Глава 15

— Все понятно, Харган, — тяжело вздохнул человек в капюшоне и рассеянно потеребил край черной, расшитой золотом мантии. — Это был всего лишь недостаток подготовки, и виноват в этом только я сам. Откуда ты мог знать, что такое кошка и чего от этого мерзкого животного можно ожидать?.. Здесь ведь нет кошек, и ты с ними никогда не сталкивался. Чтобы ты больше не попадался на этом, запомни: кошачьи из всех известных животных наиболее чутки к магии, в особенности к нашей.

— Вы предупреждали только о собаках, — виновато поднял глаза ученик.

— Верно, я предупреждал, что невидимок чувствуют собаки. Но они чуют просто запах. Кошки же воспринимают даже саму магию. Ауру. И взбесились они именно из-за твоей ауры, поскольку чувствуют ее особенно остро. Что ж, всем нам свойственно учиться на ошибках, и пусть эта неудача послужит тебе уроком. Я в эти три дня, которые ты проведешь здесь в ожидании благоприятного времени для открытия портала, прочту несколько лекций об экзотической фауне того мира, в особенности о видах, которые тебе незнакомы.

— Учитель, — робко попросил Харган, заметив, что наставник сегодня добрый и его можно попробовать раскрутить еще на что-нибудь полезное. — А нельзя ли мне все-таки взять кого-нибудь с собой?.. Чтобы у меня был хоть один надежный помощник? Например, вампира, если уж мутанты так будут заметны…

— Ни в коем случае, Харган! Наш вампир будет там таким же чужаком, как и любой обитатель этого мира. У меня есть идея получше. Приведи мне любого человека оттуда, и я сам подниму тебе вампира. Таким образом, у тебя будет верный слуга и помощник из местных жителей. Полагаю, местный будет для тебя полезнее, поскольку наши вампиры, помимо того, что не имеют понятия о том мире, еще и до неприличия избалованы дармовой едой, что притупило их чувство самосохранения.

— Вы очень добры, учитель.

Из-под темной вуали донесся тихий, как шелест ветра, смешок.

— Подумать только, меня благодарят за доброту! Ох, не слышат тебя старейшины Семнадцатого Оазиса…

— А что, Семнадцатый Оазис пал? — В голосе юного демона слышалось отчаяние. Не оттого, разумеется, что он переживал за судьбу Оазиса, а потому, что все это веселье произошло без него. — Они так и падут все, пока я буду заниматься глупостями в том мире…

— Во-первых, — жестко осадил его наставник, — тебе поручили не глупости, а важное дело. Вернее, ты должен был выполнять сверхважное поручение. Чем ты там на самом деле занимаешься, я не берусь даже предполагать. Во-вторых, я тебя в какой-то степени понимаю, молодые всегда рвутся в битву, особенно если в жилах течет кровь демонов. Но твоя участь была предрешена еще до твоего рождения, и она вовсе не в том, чтобы по-дурацки погибнуть в бою за очередной Оазис. Ты понял меня, ученик?

— Слушаю и повинуюсь, учитель. — Харган поспешно склонил голову, пока учитель не разгневался и не добрался до многострадального хвоста.

— То-то. Собственно, сражения, о котором ты так жалеешь, как такового и не было. Оазис пал без единого выстрела, его нам сдали двое старейшин, которым понравилась идея вечной жизни. Я обещал им перерождение, но прежде они должны мне послужить. Один из них уже сейчас занимает пост моего первого помощника по науке, и в его лаборатории разрабатывается пара весьма перспективных проектов. Другой принял под командование сотню дикарей и за два цикла сделает из них умелых воинов. А еще меня несказанно радует, что мы захватили всю их технику целой и исправной.

— Я тоже рад, учитель, — согласился Харган, которого ничуть не утешил тот факт, что война с Оазисами продолжится без его участия. И, возможно, закончится, пока он будет возиться с этим сбродом идиотов, тупоголовым населением отсталого соседнего мира. — А нельзя ли и мне выделить какую-нибудь технику?

— Тебе-то зачем? Чтобы на тебя на каждом углу пальцами показывали? Я научил тебя магии, неужели этого недостаточно?

— В том-то и беда, учитель, — вздохнул Харган. — В том мире так много магов, и они так сильны и квалифицированны, что я едва успеваю уносить ноги после каждой вылазки. Оказалось, и поморский маг не такой разиня, как я думал, а уж об остальных и говорить нечего. После второго случая во всех дворцах установили магическую сигнализацию на невидимость. Теперь она простирается на все прилегающие территории — дворцовые парки и даже подсобные постройки. У меня теперь нет возможности туда проникнуть. К тому же наша школа запрещена, и стоит кому-нибудь учуять, чем я занимаюсь, на меня просто стукнут в полицию. А наш план обращения правителей вообще никуда не годится. Никакое изменение в их состоянии не пройдет незамеченным.

— У тебя есть свежие идеи? Я не имею в виду глупости, подобные только что высказанной. Техника — не метод воевать против магии, об этом наглядно свидетельствуют руины Девятнадцатого Оазиса. Я один сокрушил их хваленую «тройную линию». Один могущественный маг может сделать то, что не под силу целому войску.

— Я нашел место, где можно спокойно действовать, не опасаясь быть обнаруженным, учитель. Переберусь в Мистралию.

— А что, — заинтересовался наставник, — там магические искусства в упадке?

— Можно сказать, в Мистралии наблюдается полное их отсутствие. Как я понял, некоторое время там находились у власти мистики, успевшие истребить практически всех магов. Хоть средь бела дня прямо на улице скелетов поднимай, никто помешать не сможет.

— Вот как! — Пальцы Повелителя, скрытые под черным бархатом перчаток, оживленно зашевелились. — Значит, первая экспедиция не пропала зря, кое-что они все же сделали!

— Вероятно. Я намереваюсь поискать в Мистралии остатки первой экспедиции и, если удастся, с их помощью создать из этой страны удобный плацдарм для продвижения на север. Если не найду, работаю по прежнему плану, но именно в этом регионе. Может, кошки среди местных тоже попадаются, но уж магов я там точно не встречу. Если даже президент и все его окружение поголовно превратятся в нежить, этого никто не заметит и не начнет охоту за коварным некромантом. А коль отыщется безумец, который попытается, то он в считанные часы пополнит собой ряды моих мертвых слуг.

— Мысль хорошая, — согласился наставник. — Но не думай в своей юношеской дерзости, что, если поблизости нет магов, то поднимать скелеты позволительно посреди улицы и тому подобное. Если твоя деятельность станет широко известна, ты рискуешь столкнуться с противником, который в сто раз страшнее самого квалифицированного боевого мага.

— То есть? — не понял ученик.

— С толпой, мой мальчик. С разгневанной толпой бунтующей черни. Ты, в отличие от меня, пока не бессмертен. Если против тебя поднимется восстание, никакая магия не спасет, ибо нет силы, способной остановить толпу. Разве что хорошо скоординированная команда магистров школы Чистого Разума ступени этак двенадцатой, но уж никак не одинокий ученик некроманта. Так что веди себя тихо и не наглей. Ты меня понял?

— Да, учитель. Как скажете, учитель.

— Приятно иметь понятливых учеников. Что еще ты хотел мне рассказать? Ну же, Харган, я читаю по твоему лицу, как в раскрытой книге. Что-то тебя смущает, и ты не знаешь, как мне об этом сказать. Уж не появилась ли в твоей жизни женщина, которая не похожа на других и кажется тебе совершенно особенной и неповторимой? Которая настолько потрясла тебя, что ты ее даже не убил? Или убил и теперь жалеешь?

— Нет, — непроизвольно вырвалось у Харгана. — То есть я ее не убил… и у меня вообще с ней ничего такого не было, мы общались по делу…

— Хороша ли она? — с ностальгическим интересом вопросил наставник. — Или тебя поразило что-то другое?

— Хороша? Вы имеете в виду красива? О да, очень. Но вы правы, не это главное. Пожалуй, меня привлекло то, что она при виде меня не завизжала «демон!» и не испугалась.

— Как получилось, что ты был без грима, если вы «общались по делу»?

— Сейчас расскажу, — повеселел юный демон. — Занятная история. Вам понравится. Я побирался спать, поэтому снял грим, запер дверь и сидел на ложе в халате, читая одну интересную книгу о свойствах магических напитков. И вдруг неведомая сила подхватила меня, затянула в телепорт и спустя пару мгновений я обнаружил, что стою в незнакомой комнате, как идиот, в распахнутом халате и с раскрытой книгой, а на меня пялятся молодая красотка и ее перепуганный приятель, маг недоделанный… Я тут же вспомнил, что я не только без грима, а еще и полуголый, и что этого вполне достаточно, чтобы напугать кого угодно. Но девица уставилась на меня с откровенным восторгом и вскрикнула: «Получилось! Смотри, он пришел! Настоящий! Живой!»

Наставник гулко расхохотался.

— Господа пытались призвать демона, и ты оказался ближе всех? Хотел бы я это видеть! Демон в халате, в тапочках и с книгой! Понятно, почему твоя дама не испугалась, удивительно, как она от смеха не умерла! И что было дальше?

— Насколько я понял, призывающий должен был каким-то образом держать меня под контролем и не выпускать за пределы пентаграммы, но у него это не получилось. Опыта не хватило, или Силы, не знаю…

— Дело всего лишь в том, что ты не чистокровный демон и обычные заклинания обуздания, как и обычные экзорцизмы, действуют на тебя вполсилы. Что же ты сделал?

— Я был очень сердит, поэтому хорошенько стукнул разок этого горе-демонолога, просто так, чтобы злость сорвать. Может, я бы его и убил, но меня остановила женщина. Она не испугалась, даже когда увидела свободным, а заговорила спокойно и разумно: «Не стоит убивать Элдина, — сказала она, улыбаясь и поигрывая веером, — Хоть он и хреновенький демонолог, он мне еще нужен. Возможно, пригодится и тебе». Ее слова немного успокоили мой гнев, но не полностью, и я в ответ довольно резко спросил, не приходило ли ей в голову, что я сейчас прикончу их обоих, предварительно надругавшись. «Над обоими? — засмеялась она. — Ты такой неразборчивый, или демоны не различают людей по полу? Не сердись, демон, оставь этого недотепу и давай лучше поговорим. Впрочем, если ты не настроен беседовать, тебе никто не станет надоедать, можешь вернуться туда, откуда явился, и продолжить чтение. Но я бы хотела встретиться с тобой позже, когда ты не будешь так занят и сердит. У меня есть к тебе деловое предложение».

— И что было дальше?

— Ничего. Я ушел. Настолько растерялся, что даже никого не убил. Но, с вашего позволения, хотел бы все же побывать там снова и узнать, что она от меня хотела.

— Можешь наведаться, отчего же нет. Скорее всего неустрашимая дама наслушалась всякой ерунды, будто демону можно продать душу за какой-нибудь чудесный дар, и жаждет заключить с тобой сделку. Или просто использовать тебя в своих интересах. А может статься, она законченная извращенка и хотела с тобой развлечься… определенным образом. Если верным окажется последнее, очень рекомендую. Тебе будет полезно для общего развития узнать, что такое секс без страха и принуждения. Только не убей ее по привычке, испортишь все впечатление. К тому же не исключено, что тебе понравится и захочется повторить… Кстати, как зовут эту отважную даму?

— Алиса, — мечтательно улыбнулся Харган. — А вы это серьезно, насчет развлечься… с демоном?..

— Вполне. Встречаются и такие. Редко, но бывает. Да вот, к примеру, моя покойная бабушка была большая любительница, даже родила от демона…

— Учитель, вы никогда не говорили, что вы тоже… — поразился ученик.

— Вовсе, я не «тоже». Видишь ли, мой отец был женат на двух сестрах, и моя мать была обычным человеком, а вот мачеха… Ладно, оставим это, не то у меня настроение. У тебя еще есть вопросы?

— Да. Помнится, не за горами ваш День Перерождения…

Шеллар III с юных лет тихо ненавидел тупость во всех ее проявлениях. Она вызывала у него раздражение, которое с возрастом все тяжелее становилось скрывать, и попавшимся ему под руку туповатым придворным и служащим оставалось только радоваться, что король не умеет гневаться. В последнее время этого единственного утешения бедняги были лишены.

В данный момент все последствия эмоционального развития короля испытывал на себе невезучий товарищ Пассионарио, а поскольку его величество источником недоразумения считал именно тупость собеседника, то в выражениях не стеснялся.

— Ты бы хоть подумал! — сердито вычитывал он Орландо, ожесточенно грызя трубку. — Головой, а не противоположным местом! И немного напряг память!

— А я, по-твоему, что-то неправильно подумал? — огрызнулся принц Орландо. — Хорошо, я тупой! Объясни мне, глупому, почему твоя армия, которая вроде как двигалась нам на помощь, вдруг развернулась и направилась прочь? А в другом варианте стояла у выхода из ущелья и не двинулась, чтобы нам помочь? Они, сволочи, молча смотрели! На то, как нас расстреливают всех до одного!

Шеллар вынул изо рта трубку, пустил дым к потолку и посмотрел на собеседника, как на идиота.

— И при чем тут я?

— Ты!.. — Орландо задохнулся от гнева и рванулся с кресла с явным намерением вцепиться в горло давнему другу. — Ты, бессовестный, двуличный…

— Сядьте немедленно! — прикрикнул мэтр Истран, легким движением ладони отбрасывая драчуна обратно. — Смею заметить, ваше величество, что попытки заставить его высочество мыслить самостоятельно и подтолкнуть его к правильным выводам совершенно бесполезны. Сейчас он не в состоянии трезво рассуждать и принимает любой намек за издевательство. Объясните ему прямым текстом, если не желаете выслушать еще некоторое количество оскорблений.

— Да уж, пожалуйста, — ядовито вставил Орландо. — Может, я не только тупой, а еще и слепой, и под голубыми с золотом знаменами была не твоя армия?

— Разумеется, не моя! — раздраженно пыхнул трубкой король. — Я не зря советовал тебе напрячь память. Вспомни, когда ты это все видел? В начале Сиреневой луны! За несколько недель до моей свадьбы!

— И что?

— А ты что, не помнишь, чем, согласно всем известным предсказаниям, моя свадьба должна была закончиться? И до тебя не дошло, дорогой друг, что по всем раскладам на момент битвы в Астрайском ущелье у меня уже не было ни армии, ни короны, ни каких-либо обязательств перед тобой, вообще ничего, кроме усыпанного цветами холмика на фамильном кладбище! Мы даже не встретились бы с тобой! О каких нарушенных мною обещаниях тогда могла идти бы речь?!

— Господа, — негромко вмешался придворный маг, — довольно. По лицу его высочества я вижу, что он уже понял суть своей ошибки, и мы можем начать сначала, на этот раз без оскорблений.

— Но все же, Шеллар, — Орландо вздохнул и опустил глаза, — как бы ты ни пытался все объяснить… вариант «с тобой» тоже был.

— Давай так, — нахмурился король. — Ты расскажешь мне все свои видения по порядку. Мы вместе подумаем, как этот подозрительный вариант исключить. Я могу поклясться чем угодно, что у меня и в мыслях не было тебя обманывать. Если такой вариант случился, значит, он имел некие объективные причины, которые надлежит устранить заранее.

— С чего начать?

— С самого первого.

— А в каком порядке?

— В хронологическом, — вздохнул Шеллар. — Если варианты совпадают во времени — в порядке убывания вероятности на твой взгляд. Итак?

— Сейчас… — Пассионарио щелкнул потертым портсигаром, с третьего раза с трудом добыл волшебный огонек, нервно затянулся, вслух посетовал, что нет ни щепотки травы, и наконец приступил. — Итак… Картина первая. Место действия — наша база. Мои воины в панике бегают туда-сюда, побросав оружие. Никаких танков нет и в помине. Зато над нами кружат несколько вертолетов и поливают мое разбежавшееся войско из пулеметов.

— Из чего, извини? — быстро перебил его король, заинтересованно подавшись вперед.

— Ты что, не знаешь, что такое пулемет? Ни Ольга, ни Жак не говорили?

— Знаю, разумеется, мне хотелось бы уточнить, кто объяснил это тебе. Ольга? Жак? Или все-таки Амарго?

— При чем тут Амарго? Не помню, Ольга или Жак, сам выясни, из чьего репертуара анекдоты про командира Василия и пулеметчицу Анку?

— Постой, анекдоты пристойные?

— Небо с тобой! Препохабные.

— Значит, Ольга. Потому я их и не знаю. Постеснялась. Насчет вертолетов тебя тоже она просветила?

— Нет, Кантор. Он их на картинке видел, а потом они ему чудились в бреду.

— Ах да, этот журнал мне в руки тоже попадался. Итак, несколько вертолетов, которые… кстати, сколько именно?

— Делать мне было нечего, только считать их! Больше одного, это точно… Нет, больше двух, один я сбил огненным шаром, и их все равно оставалось больше одного…

— Подробнее, — потребовал король.

— Что именно?

— Конструкцию вертолетов. Насколько они похожи на те, что были в журнале?

— Так ведь я журнала не видел!

— Рисуй. — Шеллар пододвинул ему бумагу и карандаш.

— Ну вот… — Орландо огорченно взъерошил челку. — Я поэт, а не художник! Пусть мэтр нарисует, он тоже видел…

— К сожалению, я тоже не художник, поэтому опишу словесно. На упомянутое изображение сии машины были похожи по конструкции, большой винт сверху и малый сзади. Однако они гораздо легче, меньше металла, больше стекла, пулеметы не установлены на бортах, их держали в руках стрелки. Что вас еще интересует?

— Номерные знаки на корпусе.

— Если вы намеревались проверить внезапно возникшую у вас гипотезу о принадлежности летательных машин к технике мира Альфа, то это не так. Знаки на них действительно имелись, но представляли собой не цифры, которыми до сих пор по привычке пользуется Жак. Они больше походили на те загадочные письмена, которые мы видели на шприце с эгинского пляжа.

Король тихо присвистнул.

— Значит, третий мир? Очень мило… Так, мне нужен Жак.

— Не сейчас. С ним вы все равно потом поговорите, а пока не отвлекайтесь. Итак, вы полагаете, что вокруг нас околачиваются не только исследователи из мира Жака, а еще и загадочные личности невесть откуда? Гипотеза интересная, но почему они так хорошо знакомы с классической магией? Невидимость, некромантия высокого уровня… Разве это нормально для мира технологий?

— Этот странный сплав вертолетов и некромантии нуждается в детальном исследовании, — согласился Шеллар с рассуждениями мэтра Истрана. — Продолжай, Орландо.

— Картина вторая, — послушно продолжил печальный принц. — Астрайское ущелье. Мы уже практически уничтожены. Врага не видно. Танков и вертолетов тоже. Слышна стрельба. Время от времени раздается не то свист, не то вой, и в ущелье что-то взрывается. Откуда стреляют, я не понимаю, вижу только взрывы и их последствия. Ортанская армия стоит вдали и не вмешивается. Нас осталось не больше десяти человек. Я уже не могу колдовать и едва держусь на ногах. Ребята пытаются меня прикрыть, они выглядят очень жалко со своими мечами. Их расстреливают издали, спокойно и методично. А потом — удар, и словно небо падает на землю… это действительно был не конец света. Это была моя смерть. Но все равно жутко.

— Кантор тоже был с тобой?

— Нет, Кантор погиб раньше, он стоял с остальными стрелками, и их снесло взрывом.

— Амарго?

— Я его вообще не видел. То ли он погиб до этого, то ли его там не было.

— Интересно почему?.. — пробормотал король. — Хорошо, подумаем и над этим. Продолжай.

— Минутку, — остановил его мэтр Истран и прислушался. Затем недовольно покачал головой, поднялся с кресла, прошелся по кабинету и снова прислушался. Остановился над люком, ведущим в чулан, привычно встряхнул кистями и сделал короткое движение, словно с силой бросил что-то на пол. — Все, можете продолжать.

— Картина третья. Вход в Астрайское ущелье. Мы не можем войти, потому что там танки, которые стреляют. Над нами опять кружат вертолеты… и еще два дракона.

— Какие именно драконы? — уточнил Шеллар.

— Откуда я знаю? Я их что, по мордам различаю, тем более с такого расстояния? Один вроде бронзовый, как Хрисс. А второй… Не лазурный, точно. Другого цвета. И драконы сражались не за нас, а против. Твоего войска нет вообще. Кантора я тоже не видел, зато со мной был папа и… еще один маг…

— Толик? Так и скажи. Я давно о нем знаю.

— Нет, не Толик, — чуть зарумянился Орландо. — Природник и тоже толстячок, но точно не Толик. Человек, причем вроде бы смутно знакомый, но не помню откуда. Мы с папой сбили три вертолета. Остался один. Значит, их четыре было. От второго мага в битве толку было мало, он в боевой магии не очень, что-то делал, но я не знаю что, я занят был. Кажется, пытался взять под контроль драконов, но, судя по результату, у него не получилось. А потом возник чужой маг. Тот самый, который управлял драконами. Я слышал, как он отдавал им команды. Не голосом, магией.

— Телепатически? — опять уточнил дотошный король.

— Нет, именно магией. Это была не телепатия, не ментальный контроль, не подчинение животных, а что-то особенное, я такого не встречал.

— Драконы были живые? — еще больше заинтересовался его величество.

— Ну откуда я знаю! Неужели мне все видно было? Я на них не засматривался, а пытался достать этого мага. Он далеко, под прикрытием пехоты, как положено, методично истреблял остатки моего войска. У него было какое-то смертельное заклинание, то ли ядовитый туман, то ли что-то подобное. А потом убитые воины стали подниматься… и бросаться на своих. Не знаю, что стало с папой и с тем незнакомым магом, меня зарубил мечом дон Аквилио, начальник моей охраны. Мертвый.

— Ты рассмотрел чужого? — немедленно спросил король. — Не был ли он, случайно, горбат?

— Он находился очень далеко.

— Амарго на сей раз присутствовал?

— Нет. Его не было и в этом видении.

— Странно…

— Чего он так долго за чаем ходит? — проворчал Элмар, когда огонь разгорелся и найденный в неподобающем месте (в шкафу!) чайник был водружен на плиту.

— Пойду посмотрю, — подхватился Жак. — Действительно, неужели так сложно найти чай?

— Может быть, Тереза у тебя и в чулане прибралась? — предположил его высочество.

Жак не стал отвечать и поторопился напомнить увлекшемуся Кантору, что слишком долго задерживаться не следует, а то даже простодушный варвар Элмар может что-то заподозрить.

Кантор стоял посреди коридора, держась за стену.

— Ой, е!.. — испугался Жак. — Что с тобой? Где чай?

— Какой чай? — непонимающе воззрился на него мистралиец.

— За которым ты пошел! Что случилось?

— А я за чаем пошел? Ах, да… — Кантор поморщился и тихо выругался. — Я и сам ничего не понял. Мэтр Истран меня, кажется, почуял. Не знаю, что он там сделал, но меня так кидануло с того ящика, словно кто-то по ушам огрел…

— Ты хоть что-то слышал?

— О тебе — ничего. А о себе очень интересные вещи… Слушай, Жак, может, ну его на фиг, этот чай? Я туда больше не пойду.

— Я сам схожу, ты только объясни, чего Плакса на короля накинулся?

— Да увидел, что мы битву проиграли, а король ему не помог, и решил, что его предали… Балбес, правильно его величество сказал. Ведь по его же собственным пророчествам короля на тот момент уже не было в живых, и теперь грош цена всем этим вещим видениям. На кой они их так подробно обсуждают?.. — Кантор снова поморщился, потер виски и невесело усмехнулся. — Лучше бы я туда не лазил и ничего этого не слушал… Одно расстройство.

— Иди к Элмару, — вздохнул Жак. — Я сейчас заварку найду и вернусь.

После того как чай был разлит по кружкам, они расселись вокруг стола и занялись истреблением орехового печенья и бутербродов с сыром, поскольку Элмар, излечившись сразу от всех недугов, вспомнил о том, что голоден. В пять минут уничтожив все запасы сыра в доме, он слегка подобрел, перестал ворчать и наконец поинтересовался, по какому поводу Мафея напоили вонючим самогоном.

— Ничего другого под рукой не оказалось, — пояснил Кантор. — А он весь в соплях и истерике. Ему опять сон приснился.

— Тханкварра… — недовольно качнул головой герой. — Ну что он по любому поводу в слезы? Ведь шестнадцать лет парню!

— Разве это много? — печально возразил Жак.

— А что, мало? Вы себя вспомните в этом возрасте!

«Да, — подумал Кантор, — замечательный возраст. Консерватория… Дебют в лучшем концертном зале столицы… эх, лучше не вспоминать…»

— В шестнадцать, — продолжал первый паладин Ортана, — Шеллар руководил отделом по расследованию убийств, а Орландо сидел в темнице и мужественно сопротивлялся попыткам врагов склонить его на свою сторону. Я в этом возрасте вернулся со своей первой войны с голубой лентой за отвагу и пробитой башкой…

— Последствия остались? — невинно поинтересовался Жак.

— Еще бы! — Элмар не был настроен выяснять отношения, и сделал вид, что не понял намека. — До сих пор эти последствия мне жизнь портят. Особенно Лаврис. Как раз тогда я с ним и с Келдоном Орри подружился. На ту войну я сам напросился, хотя мэтр Истран три дня ходил хвостом за отцом и уговаривал оставить меня дома, утверждая, что я еще молод и бестолков. А за ними неотступно бродил я и доказывал противоположное.

— Тебе так было нужно на ту войну… — снова заметил Жак.

— Я бы себе не простил, если б туда не попал. Это была не просто карательная операция против набежавших варваров. Нашими противниками были огласки, те самые, которые истребили мой народ и убили мою мать. Я четыре года мечтал когда-нибудь встретиться с ними и отомстить, а это была последняя возможность. После встречи с регулярной армией короны они бы исчезли с лица земли… что, собственно, и случилось. Поэтому я и добивался своего… А мэтр убеждал короля, что я молодой горячий балбес, который непременно сунется в самое пекло и сложит там голову, что дури у меня много, а ума я еще не нажил и тому подобное.

— Победил ты, — прокомментировал Жак.

— Победил дедушка. Он меня поддержал, спасибо ему, пусть спит спокойно, хороший был старик… В конце концов отец все же послушался. Так я попал на войну, где и встретил своего будущего друга Лавриса. Я был сыном короля, а он — простым солдатом-наемником, и никто не предполагал в те времена, что когда-нибудь он будет носить плащ паладина. Мы быстро нашли общий язык… Наверное потому, что оба были бестолковыми сопляками, мечтающими о славе и о пути героя.

— Ваша мечта тут же настигла вас, проломив тебе при этом башку, — снова вставил Жак. — И как оно показалось?

— Думаешь, я хоть немного испугался? В том возрасте я был в сто раз смелее, чем сейчас. Я был страшно горд и хвастался как только мог своей первой раной, полученной в сражении, хотя на самом деле напоролся по собственной неопытности. Полез, разумеется, в самую гущу, как и предполагал мой мудрый наставник, успел убить пять или шесть врагов, а седьмого не углядел, и — закономерный результат. Поскольку я вырвался далеко вперед, никого из наших рядом не оказалось. Только рядовой Лаврис, такой же балбес, как и я. Он не дал меня добить или затоптать, сражался как бойцовый пес над моим бездыханным телом, не подпуская ко мне врагов. В той битве он получил три стрелы и два удара копьем. Потом нас обоих выволок из боя граф Орри. Он старше нас и бестолковостью уже не страдал, насколько я помню. Свой шестнадцатый день рождения я встретил в лазарете, вместе со своими новыми друзьями, поскольку Келдон, спасая нас, тоже был ранен. Так мы с тех пор и дружим… Впрочем, возможно, у вас в этом возрасте было все иначе… Ольга, к примеру, сказала бы, что в шестнадцать лет она ходила в школу… Ты, наверное, тоже?

— Нет… — Жак пожал плечами. — Если тебе так интересно, в шестнадцать лет я как раз вышел из тюрьмы…

Кантор чуть не захлебнулся чаем и воззрился на королевского шута с суеверным ужасом.

— Ты… сидел в тюрьме?

— Еще скажи, что думал, будто я святой… — проворчал Жак. — Сам же с первого дня знакомства заявил, что я вор, а теперь удивляешься тому, что меня поймали.

— Нет… — Кантор даже отставил чашку от греха подальше. — Я удивляюсь, как ты там вообще жив остался!

— Ну, ты как скажешь… Не надо равнять наши тюрьмы и ваши мистралийские лагеря. Я сидел с большим комфортом, если не считать того, что меня лишили доступа к компьютерной сети. Таких, как я, не содержат вместе с убийцами и насильниками, если ты это имел в виду. Для нас есть отдельные боксы, специально оборудованные. А то мы, ломовики, ребята лихие, нам только дай вход, мы что хочешь учудим.

— Например?

— К примеру, можно залезть в свой файл и поменять себе срок заключения. Или открыть все двери в тюрьме и слинять, пока охрана будет наводить порядок. Можно весело подшутить над охранниками, поковырявшись в их личных файлах. А еще — прямо из тюрьмы продолжать заниматься тем, за что тебя, собственно, наказали. Именно из-за этого ломовиков держат в спецотделениях без доступа к сети. Ну, вроде как у вас магов заковывают в полиарг.

— И сколько тебе дали? — живо продолжал интересоваться потрясенный Кантор.

— Восемь месяцев. Немного, малолеткам больше не положено.

— А украл хоть что-то стоящее? — поддел шута Элмар, явно в отместку за комментарии.

— Еще бы! Я попятил сто штук кругленьких и двадцать успел припрятать, прежде чем меня отследили. Я вроде как ты, тоже по детской глупости попался, на каракатице. Те двадцать я так и заныкал, сказал, что потратил. А потом, когда вышел, на них имплант поставил. Могу похвастаться, что с тех пор больше не попадался. Вы чай-то пейте, а то потом скажут, что я специально гостей пугаю, чтоб еду сэкономить…

Элмар охотно вернулся к своей чашке и запустил лапу в вазочку с печеньем, а Кантор только рассеянно кивнул, однако к угощениям больше не притронулся. Не хотелось ему никакого чая и бесед о том, много или мало шестнадцать лет. Даже шокирующие факты бурной биографии Жака перестали его интересовать почти сразу. В который раз у него в голове звучали слова непризнанного провидца Пассионарио.

«Кантор погиб раньше, он стоял с остальными стрелками, и их снесло взрывом…»

Ну почему, как только покажется, что жизнь стала налаживаться, как только начинаешь хоть немного чувствовать себя счастливым, обязательно случается какая-нибудь сволочная мерзопакость?!

Небо свидетель — лучше бы его пристрелила Саэта…

— Этого не может быть! — решительно заявил Шеллар полчаса спустя, когда вопросы к обоим ясновидцам у него иссякли.

— Именно так я и видел, — с мрачным упорством повторил Орландо. — Это был именно ты. И лично ты, не смея глядеть мне в глаза, просил подождать, пока что-то придумаешь. Как будто у меня будет время ждать, если случится какой-то из тех вариантов, которые я тебе описывал. В каждом из них с нами расправлялись очень быстро.

— Кажется, я догадываюсь, почему тебя принесло к Жаку, — тяжело вздохнул король, продолжая грызть давно погасшую трубку. — Ты решил, что поступить подобным образом я могу только под принуждением. Поскольку проблему Жака я с тобой уже обсуждал, ты подумал, будто причиной всему будет именно он, и хотел каким-то образом вмешаться. Так вот, чтобы у тебя впредь не возникало желания трепать нервы бедному парню, а тем более соблазна прикончить его, чтобы избавить меня от мучений выбора, позволь сказать следующее. — Король выставил вперед раскрытые ладони и продолжил, глядя прямо в глаза собеседнику: — Представь себе, что это весы. На одной чаше — жизнь моего друга… — левая ладонь чуть качнулась вниз, — а на второй — жизнь еще одного моего друга, и оба друга мне равно дороги.

Ладони Шеллара замерли на одном уровне, а сам он сделал продолжительную паузу, внимательно рассматривая остальных участников разговора. Орландо напряженно ждал продолжения, мэтр хранил бесстрастное молчание. Мафей, сжавшись в комок на тумбочке, смотрел на кузена с откровенным ужасом, не решаясь издать ни звука.

— И если мне придется выбирать, кого из этих дорогих мне людей я должен принести в жертву, что я, по-вашему, выберу?

— Стреляться только не вздумай, — нервно бросил Орландо.

— Не дождетесь. Да, мне будет больно, мне будет тяжело, но, приняв необходимость выбора, я все же сделаю его из соображений логики, а не эмоций, поскольку с эмоциональной стороны выбор невозможен в принципе. И если мы возьмемся вновь взвешивать два варианта, то на одной чаше весов окажется мой друг… — левая ладонь вновь чуть качнулась вниз, — а на правой — во-первых, мой друг, во-вторых, еще несколько тысяч человеческих жизней, в-третьих, будущее целой державы… — правая рука опустилась до упора и уперлась в колено. — Ты понял, бестолковый мой товарищ Пассионарио, или мне продолжить?

Орландо молча кивнул.

— Звучит чудовищно, — произнес в наступившей тишине мэтр Истран. — Однако в логике вам не откажешь. Вы действительно уже все для себя решили?

— Я все же надеюсь, что этого страшного выбора мне удастся избежать, — опустил глаза король. — Но если придется, он будет именно таким. Только не вздумайте сказать это Жаку… раньше времени. Если до этого дойдет, я сам скажу. Обязательно. В глаза. Клянусь.

— Это лишнее, — заметил придворный маг.

— Возможно. Но позвольте мне продолжить, теоретическое рассуждение не исчерпывает вопроса. Могу добавить, что не вижу никакой связи между голдианскими шантажистами и битвой за власть в Мистралии. Никаким боком они сюда не лепятся. Даже если у них возникнут какие-то интересы, они не будут совпадать ни с твоими стремлениями, ни с целью твоих врагов. Не думаю, что господин Дорс настолько глуп, чтобы требовать так много. Он ведь понимает, что это будет его последнее желание, независимо от того, выполню я его или нет. Видишь ли, по давней традиции корона не вступает в переговоры с террористами. Исключение в данном случае составляют только драконы. Если я позволю себе ради одного человека пожертвовать политическими интересами и нарушить при этом договорные обязательства, с меня в считанные дни корону снимут. Не потому, что посочувствуют тебе, просто это будет идеальный повод, которого так давно ждут некоторые дворяне. Так что могу тебя заверить, Жак не может стать причиной моего отступления. И даже не пытайся с ним заговаривать на эту тему. Здесь замешано что-то другое… Над этим надо крепко подумать. Не могло же такое случиться, чтоб мистралийские шпионы каким-то образом похитили королеву! Они просто не посмеют, не говоря уж о технической стороне дела.

— Спасибо, утешил… — горько усмехнулся Орландо. — Что ж, размышляй. А меня отпустите наконец домой. Мне надо еще кое с кем поговорить.

— Я провожу вас, — поднялся мэтр Истран, — и заодно отведу во дворец Мафея. Ваше величество, будьте добры присоединиться к господам, пьющим чай на кухне, я пришлю вам телепортиста. Мне надо поговорить с его высочеством, — он кивнул на Мафея, — наедине.

— До свидания, Орландо, — вздохнул король, тоже покидая кресло. — Убедительно тебя прошу, не исчезай. Каждый день происходит что-то новое, и в любую минуту обстоятельства могут измениться. Мы должны постоянно обмениваться информацией, чтобы вовремя адаптировать наши планы под меняющийся расклад.

— Хорошо, — сдержанно ответил тот.

— А вас, уважаемый мэтр, очень прошу, не наказывайте его высочество слишком строго. Он пока не умеет справляться с эмоциями, только и всего. Чтобы он не напивался каждый раз, как увидит вещий сон, научите его справляться с собой как-то иначе. Или сами не пропадайте по ночам неизвестно где.

Удовлетворенно отметив, что последним своим замечанием он все-таки уел вредного старика, король попрощался с господами магами и спустился на кухню, где Элмар и Жак без особого энтузиазма продолжали свой спор о возрасте, а Кантор, уставясь в недопитую чашку, витал мыслями где-то далеко. Выглядел мистралиец неважно, из чего король тут же заключил, что эти самые витающие мысли были не из приятных. Ох и сложно общаться с человеком, которому любое неосторожное слово напоминает о чем-нибудь нехорошем… А эти двое мелют, что попало, совершенно не следя за своими словами. Неудивительно, что Кантор сидит такой мрачный и в разговор вступать не желает. Обратись к нему сейчас — нахамит, пребывая в растрепанных чувствах, и сразу засомневаешься — король ты тут или хрен собачий.

— Ну вы и долго, — обратился к его величеству Жак, с радостью оставляя почти проигранный спор. — Элмар уже успел стрескать все, что нашел у меня на кухне, Диего основательно заскучал, а я задолбался их развлекать. Ну что, рассказал вам Мафей свой сон?

Шеллар кивнул:

— Ничего неотвратимого. Попробуем сделать, что сможем. Чем короля угостите?

Шут с готовностью заглянул в чайник и тут же огорченно охнул.

— А чай кончился! Это все Элмар…

Принц-бастард с отвращением посмотрел на Жака и поднялся.

— Если моя охранная служба на сегодня закончена, то я пошел домой. Хотелось бы добраться туда прежде, чем перестанет действовать обезболивающее заклинание. И еще я спать хочу. А если тебе завтра покажется снова, что я страдаю от безделья, потрудись вспомнить, что…

— Я таких вещей не забываю, — нахмурился король. — Можешь идти, если есть желание пройтись пешком. А если нет, скоро здесь будет телепортист. Так что, Жак, чаю совсем нет? Я уже согласен сам пошарить на твоей кухне, если тебе невмоготу ухаживать за гостями.

Элмар немедленно сел на место, явно не имея желания ходить пешком, Жак заколебался — то ли полениться, то ли все же поухаживать за его величеством, и тут вдруг заговорил Кантор:

— Кофе хотите?

— Кофе? — переспросил Шеллар.

— Я хочу кофе, — пояснил мистралиец, поднимаясь. — Если хотите, и вам сварю.

— Спасибо, с удовольствием. Тебе помочь?

— Справлюсь, — мрачновато, но без обычной агрессивности отозвался Кантор и направился на кухню. Никогда не знаешь, чего от него ждать, от этого ненормального мистралийца…

Король проводил его взглядом, отметил про себя, что Кантор уже почти не хромает, да и спинка заживает успешно, затем обратился к остальным.

— О чем таком веселом вы беседовали?

— Рассуждали, много это или мало — шестнадцать лет, — охотно пояснил Жак, и его величеству стала ясна причина мрачного настроения Кантора. Нашли о чем напомнить, любители дискуссий на абстрактные темы… О том, как все было прекрасно тогда и как дерьмово теперь. — Элмар утверждает, что в шестнадцать лет человек уже вполне взрослый, и тут же сам себе противоречит, вспоминая, как он по глупости получил по голове кистенем в своей первой битве. А вы что скажете по этому поводу?

— Дискутанты хреновы, — усмехнулся король. — Дались вам эти шестнадцать! Почему бы не поговорить, например, о пятидесяти?

— Нам еще не было пятидесяти, — проворчал Элмар. — И никто не гарантирует, что будет.

Жак немедленно скис, а его величество продолжил воспитательный процесс.

— Зачем же так сразу, давайте надеяться на лучшее. Вот ты, к примеру, расплывешься, как и твой батюшка, наживешь цирроз печени, гипертонию и радикулит. Жак превратится в маленького лысого толстячка. А мы с Кантором останемся стройными и высокими кавалерами, и могу поспорить, на него и в этом возрасте будут вешаться дамы.

— Насчет него не знаю, — попытался отомстить разобиженный Элмар, — а вот ты будешь питаться манной кашей и паровыми овощами по причине застарелой язвы желудка и выкашливать последние остатки своих прокуренных легких.

— О нет, — рассмеялся Шеллар, которого мрачный прогноз кузена ничуть не впечатлил, хотя бы потому, что был до смешного предсказуем, как и все, что говорил первый паладин. — Это не раньше семидесяти. А об этой отдаленной дате нам нет смысла спорить, ибо столько вы уж точно не проживете.

— Ваше величество! — окликнул с кухни Кантор. — Подойдите, взгляните, сколько вам сыпать.

В его голосе королю почудились бодрые нотки. Выйдя же на кухню, он обнаружил, что Кантор действительно тихонько хихикает, насыпая молотый кофе в серебряный кофейничек.

— Сколько? — спросил Диего, кивая на ложечку.

— Как себе, — улыбнулся Шеллар, облокачиваясь на буфет. — Что тебя так развеселило?

— Вы что, нарочно испортили им настроение, чтобы меня утешить?

— Отчасти, — пожал плечами его величество. — А тебя действительно развеселило их испорченное настроение?

— Нет, — усмехнулся мистралиец, долил в кофейник воды и поставил на плиту. — Меня утешила ваша личная королевская забота. Вы всегда так трепетно относитесь к душевному состоянию своих подчиненных?

— Боги с тобой, Кантор, на всех меня не хватит. Но ты настолько невыносим в общении, когда у тебя плохое настроение, что себе дешевле сохранять его хорошим.

Мистралиец не ответил и некоторое время молчал, следя за кофейником. Когда же процедура, требующая пристального внимания, была завершена, перенес кофейник на стол и, не отрывая взгляда от чашек, которые доставал из буфета, очень тихо спросил:

— Ваше величество, вы еще не отказались от мысли прощупать господина Пуриша?

— А что?

— Хочу предложить свою помощь.

— Серьезно? Почему вдруг?

— Да так… — Кантор, не оборачиваясь и по-прежнему не глядя на короля, пожал плечами. — Безделье замучило. Скучно стало. И мысль одна появилась…

— Прекрасно, — улыбнулся Шеллар. Хотя мистралиец, в отличие от кузена, был совершенно непредсказуем, и зачастую трудно было не только предвидеть его реакцию на что-либо, но и объяснить, почему он повел себя так, а не иначе, в данном случае причину внезапного предложения о сотрудничестве его величество определил сразу. Видимо, уж очень хотелось товарищу Кантору, чтобы Жак все-таки дожил до пятидесяти… — Вернемся во дворец, и сразу… Впрочем, нет, сразу не получится, у меня с утра несколько посетителей запланировано, приходи к десяти в мой кабинет, обсудим.

Кантор молча кивнул и протянул ему чашку.

— Несите сами, а то у меня рук не хватает.

— Спасибо, — серьезно кивнул король, принимая напиток. — А как твоя рука? Долго еще будет болеть?

— Да почти зажила. Повязку не снимаю, чтобы Ольгу не пугать. Она, когда спину увидела, полночи плакала… Я бы сам отнес вашу чашку, просто с забинтованными пальцами неудобно.

Элмар до сих пор сидел надутый и сочинял достойный ответ Шеллару по поводу его самого в пятидесятилетнем возрасте. Жак мрачно убирал со стола посуду. Похоже, он понял, зачем король так обломал их с Элмаром дискуссию…

— Ваше величество, — продолжая свой тяжкий труд, сообщил он. — Тут Диего одну идею выдал, я вам потом расскажу… Хотя он и сам поделиться ею может.

— Отчего же потом? — приподнял брови Шеллар. — Сейчас отправишься вместе со мной, Жак, и расскажешь. Я все равно собирался побеседовать с тобой, а если не успеем до семи, то проснется Кира, потом явится Флавиус, пойдут прочие посетители, и раньше одиннадцати я не освобожусь.

— А вот это все, — Жак обвел рукой грязный стол, заставленный чашками и тарелками, — так бросить? Тереза меня закопает за бардак в доме.

— Действительно некрасиво… — задумался его величество, — да еще в такой праздник…

— А сегодня праздник? — Кантор оторвался от чашки с кофе, испугавшись, что опять запутался в днях, а Элмар с воплем отчаяния хлопнул себя ладонью по лбу. Стукни он так кого-нибудь другого, бедняга с ног бы свалился.

— Тханкварра! Какая же я свинья! Шеллар, одолжи мне коня, срочно!

— Блин! — простонал Жак. — Еще и про цветы забыл! Хоть Тереза и не отмечает «языческие праздники», но такое невнимание, да еще вкупе с грязной гостиной…

— Какие цветы? — пытался выяснить Кантор.

— Коня мне, коня! — не унимался Элмар.

— Да конь-то тебе на что? — одернул его Жак. — Сейчас я возьму денег, выбежим, да купим цветов.

— Сегодня День Радости Мааль-Бли, — пояснил король, игнорируя стенания кузена. — Это наш ортанский праздник, в Мистралии его то ли не отмечают, то ли перенесли на другой день, потому ты и не знаешь. В этот день принято дарить цветы любимой женщине, причем в момент пробуждения. А дамы, со своей стороны, дарят мужчинам свою любовь, тоже прямо с утра. Во славу богини, так сказать. Полюбуйся на этих оболтусов, ведь забыли! Если Жака еще можно простить, то Элмар заслуживает всяческого порицания. За пьянками забыть о своей несравненной возлюбленной!

— Шеллар, — уже чуть не плача, повторил первый паладин, — дай мне коня со своей конюшни! Я потом верну!

— Да зачем тебе конь? — не мог понять Жак.

— За ромашками поедет, — негромко объяснил Кантор, который на месте Элмара тоже не побежал в цветочную лавку. — За город, в поле. Где ты в столице отыщешь настоящие полевые ромашки?

— В Королевском ботаническом саду Эгины, — проворчал шут и тут же горестно заломил руки, увидев появившийся телепорт. — Ну вот, теперь я не только гостиную убрать, но и цветов купить не успею!

— Успокойся! — оборвал его король. — Я сейчас прикажу доставить тебе цветы. Какие именно любит Тереза?

— Фиалки.

— Вот и замечательно, пришлю кого-нибудь из придворных с фиалками.

— Вы что? — проворчал Элмар. — Надеетесь купить цветы утром в День Радости Мааль-Бли?

— Купят, — пообещал Шеллар. — А не купят, так нарвут. Достанут, в общем, если дорожат своим местом. А насчет гостиной объясни Терезе, что у тебя особенная работа, которая предполагает, что ты должен бросать все и мчаться сломя голову всякий раз, когда нужен мне.

— Я ей уже об этом говорил, — вздохнул Жак. — Не помогает.

— Нечего было этим обстоятельством злоупотреблять, — наставительно заметил король, знавший своего шута как облупленного и не сомневавшийся, что лентяй пользовался «особенной работой» в качестве отмазки от домашних дел столь часто, что Тереза перестала этому верить. — Хорошо, я пришлю пару слуг помочь прибраться.

— Шеллар, так что насчет коня? — не унимался безутешный Элмар. — Сам-то ты наверняка не забыл, а теперь издеваешься!

— Конечно, — согласился король. — Букет бархатных черных гвоздик уже стоит у постели королевы, ожидая ее пробуждения. А что касается коня… мне не жалко, Элмар, но куда ты поедешь в таком состоянии? Помнишь, что час назад не мог стоять на ногах? А если по дороге тебе опять станет плохо?

— С ним поеду я, — подал голос Кантор. — Разрешите мне тоже взять коня с вашей конюшни?

— Не нуждаюсь в сопровождающих! — оскорбленно задрал подбородок Элмар.

— Мне просто тоже нужны цветы, — пожал плечами мистралиец.

— Да тебе-то зачем? — вздохнул Жак. — Ольга про этот праздник все равно не знает, а если ей и скажет кто, так тебе простительно, ты иностранец и в наших торжествах не разбираешься.

Кантор посмотрел на него как на полного придурка, а король, в душе полностью согласный с Кантором, со вздохом поднялся с кресла, одним глотком допив свой кофе.

— Никаких проблем, господа, можете выбрать себе лошадей, каких пожелаете.

Десять минут спустя два всадника галопом вылетели из ворот королевской резиденции, чуть при этом не стоптав зазевавшегося стражника, и во весь опор понеслись по пустым улицам города. Редкие прохожие шарахались в стороны и вполголоса комментировали странное поведение господ. Кантор успевал на лету уловить эти комментарии, и они были поразительно однообразны. Если прохожий узнавал Элмара, то тут же предполагал, что случилась какая-то беда, требующая немедленного и личного вмешательства знаменитого героя. Если же разглядеть и узнать не успевали, комментарий был однозначным — чокнутые. Кантора это не удивляло и не вызывало никаких возражений. Может быть, это действительно безумие — в пять утра нестись галопом в поле за цветами только затем, чтобы сделать приятное даме. Может, это еще и нелепо, потому что Ольга всегда относилась к цветам более чем спокойно и, когда Кантор приносил ей букет, радовалась на самом деле не цветам, а просто его приходу. И трижды безумие — ради ромашек садиться на коня с больной спиной и ломиться, небо знает куда, в какую-то глухомань, где в случае чего и помочь некому. И, что самое глупое, выехали они без оружия! Полнейшее безумие, кто бы спорил. Но разве можно разумом понять и измерить тот неземной восторг, что окрыляет влюбленных и толкает на самые невероятные поступки? Неужели душевные порывы, налетающие внезапно, как шквальный ветер, и не оставляющие времени на обдумывание и осмысление, подчиняются логике? Демоны с ней, с этой одеждой, с этим оружием, с этой спиной, будь она неладна, разве можно сравнить все эти мелочи со сладким безумием вдохновения! Они не стоят ни одной улыбки несравненной Азиль или восторженного визга Ольги!

Солнце, уже выползшее из-за далеких деревьев, делало мир светлым и ясным, чистый упругий ветер бил в лицо, относя назад дорожную пыль, ровно и четко стучали копыта, и в их мерном ритме Кантору вдруг почудился перестук барабана. Почти так же, как тогда в гостиной — барабан и труба, четыре шестнадцатых с затакта и четверть… Ар-мажор…

«Я окончательно свихнулся…» — испуганно подумал мистралиец, и опять, как и в прошлый раз, музыка мелькнула и исчезла. Только дорога, солнце и ветер. И друг Элмар на полкорпуса впереди, монументальный, как памятник, на королевском жеребце, и такой же свихнувшийся, как и сам товарищ Кантор.

Ромашки они нашли только через полчаса, поскольку все ближние поля были ободраны еще с вечера такими же придурками, как они, или безденежными ребятами, которым не на что было купить цветов перед праздником. Но все же нашли. Элмар резко осадил коня, чуть не свалив его при этом, одним махом выпрыгнул из седла и сломя голову помчался к вожделенным растениям, радостно вопя на бегу:

— Смотри, тут еще и колокольчики!

Кантор неторопливо спешился и последовал за ним, наблюдая, как герой падает на одно колено и принимается собирать ромашки. Он шел не спеша, во-первых, потому, что быстро ходить еще не мог, а во-вторых, спешить было некуда, колокольчики не убегут. Кантор шел и думал, что они действительно выглядят со стороны как два психа. Но что-то теплое и доброе согревало сердце при виде того, с какой нежностью и трепетом прикасается к хрупким цветам медвежья лапа принца-бастарда, способная одним движением свернуть шею любому противнику, как сияют глаза Элмара и какая чистая, детская улыбка озаряет лицо сурового воина.

«Да, мы чокнутые, ненормальные и больные на всю голову, — думал Кантор. — И это замечательно!»