ГЛАВА 12

Для поединка Ольга с королем предоставили только что отремонтированный зрительный зал своего Погорелого театра, как ни возражал против этого маэстро Карлос. Теоретически вход на мероприятие был свободным, практически же зрителей так шмонали при входе сотрудники Флавиуса, что праздные зеваки сочли разумным не соваться в это подозрительное место. Пришли только те, кто знал, куда и зачем идет.

Сидя на сцене рядом с великодушным эльфом, невидимая для публики, Ольга тихонечко изучала зал в поисках знакомых лиц и обнаружила, что таковых здесь большинство. Их с Диего общие друзья. Ребята из театра. Придворные дамы (куда ж без них!), придворные маги, несколько суровых парней из охраны. Множество городских тусовщиков, с которыми Ольга и Артуро вместе знакомились на светских вечеринках (Ольга уже не помнила всех по именам, но физиономии были точно знакомые). Компания королевских паладинов (хорошо еще, что не весь корпус). Барды из оркестра, где сейчас выступал Артуро. Официальные делегации от нескольких мистралийских партий (за кого они собирались болеть, толком не смог сказать даже король).

Вид полного зала, который теоретически должен был вызывать инстинктивную радость у любого театрального деятеля, у Ольги никаких приятных чувств не вызывал. Ее одолевали страх и сомнения — а стоило ли устраивать это публичное позорище? Не лучше ли было как-то в узком кругу… или вообще без свидетелей? В конце концов, это же касается только их троих, нужно ли выносить на всеобщее обозрение предстоящее поливание помоями и метание банановых корок? Это все король с Жаком, это они ее сбили с панталыку! Ну и что, что традиционные словесные поединки, принятые в Подлунной империи, всегда происходят публично? С какой радости понадобилось так точно соблюдать традиции, мы же не в Хине живем, и случай у нас особый… Не дай бог, всплывет в ходе «аргументированной дискуссии» что-нибудь, к делу не относящееся, но очень обидное и неприглядное, стыда потом не оберешься…

— Тебя что-то беспокоит? — прошуршал над ухом едва слышный голос такого же невидимого судьи.

— Да… — шепотом ответила Ольга, стараясь не наклоняться и не придвигаться ближе, чтобы ненароком не прикоснуться и не сбросить невидимость. — Народу много.

— И что в этом такого?

— Да вы не понимаете… Эти два скандалиста как начнут сейчас друг друга опускать… Ведь достанется и правому, и виноватому, и все это публично! Вот чего я боюсь.

— Не стоит беспокоиться. Я здесь затем и присутствую, чтобы ни один из дуэлянтов не пострадал от незаслуженных обвинений.

— Ох, я ведь не о том! Я понимаю, что вы не дадите им соврать, но можно ведь и правду подать по-разному… И правда — она тоже разная бывает. Человек может скрывать не только собственные нехорошие поступки, но и что-нибудь такое, в чем он лично не виноват, но вспоминать это ему неприятно… И друзья об этом обычно тактично помалкивают. А вот враги, напротив, с великой радостью бьют по самому больному и страшно радуются, если удается противника унизить и обидеть. Вот это мне и не нравится — что они станут друг друга топтать и позорить, и все это будут слушать, а я потом буду чувствовать себя виноватой…

Господин Раэл улыбнулся и добыл из пространства небольшое зеркальце в серебряной оправе.

— Я давно заметил, что ваши чувства и мысли намного тоньше, чем вы можете высказать, — произнес он тем особым сочувственно-снисходительным тоном, каким обычно говорил о людях. — Все же я понял.

Зато Ольга так и не поняла, как он собирается справляться с ситуацией, и вообще то, что он сказал, — это о ней лично или обо всем роде человеческом?

Два стола для участников уже давно стояли на сцене, разделенные символической чертой и отнюдь не символическим щитом, который установил лично мэтр Истран. Как выразился его величество, «во избежание досадных инцидентов». Хотя по условиям дуэлянтам запрещалось вставать и выходить из-за стола, кто поручится, что у Кантора хватит терпения выслушать все, не переходя на кулачные аргументы?

Сами участники уже топтались за кулисами, разумеется, с противоположных сторон, чтобы не поцапались раньше времени. Несколько минут назад Ольга даже сбегала поглядеть на каждого, пользуясь невидимостью. Оба живо интересовались, пришел ли соперник, не сбежал ли трусливо, и оба выказывали уверенность в торжестве правды. Какой именно правды — не уточнялось, так как у каждого имелась собственная. Между дуэлянтами курсировали два журналиста с блокнотами наготове, что еще пуще раздражало виновницу предстоящего безобразия. Меньше всего ей хотелось, чтобы событие кроме всего прочего освещалось в прессе, да еще на таком же уровне, как памятная оргия у «Веселой коровы».

Наконец в королевской ложе появился опоздавший Орландо со свитой, и Шеллар подал знак начинать. Сотрудники департамента Безопасности принялись запирать все входы и выходы, эльф надвинул на лицо капюшон и убрал зеркальце, а Ольга, сглотнув последний ледяной комок в горле, поднялась из-за стола.

— Не бойся, — шепнул Раэл и легонько дотронулся до ее локтя.

Впечатленная публика загудела, загомонила, обсуждая увиденное. Те, кто жаждал увидеть и по возможности опознать таинственного арбитра, остались очень разочарованы. Этого господина они точно никогда не видели и не смогли бы узнать, даже если бы он показался им в полный рост и с открытым лицом.

Особу высокого гостя почти полностью скрывали бесформенный плащ и низко надвинутый капюшон, но Ольга все же могла видеть нижнюю часть лица и не нашла в себе сил промолчать.

— А где же ваша помада? — потрясенным шепотом поинтересовалась она, так как именно отсутствие косметики почему-то больше всего изумило ее в облике эльфа. — Она же еще минуту назад была!

— Я здесь инкогнито, — тоже шепотом отозвался Раэл. — А о каком инкогнито может идти речь, если моя помада известна уже в четырех мирах? Я ее стер. Начинай.

— А разве не вы?..

— Для начала меня надо представить. А потом я продолжу.

— А как вас представить?

— Просто — мэтр Н. или как там принято у людей…

Гомон в зале меж тем затих, публика успокоилась.

Пора было говорить…

— Дамы и господа! — В огромном пространстве зала голос Ольги прозвучал пискляво и несолидно. Она прокашлялась и, вспомнив летнюю практику в пионерском лагере, постаралась придать ему необходимую мощь. — Сейчас мы начинаем уникальный поединок, который должен положить конец взаимным подозрениям, обвинениям и всевозможным недоразумениям. Уважаемые дуэлянты публично выскажут друг другу свои претензии, объяснят свои поступки и докажут либо опровергнут все, что они на протяжении почти полутора лун говорили друг о друге. Позвольте вам представить независимого эксперта, который любезно согласился быть арбитром в этом поединке. Уважаемый мэтр желает оставаться инкогнито, поэтому мы будем звать его просто — мэтр Н.

«Мэтр Н.» поднялся, поклонился и чуть заметным жестом попросил Ольгу сесть.

— Прошу участников на сцену, — звучным, безупречно поставленным голосом объявил он. — Приветствуйте маэстро Диего и маэстро Артуро! Господа, прошу вас выйти на середину и также приветствовать друг друга.

Мистралийцы шли навстречу друг другу, как два истребителя в лобовую атаку. Быстрым, решительным шагом, подобравшись, словно перед прыжком, и не сводя друг с друга неприязненного взгляда исподлобья. Сегодня они не любили друг друга больше, чем когда-либо, и, кроме того, кажется, оба чего-то боялись. Только проявлялось это по-разному. У Артуро страх был обычный, заметный с первого взгляда и ничуть для Ольги не удивительный — маэстро всегда боялся Кантора, и даже несокрушимый магический щит не помогал. А товарищ Кантор боялся так, как и подобает отважному воину: весь его вид выражал готовность умереть на месте, сомкнув зубы на глотке противника.

Они пересекли сцену, остановились у щита и обменялись несколькими фразами вполголоса. Издали это, возможно, сошло бы за приветствие. Но Ольга со своего места слышала, что они сказали на самом деле, и опять-таки ничуть не удивилась.

— Что, сука, не ждал? — зло прошипел Диего. — Трусишь? Правильно делаешь. Тебе …ец.

— Лучше сдайся сразу, — с равной доброжелательностью ответил Артуро, судорожно сцепив пальцы, чтобы не дрожали. — Потому что я теперь все о тебе знаю, и если ты только посмеешь… — Он быстро оглянулся на Ольгу и понизил голос до совершенно неразборчивого шепота.

Что он сказал, Ольга так и не расслышала, но Диего вдруг обернулся к ней и посмотрел в глаза. Коротко, быстро, но с таким упреком и презрением, как смотрят на предателя. «Я тебе доверял, а ты меня сдала, выдала злейшему врагу на позор и поругание», — ясно читалось в его глазах. Что, что такого она могла сказать, сама того не заметив? Ведь тайну, которую он просил хранить, она честно хранила! И о черной паутине ни словом не обмолвилась! Что еще Артуро мог узнать такого, чтобы заставить Диего так запсиховать, измениться в лице и напрячься всем телом, словно он собрался пробить собой злосчастный щит и все-таки вцепиться в глотку противника?

— Думаешь, ты скажешь Ольге что-то новое? — с ненавистью процедил он, сжимая кулаки.

Артуро опять ответил так тихо, что ничего разобрать не удалось. Ольга толкнула под локоть Раэла, и тот понял ее намек совершенно неправильно.

— Господа, довольно шушукаться. Прошу занять места.

— Что он сказал? — умоляюще прошептала Ольга, едва дуэлянты отошли к своим столам. — Я не слышала!

— «Я всем скажу, кто ты такой и почему сменил имя», — честно процитировал эльф. — А ты действительно не слышала? Впрочем, у вас, людей, что слух, что зрение — насмешка природы… А затем добавил, что ты, может быть, и знаешь, а вот остальным будет невероятно интересно.

— Откуда он это узнал? Я же ему не говорила!

— А ты действительно знаешь?

— Да! Диего мне сказал и просил молчать, и я никому-никому ни слова… А теперь он думает, что это я! Господи, да что же это такое… Можно как-то сделать так, чтобы он этого не говорил? Или хотя бы, чтобы его не услышали…

— Не обещаю. Сказать он, скорее всего, попытается, так как противник не внял угрозам. Если смогу остановить… Господа! — уже громко произнес он. — Вам дается последняя возможность примириться, хотя я и так вижу, что вы ею не воспользуетесь…

— Нет! — хором рыкнули оба.

Эльф откинулся на спинку стула, элегантно забросив ногу на ногу, и дружелюбно поинтересовался:

— В таком случае, кто желает начать?

— Прежде чем мы начнем, — вдруг заявил Диего, — хочу вам кое-что напомнить. Вы забыли проверить нас на магию. Сами не знаете, что ли? Всегда же проверяют, чтобы дуэлянты не мухлевали с магической поддержкой, если поблизости хоть какой-то маг имеется! Или вы не волшебник, или в первый раз судите поединок?

— До сих пор мне доводилось судить только поединки магов, — вывернулся Раэл, не желая признаваться в собственной неопытности. — А там правила немного другие.

— Можете снимать с меня заклинание, которое я ношу, — великодушно разрешил Артуро. — Я и сам собирался его снять перед поединком, но мага, услугами которого я обычно пользуюсь, не оказалось дома. Только не забудьте потом вернуть на место, это единственная моя защита от клеветы и обмана, на которые столь щедр наш жестокий мир…

— И единственное средство обманывать девушек, — злобно вставил Диего.

— Этот человек мне рассказывает об обманутых девушках! Вы только послушайте! Это тот, кто меняет женщин как перчатки, трахает чужих жен и развращает невинных девиц, тот, из-за кого рыдали, разводились и даже вешались! Сам-то ты свои волшебные приманки стер-смыл или так с ними и пришел?

— Это тебе приходится бегать к мамочке за мазями и зельями, чтобы девушек очаровывать, а меня просто так любят.

— Стойте! — перебил судья, пока подготовка не переросла в свару. — Поединок еще не начался! И потрудитесь убедительнее формулировать ваши выпады, ибо только что я услышал от вас одни голые эмоции без единого факта. Вернее, с единственным фактом: маэстро Артуро действительно пользуется заклинанием… Позвольте, я на него взгляну… Надо же, уникальное, штучной работы, вызывает всеобщее доверие… А разве школа Потаенных Дуновений не запрещена последние триста двенадцать лет как опасная для психического здоровья людей? Или этот запрет отменили, а я и не слышал?

— Не знаю, — нервно оглянулся Артуро, словно высматривая кого-то в зале. — Я не спрашивал. Я вообще в магии не разбираюсь и полагал, что специалист сам знает, что делает.

— Не отменили, — последовала справка из королевской ложи. — Поправка к списку запрещенных видов магии за номером двенадцать дробь два от восьмого дня Бирюзовой луны три тысячи девяносто четвертого года от Пришествия все еще действует. После поединка мы об этом поговорим подробнее.

«Один — ноль», — отметила про себя Ольга, уже понимая, что продолжать поединок вряд ли имеет смысл. Даже если Артуро действительно носил это заклинание, чтобы бороться с клеветой завистников, Ольге он должен был сказать об этом раньше. Чтобы все было честно. Вон Плакса еще при знакомстве признался Эльвире в своих способностях влиять на людей, а потом и экранирующий амулет подарил. Вот это было и достойно, и подобающе. Сам лишил себя возможности манипулировать возлюбленной, чтобы она не чувствовала себя зависимой. А этот, значит, даже не признался? Нехорошо. И что это за «мамочку» упомянул Диего?

Господин Раэл быстро управился со злосчастным заклинанием и внимательно присмотрелся ко второму дуэлянту.

— Тут, к сожалению, я ничего поделать не могу. Никаких следов заклинаний или снадобий не наблюдаю, за исключением разве что обычного зелья от головной боли. Свойство привлекать особ противоположного пола является врожденным, весьма ограниченным и не пригодным к сознательному использованию. Как-либо удалить его невозможно. Утешьтесь тем, что на исход поединка оно не повлияет, так как и вы, и я мужчины, к этому воздействию невосприимчивые.

— Значит, на Ольгу он все-таки влиял? — не унимался Артуро.

— Возможно, но это воздействие не было намеренным и даже осознанным.

— Но ведь было?

— Повторяю, возможно. Точно сказать уже нельзя.

«Один — один», — неохотно признала Ольга. Пусть Диего и не нарочно, но в их отношениях и в самом деле не все чисто, никуда от этого не денешься.

— Приготовления закончены, — объявил господин Раэл. — Можно начинать. Кто первый, прошу поднять руку.

Дуэлянты, как по команде, одновременно вскинули руки.

— Ясно. Ольга, подбрось монетку.

Честно говоря, это установление очередности было ни к чему. Что с того, что первым выступил Артуро, если оба мистралийца почти повторили одно и то же? Глубоко неуважаемый противник, дескать, всячески обманывает Ольгу и использует в корыстных целях. А также на днях пытался оппонента со свету сжить. Хоть бы что-нибудь новенькое сказали…

— Хорошо, хорошо, Мне понятна суть ваших взаимных претензий, — наконец остановил их судья, почему-то брезгливо морщась при этом. — Теперь давайте перейдем к более конкретным вопросам. Обоснованию и опровержению. Говорить по очереди, друг друга не перебивать.

— Почему-то если судьба сводит двух людей с разной степенью обеспеченности, принято непременно подозревать одного из них в корыстных намерениях, — начал Артуро свою защитную речь. — Почему-то считается, что если человек небогат, то он непременно должен быть алчным охотником за приданым, и никому не приходит в голову, что люди могут просто любить друг друга…

— Ага, и это от большой любви и бескорыстия некоторые охмуряют девушек лживыми рассказами и заставляют в них верить при помощи магии, — тут же перебил Диего. — Просят выхлопотать главную роль, напрашиваются без приглашения в гости, чтобы завязать знакомства, и беззастенчиво выдавливают крупные суммы, ибо песенки желают покупать не дешевенькие, а у признанных мастеров и к тому же с авторством.

— Вот не надо судить о людях по себе! — возмутился Артуро. — У меня есть работа, есть талант, есть руки и голос, я способен заработать себе на жизнь. А ты явился со своей войны, ничего, кроме как стрелять, не умеешь, работать не хочешь, да и здоровье не позволяет, а жить на что-то надо. Вот тут и пожалел, наверное, что бросил такую удобную девушку?..

Диего, похоже, искренне удивился.

— Ты дурак или издеваешься? Думаешь, мне жить не на что? Да уж не беднее Ольги, по крайней мере. На что мне ее деньги, хвала небу, своих хватает. И знакомства ее не нужны, у меня их еще больше, чем у Ольги. Если мне захочется чего-то добиться, я могу добиться этого сам. Без чьей-либо помощи.

— Пока что ты живешь в ее квартире и «без чьей-либо помощи» не сподобился даже купить себе приличную куртку, — тут же уличил его оппонент.

«Дурак, вот дурак… — невольно подумала Ольга. — Ведь я ему как-то объясняла, но до него так и не дошло…»

— А ты свою пеструху с цацками на чьи купил? — не остался в долгу соперник.

— Перестань! — вмешалась Ольга. — Это подарок! Не надо придираться к мелочам!

— Он первый начал! Я купил себе такую куртку, чтобы не стесняла движений и не треснула по швам, если придется в ней драться, а вовсе не для того, чтобы похвастаться ценой! А тебе действительно нравится эта полубабская тряпка, которую ты, как говоришь, подарила? Неужто сама выбирала?

— Господа, — подал голос златокудрый Раэл, — давайте не переходить на мелочные оскорбления. Оба ваших одеяния не лишены прелести, хотя и выдержаны в разных стилях. Вопросы моды и фасона одежды мне тоже чрезвычайно интересны, но вы отклонились от темы, поэтому оставим обсуждение ваших курток. Итак, господа утверждают, что никакой материальной заинтересованности в их отношении к даме не присутствует, и приводят свои аргументы. Пока что я не нахожу их убедительными. Маэстро Диего, возможно, действительно не беден, но все же квартира, в которой он проживает, оплачена Ольгой…

— Ну перестаньте! — уже чуть не плача, вставила Ольга. — Я же сама предложила!

— А маэстро Артуро, — не обращая на нее внимания, продолжил судья, — действительно получил от нее крупную сумму на приобретение репертуара…

— Которую тут же употребил на то, чтобы от меня избавиться! — не смолчал Диего.

— Прошу меня не перебивать. К этому вопросу мы перейдем позже. Пока же давайте разберемся вот в чем. Каждый из вас утверждает, что его противник обманывал девушку, чтобы добиться ее расположения. Уточните конкретно, в чем именно.

И полилось…

В который раз переполоскали историю с фальшивым сном, от которой Диего не стал отпираться, объяснив, что ему требовалось скрыть только источник информации, а сама информация — чистая правда.

Открылся неприятный факт, что Диего, оказывается, нанимал какую-то девицу не то шпионить за Артуро, не то соблазнить и скомпрометировать. Диего даже не отрицал, только объяснил, что на самом деле желал выяснить, что нужно Артуро от Ольги и не нужно ли ее от него срочно спасать. Компрометировать его таким образом никто не собирался. В самом деле, хотели бы подставить — давно бы Ольге сказали, а разве до сих пор кто-нибудь хоть словом обмолвился?

В который раз обсудили моральный облик покойного родителя Артуро и его первый брак, ничего нового при этом не сказав и ни до чего не договорившись.

Далее выяснилось, что Артуро значительно приукрасил (а проще говоря, бессовестно переврал) историю своего превращения. Что романтическую историю про любовь он сочинил, а на самом деле его полечил от жадности дедушка некой душевнобольной девицы, на которой маэстро обманом женился, чтобы последнее имущество отобрать… А по возвращении Артуро этого дедушку взялся шантажировать, вымогая бесплатные магические услуги, и помогала ему в этом мать, само существование которой он от Ольги скрывал, потому что она-то и снабжала его приворотными зельями…

Все это казалось настолько невероятным, что Ольга бы, пожалуй, не поверила, если бы вчера своими глазами не видела этого самого дедушку и не целовала кобру. Тем более что мэтр Алехандро присутствовал в свите Орландо и парой кратких фраз из зала подтвердил все, что было сказано, попутно обозвав горе-наследника нехорошими словами.

Вот тут-то главное безобразие и началось.

Когда улеглось возмущение в зале, Артуро, разумеется, с упорством идиота объявил, что все — клевета, что его подставляют, что старику заплатили, а на самом деле это был вовсе не он, и привел еще кучу оправданий, в которые Ольга уже не поверила. А потом… его все-таки не успели заткнуть. Мудрый судья, плохо осведомленный о сути происходящего, не знал точно, что именно не должен сказать Артуро, и упустил момент.

И целый зал народу, в котором присутствовали все знакомые, представители прессы и огромное количество салонных сплетников, услышал, что дон Диего дель Кастельмарра, также известный как Эль Драко, много лет обманывал не только Ольгу, а и весь континент, скрывая свое настоящее имя и выдавая себя за другого человека.

Публика оцепенела, и в наступившей тишине четко прозвучал ответ. Ничуть не смущенный и не оправдывающийся, а наглый и откровенно издевательский:

— Спасибо, хоть возрожденным Скарроном не назвал. А ведь мог бы. С тем же успехом.

— Мэтр… Остановите их… — в ужасе прошептала Ольга, едва сдерживаясь, чтобы не закричать: «Я ему этого не говорила!!!» Как бы ни хотелось ей поскорее уверить Диего в своей невиновности, подобное выступление означало бы только подтверждение сенсационного открытия, и вряд ли Диего это понравилось бы.

— Господа, — тут же подал голос судья, без труда заглушив очередную реплику Артуро. — Все это, конечно, занятно, но истинное имя дона Диего не имеет отношения к делу, каким бы оно ни было. Мы обсуждаем ваше отношение к одной конкретной особе, а если человек скрывает свое имя от всего мира, это не следует воспринимать как попытку обмануть эту самую особу. Если это все, что вы можете сказать о нем плохого, пора переходить к уголовной части нашего разбирательства — истории с покушениями и похищениями, хотя я не уверен, стоит ли. Ольга, как ты полагаешь? Ты ведь уже видишь, кто из них…

— Продолжайте, — сквозь стиснутые зубы прошипела Ольга. Ей действительно давно было ясно, кто из двух мистралийцев на самом деле подлец и обманщик, но все же хотелось знать — про нападение он тоже наврал или это все-таки было недоразумение?

— Быстро и коротко, — предупредил господин Раэл, опять перебивая Артуро на полуслове. — Четкими утвердительными предложениями. А еще лучше — просто ответьте на мои вопросы. Маэстро Диего, вы нападали на вашего оппонента в прошлый четверг с целью лишить его жизни?

— Не нападал и вообще его не видел! Как раз в это время я ехал в гробу…

— Я просил — четко и коротко! Маэстро Артуро, правда ли, что похищение вашего оппонента в тот же день было организовано при вашем участии и на деньги, полученные от Ольги?

— Нет!

— Только люди могут так бесстыдно лгать, честно глядя при этом в глаза! — с печальной горечью в голосе произнес эльф, выжидающе уставившись на Ольгу. — Неужели ты сама не видела, какой отвратительный образец рода человеческого этот твой дон Артуро?

— Не видела… — честно призналась Ольга. — Может, довольно копаться в грязи, и вы объявите… результаты?

— Нет уж, погодите! — крикнул со своего места Диего. — Раз уж мы начали, давайте до конца разберемся! Вопрос-то остался самый недоказуемый, его обязательно надо разобрать в вашем присутствии! Когда еще нам попадется такой выдающийся маг, что сможет с ходу определить правду без всякого сканирования! Пусть Артуро назовет хоть одну песню, которую действительно написал сам! Он ведь столько лет всех убеждал, что его оговаривают, что он на самом деле не грабил своих более талантливых конкурентов при помощи могущественного папеньки… Пусть скажет!

— Пусть-пусть, — донеслось одновременно из разных концов зала — видимо, этот вопрос давно интересовал всю околомузыкальную общественность. Публика оживилась, зашевелилась, предвкушая кто — ответ на вопрос, действительно уже считавшийся неразрешимым, кто — торжество справедливости, кто — просто замечательный скандал.

— Не буду я больше ничего говорить! — дрожащим от возмущения голосом выкрикнул Артуро. — Я уже понял, что здесь происходит и зачем Ольга меня сюда заманила! Она поняла, что после такого обращения я к ней больше не вернусь, и решила отомстить, да так, чтобы затмить своим беспримерным коварством всех предшественников! Весь этот фарс затеян с одной целью — публично унизить и обесчестить меня, в который раз вспомнив все грязные наветы, которым я подвергался в течение жизни, и объявив их истиной якобы от лица беспристрастного судьи! А на самом деле давайте разберемся — кто этот судья, из какого провинциального театра его выкопали и сколько ему заплатили за сегодняшнее выступление? И отчего он вообще прячет лицо? Чего боится? Разве станет честный человек скрывать свою персону?..

— Ах ты скотина! — взвыла Ольга, в один миг лишившись всяческого сострадания к этой профессиональной жертве. — Так ты и в самом деле жлоб и обманщик, и Диего был прав, когда меня об этом предупреждал! Нет, это надо же наглости набраться! А я еще за этого паразита заступалась! Мэтр! Кто-нибудь! Уберите к лебедям собачьим этот щит! Диего, я освобождаю тебя от честного слова! Можешь делать с ним, что хочешь! Я еще и помогу!

— Попрошу тишины! — повысил голос обиженный эльф и, не дождавшись упомянутой тишины от взбудораженной публики, без предупреждения принялся кидаться заклинаниями.

Во-первых, Ольга наконец узнала, что такое «завеса безмолвия». Это когда звук выключается, как в телевизоре, все что-то говорят, но слышно только самого мага и тех, к кому он персонально обращается. Даже собственный голос услышать невозможно.

Во-вторых, заметив, что Артуро предпринимает попытку смыться, пока и в самом деле не убрали спасительный щит, господин Раэл одним движением пальцев не то приклеил ему ноги к полу, не то избирательно обездвижил.

В-третьих, выстроил еще один щит, окружавший место поединка переливающимся кольцом.

И только потом подошел ближе и снял капюшон. Заклинание безмолвия все еще действовало, но на лицах почтеннейшей публики безошибочно можно было прочесть памятный вопль барабанщика Хуана: «Ой мамочки! Живой эльф!»

— Говоришь, тебя здесь намереваются обесчестить? — ласково проворковал Раэл, мимоходом проводя кончиками пальцев по щеке мистралийца. — Знаешь, а, пожалуй, это неплохая идея, красавчик. Что-то в тебе, несомненно, есть.

И вторая рука недвусмысленно облапила обтянутую узкими штанами ягодицу. Бедный Артуро в ужасе шарахнулся в сторону, но сдвинуться с места не смог и чуть не упал. Эльф заботливо подхватил его за талию.

— Куда же ты? Эту попытку к бегству следует понимать как отказ? Ты, как и большинство людей, находишь неприемлемой однополую любовь? Что ж, насилие противно моим убеждениям и не приносит удовольствия, так что ты волен отказаться. Прощай, моя неразделенная страсть. Я удаляюсь и оставляю тебя наедине с твоей судьбой. Сейчас, только щит уберу, а то дон Диего уже заждался…

Бедный Артуро, который оцепенел от шока и до сих пор только беззвучно разевал рот, наконец выдавил из себя что-то внятное:

— Не-эт!!

— Нет так нет, зачем же так кричать? — Эльф невинно приподнял брови и сложил губки бантиком. — Я ведь сказал, что не настаиваю.

— Не снимайте щит! — в панике затараторил маэстро. — Он же меня убьет!

— Вряд ли убьет, возможно, слегка поколотит, но не более того.

— Вы не знаете! Это зверь! Кровожадный убийца! Не отдавайте меня ему!

Остроухий хитрец ласково улыбнулся и грациозным движением протянул руку.

— В таком случае следовало сказать не «нет», а «да». Мое предложение остается в силе. Если ты передумал — одно слово, и мы покинем это негостеприимное место, где грозный соперник жаждет твоей крови, а вон те господа в униформе зловеще потрясают наручниками…

Артуро оглянулся на зал, где действительно угрожающе маячили несколько полицейских, затем на перекошенную от злости физиономию Кантора и решительно вцепился в протянутую руку.

— Да, да! Заберите меня отсюда! Куда угодно! Все, что хотите! Я не хочу умирать! Я не хочу в тюрьму!

Диего отступил на шаг. Жажда крови на его лице сменилась невыразимым отвращением.

Ольга растерянно оглянулась и несмело пробормотала, что это уж будет чересчур. Разумеется, ее никто не услышал.

Спаситель-вымогатель выдержал долгую паузу, раз пять обойдя за это время вокруг Артуро и рассматривая его, как лошадь на торгу, затем неуловимым движением высвободил руку и покачал головой.

— Вы только полюбуйтесь, господа, ко всему прочему, он еще и трус. Знаешь, милый, должен признаться… я пошутил. Я никогда не был ценителем волосатых человеческих прелестей, а ты к тому же обманщик и мошенник… Кажется, обесчестил ты себя уже достаточно, можно завершать поединок и прощаться. Ольга, ты позволишь мне тебя проводить?

Ольга только судорожно кивнула, наблюдая, как растворяется в воздухе щит, разделявший двух мистралийцев, и как вновь обретший подвижность Артуро несется к спасительному выходу и бьется в радужное кольцо.

— Прощайте, господа, спасибо за внимание, — с поклоном произнес Раэл.

Сквозь туман телепорта Ольга еще успела заметить, как ломится через сцену Диего, и услышать из-за кулис властный рык маэстро Карлоса:

— Занавес!

— Вот за это и я не люблю людей, — грустно заметил Раэл, доставая из ниоткуда уже третий носовой платок.

Ольга еще пару раз мелко всхлипнула и опять принялась утираться:

— За что?

— За то, что честный человек всегда оказывается в заведомо проигрышном положении в сравнении с обманщиком. Из-за нелепого каприза природы, обделившего ваш вид парой нужных и полезных чувств, в человеческом обществе процветают ложь и лицемерие. Они выгодны, удобны, без них уже не мыслится само существование человечества. Желающему преуспеть в мире людей надо всего лишь иметь достаточно наглости, чтобы беззастенчиво лгать, и достаточно ума, чтобы не быть разоблаченным. Таким, как ты, тяжело приходится в этом мире. Честность и простодушие равняются с глупостью и презираются. Вот за это я и не люблю людей.

Ольга осторожно вытерла нос, стараясь не шмыгать им при эльфе, и впервые за последние полчаса слабо улыбнулась.

— Вы из-за этого так опустили Артуро? Или это был урок вежливости, как у «Веселой коровы»?

— И то, и другое, — рассеянно отозвался эльф, созерцая «Танец Огня» на противоположной стене. — Послушай, Ольга, кажется, во дворце эта картина была иной… Они отличаются, словно подлинник и хорошая подделка.

— Это и есть копия, — охотно согласилась Ольга. — У оригинала нашелся хозяин. А вы случайно отвлеклись или специально не хотите вспоминать… — тут уж хихиканье прорвалось сквозь слезы и окончательно лишило бедную девушку возможности дышать, — как… молодого человека… обесчестили?..

— Правда элегантно, да? — оживился Раэл, словно ребенок, ожидающий похвалы.

— Вы были великолепны! — искренне заверила Ольга. — Я даже поверила, что вы и в самом деле…

— Нет, я лишь повалял дурака. А ты действительно поверила?

— А откуда мне было знать, что вы на самом деле людей не любите? Вон Хоулиан тоже повалял дурака, а потом Акриллу родители чуть в монастырь не упекли. Кстати, у Артуро действительно мохнатая задница. Мне всегда так смешно было…

— Хоулиан бывает просто невыносим иногда! — недовольно поджал губы глава Темной Канцелярии. — Шатается по закрытым мирам под предлогом большой и чистой любви к некоему идеальному мужчине, а попутно соблазняет девственниц и организует сеансы группового секса.

— Сами-то хороши, — поддела благодетеля Ольга. — А «Веселая корова»?

— Исключительно под давлением обстоятельств! И явился я сюда только ради тебя!

— Спасибо. — Ольга благодарно улыбнулась. — Если бы не вы…

— Ну не преувеличивай. Ничего выдающегося я не совершил. Если бы слепая старушка попросила тебя перевести ее через дорогу, разве ты бы отказала? А если бы я не смог тебе помочь или ты по какой-то причине не нашла бы меня, все разрешилось бы немного иначе, но примерно с таким же результатом. Ведь обман все равно вскрылся, без всякой магии, обычным путем. Вот разве что с заклинанием доверия могли быть проблемы… Ты слишком долго и направленно подвергалась его воздействию. Так можно было и рассудка лишиться. Школу Потаенных Дуновений не зря в свое время запретили.

— А тот амулет, что подарил мне король?

— Который ты мне показывала? Это обыкновенный амулет от ментальной магии. Он помог очистить твои мысли, но школа Потаенных Дуновений воздействует глубже… У тебя было ощущение, будто ты разрываешься пополам? Вот это и есть результат конфликта между воздействием заклинания и твоей любовью к Диего, которая на самом деле никуда не делась, и не пытайся это отрицать. Ты его не забыла и не разлюбила, и сейчас ты в глубине души рада, что виноват оказался не он. И следует заметить, если бы не он, если бы не было в твоем сердце этой неистребимой любви, ты бы давно сломалась, утратила личность, стала безвольной игрушкой в руках негодяя… Ох, да что же это такое, ты опять плачешь…

— Извините… почему-то получается…

— В таких случаях хорошо помогает пара бокалов маурэ с ложечкой эликсира «Медовый лес», ванна с лепестками дикой марелии, немного любви, потом — чашка горячего шоколада и здоровый сон. Я сам так поднимаю себе настроение, когда переобщаюсь с людьми. Если тебя заинтересовал такой способ, осмелюсь предложить совместный сеанс лечения, так как после общения с одним известным тебе человеком чувствую некоторую необходимость… Особенно что касается ванны.

— А немного любви — это то, о чем я думаю?.. — осторожно поинтересовалась Ольга.

— А что заставляет тебя сомневаться? Мне так же любопытно узнать тебя ближе, как и тебе попробовать на вкус и на ощупь живого эльфа. И лучше всего это будет сделать именно сегодня, пока ты не вернулась к своему прежнему возлюбленному. После ты не сможешь решиться, побоишься его обидеть, сочтешь подобное действие изменой, и мы так и не удовлетворим наше взаимное любопытство. Потом всю жизнь будем сожалеть об упущенной возможности.

Ольга оторопела настолько, что даже плакать перестала. В такой форме ей непристойных предложений еще не делали. И ведь не откажешься! Как можно отказаться, если кавалер отлично знает, чего ты на самом деле хочешь? Ведь примет отказ за лицемерие, обидится, разочаруется и никогда больше не предложит! А когда еще выпадет возможность и в самом деле пощупать за уши (и не только) живого эльфа, и не за сто золотых…

— Ты колеблешься? — Господин Раэл лукаво приподнял бровь. — Неужели тебе кажется, что Диего станет ревновать? После того как он прошелся по рукам всех твоих подруг?

— Да нет… — пролепетала Ольга, все еще под впечатлением. — Но… я не ожидала, что для вас это настолько… что вы захотите… Сами же сказали, что вы людей не любите…

— Я ведь не в этом смысле сказал. Да и в этом все сказанное относилось к мужчинам. Итак?

— Вы точно не шутите?

— Что ты мне сделала плохого, чтобы я так шутил?

— А мало ли! Вдруг закапала слезами вашу дивную кофточку…

Эльф расхохотался и как бы между делом переместился ближе.

— Иногда мне кажется, что люди тоже чувствуют друг друга, но не осознают своих способностей и не умеют ими пользоваться. Признаюсь, я понимаю, что ты желала бы плакать не в платок, а на моем плече, но кофточку мне действительно жаль, поэтому лучшим выходом будет ее снять. Аналогичным способом мы сохраним твои рукава…

Вот тут уже Ольга согнулась пополам, истерически хрюкая и закрываясь платочком.

— О да, давайте же спасем наши наряды от мокроты и поругания… — простонала она. — Где будем спасать — у меня или у вас?

— Разумеется, у меня. Ты же не собираешься пугать меня убогим видом своей ванны?

В следующую пару часов Ольге довелось убедиться, что развлекаться дивный народ таки умеет и им есть за что считать людей примитивными. Целебный напиток, который гостеприимный хозяин смешал собственноручно, оказался удивительно ароматным, кисло-сладким, без малейшего привкуса алкоголя, но по эффекту превосходил даже особо изысканные сорта Жакова самогона. Небольшой бассейн, который здесь почему-то считался ванной, благоухал чем-то незнакомым и совершенно неземным, даже жаль было покидать этот роскошный водоем, хотя кровать тоже потрясала восточной роскошью. Да и сам хозяин этих прелестей не ударил в грязь лицом, утешая гостью после тяжких испытаний. Правда, за исключением ушей и магии, он мало чем отличался от людей, а если сравнивать с одним конкретным человеком, так и вовсе ничего особенного… Но все же Ольга традиционно переполошила всех птиц на окрестных деревьях, а приступая к следующей процедуре (то есть шоколаду, за которым Раэл сбегал телепортом неизвестно куда), почувствовала, что жизнь прекрасна и ничего такого, из-за чего стоило бы плакать, в этой жизни не происходит. Напротив, ее почему-то разобрало безудержное веселье и посетила вера в светлое будущее, образец которого она немедленно возжелала продемонстрировать эльфу, дабы проникся. Поэтому, покончив с шоколадом, вместо здорового сна они опять вернулись к прежнему занятию, и на этот раз все получилось куда веселее и увлекательнее.

Как оказалось, правильно сделали. Если бы они действительно улеглись спать, то очень скоро оказались бы вырваны из сладких снов, что значительно испортило бы всю приятность проведенного времени.

Когда Ольга в совершенном восторге плющила довольную физиономию о точеное плечо красавца-эльфа, размышляя — а не сочтет ли он ее озабоченной нимфоманкой, если она скажет вслух то, что думает, и не подумает ли чего другого, если она не скажет? — дверь уютной спаленки вдруг распахнулась, как от пинка, и на порог неумолимой поступью Терминатора шагнул Толик. Его круглая ряшка выражала потрясение и негодование, а руки судорожно сжимали огромный, в человеческий рост, лук, изукрашенный кольцами, кистями и резными накладками. Две стрелы, лежащие на тетиве, с удивительной точностью нацеливались на обоих счастливых отдыхающих.

— Мне говорили! — с трагическим пафосом воскликнул Толик. — Говорили, что ты мне изменяешь! Но я не верил, что ты настолько мало дорожишь нашими отношениями! И что я вижу! В твоей постели — другая женщина!

— Толик, ты чего? — пробормотала ошалевшая Ольга, не в силах поверить, что беззаботный разгильдяй способен на такую театральную ревность.

— Низкий, презренный обманщик! — не обращая внимания на нее, продолжал Толик, пытаясь дрожащими руками натянуть слишком тугую для него тетиву. — Теперь я знаю! Ты меня никогда не любил! Ты играл моими чувствами! Тебе все равно, кого тащить в постель — меня или первую попавшуюся женщину, которая одарит тебя восхищенным взором!

Раэл устало вздохнул и наконец прокомментировал происходящее:

— Ты видела клоуна? Честное слово, Таэль-Глеанн, твои шуточки иногда выходят за рамки как человеческого, так и эльфийского. Девушка могла испугаться.

— Ну я надеялся, что ты тоже испугаешься… — разочарованно произнес Толик, опуская лук. — Все-таки мне этот этюд сам маэстро Карлос ставил…

— А текст тебе кто сочинял? — сердито огрызнулась Ольга, досадуя на свою доверчивость.

— Сам! — признался Толик.

— Оно и видно!

— Ты не мог выбрать более удачного времени для своих шуток? — столь же сердито добавил Раэл. — Повесь на место лук и больше не смей к нему притрагиваться, пока не выучишь правила обращения с оружием.

— Да я вообще-то не ради шутки к тебе пришел. — Толик ухмыльнулся и отложил свой «реквизит». — Меня за тобой послали, чтобы ты свое силовое кольцо снял. А то все маги возятся коллективно и друг другу мешают, Жак подключился и лежит на сцене в трансе, изучает, Кантор внутри матерится и проклинает все на свете, об Артуро я уж не говорю…

— Боже мой! — ужаснулась Ольга. — Ты забыл про это кольцо? И мои мистралийцы до сих пор там вдвоем?

— Я полагал, что его сумеют снять без меня, — пожал плечами Раэл. — Что ж, мы все равно собирались отдыхать, так что я верну Ольгу домой, а сам сбегаю сниму — и тоже спать. Кстати, Толик… — Он с королевской дотошностью указал на лежащий поперек ложа лук. — Я сказал, на место повесить, а не бросить где попало.

Ольга едва удержалась, чтобы не протереть глаза — такое вдруг дежавю ее одолело, показалось, стоит сморгнуть, и на месте эльфов она увидит давно знакомых Шеллара и его шута.

— Как в мелочах — так ты зануда почище некоторых людей, — огорчился Толик. — А в некоторых вопросах ведешь себя как… да как тот же Хоулиан. Кто тебя просил светить свою мордаху перед полным залом публики?

— Ах да, — спохватился Раэл. — Там еще много народу осталось?

— Нет, всех потихоньку разогнали. Неужели я бы стал светиться перед такой толпой? А что, ты хочешь явиться повторно, на этот раз нагишом? Чтобы потом твою морду не опознали?

— Да нет, я хотел уточнить, много ли народу знает, что тебя послали за мной.

— Разумеется, только избранные. Я тут, между прочим, за твои художества отдуваюсь, как гонец-скороход. Бегаю между театром, твоим домом и кабинетом Шеллара, где сидят все посвященные и поминутно спрашивают у меня доклада, не управились ли маги и не освободился ли ты.

— Так ты что, паршивец, бегаешь тут, подслушиваешь и докладываешь кому ни попадя, чем я занимаюсь?! — разъярилась Ольга и хотела было приложить нахала тем самым луком, который до сих пор валялся на постели, но Толик каким-то образом успел выхватить орудие возмездия прямо из-под пальцев и отскочить с ним в сторону.

— А ты что, собиралась это скрыть? — хихикнул он и вышмыгнул из комнаты — наверное, вешать на место.

— Я собиралась рассказать об этом сама! — вслед ему крикнула Ольга. — Так рассказать, как я хочу! И столько, сколько считаю нужным! Ты ж, паразит, так расскажешь, что надо мной весь город смеяться будет!

— Неправда! — отозвался Толик откуда-то из соседней комнаты. — Там только Шеллар и Орландо. И Кира с Эльвирой. И Макс, и еще его новый коллега…

— И весь театр, — сердито проворчала Ольга. — Ну что с ним делать, а?

— Вряд ли Толик заглядывал сюда и расписывал в красках происходящее, — утешил ее Раэл, натягивая рубашку и аккуратно расправляя кружева. — Скорее всего, просто сообщил, куда и с какой целью ты направилась. Толик, ведь ты не объявил на весь театр о нашем с тобой знакомстве? И о знакомстве, и о наших отношениях, и описал в подробностях твое мужское достояние…

— Ну Камилла попросила, разве ей можно отказать… — охотно перечислил Толик, но, заглянув в спальню и увидев лицо начальника, поспешно добавил: — Да пошутил я, пошутил. Конечно нет! Оно мне надо, объясняться со службой «Дельта», если твои выходки до них дойдут! Лучше мы сделаем вид, что страшно озабочены и обязательно отыщем хулигана, а ты мне под это дело оформишь еще одну инспекцию, нравится мне там, да и по приятелям соскучился…

— Ах да, хорошо, что ты напомнил… Ольга, я провожу тебя домой, уложу в постель, и перед сном мне придется еще раз немного подкорректировать твои воспоминания.

— Как?! — ужаснулась Ольга. — Я не буду помнить всей этой прелести?

— Я рад, что тебе так понравилось у меня в гостях, и, конечно, помнить это приключение ты будешь долго. Надеюсь, дурацкая шутка Толика не испортила твоего впечатления об эльфах?

— Разве что о самом Толике… — вздохнула девушка, собирая свою одежду. — А может, так оно и лучше — возвращаться из сказки не на следующее утро, а прямо сразу…

— Главное — никуда больше не ходить, ни с кем не общаться и ни о чем не думать, сразу лечь спать, — наставительно произнес эльф. — Итак, сказка останется в твоей памяти, но некоторые детали придется убрать. Например, все, что Толик наболтал лишнего только что и несколько дней назад, в кабинете Шеллара. Там совсем немного, в одно касание.

Ольга еще раз тихонько вздохнула, но ничего не сказала. Ну попробуй она возражать, кто ее возражения слушать станет?

Вот так и кончаются сказки.

Охапка одежды в одной руке, сапожки в другой, телепорт, заботливо подоткнутое одеяло, отеческий поцелуй в щечку, и… и все. Коррекция памяти, как Ольга уже знала, не осознается и не чувствуется вовсе.

Ночь пролетела без снов, выпала из времени, оставив ощущение, будто Ольга задремала на минутку, поэтому сначала разбуженная невежливым воплем девушка хотела было высказать Толику все, что о нем думает. Беднягу спасло лишь то, что он успел вставить:

— Уже утро давно, а ты все дрыхнешь! Совесть надо иметь! Жак там извелся весь, плотник матерится… Ты что, забыла? Или Раэл тебе лишнего стер?

— Ой, мамочки! — в ужасе ахнула Ольга, вспомнив, какое сегодня число, где ей в связи с этим надлежит быть и при чем тут плотник. — Который час?

— Да уж первые поздравляльщики потянулись, — хихикнул вредный полуэльф, удобно устаиваясь на спинке ближайшего стула. — Кантор, между прочим, примчался в первых рядах. Сейчас бедняга спасается от любопытствующих, забившись в официальную делегацию от Мистралии, и из-за папенькиной спины высматривает тебя. Не томи человека, покажись живая и невредимая.

Наплевав на присутствие постороннего мужчины (хотя, если вдуматься, то какой Толик мужчина? Это самая настоящая подружка!), Ольга выскочила из-под одеяла и помчалась в ванную, наскоро соображая, что можно соорудить на голове за пять минут, что из ее одежды не требуется гладить и можно ли в том виде, что получится в результате, являться во дворец на день рождения короля.

Подарок они заготовили давно. Обдумав свою идею с гробом, Жак нашел ее трудоемкой и требующей капиталовложений, поэтому на подарок скидывались втроем. Жак с Ольгой разрабатывали дизайн и оплачивали сырье, а плотник, оказавшийся понимающим дядькой с правильным чувством юмора, их бредовую идею воплощал в жизнь.

— А как там вчера? Чем все кончилось? — окликнула Ольга уже из ванной, торопливо макая щетку в зубной порошок.

— В лучшем виде! — охотно поведал Толик. — Дон Артуро с набитой мордой и, между нами, в сильно подмокших штанах отправился в ближайший полицейский участок давать, как мягко выразился добрый Шеллар, «некоторые пояснения».

— Так его еще и посадят?

— Вряд ли… Не знаю… скорее всего, попугают как следует и обяжут выплатить компенсации потерпевшим. Тебе, Кантору и мэтру Алехандро. Если только вы от компенсаций не откажетесь и не потребуете все-таки посадить.

— Так у него же денег нету, чем он будет платить?

— Да не знаю, спроси у Шеллара, если тебе так интересно, как это все делается. Может, будет частями выплачивать до конца своих дней, а может, все-таки посадят, только уже за долги, а может, еще как-то… Откуда мне знать. Может, Кантор откажется от компенсации за удовольствие еще раз набить ему морду. Да и неинтересно, пусть что хотят делают. Он мне Раэла расстроил, паскуда! А мне пришлось расстроенного начальника утешать!

— А что, он со мной так и не утешился? — огорчилась Ольга.

— Так ведь он после того еще ходил свой щит снимать. Как увидел это ничтожество в мокрых штанах, так и опять расстроился! Он почему-то так близко к сердцу принимает обычные человеческие недостатки…

— А Диего? Он как?

— Да как, подставил его твой суслик что надо. Теперь вся столица гудит, всем требуется срочно выяснить — правда все-таки или нет, местная пресса рвет волосы на задницах от неопределенности, сам Кантор от всех прячется, ничего прояснять не хочет. И признаться его жаба давит, и опровергать боится после вчерашнего, вдруг вот такой специалист вроде Раэла услышит и разоблачит.

— А… — Ольга наскоро облилась холодной водой и выпрыгнула из ванны, стуча зубами и торопливо кутаясь в халат. — А обо мне он ничего не говорил?

— Ничего такого, о чем стоило бы переживать. Если тебя беспокоит, как он отнесся к твоему приключению с Раэлом, то мне показалось — с облегчением. По-моему, у него какая-то навязчивая идея, будто ты из-за каждой мелочи можешь пойти и утопиться, а любой альтернативный вариант его вполне устраивает.

— Да я не о том! Как он отнесся к моему приключению — это его личные проблемы, с чего я должна перед ним отчитываться! Сам целую луну по рукам ходил, и вообще мы еще не помирились! Я другое имела в виду. По-моему, он решил, что это я рассказала о нем Артуро. И за это он мог на меня очень обидеться. А я ничего никому не говорила! Вообще никому, без исключений и без оговорок!

— О, вот это я не знаю, у Шеллара спроси. Или у Жака, у Мафея, в общем, у кого-то из той компании. Они потом наверняка о чем-то говорили, когда я ушел любимого начальника утешать. Скоро ты там?

— Да бегу, бегу…

Ольга в последний раз полюбовалась на свою убогую прическу, смирилась с необходимостью спрятать это все под шляпку и поскакала в направлении шкафа. Где-то там должны лежать новенькие, ни разу не надеванные штанишки из черного бархата, может, к ним подойдет та кожаная жилетка со шнурками, чистые рубашки, слава богу, тоже есть…

Как ни торопилась Ольга, как ни спешила, она все-таки опоздала. Когда они торжественно вкатили в тронный зал свой гроб на колесиках, обитый ослепительно-желтым хинским шелком, оснащенный перископом и двумя иллюминаторами, Диего еще виднелся среди гостей. Пока же подарок вручали, да пока улеглась суматоха, вызванная их появлением, мистралиец тихо и незаметно исчез. Вот только что Ольга видела, как он разговаривает с каким-то важным гномом, присев на корточки для удобства общения, и вот уже ни его, ни гнома! И мистралийская делегация, как назло, отбыла очень шустро. Остался только мэтр Максимильяно, но никакие высшие силы не заставили бы Ольгу подойти с таким деликатным вопросом, пока старый шалун любезничает с графиней Монкар. А мэтр, похоже, занялся ею всерьез и не намеревался отлипать от дамы в ближайшие несколько суток. Спрашивать у знакомых Ольга не решилась. Вот еще! Он даже не поздоровался, а она начнет носиться его искать? Как это будет выглядеть? Он ушел, не желая с ней общаться, а она, получается, бегает за ним и пытается навязаться? Поговорить, конечно, надо обязательно, и объяснить, за что она его прощает, за что просит у него прощения, а в чем ничуточки, ну нисколечко не виновата! Но как бы ей ни хотелось поскорее все обсудить, гоняться за ним ради этого Ольга не станет. Да и времени нет — надо в театр бежать. Рано или поздно все равно встретятся — или на репетиции, или в компании, и никуда кабальеро не денется.

Диего самым бессовестным образом разрушил Ольгины планы.

Он все-таки куда-то делся.

В четверг он не пришел на репетицию. Маэстро Карлос ничуть не удивился и даже не поинтересовался причинами его отсутствия, из чего Ольга сделала вывод, что нечего и спрашивать. Раз наставник в курсе, значит, ничего не случилось. Скорее всего, Диего отпросился на день-два, чтобы долечить свои ребра и переждать, пока уляжется скандал. Группа вездесущих репортеров, подпрыгивающих от возбуждения у входа в театр, наглядно подтверждала, что у Диего были все основания не ходить на работу, и правильно он сделал, что не пришел. Сама Ольга, отмахнулась от любопытных тружеников пера, заявив, что ничего не знает и обсуждать ничего не желает. Наставник, в котором мистралийский темперамент взял верх над почтенным возрастом, показал жаждущим два пальца и порекомендовал убираться вон.

Поразмыслив, Ольга решила, что по той же причине бедный Диего, наверное, вообще не выходит из дому и дверей никому не открывает, но разумным будет предположить, что друзья не оставляют его одного в такой момент и телепортом наведываются. А если он тем же способом все-таки выбирается из дому (все же лучше, чем сидеть в четырех стенах и замирать на каждый стук), то застать его, скорее всего, можно у Элмара. У Жака тоже, но у Элмара все же вероятнее. А если его там даже и нет, пообщаться с его высочеством само по себе уже приятное и полезное занятие. Главное только — не поддержать его питейные затеи, а то ведь завтра опять на работу.

К сожалению, ни Диего, ни самого Элмара дома не оказалось, даже Азиль упорхнула куда-то танцевать. Более того, общительные Элмаровы слуги хором сообщили, что хозяин уехал на несколько дней. Куда именно — они не очень поняли, вроде как на подвиг. Потому что вчера у них опять гостили семеро героев (при упоминании о которых горничная вдруг страшно застеснялась), но никто ничего не пил, все бегали кругами около оружейной, потом что-то обсуждали и рисовали в библиотеке, а наутро хозяин облачился в боевые доспехи, подобающе вооружился и уехал с ними.

Спросить о Диего Ольга опять не решилась. Ей все время казалось, будто рассказчики как-то особенно выжидающе на нее смотрят и ждут именно этого вопроса, чтобы удостовериться: только ради мистралийца она и пришла.