ГЛАВА 10
Виктор выехал из ворот замка в сопровождении Ипики. Если юноша был одет лишь в кольчугу с короткой коричневой накидкой поверх и вооружен ничем не примечательным мечом, то младший сын Алькерта нес на себе почти полную броню. Кольчужную рубаху, выполненную сложным плетением из прочной проволоки, закрывал отличный пластинчатый доспех темно-серого цвета. Он доходил до локтей на руках и колен на ногах и в свое время славно послужил роду ан-Орреанта. Голову Антипова украшал прочный шлем с открытым лицом, а на левой голени висели поножи из толстого металла. К седлу воина был приторочен небольшой железный щит, баклер, крепящийся на кулаке. Такие щиты часто использовались не столько для того, чтобы принимать на себя удар, сколько для его отклонения.
Если стража замка и удивилась такой экипировке, то ничем этого не показала. Тем более что чуть ранее из ворот выехала не менее странная парочка: ан-Суа и ан-Крета.
Ипика и Виктор вели неспешную беседу, направляясь в сторону ближайшего леска.
— Вы не опасаетесь дуэли, господин ан-Орреант? — спрашивал юноша, смотря искоса на собеседника. — Барон — отличный боец.
Если бы этот вопрос задать Виктору некоторое время назад, то он бы ответил утвердительно. Что да, опасается и переживает. А сейчас переживания выглядели блекло. Антипов был просто зол оттого, что с каждым шагом вперед приходится преодолевать возрастающие трудности. К тому же у него были кое-какие идеи по поводу собственной храбрости. Виктор никогда не считал себя отчаянным смельчаком. Конечно, он не был и трусом, но не думал, что когда-нибудь начнет совершать подвиги. Однако это время пришло, и Антипова озарило понимание: храбрость можно тренировать, как и остальное. Мышцы, ум, остроумие, память — все улучшается, если уделять им внимание. Храбрость — не исключение. Рискуй, ввязывайся в авантюры, поменьше думай о собственной шкуре — и это чувство вырастет до невероятных размеров.
— Барона не опасаюсь, — полушутя ответил Виктор. — Меня беспокоит больше всего мысль, что могу погибнуть до начала турнира, к которому так готовился. Вот это будет печально! Получится, что столько времени потрачено понапрасну. А я ведь мог бы провести его с толком. Ходил бы к деревенским пастушкам, ездил бы в город и играл тамошним дамам на варсете…
— Вы мыслите как настоящий герой, — с уважением сказал Ипика. — Эх, мне бы так…
Вскоре всадники достигли оговоренного места. Там с одной стороны располагались деревья, полностью скрывающие замок, а с другой находилось поле. Ан-Суа в черной накидке любовался какой-то веткой, держа в поводу лошадь, а ан-Крета в кольчужно-бригантинном доспехе с мрачным видом ходил вдоль границы леса и степи и внимательно рассматривал что-то под ногами. Рядом находился еще один участник предстоящего действа, но, к сожалению, он оставался невидим для других.
— Приветствую, господа! — Ан-Суа скупо взмахнул рукой, когда Ипика и Ролт приблизились, а потом добавил многозначительную фразу: — Живописное тут место.
— Красивое, — согласился Виктор, спешиваясь. — На месте графини я бы заложил здесь кладбище. Оно может начать работать прямо сегодня.
Филиа хмуро кивнул и подошел поближе. Ипика тоже слез с лошади и, взяв обоих животных (свое и ан-Орреанта) под узду, отвел к деревьям.
— Начнем, пожалуй, — пробурчал ан-Крета, снимая с седла притороченное копье. — А то времени мало.
— Времени всегда мало, — ответил Виктор, взвешивая в руках меч и щит. — Господин ан-Суа правильно заметил: его хватает на всякие дуэли, но никогда недостает, чтобы полюбоваться природой.
— Господа не хотят примириться? — поинтересовался официальным тоном ан-Суа. Барон полагал, что если его позвали, то все должно быть по правилам.
— Нет! — покачал бородой Филиа, ставя копье на землю тупым концом. Среди дворян этого мира бытовал любопытный обычай касательно дуэлей. Противники имели право использовать любое оружие, за исключением стрелкового и метательных ножей. Поэтому бывало, что топор выступал против меча, а палица против кистеня. Обычно об оружии дуэлянты договаривались заранее и загодя знали, с чем столкнутся. Так произошло и на этот раз. Виктору было известно о копье, а ан-Крете — о мече и щите. Сюрпризы таились в деталях.
— С вашего позволения, у меня есть несколько вопросов к господину ан-Крете, — сказал Виктор.
Рыцарь в черном кивнул. Перед дуэлью противники имели право прояснить все, что считали нужным.
— Скажите, господин ан-Крета, эта дуэль — ваша инициатива, или господин ан-Котеа подбросил идею, чтобы избавиться от меня вашими руками?
Первый же вопрос оказал на ан-Суа стимулирующее действие. Прежде расслабленный барон мгновенно подобрался, его ноздри расширились, а глаза уставились на Филиа в ожидании ответа.
«В яблочко, — с удовлетворением подумал Виктор. — Интересно, кто кого больше ненавидит? Ан-Суа Женара или Женар меня?»
— Вы странно говорите, господин ан-Орреант, — сквозь зубы процедил бородач. — Вас вызвал я, а не ан-Котеа.
— Да бросьте, барон, — фамильярно сказал Антипов. — Мы с вами скоро скрестим оружие. Один из нас будет ранен или даже убит. Неужели господин ан-Котеа даже не разговаривал с вами по этому поводу? Я обещаю, что никому не скажу. И думаю, что эти господа тоже сохранят тайну.
Ан-Суа резко кивнул, прожигая приятеля взглядом:
— Да, Филиа, прошу вас ответить.
Барон заколебался, посмотрел куда-то в сторону, а потом выдавил из себя:
— Господа, это целиком мое решение. Конечно, ан-Котеа подходил ко мне, говорил об этом, но решение о дуэли принял я сам.
Виктор ласково улыбнулся.
— У меня больше нет вопросов, — сказал он, поворачиваясь к ан-Суа. — Предполагаю, что перед советами ан-Котеа трудно устоять. И когда мы вернемся в замок не в полном составе, то столкнемся с небольшой неожиданностью.
— Что вы имеете в виду, господин ан-Орреант? — встревоженно спросил ан-Суа.
— Я бы хотел ответить на этот вопрос после боя, — произнес Виктор. — Все зависит от того, кто останется на ногах. Сейчас рано говорить. Если, конечно, господин ан-Крета не передумал драться. Я уже сказал раньше, что прощаю его.
— Я не передумал, — выдавил Филиа, оказавшись под двумя осуждающими и одним насмешливым взглядами. — Мы можем начинать?
— К вашим услугам, господин барон. — Антипов коротко поклонился.
Противники отошли на ровную площадку, расположенную совсем недалеко от деревьев. Ан-Крета потоптался на ней, а Виктор просто замер, выставив вперед руку со щитом и ногу, защищенную толстым доспехом. Выбор баклера был весьма ожидаем, если приходится противостоять двуручному копью. Как говорил Нурия, «только идиот выбирает огромный щит против копья, потому что с этим щитом можно продержаться, но невозможно победить». Смысл использования маленького баклера был в том, чтобы отбить длинное оружие в сторону и проскользнуть под ним к врагу. А потом уже меч завершит начатое. Большой щит громоздок и, что хуже, может загораживать то, что происходит внизу. Это очень опасно, если речь идет о копье, разящем издалека, — нужно точно видеть, куда устремлен удар острия. Оба — и учитель Пекста и Нурия — были сторонниками использования кулачного щита против копья.
Кусты невдалеке от дуэлянтов качнулись, но никто не обратил на это внимания. Между тем человечек со шрамом уже давно поджидал развязки. Его терпение было велико, просто огромно — настолько огромно, что о нем следует сказать пару слов, оно того заслуживает. Итак, хромоногий незнакомец был сыном городского безземельного дворянина и служанки. Отец рано умер, передав байстрюка на попечение приятелю — учителю фехтования средней руки. Этот приятель был довольно жесток, но настойчив. Ему удалось вбить кое-какие знания в «приблуду», прежде чем тот сбежал, прихватив сбережения учителя. Деньги быстро растаяли, подарив хромоногому шанс достичь самого дна. Шлюхи, их покровители, воры и попрошайки — вот каким стал круг его общения. Однако вскоре фехтовальное мастерство хромоножки приметил глава местной банды. Дела неразборчивого байстрюка сразу пошли в гору. Он овладел примечательным искусством убивать из-за угла, но по оплошности попался стражникам и очутился в камере для смертников. И здесь хромоногому вновь повезло. Вместе с ним сидел человек графа ан-Котеа, пойманный за вынюхиванием секретов, за которые полагалось отрубать любопытный нос вместе с головой. Этот человек умирать не собирался — напротив, ему показалось забавным заманить на графскую службу столь хладнокровного убийцу, как хромоногий. Они оба сбежали аккурат перед запланированными пытками. Граф принял байстрюка, но поставил ему условие: тот должен убивать так, чтобы это не выглядело убийством, но и не отнимало столько времени на подготовку, как нераспознаваемый яд, подмешиваемый в еду. Хромоногий был озадачен. Он перебирал в памяти прошлую жизнь в надежде припомнить что-то, что сгодилось бы. И наконец счастье улыбнулось ему: байстрюк напал на след. Запасясь терпением и деньгами графа, хромоногий предпринял небольшую поездку, из которой вернулся другим человеком. Теперь байстрюк стал действительно ценным работником, даже уникальным. Ему было достаточно один раз спокойно посидеть в засаде — и дело сделано: жертва умирала, не пролив даже капли крови.
— Готовы? — спросил ан-Суа. — Начинайте, господа!
Ан-Крета поднял над головой копье почти двух с половиной метров длиной, расположив его параллельно земле. Виктор застыл в средней стойке — меч на уровне груди. Он ощутил, как легкий ветерок обдувает его лицо и даже живот. Чувство было ложным — никакой ветер не мог проникнуть за броню и поддоспешник. Воин почти не волновался, а старался не сводить глаз с длинного наконечника копья, напоминающего лист ивы. Таким можно не только колоть, но и рубить.
Филиа сделал шаг вперед и плавно, словно замедленно, попытался нанести удар в район шеи. Виктор не стал парировать, а отступил. Еще удар, на этот раз по ногам. Отведя мечом копье в сторону, Антипов опять отошел назад.
Ан-Крета ухмыльнулся, отчего края бороды подались наверх, и резко ускорил темп. Виктор больше отступал, чем парировал удары. Он целенаправленно двигался в сторону деревьев, надеясь, что барон этого не заметит. С длинным оружием там тяжело управляться, а вот короткий меч сразу же даст преимущество.
Копье скользнуло по левой голени — Виктор пропустил удар. Однако доспех оправдал себя: Антипов даже не споткнулся. Учитель Пекста потратил немало времени на то, чтобы его ученик не оказался подколотым каким-нибудь специалистом по этому делу. Но ан-Крета был больше чем специалистом. Он владел оружием виртуозно и демонстрировал опаснейшую технику: наконечник изменял траекторию в последнее мгновение, и Виктор не мог предугадать точно, где он окажется.
Антипову наконец удалось слегка углубиться в лесок. Буквально на одно-два дерева. Он решил рискнуть. Отклонил щитом один удар, мечом другой — и уже собрался было пойти на сближение, как в голове внезапно зашумело. Виктор едва не потерял сознание, но усилием воли сумел удержаться на ногах и даже попятился глубже в лес.
Ан-Крета тут же отступил, держа копье вертикально, и, широко улыбаясь, крикнул:
— Вылезайте, господин ан-Орреант! Дуэли не ведутся в чаще.
Виктор только сейчас сообразил, что это было. Он пропустил рубящий удар по голове, когда прекратил отступать. Шлем, к счастью, выдержал, а подшлемник самортизировал, но все равно удар был чувствительным. Ситуация выглядела безрадостной. Виктор уступал в мастерстве копьеносцу. Он сейчас только поблагодарил судьбу за то, что не выбрал тоже копье, а решил использовать привычное оружие. С копьем против такого бойца Антипов погиб бы в первые секунды.
Теперь, когда Виктор выбирался из леска, в его голову пришла совершенно посторонняя мысль. Он подумал о том, что смог бы, пожалуй, повторить эту технику. Допустим, тренируясь вместе с Ипикой. От всех остальных бойцов Антипова отличало то, что он впитывал боевые навыки как губка. Неизвестно, сколько времени потратил барон на то, чтобы освоить этот стиль, но у молодого воина благодаря дару Ареса все получилось бы значительно быстрее. Виктор считал, что его мастерство стремительно растет с каждым достойным противником. Похоже, он, если не погибнет в каком-нибудь сражении, через год-другой станет поистине непобедимым бойцом.
Однако сейчас грядущая звезда турниров со вздохом выползала из-за деревьев. Ближайшее будущее представлялось безрадостным. Впереди ждал сильный враг.
— Продолжайте! — распорядился ан-Суа, убедившись, что Ролт не ранен.
Антипов сжал зубы и опять принял среднюю стойку. Ан-Крета же атаковал снизу. Теперь Виктор редко парировал. Он в основном отступал, пользуясь тем, что площадь «арены» не была ограничена. Ему удалось случайно поймать взгляд Ипики. Глаза юноши выдавали печаль. Тому не верилось, что Ролт выйдет из передряги невредимым.
Выражение лица Филиа было весьма решительным. Его слегка раздражали «увертки» противника, и он хотел покончить с ним как можно быстрее. Однако Виктору торопиться было некуда: ведь смерть любит торопыг. Он выжидал.
Неутомимый ан-Крета наносил удары один за другим. Он работал с ритмом мельницы при хорошем ветре. Антипов шагал назад, отпрыгивал, а иногда чуть ли не отбегал, чтобы не попасться в очередную ловушку. Он шел на сближение лишь за тем, чтобы убедиться, что защита противника по-прежнему хороша и ему с мечом ничто не светит. За все время даже ни разу не приблизился на расстояние удара. И хорошо, что не приблизился, потому что иначе уже лежал бы на траве с лишней дыркой в теле. Возможно, пластинчатый доспех и кольчугу копье сразу бы не пробило, но сколько у Виктора слабо защищенных мест! И каждое из них ему бесконечно дорого.
Наконец ан-Крета на мгновение замер в верхней стойке метрах в двух от противника. Возможно, он выбирал иной стиль атаки или раздумывал над чем-то другим, но на этот раз Виктор решил, что время пришло. К потрясению всех присутствующих, с левой руки дворянина ан-Орреанта внезапно сорвался небольшой щит-баклер и, вращаясь, устремился в лицо барона. Тот тут же отреагировал: слегка наклонился в сторону и автоматически попытался сбить предмет копьем. Это его и погубило.
Воспользовавшись тем, что ан-Крета на какую-то секунду утратил равновесие и не мог нанести удар, Виктор скользнул к нему, отгородился левой рукой от древка копья, а правой нанес удар чуть повыше локтя. Там кольчужная бригантина уже закончилась, а наручи еще не начались. Меч с легкостью рассек плоть и вошел в боковую часть трицепса. Кость Антипов разрубать не собирался, поэтому удар был произведен не в полную силу.
Виктор применил трюк, которому его научил один из дружинников Алькерта. Крепление щита можно было ослабить, чтобы толчком сбросить баклер с кисти. Антипов в совершенстве овладел этим фокусом, как и многими другими. Если «чистой» победы не получалось, то он был согласен на любую.
Ан-Крета выронил копье, схватился правой рукой за рану и застонал оскалившись. В настоящем бою он бы, возможно, попытался продолжить сражение, но во время дуэли это было бессмысленно. Рана не позволяла хорошо держать копье. Кровь небольшим ручейком полилась на траву, несмотря на то что барон попытался зажать разрез.
Ан-Суа тут же бросился к суме, прикрепленной к седлу его лошади, и достал оттуда ткань, заранее порванную на полоски. Через минуту он уже накладывал грубую повязку на рану Филиа. Виктор стоял неподалеку и, будучи виновником случившегося, не знал, что делать.
Антипов не испытывал никакой радости от победы. Возможно, Аресу и перепала доля силы, но Виктор ощущал лишь слабость. Боевой задор быстро угас. Ему хотелось сесть на землю и не двигаться.
— И сколько у вас в запасе таких трюков, господин ан-Орреант? — поинтересовался ан-Суа подчеркнуто равнодушным тоном, затягивая последний узел на повязке.
— Достаточно, чтобы побеждать, господин барон, — ответил Виктор. — Или я нарушил какие-то правила?
— Нет, все в порядке, — неодобрительно покачал головой ан-Суа. — Щит — не метательный снаряд. Вы использовали его не чтобы поранить, а чтобы отвлечь. Это удалось.
«Да уж, я понимаю, что с тобой подобный фокус не пройдет, — подумал Антипов. — Ты, наверное, так никогда не поступал. Не было причин. Знаешь, ан-Суа, из тебя получился бы паршивый фокусник. А что паршивому фокуснику нужнее всего? Правильно! Голые ассистентки».
Виктор сам знал, что не нарушил никаких правил, но подобные хитрости на дуэлях не приветствовались благодаря влиянию таких, как «черный» барон. Еще бы, они выживали после всех дуэлей и несли в массы свою разлагающую честность. Прежде всего за тем, чтобы новички ненароком не одолели их, старожилов. Лучше опытные «старички» пусть кромсают молодых и при этом разглагольствуют о духе дуэли и прочей чепухе. Потрясающее лицемерие! Наверняка ни один из таких, как ан-Суа, даже не задумывался над тем, что «чистота» дуэли служит лишь одной цели — прикрытию его зада.
Однако Антипов благоразумно не стал озвучивать своих размышлений. Он потом объяснит Ипике, где зарыта собака, а заодно и все остальные животные. В братской могиле романтичных юнцов.
Хромоногий шел неслышно, словно его ступни были из ваты. Дуэль закончилась неблагоприятно для хозяина. Ролта следовало убрать, но пока он был вне досягаемости. Убийца заранее приметил место около поворота дороги, где кусты были очень густыми. Он подождет дуэлянтов там.
Человек со шрамом не одобрял поспешного решения своего господина Женара ан-Котеа, но не смел перечить. Женар был слишком зол на этого ан-Орреанта и мечтал лишь о его смерти или хотя бы ранении.
Ан-Крета с трудом взобрался на свою лошадь, намереваясь возвращаться в замок. Остальные тоже уселись в седло. И лишь тогда ан-Суа вспомнил о незаконченном разговоре.
— Господин ан-Орреант, — сказал он, оборачиваясь к Ролту. — Вы сказали, что господин ан-Котеа подготовит нам небольшой сюрприз, не так ли?
Выражение глаз барона выдавало легкую тревогу. Очевидно, ему не хотелось покидать еще не начавшийся турнир. Еще бы — пока что он самый сильный боец.
— Тут возможны варианты, господин барон, — с охотой отозвался Виктор, ждавший, что вопрос будет задан вскорости. — Ан-Котеа знает, что дуэль должна состояться. И если, допустим, я вернусь без господина ан-Креты, он постарается обвинить меня в нарушении условия графини. А заодно выставить виноватым и вас. Как свидетеля.
Ан-Суа тронул лошадь. Его лицо было задумчивым.
— А если бы ан-Крета вернулся без вас? — спросил он.
Виктор улыбнулся. Его улыбка была на удивление зловещей.
— Я не знаю, о чем ан-Котеа договаривался с господином бароном, но предполагаю, что тогда господин ан-Крета был бы обвинен. Но не потому, что уважаемый Женар ненавидит его. А чтобы утопить вас. Опять как свидетеля.
Несмотря на боль от раны, лицо проигравшего барона вытянулось. Видимо, он только что осознал эту мысль и допускал, что графский сынок способен на подобную подлость.
— Но мы же возвращаемся все вместе, — заметил ан-Суа. Антипов понял, что когда «черный» барон старается говорить подчеркнуто равнодушно, то скрывает так свои эмоции.
— Это лучший выход из положения, — согласился Виктор. — Мы ведь просто гуляли.
— Гуляли? — переспросил ан-Суа.
— Ну да. Дышали свежим воздухом, любовались солнцем, ловили кузнечиков… Не столь важно. Главное, что дуэли не было.
— А как же рана? — встрял Ипика. Группа всадников как раз подъезжала к повороту, и юноша вырвался вперед.
— Рана? Какая рана? А-а, рана. Просто господин ан-Крета упал с лошади. Да так неудачно, что обо что-то порезался. Мы его, конечно, перевязали и тут же вернулись в замок. Для лечения.
— Я никогда не падаю с лошади, — раздался голос ан-Креты, в высшей степени недовольный. — С детства был отличным наездником!
— Однако в предложении господина ан-Орреанта что-то есть, — ответил ан-Суа. — Может быть…
Но ему не суждено было закончить своей, несомненно ценной, мысли. Лошадь ан-Креты внезапно встала на дыбы, дико заржав. Это произошло так стремительно, что барон не удержался в седле и мешком повалился на землю. Однако его лошадь сумела немыслимым образом изогнуться и лягнуть задними копытами тело своего наездника, когда оно находилось еще в полете. Потом благородное животное, не переставая ржать, с места перешло в галоп и помчалось по дороге, поднимая пыль.
Виктор первым пришел в себя и быстро спешился.
— Что с Филиа? — встревоженно спросил ан-Суа. — Он жив?
Антипов наклонился над лежащим.
— Еле дышит, — произнес он. — Невероятный случай.
Ан-Суа тоже спешился и наклонился к приятелю.
— Рука Провидения, — сказал он.
— Нога лошади, — уточнил Виктор.
— Вы не верите в судьбу, господин ан-Орреант? Напрасно. Бедному Филиа сегодня определенно не везет.
Хромоногий, сидящий в кустах поблизости, мог бы многое сказать но поводу этого невезения, но молчал, стиснув мелкие желтые зубы. Он сделал свой ход, и впервые ход оказался неверным. Иглы духа подвели, вселенная рушилась. Хромоногий едва сдерживался, чтобы не попытаться еще раз, но все-таки укрощал свои желания, боясь последствий, и особенно того, что сделает орден Баланса, когда узнает о произошедшем.
Раз уж речь зашла об этом прелюбопытном ордене, следует сказать пару слов. Орден Баланса был самой агрессивной и прямолинейной из сохранившихся магических организаций. Его цель была проста: соблюдение нужных пропорций между обычными людьми и магами, что окажет самое положительное влияние на мир духов. Разумеется, в ордене считали, что людей слишком много, а магов слишком мало. Существовало два способа решения проблемы: либо увеличить количество магов, либо уменьшить число людей. Орден поначалу особо не заморачивался — его бы устроил любой из вариантов, хотя второй вариант выглядел попроще.
В конце концов маги-балансеры пошли по пути наименьших затрат, вкладывая силы и средства лишь в одно — орудия убийства. Пока будет лишним перечислять все достижения ордена на этом благодатном поприще, но об иглах духа рассказать нужно. Они представляли собой крохотные жала, выращиваемые с помощью специально выведенного растения (нечто вроде колючек кактуса). При проникновении в человека иглы оказывали воздействие не только на тело, но и на дух. Действие было быстрым, мгновенным и складывалось из двух стадий: кратковременного маниакального возбуждения с последующей апатией и смертью. Иглы разрушали значительную часть духа. Всем известно: дух без тела может жить, а вот тело без духа — нет.
Интересно то, что иглы никогда не промахивались, стоило только выбрать цель с помощью длинной черной ритуальной трубки. Ничто не уберегло бы жертву, даже могущественные артефакты. Послушники ордена Баланса (послушниками были не маги, а беспринципный людской сброд) не могли использовать свое оружие в людных местах (размер ритуальной трубки был слишком велик), но из засад разили верно.
Хромоногий был послушником. Граф тайно купил для него эту должность: орден всегда нуждался в средствах. Ему вручили оружие и, конечно, наставления. Главными были два правила: не привлекать к себе или своим делам внимание и докладывать ордену обо всем необычном и необъяснимом. Промах игл относился к последнему. Достаточно только представить для сравнения, что у человека вырвали сердце, а он каким-то чудом продолжал жить без этого органа. Конечно, второй раз вырвать сердце у него не получится. Примерно так расценивался и промах. Орден считал, что иглы не могли попасть в дух только в том случае, если никакого духа нет.
Хромоногий сдержался — не стал повторять заведомо бесполезной и даже, вероятно, опасной попытки. Он решил рассказать хозяину о неудаче, а потом выполнить свой долг послушника — доложить о ней ордену.
