Глава 18
— Ааз, что ты там всегда говоришь о выгодных сделках с деволами? — спросил я.
Р. Л. Асприн
Утро второго дня свободы началось для беглецов с грохота, топота, визга, рева и всеобщего переполоха. Правда, когда все проснулись и разобрались в ситуации, оказалось, что ничего страшного не произошло. Сущая безделица — один ненормальный энтузиаст, которого черти подняли раньше всех, решил заняться дрессировкой своего четвероногого питомца. Он, видите ли, сообразил, что своим ходом зверек за машиной не угонится, и придумал гениальное решение проблемы — посадить его в кузов вместе со всеми. Мнением «всех» Элмар интересоваться не спешил, но почему-то был уверен, что возражений не последует. Оставалось только решить вопрос, как погрузить в довольно высокий кузов животинку весом более полтонны, и неунывающий герой вышел из положения с присущим ему блеском и простотой: а пусть залазит, как все. И принялся учить полудикого грака самостоятельно запрыгивать в кузов.
Отдохнувший за ночь и хорошо подзакусивший хищник вспомнил о беззаботной вольной жизни и попытался сопротивляться. От этого и случились рев и топот, потому как непослушания хозяин не потерпел и властной рукой (а также всем своим хозяйским весом и все той же медной палицей) восстановил порядок.
Первой все это представление увидела запертая в кабине Хаши, дополнив утренний переполох классическим женским визгом, к которому до сих пор считалась неспособной.
Что до грохота, то им все это безобразие увенчалось, потому что граки, как оказалось, легко поддаются дрессировке. Просто до сих пор это никто не успевал выяснить до съедения.
Когда огромная туша нового пассажира перемахнула через задний борт и гулко приземлилась в кузов, сотрясши при этом не только машину, но и пару гектаров окрестностей, у Витьки невольно екнуло в груди. Четыре-пять тонн этот грузовик поднимал, и семь центнеров грака в дополнение к прочим пассажирам вписывались даже с запасом, но если эта скотина каждый день будет вот так с разбегу запрыгивать, через недельку машина просто рассыплется.
— Ты припух, что ли?! — заорал он, торопясь донести сокровенные знания до безграмотного дикаря. — Вы ж развалите машину к хренам!
— Ну не сразу же, — ничуть не смутился Элмар. — Несколько дней она в любом случае выдержит.
— А потом?
— Нам все равно придется ее бросить, когда в ней кончится этот… как его… топливо, на котором она работает.
Понятно. Из вчерашнего вечернего разговора, во время которого Витька чуть не порвался на три десятка мелких частей, переводя кучу дурацких вопросов, задаваемых чуть ли не хором, дикий пришелец немного просветился насчет местных чудес техники. Вот только самому Витьке так и не выпало шанса объяснить ему наедине, что это чудо вовсе не местное, и ездит оно не на бензине, и запаса хватит еще на неделю катания по пустошам…
— А как ты собираешься людей рассадить, когда твоя скотина полкузова заняла?
— Так мы сдвинемся вплотную к кабине!
Переполох, как по волшебству, стих — все столпились на безопасном расстоянии от машины и с осторожным интересом прислушивались к дискуссии двух полубогов.
— Да ты рехнулся! Кто, кроме тебя, рискнет приблизится к твоему «скакуну», не говоря уж о том, чтобы тесниться в набитом кузове!
— Да чего тут страшного? Я же буду все время рядом, и даже не просто рядом, а верхом на нем, чтобы меньше места занимать. Орк уже прекрасно усвоил команду «фу!» и без моего разрешения никого не тронет. Но если вы так уж сильно трусите, я сделаю ему намордник.
— Намордник? На эту-то морду?
За спиной Витьки послышалось сдавленное фырканье — это давился от смеха убас. И явно не оттого, что его рассмешило непривычное имя «скакуна», которого он все равно не мог расслышать без перевода.
— Что вы нашли забавного в этом идиотизме? — немедленно переключился на него Кангрем, надеясь найти в лице третьего лидера хоть какую-то поддержку. — Лучше бы помогли объяснить этому дикарю, что крупному хищнику не место в кузове с людьми!
— А что, в кабину его посадить? — огрызнулся Элмар. — Он не влезет!
А то бы и посадил, без всяких сомнений.
Убас оглянулся на притихшую толпу и за рукав оттащил Витьку в сторонку.
— Что ты к нему пристал? — вполголоса прошипел он. — Пусть действительно наденет намордник и везет с собой.
— И вы туда же… — измученно простонал Витька. — На него и так вот-вот молиться начнут, а заодно и на меня, за компанию, а вы еще поощряете…
— Потому что надо, Морковка, надо это поощрять! Как ты не понимаешь!
— Вы что, тоже во всю эту хрень верите?
Кетмень еще раз оглянулся, как бы проверяя, не услышит ли их кто.
— Какая разница, верю ли я, веришь ли ты, верит ли сам Элмар… Главное, чтобы верили все остальные! Ты подумай головой! Конфедерация сейчас в такой заднице, что последние оставшиеся Оазисы уже опустили руки и даже не думают о сопротивлении. Ты бы видел, что творилось у нас, как разбегались по норам, на ходу срывая мундиры, и соревновались, кто быстрей сдастся в плен! Боевой дух на нуле, явись мы сейчас в любой Оазис, не то что военной помощи не получим — еще и выдадут, если увидят возможность откупиться нами от Повелителя. Чтобы поднять и расшевелить людей, чтобы они нашли в себе силы бороться дальше, чтобы хоть какая-то надежда на победу у них появилась, требуется не меньше, чем чудо. И если на роль этого чуда так удачно подходите вы с Элмаром, то вы им будете, что бы тебе ни говорили твоя скромность и честность.
— Я чувствую себя самозванцем, — проворчал Кангрем. — И это противно.
— Засунь свои чувства подальше и хотя бы просто молчи. Элмар спокойно вытянет вашу общую роль один, ты только не мешай ему. Хочет он ездить на граке — пусть ездит, это только на пользу. Ты сам видел, как эффектно он смотрится верхом и какое впечатление производит на людей. Хотят они на него молиться — пусть молятся. Тем охотнее за ним пойдут, когда потребуется.
— А с ним вы об этом говорили? Вы уверены, что он согласится дурачить людей?
— Вся прелесть ситуации в том, что ему не нужно никого дурачить. Он может все это проделать абсолютно честно. Он действительно освободил нас всех, он действительно сам, своими силами, взнуздал грака, и он, кажется, и впрямь склонен верить в пророчества. Ему не нужно притворяться героем, он такой и есть. От нас требуется всего лишь немного подыграть, и это тебе по силам, просто не выпендривайся и не спорь с ним.
— Но он действительно раздолбает машину, если будет так бухаться в кузов.
— В самом деле? Скорее, чем в ней кончится то, на чем она ездит?
— Вот если бы я знал, на чем она ездит и сколько его есть, я бы, может, и сказал точно, — проворчал Кангрем, пытаясь прочесть по непроницаемому лицу убаса истинную подоплеку вопроса. Он в самом деле забыл о вчерашнем разговоре или все же что-то заподозрил и теперь при каждом удобном случае будет проверять, ловить на слове и задавать провокационные вопросы?
— Разве нельзя разобраться по приборам?
— Вчера мне было не до того. Попробую сегодня разобраться. Вы бы и сами могли, все равно сидите рядом и ничем не заняты. — Он бросил взгляд на грака, топтавшегося в кузове, и добавил: — А народу что скажем? Думаете, они все прямо так и согласятся ехать рядом с этим чудовищем, которого до полусмерти боятся?
Убас усмехнулся.
— Оставь это Элмару и просто не вмешивайся. Переводи без комментариев, не криви физиономию и вообще никак не проявляй несогласия. Увидишь, все образуется само собой.
Кантор зевнул, лениво выругался и открыл глаза.
— Папа, — негромко, чтобы не разбудить Ольгу, но очень сердито прошипел он, — если бы ты сделал так пару лет назад, я мог бы тебя нечаянно пристрелить спросонок.
По перепсихованной папиной морде можно было предположить, что он не особенно рассчитывал вообще добудиться начинающего сновидца. Или что-то в этом роде.
Отвечать на провокационные заявления условно дееспособного сына он не стал, лишь приложил палец к губам и поманил рукой, после чего молча покинул комнату. Поняв это так, что он опять зачем-то понадобился почтенным мэтрам, Кантор осторожно выбрался из постели и принялся одеваться.
Ольга зашевелилась, не просыпаясь, переползла на середину кровати, потискала подушку и опять затихла.
За окном вовсю светило солнце и чирикали воробьи, хотя Кантору поначалу казалось, что его разбудили посреди ночи и до утра еще можно обежать хоть десяток снов. До сих пор не научился правильно чувствовать время в иной реальности… А может, дело просто в том, что он так уперся в эти поиски Доктора, что о времени вообще забыл. Можно, конечно, и через папу передать, но ведь хотелось самому найти дядюшку и обрадовать! А он, поди, опять в нижнем Лабиринте заблудших выискивает…
Наскоро поплескав водой на лицо и махнув расческой по волосам, Кантор натянул рубашку и на цыпочках прокрался к двери, таща в руках куртку и сапоги.
— Что там у вас опять случилось? — шепотом поинтересовался он, плотно прикрыв за собой дверь. — Такое впечатление, будто ты не ждал меня живым увидеть.
— Ты виделся сегодня с Элмаром? — встревоженно спросил папа, начисто проигнорировав заданный вопрос.
Кантор затянул на талии ремень и поднял один сапог.
— Да, виделся. Я все потом расскажу, объясни мне, из-за чего тебя так переколотило, что ты в полуобморочном мандраже будишь меня с утра и отвечаешь вопросом на вопрос?
Папа мгновенно расслабился.
— А, не обращай внимания. Раз ты видел Элмара сегодня ночью, значит, с ним все в порядке.
— А не должно? — удивился Кантор. — Вроде с ним все было стабильно и ровно, с чего вдруг такой переполох? Кстати, у меня новости, тебе докладывать или всем?
Папа подумал пару секунд и махнул рукой.
— Обувайся и пойдем. Сам доложишь. Мэтр Вельмир все равно велел и тебя привести, как будто ему меня мало. Заодно тебе там все объяснят, чтобы меня не доставал.
— Но хоть вкратце ты можешь сказать?
— Вкратце — Шеллар нашелся.
— Хвала небу! — совершенно искренне вырвалось у Кантора.
— Согласен, — не стал возражать папа. — Подробности потом. Пойдем, там уже, наверное, все собрались.
В лаборатории мэтра Силантия действительно собрались все придворные маги, к которым присоединились мэтр Алехандро, Казак, Мафей, внезапно нашедшийся Толик, и даже Жака зачем-то позвали. При виде Кантора почтенные мэтры так наглядно обрадовались, что он понял — у них действительно была причина за него беспокоиться, и папины навязчивые идеи здесь вовсе ни при чем. Если бы с Элмаром действительно что-то случилось, забредшему в его сон Кантору тоже не поздоровилось бы, это понятно. Вот только с чего они взяли, будто с Элмаром что-то должно было случиться именно сегодня?
— Элмар жив и здоров, — объявил папа, подталкивая Кантора вперед, словно ему пять лет и он сейчас должен встать на табуретку и рассказать стишок. — Диего был у него сегодня ночью и говорит, есть какие-то новости.
— Мы внимательно слушаем вас, дон Диего.
Вот почему у мэтра получается общаться с людьми на равных, несмотря на четыре века разницы в возрасте, а у папы — ну никак, все как с маленьким!
— У Элмара изменились обстоятельства, — доложил Кантор. — В ближайшее время он не сможет вернуться в Первый Оазис. Его почему-то продали вместе с группой рабов и увезли оттуда.
— И как далеко успели уехать счастливые покупатели? — Мэтр поинтересовался безупречно вежливо, но в глазах у него немедленно засверкали ироничные смешинки.
— Ну, примерно на час-полтора езды, Элмар затрудняется определить скорость и расстояние. Разделавшись с охраной, освобожденные рабы повернули на юг и сейчас направляются к последним уцелевшим оазисам. И Виктор тоже среди них. Оказывается, все это время они с Элмаром сидели в камерах напротив и считали друг друга отсталыми варварами, пока не познакомились.
— Ты Дэну сказал, что Витька жив? — вмешался папа.
— Я его не нашел. Дэна то есть. К Виктору я тоже заглянул в сон. Он стонет и ругается — какой-то местный житель опознал в них с Элмаром героев пророчества, и теперь все на них смотрят с благоговением и ждут чуда. А Элмар с радостью их этими чудесами развлекает — то наручники ломает, то мечом волшебным размахивает, то на граке верхом катается.
— Можно подробнее насчет катания? — неожиданно влез в разговор мэтр Силантий. — В каком смысле это было сказано?
— В самом прямом. Элмар объездил грака, сплел ему уздечку из охапки недоломанных наручников и намерен забрать его с собой и приручать дальше, чтобы как следует выездить и использовать вместо лошади. Половина спутников в шоке, другая половина начинает потихоньку на него молиться.
— Но как это возможно? — Растерянная Морриган выглядела чрезвычайно забавно, возможно, потому, что прежде Кантор никогда ее такой не видел.
— Вот никогда вы меня не слушаете, — недовольно покосился на нее мэтр Силантий. — Когда я вам говорю, что это искусственная мутация, вы только хихикаете. Когда я говорю, что в этом животном присутствуют гены домашних парнокопытных, вы начинаете надо мной смеяться. А потом, когда это животное, которое мы с вами вместе вскрывали, вдруг оказывается под седлом, вы спрашиваете «как это возможно?», потому что вам удобнее считать невероятным все, что противоречит вашей теории.
— Силантий, да ты сам подумай, ну кому может быть нужно искусственно создавать такое вот страшилище?
— Генетическими экспериментами на Каппе занимался только один человек, — заметил Вельмир. — А применительно к нему вопросы «зачем» могут и не иметь ответов в рамках общепринятой логики. Хотя скорее всего это результат неудачного опыта или случайный побочный продукт, так же случайно оказавшийся на свободе, где и размножился. Ну, как вы думаете, господа, его величество уже успел утомить своими вопросами несчастного обитателя пирамиды? Не пора ли нам туда наведаться?
— А вы что, собрались в другой мир? — уточнил Казак.
— У вас есть возражения?
— Предупреждать надо было! У меня-то нет, а вот у мироздания есть. Не могу я между мирами перемещаться по своей воле, даже в чужом телепорте. Говорил же, только одним способом.
— Простите, я, конечно, помню, — спохватился Вельмир, — но, видимо, неправильно вас понял тогда. А можно полюбопытствовать, вы знаете этот мир, куда мы собираемся?
— Да чтоб я еще понимал, в какой именно вы собираетесь!
— Давайте выясним это в другой раз, — вмешался папа. Наверное, ему, как и Кантору, не терпелось поскорее позвонить Дэну и обрадовать новостями.
Мэтр Вельмир извинился перед Казаком, попросил никуда не уходить и кивнул ушастым телепортистам.
Первым делом по выходу из телепорта все по очереди споткнулись о тушу крокодила, а Мафей, соответственно, услышал три неизящных мистралийских выражения, одно лондрийское (печатное, но ничуть не более ласковое), один риторический вопрос, одно наставительное замечание касательно необходимости убирать за собой, два аналогичных насмешливых, один возглас восхищения и просьбу никуда это не девать и одно категорическое требование убрать это немедленно хоть куда-нибудь, если почтенные мэтры не хотят сейчас получить на руки обморочное тело.
Мафей со вздохом извинился и телепортировал дохлого крокодила в лабораторию мэтра Силантия, раз уж ему так хотелось сие чудо заполучить.
Мэтр Вельмир огляделся и воззвал в пространство:
— Ваше величество!
Ответа не последовало. Видимо, истосковавшийся в одиночестве древний некромант оказался особо стойким или даже получал от подобной беседы удовольствие.
— Он обещал появиться, — умоляюще произнес Мафей, словно испугался, что мэтры сейчас не станут ждать и уйдут.
— А ты точно его здесь видел? — уточнил мэтр Хирон.
— Не видел, а слышал! — поправил Мафей. — Вот так я и знал — сейчас все дружно усомнятся в моем душевном здравии, уведут домой, полдня будут обследовать… А Шеллар придет — и никого нету! Он обещал прийти, значит, придет.
— Раз нам все равно ждать, — предложил мэтр Вельмир, — давайте пока займемся делом. Не знаю, как вас, уважаемые коллеги, а меня весьма уязвил тот факт, что мы с вами почти луну безуспешно искали вход в эту гробницу, а его величество едва успел сюда взобраться, как перед ним тут же все само открылось. Кстати, Мафей, он тебе не сказал, как именно ему удалось открыть вход?
— Он сказал, что пытался подняться, держась за вот эту безголовую кошку, и пол вдруг провалился у него под ногами, — честно признался принц.
Мэтры, позабыв о возрасте, солидности, авторитете в глазах ученика и добром имени всей магической науки, ринулись к указанной скульптуре. Минут двадцать они щупали, лапали и тискали несчастную кошку, давили в самых разных местах, тянули, толкали, висли на ней и пытались в точности воспроизвести движения Шеллара. Непонятно, каким чудом они не сковырнули скульптуру с постамента, но, невзирая на их старания, она все же осталась стоять на месте. И входная плита тоже.
Прекратилось это безобразие лишь после того, как над площадкой раздался бестелесный голос:
— Приветствую всех. Почтенные мэтры, оставьте статую в покое, вход открывается не механическим способом. Лучше скажите скорее, что с Элмаром.
— Да все с ним в порядке, — ответил Кантор, который все это время стоял рядом с Мафеем и скептически наблюдал за усилиями магов. — Сегодня ночью я его видел, он едет на юг вместе с группой беглых рабов.
— Хвала богам, — с искренним облегчением произнес голос. — Значит, все действительно прекрасно.
— Ваше величество! — строго возразил мэтр Вельмир, вдруг на глазах становясь старше. — Во-первых, я не назвал бы «прекрасным» положение дел, при котором вынужден разговаривать с вашим призраком. Во-вторых, вы ведете себя так, словно у нас неограниченное количество времени! Скажите честно, ваше величество, вы действительно еще живы или пытаетесь нас осторожно подготовить к…
— Честное слово, мэтр, я действительно жив, и у нас нет необходимости куда-либо спешить. В настоящий момент мое тело находится в стазисе, и оставшиеся часы моей жизни можно растянуть на неограниченное время. А сейчас позвольте мне поведать вам все, что я узнал об этой пирамиде и ее обитателях. Возможно, это поможет вам найти способ проникнуть внутрь и достать нас оттуда.
— Погодите! — вмешался папа. — Не в одной пирамиде дело. Начните лучше с того, как вы сюда попали. Причем с самого начала. С момента провала. Что случилось во дворце, почему вы не ушли оттуда?
— Случилось то, что и было предсказано, — невесело сообщил Шеллар. — Сработал тот самый «веер на бесконечность», о котором вас предупреждали предсказатели. И сработал крайне неблагоприятным для меня образом.
— Харган все-таки раскусил вас?
— Нет. Этот глупый мальчишка застрелился. Чем немедленно воспользовался брат Чань, который только и ждал момента, чтобы свозить меня к Повелителю на проверку. Кстати, что там с Повелителем? Вы не выяснили точно?
— У нас пока нет такой возможности. Не отвлекайтесь. И что было дальше?
— С вашего позволения, я опущу не относящиеся к делу подробности и перейду к фактам, которые могут представлять интерес. Прежде всего, когда меня допрашивали, мои ответы контролировал маг-менталист. Он ловил меня всякий раз, как я пытался лгать, за исключением одного момента. Когда я выдал заранее заготовленную ложь касательно Азиль, он промолчал.
Магистры молча переглянулись. Да и сам Мафей тут же вспомнил рассказ почтенной Эрны о сложных взаимоотношениях куфти с Повелителем. Вот, значит, как вышло. Едва появилась реальная возможность от него избавиться, они ею воспользовались. И потребовалась для этого сущая малость — в нужный момент промолчать…
— Вчера ночью, — как ни в чем не бывало продолжал Шеллар, — заклинание, наложенное на меня Повелителем, развеялось. Утром меня зачем-то умыли, одели и перевязали, после чего привезли на окраину деревни и оставили под деревом, прямым текстом приказав ждать, но намекнув при этом, что для меня же лучше будет умереть легко и быстро, прежде чем за мной вернутся. Я не послушался этих сомнительных советов и решил просто удрать.
Кантор невольно поглядел вниз, где примерно в паре часов ходьбы виднелась деревушка куфти — та самая, которую они видели с другой стороны, когда добрались к ней через горы. Великое небо, это он перся пешком через болото, один, без оружия, наверняка не в здоровом состоянии, после допросов-то… И ведь дошел, что поразительно!
— Ты добрался… оттуда? — повторил его мысли впечатлительный юный эльф. — Через болото, без оружия, на одной ноге?
— Мне любезно выдали костыль, — педантично уточнил неисправимый король. — Согласен, это не было легко, но результат того стоил. Позвольте мне продолжить. Вчера ночью, уже пребывая в призрачном состоянии, я слетал в деревню и, к своему удивлению, нашел там Азиль. С ней все в порядке, и скорее всего она находится там по своей воле, а не удерживается насильно. Я не решился показываться ей в своем нынешнем состоянии, опасаясь расстроить, и поэтому не смог расспросить. Этот вопрос мы с вами потом обсудим и решим, как лучше поступить. А теперь все же вернемся к загадке пирамиды. Кстати, почтенные мэтры, а почему вы все слушаете меня стоя? Присядьте, история довольно долгая…
Долгая история мэтра Ушеба началась более двух тысяч лет назад, когда Куфтийская империя еще блистала своим величием, а Снежный край даже не был открыт.
Стареющий маг чувствовал приближение смерти и воспринимал сей факт как вопиющую несправедливость. «Какова цена всему моему могуществу, — говорил он сам себе, — если оно не может даже продлить мне жизнь сверх положенного обычным смертным срока? Чего стоят все те знания, которыми я упорно и старательно овладевал всю свою жизнь, если мне некогда ими воспользоваться — так мало времени отмерено мне богами? И не глупо ли я поступил, потратив свои лучшие годы на исследования, которые никаким образом не могут мне помочь?»
Ушеб оставил службу при императорском дворе и уехал в свое поместье у моря, захватив с собой кучу книг, магических предметов и верного ученика. И там, укрывшись от посторонних глаз, начал свой последний, самый грандиозный проект — поиск вечной жизни.
Время шло, исследования постепенно продвигались вперед, но результаты достигались слишком медленно. Намного медленнее, чем наступала безжалостная старость. И в один прекрасный день Ушеб понял, что не успеет придумать ничего лучшего, чем то, что уже придумал. Что, если он не собирается умереть, не завершив своих исследований, ему придется испытать на себе пусть несовершенную, но относительно надежную процедуру, которую он успел разработать.
Он понимал, что превратиться в вечно юного и бессмертного живого человека ему не суждено. Максимум, что может получиться, — разумная нежить.
Он понимал также, что не может предугадать, насколько сохранится его личность после ритуала и как он вообще будет выглядеть. Что в случае непредвиденных осложнений может превратиться в безумное чудовище, пожирающее людей и пьющее их кровь.
Он все же был порядочным человеком, в отличие от сами-знаете-кого, и не хотел, чтобы из-за его неудачного эксперимента пострадали невинные люди. Поэтому для проведения ритуала избрал старую семейную гробницу на окраине своих владений. Она удобно располагалась на месте Силы и в стороне от человеческого жилья, к тому же у нее были прочные стены и каменные плиты вместо дверей.
Главный вход Ушеб распорядился замуровать, а потайной переделал таким образом, чтобы его можно было открыть только снаружи. Дно было выложено камнем еще со времен его предков, и подкопаться было не то чтобы совсем невозможно, но очень трудно. Для верности он еще встроил в камни гробницы защитное магическое поле, границы которого не могла пересечь никакая нежить. И дал последние наставления своему ученику: ровно через цикл прийти к потайному входу, открыть его и проверить, во что превратился его наставник. И если вдруг случится, что эксперимент пошел не так, как планировалось, если вместо разумной мумии в гробнице обнаружится чудовище — запереть потайной вход и никогда больше его не открывать и людей вокруг предупредить, чтобы ни в коем случае не входили внутрь и не пытались разрушить пирамиду, иначе случится большая беда.
Ученик был старательный, послушный и тоже очень порядочный. Он не предал наставника, не обманул его доверия, ничего такого. Ровно через цикл, как и было велено, он открыл потайной вход и вошел в гробницу.
Роковая ошибка, которую мэтр Ушеб допустил в своих расчетах, была донельзя глупой и всего лишь арифметической. То ли где-то не ту циферку поставил, то ли сложил-отнял неправильно, но в результате срок в один цикл, который он назвал, оказался неверным. И, войдя в пирамиду, исполнительный ученик застал почтенного мэтра в середине трансформации.
Он был еще и весьма впечатлительным, этот честный юноша. Увидев жуткое существо, напоминающее недоваренную тушу с лоскутами свисающей кожи, которое ползло ему навстречу и что-то нечленораздельно хрипело, он сделал логичный вывод: бедный наставник все-таки превратился в чудовище, как и опасался. Всхлипывая и утирая слезы на ходу, он выбежал наружу и закрыл за собой дверь. Навсегда.
Еще цикл спустя незадачливый маг обрел надлежащий вид и способность говорить, но было поздно.
Две тысячи лет он ждал благоприятного случая, надеялся, что когда-нибудь каким-то чудом кто-то все же найдет способ войти в гробницу, и тогда он сможет этому кому-то все объяснить, а в ответ ему помогут выбраться из заточения. И в один прекрасный день дождался.
Сначала почтенный мэтр был без ума от радости — человек, сумевший проникнуть внутрь, оказался коллегой, что являлось несомненной и редкостной удачей. Коллеге не надо объяснять на пальцах вещи, понятные любому магу, он все поймет и во всем разберется, а главное — ему под силу снять то злосчастное защитное поле, исходные точки которого Ушеб так предусмотрительно расположил снаружи.
Молодой человек охотно согласился помочь, но попросил для начала ознакомиться со всеми записями по эксперименту, чтобы иметь полное представление о ситуации и разобраться в структуре защитного заклинания, да и вообще в данной школе магии. Так как он, извините, чужестранец, его учили совсем по-другому, и новую для него школу он должен сначала изучить.
«Изучение» длилось подозрительно долго, и Ушеб уж начал было подозревать, что вежливый коллега его попросту надул, но в конце концов молодой маг вернулся. И даже не один. Он рассказал, что не только изучил, но и усовершенствовал методику Ушеба, и хотел бы повторить его эксперимент. По каковой причине ему, в свою очередь, тоже требуется помощь. Защитное поле он снять не сумел, но придумал другой способ вытащить жертву собственной предусмотрительности из опостылевшей гробницы: телепорт. Словом, предложил взаимовыгодное сотрудничество, на которое доверчивый старик без колебаний согласился.
Чем закончилась их договоренность, всем известно. Бессовестный чужестранец все-таки надул партнера и телепортировался оттуда один. Будущему Повелителю не нужны были конкуренты.
Обманутый маг обиделся до глубины души и несколько лет щедро осыпал коварного коллегу разнообразными проклятиями, которые вряд ли могли нанести сколь-нибудь ощутимый вред квалифицированному некроманту, да к тому же бессмертному и неуязвимому. Спустив пар и поняв, что так он ничего не добьется, почтенный мэтр обратился за справедливостью к своим древним богам. Денно и нощно досаждал он им просьбами послать в этот мир достойного героя, который мог бы добраться до презренного клятвопреступника, невзирая на бессмертие, и бедные боги, которым настойчивый старик проклевал все мозги, пошли советоваться к коллегам. Совершенно случайно они набрели на некого Создателя, в чертогах которого обретался один симпатичный святой, известный тем, что когда-то давно, еще при жизни, имел дело с упомянутым злодеем и даже относительно успешно. Боги как-то между собой договорились, святой с радостью согласился помочь несчастной жертве, и беднягу отправили с миссией спасения и восстановления справедливости. Не уточнив предварительно, где объект спасения находится и как до него добраться — вернее, от него выбраться. И теперь они сидят там вдвоем, поскольку у спасителя не сохранилось ни одного ориентира из тех, что он знал при жизни.
Мэтр Вельмир опять на глазах помолодел. Кантор невольно подумал, что при такой частой смене облика у него не больше шансов сохранить свою тайну, чем у замурованного в пирамиде коллеги самостоятельно оттуда выбраться.
— То есть… — осторожно уточнил мэтр, — вы хотите сказать… что там, внутри…
— Именно, — подтвердил Шеллар. — Там, внутри, вместе с обиженной на весь свет мумией сидит ваш покойный друг, святой великомученик Феандилль. И мы все трое были бы признательны, если бы нас каким-то образом оттуда извлекли.
— Боги, это же так просто! — не удержался воодушевленный Мафей. — Пусть мэтр скажет, как к нему войти, и мы войдем и всех вытащим телепортом!
— Вот тут и начинаются проблемы. Он сделал один-единственный ключ — для ученика. Две тысячи лет назад. Где этот ключ сейчас, если он вообще уцелел, — никому неизвестно. Скаррон не пользовался им для проникновения в гробницу, он нашел собственный способ. Я, заметьте, тоже. Следовательно, у нас есть следующие пути решения проблемы: отыскать затерявшийся в веках артефакт, добыть записи Повелителя и изучить их в надежде, что он свое открытие задокументировал, разобраться, как это получилось у меня при полном отсутствии магических способностей, или банально взломать. Ах да, еще можно попробовать обратиться за советом к жителям деревни, но я бы не возлагал на этот вариант особых надежд. Возможно, послать нас подальше они не решатся, но наверняка сделают вид, будто впервые о проблеме слышат. Сейчас я работаю над тем, чтобы сделать их посговорчивее, но это займет некоторое время, и на этот период я попрошу вас не вести с ними переговоров, не согласовав предварительно со мной. Если у вас есть еще вопросы, прошу задавать.
У мэтров были вопросы. У мэтров, можно сказать, была огромная куча разнообразных вопросов, и Кантор невольно подумал, что его величеству будет полезно хоть раз на собственной шкуре прочувствовать, каково это, когда тебя достают бесконечными «как?» и «почему?», половину из которых ты считаешь лишними, а на вторую половину не желаешь отвечать.
На этот раз в укромной комнатке необычного магазинчика брата Чаня поджидал не только подозрительный торговец, но и старый знакомый. При виде хитрой одноглазой физиономии наместник, как ни странно, почувствовал себя увереннее, хотя на самом деле понимал, что само по себе присутствие Астуриаса вовсе не означает поддержки с его стороны и, более того, по всем раскладам в случае несовпадения интересов мистралиец мгновенно сделает вид, будто не имеет с ним ничего общего. Брат Чань хорошо знал людей этого типа и не питал иллюзий, будто Астуриас может занимать хоть какую-то сторону, кроме своей собственной. Если такие люди и вступают с кем-нибудь во временный союз, то лишь потому, что им это выгодно, и обычно такие союзы оказываются ну очень временными. Сейчас, судя по намекам мистралийца, оброненным при их последней встрече, а также по его присутствию здесь сегодня, основным его интересом было свести потенциальных партнеров и стать посредником при сделке. Что не помешает ему предать любого из них или обоих, если в какой-то момент у него появится возможность таким путем увеличить свою долю. Но все равно приятно было видеть хоть одно знакомое и понятное лицо в столь неловкий и неприятный момент.
— Что сказал Повелитель? — с живейшим интересом спросил торговец, едва завершив подобающие приветствия. Его нетерпение было столь явственно, что выглядело даже невежливым. Брат Чань подозревал, что, если бы не опасение за исход переговоров, сей дурно воспитанный молодой человек и вовсе пренебрег бы приветствиями, лишь бы поскорее услышать ответ. Поистине варварские нравы царят по эту сторону Большого Хинского хребта…
— Я получил разрешение, — с достоинством ответствовал он, выкладывая на столик перед собеседником папку с бумагами. — Вот вся необходимая документация. Если вам понадобится переводчик, я попытаюсь изыскать такового среди своих подданных, но, боюсь, в этом случае о секретности можно будет забыть.
— Документация на харзи? — немедленно догадался «партнер». — Не беспокойтесь, у нас есть возможность перевести все это… э-э… не привлекая посторонних. Что насчет действующего экземпляра, как я просил?
— Один прибор я привез, но для полноценной работы в нем не хватает одной детали. Просто потому, что их сейчас вообще нет ни здесь, ни у Повелителя. И не будет до осени.
— Так снимите одну с действующего.
— Но тогда он перестанет работать, а у нас их всего три.
— У вас останется еще два. И, более того, это ведь ненадолго. Вы получите сколько угодно приборов, и гораздо раньше осени.
— Все параметры требуемого кристалла изложены в предоставленной документации, — ровным голосом сообщал брат Чань, чувствуя за собой силу логики и здравого смысла, но сильно опасаясь при этом, что собеседнику они недоступны.
— Ах вот в чем дело! — неожиданно воскликнул Астуриас, до сих пор скромно молчавший и довольно убедительно занятый бокалом вина. — Господа, позвольте мне внести ясность, так как у вас, кажется, возникло некоторое недоразумение. Видите ли, брат Чань, параметры магического кристалла, изложенные в этих научных трудах, ничем не помогут нашим уважаемым партнерам. Они не пользуются магией при создании вещей, и в их версии излучателя магический кристалл будет заменен техническим аналогом… как вы это называли, господин Санчес?…
— Генератором прерывистых волн, — подсказал торговец. — Совершенно верно. Нам нужен этот кристалл не затем, чтобы его скопировать, а чтобы определить, что именно он излучает. И затем именно этот тип излучения воспроизвести.
Наместник внезапно ощутил брезгливое раздражение, вроде того, что чувствует разумный и здравомыслящий человек, столкнувшись с дешевым мошенничеством, рассчитанным на полного дурака. Ему предлагали фактически уплатить вперед за неясные будущие услуги, причем без всяких гарантий.
С другой стороны, отказываться наотрез тоже неразумно — если обе стороны честно выполнят условия, сделка все же выгодна. Пожалуй, лучшим решением будет тоже запросить в обмен что-либо ценное…
Он быстро перебрал в памяти записи предыдущего наместника, и нужное решение само пришло на ум. Повелитель придавал очень большое значение списку артефактов, это было одним из главных его требований, и Харган мог даже безнаказанно пренебрегать текущими делами ради поисков этих предметов. Один из них ему обещали здесь. И до сих пор обещают. Прекрасно. Удобный повод отложить сделку на неопределенное время, не прибегая к прямому отказу.
— Хорошо, — доброжелательно произнес брат Чань, подкрепив слова учтивым поклоном. — Я предоставлю вам один из кристаллов, как только получу известный вам артефакт, который был обещан моему предшественнику. Камень на камень, из рук в руки.
— Но это самым фатальным образом замедлит работу! — попытался протестовать торговец.
Наместник вежливо, но твердо перебил его:
— До осени мы никуда не торопимся. А последние три действующих прибора слишком дороги сейчас, чтобы отдать любой из них под чистое обещание без всякой гарантии.
Астуриас поднял удивленный взгляд от бокала.
— А этот пропавший камень вы считаете надежной гарантией?
— Нет, но он по крайней мере достаточно ценен, чтобы компенсировать возможную утрату кристалла.
Санчес огорченно вздохнул. Не умеют эти мистралийцы скрывать свои чувства, все на лицах можно прочесть. Даже Астуриас уж на что мастер, а все равно на роже написано, что пройдоха.
— А оружие вас чем-то не устраивает или кажется недостаточно ценным?
— Оно не является жизненно необходимым. К тому же оружие в любом случае входит в оплату, но это как раз не самая срочная ее часть.
— Мне нужно доложить наверх и посоветоваться. Я не уполномочен…
— В таком случае можете оставить себе все документы и сам прибор, а касательно кристалла поговорим отдельно. Когда мне вас навестить?
Торговец беспомощно покосился на Астуриаса, словно вопрошая: «Кого ты мне привел?», и попросил неделю. Для верности. Возможно, хватит и пары дней, но на всякий случай пусть будет неделя, вдруг там, наверху, возникнут разногласия…
Брат Чань почтительно кивнул и удалился на улицу, где ждал его телепортист, по пути пытаясь представить себе загадочных повелителей мистралийского торговца. В воображении наместника они почему-то представлялись похожими на высших иерархов, между которыми тоже постоянно происходили какие-нибудь разногласия.
Второй день путешествия получился ничуть не легче первого. Начавшись с утреннего животноводческого скандала, он продолжился целым днем пребывания в одной кабине с любознательным убасом и частично оклемавшейся Хаши. Хотя бывшая атаманша санитарных инспекторов вела себя тихо, ни словом не вспоминала о тараканах и даже нашла в себе силы сказать «спасибо» за спасение своей многострадальной персоны, находиться с ней рядом все равно было неприятно, неловко и чертовски некомфортно. С одной стороны, воспоминания о долгой и кровопролитной войне за санитарное состояние магазина не способствовали возникновению теплых чувств; с другой — даже мимолетный взгляд в сторону пассажирки вызывал одновременно жалость и стыд за весь мужской род. И молчать все время неудобно — вроде как невнимание получается, и сказать нечего, и от убаса помощи никакой — вместо того, чтобы чего утешительного бедной женщине сказать, он всю дорогу только и делал, что расспрашивал. Ближе к вечеру Кангрем уже готов был с радостью поменяться местами с любым из ребят в кузове, пусть даже ему придется сидеть под самым граковым хвостом и целый день переводить без передышки, но увы, заменить его за рулем автомутанта было некому.
Ночевали опять в развалинах, только на этот раз никаких сокровищ искателям не перепало. Граков здесь не водилось, и поселок давно был обчищен до последнего гвоздика. Даже крыс на ужин едва отыскали.
Когда же уставший за день Витька завалился наконец спать, радуясь, что его хотя бы от ночных дежурств освободили, в его сон почти сразу же явились гости. Был бы сон какой приличный, Витька даже огорчился бы. Но снилась ему какая-то хрень, будто он объясняет начальству, что не по своей воле сделался богом, а по вине обстоятельств, а начальство будто бы ему не верит, кричит, что он уволен, и требует сдать казенную молнию и не позорить лавочку этими белыми одеждами и сандалиями неопределенной ориентации. Дэн с Максом от души над его бредом поржали, объявили себя его верными ангелами и кышнули назойливое начальство прочь из божественных чертогов.
— Да, — покачал головой Дэн после бурных приветствий, забираясь в начальственное кресло. — Видно, крепко тебе там досталось, что тебе такое снится…
— Вам смешно, — ворчливо отозвался Витька, с отвращением рассматривая дурацкие сандалии. — А меня и в самом деле придурочные дикари на голубом глазу в боги записали. А этот оглашенный воин света так и норовит что-нибудь эдакое выкинуть, чтобы их не разочаровать. А убас, на здравый смысл которого я так надеялся, велит всячески этот бред поддерживать, потому как ему это в целях пропаганды страсть как необходимо.
— Вот и прекрасно, значит, вас с Элмаром послушают, — обрадовался Макс, точно так же, как убас, наплевав на переживания агента Кангрема. — Завтра утром объясни всем, что вам надо немного свернуть в сторону и заехать в один небольшой поселок… Сейчас я тебе карту нарисую…
— Зачем? — обреченно переспросил Витька. Что ехать все равно придется и возражений никто не станет слушать, он уже понял, но имеет он право хотя бы знать, что к чему и что вокруг него происходит?
— Там вас встретят наши маги. Главная проблема вообще-то в том, что мэтрам нужен Доллегар — возможно, вместе с Элмаром, возможно, без, в любом случае при наличии телепорта это минутное дело. А в остальном магическая поддержка здорово облегчит вам задачу. Вы сможете взять с собой телепортиста, и у вас не будет проблем ни с провизией, ни с бензином. У вас будет доступная медицинская помощь в любой момент, когда понадобится. Вы сможете оставить там часть людей — больных, слабых и тех, кто не хочет ехать дальше…
«И скотину эту зубастую тоже можно оставить!» — чуть не вслух закричал Витька. Идея коллеги начала ему нравиться.
— …Переговоры с Конфедерацией вы будете вести не просто как толпа беженцев, а вместе с официальными представителями Международного Совета Дельты…
— Нам же головы поснимают за контакт!
— А нам за что? Почтенные мэтры все это прекрасно провернули без нас. Мы их друг к дружке в гости не возили, во всем виноват Повелитель, наладивший регулярное сообщение между двумя мирами, ну и частично Мафей, который к нам тоже никакого отношения не имеет. Кстати, для тебя это еще и прекрасная возможность без проблем вернуться домой. Элмар пригласит тебя в гости, а там тебя как бы найду я и увезу на нашу базу.
— Ага, а местным скажем, что на небеса вознеслись… — не удержался от шпильки расстроенный Витька. Да, конечно, кто бы сомневался, ему непременно помогут вернуться домой. Но только после того, как его роль божества-избавителя будет сыграна до конца. — Элмару вы все сами объясните, или мне завтра его изловить и растолковать?
— Не беспокойся, Элмару все это сейчас объясняет Диего. Вы с ним произведете на спутников незабываемое впечатление, когда по пробуждении окажется, что оба видели один и тот же мистический сон, в котором вам голоса свыше велели ехать на запад.
— Ну какая тут мистика! Я же говорил, что с нами убас, а он все знает и про магов, и про Диего…
— Но ты также говорил, что он всеми силами поддерживает версию вашей божественности, — напомнил Дэн. Все время, пока его кузен толковал о делах, он молча любовался вновь обретенным другом, и счастливая улыбка не сходила с его лица.
— Не перебивайте меня, пожалуйста… — остановил его Макс. — О чем я говорил? Ах да… И еще в том самом поселке вас будет ждать твой старый приятель и собутыльник, которого совершенно случайно нашли у тебя в подвале.
— Что? — изумленно переспросил Кангрем, не веря в такое количество счастья одновременно. — Жан тоже спасся?!
— Да, и теперь я не знаю, как с ним лучше поступить. То ли пусть сидит где сидит, чтоб меньше знал и не трепал по пьянке, то ли пусть с тобой едет — толковый мистик вам пригодился бы… Ты сам как думаешь?
— Да я не знаю… А что в нем толкового? Он же раздолбай каких свет не видел, одно название, что священник. Его на Каппу с миссией выперли, чтобы церковь не позорил, а то хотели вовсе сана лишить.
— Ты же сам говорил — хоть и пьяница, а святит эффективно. Мы с коллегами проверили — действительно, при всех своих бесчисленных грехах твой приятель может быть весьма полезен в качестве мистика.
— А как такое может быть?
— Да запросто, на Дельте это обычное дело. Магические способности не от посвящения, а от природы. Ты там подумай, с соратниками посоветуйся, потом скажешь.
— Хорошо, — кивнул Витька. — Кстати, о соратниках. Макс, ты хорошо знаешь этого парня? Элмара?
— Довольно поверхностно, но я близко знаком с человеком, который воспитывал его с детства, так что могу спросить, если надо. Тебя что конкретно интересует?
— Хотелось бы иметь представление, что он за человек, чтобы хоть примерно знать, чего от него еще ждать. Я затрудняюсь постичь логику его действий.
Макс пристально уставился на него, чуть прищурившись, будто поймал на лжи и намекал на то, что лучше признаться, пока не уличили.
— Серьезно? Вот именно ты находишь в его поступках что-то тебе непонятное? Тогда как единственное отличие между вами состоит в том, что ты можешь отступить, подумав «у меня это не получится» или «я это не смогу», а он — нет.
— И он до сих пор жив?
Макс усмехнулся.
— Это же не значит, что он всякий раз берется за то, что ему не по силам. Но если он сталкивается с непреодолимым препятствием, то не отступает, а ищет другой путь.
— Знаешь, до сих пор я не замечал, чтобы ему вообще приходили в голову такие мысли. Ну, о том, что ему что-то не по силам.
— Значит, за время вашего знакомства он просто ни с чем подобным не сталкивался. Пусть тебя не беспокоит его отчаянное геройство, он не самоубийца и знает что делает. В конце концов, он действительно дожил до своих лет и до сих пор успешно справлялся.
— То есть ты пытаешься меня убедить, что когда он, впервые в жизни увидев грака, внезапно проникся мыслью вскочить на него верхом — он знал что делал?
— Разумеется. Видеть он их, может, и не видел, но все, что известно об этом животном нашим почтенным мэтрам, ему позаботились передать.
— И когда он кидался с мечом на двух автоматчиков — он тоже знал что делал?
— Раз ему это удалось — несомненно знал.
— И когда высказывал намерение вернуться в Первый Оазис за своей девушкой?
— Намерение, может, и выглядело глупо, но возьмись он за практическое его воплощение — поверь, трубить в рог под воротами и вызывать Повелителя на рыцарский поединок он не стал бы. Впрочем, когда речь идет о его девушке — тут за ним надо присматривать, в таких случаях он перестает прислушиваться к чувству опасности и может наломать дров. И еще один момент, о котором следует знать вашему мудрому и дальновидному убасу: Элмару нельзя доверять командование войском. Он не полководец, ничуть и ни разу. Тактика одиночки или малой группы у него отработана в совершенстве, но это его предел. И не следует забывать, что отрабатывалось это все в его родном мире и может не работать в других условиях. Думаю, он сам это понимает и в случае необходимости скажет, главное — не убеждать его в обратном и не настаивать.
— Я передам, — вздохнул Витька, с тихим ужасом представляя, что кому-то особо мудрому и дальновидному придет в голову после подобных предупреждений переложить командование на второго героя пророчества. — Но все равно — не нравится мне все это…
— Мало ли кому чего не нравится… — помрачнел Макс. — А что делать, надо как-то выкручиваться. Ладно, я пойду, мне еще кое-кого надо навестить, а вы с Дэном тут пообщайтесь, соскучились, наверное…
Весь день Кайден провел в колебаниях и размышлениях. К дому старейшины он больше не приближался, чтобы не провоцировать Эрну на новые упреки, которые на этот раз мог услышать кто-то посторонний, да и показываться на глаза Азиль было как-то боязно. Прилетал ли туда злоязыкий призрак, говорил ли с кем-либо и если да, то что сказал — выяснить не было возможности, но Кайден все же предполагал, что, если бы он поделился своими планами будущей мести с кем-то из обитателей дома, то уже с утра они бы колотили в дверь, требуя объяснений. Значит, все же промолчал. Или не смог объясниться, не зная языка. Впрочем, даже увидеть его было бы достаточно, и, раз Эрна не прибежала разбираться, значит, скорее всего призрак действительно молча посмотрел и удалился незамеченным.
Сей вывод немного утешил Кайдена, но не настолько, чтобы расслабиться и перестать думать об услышанных прошлой ночью угрозах. Днем он может спокойно жить, призраки не преследуют живых при свете дня, но ведь наступит новая ночь, и утопленник обязательно вернется. Вне зависимости от того, насколько реальны его угрозы, он, похоже, получил удовольствие от самой возможности безнаказанно издеваться над своим бывшим мучителем и возможность эту использует на полную катушку. Даже будучи не в состоянии причинить Кайдену материальный вред, покойник может здорово испортить ему жизнь, таскаясь по пятам и доставая издевательскими разговорами. А уж если кто-то увидит или, сохраните боги, услышит, неприятностей не миновать. Сейчас его считают героем и спасителем, которому можно простить мелкую слабость, да и права на месть никто в этой ситуации не оспорит. Но если действительно окажется, что он навлек на поселок беду…
Чем ближе подступала ночь, тем больше мрачнел и нервничал бывший первый маг Повелителя и, когда за окном начали сгущаться сумерки, все же решился попросить помощи у друга и коллеги.
— Шоши, что говорит некромантия о призраках, преследующих людей по ночам?
Некромант только чуть приподнял брови и снял с плиты чайник. Несмотря на то, что приятель был старше Кайдена лет на пять, он почему-то до боли напоминал ему Райлина. Наверное, таким стал бы братишка, доживи он до этого возраста, — спокойным и непробиваемым, что бы ни случилось. Ему тоже не составляло труда прятать истинные чувства за внешней безмятежностью, тогда как сам Кайден научился носить маску лишь с годами, успев изрядно настрадаться из-за своей несдержанности.
— Обычно призраки преследуют своих убийц или же людей, в которых нуждаются. Например, если у призрака остались неоконченные дела, а сам он уже ни на что не способен в силу своего состояния, он просит о помощи кого-то из живых. Или если призрак не может уйти оттого, что его тело не погребено как положено, он тоже ходит всех достает, чтобы его похоронили. А ты спрашиваешь из теоретического интереса, или у нас в поселке призрак завелся?
Кайдн поколебался несколько мгновений и все же решил сказать правду.
— Помнишь, вчера мы искали на болоте того придурка, который сбежал? Вчера ко мне приходил его призрак.
— И что он от тебя хотел?
— Ничего. Просто наговорил мне гадостей.
— Кайден, — миролюбиво поинтересовался Шоши, разливая чай, — скажи честно: ты его убил?
— Я его не убивал. Клянусь чем угодно, я желал ему смерти, но я пообещал нимфе не убивать его, и я действительно даже не прикоснулся к нему. Он и впрямь сбежал и утонул в болоте. Теперь он обращается со мной так, будто я утопил его своими руками. Грозится, что за него отомстят, издевается надо мной, позволяет себе грязные намеки насчет Анари… Самое ужасное, что он может кому угодно наговорить обо мне чего угодно, и как мне потом доказывать, что это неправда? А он обязательно это сделает, он, похоже, настроен сжить меня со свету или хотя бы сделать мою жизнь невыносимой. А если вдруг сюда каким-то образом заявятся его приятели, он ведь действительно может натравить их на весь поселок. И хорошо, если только на наш.
— Если ты его не убивал, тогда почему он так тебя ненавидит? Он знал, что ты желал ему смерти?
— Конечно, знал. Когда Повелитель собирался его казнить, я при этом присутствовал и просил разрешения поучаствовать. А еще раньше я помогал его допрашивать. И вообще я никак не скрывал своей ненависти к мерзавцу, который убил моего брата. Но что бы я ни чувствовал к нему, я его не убивал. У него нет причин преследовать меня как убийцу.
— Значит, он просто остался из-за того, что его тело не нашли и не похоронили. А к тебе пристает потому, что… ну не к кому ему больше приставать. Сначала его истязали, потом он по-дурацки погиб, отсюда обида и злость, стремление поквитаться. До Повелителя ему не добраться, зато ты здесь, под боком. Вот он и срывает злость на тебе.
— Спасибо за разумное объяснение, но мне от этого не легче. Его можно утихомирить?
Шоши задумался.
— Чтобы надежно упокоить бродячую посмертную сущность, надо найти тело. Вряд ли нам удастся как-либо добыть его из болота. Мы даже не знаем, где именно он утонул, чтобы совершить похоронные обряды над этим местом. Я попробую его изгнать, но получится ли из этого что-либо — не уверен. Если не получится… попытайся с ним помириться.
— По… помириться?! — Кайден от возмущения даже заикаться начал. — С… с ним?
Шоши поднял взгляд от плошки с топленым маслом, в которое сосредоточенно макал кусочек лепешки, и с мягкой укоризной улыбнулся. Точь-в-точь как это делал Райлин.
— Ты все еще ненавидишь его. Даже теперь, когда он мертв.
— А у меня нет на то причин?
— Смерть должна закрывать все счета. Или… хм… ты не можешь успокоиться именно потому, что не сам его убил? Или потому, что тебе не дали помучить его еще немного? Подумай и ответь себе. Мне можешь не отвечать. Но если я угадал, то это еще одна причина, по которой он тебя преследует.
Кайден не стал отвечать. Только спросил:
— Можно, я останусь у тебя на ночь? Ты живешь один, а у меня дома отец… и тетушка… Не хочу, чтобы он еще и их начал доставать.
— Конечно, — без вопросов согласился Шоши. — Пусть приходит сюда. Я посмотрю на него, попробую точнее определить причину его поведения и попытаюсь решить проблему. Но ты все же подумай над моим советом.
На этот раз призрак явился намного раньше полуночи. Сначала заглянул в окно, потом просунул сквозь стекло голову и радостно воскликнул:
— Ах вот ты где!
И просочился в дом. Несмотря на то, что дом был окружен защитным кругом от нежити.
— Отчего не спим? — бодро поинтересовался утопленник, зависая задницей над скамейкой и непринужденно закидывая ногу на ногу. — Бессонница одолела? Совесть замучила? Или страшно стало?
Кайден, который и в самом деле не мог уснуть в ожидании ночного гостя, негромко позвал:
— Шоши! Проснись, он пришел.
— Ты все-таки решил поделиться своей тайной с односельчанами? — продолжал издеваться призрак. — Поскорее рассказать им свою версию, пока я не успел первым? И начал, наверное, с лучшего друга, который тебе поверит, чего бы ты ни навешал ему на уши?
— Я рассказал ему правду! — вскинулся Кайден и тут же пожалел о собственной несдержанности. Его искреннее возмущение выглядело нервной, чуть ли не истеричной и оттого не слишком убедительной попыткой оправдаться.
— Да ты что? — притворно удивился утопленник. — Всю? И про веревку тоже?
— Про какую веревку? — заинтересовался Шоши, который к этому моменту успел выбраться из-под одеяла, пригладить волосы и нацепить очки, дабы получше рассмотреть посетителя.
— Ну вот, а говорил — «правду»! Небось, так старался убедить друга в своей невиновности, так клялся «я не убивал», что про веревку пришлось умолчать?
— Да при чем здесь эта несчастная веревка! — опять не удержался Кайден и опять с запозданием понял, что ведет себя несолидно, срываясь на крик и размахивая руками.
— По-твоему, если я отказался на ней вешаться, то она уже и ни при чем?
— Господа, вы здесь не одни! — Шоши всего чуть-чуть повысил голос, а эффект от этого превзошел все Кайденовы вопли. — И если я спросил про веревку, ответить надо мне, а не ругаться между собой.
— Ему, может быть, и надо, — насмешливо отозвался призрак, кивая на Кайдена с хамским пренебрежением. — А я вам, сударь, ничего не должен.
— Я не пытаюсь предъявить вам долги и ни к чему не принуждаю, но, может быть, вы ответите мне хотя бы из вежливости, почему преследуете Кайдена?
— Потому что он поиздевался надо мной в свое удовольствие и обманом довел до вот этого состояния, в котором я пребываю. Теперь моя очередь. А вы лучше не вмешивайтесь. Впрочем, если желаете, можете попробовать, я даже не обижусь, мне все равно не повредит все то, что вы здесь выстроили на столе.
Шоши был не из тех, кого можно смутить или сбить с толку голословными заявлениями. Он старательно перепробовал все известные ему способы, не обращая внимания на издевательства и насмешки призрака, и только потом с сожалением развел руками.
— К сожалению, Кайден, ни один не работает. Остается либо искать тело, либо как-то договариваться.
— А с чего вы взяли, что я хочу с ним договариваться? — Призрак вдруг оставил язвительный тон и сделался серьезным, как и положено неупокоенному духу. — Может, мне это неинтересно.
— Вам интереснее скитаться по земле, не зная покоя?
— Честное слово, я никогда его не жаждал. Даже после того, как ваш лживый приятель долго и целенаправленно доводил меня до самоубийства, в болото я полез вовсе не за тем, чтобы там утопиться.
— Ах вот в чем дело… — Кайден чуть сквозь землю не провалился под этим отеческим укоризненным взглядом. — Тебе все-таки надо было сказать мне все, без умолчаний и иносказаний. Есть разница между «желать смерти» и «толкать к ней». Если ты действительно не просто желал ему смерти, а что-то делал для того, чтобы и он сам этого пожелал, то он может преследовать тебя как убийцу.
— Откуда я знал, что это важно? И что мне теперь делать?
— То, что я советовал. Либо ищи тело, либо добивайся прощения.
— Мне?! — вскипел Кайден. — Просить прощения у этого подонка, который убил моего брата?
— Действительно, какой негодяй! — с издевкой произнес призрак. — Бедный парень сидел себе дома, никого не трогал, поливал цветочки, и вдруг прибежал я, вломился к нему в дом, ни за что ни про что кирпичом по голове… Подонок, иначе не скажешь.
Кайден с ревом сорвался с места и опомнился, только расшибив кулак о стену. А сволочной утопленник, мерзко ухмыляясь, заметил, что бить морду призраку опасно для здоровья.
Шоши неодобрительно посмотрел на стену, убедился, что она не пострадала, и сообщил:
— Я считаю, что это должно быть взаимно.
— Вот когда ваш приятель будет висеть на том же дереве, на которое столь старательно пристраивал меня, — не унимался призрак, — и мы с ним будем вместе бродить ночами по болоту, тогда у нас, возможно, и получится помириться. А вам я рекомендую поразмыслить над одной забавной нравственной проблемой. Когда под вашей деревней будет стоять моя армия и мои безутешные подданные потребуют выдать им виновника моей смерти, станете вы им объяснять, что он имел право на месть, или откупитесь его головой, чтобы спасти жизни всех остальных жителей?
— Ну ты видишь, какая сволочь? — простонал Кайден, все еще баюкая пострадавшую руку. — Как с таким договариваться? Да проще действительно договориться с его подданными. Не поверю, чтобы настолько мерзкий тип был кому-то настолько дорог.
— В переводе с возвышенного на реальный, — доверительно сообщил утопленник, демонстративно обращаясь к хозяину дома, — это будет звучать так: «Надеюсь, мы убили всех, кому он был дорог». И ответ будет неутешительным. Не всех. Кстати, изложенный мною вариант — не то, чего вам следует бояться, а то, на что следует надеяться. Вот если горячий мистралийский парень Орландо вообще не захочет разбираться и искать виноватых, а начнет жечь все, до чего достанет огненный шар восьмого уровня…
— Послушайте, — тут уж даже флегматичный Шоши начал терять терпение, — не могли бы вы уйти? Хотя бы сегодня? Мне нужно поговорить с Кайденом, а в вашем присутствии это невозможно, вы же все время влезаете в разговор.
— Ну, раз вы так вежливо просите… — Он отвесил издевательский поклон. — Пойду поброжу по деревне.
Шоши прикрыл глаза, как обычно, когда колдовал, и стоял так, пока не удостоверился, что надоеда действительно ушел. И только потом, сняв очки и устало протирая глаза, очень серьезно сказал:
— Надо искать тело. Другого выхода нет. Если он не только сам умер, но и потерял близких, он точно не отступится. Их тоже убил ты, или это сделали другие слуги Повелителя, а на тебе он просто отыгрывается?
— Их вообще никто не убивал, — мрачно отозвался Кайден. — Я просто немного поменял ему память, и теперь он думает, что потерял всех своих родных.
— И ты молчишь? Ты с ума сошел, или тебе жизнь не дорога?! Завтра же признайся во всем. Может, он на радостях передумает тебе мстить.
— А если нет?
— Тело искать надо в любом случае.
— Но как? Как можно найти в болоте одного утопленника, не зная даже, где именно он утонул? И как его достать из трясины?
— Надо попробовать проследить, куда он возвращается утром. Хотя бы примерно. А потом я произнесу на этом месте «общую побудку». Подкачаюсь стимуляторами и сделаю. Сам вылезет. Дальше уже дело техники.
— А как за ним проследить? Бежать через болото за призраком? При том, что он летит напрямик, а мне нужно придерживаться тропы, чтобы не отправиться в трясину вслед за ним? Да еще в темноте?
— Нет-нет, бегать за ним по болоту не нужно. Я придумаю способ проследить магически. Завтра опять оставайся ночевать у меня, но не буди, пока он не соберется уходить.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Кайден. Все же хорошо иметь верного друга, который не предаст и не бросит в трудную минуту, что бы ты ни натворил.
— Пока не за что. И, кстати, раз уж меня все равно разбудили среди ночи, расскажи эту историю еще раз, с самого начала, во всех подробностях и без мелочной ретуши. Чтобы я больше не узнавал важные детали от третьих лиц.
Призрак больше не возвращался, но сам рассказ, видимо, так расстроил Кайдена, что он не мог уснуть до самого утра, мучительно пытаясь разобраться, насколько реальны угрозы озлобленного призрака и что делать, если тело найти не удастся. Когда же он все-таки уснул, измученный тревогами и страхами, то весь остаток ночи его преследовали кошмары. И почему-то в каждом обязательно была Анари.