекдоты. Меж столов бегали юркие служанки, разносили кувшины с подогретым вином и травяным чаем, миски с мясом, караваи хлеба.
Почти весь зал оказался забит. Лишь после долгого поиска я заметил свободное место, просочился меж столов и присел на жесткую дубовую скамью.
Тут же подбежала молоденькая светловолосая служанка, застыла в ожидании.
— Что вам подать, господин маг?
— Как обычно, Ника, — попросил я. — Кружку глинтвейна.
— Есть будете?
Я задумался на секунду, отрицательно мотнул головой.
— Пожалуй, нет. У вас тут кормят до отвала, я еще после обеда не проголодался.
— Так ведь мужчины, господин маг, — сказала девушка с улыбкой. — К тому же воины. Должны есть хорошо, чтобы крепко держать оружие в руках.
— Да-да, — согласился я. — Хотя голодный мужчина становится очень злым. А воины должны быть злыми. И даже злобными.
— Глупости! — возразила Ника. — В здоровом теле — здоровый дух! Слышали такое? А на одной только злости далеко не уедешь.
— Наверное, ты права, — признал я. — Так что, несешь вино?
— Сию минуту, господин маг, — спохватилась девушка и добавила с укоризной: — Снаружи, наверное, очень холодно, раз решили погреться. Так редко к нам заходите.
Она убежала на кухню. Я проводил ее взглядом и невольно улыбнулся. Ника ловко лавировала меж столов, уклонялась от игривых шлепков разгоряченных вином солдат. На ходу перешучивалась со знакомыми воинами, улыбалась. Хорошая девочка, симпатичная и умная. С огоньком. Таких женщин любят, боготворят, дарят цветы и читают стихи под балконом толпы поклонников. Им нет нужды прикидываться, жеманничать и строить глазки. Мужчины те еще мотыльки: знают, что могут сгореть, а летят, летят на свет. Но мне такое не грозит, стал омерзительно циничным…
Я встряхнулся, попытался отогнать печальные мысли. Не люблю себя за такие приступы мрачного уныния. Пока есть работа или достойное дело, я бодр и весел. Но едва начинаю бездельничать, сразу впадаю в тоску, начинаю жалеть себя, бедного и убогого. В голове крутятся тучи мыслей, одолевают сомнения и тревоги. Прав был Патрик, когда говорил, что мужчина без цели в жизни — не мужчина, а тварь дрожащая. Если видишь перед собой цель, то идешь к ней, разбивая преграды и сокрушая врагов. Ты знаешь, что это нужно и правильно. Но как только останавливаешься, земля под ногами превращается в болото и тебя тянет на дно. Может, поэтому многие сходят с ума, кончают жизнь самоубийством или спиваются? Но я-то не такой, я еще могу бороться. По крайней мере, хочется верить. Через час выступаем, а значит, закончится сытое и спокойное время, и мысли тоже не будут одолевать.
— Эскер Гар?
Я обернулся и увидел Максимуса, коменданта крепости. Вот так встреча! А ведь его наверняка ищет Феран. Интересно, что понадобилось столь высокому командиру от скромного чародея, который к тому же не входит в число подчиненных?
— Да, это я.
— Есть разговор, — коротко сказал комендант.
— К вашим услугам, — пробормотал я, насторожившись. Когда так обращаются, это не сулит ничего хорошего. — Куда-то пойдем или поговорим тут?
— Тут, — сказал он устало. — Солдаты заняты своими желудками и болтовней, им не до нас. Так что никто не помешает.
Максимус обошел стол и присел на лавку напротив меня. Раньше я видел коменданта лишь издалека. Это был высокий, на голову выше меня, сухощавый светловолосый мужчина со злыми глазами и постоянно кривящимся в недовольной гримасе ртом. Еще не старый, подтянутый и жилистый, длинноногий и длиннорукий. Максимус был одет в простую куртку, кожаные штаны и обыкновенный серый шерстяной плащ. У пояса длинный меч в потрепанных деревянных ножнах. Лишь медальон с гербом крепости на груди говорил о том, что это комендант, а не обычный рабочий или воин.
Подошла Ника, осторожно поставила предо мной кружку, до половины заполненную горячим вином со специями. Умничка, уже запомнила, что пью понемногу, дабы не захмелеть. Личико недовольное, видимо, хотела еще поболтать. Но боялась сурового коменданта. Я украдкой подмигнул — все нормально, будет еще время. Девушка заметила, улыбнулась и убежала по делам.
Я обхватил глиняную кружку, погрел озябшие руки. Над поверхностью глинтвейна вился ароматный пар, вкусно пахло вином, какими-то цветами и фруктами. Я осторожно пригубил — горячо, вздохнул с облегчением. За час любования окрестностями сильно замерз. Горячее вино скользнуло по пищеводу, в груди сразу же разлилось приятное расслабляющее тепло. Лучше бы выпить кофе, но об этом приходится лишь мечтать. В такую глушь дорогие зерна не возят.
Максимус помолчал, изучая меня. Потом хмыкнул каким-то своим мыслям, сказал осторожно:
— Мне не дает покоя ваша история.
— Чем же? — спросил я.
Я старался на него не смотреть, делал вид, будто полностью поглощен глинтвейном. Но в груди возник предательский холодок. Комендант умен, любит докапываться до правды. Видимо, ему не давал покоя призрачный имперский отряд в тылу. От Ферана он ничего не добился, Рол с честным лицом врал насчет засады. Остался лишь я.
Максимус посмотрел на меня, словно палач на приговоренного к смерти преступника. Задумчиво потер подбородок, заросший жесткой трехдневной щетиной.
— Я высылал несколько отрядов, — сообщил воин с неприятной усмешкой. — Следов имперцев не обнаружили.
— Да ну?! — пробормотал я. — А дальше искать не пробовали? Скифрцы могли уйти глубже в леса. Там сам Мрон ногу сломит.
— Воины за неделю обшарили окрестные земли, — сообщил Максимус— На несколько дней пути. И никаких следов не обнаружили.
— Значит, имперцы хорошо спрятались, — сказал я глубокомысленно.
— Вряд ли, — фыркнул комендант. — Следы оставляют даже эльфы, а для них Лес — дом родной.
— Тогда я не знаю, чем вам помочь, — сказал я и развел руками. — Я подмастерье мага и в подобных тонкостях не соображаю.
— Ой ли? — воскликнул Максимус, картинно приподняв бровь. — А мне кажется, вы с сержантом Моро нагло врете. Знаешь, что нашли солдаты в заброшенной деревне, из которой вы бежали?
— Что же? — настороженно поинтересовался я. Постарался расслабиться, но получилось плохо. Нужно было выглядеть спокойным и равнодушным, дабы не вызывать новых подозрений. Но в голове билось паническое: «Попался! Теперь тебя будут допрашивать! И кто знает, как Максимус отреагирует на подобные вести. Если не поверит, то может и в темницу посадить… для дальнейшего рассмотрения дела, выражаясь языком законников».
— Разоренное кладбище, несколько десятков трупов на улицах и в домах, причем не первой свежести. Гору гниющего мяса, оставшегося от неизвестного животного. Вывод напрашивается весьма неприятный.
— Так вы обвиняете нас в чернокнижии? — изобразил я искреннее возмущение. — Комендант, это слишком!
Максимус покраснел от гнева, грохнул кулаком по столу и зарычал:
— Парень, ты держишь меня за дурака? Прекрати паясничать! Я не обвиняю. Мне необходимо узнать, с чем вы столкнулись. Я отвечаю за людей, что находятся в крепости, и не хочу подвергать их опасности. Пойми меня правильно. Мне плевать, кто ты и почему скрываешь свое истинное лицо. Вы сегодня уйдете и неизвестно, вернетесь ли. А мне тут жить. Как думаешь, приятно быть в постоянном напряжении? Ждать удара с той стороны, откуда его и быть не может?..
Я поболтал остатками глинтвейна в кружке. Жалко, быстро закончился. На дне осталась лишь гуща, состоящая из вина, специй и ягод. Попросить Нику принести еще? Нет, тогда точно опьянею. А ехать в стан противника навеселе, по меньшей мере, глупо… Мрон, что же сказать Максимусу? Видно же, что не отцепится, пока не вытрясет из меня подробности. Врать бесполезно, сразу поймет. Может, полуправду? Но это даже хуже лжи…
— Ну?! — сказал комендант с нажимом. — Я жду.
— Вы не поверите, — проворчал я с тяжелым вздохом.
— Ты не тяни кота за хвост, а я уж решу: верить мне или нет, — ухмыльнулся Максимус.
— Хорошо, — сдался я и сказал обреченно: — Это был некромант.
Глаза коменданта опасно блеснули. Максимус задумался, побарабанил пальцами по столешнице.
— Не врешь? — спросил воин охрипшим голосом.
— Говорил же — не поверите, — хмыкнул я. Комендант прокашлялся, посмотрел на меня с любопытством и даже опаской.
— Почему же… — медленно сказал он. — Верю. Следы были слишком явные. Солдаты ничего не поняли, лишь перепугались. А мне, признаться, стало не по себе, когда прочитал донесение. Что стало с черным магом?
— Мертв, — сказал я и добавил удивленно: — Неужели верите?
— Верю-верю, — фыркнул комендант, усмехнулся неожиданно добродушно, — Успокойся, чародей. Я не тупой рубака, каким ты меня видишь. Учился в университетах. Книжки тоже читаю иногда. Летописи старые в руки попадались. Интересные раньше времена были.
— Простите, Максимус, — пробормотал я обескураженно.
А ведь правда, по нему не скажешь, что еще и начитанный. Такие люди хорошо смотрятся с мечом в руке, на острие атаки. Очень незаурядный человек.
— Бывает, — отмахнулся комендант. — Ты уверен, что некромант мертв?
— Да, — кивнул я. — С перерезанным горлом не живут. А что, тела разве не нашли?
Воин промолчал, глянул из-под бровей и нахмурился. Маленький червячок беспокойства зашевелился у меня в груди. Я подавил его усилием воли, но страх все равно грыз меня изнутри, словно жук-древоточец. Максимус пожевал губами и отвел взгляд.
— Нет, не нашли, — мрачно сказал комендант. — Была только подсохшая кровь на полу трактира.
Я не удержался, хлебнул из кружки. Остатки глинтвейна заскрипели на зубах, стянули язык вяжущей сладостью. Гадко-то как. Не знаю, что и думать. Киаран не мог выжить! Просто не мог! Ведь я почувствовал, как клинок перерезает позвоночник. С помощью заклятий можно вылечить многое, даже самые страшные раны. Но никакое волшебство не может воскресить человека. Или может?.. Мрон, как же мало я знаю о Высшей Магии!.. Но если некромант умер, то куда делся труп? Сгорел, как и посох? Очень может быть… да и хочется верить. В противном случае все гораздо сложней и хуже. Киаран залижет раны и начнет на меня охотиться. Остается надеяться, что к этому времени я стану сильней…
— Что ты можешь сказать? — не выдержал Максимус.
— Некромант умер, — буркнул я, сплюнул лепесток какого-то цветка, что прилип к зубам. — А если и не умер, то вас тревожить не станет.
Мимо прошел пяток солдат. Видно, что только с дежурства. Лица красные от мороза, на доспехах изморозь. Воины ежились, притопывали и похлопывали себя по плечам, чтоб быстрей согреться. На меня дохнуло волной морозной свежести, в ноздри ударил запах лошадиного пота, железа и дыма. Солдаты уселись за дальний стол. Им тут же принесли кувшин глинтвейна, кружки. Они разлили, стали пить быстро и жадно.
Комендант проследил за моим взглядом, скривился.
— Слабаки, — проворчал воин. — Три часа в патруле, а уже околели. Сюда мчатся, словно мухи на мед. Надо запретить выдавать вино или ограничить количество. Моя б воля, разогнал бы всех к мроновой матери.
— Есть кем заменить? — полюбопытствовал я.
— В том-то и дело, что некем, — вздохнул Максимус— Приходится воевать с неженками и маменькиными сынками. Мне б пять сотен вон тех, что в другом углу сидят. И можно было бы идти походом хоть на столицу Скифра.
Я оглянулся и напряг глаза. Да, в противоположном углу и впрямь сидела компания воинов. Но эти не походили на краснощеких и молодцеватых солдат из гарнизона крепости. Угрюмые и бородатые. Обветренные лица испещрены глубокими шрамами. Все как один русоволосые и голубоглазые, невысокие, но широкоплечие и мощные. Даже на расстоянии ощущалась аура силы и жестокости, что окружала бывалых воинов. Они были одеты в толстые медвежьи полушубки, поверх которых блестели толстые пластины грубых доспехов. У ног каждого лежали огромные топоры, круглые деревянные щиты.
— Веринги. Наемники, — объяснил комендант. — Вина не пьют, сражаются словно демоны. Отличные следопыты. Жаль, что их всего пятьдесят.
— Да, — согласился я, с уважением поглядывая на варваров. О Веринге слышал когда-то краем уха. Мелкое северное королевство. Славится своими воинами и моряками. — Этим палец в рот не клади, откусят. А потом догонят и откусят остальное.
— Ну да, — кивнул Максимус и неожиданно сказал: — Значит, если некромант жив, то будет мстить тебе?
— Так и есть, — признал я. — Можете быть спокойны, вы в безопасности.
Комендант поморщился, ведь я намекнул на трусость. Но проглотил. Настоящий командир, может пожертвовать чем-то ради своих людей. Воин пристально посмотрел мне в глаза. Я ответил той же кривой ухмылкой, выдержал взгляд. Около минуты длилась борьба воли. Максимус не выдержал первым: кашлянул в кулак, отвернулся.
— А ты смельчак, маг, — буркнул комендант.
— Напротив, — хмыкнул я. — Трус. Но у меня нет выбора. Если придут по мою душу, то придется драться. Ненавижу, когда загоняют в угол.
— Мышь, загнанная в угол, может ранить кота, — согласился Максимус— Но это не умаляет твоей выдержки.
Я пожал плечами, отодвинул кружку подальше от себя. От больной головы рукам покоя нет. Еще разобью, Ника будет возмущаться.
— Вопрос решен? — спросил я хмуро.
Комендант кивнул, встал с лавки и направился к выходу. Но тут же вернулся. В глазах было странное для такого человека смущение.
— Помощь нужна? — выдавил воин.
— Не откажусь, — кивнул я. — Можете сохранить на время задания мой посох и сумку? Вернусь — заберу. Но пока нужно подержать в надежном месте.
Максимус поскреб затылок, задумался. Видно, что уже и не рад был случайному порыву. Комендант обязан быть жестоким, обязан с равнодушием воспринимать смерть и беды. Тот, кто мыслит о великом, не должен оглядываться на малое. Но тут он сделал уступку обычным человеческим чувствам.
— Давай, — проворчал воин и протянул руку. — Запру в своем личном арсенале. Туда никто не войдет, кроме меня.
Я снял ремень с плеча, осторожно подал ему сумку. Потом передал посох. В голове мурлыкнуло ободряюще: не грусти, хозяин, я понимаю и буду ждать. Но как только посох оказался в руках коменданта, я ощутил себя каким-то голым. Так привык к постоянной тяжести в руке, теплой рукояти…
— Ого! — произнес Максимус с невольным уважением. — Этой штукой можно головы дробить. Да и сумка тяжелая. Признайся, маг, кирпичи таскаешь?
— Книги, — сказал я кисло.
— Взглянуть можно? — поинтересовался комендант.
— Не стоит, — сказал я с нажимом. — На книгах защитное заклинание. Ослепнете.
Максимус посмотрел исподлобья, даже проворчал под нос нечто нелицеприятное, из разряда «в гробу я видел сумасшедших чародеев!». Но сумку перехватил по-другому, пальцы убрал подальше от горловины.
— Наслаждайся теплом, маг, — сказал воин. — Вам скоро выступать.
— Ага, — кивнул я. — Уж наслажусь так наслажусь. До полной неузнаваемости…
Хотел добавить еще что-нибудь едкое и язвительное, это дело люблю. Но комендант отвернулся и пошел к выходу. Я проводил его взглядом, хмыкнул своим мыслям. Максимус длинный, худой и нескладный. Непохож на воина и тем более командира. Ему бы мантию мага или халат ученого. В крайнем случае, одежду купца. Но ведь с легкостью держит бразды правления огромной крепостью. Это еще раз говорит о том, что внешность обманчива.
Незаметно подошла Ника, робко присела на краешек скамьи. Стала смущенно теребить краешек платья. На симпатичном личике появилось любопытство и лисья хитринка.
— Господин маг, принести вам еще глинтвейна? — спросила девушка.
Я вздохнул, печально улыбнулся и мотнул головой:
— Не надо, Ника. Нельзя пьянеть.
— Уходите? — догадалась она и протянула разочарованно: — Значит, сказок сегодня не будет?
Я виновато развел руками, мол, такова жизнь, дела, дела… Девочку обижать не хотелось. С первого момента появления в крепости я нашел в ней благодарного слушателя. Рассказывал разные байки, истории из жизни, потом стал объяснять принцип действия тех заклятий, что разучивал. Ведь чтобы понять самому, нужно объяснить другому, так легче. А она с открытым ртом и широко распахнутыми глазами слушала, охала и ахала. Вставляла комментарии, по большей части воспринимая россказни как красивые и необычные сказки. Нам, мужчинам, ведь только и надо, чтобы слушали и смотрели как на бога… И что искренне порадовало — Ника ни разу не намекнула о постели, приняла меня как доброго и мудрого дядю-мага. Это позволило мне расслабиться, не думать о том, что у нее под платьем. Ведь решил для себя — больше не буду распылять чувства. Пустоту в душе нужно заполнять, а не ширить еще больше. Да и опустился я совсем. Служаночки, конечно, хорошо, для нас, свободных людей, неважно, у кого какая работа… но… просто «но»! Уже не могу так.
— Ухожу в разведку, — пояснил я. — Извини. Девушка тяжело вздохнула, насупилась.
— Ну что случилось? — укорил я мягко. — Перестань. Дались тебе мои сказки. Сколько мужчин вокруг, замуж бы вышла. Давно пора.
Ника глянула на меня неожиданно остро, в красивых глазах промелькнули» отблески сильной боли. Попыталась улыбнуться, но губы искривись жалостливо и горько. Она еще раз вздохнула, медленно встала с лавки.
— Мне не нравится слово «пора», — прошептала девушка. — Да и замуж… Сегодня муж есть, а завтра его приносят на щите. Вы не знаете, о чем говорите, господин маг. Здесь плохое место, мертвое.
«Да, — подумал я. — «Пора» — гадкое слово, отвратительное. За ним стоит старость и немощь, смерть… Ведь пока молодой, стараешься не думать о том, что будет завтра. Живешь сегодняшним днем. Ты молод и силен, красив, веришь в любовь, строишь мечты. Раз за разом обламываешь когти и зубы в надежде найти то самое — настоящее. Но попытки продолжаются, а цель так же далеко впереди, за горизонтом. И приходит мерзкое «пора». У кого-то хватает мужества и упорства идти дальше, другие покоряются и прогибаются: выходят замуж, женятся, заводят детей… Живут без любви и понимания, без того восхитительного душевного единения, когда чувствуешь стук сердца, вздох, боль и радость другого как свои собственные. Ведь пора, ПОРА, мать его!.. Вряд ли Ника осознает это, как я, просто чувствует и пытается бороться».
Я глянул на девушку украдкой. Нет, у нее не хватит упрямства. Почти сломлена. Через месяц, два, максимум год, выскочит замуж, станет примерной домохозяйкой и ласковой женой. Но полного счастья не обретет, ибо червячок сомнения будет грызть всегда. Хотя времена нынче трудные. Кто знает, может, завтра легионы скифрцев двинутся сюда, сметут Третью пограничную крепость с лица земли, убьют защитников и слуг.
— Все будет хорошо, Ника, — твердо сказал я. — Не унывай. Постой, я хочу оставить тебе кое-что на память.
Расстегнул куртку, достал из внутреннего кармана помятый листок плотной бумаги и огрызок карандаша. Накануне купил у штабного писаря за одну серебряную монету. Огромные деньги, но ладно, капризам надо потакать. Тем более что настоящий карандаш и в Генте стоил немало. Раньше по бедности рисовал мягким углем…
Я разгладил лист на столе, хитро подмигнул девушке. Быстрыми росчерками набросал контур лица и тела, потом занялся деталями. Вроде получалось похоже. Я навел тень сильнее в некоторых местах, кое-что заштриховал.
— Что это? — спросила Ника.
— Твой портрет, — ответил я. — Держи.
Девушка захлопала глазами в недоумении, еще больше смутилась. Но листок взяла, мазнула взглядом. На личике разгорелся прелестный румянец. Она счастливо улыбнулась, порывисто наклонилась и чмокнула меня в щеку.
— Благодарю вас, господин маг! — воскликнула Ника. — Я буду помнить вас.
Лист спрятала в кармашек на переднике. Убежала вприпрыжку, словно маленькая девочка, которой подарили большую конфету. Еще несколько раз я видел ее то тут, то там: личико лучилось радостью, на губах играла ослепительная улыбка.
«Как мало нужно человеку для счастья, — подумал я отстраненно. — И сколько мелочей могут испоганить настроение… Но вспоминать меня она будет недолго. Скоро подвернется хороший и надежный парень, возьмет замуж».
Отведенный для отдыха и чаепития час почти истек. Я встал со скамьи, рука привычно потянулась за посохом. Но вспомнил, с раздражением потряс кистью в воздухе. Отвыкай, Эскер! Остается надеяться лишь на то, что поход пройдет благополучно и мы быстро вернемся. Без посоха я почти беспомощен. Или, во всяком случае, чувствую себя таковым…
В обеденном зале стало гораздо светлее. Слуги зажгли дополнительные свечи и факелы. Воздух был спертый и горячий, словно в духовке. Ноздри щекотали вкусные запахи. Зря я отказался поесть, теперь, наверное, не скоро смогу лопать столько мяса. Народу стало побольше: усталые воины возвращались с дежурств и постов, спешили согреться, поболтать. Появились первые рабочие, что возводили линии укреплений за стенами крепости. Эти расползались по углам, пугливо вздрагивали от громких голосов и хохота солдат. Сразу хватали миски с горячей пищей, кружки с чаем и глинтвейном. Ели и пили жадно, словно оголодавшие псы.
Я протиснулся сквозь толпу. Свет и шум обеденного зала остался за спиной. Я быстро прошел коридор и выскочил за дверь. Закашлялся от ледяного воздуха, что обжег рот и легкие. За время, что я провел в донжоне, снаружи успело стемнеть. Стало еще холодней, ветер усилился. Я задрал голову и поежился. Над стенами вообще бушевал ураган. Нес ледяную крошку, сухие веточки, злобно гудел и завывал. В этом году зима наступила удивительно рано. Хотя после первой атаки еще будет оттепель… Но все равно ехать в такую погоду никуда не хотелось.
«Как бы не опоздать, — промелькнула тревожная мысль. — Совсем потерял счет времени. Феран будет ворчать и ругаться. Да и невежливо как-то, ведь обещал…»
Внутренний двор был освещен факелами, фонарями. Жизнь кипела, била ключом. Из кузницы слышался лязг металла, глухие удары. Слуги разгружали телегу с продовольствием. С уханьем и кряхтением таскали в донжон мешки с зерном, целые туши свиней и коров.
Я осторожно сошел по каменным ступенькам: скользко, успели обледенеть, а дополнительной опоры в виде посоха теперь нет. Конюшня находилась в другой части обширного двора, за кузницей и несколькими складами оружия и дерева. Неудобно сделали, но при постройке крепости услужливые лугарские архитекторы учитывали не это, а чтобы коменданту, не дай боги, лошадками не пахло.
Мороз сразу же принялся кусать пальцы и нос. Сапоги мгновенно выстыли. Надо срочно утепляться, а то околею на скаку. Надеюсь, среди тех тряпок, что сняли со скифрских рыцарей, найдется пара подбитых мехом сапог и шерстяные штаны.
Я надвинул капюшон на самый нос, втянул голову в плечи и побежал к конюшне. Обошел стороной кузницу. Из приоткрытой двери лился яркий красный свет. На меня дохнуло волной раскаленного воздуха, запахом дыма и каленого металла. Словно окошко в Преисподнюю. Дальше дорога проходила меж двух больших складов. Тут было темно как в подвале, свет факелов и фонарей не доставал. Я заколебался: после недавних событий начал бояться тьмы. Но тут же одернул себя: если так пойдет дальше, скоро стану от каждой тени шарахаться.
Вдохнул поглубже и вошел в густую тень складов. Впереди брезжил красноватый свет факелов, освещал конюшню. Ну вот, Эскер, все хорошо. Несколько десятков шагов, и ты на месте. Соратники, поди, уже там, ругаются и ждут тебя, бестолкового.
Сердце на миг остановилось в груди. Но тут же застучало вновь, быстро, как копыта галопирующей лошади. Я застыл, пытаясь сообразить, откуда же исходит угроза, напряг слух и зрение. Но вокруг было тихо и темно как в гробу.
Я осторожно переступил с ноги на ногу. Подчиняясь инстинкту, сдвинулся вправо и положил ладонь на рукоять меча. Клинок быстрее заклинаний. В такие моменты искренне жалею, что я не лугарский боевой маг. Скорость в заклинаниях порой важнее вызываемой мощи. Я опять прислушался. Странно, ведь чувствовал, что опасность притаилась рядом, в нескольких шагах. Кто бы или что бы это ни было, но оно хотело запугать. То ли само побаивалось меня, то ли человеческое мясо становится нежней от страха…
Со стороны конюшни раздались чьи-то голоса. Кто-то подошел с факелом, и в проход хлынул свет, выхватил из тьмы фигуру человека.
В груди похолодело. Я отступил к стене и выхватил меч. Боги, как похож на живого! Только чересчур бледный, это видно даже в неверных отблесках факела. Но почти не изменился. Выглядел таким же, каким я узрел его впервые. Худой и невысокий, но жилистый, темные волосы красиво обрамляют бледное мужественное лицо. На левой щеке длинный кривой шрам. Глаз я не видел. Он стоял с опущенной головой, словно искал на земле оброненную монету. Рыцарь был закован в угольно-черные латы, необыкновенно массивные и тяжелые даже на вид. А ведь раньше ходил в легкой кольчуге. Лишь накидка с гербом в виде совы и трех звезд та же.
— Приветствую тебя, маг! — сказал рыцарь.
Я вздрогнул — и голос похож, лишь необычно хриплый.
— Приветствую, сэр Шед! — пробормотал я непослушными губами. — Ведь ты Шед?
Воин промолчал, словно в раздумьях. На лице не дрогнул ни один мускул. Он не шевелился, да и как вздымается грудь, я не видел. Значит, не дышит. Точно мертвец.
— Да, так меня зовут, — неуверенно ответил рыцарь. — Или звали когда-то.
— Зовут, — поспешно сказал я. — Поверь мне, я помню.
— А для меня все как в тумане, — прошептал воин. — Словно иная жизнь.
Шед сделал шаг навстречу. Поднял руку, закованную в металл, и вытащил меч из ножен на спине. Еще один легкий стелющийся шаг, замах…
— Я должен убить тебя, маг, — сказал рыцарь равнодушно. — Месть Древних свершится.
Клинок просвистел в волоске от горла, опалил холодом кожу. Лишь в последний момент я успел уклониться. Отшатнулся назад и поднял свой меч в защитную позицию. Земля была скользкая, равновесие держать трудно.
— Тебе не кажется, что мы это уже проходили? — спросил я с иронией. — Ты каждый раз находишь весьма странные поводы меня зарезать. В тот раз защищал честь дамы, у которой ее с пеленок не было. Теперь мстишь за каких-то Древних, коих ни я, ни ты в глаза не видели.
Рыцарь никак не отреагировал на слова. Двигался неестественно и дергано, словно кукла-марионетка на ниточках, но достаточно быстро. Еще раз взмахнул мечом, но я легко отпарировал и вновь ушел в сторону.
«Что же делать? — обожгла меня мысль. — Ведь это Шед! Но… невозможно! Я был с ним до последнего вздоха, видел, как погасли его глаза. Возврата оттуда нет… Или есть? Кто же тогда вмешался? Уж не боги ли?.. Хотя это как раз неважно. Главное, что сумел вернуться…»
Я встряхнулся, заставил пальцы крепче сжать рукоять клинка. Если дам слабину, он меня проткнет своей зубочисткой.
Теперь я видел, что это Шед, а не кто-то в его облике. Но с ним что-то было не так. Чья-то могучая воля вела воина. Рыцарь боролся, отчаянно сопротивлялся. Иначе давно выпотрошил бы меня, словно повар рыбешку. Но эта Сила выворачивала его наизнанку, туманила память. Он стоял на распутье. Сам хотел пойти в одну сторону, но ветер сдувал в другую.
— Сэр Шед! — воскликнул я. — Тебе не кажется, что вся эта затея с убийством роняет твою честь?
Рыцарь вздрогнул, словно налетел с размаху на каменную стену. Но зарычал и вновь пошел на меня. Я отбежал вправо, легко избежал нескольких неуклюжих ударов. Шед двигался медленно, словно под водой. Такое ощущение, будто каждый шаг давался ему в результате неимоверных усилий.
— Сэр Шед! — вновь выкрикнул я. — Вспомни Преисподнюю! Вспомни наш поход! Ведь это ты, я не могу ошибаться! Ты, а не кто иной!..
— Ум-ри! — прорычал рыцарь. — Умри, осквернитель Храма Древних!
Вот оно что! Сразу вспомнился огромный черный гроб, статуя человека с мечом в руке.
— Сэр Шед! — в третий раз сказал я. — Ведь ты взял меня в оруженосцы! Разве не помнишь? Ты нарушаешь клятву сеньора!
Я остановился, воткнул меч в землю и медленно преклонил колени. Голову тоже опустил, выражая покорность и верность вассальной присяге. «Пан или пропал! — пронеслась мысль. — Если человека сдувает ураганный ветер, ему нужно подать руку, помочь. Только… ухватится ли?»
Предо мной был лишь маленький кусочек плотной, истоптанной сапогами земли да еще мой клинок. Шаги рыцаря раздавались все ближе. В поле зрения показалась нога, закованная в вороненый металл. «Хороший доспех, — отметил я отстраненно. — На гномью работу похоже. Чешуйки подогнаны одна к одной без зазоров и просветов, но все гибкое, движения не стесняет. В такой броне можно быть круглые сутки, спать и есть, бегать и прыгать».
Рыцарь зарычал, полузадушенно захрипел. По отбрасываемой тени я видел, что он дрожит, словно в припадке. То поднимет меч для решающего удара, но тут же опустит, то опять замахнется… Я зажмурил глаза и задержал дыхание. Смерть подошла как никогда близко. А я, дурак, еще и не боролся, сам подставил шею для удара ржавой косы… или вороненого меча. Ведь было время произнести заклятие, начертать Знак. Но, подчиняясь какому-то странному чувству, я не стал этого делать. В воображении промелькнула яркая сцена: Шед опускает меч. Клинок с противным хрустом и хлюпаньем разрубает кожу и мясо, кости… моя голова катится по земле, а из страшной раны бьет фонтан горячей, парующей на морозе крови. Тело падает навзничь, ногти в последних судорогах скребут неподатливую землю…
— Я… не брал… тебя… оруженосцем, — сказал рыцарь с трудом. — Я помню. Ты солгал, чародей.
Мое сердце превратилось в сгусток вечной мерзлоты, дыхание перехватило. «Не получилось, — подумал я с грустью. — И сбежать теперь не смогу, он слишком близко».
— Я тебя убью… — прохрипел Шед. Я с невольным удивлением отметил, что в голосе его появились другие, более человечные нотки. — Но как-нибудь потом…
Раздался скрежет. Неужели прячет меч в ножны? Я распахнул глаза и успел заметить, как металлический сапог исчез из поля зрения.
— Встань, маг! — произнес рыцарь повелительно.
В глазах у меня помутилось. Я вздохнул, оперся о крестовину клинка и рывком поднялся на ноги. Голова закружилась, меня повело вбок. Но я стиснул зубы и заставил себя стоять прямо.
— Шед?
— Это я, — ответил рыцарь. — И в то же время не совсем. Ты вернул мне воспоминания, маг. Но я чувствую, что во мне живут две сущности. И одна из них мне очень не нравится.
Я отступил на шаг и засунул меч в ножны. В отблесках факела увидел бледное, печальное лицо рыцаря. Да, предо мной стоял Шед. Тот человек, с которым я дрался на балу у мэра Гента, шел по пустошам Преисподней и сражался с демонами плечом к плечу. И в то же время не он. Сквозь знакомые черты лица проступало нечто страшное, нечеловеческое.
Рыцарь криво улыбнулся и поднял голову. В глазницах полыхало яростное пламя, дикое и необузданное. Из-под губ выглядывали острые кривые зубы. Я охнул и отшатнулся в испуге. Демон!
— Как такое могло произойти? — спросил я, совладав с собой. — Как ты сумел вернуться?
— Не знаю, — ответил рыцарь. Голос был хриплый, рыкающий. — Я плавал в Безвременье и Холоде. Не было ни мыслей, ни чувств… А потом нечто вырвало меня оттуда, заставило очнуться. Помню голос: мне сказали, я должен наказать нечестивца, что посмел осквернить… я стал частью проклятия и испытания. Меня должно было швырнуть в мир живых. Но явился Он и сделал по-своему. Исключительно поэтому я смог бороться со своей второй половиной.
— И что теперь? — спросил я взволнованно. — Как ты поступишь?
— Не знаю, — хмыкнул Шед. — Я свободен. Он разрушил оковы Проклятия Древних, ты довершил начатое. Теперь я не могу вернуться обратно. Но и жить, как прежде, не могу. Я стал иным.
— Он? — пробормотал я уязвленно. — Опять загадочный «он». Но в тот раз был некромант. Кто же теперь?
— Не знаю, — сказал рыцарь. — Я не видел, а просто чувствовал. Он сказал, что теперь у меня есть шанс умереть в бою, как и мечтал. И больше ничего.
— Чудненько! — съязвил я. — Становится интересно. Но что ты будешь делать, Шед? Ведь это вторая жизнь, пусть не совсем та, которую ты потерял…
— Не знаю, — отрезал рыцарь, сверкнув во тьме огненными глазами. — Это точно не жизнь, маг! Поверь мне. Тело мертво, его собрали из праха, заключили в нем высшего демона и, по какой-то прихоти, часть меня.
Рыцарь отступил в тень, опустил голову. Я увидел, как из стыков и щелей доспехов потянулись тонкие струйки черного дыма. Тело Шеда стало полупрозрачным, странно исказилось.
— Постой! — воскликнул я с недоумением. — Куда ты? Ведь столько недосказано. У меня много вопросов к тебе.
Шед изогнул губы в печальной улыбке, прошептал:
— Я должен понять, кем стал и что делать дальше. Не беспокойся, маг, я найду тебя вновь.
Тело рыцаря расползлось дымными струйками и слилось с тьмой.
— Сэр Шед! — позвал я, уже понимая, что рыцарь ушел. Я прошептал заклятие Истинного Зрения, но увидел лишь постепенно тающее алое облачко.
«А ведь почти не испугался, — подумал я с гордостью. — Подсознательно ждал чего-то эдакого. Слишком спокойная неделя выдалась, без всяких происшествий, битв и погонь. А по закону всемирной подлости после штиля обязательно будет буря. Но Шед… До сих пор не верится, что рыцарь смог вырваться из царства мертвых. Пусть наполовину демоном, но смог. К чему это приведет, даже не представляю. История с ним слишком загадочна, чтобы закончиться так просто… И опять появились посторонние неучтенные величины. Проклятие Древних, или правильнее, наверное, Предков, вырвало Шеда из забытья. Но кто-то обладающий огромной силой явился и разрушил заклятие, освободил игарского рыцаря. Таинственный «он»… Похоже, ситуация намного сложнее, чем думалось поначалу. В дело вступили сущности, обладающие огромной властью и силой. Уж не боги ли?..»
Проход между складами залил яркий красноватый свет, тени пугливо сжались, отодвинулись прочь. Появилась фигура человека с факелом в руке.
— Эскер! — позвал Феран. — Что стоишь столбом, словно Алара увидел? Сколько тебя можно ждать? Команда в сборе, а ты где-то бродишь.
— Да-да, — пробормотал я. — Если б Алара, и то не так бы изумился…
— Что? — удивился лейтенант. — Что ты несешь?
— Иду-иду, — громко сказал я. — Просто задумался.
— Хорошо же ты думаешь! — хохотнул Феран. — Тебе в философы пора.
Усилием воли я заставил тело двигаться. Хотелось вернуться в донжон, отогреться, выпить глинтвейна или травяного чая, осмыслить неожиданное воскрешение Шеда. Но нельзя. Надо переться в разведку, подвергать свою жизнь опасности.
— Ты чего такой бледный? — спросил Феран. Командир обеспокоенно заглянул мне в глаза, почесал затылок. — Заболел, что ли?
— Нет, — отмахнулся я. — Просто на обед съел что-то несвежее.
— А-а-а… — протянул офицер. — Но ведь в седле удержишься?
— Естественно, — подтвердил я. — О чем разговор.
— Ну и слава богам! — обрадовался командир. — А то наши ряды редеют прямо на глазах. Столько хороших воинов потеряли.
Феран повернулся и повел меня в конюшню. Внутри оказалось неожиданно тепло. Факелы разгоняли тьму у входа. Пахло сеном и лошадьми. За деревянными перегородками слышались какие-то стуки, фырканье и тихое ржание. Невдалеке стояли Иг и Рол, уже запакованные в имперские доспехи. Следопыт приветливо кивнул, махнул рукой. Выглядел он свежим и отдохнувшим. Словно не час дремал, а крепко спал всю ночь. Боевой маг сразу отвернулся, принялся изучать потолочные перекрытия. Я не удержался и поморщился: ну не любит меня, и пусть… но хоть бы не так напоказ выражал свое презрение и ненависть.
— Эскер, ты очень пунктуален, — улыбнулся Рол. — Тебя только за смертью посылать.
Я пожал плечами: мол, не виноват — случайность… Присмотрелся к нарядам товарищей. Иг оделся в блестящие латы, что закрывали тело с головы до пят. В руках держал большой цилиндрический шлем с плюмажем. Маг выглядел настоящим рыцарем с кучей знатных предков. Надменный и красивый. Следопыт в доспехах смотрелся попроще: кольчуга до колен, нагрудный панцирь и наплечники. На голове обычный конический барбют без забрала. Такие, насколько я знаю, носят лучники. Защита минимальная, зато не закрывает обзор, не мешает целиться.
— Хм… — пробормотал я. — Хорошо смотритесь.
— А то! — с удовольствием сказал Феран, хлопнув меня по плечу. — И тебе наряд приготовили.
Командир тоже был в простых доспехах. Та же кольчуга, панцирь. Но ему достались еще и латные сапоги. Феран стал похож на обычного ратника из свиты рыцаря-сеньора. Видимо, лейтенант правильно рассудил, что самому влезать в шкурку благородного не стоит, сразу разоблачат.
— А кем буду я?
— Оруженосцем, — ответил командир и указал рукой на ближайшую кучу сена. — Переодевайся.
Я подошел. Посмотрел и почесал затылок в недоумении. Как такое вообще можно на себе носить? Куча железных пластин с множеством ремешков и шнурков. Ума не приложу, в каком порядке надо это напяливать. Да и весит наверняка прилично. Рядом сложены стопкой толстая шерстяная рубаха, штаны и подбитый мехом плащ.
— Не буду я это надевать. И так сойдет.
— Не сойдет! — отрезал Феран. — Одевайся! Это приказ. А с доспехами я помогу.
Мягкими тычками и подзатыльниками он вынудил меня раздеться, напялить штаны и рубаху. Потом вместе с Ролом принялся облачать меня в доспехи. Они долго вертели и крутили меня на месте, прилаживали железные пластины, туго затягивали ремни. Когда дело дошло до кольчуги, я уперся и наотрез отказался облачаться. Вместо этого натянул свою куртку. Воины плюнули в сердцах и стали прилаживать нагрудный панцирь, наплечники и налокотники. Рол откуда-то притащил пару сапог из толстой кожи с металлическими накладками, заставил обуться.
— Красавчик! — с удовлетворением отметил лейтенант и вытер пот со лба. — Девки с ума сойдут.
Я переступил с ноги на ногу. Тяжело и неудобно. В принципе подозревал, что в доспехах чувствуешь себя неуютно. Но не настолько же?! Такое ощущение, словно мне на плечи повесили несколько огромных чугунных болванок. Туго затянутые ремни жали, нагрудник давил на ребра и мешал дышать. Попробовал пошевелить руками и скривился. Получалось медленно и неуклюже. Да, теперь даже Знаки рисовать не смогу, обязательно ошибусь. А длинный тяжелый плащ будет путаться в ногах.
— Какие, к Мрону, девки? — проворчал я, — Как вы вообще носите подобную тяжесть?
— Захочешь жить — и не в такое нарядишься, — серьезно сказал Рол, — А к доспехам через некоторое время привыкнешь, перестанешь замечать.
— Вот-вот, — поддакнул Феран. — Так что свыкайся, Эскер. Глядишь, понравится. Бросишь свою магию и станешь хорошим воином.
На языке вертелись едкие слова. Но тут мне на глаза попался Иг, и я подавил желание выругаться. Боевой маг напоминал человекоподобного голема, столько на нем было железа. А ведь держался, не ныл и не канючил, как я. Видно, что ему тяжело, привык к легкой мантии. Но ведь это для общего дела, а значит, можно и потерпеть. Я почувствовал стыд, отвернулся, чтобы не увидели, как краснею, и прикусил язык.
— Итак, — бодро сказал Феран. Выдержал паузу, чтобы убедиться — мы слушаем, продолжил: — Легенда такова. Иг в роли рыцаря Марка де Маунта. Мы — свита. Эскер — оруженосец, я и Рол — простые ратники. Идем, чтобы присоединиться к воинству принца Александра, что стоит у границы Свободных Земель. Можно было бы сказать, что уходили в набег, но это вызовет ненужные вопросы… Ведем себя соответственно. Мы молчим, говорит лишь Иг. Маг свою роль знает. Ясно?
— Не понимаю, — фыркнул я. — Ну преодолеем мы часовых. А что дальше?
— Как что? — возмутился лейтенант. — Проедем лагерь скифрцев вдоль и поперек, посмотрим, послушаем…
— А если нас разоблачат? — не унимался я.
Феран хмыкнул, переглянулся с Ролом и пожал плечами. Но улыбнулся и доброжелательно объяснил, как слабоумному:
— Будем действовать по обстоятельствам.
— А-а-а… — протянул я. — Если по обстоятельствам… тогда молчу-молчу. Ваш план продуман до мелочей, господа стратеги.
Рол поморщился, схватил меня за плечо и отвел за деревянную перегородку. Внимательно посмотрел в глаза и сказал:
— Эскер, твои шутки неуместны.
— А что еще неуместно? — возмутился я. — Быть может, я сам неуместен?
— Успокойся! — рыкнул следопыт и встряхнул меня. — Я прекрасно тебя понимаю. Но ты никак не уразумеешь… Война — не четкие, проработанные до мелочей планы и даже не стратегия с тактикой.
— А что тогда? — хмуро спросил я.
— Война — это смелость, доблесть, честь, жестокость, хитрость… — терпеливо объяснял Рол. — Воюют люди, и сражаются они на земле, а не на карте. Поверь, хороший план — это прекрасно, восхитительно, чудесно!.. Но как бывалый воин говорю: большинство четких планов рушится еще до начала битвы. Идет дождь, солдат внезапно валит с ног какая-то болезнь, портится провиант, или у врага появляется могучий маг… Все учесть невозможно! Приходится надеяться наудачу, судьбу, богов… Знаю, ты терпеть не можешь уповать на волю случая. Но сдерживай себя, Мрон тебя побери! Потому что войны ведутся именно так.
— Хорошо, — медленно сказал я, уже сообразив — следопыт прав. А я расклеился, впал в истерику, словно и не мужчина. На меня свалилось слишком многое: война, встреча с Игом и Флори, некромант, воскрешение Шеда… Нервное напряжение копилось все это время и нашло себе выход. Но так нельзя, ненавижу быть слабым. — Понял.
— Будешь держать себя в руках? — спросил Рол.
— Да, — кивнул я, — Обещаю.
— Молодец, — похвалил следопыт. — Пойдем к нашим. Иг с Фераном уже были наготове. Командир поправил один из ремней, посмотрел на меня вопросительно:
— Все нормально?
— Конечно, — кивнул я.
— Тогда выдвигаемся.
Откуда-то появились два конюха, вывели из стойл четырех гнедых лошадей и открыли широкие ворота. В тепло и уют конюшни сразу же ворвался ледяной ветер. Я с трудом вскарабкался на конский круп, кое-как уселся в седло. Рол подал мне шлем, массивный салад с забралом, подмигнул и улыбнулся. Я накинул капюшон на голову, сверху надел шлем и затянул ремни. Мрон, как же неудобно! А если еще закрыть забрало, то вообще ослепну. Хорошо, что нет латного ожерелья, как у Ига. Иначе возник бы риск задохнуться.
Тяжелые доспехи тянули то влево, то вправо, ножны больно били по ноге. Я чувствовал себя очень неуверенно. С опаской погладил шею коня. Жеребец был гораздо больше и сильнее, чем предыдущий, и не такой спокойный. Как бы не сбросил при скачке. Наездник из меня аховый.
— Ну! — бодро сказал Феран. — Пусть боги помогут! Вперед!
Ткнул пятками бока лошади и выехал из конюшни. Вслед за ним поспешил Иг, а потом и мы с Ролом.
У ворот нас встретил закутанный в плащ Максимус. Внимательно осмотрел снаряжение и блекло улыбнулся. Значит, порядок — ничего не напутали.
— Надеюсь, приедете в том же составе, — сказал комендант.
— Так и будет, — ответил Феран. — Мне нельзя терять людей. Больше половины отряда полегло.
— Не зарекайся, лейтенант, — хмуро сказал комендант. — Дело вам предстоит нелегкое. Будьте осмотрительны и помните: вы не воины, а разведчики или даже лазутчики… Лишняя смелость и безрассудство только навредят.
— Хорошо, — кивнул командир. — Мы будем осторожны.
Максимус отошел и махнул рукой. Два стражника кинулись к воротам. Покряхтывая от натуги, вытащили тяжелый деревянный брус из металлических скоб. Отбросили прочь и уперлись плечами в ворота. Громадные створки медленно, со скрипом разошлись. За ними чернела кромешная тьма. Ветер свистел и выл, нес белую снежную пыль, листья и целые ветки. Я поежился, с неудовольствием подумал о том, что все люди как люди, сидят по домам и лапки греют, а мы самые рыжие… или крайние. В общем, герои. А иными словами — полные дураки.
— Удачи! — крикнул Максимус.
Феран поднял руку в прощальном жесте, лихо засвистел и скрылся во тьме. За ним поехали Иг и Рол. Я в последний раз оглянулся, охватил взглядом освещенный факелами двор крепости и кивнул коменданту. А потом опустил забрало и ударил пятками коня. Снежная тьма бросилась навстречу, окутала и растворила нас в себе.
