Книга: Таинственный остров (перевод Игнатия Петрова)
Назад: ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Дальше: ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Зима. — Мельница. — Навязчивая идея Пенкрофа. — Китовый ус. — Топливо будущего. — Топ и Юп. — Бури. — Разрушения на птичьем дворе. — Экскурсия к болоту. — Сайрус Смит остаётся один. — Исследование колодца.
Зима началась в июне, соответствующем в этих широтах декабрю Северного полушария, и главной заботой колонистов стало изготовление зимней одежды. Они обстригли муфлонов кораля и получили превосходного качества шерсть. Оставалось теперь превратить её в ткань.
Сайрус Смит, не имея возможности строить сложные текстильные машины для чесания, трепания и кардования шерсти, решил ограничиться изготовлением так называемого войлока, получающегося от сцепления волокон при валянии шерсти простым деревянным вальком. Правда, войлок жёсток на ощупь и негибок, но зато он лучше всякой другой шерстяной ткани хранит тепло. Кстати, у муфлонов была короткая шерсть, то есть как раз такая, которая нужна для изготовления войлока.
При помощи всех остальных колонистов, в том числе и Пенкрофа, снова оторвавшегося от постройки судна, инженер приступил к подготовке шерсти для валяния. Прежде всего нужно было обезжирить её. Для этого шерсть вымачивали в течение суток в чанах с нагретой до семидесяти градусов водой. Затем её хорошенько вымыли в воде с примесью соды. После сушки сырьё для валяния было готово. Оставалось построить сукновальню; для её работы инженер применил движущую силу водопада.
Это была простейшая машина, в точности копировавшая предка нынешних паровых и электрических сукновальных машин. Она состояла из деревянной рамы, корыт, в которые наваливалась шерсть, толкачей и вала с двумя кулачками. Приводимый в движение силой падения воды вал при помощи кулачков поочерёдно поднимал то один, то другой толкач и опускал их в корыта с шерстью. От тяжести толкачей шерсть сваливалась, перепутывалась и выходила из корыт в виде войлока, одинаково годного для изготовления одеял и верхней одежды. Теперь колонисты во всеоружии готовы были встретить самую холодную зиму.
Холода наступили в двадцатых числах июня. Пенкрофу, к его величайшему огорчению, пришлось приостановить постройку судна, которая, впрочем, продвинулась так далеко вперёд, что весной шлюп уже мог быть спущен на воду.
Моряку во что бы то ни стало хотелось навестить остров Табор. Сайрус Смит не одобрял этой мысли, так как нечего было и думать найти помощь на этом необитаемом и бесплодном скалистом островке, а путешествие в сто пятьдесят миль было нешуточным риском для маленького судёнышка.
— Странно то, Пенкроф, — пытался он разубедить моряка, — что вы всегда говорите о своём нежелании расстаться с островом Линкольна и первый же хотите покинуть его!
— Только на несколько дней, мистер Смит, — возразил моряк. — И только для того, чтобы ознакомиться с островом Табор.
— Но он меньше и бесплодней нашего острова.
— Я не сомневаюсь в этом.
— Так к чему же рисковать собой?
— Чтобы узнать, что там делается!
— Но там ничего не может происходить!
— Как знать!
— А если вас застигнет в пути буря?
— Летом этого не может быть. Но всё-таки, так как надо всё предвидеть, я поеду только с Гербертом.
— Пенкроф, — сказал инженер, кладя ему руку на плечо, — неужели вы думаете, что мы утешимся когда-нибудь, если произойдёт несчастье с вами или с этим мальчиком, который волей случая стал нашим сыном?
— Ручаюсь вам, мистер Смит, — с непоколебимой уверенностью заявил моряк, — что мы не причиним вам этого горя. Впрочем, сейчас об этом ещё рано говорить, а когда мы спустим на воду наш красавец шлюп и вы убедитесь в его превосходных качествах, вы и не подумаете отговаривать меня. Скажу вам по секрету, что мой шлюп будет лучшим в мире судном!
— Вы могли бы сказать наш шлюп, — рассмеявшись, сказал инженер.
Такие разговоры часто происходили между моряком и инженером, но каждый оставался при своём мнении.
Первый снег выпал в конце июня. Хотя в корале были заранее заготовлены запасы на всю зиму и не было нужды в частом посещении его, колонисты условились, что будут навещать кораль не реже одного раза в неделю.
Снова были расставлены западни, и впервые были испробованы приманки Сайруса Смита. Китовый ус, свёрнутый спиралькой и скрытый под слоями льда и жира, был разбросан на опушке леса в том месте, где обычно проходят на водопой звери.
К полному удовлетворению инженера, эта алеутская приманка действовала великолепно. На неё попалось с дюжину лисиц, несколько диких кабанов и даже один ягуар. Все они умерли от прободения желудка.
С наступлением зимы возобновились работы внутри Гранитного дворца — починка платья, разные мелкие поделки и, наконец, шитьё парусов всё из той же неистощимой оболочки воздушного шара.
В июле настали жестокие морозы. Но так как колонисты не жалели ни дров, ни угля, в Гранитном дворце было тепло. Сайрус Смит установил второй камин в большом зале, и теперь колонисты обычно собирались здесь по вечерам. Они разговаривали, работая, или читали зслух, когда делать было нечего, и время проходило незаметно.
Колонисты по-настоящему блаженствовали, сидя по вечерам за чашкой бузинного кофе в ярко освещённом, жарко натопленном зале, когда на открытом воздухе выла и ревела буря.
Сайрус Смит, осведомлённый почти во всех областях техники и экономики, обычно делился по вечерам своими знаниями с товарищами.
Однажды, после очередной его лекции на тему об индустриальном развитии мира, Гедеон Спилет задал ему следующий вопрос:
— Скажите, дорогой Сайрус, не может ли в один прекрасный день технический прогресс мира остановиться?
— Но почему?
— Из-за недостатка каменного угля, этого ценнейшего из ископаемых богатств природы.
— Да, действительно, уголь представляет огромную ценность, — согласился инженер.
— И вы согласны со мной, — сказал Гедеон Спилет, — что когда-нибудь настанет день, когда все запасы его будут исчерпаны?
— О, покамест эти запасы ещё очень велики, и из недр земли извлекается ежегодно только самая незначительная их часть.
— Но вы же сами говорили, что с ростом индустриализации потребление угля возрастёт в геометрической прогрессии.
— И это верно; но, с другой стороны, если даже будут исчерпаны разрабатываемые теперь месторождения угля, хотя при применении новых машин и углублении шахт их ещё хватит на много лет, останутся американские и австралийские залежи, которые надолго обеспечат нужды промышленности.
— На сколько? — спросил журналист.
— Лет на двести пятьдесят — триста.
— Нас это устраивает, — сказал Пенкроф, — но бедным нашим правнукам придётся плохо!
— Они найдут какую-нибудь замену углю, — возразил Герберт.
— Надо надеяться, — сказал Гедеон Спилет. — Ибо, если не будет угля, станут машины, станут поезда, пароходы, фабрики, заводы — всё то, что движет прогресс.
— Но что же заменит уголь? — спросил Пенкроф. — Как вы думаете, мистер Смит?
— Вода, мой друг, — ответил инженер.
— Как? — воскликнул моряк. — Вода будет гореть в топках пароходов и локомотивов? Вода будет нагревать воду?
— Да, но вода, разложенная на свои составные части, — ответил инженер. — Воду, вероятней всего, будут разлагать электричеством, которое к тому времени будет полностью изучено и подчинено человеку. Да, друзья мои, я уверен, что в недалёком будущем вода заменит топливо и водород и кислород, образующие её, станут неиссякаемым и могучим источником тепла и света. Наступит день, когда трюмы пароходов и тендеры паровозов вместо угля будут загружены баллонами с этими двумя газами, сжатыми до минимального объёма, и они будут сгорать с огромной тепловой отдачей. Таким образом, бояться за наше потомство не приходится. Пока Земля будет обитаема, она не будет испытывать недостатка ни в свете, ни в тепле, ни в пище, ни в одежде.
— Хотел бы я дожить до этих дней, когда вода заменит уголь! — сказал моряк.
— Ты слишком рано родился, Пенкроф, — произнёс Наб, до тех пор не раскрывавший рта.
Но не слова Наба прервали беседу. Вдруг Топ залаял с теми же интонациями, которые и раньше обращали на себя внимание и тревожили инженера. Продолжая лаять, собака подбежала к колодцу, отверстие которого находилось в конце внутреннего коридора.
— Что это Топ лает? — спросил Пенкроф.
— И Юп что-то заворчал!
Действительно, орангутанг присоединился к собаке, и оба они проявляли видимые признаки беспокойства.
— Очевидно, какое-то морское животное укрылось в основании колодца. Ведь он выходит прямо к океану, — попытался объяснить тревогу животных журналист.
— Другого объяснения не придумаешь, — сказал моряк. — Замолчи, Топ! Юп, пошёл в свою комнату!
Собака и обезьяна замолчали. Юп покорно пошёл в свою каморку.
Топ же оставался в зале и по временам продолжал тревожно рычать.
Колонисты скоро забыли об этом происшествии, но инженер весь вечер просидел нахмурившись и не открывал рта.
Весь конец июля попеременно шли то дождь, то снег. Эта зима оказалась более тёплой, чем прошлая, ниже -13° ртутный столбик в термометре не опускался. Но если холода были не такими резкими, как прошлой зимой, то бури были более частыми, а ветер дул почти беспрерывно.
Море несколько раз заливало Камин.
Колонисты, глядя из окон Гранитного дворца на огромные волны, бессильно разбивающиеся у подножия их жилища, чувствовали себя бесконечно счастливыми. Зрелище было действительно величественное и интересное для людей, находившихся в полной безопасности. Волны, пенясь, взлетали на огромную высоту и обрушивались всей своей страшной массой на берег, докатываясь до гранитного массива, который служил основанием жилищу колонистов. Водяные брызги взлетали на сотню футов вверх.
В такие бури было опасно ходить по острову, так как ветер часто валил деревья. Несмотря на это, колонисты аккуратно раз в неделю навещали кораль. К счастью, участок, где его построили, был защищён от бешенства урагана юго-восточными отрогами горы Франклина. Поэтому ни ограда, ни постройки, ни деревья кораля не пострадали.
Зато птичий двор, помещающийся на плоскогорье Дальнего вида и, следовательно, открытый всем ветрам, был изрядно потрёпан бурей: крышу голубятни дважды срывало, и ограда была повалена. Всё это приходилось переделывать заново и строить более прочно — остров Линкольна, как оказалось, был расположен в центре самой скверной части Тихого океана, где образуются циклоны, хлещущие его, как кнут хлещет волчок. Только здесь волчок был неподвижен, а кнут вращался вокруг своей оси.
В начале августа буря несколько утихла. Но вместе с успокоением пришли и холода, и столбик термометра упал до 22° ниже нуля.
3 августа состоялась давно задуманная и всё откладывавшаяся экскурсия к болоту Казарки.
Охотников привлекали в изобилии водившиеся там водяные птицы: дикие утки, чирки, нырки и т.д. Поэтому давно уже было принято решение в первый же погожий день отправиться туда на охоту.
В экскурсии приняли участие не только Гедеон Спилет и Герберт, но также Пенкроф и Наб. Сайрус Смит отказался присоединиться к товарищам, сказавшись занятым.
Охотники направились к болоту по дороге в порт Шара, пообещав к вечеру вернуться домой. Топ и Юп сопровождали их. Как только они перешли мост через реку Благодарности, инженер поднял его и вернулся в Гранитный дворец, чтобы привести в исполнение план, ради которого он остался один дома.
План этот заключался в следующем: осмотреть самым внимательным образом, сверху донизу, колодец, сообщавшийся с морем.
Почему Топ так часто кружил возле его отверстия? Почему он так странно лаял, подбегая к колодцу? Почему Юп всегда разделял волнение Топа? Может быть, в этом колодце есть ответвление, соединяющее его с какой-то частью суши?
Все эти вопросы Сайрус Смит хотел выяснить, но так, чтобы никто из его товарищей об этом не знал. Поэтому он откладывал исследование колодца до того дня, когда случай оставит его одного дома.
Инженер решил спуститься в колодец по старой верёвочной лестнице, лежавшей без дела с тех пор, как была установлена подъёмная машина. Он подтащил лестницу к выходному отверстию колодца, диаметр которого достигал шести футов, крепко привязал её и спустил в глубину. Затем, зажегши фонарь и вооружившись револьвером и ножом, стал спускаться по ступенькам.
В стенах колодца нигде не было видно никаких отверстий. Но местами неровности гранита образовали выступы, цепляясь за которые сильное и ловкое существо без труда могло подняться до выходного отверстия колодца. Эта мысль пришла в голову инженеру, но, сколько он ни искал подтверждения её, никаких следов на выступах ему не удалось обнаружить.
Сайрус Смит продолжал спускаться, освещая фонарём каждый миллиметр стены, но ничего подозрительного не нашёл.
Достигнув последних перекладин лестницы, он почувствовал близость воды, поверхность которой была в тот миг совершенно спокойна. Нигде в стенах колодца не было ни одного отверстия, через которое могло бы проникнуть живое существо.
Инженер постучал по стене рукояткой ножа. Гранит ответил глухим звуком, свидетельствовавшим о компактности его массива.
Чтобы добраться до дна колодца, нужно было сначала пройти сквозь его подводную часть, постоянно заполненную океанской водой. Это было доступно только какому-нибудь морскому животному.
Выяснить, где именно кончался колодец, в какой точке побережья он соединялся с открытым океаном, инженер не мог.
Закончив осмотр, Сайрус Смит взобрался обратно по лестнице, снова прикрыл отверстие колодца и в глубоком раздумье вернулся в большой зал Гранитного дворца.
«Я ничего не обнаружил, — сказал он себе, — но всё-таки тут что-то есть!»
Назад: ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Дальше: ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

влад
круто
Папа
А теперь - быстро чистить зубы и спать!