Глава 17. Ультиматум Лоэнгрема

После окончания церемонии приема в императорском дворце Корнелиус Линдл зашел в одну из многочисленных столичных таверн, где наконец-то сытно поужинал, а после этого направился к дому Барага аз Гурда. Жилище орка находилось в приличном, но далеко не самом респектабельном районе Эрегона. В какой-то мере это доказывало, что отношение к народу орков со стороны людей было не самым теплым. Даже столь влиятельный и состоятельный вождь, как Бараг аз Гурд, не мог себе позволить поселиться рядом со столичной аристократией. Во-первых, ему просто никто не сдал бы там жилье, а если бы таковой смельчак и нашелся, то после этого подвергся бы такой серьезной обструкции со стороны соседей, что и самому было бы в пору съезжать с обжитого места.

Корнелиус подошел к двери дома орка и постучал, но ему никто не ответил. На всякий случай он потянул дверь на себя, и та сразу же поддалась. Что это могло означать, Линдл уже догадывался, но пока надежды на лучший исход не терял. В доме Спящего Льва такого беспорядка, как у Гарвина не было, что вселяло определенные надежды. Уж кто другой, а Бараг аз Гурд не дал бы себя так безропотно убить. Это был воин, боец, причем очень серьезный. Следы борьбы, во всяком случае, уж точно должны были присутствовать.

Но, увы, надеждам не суждено было сбыться Поднявшись по лестнице в спальную, Корнелиус обнаружил там тело орка. Оно, как и все предыдущие, лежало на постели со скрещенными на груди руками. На лице Барага была золотая маска Спящего Льва.

– Лев заснул навсегда, - горестно подумал Линдл, и тут скорее почувствовал, нежели услышал за своей спиной какое-то движение.

Маг быстро обернулся, и его глаза встретились с глазами Лоэнгрема. Тот был не один. Пять или шесть эльфов молча и почти бесшумно обступили Линдла с трех сторон, перекрыв ему все пути к отступлению.

– Ты? – ничуть не удивившись, спросил Корнелиус. – Пришел убить и меня тоже?

– Спящего Льва убил не я, – спокойно ответил Лоэнгрем. – Хотел, но опоздал.

– Это что-нибудь меняет?

– Нет, просто констатация факта. А тебя, Велес, я пока убивать не собираюсь. Мне необходимо просто побеседовать с тобой, и кто знает, может мы даже найдем общий язык?

– Скажу честно, я пока представляю себе это с трудом.

– И все же?

– От разговоров меня не убудет, – усмехнулся Линдл. – К тому же меня тоже сильно интересует ради чего ты все это затеял. Зачем весь этот пафос, с которым обставлялись убийства, зачем эти мрачные декорации? Неужели ты и в самом деле намеревался произвести подобным образом какое-то впечатление на Пир Народов.

– А разве сам по себе Пир Народов не пафосная организация? – насмешливо спросил Лоэнгрем. – Не я же придумал эти дурацкие золотые маски, постоянный полумрак помещения, заковыристые псевдонимы вместо имен. На мой взгляд, никакого переигрывания в этом нет. Какова жизнь, такова и смерть. Но не это главное. Мы отклонились в сторону от главной темы обсуждения, а ведь у нас не так уж много времени. "Ангелы смерти" наверняка скоро приведут сюда городскую стражу.

– А что на твой взгляд на сегодняшний день является главной темой? – спросил Линдл.

– Судьба, которую вы с Болло готовите наследнику Авеля, – ответил Лоэнгрем.

– В ней нет ничего противоестественного. Наследник должен получить принадлежащий ему по праву рождения трон. На то он и наследник.

– Но это же настолько мелко, что даже и обсуждать нечего! – горячо воскликнул Лоэнгрем. – Иметь такие безграничные возможности и употребить их на какую-то банальную борьбу за власть?! К вам в руки попала волшебная палочка, а вы не находите ей никакого другого применения, кроме как ковырять в носу! Это же глупо!

– Насколько я понимаю, у тебя есть другое предложение? – спросил Линдл.

– Да, имеется! Сейчас, когда дракон Варравис наконец-то перестал мрачной тенью нависать над Кареланом, у нас появилась уникальная возможность возродить наш мир в том виде, в котором его задумали боги. Ты же был на острове Готланд? Так неужели ты ничего не понял?!

– Ты имеешь в виду Лоди?

– Вне всякого сомнения! – с воодушевлением воскликнул Лоэнгрем. – Почему Карелан утратил присущую ему изначально гармонию? Да потому, что один из важнейших богов нашего мира был выбит из борьбы. Лоди был тем самым краеугольным камнем, на котором, как на фундаменте, строилось величественное сооружение под названием Карелан. Без него все пошло не так, как задумывалось, а уже созданное сильно исказилось.

– Ты намекаешь на то, что Безумного бога можно возродить? – удивился Линдл.

– Не можно, а просто необходимо, иначе его безумие будет и дальше распространяться на наш мир. И сделать это не под силу никому, кроме Нэвила Дунгара.

– Откуда ты знаешь об этом?

– Я провел в пещере Лоди гораздо больше времени, чем вы с Болло, и даже больше, чем тот же самый Эллеворд, которого вы слушали, раскрыв рты от удивления. Так вот, да будет вам известно, что бог не всегда говорит одно и то же, как вы все решили. Иногда он неожиданно начинает пророчествовать, и порой эти его предсказания просто удивительны. Одно из них касалось и наследника Авеля.

– Хорошо, допустим я поверил тебе на слово и считаю, что возрождение Лоди весьма интересная идея, – сказал Линдл. – Но ты же еще не добился самого главного, согласия на участие в твоей затее Нэвила! А сделать тебе это будет теперь очень трудно. Ты избрал далеко не самый лучший способ завоевать расположение юноши, погрузив его в атмосферу этих мистических убийств и гонки на выживание. Кстати сказать, некоторые из убитых приходятся Нэвилу родственниками.

– Я действовал так, как подсказывала мне совесть, – ответил Лоэнгрем. – Пир Народов должен понести наказание за совершенные им преступления.

– Однако сейчас ты приходишь к нам и предлагаешь сотрудничество. Что изменилось? Или твоя совесть подсказывает тебе как поступить в той или иной ситуации выборочно, в зависимости от выгоды принятого решения?

– Я понимаю, что мы говорим на разных языках, – ответил Лоэнгрем. – Ты считаешь, что Пир Народов действует на благо Карелана, я же напротив полагаю, что это преступная организация, присвоившая себе право решать что нужно нашему миру, а что нет. Но сейчас не время сводить личные счеты. Нам дан шанс, упустить который мы не имеем права!

– Ты противоречишь сам себе, Лоэнгрем, – вздохнул Линдл. – Говоришь, что не время сводить счеты, а сам именно этим и занимаешься. Ты же буквально только что сказал мне, что пришел сюда убить Спящего Льва, и очень огорчился тем, что кто-то успел сделать это раньше тебя. Заметь, "преступный" Пир Народов еще не предпринял ни одной попытки отомстить тебе за пролитую кровь, хотя мы давно догадались о твоей причастности к этим убийствам. Но мы считали себя не в праве выносить приговор, не имея абсолютных доказательств твоей вины. Извини, Лоэнгрем, но у меня нет никаких оснований верить тебе. Если хочешь, можешь убить меня, но на союз с убийцей я не пойду.

– Одумайся, Корнелиус! – горячо воскликнул Лоэнгрем. – Вы с Болло совершаете чудовищную ошибку! Назначение Нэвила не в том, чтобы стать этаким богочеловеком! Он не готов к этому и никогда не будет готов! Но если он возродит бога истинного, если пожертвует ради этого нежданно-негаданно свалившейся на него силой, то я первый преклоню перед ним колени и скажу, что признаю его владычество надо мной! Тогда он действительно заслужит право стать императором не только по благородству крови, текущей в его жилах, но и по величию дел!

– Пока это только слова, – ответил Линдл. – Для воплощения в жизнь своих планов тебе необходим Нэвил, и ты через меня пытаешься найти возможность выйти на него напрямую. Ну а я в данной ситуации не могу быть уверен даже в том, что ты сохранишь ему жизнь, если он сделает то, чего ты хочешь.

– Ты ведешь себя так, словно не ты находишься в моих руках, а я в твоих, – с угрозой в голосе произнес Лоэнгрем. – Не забывай, Корнелиус, что в данный момент ты вполне можешь присоединиться к тем членам Пира, которых уже настигло возмездие!

– Это только подтверждает мои слова о том, что верить тебе нельзя, – усмехнулся маг. – И если ты решишь убить меня, то я умру с сознанием исполненного долга.

– Черт бы драл вас всех! – яростно воскликнул Лоэнгрем. – С фанатиками просто невозможно иметь дела!

– Готов с радостью подписаться под этими словами, – парировал Линдл. – Они не способны воспринимать чужую точку зрения и могут исказить суть любого, даже самого благого начинания. Неужели ты не понимаешь, что угрозами и шантажом не добьешься ничего?!

– И все же я попробую дать вам еще один шанс, – ледяным тоном произнес Лоэнгрем. – Передай Филину мои предложения – жизнь в обмен на Нэвила Дунгара.

– Я, конечно, передам, но ответ знаю заранее, – усмехнулся маг. – Ларс пошлет тебя с твоими безумными предложениями ко всем чертям. Он не любит, когда его начинают шантажировать!

– Мне плевать на то, что он любит, а чего нет, – все так же холодно ответил Лоэнгрем. – Сейчас я делаю то, что обязан сделать истинный сын Карелана, желающий счастья и процветания своему миру! Это мое мнение, и менять его я не собираюсь. А теперь уходи, Велес. Не мешало бы тебе хоть немного поумнеть.

– Тебе тоже, – ответил Линдл и вышел из комнаты.

* * *

После посещения императорского дворца Мигель Кастига решил, что настало время избавить от слежки Ларса Болло. Пусть шпионы Магдиша пока и не вынашивали планов по его ликвидации, но заметно раздражали своим присутствием и ограничивали возможности Филина в реализации его планов. Кроме того, еще необходимо было поставить на место этого гнусного убийцу. Магдиш, вероятно, окончательно уверовал в то, что охотник это он, а все остальные его жертвы. Что же, у Мигеля были все средства для того, чтобы доказать обратное, и во имя памяти своего учителя он собирался сделать это!

Кастига переоделся, в очередной раз изменив свой облик до неузнаваемости, сказал Нэвилу и Фармилю, чтобы те никуда не отлучались из особняка Дошуаль, а сам отправился на охоту. Эту операцию они с Болло детально продумали еще накануне. В ней помимо самого Мигеля должны были принимать участие лучшие из его агентов, и теперь предстояло только воплотить задуманное в жизнь.

Филин ждал его в одной из многочисленных таверн портового района, где всегда собиралось много народа и круглые сутки шло веселье. Вот и сейчас, несмотря на столь поздний час, зал был буквально переполнен желающими промочить горло и почтить память недавно скончавшегося императора Натаниэля Сигварда. И не беда, что покойный никогда не был горячо любим в народе. В данном случае для завсегдатаев таверны гораздо важнее был отличнейший повод для выпивки, чем их личное отношение к ушедшему из жизни правителю.

Ларс сидел в компании пятерых выпивох и о чем-то оживленно беседовал с ними. Свою роль он изображал весьма достоверно, так что от всегда присущего ему налета аристократизма не осталось и следа. Да и его одежда в данный момент больше подходила для мелкого торговца или ремесленника, чем для знатного вельможи. В целом, если бы ему противостояли не люди Магдиша, а обычные шпионы, с задачей маскировки Ларс Болло, на взгляд Кастиги, справился очень даже не плохо.

Присмотрев место неподалеку от Филина, Мигель заказал себе пару кружек пива и занялся изучением посетителей таверны. Для начала ему необходимо было вычислить хотя бы одного из людей Магдиша, а остальные в любом случае потянутся за ним. Наверняка они поддерживают какую-то связь между собой, общаются знаками или обмениваются взглядами, а если так, то вполне возможно обнаружить и всю группу. А в том, что к Ларсу приставлен не один шпион, а сразу несколько, Мигель был просто уверен. Болло был слишком значимой фигурой в игре по выслеживанию наследника Авеля, а потому ставить на одного агента Магдиш вряд ли решился бы.

Первым, кто привлек внимание Кастиги, оказался изрядно перебравший ремесленник, который то и дело клевал носом. Иногда он что-то невнятно мычал себе под нос, но вот хмеля в его время от времени открывавшихся глазах не было абсолютно. Его мимолетные взгляды почему-то всегда устремлялись в одну и ту же точку, туда, где находился Болло, и они отнюдь не были замутненными, как бывает у настоящего пьяницы, хватившего лишку. Мигель поменял свою позу за столом с таким расчетом, чтобы держать трезвого выпивоху в поле зрения, и углубился в поглощение содержимого кружки.

Вычислить еще двоих шпионов Магдиша было уже делом техники. Один из них, одетый матросом, проходя мимо "выпивохи" что-то почти беззвучно шепнул ему на ухо, что сразу же вызвало у Мигеля подозрение. Разговаривать с человеком, находящемся в таком состоянии, а уж тем более шепотом, не имело никакого смысла. Это могло означать лишь одно – матрос знал о том, что тот не пьян, а только притворяется таковым. Взяв этих двоих на заметку, Кастига вскоре обнаружил и третьего, похожего на мелкого лавочника. Он сидел в самом дальнем от Болло конце зала, но не отрывая глаз следил за столиком, где тот расположился. Вполне возможно, что он заметил там кого-то из своих знакомых, но тогда почему не подошел и не поприветствовал его? Мигель в совпадения не верил, а потому не раздумывая записал в шпионы и лавочника.

Пока Кастига вычислял людей Магдиша, в таверну зашли два шумных, говорливых парня, сразу привлекших к себе внимание всех посетителей. Они громко шутили, сами первыми хохотали над своими плоскими остротами, задирали попавшихся под руку посетителей и, судя по всему, получали от этого огромное удовольствие. Это были Патрик и Рокко, люди Мигеля. Почему они так неосторожно себя вели? Да по той простой причине, что это была своего рода маскировка. Тот, кто привык скрытно выслеживать других, от противника ждет точно такого же поведения. В первую очередь его внимание привлекают те, кто старается не выделяться из толпы, стать этакой незаметной на общем фоне серой мышкой, и уж никак не выставляющие напоказ свою разухабистую удаль трактирные бузотеры.

Не переставая играть свою роль, Патрик и Рокко постепенно приближались к столику Кастиги. С размаху плюхнувшись на скамью, они расплескали еще не початую кружку пива Мигеля, не слишком-то деликатно извинились и застучали кулаками по столу, подзывая к себе трактирщика. Перепуганный хозяин тут же подбежал к ним и принял заказ.

– Ну что, дядя, выпьешь с нами за упокой души императора Натаниэля?! – развязно спросил Патрик.

– Пьяница напротив меня, матрос за вторым столиком слева и лавочник в дальнем углу, – почти беззвучно произнес Кастига. – Пьяницу я возьму на себя, он наиболее опасен.

После этого он встал и направился к выходу.

– О, Патрик, они брезгуют нами! – пьяно рассмеялся Рокко. – Тебе не кажется, приятель, что этот тип оскорбил нас?

По заранее обговоренному плану через пару минут стал собираться и Ларс Болло. Он тепло попрощался со своими собутыльниками и направился к выходу. Патрик и Рокко тем временем во всеуслышание обсуждали, стоит ли им обижаться на оскорбившего их достоинство типа, и только заметив, что доверенные их опеке люди тоже встали со своих мест, решили все-таки проучить обидчика.

* * *

На улице было тихо и темно. Ларс Болло шел не спеша, давая возможность всем участникам этого дела занять свои места. Мигель наблюдал за всем происходящим из укрытия. Для того, чтобы лучше видеть в темноте, он выпил специальный настой, составленный по рецепту мастера Гуччо Старый Слуга Пира был большим знатоком изготовления всевозможных зелий, полезных в его работе. Часть рецептов он передал Мигелю на острове лично, но еще больше тот узнал из записей покойного, которые предусмотрительно были положены Гуччо в сундук наряду с лучшими инструментами. Записи эти оказались настоящей сокровищницей знаний, и Кастига не раз уже вспоминал своего наставника добрым словом за столь щедрый подарок.

Сегодня Мигель снабдил этим чудесным зельем Патрика и Рокко, так что на их стороне было определенное преимущество, если, конечно, Ульрих Магдиш не знал всех секретов мастера Гуччо и не догадался поделиться ими со своими людьми.

Первым свою смерть встретил "лавочник". Он шел сзади всех, подстраховывая "пьяницу" и "матроса", но вот за своей собственной безопасностью недоглядел. Арбалетный болт, пущенный твердой рукой Патрика, вонзился прямо под основание черепа и сразил незадачливого шпиона наповал. Возможно, он был самым неопытным из всей тройки шпионов. Его устранение прошло тихо, без лишнего шума и привлечения внимания со стороны напарников. Рокко быстро подхватил распластанное тело "лавочника" за ноги и оттащил его к лестнице, ведущей в подвал одного из домов.

"Матрос" соблюдал предельную осторожность. Он пластался вдоль стен домов, там, где тьма была еще гуще, а свою светлую рубаху спрятал под накинутым сверху черным плащом, так что различить его было сложно даже воспользовавшись настоем Гуччо. Незаметно подобраться к нему было почти невозможно, да и шли они в паре с "пьяницей", стараясь не упускать друг друга из виду. Оценив ситуацию, Мигель обменялся знаками со своими людьми, и они предприняли обходной маневр. Поскольку маршрут Ларса Болло был заранее оговорен, Кастига и Патрик решили срезать путь и поджидать парочку шпионов в засаде. Рокко должен был продолжать следовать за людьми Магдиша сзади на тот случай, если кому-то из них удастся вырваться из ловушки живым и он попытается бежать.

Пробравшись узкими проходами на параллельную улицу, каждый из них нашел себе надежное убежище. Поскольку шпионы придерживались противоположных сторон улицы, Патрик спрятался за фасадным выступом одного из домов, а Кастига распластался на верхней части высокой каменной изгороди напротив него. Заняв новую позицию, Мигель и Патрик приготовились к завершающей схватке.

Прошло минут пять-семь, прежде чем появился и Ларс Болло. Он по-прежнему шел неспешной походкой человека, который никуда не торопится и полностью погружен в свои размышления. Люди Магдиша бесшумными тенями скользили за ним следом. Свою работу они выполняли весьма профессионально, и Мигель в который раз отметил про себя, что имеет дело с сильным противником.

Когда "матрос" поравнялся с Патриком, тот, почти не отделяясь от стены, схватил его за рубаху, быстро подтянул к себе и полоснул ножом по горлу. Раздался сдавленный хрип, но и его оказалось вполне достаточно, чтобы привлечь внимание "пьяницы". Он выхватил кинжал, намереваясь броситься на помощь своему напарнику, но в это время его шею плотно охватила тонкая стальная струна. Сильные руки Мигеля потянули ее концы вверх, и шпион повис, беспорядочно задергав руками и ногами. Какое-то время он еще боролся за свою жизнь, пытаясь кинжалом разрезать удавку, но это была не веревка и не кожаный ремень, так что все его усилия оказались тщетными. Отчаянное сопротивление продолжалось около двух минут. Слабея с каждым не сделанным вдохом, "пьяница", наконец, выронил кинжал и постепенно затих.

Патрик и Рокко подбежали на помощь к Кастиге, но она ему уже не требовалась. Все три шпиона были мертвы.

– Спрячьте понадежней все тела, – сказал Мигель своим подручным. – Телегу приготовили?

– Да, – ответил Патрик. – Она в паре кварталов отсюда.

– Тогда отвезите их в порт и сбросьте в воду. Чтобы тела не всплыли раньше времени, привяжите к ногам что-нибудь тяжелое.

– Не беспокойся, Мигель, – мрачно усмехнулся Рокко. – Будут лежать на дне, пока рыбы не съедят.

– Одежду заберите и сожгите. Если найдете в ней что-нибудь интересное, принесите мне. Действуйте! Ну а я пока догоню Филина. Он вроде как и не заметил, что остался без "хвоста".

* * *

Ларса Болло Кастига догнал минут через пять. Он по-прежнему шел намеченным путем, никуда не отклоняясь от него, что заметно облегчило задачу.

– Ну как? – спросил Болло. – Все кончено?

– Да. Мои люди сейчас позаботятся о телах и на этом дело можно будет считать завершенным.

– Куда мы сейчас? В Дошуаль?

– Ни в коем случае! – возразил Мигель. – В таком виде сейчас ты там появиться не можешь. За особняком наверняка наблюдают, а твоя нынешняя внешность им уже знакома.

– Ну и что же мне делать? – с улыбкой спросил Ларс. – Переодеться женщиной, как Нэвил? Но учти, что из меня может получиться только малопривлекательная старая карга!

– Нет, на такие жертвы я тебя толкать не стану, – усмехнулся Кастига. – Тебе придется поступить ко мне на службу. В том смысле, что ты станешь еще одним слугой Балтазара Стока.

– Думаешь, это поможет?

– Несомненно! Ливрея с гербами делает всех людей похожими друг на друга, их просто перестают замечать. Если ты появишься в особняке в любом другом, пусть даже самом неприметном облике, то все равно привлечешь внимание тех наблюдателей, которые следят за домом. А слуги… Они являются как бы неотъемлемой частью антуража и на их лица не принято обращать внимания. Примерно так же, как и на лица дворцовой стражи. Никто не станет запоминать форму носа или рта стражника, цвет его глаз или волос. Его основная примета – это форменный камзол, в который он одет. В лучшем случае могут заметить шрамы или какие-нибудь другие слишком уж заметные особенности. То же самое и со слугами. Их различают только по полу и возрасту: "молодая служанка", или "старый слуга", причем слово "слуга" является определяющим.

– Что же, уговорил! – рассмеялся Болло. – И какие будут мои обязанности? Надеюсь, работа не слишком обременительная?

– Будешь моим камердинером, – подумав, ответил Мигель. – Это даст тебе возможность постоянно находиться рядом со мной и Нэвилом.

– Вижу, что ничего другого, кроме как согласиться на твои условия, мне не остается. Ливрея у тебя с собой?

– Нет, конечно. Сейчас мы зайдем в один небольшой домик, где собрана целая коллекция всевозможных штучек, пригодных для изменения внешности, и немного поколдуем над твоим будущим обликом. Да и мне тоже ведь нужно снова стать лордом Балтазаром Стоком.

– А как же мы вернемся в особняк? Не привлечет ли внимание шпионов то, что такой знатный лорд пришел домой пешком, да еще и в столь поздний час.

– За это не беспокойся, – успокоил его Мигель. – Я распорядился, чтобы за нами прислали карету.

– Ну ни в чем тебя не прищучить! – рассмеялся Болло. – Даже обидно, честное слово! Словно заранее знаешь все мои вопросы и уже заготовил ответы на них!

– Когда идешь на серьезное дело, просчитывать надо на несколько ходов вперед и быть готовым к любому изменению ситуации. Малейшая ошибка может слишком дорого тебе обойтись. Вот люди Магдиша, к примеру, уверились в том, что имеют дело с дилетантом, и поплатились за это своей жизнью.

– Ты считаешь, что мы переоценили их возможности?

– Нет, нисколько, – ответил Мигель. – Просто сейчас они занимаются не совсем своим делом. Их обучали выслеживать и убивать свою жертву. У этих парней философия охотников, и им сложно представить себя на месте дичи. Волк никогда не станет собакой, даже если на него надеть ошейник. Они, возможно, отличные мастера своего дела, но ремесло шпиона требует и наличия кое-каких других навыков.

– Но Магдиш ведь учился у Гуччо?! – возразил Болло. – Разве он не должен знать таких простых вещей?

– А мы и не с ним лично сегодня имели дело. Кроме того, невостребованные навыки имеют свойство забываться. Из всего объема знаний, который дал Магдишу мастер, тот выбрал только то, что пользуется спросом и приносит наибольшие деньги, а своих людей, похоже, он обучал уже по собственному курсу.

– Что же, сегодня это сыграло нам на руку, – согласился Болло.

* * *

В особняке Дошуаль все собрались уже ближе к утру. Ларс Болло стараниями Мигеля изменился до неузнаваемости. Во-первых, он был коротко острижен, а его щеки теперь украшали пышные бакенбарды, которые были в моде у камердинеров старой закваски. Наличие этой детали зрительно меняло форму лица, чего Кастига собственно говоря и добивался Во-вторых, в руке Ларса была длинная трость с массивным набалдашником из слоновой кости – тоже неотъемлемый атрибут людей данной профессии. Ну и, конечно, расшитая золотом роскошная ливрея доводила создаваемый им образ до совершенства.

Корнелиус Линдл тоже проник в особняк незамеченным, воспользовавшись каким-то очередным магическим трюком, коих в его арсенале оказалось достаточно. Он прибыл немного раньше Кастиги и Болло, и выглядел весьма встревоженным. Поджидая своих соратников по Пиру Народов, он нервно ходил из угла в угол комнаты и даже, к неудовольствию Нэвила, закурил свою необычно-длинную трубку.

Нэвил и Фармиль провели эту ночь не смыкая глаз. Они очень тревожились за исход затеянного Мигелем дела, и успокоились лишь когда тот в сопровождении преображенного Ларса вернулся в особняк. Когда все, наконец, собрались вместе, настало время обсудить события прошедшего дня и ночи. Первым заговорил Болло.

– У меня есть для тебя не очень приятная новость, – сказал он, обращаясь к Нэвилу. – Сегодня я получил сообщение из Боутванда, в котором говорится, что Гарольд Финсли исчез из своей камеры в городской тюрьме. Не знаю как и расценить этот факт. Возможно, он просто решил бежать не дожидаясь решения об освобождении от продажных местных чиновников, но отдельные детали исчезновения подсказывают мне, что это далеко не так. Доверенное лицо, на сведения которого вполне можно положиться, сообщило мне, что Финсли был тайно вывезен из боутвандской тюрьмы людьми, предъявившими приказ бургомистра, но только сам городской глава категорически отрицает, что подписывал подобного рода бумагу.

– Дядя Гарольд жив? – смертельно побледнев, спросил Нэвил.

– На этот вопрос я пока не могу тебе ответить.

– Но зачем нашим врагам было похищать дядю Гарольда, если он и так находился в их руках?! – с горечью в голосе воскликнул юноша.

– Это не совсем так, – возразил Болло. – Финсли очень много знал. Его заключили в тюрьму по настоянию Гарвина и Барага аз Гурда, но для других сторон, заинтересованных в получении этих сведений, он был там недоступен. Боюсь, что похищение организовали либо Голос Дракона, либо Лоэнгрем. Если судить по тому, что нас здесь явно поджидали, то скорее всего первый.

– Дядя Гарольд не сказал бы ему ничего! – возмутился Нэвил. – Он не может быть предателем, иначе в этом мире нельзя верить вообще никому!

– А я и не обвиняю его в предательстве, – успокаивающим тоном ответил Болло. – Из того, что я знаю о нем, могу заключить, что это человек чести, и его преданность императору Натаниэлю не вызывает сомнений. Но у Голоса Дракона есть немало других способов получить нужные ему сведения. Та же магия, например.

– Что они могли сделать с ним? – упавшим голосом спросил Нэвил.

– Не знаю, друг мой, не знаю, – вздохнул Ларс Болло. – Я искренне надеюсь на то, что Гарольд Финсли жив.

Юноша отошел к окну и встал возле него, отвернувшись от всех. Он не хотел, чтобы кто-то из них видел навернувшиеся у него на глазах слезы и, собрав всю свою волю в кулак, молча переживал очередной удар, приготовленный ему судьбой. Старшие товарищи, видя, что Нэвилу сейчас лучше не мешать, продолжили обсуждение событий минувшего дня без него.

– Что у тебя, Корнелиус? – спросил Болло. – Удалось ли тебе поговорить с Барагом аз Гурдом?

– Поговорить-то удалось, и мы даже пришли к соглашению о совместных действиях, – ответил Линдл. – Но скажу сразу, теперь это уже не имеет никакого значения. Наш вождь мертв, и я собственными глазами видел его тело.

– Опять Лоэнгрем?

– На этот раз нет, хотя кто-то очень хотел, чтобы мы подумали именно на него. Весь антураж предыдущих убийств был соблюден до мелочей. Но скорее всего убийство совершил Голос Дракона, ну или Магдиш и его люди, если быть точным.

– Откуда у тебя такая уверенность? – с интересом спросил Кастига.

– Я встретился с Лоэнгремом, как раз в доме Спящего Льва. Он отрицает свою причастность к этому убийству, хотя и не скрывает, что пришел туда именно за этим.

– Так ты разговаривал с Лоэнгремом и он оставил тебя в живых? – удивленно спросил Болло.

– Да, – кивнул головой Линдл. – И между нами состоялся весьма интересный разговор. Лоэнгрем, конечно, законченный фанатик, но в его словах была определенная доля истины. У него свое видение ситуации с Нэвилом, и некоторые его доводы показались мне весьма интересными.

– Так чего же он добивается? – нетерпеливо оборвал его Ларс. – Корнелиус, переходи к делу! Хватит уже этих долгих и туманных предисловий!

– Лоэнгрем считает, что миссия Нэвила заключается не в том, чтобы стать этаким богочеловеком. По его словам, он единственный, кто может вернуть к жизни уже известного нам безумного бога Лоди.

– Он сам это придумал, или кто-то надоумил его? – скептическим тоном спросил Фармиль.

– Лоэнгрем провел очень много времени в пещере безумного бога, – ответил Линдл. – Как он рассказывал мне, Лоди не всегда повторяет одно и то же. Иногда он начинает пророчествовать, и в одном из своих откровений поведал о том, кто может спасти его. В Слезе Дракона ведь заключена не только сила всего клана Варрависа, там есть еще и то, что когда-то составляло основу могущества самого Лоди. Да, потерпев поражение в схватке с драконами, он лишился этой своей силы, но она не исчезла в небытие. Так не бывает, и рассказ Варрависа о передаче магии членами кланов драконов победителю только подтверждает это.

– Но Лоди не дракон, – возразил Болло.

– Именно потому его сила и осталась невостребованной. Драконы хищники, захватчики, и они не склонны к созиданию. А Лоди творец, и в этом смысле его могущество гораздо выше, чем у них. То, что развитие Карелана пошло не совсем верным путем как раз и является следствием того, что один из основных его создателей был выведен из игры. Вернув его, мы получаем уникальный шанс исправить ситуацию и вернуть нашему миру его первозданный облик.

– И с той же долей вероятности можем погубить его, – сказал Болло. – Лоди безумен сам, и вокруг него собираются такие же безумные адепты его учения. Лоэнгрем наглядное подтверждение моим словам. Он уже замарал свои руки по локоть в крови наших товарищей и на этом вряд ли остановится.

– Да, это так, – согласился Линдл. – Потому я и сказал ему, что нам с ним не по пути. Выскажи он эти соображения на Совете Пира Народов, я бы, вполне возможно, поддержал его предложение, поскольку сама по себе идея не лишена здравого смысла. Но Лоэнгрем избрал другой путь. Даже сейчас, вроде бы как пытаясь найти точки соприкосновения с нами, он продолжает диктовать свои условия.

– И чего же ему нужно?

– Он предъявил ультиматум – наши с тобой жизни в обмен на Нэвила. Я послал его ко всем чертям от своего имени и сказал, что точно так же поступишь и ты.

– Вот именно! – горячо воскликнул Болло.

– Но это касается только самого Лоэнгрема. В отношении Лоди я с тобой не совсем согласен. Если есть возможность помочь ему, то это необходимо сделать. Мы можем попытаться возродить его сами, без участия этого фанатика.

– Корнелиус, ты опять увлекаешься какими-то фантасмагорическими идеями, – с укоризной произнес Болло. – Не будем забегать вперед! Давай сначала завершим одно дело, а потом уже более детально обсудим эту тему. Вернемся к тому, с чего начали, к Гарольду Финсли. Меня сейчас это очень тревожит.

– Хорошо, – согласился Линдл. – И так будем исходить из того, что Финсли оказался в руках наших врагов. Что такого Голос Дракона мог узнать от него, если сразу же решился на убийство императора Натаниэля?

– Не знаю, Корнелиус, – ответил Болло. – Возможно то, что Натаниэль Сигвард собирается возвести на престол наследника Авеля в обход своего собственного сына?

– У императора нет детей, – неожиданно подал голос от окна Нэвил.

– Что?! – не веря собственным ушам, хором воскликнули Болло, Линдл и Кастига.

– То, что слышали, – с некоторым вызовом ответил юноша. – Сын императора умер во время родов вместе с матерью. Вместо него во дворец был взят ребенок Софи Хаггард, а она сама была приставлена к нему в качестве кормилицы. Таким образом Натаниэль хотел запутать Пир Народов и отвлечь его внимание от меня. Мне об этом рассказывал дядя Гарольд.

– И ты все это время молчал?! – изумился Болло.

– А какой смысл говорить о том, что на данный момент абсолютно недоказуемо? – угрюмо буркнул Нэвил. – Почти все, кто был посвящен в эту тайну, мертвы, а самое главное – нет самого Натаниэля Сигварда. Без его личного подтверждения в эту почти нереальную историю все равно никто не поверит.

– Но жива твоя мать, эльфийская принцесса Мариэль, – возразил Фармиль. – Ее слово очень многое значит.

– Эллеворд же говорил, что по официальной версии она умерла пятьсот лет назад, – ответил Нэвил. – Даже если мать откроет свою тайну и выступит в мою поддержку, ее попросту объявят самозванкой. И потом я просто не имею права рисковать ее жизнью! Если Голос Дракона что-нибудь пронюхает о моей матери, то ее убьют точно так же, как и всех остальных.

– Так ты хочешь отказаться от борьбы за свои права на престол? – с удивлением спросил Фармиль.

– Да не в этом дело, – покачав головой, ответил Нэвил. – Престол далеко не самое ценное из того, что есть в жизни. Я не хочу потерять мать, так ни разу ее и не увидев, а потому принял решение сделать сегодня то, на чем так настаивает Варравис. Я пойду к Голосу Дракона и уничтожу его. Это будет моя месть и за убийство отца, и за смерть Натаниэля Сигварда, который приложил все возможные усилия для того, чтобы я вырос человеком, и, конечно, за дядю Гарольда, которого любил и всегда буду помнить. Но самое главное, я сделаю это ради своей матери. Я знаю, что смогу, потому что чувствую в себе силы. А уж что там дальше будет, на то воля богов.

– Что же, решение, достойное истинного Дунгара, – одобрительно произнес Ларс Болло. – Мы все по мере своих возможностей постараемся помочь тебе.

– Завтра, так завтра, – спокойно произнес Кастига. – Давно уже пора переходить от слов к решительным действиям. Сейчас время играет против нас.