ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Последние часы капитана Немо. — Последняя воля умирающего. — Подарок друзьям, которые знали его лишь один день. — Гроб капитана Немо. — Несколько советов колонистам. — Последние минуты. — На дне океана.
Наступило утро. Ни один луч дневного света не проникал во мрак пещеры. Но электрический свет, излучаемый «Наутилусом», с той же яркостью освещал всё окружающее плавучий корабль.
Бесконечная усталость овладела капитаном Немо. Он откинулся на подушки дивана. Не приходилось и думать о том, чтобы перенести его в Гранитный дворец, — он не желал покинуть «Наутилус».
Капитан Немо долго лежал без движения, может быть, даже без сознания. Гедеон Спилет и Сайрус Смит внимательно наблюдали за его состоянием. Было совершенно очевидно, что жизнь капитана Немо угасала. Силы совершенно покинули это некогда мощное тело, и жизнь вся сосредоточилась в сохранившем полную ясность мыслей мозгу и слабо бьющемся сердце.
Инженер и журналист тихо совещались. Можно ли было чем-нибудь облегчить состояние умирающего? Можно ли было если не спасти ему жизнь, то хоть продлить её на несколько дней?
Сам капитан Немо утверждал, что никакого лекарства от его болезни не существует, и без страха ждал смерти.
— Мы ничем не можем помочь ему, — сказал Гедеон Спилет.
— Но от чего он умирает? — спросил Пенкроф.
— От недостатка жизненных сил, — ответил журналист.
— Но, может быть, они появятся, если перенести его на свежий воздух, на солнышко? — настаивал моряк.
— Нет, Пенкроф, — ответил инженер. — Этим не поможешь. Впрочем, и сам капитан Немо ни за что не согласится расстаться со своим судном. Он тридцать лет живёт на «Наутилусе» и на «Наутилусе» же хочет умереть.
Очевидно, капитан Немо услышал ответ инженера, так как он чуть приподнялся на диване и слабым, но внятным голосом сказал:
— Вы правы. Я должен и хочу умереть здесь. И у меня есть просьба к вам…
Сайрус Смит и остальные колонисты снова приблизились к дивану. Они поправили подушки, чтобы умирающему было удобней лежать.
Его взгляд остановился на чудесах, собранных в этом салоне, освещённом скрытыми в потолке электрическими лампами. Он поочерёдно посмотрел на все картины, висевшие на великолепной ткани, которой были обиты стены салона, на эти сокровища искусства, принадлежащие кисти великих мастеров — итальянцев, фламандцев, французов и испанцев, на мраморные и бронзовые статуи, высившиеся на великолепных пьедесталах, на огромный орган, занимавший целую стену, на витрины, заключавшие образцы самых ценных даров моря — морских растений, зоофитов, нити жемчугов невиданной красоты, — и наконец глаза его остановились на девизе «Наутилуса», начертанном над дверью этого своеобразного музея:
MOBILIS IN MOBILI
Казалось, капитан Немо хотел в последний раз приласкать взглядом все эти сокровища искусства и природы, окружавшие его в продолжение тридцати лет.
Сайрус Смит почтительно ждал, пока умирающий заговорит снова.
Прошло несколько минут, в течение которых перед капитаном Немо, вероятно, промелькнула вся его долгая жизнь. Наконец он обернулся лицом к колонистам и сказал:
— Вы, кажется, считаете себя обязанными мне?
— Капитан, — ответили колонисты, — мы с радостью отдали бы свою жизнь, чтобы продлить вашу.
— Хорошо, — сказал капитан Немо, — хорошо!.. Обещайте мне выполнить мою последнюю волю, и я буду вознаграждён за всё, что для вас сделал.
— Клянёмся! — ответил за всех Сайрус Смит.
— Завтра я умру… — начал капитан.
Герберт хотел запротестовать, но капитан Немо знаком остановил его.
— Завтра я умру, — продолжал он, — и я не хочу другого гроба, кроме «Наутилуса». Все мои друзья покоятся на дне моря, и я хочу разделить их участь.
Слова капитана Немо были встречены глубоким молчанием.
— Слушайте меня внимательно, — продолжал умирающий. — «Наутилус» заперт в этой пещере базальтовой скалой, поднявшейся со дна морского. Но если он не может преодолеть барьер, то он может погрузиться на дно бездны, прикрытой сводом этой пещеры, и хранить там мой прах.
Колонисты благоговейно слушали умирающего.
— Завтра, мистер Смит, вы и ваши товарищи покинете «Наутилус». Все богатства, собранные в нём, должны исчезнуть навеки вместе со мной. На память о принце Даккаре, историю которого вы теперь знаете, вам останется только одна вещь — вот этот ларчик… В нём хранятся алмазы и жемчуг, собранные мною и моими товарищами на дне морском. Я уверен, что в ваших руках это сокровище будет служить делу добра, а не зла!
После нескольких минут молчания капитан Немо снова собрался с силами и продолжал:
— Завтра вы возьмёте этот ларчик и, выйдя из салона, притворите за собой двери. Поднявшись на мостик «Наутилуса», вы закроете крышку люка и наглухо завинтите её болтами.
— Мы это сделаем, капитан! — ответил Сайрус Смит.
— Хорошо. Затем вы сядете в ту же лодку, на которой вы сюда приплыли. Только, прежде чем отчалить от «Наутилуса», подплывите к корме и откройте краны, находящиеся под ватерлинией. Вода хлынет в резервуары, и «Наутилус» постепенно погрузится в воду, чтобы найти вечный покой на самом дне моря.
На протестующий жест Сайруса Смита капитан Немо ответил:
— Не бойтесь! Вы похороните мертвеца!
Никто из колонистов не возражал капитану Немо. Это была последняя воля умирающего, и ей надо было беспрекословно подчиниться.
— Обещаете ли вы мне всё исполнить в точности? — спросил капитан Немо.
— Обещаем! — ответил за всех инженер.
Умирающий поблагодарил кивком головы и попросил оставить его одного на несколько часов. Гедеон Спилет предложил остаться с ним, на случай, если ему вдруг станет дурно, но капитан наотрез отказался.
— Я проживу до завтра, — сказал он.
Все вышли из салона, прошли через библиотеку и столовую и попали в машинный зал в носовой части лодки.
«Наутилус» был настоящим чудом техники, и инженер, осматривая его, не переставал восхищаться.
Колонисты поднялись затем на палубу, возвышавшуюся на десять-двенадцать футов над поверхностью воды, и сели на перилах подле электрического прожектора, установленного в рулевой рубке.
Вначале Сайрус Смит и его товарищи, под свежим впечатлением только что пережитых волнений, сосредоточенно молчали.
Сердца их сжимались от боли, когда они вспоминали, что их покровитель, столько раз протягивавший им руку помощи, должен умереть… А они познакомились с ним едва несколько часов тому назад!…
— Вот это человек! — тихо сказал Пенкроф. — Можно ли поверить, что большую часть своей жизни он провёл в глубинах океана! Прямо досадно становится, когда подумаешь, что и там он не нашёл покоя.
— «Наутилус», — сказал Айртон, — мог бы доставить нас к какой-нибудь обитаемой земле…
— Ну, уж во всяком случае не я возьмусь управлять этим судном! Плавать по воде — сколько угодно! Но под водой — слуга покорный! — возразил Пенкроф.
— А я думаю, — заметил журналист, — что управление такой подводной лодкой, как «Наутилус», должно быть чрезвычайно простым, Пенкроф, и вы быстро освоились бы с ним. На «Наутилусе» можно не бояться никаких бурь: опустишься на несколько футов под воду — и там так же спокойно, как в тихом озере!
— Возможно, — возразил моряк. — Но я предпочитаю встретить свежий ветер на борту хорошо оснащённого судна. Корабли созданы для того, чтобы плавать по воде, а не под водой.
— Друзья мои, — вмешался инженер, — не стоит спорить о преимуществах над - и подводных кораблей, по крайней мере в связи с «Наутилусом». «Наутилус» не принадлежит нам, и мы не вправе располагать им. Не говоря уже о том, что корабль не может выбраться из этой пещеры, капитан Немо желает, чтобы его останки покоились здесь, а воля капитана Немо для нас закон!
Колонисты спустились в столовую, немного перекусили и затем вернулись в салон.
Капитан Немо очнулся от забытья, и глаза его снова приобрели прежний блеск, на губах играла слабая улыбка.
Колонисты приблизились к нему.
— Друзья мои, — сказал умирающий, — все вы мужественные, честные и добрые люди. Вы все беззаветно преданы общему делу. Я часто наблюдал за вами и успел полюбить вас. И сейчас я люблю вас! Вашу руку, мистер Смит!
Сайрус Смит протянул руку капитану, и тот дружески пожал её.
— Как хорошо! — прошептал капитан Немо.
Затем он продолжал:
— Но не стоит говорить обо мне! Я хочу потолковать с вами о вас самих и об острове Линкольна, приютившем вас… Думаете ли вы покинуть его?
— Только с тем, чтобы снова вернуться! — ответил Пенкроф.
— Чтобы вернуться сюда?.. Да, я и забыл, Пенкроф, — улыбнулся капитан, — что вы влюблены в этот остров… Вы преобразили его облик, и он действительно принадлежит вам!
— Мы предполагаем, — сказал Сайрус Смит, — организовать здесь настоящую колонию Соединённых Штатов.
— Вы не забываете о своей родине, — с горечью сказал умирающий, — а у меня нет родины, и я умираю вдали от всего, что я любил…
— Быть может, вам нужно передать кому-нибудь вашу последнюю волю? — спросил инженер. — Или привет друзьям, живущим в горах Индии?
— Нет, мистер Смит, у меня не осталось друзей! Я последний в своём роду. И я давно умер для всех тех, кто меня знал… Но возвратимся к вопросу о вас. Одиночество, оторванность от света — это грустное состояние. Не каждый в силах вынести его… Вы должны всё сделать для того, чтобы вырваться с острова Линкольна и вернуться в человеческое общество! Я знаю, что эти негодяи уничтожили построенное вами судно…
— Мы строим новое, большее, — сказал Гедеон Спилет, — на котором можно будет достигнуть обитаемых земель. Но рано или поздно мы вернёмся сюда. Слишком много мы здесь пережили, чтобы забыть остров Линкольна!
— Здесь мы узнали капитана Немо, — сказал Сайрус Смит.
— Здесь мы будем постоянно вспоминать всё добро, сделанное вами, — добавил Герберт.
— И здесь я буду покоиться вечным сном… — промолвил капитан Немо.
Он не договорил фразы, умолк и после некоторого промедления добавил:
— Мистер Смит, я хотел бы поговорить с вами… наедине.
Колонисты поспешили выполнить волю умирающего и вышли из комнаты.
В продолжение нескольких минут Сайрус Смит беседовал с глазу на глаз с капитаном Немо. Потом он вновь пригласил в салон своих товарищей, но ни словом не обмолвился о тайнах, которые ему сообщил умирающий.
Гедеон Спилет осмотрел больного. Было совершенно очевидно, что жизнь в нём держится только напряжением воли, но и ту скоро должно было сломить физическое истощение.
День прошёл без перемен. Колонисты не покидали «Наутилуса». Незаметно настала ночь. Капитан Немо не страдал от боли, но жизнь явно покидала его. Его благороднее лицо, побледневшее от приближения смерти, было совершенно спокойно; конечности его уже начали холодеть.
Незадолго до полуночи капитан Немо с усилием скрестил руки на груди, как будто желая умереть в этой позе.
К часу ночи все проявления жизни у него сосредоточились только в глазах.
Последний раз сверкнул огнём его взор, когда-то горевший пламенем.
Капитан Немо умер.
Герберт и Пенкроф рыдали. Айртон утёр набежавшую слезу. Наб опустился на колени рядом с неподвижным, как статуя, журналистом.
Сайрус Смит, подняв руку кверху, сказал:
— Мы навеки сохраним о тебе благодарную память!..
Через несколько часов колонисты выполнили последнюю волю капитана Немо.
Сайрус Смит и его товарищи покинули «Наутилус», захватив с собой последний подарок своего покровителя — ларчик с драгоценностями.
Они тщательно заперли двери изумительного салона, залитого ярким светом, и наглухо завинтили крышку люка, чтобы ни одна капля воды не могла просочиться в «Наутилус».
После этого они сели в лодку, привязанную к борту подводного корабля, и подъехали к корме. Там нашли два крана, сообщающихся с резервуарами, при заполнении которых водой лодка опускалась под воду.
Сайрус Смит открыл краны.
Вода хлынула внутрь резервуаров, и «Наутилус» медленно стал погружаться.
Колонисты долго ещё провожали его глазами: яркие лучи его прожекторов освещали прозрачную толщу воды. Потом постепенно свет их стал меркнуть, пока не исчез совсем.
«Наутилус», ставший гробом капитана Немо, опустился на дно морской бездны.