Глава 10

Три часа спустя все еще полусонная Ольга покидала дворец, протирая глаза и зажав под мышкой туфли. Ее провожали, как выразился один из младших придворных магов, «волны нездорового интереса и черной зависти».

— Эк умаял ее наше величество, — заметила вслед девушке герцогиня Дварри, которая специально не поленилась встать в шесть утра, чтобы не пропустить это зрелище.

Камилла посмотрела на подругу, потом пригляделась к Ольге и усмехнулась. Если у Анны не хватает ума обратить внимание на походку «умаявшейся» королевской подружки, то нечего и указывать ей на это. Вряд ли его величество будет доволен, если все узнают, что в эту ночь он занимался чем угодно, но не тем, чем все думали. Судя по тому что бестолковая Селия так и не вернулась со своей разведки, он будет ужасно недоволен. Интересно, куда же делась дуреха маркиза? Не прибил ли король ее сгоряча? Или она оказалась свидетельницей какой-то государственной тайны и ее аккуратно передали Флавиусу? Тогда тем более лучше помалкивать. С Флавиусом шутки плохи. Достаточно того, что он редкий обладатель одного из немногих в королевстве членов, который Камилла еще не видела и вряд ли увидит, а это что-то да значит…

Проводив даму до кареты и попрощавшись с ней со всей возможной галантностью (даже поцеловав ручку, отчего придворных чуть кондратий не хватил), его величество направился в свой кабинет. За эти три часа он вполне выспался и был готов к трудовому дню, распорядок которого тут же принялся составлять, решив заменить завтрак парой трубок, чтобы не отвлекаться. До церемонии отправки оставалось часа четыре, и за это время нужно было срочно поговорить с Крассом, менее срочно — с Флавиусом и, если останется время, взгреть казначея. А еще… нет, уши Мафею лучше надрать вечером, когда времени будет достаточно…

Как только секретарь, получив необходимые распоряжения, вышел, в кабинет ворвался взъерошенный Жак.

— Вы прикиньте, какая пуська получается! — закричал он, не успев даже дверь закрыть и забыв поздороваться.

— Доброе утро, — сказал король. — Сядь. Что случилось?

Жак опомнился, поздоровался, закрыл дверь и достал из кармана некую металлическую штуковину, похожую на небольшой кирпичик с закругленными краями.

— Вот эту вещицу я сегодня утром нашел у себя в гостиной! — возгласил он, выкладывая странный предмет на стол перед королем. — И как вам?

— А что это? — полюбопытствовал Шеллар, вертя гладкую тяжелую вещицу в руках.

— Это обойма к плазменной винтовке, которую мы нашли на складе. А вот это… — Жак выложил на стол перед королем помятую бумажку. — Инструкция. Как этим оружием пользоваться. На английском языке — и я, и Ольга прочесть сумеем. И как вы объясните появление сих полезных предметов на столе в моей гостиной? Может, кто-то из магов?

— Разумеется, — усмехнулся король. — Причем магов незнакомых. У меня только одна кандидатура. Некто спокойно доставший эту вещь из своего кабинета и теперь рассказывающий мне сказки о Шерлоке Холмсе.

— Да ну вас! — обиделся Жак. — Если б обойма у меня была, я бы просто никому не сказал, что винтовка разряжена, а не сочинял бы для вас детективные истории, создавая себе лишние хлопоты. Сами бы вы все равно не поняли что к чему. А так я вам чистую правду говорю. У меня просто блюдце рассыпается. Может, это все-таки Этель? Вдруг у нее какой-нибудь любовник есть, который обоймы раздает? Или наш разговор кто-то слушал? А что, вполне может быть, стоит у вас жучок где-нибудь, чтобы наши исследователи были в курсе государственных дел королевства. И среди них попался кто-то достаточно молодой и сочувствующий. Как вам такой вариант?

— Не знаю, — пожал плечами король. — Некогда мне пока этим заниматься. Откуда бы она ни взялась, это хорошо. Винтовка в тире, забери и отнеси девочкам. Сейчас я тебе открою дверь.

Он встал из-за стола и нажал на резное украшение панели позади своего кресла.

— И скорее, ко мне сейчас люди придут.

День потихоньку шел своим чередом — убежал Жак, унося под мышкой винтовку, завернутую в старый королевский плащ. Пришел начальник стражи и тоже ушел, прижимая к сердцу голубой берет и украдкой смахивая слезу. Пришел Флавиус…

И вот тут все пошло наперекосяк. Одновременно с Флавиусом в кабинет нагло вперся господин Хаббард и заявил, что имеет к его величеству дело срочное, неотложное и особой государственной важности. Шеллар III перевел взгляд с одного на другого, подумал и сказал:

— Извини, Флавиус. Зайди ко мне вечером, часов в шесть. А вы садитесь, господин Хаббард, раз уж пришли. Нашли же время, нечего сказать. Не могли до понедельника подождать?

Флавиус молча поклонился и вышел, бросив напоследок откровенно ненавидящий взгляд в спину господину Хаббарду, который, мило улыбаясь, присел к столу напротив короля.

— Я полагаю, чем раньше мы решим этот вопрос, тем лучше, — сказал он.

Шеллар откинулся на спинку кресла, вертя в руках карандаш, и кивнул.

— Я вас слушаю.

— Вы человек неглупый, ваше величество, — начал юрист, тоже разваливаясь в своем кресле, — и понимаете, о чем пойдет разговор… — Хаббард сделал эффектную паузу.

— Конкретнее, пожалуйста, — сухо произнес король.

— Что ж, если совсем конкретно, нам кажется, что корона слишком тяжела для вас.

— А вы готовы ее принять? — поинтересовался Шеллар, не выражая ни возмущения, ни иных признаков неодобрения.

— Мы полагали сделать это осенью, но вы сами ускорили процесс нелепой попыткой разделаться с нами. Мне вовсе не хочется жить в постоянном опасении, что вы придумаете еще что-то. Так что придется вам расстаться с короной немного раньше.

— Ваш вариант? — кратко и по-деловому спросил король.

— Вы отрекаетесь от престола и передаете власть временному правительству. Ортан становится республикой, затем мы проводим законные выборы… Но это вас уже не касается. Взамен мы готовы забыть о ваших коварных планах покушения на лучших людей государства и предоставим вам возможность беспрепятственно покинуть страну. В противном случае вам не удастся уберечь как вашу жизнь, так и жизни ваших близких.

— Покушение на Азиль было демонстрацией? — уточнил король. — Вы не смогли поставить ее в список жертв, поскольку это противоречит Закону, и хотели ее просто убить? Чтобы меня напугать или она вам чем-то мешает?

— Это было и демонстрацией, и одновременно вывело бы на некоторое время из строя вашего кузена. А еще… вдруг бы нам и его пришлось устранять, а вмешательство нимфы могло все испортить. Она его вечно спасает, хоть он того и не стоит.

— С вашими способностями к оценке вам бы в ломбарде работать, — хмыкнул король. — Допустим, я признаю, что у вас есть реальные шансы выполнить угрозу, и соглашаюсь. Гарантии?

— А вам не кажется, что в вашем положении не совсем уместно что-то требовать?

— А вам не кажется, что при отсутствии гарантий сделка вообще теряет смысл? По большому счету, я меняю корону на жизнь. И хочу быть уверен, что в итоге не подарю вам за просто так и то и другое.

— И каких гарантий вы ждете?

— Прежде всего обговорим условия передачи власти. Вы приходите в мой кабинет все вместе, но без оружия. Вам это ничем не грозит, а мне будет спокойнее. Я передам вам дела и подпишу отречение, после чего откланяюсь, и вы меня больше не увидите.

— Кабинет? — недовольно поморщился господин Хаббард. — Я полагал, такие важные мероприятия следует проводить в тронном зале, в присутствии придворных, чтобы никто потом не сказал, будто мы вас силком заставили.

— Вы просто смешны в своем лицемерии, любезнейший. Да неужели вы думаете, что хоть кто-то будет сомневаться, как все произошло на самом деле? Такую ерунду говорите. Или вам так хочется напоследок меня носом в дерьмо макнуть? Обойдетесь. Никаких публичных выступлений не будет. На подобных мероприятиях очень удобно и легко стрелять с галереи из арбалета, а потом валить убийство на своих политических противников, заявляя, что у вас не было мотивов, а у них были.

— Вы так делали? — живо поинтересовался глава Комиссии.

— Неоднократно, — усмехнулся в ответ король. — Если вы еще не забыли, кем я был до того, как надел корону, то не следует задавать глупых вопросов. Я отлично знаю, как это делается. Так что подставляться под стрелу ни за хрен собачий не собираюсь.

— Но нам тоже не резон рисковать, приходя в ваш кабинет без охраны и без оружия, не имея гарантий, что вы не припасли где-нибудь парочку стихийных оборотней или других невменяемых убийц.

— Моего честного слова вам достаточно? — кратко осведомился король. — Оно, в отличие от вашего, имеет вес.

— Вы что, смеетесь? — обиделся господин Хаббард. — Пускай первый паладин вам на слово верит. А я предпочел бы иметь более весомые гарантии. Например, заложника.

— А вы обнаглели… — холодно нахмурился король и встал. — Что вы о себе возомнили? Если я собираюсь с вами договориться по-человечески, это еще не значит, что вы меня напугали так, как вам хотелось бы. Вы что же, думаете, стоит припугнуть меня — и можно диктовать условия? А вы знаете, что произойдет, если меня действительно убьют?

— Полагаю, у нас будет несколько больше проблем, чем если вы уступите власть добровольно. Но они вполне решаемы, — довольно осклабился Хаббард.

— Так вот, чтобы вы особенно не обольщались, я раскрою парочку государственных тайн. — Король выбрался из-за стола и прошелся по кабинету. — Если со мной что-то случится и вы возьмете власть в свои руки, Ортану предстоит война с Лондрой. Об этом у нас с кузеном Элвисом имеется клятвенно заверенное соглашение. Понятно, что для вражеской армии все законы противоположной стороны значат не больше, чем песни пьяного барда в портовом кабаке. Надеюсь, вам понятен расклад? Война будет объявлена формально, общих границ с Лондрой у нас нет, но в то время, пока будут вестись трехсторонние переговоры с Галлантом, вся агентура Элвиса будет охотиться за вашими головами, а агентура Элвиса — это, я вам скажу… Моя хваленая разведка, честно говоря, сравнения с ней не выдерживает. Посему ни о каких заложниках не может быть и речи. А если вы попытаетесь хоть пальцем тронуть кого-то из близких мне людей, я отравлюсь в вашем присутствии, и доказывайте потом Элвису, что это не вы меня спровадили на тот свет. Не думаю, что он вам поверит. Напротив, мой дорогой кузен будет спрашивать об этом так настойчиво, что вы сами признаетесь в чем угодно и на коленях будете умолять, чтобы вас скорее казнили. А если уж вам так хочется получить эту страну, давайте договариваться как цивилизованные люди. Я предпочел бы решить дело по-хорошему, без крови, без войны и оставшись в живых. А вы?

— Откуда нам знать, что вы не блефуете? — Хаббард вытер пот со лба.

— Могу устроить вам встречу с Элвисом, и он подтвердит мои слова. Но это, разумеется, потребует времени. Подождете или все-таки поверите на слово? На честное слово короля, получившего соответствующее воспитание и никогда в жизни не нарушившего своего слова? Можете проконсультироваться с любым из ваших соратников, и они вам скажут, чего стоит мое слово чести. И решайтесь, пока я не сделал еще более коварный ход. Тихонько смоюсь, инсценировав напоследок собственное убийство, и, опять-таки, доказывайте, что это не вы меня убили. Элвис, конечно, на меня обидится и корону мне назад не отдаст, а посадит здесь своего племянника, но, на мой взгляд, лондрийский принц все же лучше, чем вы с вашим временным правительством. Уясните себе наконец, что это не вы мне диктуете условия, а я с вами хочу договориться по-хорошему. Давайте что-то решать. Признаюсь, что все средства борьбы с вами я уже исчерпал, запасных убийц у меня нет и мне остается только достойно уйти, что я и намерен сделать. Итак?

— Все очень интересно, но это только слова…

— Напротив, все чистая правда. Проверьте, если желаете. Я вас не тороплю. Приходите, когда убедитесь.

— Спасибо. А где гарантии, что я доживу до этого дня? — настороженно спросил Хаббард.

— Это уж зависит от вашей расторопности. Во всяком случае на этот счет честного слова я вам дать не могу. Мало ли что может случиться?

— Вы постоянно сами себе противоречите, — заметил глава Комиссии, задумчиво потирая подбородок и уже не улыбаясь. — То вы собираетесь отрекаться, то нет. То вы хотите жить, то не особенно. То боитесь, что мы вас ликвидируем, то нет…

— Ничего противоречивого я вам не сказал. — Король пожал плечами и вернулся за стол. — Просто изложил возможные варианты. Разумеется, я бы предпочел избавиться от вас и остаться на престоле, но если такой возможности нет… Лучший вариант — уступить и уйти. Живым. А если не получится, позаботиться напоследок, чтобы и вы не могли радоваться победе. Для этого я и договорился с Элвисом. А касательно моих угроз… Поймите одну вещь, господин Хаббард. Жизнь для меня дороже, чем корона. Но не дороже, чем безопасность моих родных и друзей. Так что не советую пытаться брать заложников. Все, кого я сочту нужным взять с собой в мое добровольное изгнание, отбудут ко двору Лондры до того, как мы с вами начнем передавать и принимать дела. А то вы мне пообещаете, что с заложниками ничего не случится, а вашей Алисе взбредет в голову, что неплохо бы напоследок еще какую пакость учинить. Она-то со мной не договаривалась, а на ваши обещания ей наплевать, уж можете мне поверить. Зря вы с ней вообще связались, не доведет она вас до добра. В общем, я изложил вам свой вариант. Что еще вас смущает?

— Все то же. Ваша настойчивость относительно кабинета.

— Хорошо, пусть будет другое помещение, но тоже закрытое и небольшое, без галерей и отверстий в стенах. Хотя в кабинете все же удобнее, не придется таскать туда-сюда кучу бумаг.

— Наш конференц-зал, — предложил господин Хаббард.

— Ни в коем случае. Я не покину пределов дворца. Из вашей конторы я могу не успеть уйти.

— Неужели вы полагаете, что мы станем так рисковать? Никто вам ничего не сделает, мы, в общем-то, и не собирались…

— Откуда мне знать? Допустим, вы не собираетесь меня убивать. Посадите в какой-нибудь милый подвал и будете держать как заложника, чтобы никто не попытался отвоевать у вас королевство. Вариантов масса. Так что я все-таки предпочел бы кабинет. И не могу понять, чего вы боитесь. Это я должен бояться, что вы навалитесь на меня вшестером и… реализуете один из массы вариантов. Так что же? Вам просто интересно, сумеете ли вы меня переспорить?

— Что ж, — сдался глава Комиссии. — Вы меня убедили. Давайте ваше пресловутое слово, и пусть будет кабинет. Но с одним условием. Оставьте в покое Алису. Дайте ей возможность покидать дом и спокойно передвигаться по городу. Отзовите ваших убийц. Пообещайте, что не станете пытаться ей отомстить и вообще не тронете ее.

— Она все-таки села вам на шею, — улыбнулся король. — Надо же, как вы слабы насчет прекрасных дам! Еще хуже, чем я. Договорились. Я даю вам слово чести, что не буду посылать убийц к вашей ненаглядной Алисе и после отречения не буду пытаться ей мстить. Также даю вам слово, что в кабинете буду один, совершенно один, и действительно передам вам все дела и подпишу отречение. Итак, завтра вечером, после поминального банкета?

— Почему не сегодня?

— Я просто не успею. Да и хотелось бы дождаться, чем закончится эта эпопея с драконом.

— А у вас остались иллюзии? Как она может закончиться? — удивился Хаббард.

— Это не иллюзии, а вполне реально. Не хочу вдаваться в подробности, но шанс есть. Вы же не слишком расстроитесь, если ваш кормилец скончается? Когда вы станете править страной, он будет уже не нужен, более того, даже мешать начнет, потому что тогда уже не мне, а вам придется платить ему дань. А дань, смею напомнить, не ограничивается девушками. Этот паразит за последние десять лет разорил казну так, что мне нечего вам и передавать.

— Да пусть себе убивают, — пожал плечами Хаббард. — Он нам действительно больше не нужен. А что, этих геройских девиц вы тоже возьмете с собой?

— Ну не оставлять же их на растерзание Алисе? Разумеется, заберу.

— И женитесь на этой наглой комсомолке?

— Вы про Ольгу? Нет, я ее удочерю. А вам-то какое дело?

— Просто любопытно, как вы собираетесь кормить такую ораву родных и друзей. Или посадите всех на шею доброму кузену?

Король усмехнулся и принялся набивать трубку.

— Вы полагаете, что это единственный вариант? Мы все вполне работоспособные взрослые люди и в состоянии себя прокормить. Особенно я.

— И как у вас подрабатывают экс-короли?

— Это смотря какие. Если вам так уж любопытно, то у меня огромный выбор возможностей. Привлечет карьера, и любая страна континента будет рада предложить мне высокую должность в полиции или разведке. Захочу стать богатым, займусь торговлей или финансовыми операциями, и, смею вас заверить, это у меня получится. Даже если я совсем рехнусь и захочу снова стать королем, то уже имею на этот счет конкретное предложение. А если пожелаю свободы, то открою частное сыскное агентство. Поскольку я не жаден и не честолюбив, скорее всего, выберу именно этот вариант. Тем более что все эти пять лет правления мне не хватало именно свободы.

— Частный сыщик? — засмеялся господин Хаббард. — Откуда у вас такие идеи?

— Ольга как-то рассказала о Шерлоке Холмсе, — улыбнулся в ответ король. — И мне понравилось. Это будет прекрасная жизнь — с интересной работой, в кругу семьи, без идиотских церемоний, без интриг и политики, без ваших наглых морд, которые мне уже сниться начали. И знаете что? Я буду счастлив.

— О песике Друпи вам тоже Ольга рассказывала? — поинтересовался юрист, поднимаясь и собираясь уходить. — Или это вы случайно?

— А кто такой песик Друпи? — тут же спросил король.

— Вот пусть она вам сама и расскажет, если вернется. А что касается наглых морд… давно ли вы в зеркало заглядывали? Всего хорошего, ваше величество.

Хаббард аккуратно прикрыл за собой дверь и удалился, не дожидаясь ответа и не оглядываясь. А король долго смотрел вслед скрывшемуся врагу. И если бы господин Хаббард мог заглянуть в кабинет и увидеть лицо Шеллара, ему вряд ли понравились бы холодное удовлетворение в глазах его величества и его очень-очень нехорошая улыбка.

Посидев так немного и подумав о чем-то, король открыл ящик стола, подвигал его несколько раз и, видимо, остался доволен результатом. Затем он прошелся по кабинету, двигая стулья и кресла и что-то подсчитывая. На этот раз результат его не удовлетворил. Шеллар вернулся за стол и дернул колокольчик. Секретарь появился через минуту, поклонился, как обычно, и застыл, ожидая указаний.

— Все на сегодня отменить, — распорядился его величество. — Сейчас ко мне немедленно принца Мафея. После церемонии я буду работать с документами, никого не пускать. Абсолютно никого, ясно? Далее. В шесть вечера придет Флавиус, его проводить ко мне. На половину седьмого пригласить его высочество принца-бастарда Элмара, после чего можешь быть свободен.

Через пять минут его сопливое высочество принц Мафей уныло ковырял сапожком ковер в кабинете, ожидая очередного нравоучения о том, что не подобает подсматривать в зеркале, как его величество кузен имеет своих официальных фавориток.

— Мафей, — сказал король без особого упрека, но и не столь ласково, как обычно, а как-то очень по-деловому. — Пойди сейчас в мой тир и сделай там точный макет моего кабинета, а также шесть фантомов-мишеней. Ты знаешь в лицо членов Комиссии?

Мафей невольно улыбнулся:

— Что, так достали?

— Не то слово, — согласился король. — Если не вспомнишь их лица точно, сделай приблизительно, мне портретное сходство не нужно, лишь бы их можно было отличить друг от друга. Только обязательно качественно, чтобы могли двигаться и места попадания были четко видны. Сможешь?

— Конечно, — снова улыбнулся Мафей и удалился, радуясь, что выволочка не состоится, и слегка недоумевая, зачем это кузену Шеллару понадобилось этакое странное сооружение с набором фантомов. А король, поразмыслив, покопался в шкафу и извлек на свет божий старую кольчугу, в которой пять лет назад штурмовал свой дворец. Тщательно оттерев ее от пыли, он снял камзол, надел кольчугу и снова оделся, застегнув камзол доверху.

— Ненавижу церемонии, — пробормотал Шеллар сам себе и направился в Хранилище за короной.

Сегодня он ненавидел церемонии еще больше, чем обычно. Традиционная речь, которую король должен был произносить, застревала в горле и давалась с трудом, хотя он произносил ее уже третий раз и знал наизусть. Погода была отвратительная — сырость, слякоть и холодный ветер, время от времени накрапывал дождь. Учитывая, что полезность короны в качестве головного убора была сомнительна, ветер и дождь раздражали его величество, усугубляя его отвращение к церемониям. Шеллар слушал вполуха остальные речи, и они показались ему издевательством над жертвами и их родными. Король смотрел, как группами по четыре исчезают в телепортах молодые, хорошенькие, нарядные девушки, утиравшие заплаканные лица. Он видел, как нахальная Ольга, приподнявшись на цыпочки, послала ему воздушный поцелуй, и едва нашел в себе силы улыбнуться в ответ.

Они шли вчетвером, как и на вчерашней церемонии, и капли дождя блестели на прекрасном лице Эльвиры, пепельных кудряшках Терезы, черной коже Ольгиной куртки и доспехах Киры. Девушки уходили, обнявшись, без слез и жалоб, прижимая к себе свертки с оружием, не как жертвы, а как воины на битву. А король смотрел, как тают в сером тумане легкий парадный панцирь с гербом рода Арманди, тяжелый сверток с лазерным резаком и серьезные темные глаза под откинутым забралом крылатого шлема. Это все было до боли знакомо, все повторялось, как солнце днем и звезды ночью, как летнее тепло и осенний листопад, выражаясь словами поэтичного кузена. Таков путь воина… Высокое вдохновение, будь оно проклято…

С церемонии его величество вернулся совершенно разбитым, словно с похорон, и еще полчаса приходил в себя, запершись в кабинете. Пить спиртное он не решился, зато потребовал подать в кабинет и уничтожил почти кварту жуткого мистралийского напитка, пытаясь понять, что же в нем находит Ольга. Так и не понял.

Еще около часу король что-то обдумывал, писал и раскладывал записи по конвертам. Затем примерно столько же времени провел в тире, упражняясь в стрельбе по фантомам под сочувственные комментарии Мафея, который всерьез полагал, что кузен Шеллар таким образом пытается снять стресс.

В шесть пришел Флавиус, как всегда, сдержанно-непроницаемый, молча поклонился и застыл, ожидая указаний.

— Садись, — вздохнул король, перебирая запечатанные конверты. Глава департамента так же молча опустился на стул, положив перед собой папку. — Что скажешь?

— Мне очень жаль, ваше величество, — виновато сказал Флавиус. — Я выяснил, кто нас предал, но, как я догадываюсь, это уже не имеет значения.

— И кто же? — заинтересовался король.

— Доблестный начальник службы безопасности, мой первый заместитель господин Фейн, — доложил Флавиус. — Причем сделал это не под давлением, а добровольно, в надежде получить мое место после смены правительства. Будут какие-то указания по этому поводу или это уже… не важно?

— Не то чтобы совсем не важно… Если ты сможешь до завтра его устранить, было бы неплохо.

— Вы имеете в виду физическое устранение или что-то другое? — уточнил Флавиус.

— Все равно, лишь бы он не мешался у тебя под ногами.

Флавиус чуть двинул бровью, что должно было означать крайнюю степень удивления.

— У нас есть какие-то дела на завтра?

— А ты что, уже котомку собрал? — усмехнулся король. — И куда, если не секрет? В Хину?

— Кому я там нужен? — Флавиус слегка приподнял уголки рта, что означало улыбку. — Нет, уж лучше в Лондру. Там вы, по крайней мере, сможете составить мне протекцию. Я так понимаю, что время до завтра у нас есть. Уничтожать архивы?

— Не торопись. Подготовь все, чтобы уничтожить можно было быстро, но не спеши. Вот возьми три конверта. Там инструкции и списки. Завтра по окончании поминального ужина ты должен быть во дворце. В любом месте, какое сочтешь подходящим. К этому времени все твои люди должны быть в полной готовности. Я дам тебе Мафея, он настроит зеркало, чтобы вы с ним могли наблюдать за происходящим.

— А что именно будет происходить?

— Я буду передавать дела новому правительству, — невозмутимо пояснил король. — По окончании процедуры… Первый конверт откроешь по моему указанию. Если случится так, что я… скажем так, не смогу тебе что-либо указывать… Тогда сначала откроешь второй, а затем первый. Если же увидишь, что осталось только уносить ноги, не медли. Мафей тебе поможет. В третьем конверте рекомендательное письмо к Элвису Второму, на случай если я не смогу составить тебе протекцию лично.

— Правильно ли я понял, что сути комбинации мне знать не следует? — столь же невозмутимо уточнил глава департамента.

— Совершенно верно.

— Еще указания будут? — спросил Флавиус все так же спокойно, но в его раскосых глазах мелькнуло плохо скрытое восхищение.

— Да нет, пожалуй все. Работай.

— Всего хорошего, ваше величество.

Король проводил его взглядом и в очередной раз посмотрел на часы. Оставался последний разговор. Самый трудный и печальный. С дорогим кузеном Элмаром, хоть бы он не надрался с горя…

Элмар был трезв как стеклышко, однако заметно нервничал. Правда, увидев новые мишени его величества, заметно повеселел и спросил, а нельзя ли их мечом рубануть. Мафей доступно объяснил, что не стоит и пробовать, похихикал, забрался на стол и принялся болтать ногами.

— Зачем ты меня сюда привел? — поинтересовался Элмар. — По делу, просто соскучился или тебе приспичило срочно научить меня стрелять?

— Нужно серьезно поговорить, — нахмурился король. — Мафей, оставь нас.

— Шеллар! — обиделся принц. — Ну почему? Как что-то поколдовать, так я тебе нужен, а как чего серьезное — так ты меня прогоняешь! Я уже не маленький! Мне скоро шестнадцать!

— Ладно, — вздохнул король. — В конце концов, ты член семьи и имеешь право знать. Только два условия. Во-первых, слушать молча, без комментариев, междометий и всяческих соплей. А во-вторых, поклянись своей Силой, что никому не скажешь.

— Клянусь, — с готовностью откликнулся Мафей и приготовился слушать.

Шеллар, однако, не торопился начинать. Он осмотрел мишени, рассаженные вокруг стола, попросил Мафея поменять их расположение и зарядил пистолет. Элмар снова занервничал.

— Ну? Не тяни, — поторопил он задумчивого кузена. — Что-то случилось?

— Случилось, — вздохнул тот. — У нас большие неприятности.

Быстро вскинул пистолет и сделал серию выстрелов по фантомам у стола.

— Шеллар, ты объяснишь наконец в чем дело? — не выдержал Элмар. — Что-то с девочками?

— Нет, — покачал головой король, осматривая мишени. — С нами. Мафей, обнови и поменяй местами Браско и Хлафиуса. И вообще, обновляй каждый раз, чтобы я не напоминал. Расположение меняй на свое усмотрение.

— Шеллар, прекрати пальбу, сядь и объяснись, — сердито одернул его Элмар. — Этак я до завтра буду сидеть и переживать! Что стряслось?

Король положил пистолет, сел и внимательно посмотрел на родственника.

— Мне очень жаль, Элмар. Я не хотел этого и сейчас не хочу, но выхода нет. Тебе придется занять престол.

— Что? — Принц-бастард с ужасом воззрился на кузена. — Мне? Почему?

У него в голове немедленно пронеслось с десяток причин одна другой ужаснее, и на первое место уверенно вырвалась одна: кузен Шеллар смертельно болен, и жить ему осталось всего ничего. Ни одна живая душа об этом не знает, потому что король, как это за ним водится, до сих пор никому не жаловался.

— Обстоятельства таковы, что… Да не смотри на меня с таким ужасом.

— Шеллар! — взмолился принц-бастард. — Скажи толком! Ты не… не собираешься…

— Умереть? — уточнил король. — Ну что ты. Я никуда не денусь, сделаешь меня советником, буду тебе помогать по мере сил. В конце концов, женись ты на здоровье на своей нимфе, и пусть все хоть удавятся. А наследника где-нибудь на стороне сделаешь, не проблема.

— Тогда почему? — не унимался Элмар. — Не потому же, что тебе просто надоело?

— Само собой, — вздохнул король и снова принялся заряжать пистолет. — У нас с тобой возникла большая проблема. Сегодня я имел неприятную беседу с господином Хаббардом. Мы с ним обсуждали условия моего отречения.

— И что? При чем тут я? Или ты полагаешь, я соглашусь быть куклой на троне?

— Ты не понял. — Король осмотрел мишени и встал за макет своего стола. — Ни о чем подобном и речи быть не может. Завтра вечером заговорщики придут в мой кабинет. Как они думают, за властью. А на самом деле…

Он вскинул пистолет и быстро расстрелял шесть фантомов, почти не прицеливаясь.

— И что будет на самом деле? — напомнил Элмар.

— А вот это и будет, — спокойно ответил король, перезаряжая пистолет. — Мафей, не зевай.

— Что — это? Хочешь сказать, что ты их убьешь? Но как?

— Ты только что видел.

— Но это же невозможно! Их нельзя убить!

— Можно, — усмехнулся король. — Я уже собирался это сделать, правда немного по-другому. Видишь ли, закон не абсолютен. В нем, как и в любом законе, можно найти лазейки. Одну я нашел уже давно и готовил такую потрясающую операцию, что она вошла бы в историю. Дело в том, что убить их нельзя сознательно. Но можно ведь организовать все так, чтобы исполнитель… скажем так, не соображал, что делает. Помнишь случай в позапрошлом году, когда на поминальном ужине одна женщина, помешавшаяся с горя, бросилась на Хлафиуса с вилкой? Я и подумал — раз она это может, значит, сможет и кто-то еще. И стал искать. Сначала пробовал работать с безумцами, но ими оказалось невозможно управлять. Тогда я переключился на людей, способных к неконтролируемым трансформациям. Мы с Флавиусом подобрали пять стихийных оборотней и больше года с ними экспериментировали, пытаясь определить, как активировать трансформацию. Обычные цикличные тут не годились, потому что, сам понимаешь, невозможно собрать всю Комиссию в одном месте именно среди ночи в полнолуние… А истреблять их необходимо именно в полном составе, иначе их количество тут же восстановится. Любой оставшийся как можно скорее подберет себе новых соратников.

— Постой, — перебил его Элмар. — Как же можно активировать трансформацию, если она стихийная?

— Не бывает ничего полностью стихийного. Это только считается, что трансформация происходит ни с того ни с сего. На самом деле всегда присутствует активатор, который и дает толчок к превращению. Предмет, звук, запах, цвет, настроение, а чаще — сочетание нескольких факторов. Надо только их найти, и трансформацию можно спровоцировать в любой удобный момент. Мы подготовили эту группу — сами они все были уверены, что их готовят для секретных операций за рубежом — и собирались забросить их в конференц-зал Комиссии во время закрытого заседания перед оглашением. Самым сложным было заставить мага открыть телепорт. Сам понимаешь, любой маг поймет, для чего он должен перебросить в помещение, где находятся неприкосновенные граждане, группу трансформирующихся оборотней. И не сможет этого сделать. Мне удалось разыскать в одной из тайных темниц выжившего из ума старичка, который просидел там лет семьдесят… но не буду утомлять тебя техническими подробностями. В общем, операция была замечательная, но провалилась по самой пошлой и банальной причине — из-за утечки информации. Группу исполнителей уничтожили перед самым заседанием. А что касается меня…

В процессе подготовки этой операции я заметил странную закономерность. Все мои подчиненные, включая Флавиуса, не в состоянии отдавать приказы, если точно знают, к чему приведет их исполнение. У меня же подобных проблем не возникает. Я в который раз задумался над Законом и увидел наконец ту лазейку, которую искал. Я — король. Законы пишутся мною для моих подданных, сам же я стою выше законов. И, если мне будет угодно своими руками истребить эту милую компанию, никакой закон мне не препятствие. Я должен был догадаться об этом раньше, но уж так устроены у меня мозги — результат эксперимента принимается за непреложную истину. А эксперимент имел место, я в свое время из любопытства проверил на себе, как действует магически обработанный закон. И я не смог ни вести переговоры о найме, ни съездить по физиономии Хаббарду.

Но мною не был учтен один небольшой нюанс: на тот момент я был подданным твоего отца, а сейчас — сам король. Первое, что я сделал, — попытался нанять специалиста, скрыв свою особо узнаваемую персону за гримом и накладными плечами. Ты, наверное, помнишь несчастный случай с бароном Троммом? К сожалению, со специалистом не получилось. Бедняга не смог получить честно заработанное золото. Представляешь, я ему даю деньги — а у него рука не поднимается взять! Незначительный на первый взгляд нюанс в формулировке — и такой вот эффект. Получается, убить он может, а вот деньги взять — нет. После пережитого шока специалист, разумеется, тут же отказался работать дальше. А место Тромма в тот же день занял барон Горт, и Комиссия опять оказалась в полном составе. Так что у меня осталось три возможных варианта: сделать все самому, продолжать разрабатывать операцию с оборотнями или ждать, пока найдется идиот, который окажет мне услугу бесплатно. Из-за технической сложности первого варианта, а также из-за возможных последствий я оставил его на крайний случай. И вот он наступил.

— Разве нельзя было сегодня, вместо того чтобы самому упражняться в стрельбе, нанять несколько помощников? — встревожился Элмар. — Ну и пусть они не смогли бы взять плату, тебе-то что, твоей вины в этом нет! Отблагодарил бы как-то иначе! А вдруг после уничтожения всей Комиссии Закон и действовать бы перестал?

— Времени мало, — вздохнул король. — Или ты думаешь, такие специалисты на улице валяются? Кроме того, подозреваю, что все они знают, чем обернулась такая сделка для их коллеги. Его, разумеется, ликвидировали во избежание утечки информации, но это заняло некоторое время, и утечка все же могла иметь место. Да и слово я дал, что буду один, а то господин Хаббард ни в какую не соглашался прийти в мой кабинет. Я его еле туда заманил. А раз слово дал, придется действовать в одиночку и полагаться на себя. Как ты знаешь, это лучший способ сделать все как следует. Хвала богам, наши члены Комиссии не умнее меня и до сих пор не додумались, чего можно ожидать от короля. Надеюсь, господин Хаббард тоже помнит, как я не смог его ударить, и считает меня в этом отношении абсолютно безопасным.

— А при чем тут я? — спросил Элмар, внимательно выслушав все эти пояснения. — Или это на случай?..

— На какой случай? На случай — бери под мышку Азиль и сматывайся. А насчет короны, если ты не понял моего замечания о последствиях… Тебе, с твоими геройскими взглядами на жизнь, наверное, кажется, что я собираюсь совершить подвиг? Так вот, должен тебя разочаровать. В цивилизованном обществе это квалифицируется как умышленное убийство по политическим мотивам, статья четырнадцатая, пункт «ар». Для любого из моих подданных это… если учесть все обстоятельства, как смягчающие, так и отягчающие, в виде заведомого обмана… пожизненная каторга в лучшем случае. Король же, как ты сам знаешь, не подлежит суду и не обязан отвечать в обычном порядке. Но корону в ларчик положить придется. Причем добровольно и самостоятельно, чтобы не позорить грызней с дворянским собранием ни себя, ни династию и не выслушивать публично нотации мэтра Истрана. Вот такой расклад, дорогой мой кузен, ваше будущее величество Элмар Первый. Насколько я помню историю, королей с таким именем у нас еще не было. Не хотел я тебя так подставлять, но… что поделаешь?

Принц-бастард помолчал, наблюдая за упражнениями кузена в скоростной стрельбе, потом серьезно сказал:

— Шеллар, ты здорово рискуешь.

— Вовсе не так здорово, как тебе кажется, — возразил король. — Риск, конечно, есть, но только в том случае, если они догадаются. Или если у меня пистолет заклинит, но это не столь страшно, я все равно возьму два. В самом крайнем случае попробую смыться через тир. Дверь заколдована, никто, кроме меня, ее не откроет. А Мафей меня сразу же оттуда заберет. Так что риск минимальный. Да и выхода другого не вижу.

— Точно никакого выхода? — почти в отчаянии вопросил Элмар. — Может, ты что-то пропустил?

— Ничего. Если у тебя есть предложения, поделись.

Принц-бастард беспомощно огляделся вокруг, словно потерял что-то.

— Варианты ищешь? — усмехнулся король. — Или чего бы выпить? В тире я спиртного не держу.

— И пожевать ничего нет? — проворчал Элмар.

— Ты не ужинал или это нервное? — уточнил король.

— Разумеется, ужинал, — раздраженно откликнулся кузен. — И не раз. Я сегодня с утра расстроен… А ты сам знаешь, как я ем, когда расстраиваюсь. Зато ты, могу поспорить, сегодня не ел вообще и весь день курил натощак. Как ты нервничаешь, я тоже знаю. Когда закончишь со своей стрельбой, пойдем ко мне, я тебя покормлю.

— Заодно и поужинаешь еще раз, — печально улыбнулся король. — А то и напьешься. Кстати, вчера мне было за тебя стыдно. Если не прекратишь так пить, я начну приглашать в гости Луи и заставлять тебя с ним общаться. Чтобы у тебя выработалось отвращение к алкоголю.

— Знаешь что? — обиделся Элмар. — Я тогда выпрошу из анатомического музея доктора Кинг легкие курильщика и подарю тебе на день рождения. А еще, когда ты…

— Элмар, — грустно перебил его король. — Тебе не кажется, что последний вопрос уже не является насущным?

Элмар застыл с открытым ртом. Затем у него в глазах мелькнуло озарение, и первый паладин, чуть оживившись, с подозрением уставился на кузена.

— Шеллар, а ну-ка поклянись, что ты не затеял всю эту кутерьму только затем, чтобы спихнуть с себя корону и отвертеться от необходимости жениться.

— Как ты мог такое подумать? — оскорбился король. — Если ты всерьез считаешь меня способным на подобную низость, то, клянусь честью, у меня не было столь корыстной цели. Более того, даю торжественное обещание, что, если мне удастся решить проблему как-то иначе, не потеряв при этом корону, я женюсь до наступления лета. Стыдись, дорогой кузен!

— Извини, конечно… Но как мило было с твоей стороны пообещать мне такую радость на заведомо невыполнимых условиях! И, кстати, чтобы мне было спокойнее, поклянись заодно, что, если у тебя появится какой-то вариант, ты не скроешь его от меня и обязательно им воспользуешься. А то знаю я тебя, придумаешь и промолчишь, чтобы жениться не пришлось.

— Хорошо, клянусь, — раздраженно откликнулся король и в следующей серии выстрелов два раза промазал. — Ты что же думаешь, мне жениться страшнее, чем доверить корону пьянице?

— Это я пьяница? — обиделся Элмар. — Мало того что ты меня так подставил, так еще и оскорбляешь?

— Это не оскорбление, а констатация факта. Ты потихоньку спиваешься. Честно говоря, если б не постоянное присутствие рядом с тобой нимфы, ты бы давно уже спился. И не пытайся в очередной раз ответить мне напоминанием о вреде курения. Может, это и вредно, но на психику не влияет. А у тебя уже начинаются провалы в памяти, как, например, на охоте…

— Не надо про охоту, — попросил Элмар.

— Хорошо, речь не об охоте. Мы говорим о короне и о стране, которой ты будешь править. Я, конечно, постараюсь по мере сил с тобой бороться и не позволю тебе пропить корону или превратиться еще в одного Луи. Но на случай, если со мной что случится… Поклянись, что в этом случае бросишь пить. Совсем. Ну?

Элмар уставился на кузена с откровенным ужасом.

— Ну же, — настойчиво повторил тот. — Разве я прошу чего-то невозможного? Ты только что самым наглым образом взял с меня сразу три клятвы. Я прошу только одного. И не ради себя. Пообещай мне, что если займешь престол после моей смерти, то бросишь пить. Не думаешь же ты, что я покончу с собой только ради того, чтобы отвратить тебя от этой пагубной привычки?

— Клянусь, — пробормотал Элмар, заливаясь краской. — Ты доволен? Между прочим, не три, а две. Я тебя не заставлял обещать жениться до начала лета.

— Верно, — согласился король. — Это я не тебе обещал, а себе. Ну, знаешь, как у вас, паладинов, принято давать обеты?

— Понятно, — вздохнул в ответ и Элмар. — Я, помнится, перед последним подвигом тоже дал обет жениться, если все получится… Долго ты еще собираешься стрелять? Я бы тебе не советовал перед таким ответственным делом переутомлять руку.

— Сам знаю, — проворчал король и отложил пистолет. — Ладно, закончим на сегодня.

— Шеллар, — робко подал голос Мафей. — А мне уже можно говорить или еще молчать?

— Говори, малыш. Ты хотел что-то по делу или просто посочувствовать?

— Возьми меня с собой, — попросил принц. — Может, я тебе чем-то помогу?

— Не могу. Я дал слово, что буду один. И у меня для тебя будет другое задание.

— Задание? — Мальчишка оживился и еще размашистее заболтал ногами. — Что-то полезное?

— Очень даже. Поможешь Флавиусу. Только мэтру не говори, а то еще вмешается и запретит.

— Не скажу, — пообещал Мафей и, помявшись, добавил: — Ты перед тем как… ну… подойди ко мне — я на тебя пару-тройку хороших защит брошу. От пули и стрелы не поможет, но от магии прикроет.

— Спасибо, малыш. Обязательно подойду. — Король убрал пистолеты и патроны в шкафчик и открыл дверь в кабинет. — Выходите. И больше о деле ни слова.

— Ну что, ко мне? — сказал Элмар и вдруг хлопнул себя по лбу. — Тханкварра! Чуть не забыл! Мне же надо к Ольге!

— Ее нет дома, — осторожно напомнил король.

— Вот поэтому и надо! Сегодня к ночи или завтра до обеда к ней должен приехать ее мистралиец, и она просила меня его встретить у нее дома. Объяснить что к чему и, если она не вернется, отдать ему музыкальные кристаллы. Хорошо, что я вспомнил, вот бы стыдно было… А ты еще говоришь, что у меня провалы в памяти от пьянства. Я от природы такой рассеянный.

— С чего это она тебя попросила?

— А кого? Азиль, как ты и приказал, не выходит из дому. Жак отказался наотрез, он Ольгиного кавалера боится.

— Почему это?

— Ты же знаешь, он от всех мистралийцев шарахается. Не тебя же ей было просить. Шеллар, пойдем со мной, а? И мне не скучно будет, и ты поговоришь с ним…

Король поморщился и покачал головой.

— Бесполезно. Но пойду, конечно, чтобы тебе скучно не было. Только кто-то тут собирался меня кормить, а теперь, оказывается, мы идем к Ольге. У нее есть дома какая-нибудь еда?

— Сомневаюсь. Давай лучше я схожу к тебе на кухню, велю сложить корзинку, и возьмем с собой.

— Хорошо. А потом Мафей нас отправит и пойдет к себе.

— А меня вы с собой не возьмете? — огорчился мальчишка.

— Нет, я и так тебя почти на целый день задержал, мэтр может что-то заподозрить. Если он спросит, где ты был, скажи, что я тебе читал долгую и продолжительную нотацию по поводу зеркал. Кстати, действительно свинство так поступать. Ты развлекаешься, а мне от мэтра попало… Ну да ладно. Если наставник тебе резонно заметит, что выслушивать нотацию можно час, от силы два, но не целый день, ты сопротивляйся до последнего, а когда он тебя прижмет, признайся, что после церемонии мне стало нехорошо и ты меня лечил. И что я просил никому об этом не говорить. А уже после того были нотации, плавно перешедшие в задушевную беседу за чашкой кофе.

— Ты начал пить кофе? — удивился Мафей, обратив внимание на пустой кофейник на сейфе.

— Попробовал, — признался король. — Пытался понять, что в нем находят некоторые люди.

— И как? — полюбопытствовал Элмар.

— Удивительная гадость с горьким вкусом и неприятным запахом. Правда, обладает заметным тонизирующим эффектом. Может, это от него мистралийцы такие взвинченные? Кстати, Элмар, почему ты до сих пор здесь? Ты же на кухню собирался?

Элмар послушно покинул кабинет.

— А что с тобой могло случиться? — деловито уточнил Мафей. — Вдруг мэтр спросит. Да, он обязательно спросит, чтобы проверить, правильно ли я тебя лечил.

— Скажем так, у меня болела голова и… А что еще бывает у людей от сильных переживаний?

— Ладно, — вздохнул Мафей. — Сам придумаю. Какое-нибудь там нервное расстройство или что… Хотя может не поверить. С тобой же такого не бывает.

— Почему не бывает? Ты помнишь, как перепугался, когда увидел меня после оглашения?

— Тогда я испугался потому, что у тебя были слезы на глазах, и я подумал, что случилось что-нибудь ужасное. Кто-то умер, или еще что-то в этом роде. Шеллар, а на самом деле как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — пожал плечами король. — Ты же знаешь, что со здоровьем у меня никогда не было проблем. Что такое головная боль, помню с трудом, так как подобного со мной не случалось уже лет пять. А что касается расстроенных чувств, так это не болезнь. Сейчас мы с Элмаром немного выпьем… Как бы это исхитриться, чтобы самому выпить, а ему не наливать? Не получится, наверное… Ладно, что-нибудь придумаю. Потом высплюсь, и все будет нормально. — Он грустно улыбнулся. — Ольга в моей постели уже спала, теперь и я на ее кровати поваляюсь. Надеюсь, она у нее не очень короткая. Как они там сейчас?..

— Не переживай, — сочувственно сказал Мафей. — Они победят.

— Ты знаешь? Видел сон?

— Не видел. Потому мне так и кажется. Если б с ними должно было что-то случиться, они бы мне приснились. Ты правда не переживай об этом. Сосредоточься на одном. И, Шеллар… обязательно надень кольчугу.

— Уже надел, — заверил его король. — Я как-то не глупее тебя.

— И не снимай, — умоляюще уставился на него Мафей. — Даже когда спать будешь. Не снимай, пока все не кончится.

Король внимательно посмотрел на кузена:

— Ты что-то предчувствуешь? Ну-ка, скажи. Сон или что-то еще?

— Я просто за тебя боюсь, — опустил глаза Мафей. — Очень боюсь. Шеллар, будь осторожен, пожалуйста.

— Не бойся. Все пройдет нормально, все у нас получится. Никуда я не денусь. Даже, наоборот, появится больше свободного времени, которое я смогу уделять тебе.

Эльф тяжело вздохнул и кивнул.

— Я понимаю. Просто мне страшно.

— Да почему? Это на тебя Жак дурно влияет, не иначе.

— Нет, это с тех пор… После того, как умерла мама… и все остальные… Я все время за тебя боюсь и ничего не могу с этим поделать. И за Элмара тоже. У меня только вы остались…

Он всхлипнул и замолчал. Король протянул руку и ласково потрепал серебристые волосы кузена.

— Не бойся, малыш, — повторил он. — Все будет хорошо.

Мафей порывисто обнял его, вцепившись в камзол и прижавшись к нему лицом.

— Шеллар, — прошептал он. — Будь осторожен, я тебя умоляю. Я тебя очень люблю. Почти как маму. Если и с тобой что-то случится…

— Не выдумывай, — сказал король и погладил принца по голове, как маленького. — Что со мной может случиться, я же в кольчуге? И перестань плакать, ты могущественный маг, а не придворная дама. Ну же, Мафей! Что ты у нас такой плакса? Ты же мужчина! Неужели все эльфы такие? Хватит, а то сейчас придет Элмар и увидит. И будет стыдно. Перестань. А то сексом интересуешься, как большой, а ревешь, как младенец.

— Я больше никогда не буду за тобой подсматривать, — снова всхлипнул Мафей. — Клянусь, не буду. Только пусть с тобой ничего не случится.

— Вот и договорились. А теперь быстро успокойся, пока Элмар не увидел, и сделай вид, что ничего не случилось. И не вздумай при наставнике слезу пустить, мигом догадается. Вон там в шкафу есть зеркало, приведи себя в порядок. Кстати, ты не сможешь настроить зеркало завтра, чтобы посмотреть на битву?

— Нет, — покачал головой Мафей, послушно подходя к зеркалу. — Может, мэтр Истран сумеет? Попроси его, это же не тайна. Только ты в это время будешь занят.

— Верно. Ну пусть хоть сам мэтр посмотрит, а потом расскажет.

— Хорошо, — согласился принц, прячась за дверцей шкафа. — Я с ним поговорю.

В дверь протиснулся Элмар с корзиной таких размеров, что в нее вполне можно было вместить все наличные продукты с королевской кухни.

— Я готов, — возгласил он. — Можно идти. Только… должен тебя предупредить… ты там не пугайся, у Ольги в квартире вечно беспорядок.

— Что я, беспорядка не видел? — удивился король.

— Такого — едва ли. Ботинки на кухонном столе, тарелки на книжной полке, книги на кровати, белье на письменном столе, чернильница в кресле…

— Странно… Я понимаю, когда у человека депрессия, сил на уборку не остается, но сейчас почему? Неужели, уезжая на битву, возможно на смерть, нельзя было прибраться в комнате?

— А у нее на этот счет своя логика. Она сказала, что если они победят, то на радостях устроят попойку и все равно опять насвинячат. А если погибнут — тем более какой смысл надрываться, прибирая квартиру, которая все равно больше не нужна.

— Странная мысль, но определенная логика в ней все же присутствует, — согласился король. — Ну и демоны с ним, с этим беспорядком. Что я — женского белья не видел? Даже Ольгино, когда она переодевалась у меня прошлой ночью… Да и вообще, на бардов грех обижаться.

— А что, у Ольги какое-то особенное белье? — поинтересовался Элмар.

Шеллар укоризненно посмотрел на кузена:

— Нездоровое какое-то у тебя любопытство. Ладно, потом наедине расскажу, хотя это не особенно порядочно — обсуждать даму…

— Скажешь тоже! Можно подумать, дамы нас не обсуждают. Только этим и занимаются.

Дамы как раз готовились отойти ко сну и беседовали именно о том, что имел в виду Элмар. О вечном. То бишь о мужчинах. Каждая сидела на своей кровати в маленькой комнатке на четверых, в доме, где проводили последнюю ночь все жертвы. Этот дом был специально построен на окраине Сорелло, поближе к горам, чтобы девушки могли там переночевать перед отъездом к пещере дракона.

— А потом он ушел… — как раз завершала свой рассказ Ольга. — И больше я его не видела. Он обещал приехать сегодня или завтра, а меня, как назло, нет дома. Вечно мне не везет с мужиками.

— Ей не везет! — усмехнулась Эльвира. — И это говорит женщина, которая отказала самому королю.

— Ничего ты не понимаешь, — обиделась Ольга. — Я вообще не хочу замуж. И король тут ни при чем. Если бы он мне что попроще предложил, я бы, может, еще подумала. А то сразу замуж…

— Привет всем! — возгласила Этель, протискиваясь в дверь. — Вы еще не спите? Я у вас посижу, а то мои соседки затеяли беседу, и я смылась, чтобы не пришлось сочинять, кто я такая.

— Понятно, — засмеялась Ольга. — А ты бы опять, как на церемонии, сделала морду кирпичом и скорбно провозгласила: «Мое имя покрыто позором, и я не хочу его называть…» Официальные лица чуть не прослезились.

— А что, очень даже весело получилось. — Этель повертелась перед зеркалом и спросила: — Ну как, идет мне этот беретик?

— Он ужасен, — честно сказала Эльвира. — Но тебе, как ни странно, идет. А мне показалось или вы с Ольгой знакомы?

— Мы все знакомы, — подала голос Кира. — Это Этель, она пойдет с нами на битву.

— На битву? — ужаснулась Эльвира. — Такая молоденькая? Сколько ж тебе лет?

Волшебница уселась на Ольгину кровать и достала сигареты.

— Восемьдесят, — сообщила она. — Хотя я и не люблю об этом говорить. Мужики почему-то сразу пугаются.

— Шутишь?

— Вовсе не шучу. Мне восемьдесят лет, и я боевой маг с тридцатилетним стажем. Десять из них проболталась по свету с Элмаром. Разве ты обо мне не слышала?

— Слыхала, конечно… Просто я не поняла, что это ты и есть. Я как-то представляла тебя постарше на вид… и побольше.

— Уж какая выросла, — засмеялась Этель. — Хотя определенные неудобства в этом есть. Будь я покрупнее, фиг бы меня Валента так легко тогда отодвинула.

— Оно тебе до сих пор покоя не дает? — упрекнула волшебницу Ольга. — Скажи лучше, зачем ты бедного короля так по-свински обидела при подданных?

— Правда? — оживилась Эльвира. — Так ему и надо! А что ты сделала?

— Решительно ничего! — искренне удивилась Этель. — И чего все на меня так взъелись за этого короля? Что ему, трудно разок со мной потрахаться?

— В принудительном порядке, — уточнила Ольга. — Это знаешь как называется?

— Ты потребовала с него расплатиться натурой за свои магические услуги? — поразилась Эльвира. — Ничего получше не могла попросить? Или думаешь, он в этом отношении какой-то особенный? Ты будешь очень неприятно разочарована. Он…

— Эльвира, — перебила ее Ольга. — Ну перестань. Не верю я, что он со всеми такой, как ты говоришь. Вы с ним просто друг друга не поняли. Не похож он на грубого и наглого хама, хоть ты лопни.

— Ты просто не знаешь… — нахмурилась Эльвира.

— И я не верю, — объявила Этель. — Валента всегда вспоминала его с этакой трепетной грустью и говорила, что более нежного и мягкого человека не встречала в жизни. А она была очень критична и разборчива насчет мужиков. И уж если кто-то пробовал наглеть и хамить, вполне мог остаться без ушей. Или еще без чего-нибудь, в зависимости от степени своей наглости.

— Понятно, — горько усмехнулась Эльвира. — Значит, по-вашему, он так обошелся только со мной и исключительно по недоразумению?

— А как же! — согласилась Ольга. — Он, между прочим, ужасно стеснительный. А некоторые люди, когда стесняются, начинают хамить почем зря, чтобы это скрыть. Тебе такое не приходило в голову?

— Нет, — качнула головой Эльвира. — Впрочем, какой смысл спорить? Я только одного не понимаю — как ты намерена с него это получить?

— Он же мне слово дал. Думаешь, может обмануть?

— А, ну если ты настроена, что непременно вернешься, тогда конечно, — согласилась Эльвира. — Но все-таки странные у тебя расценки за услуги. Он что, тебе нравится?

— С первого дня знакомства! Я так хотела с ним переспать, но не сложилось…

— А где вы познакомились?

— У вас в Ортане, пять лет назад, во время мятежа Небесных Всадников. Мы тогда были где-то в Эгине и новости узнали только на второй день. Бедный Элмар с горя чуть умом не тронулся и бросился скорей домой. Ну, вы же его знаете: что отвоевать корону надо, он понимает, потому как кодекс чести, долг и все такое. А вот как это сделать — ни малейшего понятия. В общем, если б мы Элмара не придержали, он бы просто носился по улицам и дрался с кем попало, и понятно, чем бы это вскоре кончилось. Тогда он начал жаловаться на свое скудоумие и ныть, что, был бы жив кузен Шеллар, он бы что-то придумал. А кузен оказался вполне жив, здоров и легок на помине. Мы на него случайно наткнулись около штаб-квартиры паладинов. Там и познакомились. Меня сразу поразило то, что, в отличие от моего доблестного соратника, он точно знал, кто и что должен делать. И все, надо сказать, очень четко и быстро сработало. К вечеру от мятежа уже ничего не осталось, если не считать того, что полдворца разнесли по камушку. Мы тогда остались ночевать в оставшейся половине, и я потихоньку поинтересовалась у Элмара, а как его кузен насчет перепихнуться? Элмар возмутился и сказал, что кузен, конечно, мужик нормальный, но он две ночи не спал и надо же иметь совесть. Тут мне Жак подвернулся… Ну, я и оставила короля в покое, пусть спит спокойно. А на следующую ночь меня Валента обставила. Они же, воины, большие и размашистые. Плечиком повела — и готово. Откуда ж я знала, что ей он тоже понравился?..

— А она ему? — поинтересовалась Эльвира, пряча усмешку.

— Вот у него и спроси. Но, по-моему, его величество втрескаться изволили по уши. И, видимо, серьезно. Он вообще мужик серьезный, несмотря на розовых слонов… А Валента ни за какие коврижки не пошла бы замуж.

— Кого-то мне это очень напоминает… — улыбнулась Тереза.

— Отстаньте! — обиделась Ольга. — Что за намеки! В меня-то он не влюблялся. Это только Эльвирины подружки полоумные могли такое придумать.

— Кстати, — вспомнила Эльвира. — Кто-нибудь знает, куда делась Селия? Она задалась идиотской идеей, будто Ольга очаровала его величество некой экзотической разновидностью любовных утех, принятой в ином мире, и намеревалась подсмотреть, чтобы перенять опыт. Но не вернулась…

Девушки дружно расхохотались, и Ольга в лицах пересказала, как маркиза Ванчир напрашивалась на оргию к его величеству. Эльвира смеялась так, что даже забыла о предстоящем назавтра. Она и не ожидала, к каким блестящим результатам приведет ее дурацкий совет.

— Теперь король Селию точно отставит, — сделала вывод она. — Так ей и надо! А уж как Камилла обрадуется…

— Почему? — поинтересовалась Кира. — Она ее не любит?

— Да мы все друг друга не очень… Дело не в том. Просто она опять станет официальной фавориткой. Король, когда кого-то отставляет в расстроенных чувствах, всегда идет утешаться к Камилле. Она из нас единственная, кому хоть что-то в нем нравится.

Ольга хихикнула и спросила:

— А у него правда такой большой, как утверждает Камилла?

— Не знаю, — пожала плечами Эльвира. — Это все относительно. Да и материала для сравнения у меня крайне мало. Вот пусть Этель посмотрит и сделает вывод. Уж она-то за восемьдесят лет насмотрелась столько, что Камилла перед ней соплячка.

— Вы меня заинтриговали, — хихикнула Этель. — Обязательно посмотрю. Хотя Валента ни о чем подобном не упоминала, так что, возможно, ваша Камилла преувеличивает. А почему ты говоришь, что он вам не нравится? Он же такой славный…

— Дело вкуса, как говорит Камилла, — улыбнулась Эльвира. — Мне не нравится, как он себя ведет. А Анна и Селия считают, что он ужасно уродлив. Особенно когда разденется.

— Сами они уродины! — обиделась Ольга. — Такие трогательные косточки, обнять и плакать.

— Я же говорю — дело вкуса. Вот у тебя он вызывает умиление. У Анны — отвращение. У Акриллы — страх. У Этель — интерес. У ее подруги — трепетную нежность. Мы все разные и по-разному смотрим на одно и то же. А ты, Кира, что скажешь?

— Я вообще не понимаю, — строго сказала Кира, — как можно высказывать подобные суждения о короле.

— Это какие? — хитро прищурилась Этель.

— Как обо всех обычных мужчинах. Красивый он или нет, с кем спит, как выглядит раздетым, как ведет себя в постели, какого размера у него… ну, и тому подобное. Как вообще можно рассматривать его с этой стороны? Он наш король. А мы его подданные. И для нас он должен быть как-то выше всего этого.

— Нравы у вас в провинции! — фыркнула Эльвира. — После того как я с ним спала, как он может быть для меня выше? Да и не просила я тебя высказывать что-либо в духе Камиллы. Мне просто интересно, нравится он тебе или нет.

— Он достойный правитель и порядочный человек, — сдержанно ответила Кира. — А вопрос, нравится ли он мне как мужчина, не может даже возникать.

— И зря, — сказала Эльвира. — Вопрос может оказаться насущным. Камилла сказала, что ты его величеству нравишься.

— Ваша Камилла такой уж непререкаемый авторитет? — скривилась Кира. — Я допускаю, что ему понравилась моя идея сразиться с драконом, потому что она совпала с его собственной. Но не более.

— Не скажи, — заметила Эльвира. — Такие вещи Камилла чует определенным местом. И до сих пор это чувствительное место ее не подводило.

— Тоже мне, премудрость! — фыркнула Этель. — Я тоже заметила, что Кира королю понравилась. Но и Ольга тоже. При этом перед Кирой он ужасно робеет, а Ольгу не стесняется совершенно. Меня он побаивается. Тереза боится его, а ему ее жалко. Чтобы все это заметить, особых способностей не нужно, я это вижу без всякой магии. Еще могу добавить, что Ольге и Терезе нравится Жак, а Кире — нет. Ольга относится к Элмару как к огромной плюшевой игрушке, а Тереза и его боится. Тереза, ты почему всех боишься?

— Неправда, — возразила Тереза. — Элмара я не боюсь, просто он в ту ночь был пьян. А король… это, наверное, подсознательное. Он на немца похож.

— А кто такие немцы? — заинтересовалась Этель. — Это какой-то подвид троллей?

— Нет, — засмеялась Ольга. — Это жители страны, которая… завоевала страну Терезы.

— Твою, кстати, тоже, — заметила Тереза.

— Так ведь ненадолго и не всю. Мы им потом так всыпали, что мало не показалось. И войну эту мы выиграли. Тебе разве Жак не говорил?

— А ты там была? — тут же заинтересовалась Кира.

— Там был мой дедушка. И второй дедушка тоже. А мои родители в то время только родились. Так что я эту войну видела только в кино.

— Что такое кино? — дуэтом спросили Кира и Этель.

И разговор сразу стал благопристойным и познавательным.

— М-да, — сказал король, обозрев живописный беспорядок в Ольгиной квартире. — Такого я действительно еще не видел. Впрочем, нет. Что-то подобное я застал лет семнадцать назад, когда Костас послал меня на арест содержателей притона. И ты хотел, чтобы я на ней женился и весь мой дворец выглядел так же?

— Прямо уж и так же! — хмыкнул Элмар. — Неужели слуг не хватило бы, чтобы прибраться за одной королевой, какой бы неряхой она ни была?

— Я шучу. — Король передвинул кресло поближе к камину и вынул из него утюг и одну белую кроссовку. — Интересно, а чистая посуда в этом доме есть?

— Не уверен, — признался Элмар, ища, куда бы поставить корзину.

— На стол, — посоветовал король. — Только убери с него сначала. И помой пару тарелок, чтобы нам было из чего есть. Хорошо бы еще затопить камин, а то здесь холодно, как в Драконьих горах.

— Дожили! — оскорбился Элмар, водружая корзину на кровать. — Первый паладин моет посуду и топит печку!

— Так ведь не для кого попало, а для своего короля, — отозвался его величество, доставая трубку и устраиваясь в кресле поудобнее. — Других подданных у меня под рукой сейчас нет, разве что позвать Ольгиных соседей.

— Может, вам и комнатку подмести, ваше величество? — тоном профессионального лакея осведомился обиженный герой. — Тапочки принести? Постельку постелить? Водочки подать?

— О! — оживился король. — Подать. Только лучше коньячку. Рюмки тоже помой. А печку я уж, так и быть, затоплю сам. Я, правда, никогда не пробовал, но теоретически все знаю. А потом сяду, покурю и подумаю, как нам использовать нашего друга из солнечной Мистралии.

— А что тут думать? — изумился Элмар.

— Потом объясню. Иди, трудись. Труд полезен. И тебе надо к нему привыкать. Через пару дней ты наденешь корону, и твоей лентяйской жизни придет конец.

Элмар принялся убирать со стола, ворча себе под нос варварские ругательства, а король укладывал в камин дрова и посмеивался над возмущенным кузеном. Разведя огонь, он собственноручно собрал Ольгину одежду, разбросанную по всей комнате, и спрятал ее в шкаф.

После первой рюмки Элмар успокоился и вплотную занялся жареной курицей.

— Ну а теперь объясни, — сказал он, — о чем ты намерен так долго думать. По-моему, все просто. Вот тебе тот самый убийца, которого так не хватает. Иностранец, вне закона, способный разделаться с нашими врагами и имеющий веские причины сделать это бесплатно, просто из мести. В чем проблема?

— В том, что нанять его будет затруднительно, — пояснил король. — Прежде всего, им запрещено работать на стороне. Ну, это не так важно, они не особенно соблюдают все эти запреты. А во-вторых, Кантор пошлет нас в известное место и покажет какую-нибудь комбинацию из пальцев. Ты представляешь, что мы собираемся ему предложить? Убить шесть человек, разбросанных по городу, за крайне ограниченное время. То есть без подготовки. А если он приедет только завтра — то и вовсе на королевском банкете в присутствии сотни свидетелей. Ни один уважающий себя убийца на такое не согласится. В том и состоит профессионализм, чтобы убивать чисто, аккуратно, без свидетелей и улик. И при этом не попадаться. Представь себе на минуту, что он согласился. И что дальше? Начнет работать без подготовки, ничего не рассчитав, и обязательно попадется. Что после этого делать нам? Признаваться, что мы его наняли? Нет, конечно. Сделать вид, что возмущены и потрясены, отдать его под суд и повесить. Разменять, как пешку. Мне это не впервой, я так уже поступал. Разведка, как и политика, работа грязная и неэтичная. А для тебя, первого паладина, как полагаешь — это будет достойно и подобающе?

— Разумеется, нет! Но можно же потом потихоньку дать ему возможность бежать?

— И больше никогда не появляться в этой стране? Замечательно. Расскажи это Ольге… Впрочем, я не о том. Все, что я тебе изложил, Кантор понимает не хуже меня и, смею заверить, намного лучше тебя. И то, что у него нет шансов сработать чисто при такой нехватке времени, и то, что его потом разменяют, как пешку. По-твоему, он согласится на это?

— Но, в конце концов, это его тоже касается! Эти сволочи отправили на смерть его девушку! А как же долг кровной мести, как у них там принято, и все такое?

— Кровная месть — это, конечно, хорошо. Но, повторяю, он профессионал. Спокойный, хладнокровный, расчетливый убийца, а не полоумный герой-мститель, размахивающий оружием направо и налево. Он их, конечно, убьет, если пожелает. Но не так, с бухты-барахты, а как следует, никуда не торопясь. Это у нас нет времени, а ему спешить некуда. Я, конечно, могу ради твоего душевного спокойствия предложить ему… хотя мне и не хочется выставлять себя таким идиотом. Но предупреждаю заранее: он откажется. Кантор не глупее нас с тобой, и это не тот человек, которого можно легко подставить. Поэтому я хочу подумать, как его использовать иначе, а ты посиди и помолчи. У меня вертится какая-то мысль, но я никак не могу ее поймать.

Элмар послушно замолчал, а его величество раскурил трубку и крепко задумался. Что еще может загадочный красавец Кантор? Убивать — это понятно, это не годится. Соблазнять девушек, угощать их наркотиками и вдохновенно трахать. И еще давать безумные советы. Ладно, а если без шуток? У него есть врожденные способности к магии, но колдовать он, понятное дело, не умеет. А жаль, будь он магом, все было бы проще… Так оставим мечты о несбыточном, работаем с тем, что есть. Как говорила Азиль? Он стихийный эмпат и человек Лабиринта. И еще во сне беседует с малознакомыми покойниками, но это к делу не относится. А что такое «человек Лабиринта»? И что такое вообще этот самый Лабиринт? Азиль так и не смогла пояснить. Она сама толком не знает. Ей объяснял когда-то ее любовник, незабвенный бард, который тоже, кстати, был стихийным эмпатом и слонялся по этому загадочному Лабиринту. Нет, пожалуй, Лабиринт нам тоже ничем не поможет. Что полезного в эмпатических способностях? Что может сделать эмпат, кроме как свести с ума молодого принца Шеллара? Ох и ощущение было, вспомнить страшно… Хорошо, что мэтр сразу все понял и поставил защитный экран, а то ведь и впрямь можно было с ума сойти. Как раз тогда ему и объяснили, что «маэстро стихийный эмпат и всегда эманирует, когда поет». Хоть бы амулет носил, что ли… А что именно он тогда пел? Правильно, «Любовь небесную». После этого его высочество принц Шеллар и начал влюбляться. Для начала в тетушку, стыд и срам… Вот ведь, стоит задуматься об одном, а доходишь совсем до другого. Думал о деле, а узнал, что, оказывается, любить его научил пылкий мистралиец, разгильдяй-бард, с которым он даже не был лично знаком… Куда этот бард, интересно, пропал? Хотя Ольга вроде и с Кантором неплохо себя чувствует, да и он уверяет, что проклятие никому ничем не грозит… И все же теперь уже просто любопытно, где этот увечный бард и почему прячется от людей? Не может привыкнуть к своему новому виду? Или сошел с ума, посмотревшись в зеркало? Интересно, а как же с ним работали следователи в подвалах, с эмпатом-то? Жутко представить, какие эманации должен выдавать человек, которого пытают. Как они с ума не посходили? Или тоже экранировались? Так у них ведь приличного мага найти — проблема… Надо будет у Жака спросить, не чувствовал ли он… Стоп. Вот оно. Очень даже чувствовал, и не только…

Итак, как все было? Вот они, друг против друга — перепуганный переселенец, не способный и мухи обидеть, и замученный до полусмерти мистралиец, так и не сломленный окончательно. Судя по тому что вопросы ему задавали до последнего, он на них так и не ответил. А кто бы мог подумать… Значит, он был в своем уме и все еще сопротивлялся. И тут с ним что делают? Какой-то маньяк-дегенерат ставит его в определенную позу и подвергает самому страшному унижению, какое только можно представить. Во всяком случае, для мистралийца. Серьезного физического сопротивления он оказать не в состоянии и в бессильной ярости начинает эманировать. И славный парень Жак получает то, чего ему всю жизнь не хватало для трансформации. Ненависть. Своей у него никогда не было, не способен он толком ненавидеть и злиться. Вот он и получил чужую ярость, взрывное чувство темпераментного мистралийца, способное испепелить на месте, не то что трансформировать. Вот оно как. И что теперь с этим делать? Может получиться. Но ведь подлость получается. Откровенная подлость…

— Элмар, — окликнул он. — Ты не спишь?

— Почти, — отозвался принц-бастард, поднимая голову. — А что? Придумал?

— Да, — вздохнул король. — Но я тебя прошу… Освободи меня от обещания обязательно использовать то, что я придумал. Это нельзя использовать. Это настолько безнравственно, что я потом сам себе не прощу, если что случится.

— Расскажи, — попросил Элмар. — А я решу.

— Не могу. Возможно, и тебе придется участвовать, а если я расскажу, у тебя будет отниматься язык. Поверь мне на слово. План шаткий, ненадежный, опасный и безнравственный. Мне придется подло подставить человека, который мне полностью доверяет и которому я бы ни в коем случае не хотел причинить вред. Мне придется выпустить невменяемого убийцу в зале, полном народу, без гарантии, что он убьет того, кого надо, а не начнет бросаться на кого попало. И, в конце концов, все может просто не сработать и только насторожит наших противников. И разрушит прежний план, уже отработанный и надежный. Элмар, ты настаиваешь, чтобы я попробовал?

Принц-бастард задумался.

— Скажи, Шеллар, — спросил он через некоторое время, — это чем-нибудь грозит тебе лично? Кроме угрызений совести?

— Нет, — честно ответил король. — Не более чем всем гостям в зале.

— Тогда попробуй. Подумай, как добавить этому плану надежности. Наверняка можно. А что до остального… Я сам прослежу, чтобы никто из гостей не пострадал. Я буду закрывать их собой, если этот убийца бросится не на того, на кого надо. Я обезоружу его голыми руками, если он тебе так дорог, не причинив ему вреда, и буду держать, пока не опомнится. На это у меня сил хватит. Надеюсь, это не буду я сам?

— Нет, не ты, — согласился король.

— А насчет нравственности… Пусть я буду виноват. Ты дал мне слово, и я потребовал, чтобы ты его сдержал. Ты делаешь это не по своей воле. Я тебя заставляю. Пусть это все будет на моей совести.

— Ты требуешь?

— Да.

— Что ж, — грустно вздохнул Шеллар. — Пусть будет так, как ты хочешь. Я не могу отказаться от слова. Но не думал я, что ты можешь быть таким…

— Не находишь слов? Могу. Я же сказал — сделаю все, чтобы никто не пострадал и все получилось. И всю ответственность возьму на себя. Моя честь уж как-нибудь это стерпит, у меня ее хватает.

— А мою совесть ты тоже возьмешь себе? Как я буду смотреть ему в глаза, даже если все получится? Эх, Элмар… Будь по-твоему, но если что случится… я никогда не забуду, что ты потребовал этого только из страха надеть корону.

— А ты позаботься, чтобы не случилось.

— Невозможно. Слишком много непредсказуемых факторов. Потому и получается, что план ненадежный. Знаешь что, Элмар, иди-ка ты домой и выспись как следует. А я еще посижу здесь и подумаю, как можно все это… улучшить. Если Кантор придет вечером или ночью, я ему сам все объясню. А утром приходи сюда, уже одетый для банкета — возможно, тебе придется просидеть здесь до самого его начала. Если Кантор не придет ночью, утром меня сменишь и будешь его ждать. До последнего. Возьми с собой меч, только не свой любимый, а покороче. Чтобы он был по руке человеку ростом примерно в четыре локтя с четвертью. Остальные инструкции я дам тебе утром. И прошу тебя как человека — не пей. Это очень серьезно.