Все происходящее со мной после схватки с демоном воспринималось как бред больного под наркозом. Имелся у меня такой печальный опыт, когда пропадало чувство времени и отдельные события как будто вырезались из памяти. Все было словно в тумане, а звуки доносились, как через набитую в уши вату. Только теперь вместо взволнованных родственников с пакетами фруктов и сладостей и врачей в белых халатах надо мной нависали незнакомые люди и чудовища. Они что-то требовали, тормошили и не давали достичь вожделенного покоя. Их голоса сливались в бесконечную какофонию звуков, в которых я не мог разобрать ни слова. Иногда в голове появлялись видения, вызванные не иначе как больным сознанием: бескрайние выжженные степи и геометрические фигуры, чьи линии, подобно ленте Мебиуса, перетекали друг в друга и вызывали острые приступы головокружения и паники. Постепенно все фантомы исчезли, их место заняло лицо немолодого человека с длинными черными усами. Каждое его появление сопровождалось приступами жжения во всем теле, мне не хватало воздуха, как будто незнакомец меня топил.

Вскоре меня перестали постоянно толкать, и я, умиротворенный от тепла и наступившего покоя, наконец-то смог заснуть без безумных кошмаров.

Проснулся я от ощущения, что рядом кто-то есть. Слегка приоткрыл глаза и увидел, что лежу на кровати в чьем-то доме. Свет от семи толстых свечей, убранных под стекло и свисающих с потолка в виде примитивной люстры, был достаточно ярок, чтобы я смог осмотреть это место. Стены комнаты натолкнули на мысль, что я нахожусь в средневековом замке. Они были сложены из крупного камня без малейших признаков внутренней отделки, единственным украшением в помещении был старый гобелен, висевший точно напротив меня. Рядом с кроватью сидел на табуретке мужчина. Он был одет в белую домотканую рубаху, подпоясанную широким кожаным ремнем. Незнакомец, практически не мигая, смотрел перед собой на стену. Его лицо, обрамленное густой бородой, и идеально лысая голова придавали ему грозный вид. Было в мужике что-то странное, однако я так и не сумел понять, что в нем вызывало удивление. Если бы не был уверен, что по-прежнему нахожусь в чужом мире, мог бы решить, что меня поймали террористы.

В голове быстро пронеслись мысли: чужой мир, магия, демон. От радости я чуть не выдал свое пробуждение – я снова в своем теле! Как же это приятно – ощущать кожей складки на простыне, вдыхать теплый, суховатый воздух. Забывшись, решил посмотреть на левую кисть. Мужик, заметив, что его подопечный очнулся, соскочил с табуретки и что-то радостно прокричал. Елки-палки, да его ноги раза в два короче, чем у нормального человека! Низкорослый бородач вцепился в мою руку и задал вопрос с повелительными интонациями в голосе. Блин, ничего не понимаю. Коротышка крепко схватил мою голову и повернул ее так, чтобы наши взгляды встретились. Силища в его руках была такой, что мне даже здоровому было бы трудно ему противостоять. Он снова что-то сказал, на этот раз из его голоса исчезли нормальные звуки, уступив место гортанным переливам. Ну да, так я тебе и ответил, специалист по горловому пению. Если выдам знание языка, которым в этом мире никто не владеет, нездоровый интерес ко мне будет обеспечен надолго. Притворюсь-ка, что я еще не пришел в себя после болезни. Симулирую потерю памяти, прием, конечно, старый и ненадежный, но другого варианта нет.

Тем временем моя сиделка или охранник, решив, что я притворяюсь, отпустил меня и хлестко ударил по щеке. Ах ты сволочь мелконогая. Можешь бить только больных людей? Злость заставила меня забыть об осторожности, и, как только он еще раз широко размахнулся, я изо всех сил ударил кулаком в нависающее надо мной лицо. Низкорослик явно не ожидал такого ответа, его глаза расширились от неожиданности, однако я промахнулся. Кулак просвистел в паре сантиметров от его головы, мое тело повело вслед за рукой, и я грохнулся с кровати. Даже сгруппироваться не успел. Я попробовал быстро вскочить на ноги, однако снова не рассчитал усилий и полетел вниз, по пути сильно приложившись головой о табуретку. Стул громко упал на пол, словно был выточен из камня, а не сделан из дерева. Да что же это со мной творится?! Я снова предпринял попытку подняться, ругаясь во весь голос. Из моего горла раздались звуки, похожие скорее на детский лепет, но никак не на членораздельную речь. Я уже не пытался напасть на коротышку, с интересом наблюдающего за моими нелепыми телодвижениями. Я полностью сосредоточился на сохранении равновесия, и мне удалось встать. Я выпрямился и, слегка покачиваясь, гордо посмотрел на обидчика. Ростом он был еще ниже, чем показалось сначала, навскидку – метр сорок. Вероятно, у меня на лице возникла пренебрежительная улыбка к столь мелкому существу, поскольку мужичок разозлился и, подняв кулаки, сделал угрожающий шаг в мою сторону. Я хотел отмахнуться от него, но резкое движение рукой нарушило мое шаткое равновесие. Глядя на стремительно приближающуюся ко лбу табуретку, стоически обдумывал одну некстати возникшую мысль: сколько же еще ударов выдержит мой бедный череп…

Очнулся я от прикосновения прохладной ладошки уже в кровати. Надо мной наклонилась миловидная женщина лет сорока с убранными под голубой платок волосами. Она что-то ласково сказала и поднесла к моему рту небольшую чашу с напитком, издающим терпкий мускатный запах. Я попробовал приподняться, чтобы было удобнее пить, однако не смог удержать голову и бессильно упал на подушку. Женщина, обладая терпением опытной медсестры, улыбнулась и помогла проглотить жидкость. К моему удивлению, микстура была недурна на вкус. В ней чувствовались приятные нотки луговых трав, чего трудно было ожидать после столь резкого аромата. По телу прокатилась расслабляющая истома, как будто я только прилег после марафонского забега. Сопротивляться накатившей дреме было трудно, да и особо не хотелось…

Когда я проснулся, передо мной сидел новый гость. Он был сильно похож на первого визитера, только борода была не черной, как смоль, а белая, как паутина. Старик, словно только и ждал моего пробуждения, ткнул себя пальцем в грудь и произнес: «Друм Гран». Наверное, это его имя. Потом он толстым заскорузлым пальцем указал на меня и ожидающе застыл. Я попытался сказать: «Вольдемар», но вместо этого пробормотал нечто невнятное, похожее на «Во-е-а». Да что же такое, неужели разучился говорить? Извиняюще улыбнувшись, я посмотрел на гостя. Он понимающе кивнул, словно иного и не ожидал, снова указал на себя и медленно по слогам повторил свое имя. Так начался мой первый урок местного языка.

Кроме местной речи, на слух чем-то схожей с немецким языком, мне пришлось заново учиться владеть своим телом. Время, когда мной управлял демон, не прошло бесследно. Движения стали порывисты, приходилось их все время жестко контролировать. Получалось плохо, так, в самом начале, когда впервые принесли местную еду и столовые приборы, я распорол себе двузубой вилкой щеку. Теперь пользовался исключительно ложкой, а мясо ел руками. Чтобы после каждого приема пищи не менять испачканную одежду, на меня надевали огромный слюнявчик.

Утешало в этой ситуации то, что я был жив и снова стал хозяином такого удобного и привычного тела. И что главное – нормального, человеческого тела, без малейших признаков демонической одержимости. Представляю себе, как в противном случае отнеслись бы ко мне окружающие люди. На костер бы отправили, без вариантов. К удивлению, от демона все-таки осталось несколько бонусов – практически целая рука, выглядевшая вполне по-человечески, и увеличившаяся скорость движений. Правда, именно последнее мешало быстро восстановить контроль над телом, так как я зачастую не успевал вовремя остановиться, то и дело падал и сильно ударялся. Благодаря ежедневному приему лекарств и втираниям целительной мази, мелкие раны, покрывающие все мое тело, стремительно заживали. Странно, откуда они взялись? Не помню таких повреждений, но ничего страшного: вскоре от них останутся только едва заметные рубцы.

Один день сменялся другим, и скоро я уже мог худо-бедно понимать своего собеседника. Новые слова моя память усваивала с поражающей быстротой. Я так и не смог понять, что было тому причиной: влияние демона, тренировки с рунами или зелья, которыми меня здесь постоянно пичкали. Раньше точно не умел так хорошо концентрироваться на усвоении нового материала. Прекрасно помню, какие усилия приходилось прилагать в школе, чтобы получить хотя бы четверку по французскому языку.

Труднее всего было заново учиться говорить. Если самостоятельно ходить, пусть и держась за стены, получилось через неделю, то простейшие звуки, где, например, требовалось прижимать язык к деснам, никак не выходили. Порой я напоминал сам себе собачку, которая все понимает, но ничего сказать не может.

Мой учитель, старый терпеливый друм, притащил кучу мастерски сделанных гравюр, на которых показывал слова, не поддающиеся объяснению жестами. Судя по тем терминам, которым меня обучали в первую очередь, мир вокруг был опасным и недружелюбным. По свету бродили разнообразные монстры, друмы постоянно сражались с необычно выглядевшими людьми и непонятными чудовищами, и тех и других уничтожали ужасными заклинаниями маги, а в городах и селах постоянно вспыхивали бунты, жестоко усмиряемые местными властями. В сравнение со всеми страстями, творящимися за пределами дома, комната представлялась оазисом спокойствия и островком безопасности. Конечно, я понимал, что меня пытаются подтолкнуть к определенному решению, однако время от времени задавался вопросом, а не будет ли правильным рассказать друмам всю правду и попросить у них убежища?

К этому времени я практически окончательно определился со своей легендой: шел, упал, потерял сознание, очнулся здесь. Кто и откуда – ничего не помню. Уверенность в том, что меня в ближайшее время не выведут на чистую воду, давали именно уроки языка. Похоже, что здесь не существовало способа передачи знаний с помощью магии, следовательно, нет и мага-менталиста. А это единственный, кто мог бы прочитать мои мысли и доказать, что я лгу. Все это, включая настоящие трудности с членораздельной речью, позволяло легко симулировать потерю памяти. Вот обживусь здесь, узнаю обстановку, тогда и решу, стоит мне открываться перед спасителями или нет. Может, я попал из огня да в полымя?

В то время, когда меня одолевали сомнения в выбранной тактике поведения, четверо гномов из клана Торгбенов обсуждали мое будущее. Они сидели у низкого стола с мраморной столешницей и слушали отчет целительницы, нанятой специально для лечения найденного чужака. Перед ними стояли наполовину наполненные кубки с вином, однако пока никто из слушателей к ним не притронулся.

– Непохоже, что он симулирует, – заканчивала свой рассказ ведунья. Ее звали Марика, и вот уже пять десятков лет она подрабатывала целительницей в ближайшем людском поселении. – Как вы знаете, человеческое тело состоит из трех частей: плоть, тонкая материя, отвечающая за знания, и божественная искра. Как целитель я могу с уверенностью сказать, что тело и тонкая материя больного получили сильные повреждения. Они настолько велики, что ему приходится заново учиться ходить, да и вообще координация движений сильно нарушена, в первые дни он не всегда ложкой в рот попадал, какой уж тут побег. Правда, на поправку он идет быстрыми темпами. То же касается его речи: больной, словно младенец, учится заново издавать звуки. Память тела и тонкой материи стерты не полностью, именно их остатки помогают подопечному быстро восстанавливать утраченные навыки, он будто вспоминает ранее забытые движения и слова, а не выучивает их в первый раз. – Марика поправила старомодный кружевной чепчик и перешла к выводам: – Он не симулянт, так разыгрывать наличие полученных повреждений тонкой материи не сможет ни один актер. Больше моя помощь не требуется, теперь все будет зависеть от него самого. Вероятно, он до конца жизни останется калекой, а может вскоре полностью выздороветь. Тонкая материя – очень сложный механизм, ее лечение неподвластно магии. Напоследок я могу порекомендовать устраивать моему клиенту небольшие прогулки и больше давать мяса, от него увеличивается жизненная энергия. Не помешают какие-нибудь однообразные упражнения. – Тут ведунья увидела в окне дворника и пояснила: – Например, мести метлой, ему нужно обрести точность движений. Еще будет полезным постоянное общение, в книгах описываются случаи, когда новая информация приводила к полному восстановлению памяти больного. Но все равно только через пару месяцев можно говорить о каких-нибудь конкретных результатах, пока все в руках богов.

– Какие шансы, что его память вернется? – уточнил Давин, который привез чужака в подземный город.

– В данной ситуации я бы оценила их как довольно большие: он либо все вспомнит, либо нет. – Марика, довольная шуткой, протянула руку за вознаграждением и спрятала кошель за пазуху. – Если больше вопросов у уважаемых друмов нет, то я отправлюсь домой. Пациенту мое присутствие больше без надобности.

Целительница тихо прикрыла дверь, за которой ее ждал приставленный хозяевами помощник, и отправилась собирать вещи.

– Что ты скажешь, Давин, можно ли ей верить? – задал вопрос сидящий во главе стола крепкий гном в тяжелой кольчуге.

Прежде чем ответить, Давин сделал небольшой глоток вина. Теперь, когда они остались одни, можно было немного расслабиться.

– Если ты спрашиваешь, будет ли она держать язык за зубами, то вряд ли. Впрочем, мы специально выбрали такого лекаря, чтобы в случае его исчезновения не появилось лишних вопросов. Она живет одна, учеников нет, часто исчезает на пару месяцев в поисках лекарственных растений. Ее нанимали через людских агентов, так что следов, ведущих к нам, не осталось. – Давин еще раз приложился к кубку и обратился к самому пожилому из всех сидящих здесь гномов: – Согласись, Глоин, единственное, что хорошо умеют делать люди, – это вино.

Гном долил себе из кувшина и вернулся к теме разговора:

– С другой стороны, что она узнала? Друмы подобрали раненого человека, кто он, откуда, что с ним случилось, она, впрочем, как и мы, не знает. Так что существенного вреда своей болтовней не нанесет, а у нас будет всегда под рукой подходящая кандидатура, если вдруг нам понадобится помощь подобного рода.

– Понятно, прикажи тогда отпустить ее. А что с чужаком?

– Лучше его изучил мой сын. – Давин посмотрел на Тоби, история с найденным человеком стала хорошим поводом приставить отпрыска к делу. – Послушаем вначале его выводы.

Самый младший в этой компании гном, все еще робеющий в присутствии старейшины, начал доклад. Его голос не выдавал волнения, предложения были краткими, только по существу вопроса.

– Он горожанин, на теле отсутствуют гильдейские татуировки. Руки чистые, на среднем пальце правой руки есть мозоль, так что он, скорее всего, писарь или помощник купца. В самом начале его осмотрел сам Длаин. Верховный маг рода не нашел в нем следов скверны. В энергетическом плане тело найденыша сильно повреждено, в районе головы вообще темное пятно, так что он действительно мог потерять память. Источник магического дара чрезвычайно мал, так что чародеем, даже артефактором, он быть не может. Всю дорогу до дома я не отходил от человека ни на шаг, если бы он мог говорить, обязательно выдал бы себя в бреду. А так от него ничего, кроме мычания, не добиться. – Постепенно Тоби справился с волнением и позволил себе от фактов перейти к собственным догадкам. – Поскольку чужак не обладает даром и не воин, он не мог быть в свите неизвестного мага. Первоначальная версия, что он был проводником в отряде волшебника или напавших на него, тоже оказалась ложной. Местные охотники предпочитают носить кожаные штаны, а не тканые. Кроме того, на человеке были остатки странного одеяния, чем-то напоминающего кожаную безрукавку, но с длинными, до щиколоток, полами. Очевидно, что в лесу такая одежда будет только мешать. Обыскав его, мы обнаружили немного денег и связку с девятью ключами интересной формы. Это только подтверждает версию, что он был помощником торговца, только представители этой профессии нуждаются в таком количестве замков.

Найденышу нужно благодарить всех богов, поскольку повреждения, полученные им от неизвестной магии, довольно сильны и могли свести в могилу даже гнома, что уж тут говорить о человеке. По моей просьбе Трулин, ученик Длаина, исследовал его кровь и обнаружил запредельное количество следов одного стимулятора, как будто человек до этого питался только ледянкой. Это, а также наши эликсиры и повлияли на его быстрое физическое выздоровление. У меня не было возможности порыться в клановой библиотеке, однако, изучив доступные книги, пришел к выводу, что причины его проблем, скорее всего, вызваны именно ледянкой. Это доказывает, что он издалека, местные прекрасно знают особенности этой ягоды.

Тоби остановился, чтобы промочить пересохшее горло, и взглянул на отца. Увидев в его глазах одобрение, молодой гном продолжил рассказ о своих наблюдениях:

– Когда я впервые его увидел, то показалось, что его изощренно пытали. Но, исследовав раны в спокойной обстановке, заметил, что все они одинаковой глубины, только на левой руке сильнее. Там практически вся кожа была срезана, местами до кости. Скорее всего, человек является случайным свидетелем. В хуторе наших осведомителей произошло сражение между неизвестным магом и воинами, возможно, из купеческой охраны. Вероятно, парень сопровождал торговца. Перед конфликтом он обнаружил куст ледянки и поэтому не попал под основной удар – заклинание достало его на излете, иначе бы ему не выжить. Так что даже если к чужаку вернется память, он вряд ли скажет имя напавшего на него волшебника. Битва на хуторе была скоротечной, человек, наверное, вообще не успел увидеть мага.

– Понятно, – одобрил доклад Тоби старейшина. – Мне интересно твое мнение: не может ли этот человек, прикрываясь магическими повреждениями тела, обманывать нас? Какова вероятность, что он действительно потерял память?

– Вероятность этого большая, – осторожно подбирая слова, ответил юный Торгбен. – Полную уверенность может дать только чтение его мыслей, на что, по слухам, способны некоторые людские волшебники. Из-за существующей между нами разницы в мышлении наши специалисты могут сказать только, лжет он или говорит правду. Но для этого чужак должен уметь говорить.

– Хорошо, я все понял. Ты можешь идти. Хотя подожди. – Глоин остановил уже привставшего гнома. – А что тебе в нем показалось самым странным?

Тоби пожал плечами и опустился на стул.

– Вроде ничего, учитывая все обстоятельства, все в пределах нормы. – Он постарался вспомнить все свои впечатления от внешности и поведения чужака. – Пожалуй, единственное, что мне показалось в нем необычным, – это хорошая реакция. Все его движения хоть и неловкие, но очень быстрые. Будь у него на руках характерные мозоли от оружия, я бы заподозрил в нем мастера меча. Правда, целительница это объяснила тем, что он пока не умеет контролировать свои мышцы, поэтому всегда их перенапрягает.

– Хорошо, ты свободен.

Тоби почтительно поклонился и покинул комнату. Следом вышел Обрин, глава стражи, он понял, что чужак опасности не представляет, остальное его не заботило.

Давин, оставшись наедине с Глоином, спросил:

– Как он тебе?

– Ну, – немного замешкался с ответом старейшина, – потенциал есть. Больше мне в нем понравилось то, с какой ответственностью он отнесся к порученному заданию. Уверен, ты, оказавшись на его месте в свое время, не стал бы лазить по библиотекам. Знаю, ты тяготишься службой, поэтому выбор твой одобряю, пусть набирается опыта. Будет тебе замена, а нам отличный прознатчик.

– Да, ты прав, – усмехнулся в длинные усы Давин. – Меня больше в молодости камни привлекали, нежели книжная пыль. Так что ты решил насчет чужака? Кстати, на зелья для его лечения у меня ушло много серебра.

– Приставь его к работам, хоть к рабам, занимающимся уборкой улиц, пусть отрабатывает потраченные деньги. Тем более целительница порекомендовала однообразный физический труд. Отпускать его нельзя, если вернется память, это существенно ускорит поиск интересующего нас мага. Кстати, ты уже выяснил, сколько в округе волшебников, теоретически способных вызвать уничтожившее хутор заклинание?

– Около двадцати, и это не считая приезжих. Мои пальцы сейчас потихоньку собирают информацию, выясняют, где в последнее время был каждый из магов. Однако поиски затрудняются их извечной скрытностью и паранойей. Пока с полной уверенностью из этого числа можно исключить только повелителя стихий Саржа Огненного – главный маг Карна всегда на виду.

– Хорошо, держи это дело под контролем. Если появится новая информация, приходи в любое время суток.

– А что насчет барьера?

Старейшина нахмурился:

– Сразу после твоего прибытия отправил гонца в столицу, но боюсь, что им моего слова мало. Сам знаешь, наши позиции в Верховном совете слабы как никогда. Поговаривают, что вообще хотят лишить нас статуса старшего клана. Так что твоя информация может быть ими расценена как попытка вернуть под нашу руку Черные горы. В лучшем случае они направят сюда своего мага, чтобы он на месте подтвердил или опровергнул твои слова.

– Куда катится этот мир, если совет больше не верит слову честного гнома, – удрученно помотал головой Давин.

– Не беда, ослабление барьера может говорить только об одном – твари внутри нет. А поскольку в округе население все еще живо, она либо сдохла, либо ушла назад в нижний мир. В любом случае запрет будет снят и наши позиции усилятся.

На прощание Глоин крепко обнял главу внешней разведки. Их отношения давно уже вышли за служебные рамки, превратившись в крепкую мужскую дружбу.

Потихоньку я начинал понимать, куда попал. В этом мире, местные называли его Эрия, проживало множество рас и народов. Мои спасители, в чьей искренности я небезосновательно сомневался, занимали здесь место ведущих ремесленников и торговцев. Большинство их поселений находилось рядом с горами северо-западной оконечности Благословенного материка. В этом мире было известно о существовании еще одного континента под названием Проклятый. Однако все мои попытки узнать о нем подробнее учитель языка, словно не замечая вопросов, игнорировал. Главный город друмов носил имя Изумрудная столица, а то место, где я сейчас находился, – Южный Торгбен. Гран оказался большим любителем поговорить, поэтому, найдя во мне благодарного слушателя (я его прерывал изредка, и то чтобы только уяснить значение незнакомого слова), целыми часами вещал об окружающем мире. Особенно часто он рассказывал об истории и одаренности друмов. По его словам, друмы были лучшими в Эрии ремесленниками, купцами и воинами. В это легко верилось, так как даже Гран, профессиональный учитель, мог часами рассуждать о достоинствах того или иного вида ковки или рудоносного пласта. Хотя как эти коротышки (за месяц, проведенный здесь, я не встретил никого, кто был бы выше моей груди) смогли снискать славу лучших бойцов – было непонятно. Тяжелая пехота, конечно, впечатляла, однако почти все сражения, о которых рассказывал Гран, проходили на местности, где использовать преимущества конницы (которая составляла основную часть войск других народов Эрии) было затруднительно. Однако я не великий стратег, так что судить об этом рано. Хотя после некоторых размышлений пришел к выводу, что были у друмов и поражения, просто о них мой учитель не упоминал.

Я давно уже стал про себя называть их гномами, правда, почему-то только некоторые из них носили густые длинные бороды, тщательно заплетенные в косички и украшенные красными ленточками, а остальные ходили с гладко выбритым подбородком. На осторожный вопрос, почему это так, Гран отвечать не стал и только посоветовал никогда не задавать такой вопрос членам клана, если мне дорого здоровье. Понятно, нашел больное место. Теперь, если захочу кого-нибудь из них вывести из себя, нужно назвать его безбородым коротышкой. Ни за что не поверю, что у них нет комплекса насчет роста. Меня так и подмывало спросить о существовании в этом мире эльфов и орков, но приходилось себя сдерживать. Ничего, придет время, сам об этом узнаю.

Понять общественное устройство гномов было сложно, в речи Грана постоянно встречались термины, которые он, несмотря на все старания, объяснить не смог. Однако и из того, что было понятно, вырисовывалась следующая картина. Как такового государства у гномов нет. Их города разбросаны по всему материку и находятся у гор, лежащих на территориях людских королевств. Своего рода анклавы, где действуют иные законы. Народ друмов делится по клановому признаку. Каждый клан имеет широкие права, однако разрешением возникающих между ними противоречий, проблемами внешней политики и международной торговли занимается Верховный совет, состоящий из представителей восьми старших кланов, к их числу, кстати, принадлежат и Торгбены. Есть еще сотни средних и бесчисленное множество мелких родов, не имеющих возможности влиять на общую политику гномов. Если я правильно понял, между ними идет постоянная грызня за право именоваться старшим, так как это дает возможность участвовать раз в десять лет в распределении патентов на право сбора налогов в городах друмов. Основной интерес в том, что половина суммы, собранной сверх установленного минимума, остается в казне клана.

Мой внешний вид позволил Грану причислить меня к жителю одного из многочисленных людских королевств. Переубеждать я его не стал, уже привычно сославшись на потерю памяти. Внешне местные люди ничем не отличались от жителей Земли.

Вскоре меня начали выводить на небольшие прогулки. Передвигаться самостоятельно я уже худо-бедно научился, но вот одевание было сущим мучением. Пальцы никак не могли справиться с многочисленными завязками, заменяющими в этом мире пуговицы. Я порадовался, что на моем плаще быстро оторвались все застежки, а то их существование пришлось бы как-то объяснять. Южный Торгбен оказался маленьким чистым городком, с населением в пять – семь тысяч душ. Может, меньше или больше, но мне трудно было об этом судить, так как вместо привычных многоэтажек меня окружали жилища гномов, которые не превышали высотой три этажа. Все дома были каменными, строили их на века. Западная часть городка тесно примыкала к горному склону, там работали кузнецы и горнодобывающие артели старателей – гордость клана. Среди многочисленных гномов, деловито снующих по улицам, можно было часто увидеть идущего по делам человека. Сначала мне показалось, что люди здесь занимают нишу гастарбайтеров: они подметали улицы, работали грузчиками и были на подхвате в лавках друмов. Однако, разглядев все внимательно, я заметил на их шеях тонкие полоски зеленоватого металла, вдоль которых были выгравированы повторяющиеся знаки. Что же, еще одна монетка в копилку моих знаний – здесь существует рабство, а значит, о правах и свободах личности, как говорил учитель труда в моей школе, здесь слыхом не слыхивали.

Не знаю отчего, но я надеялся, что, пока не научусь говорить, мое лечение на полном пансионе продолжится. Однако, прекрасно понимая, что без знания языка будет трудно полностью адаптироваться в этом мире, основное внимание уделил тренировке речи. Как-то раз, оставшись в комнате один, я попробовал произнести несколько слов на русском, специально подобрав созвучные названиям вещей на языке друмов. Черт, если бы не знал, какие слова произношу, ни за что бы их не понял. Мычание недоразвитого дебила, а не речь нормального человека! Так я даже дорогу спросить не сумею, не говоря уже о том, чтобы выдавать себя за местного жителя. Попробую произносить не целые слова, а отдельные звуки. Начнем со слога «ра».

Моя первая тренировка прервалась через полчаса. В комнату зашли два гнома, и мне пришлось замолчать. Младшего из друмов я уже знал, вначале он часто сюда наведывался и, не проронив ни слова, наблюдал за процессом обучения, а потом надолго исчез. Как объяснил мне Гран, это был Тоби, сын главы младшей ветви Торгбенов. Сейчас он был, как всегда, серьезен и держал в руках небольшой мешок. Рядом с молодым друмом, судя по схожести лиц, находился его отец, Давин. Одет он был, как и сын, в куртку из плотного сукна коричневого цвета и такие же штаны, заправленные в кожаные сапоги с высокими голенищами. Давин, засунув большие пальцы за толстый ремень с огромной медной пряжкой, пристально посмотрел в мои глаза и, слегка покачиваясь на носках, спросил:

– Смотрю, ты уже пришел в себя, Вовен. – Этим словом на языке гномов назывался грудной ребенок, еще не научившийся ходить. С легкой руки Грана меня все тут так звали. Это было обидно, так как ближайшим аналогом на русском было бы слово «сосунок», но, как говорится, не смертельно. – Ты все понимаешь, что я тебе говорю?

Я кивнул, основные жесты в наших мирах совпадали.

– Хорошо, твое лечение обошлось дороже обычного. Кто ты и откуда, мы не знаем. Так что прежде чем мы тебя отпустим, ты должен будешь отработать потраченные на тебя средства. – По знаку Давина его сын кинул на кровать мешок. – Там все, что осталось от твоей одежды, эту можешь оставить себе.

Спасибо, но что-то не нравятся мне эти намеки о деньгах. Кстати, а где мой кошелек? Я развязал горловину, внутри мешка лежали остатки моего плаща, джинсы и сапоги. Денег видно не было, а ведь рыться сейчас в вещах нельзя, у меня же память отшибло! Если спрошу про деньги – выдам себя с потрохами. Поэтому пришлось разыграть небольшой спектакль: с удивлением, словно впервые в жизни вижу свою одежду, я ее достал и попробовал примерить. Полностью подделывать эмоции не пришлось, плащ оказался без рукавов, а в джинсах отсутствовала молния. Она была аккуратно спорота, так что свалить все на демона не получалось. Надо делать отсюда ноги, а то скоро меня раскроют.

– При тебе было немного медных монет, их хватило на еду и на то, чтобы заменить эти лохмотья. – Гном пренебрежительно повел подбородком в сторону старой одежды. – С тебя за лечение три золотых. Ты здесь чужак, так что на слово никто не поверит, поэтому сам все возместишь. Собирайся, Тоби отведет тебя на место работы.

Понятно, а серебра, значит, у меня не было? Ладно, в этой ситуации права не покачаешь. Все равно спасибо, что подобрали, вылечили и языку научили. Теперь вот работу предложили, посмотрим, может, там я смогу применить свои знания и накоплю деньжат, необходимых для поиска кольца.

Собирать мне было нечего, я засунул обратно в мешок старую одежду и вышел из комнаты. Тоби повел меня направо. Странно, насколько я помню, там располагается небольшая кузня и подсобные помещения, выход из дома в другой стороне. Жилище Торгбенов напоминало небольшой замок, такие же длинные коридоры, узкие оконца и просторный внутренний двор. Как я успел заметить, это было самое большое строение в городе. С другой стороны, кто сказал, что у дома должен быть обязательно один выход? Неожиданно из-за угла выскочил слуга с уставленным едой подносом. Тоби не успел остановиться, и они врезались друг в друга. Прислушиваться к ругательствам, щедро раздаваемым моим сопровождающим, я не стал, своего мусора в голове хватает. Мне была интересна реакция слуги, ведь он только что безнадежно испортил куртку молодого гнома. Однако излишним раболепием здесь не пахло, оба гнома стали увлеченно орать друг на друга, полностью забыв о моем существовании. Пришлось пару раз кашлянуть, чтобы привлечь внимание к своей особе. Тоби с раздражением посмотрел на меня, что-то быстро сказал слуге, чередуя незнакомые мне слова с отборной бранью, и, развернувшись, пошел обратно. Слуга же, схватив меня за рукав, потянул дальше по коридору. Странно, он что, не думает убирать за собой, или у них здесь четкое разделение труда? Типа один носит, другой полы моет, а третий стирает. Или все проще – это не слуга. Действительно, откуда я взял, что он слуга? Из-за того, что нес еду? Так у него на поясе кинжал висит. Ладно, что гадать, скоро сам узнаю.

Как я и предполагал, мы вышли во внутренний двор. Меня завели внутрь кузницы, где мастер только что закончил ковку. Он остудил заготовку в чане с водой и теперь задумчиво разглядывал пока еще неказистый клинок.

– Привет, Снорин, как всегда, работаешь? – крикнул приведший меня гном.

– Да, пытаюсь понять, как у клана Гроргбенов получается волнистая сталь. Чувствую, что отступили они от правил и воспользовались магией. – Кузнец кинул стальную полосу в угол, она с лязгом ударилась о кучу таких же заготовок. – А ты здесь, Бруни, по какому случаю и что это за человек?

– Это ванс Торгбенов.

– А, понятно, ну иди сюда, сейчас быстро подберу тебе ро-ванс. – Заинтригованный, так как именно эти незнакомые слова звучали в экспрессивной речи Тоби, я прошел под крышу. Интересно, что они означают? Раз я в кузнице, может, мне дадут оружие? Кинжал, например, или копье. Интересно, что же это за работа будет?

Ко мне подошли два помощника кузнеца и без лишних слов заломили за спину руки и наклонили мою голову к наковальне. Держали, гады, крепко, не удавалось даже пошевелиться. Рядом стоял Снорин, вертя в руках зеленую железную полоску, в которой я с ужасом узнал рабский ошейник. Если он называется «ро-ванс», то «ванс» – это раб. Меня что, в рабство продали? Я с удвоенной силой попытался вырваться из захвата. Однако державший меня справа ублюдок немного приподнял руки вверх, и я, воя от боли в вывернутом суставе, упал лицом на холодное железо.

– Эй, отпустите меня, я все вспомнил. – Я был готов рассказать все, кроме своего появления в этом мире, лишь бы не попасть в рабство. Всю жизнь придется отрабатывать эти несчастные три золотых.

– Эх, какой говорливый ванс попался, мычит, словно телушка, ничего не разберешь. – Кузнец рассмеялся и огромным кулаком отправил меня в нокдаун.

Мое сознание затуманилось, но я смог удержаться и не упасть. Быстро раскалив в горне ошейник, Снорин сковал его концы в три удара молота, прозвучавших в моей голове, словно похоронный набат. Его помощники отпустили меня и окатили водой из бочки, чтобы остудить железо. Если они надеялись на мою благодарность, то здорово просчитались.

Злобно глядя из-под бровей на коротышек, я, понукаемый Бруни, вышел из резиденции Торгбенов. Дорогу до рабского барака не запомнил, так как весь путь перебирал в памяти известные способы избавиться от ошейника. Остановился на двух: снять его с помощью пилки или магии. Чтобы украсть инструмент, придется долго ждать подходящего момента, а вот восстановлением магической силы нужно заняться сегодня же.

А вечером в бараке случилась драка.