Часть VII
ПО ЗАКОНУ ПЕРЕЛЕТНЫХ ПТИЦ

Плотно сжавший его вихрь сильной чужеродной магии развеялся так же неожиданно и мгновенно, как и накатил, – легким холодным дуновением, прощально скользнувшим по щеке и оставившим мага лежать, бессильно распластавшись по жухлой листве.

Несколько минут ничего не соображающий Григ неподвижно лежал, тупо глядя в холодное высокое небо, оттененное сероватым налетом завтрашней непогоды. Хотя нет, уже сегодняшней – это ведь такой мутный, грязный рассвет… Неужели его влекло чужой магией куда-то несколько часов, остававшихся до восхода солнца? Странно, а по ощущениям – каких-то несколько мгновений. Но ощущениям в деле магии доверять опасно…

Ровный строгий клин черных, мерно взмахивающих сильными крыльями птиц неспешно тянулся к востоку. И не спится же им в такую рань… Куда, казалось бы, торопиться? Осень теплая, лететь не так уж и далеко…

Где-то на этом месте Григ осознал, что до сих пор лежит на ледяной, промерзшей за ночь земле, а спина его уже застыла так, что и разогнуться страшно. Надо подниматься, выяснять, куда его занесло милостью какой-то заразы из магического племени… Подниматься не хотелось. Хотелось закрыть глаза и плюнуть на все, послав далеко-далеко, к черту или даже еще дальше…

…– Вставай! – Голос магистра звучит буднично и равнодушно. Ему плевать, что дисцитий уже почти ничего не различает перед собой, голова его кружится, а раненая нога отказывается поддерживать тело в вертикальном положении.

– Не могу… – тихо и зло отзывается с земли Григ, прикрывая глаза и мысленно проваливаясь в сон, ибо сил нет уже даже на обычно помогающую ругань.

Бок обжигает золотистая яростная молния. Маги не любят ждать. И ненавидят слова «не могу».

– Вставай!

Кое-как, не веря сам себе, дисцитий перекатывается на бок и подгибает под себя колено. Каждое движение отзывается болью в истерзанных нервах и мышцах. Та-а-ак… А теперь медленно, осторожно опереться на колено и ладони, распрямиться… и встать.

– Хорошо, – холодно роняет магистр и, выждав две секунды, одним толчком роняет его на материализовавшиеся невесть откуда носилки, одновременно щелкая дежурным, чтобы уносили дисцития в лечебницу.

– Зачем?! – непонимающе хрипит оскорбленный в лучших чувствах Григ и, провожая взглядом уплывающего магистра, ждет ответа. Ждет, хотя больше всего ему хочется наконец-то отключиться и перестать думать о чем бы то ни было.

– Стойте! – властно окликает носильщиков мужчина и быстро догоняет носилки, склоняется над дисцитием.

– Что – зачем?

– Зачем вы заставляли меня встать, если все равно…

– Всегда вставай, Григ, – резко прерывает его магистр. – Вставай. Потому что те, кто в свое время не встал, мертвы.

Кое-как, держась обеими руками за ствол так кстати раскинувшей рядом свои ветви яблони, Григ поднялся на слабые, подламывающиеся ноги и с трудом огляделся по сторонам.

– Hrayn gjiller! – непроизвольно сорвалось с языка.

Нет, не от увиденного. Сад как сад: избавленные стараниями хозяев от плодов и радостно раскинувшие легкие ветви яблоньки, кое-где заботливо разбитые клумбы с уже отцветшими в этом году и горестно почерневшими цветами, вокруг – высоченная, в две сажени, стена, от которой ощутимо веет магией.

Но разозлило Грига не это, а жуткая, нечеловеческая, стреляющая боль в начавшем, казалось, подживать плече. Она скрутила мгновенно и без предупреждения, как будто опомнившийся от шока организм решил впаять Григу тройную порцию ощущений сразу – для пущего эффекта. Кое-как, хватая ртом воздух, дисцитий заставил себя выпрямиться и непослушными пальцами неловко распустил шнуровку и сдернул с плеча ткань… Увиденное заставило даже привычного к своим и чужим ранам мага выругаться еще раз. Зараза…

Рана не просто кровоточила – куда уж там! Окутавшая его на какое-то (кстати, узнать бы какое!) время магия разбила, деструктурировала все ранее наложенные на тело заклятия, и кое-как стянутая стараниями графа рана снова расползлась, оголяя беловатую кость…

В ушах зашумело, картинка перед глазами дрогнула и поплыла в неведомые дали. Григ с трудом удержался на ногах, обеими руками уцепившись за тревожно пошатнувшуюся яблоньку.

Так, ну и чем же это счастье хоть немножко подлатать?

Сосредоточиваться пришлось долго, отвлекала непрекращающаяся, приходящая волнами боль в разодранном плече, отвлекала тревога за наверняка уже хватившегося его графа, отвлекала подкатывающая к горлу с каждым порывом ветра и наклоном яблони тошнота-Слова заклинания аккуратно и привычно сплетались в знакомую формулу, готовую принять в себя энергию силы и, преобразовав ее, выпустить уже в форме физической материи.

Плечо словно онемело, стянутое заклинанием и наспех, неуклюже намотанной одной рукой повязкой. Рука повисла вдоль тела бесчувственной плетью. Впрочем, это уж точно лучше той разрывающей боли…

Позади послышался осторожный, мягкий шелест, с каким ловкая рука могла бы раздвигать шуршащие ветки, а нога – ворошить легкой поступью хрустящий ковер палой листвы.

– Эй, ты здесь откуда взялся? – раздался женский голос. Не то чтобы возмущенный, но как-то уж подозрительно спокойный для случайной прохожей. Та самая зараза-ведьма?

– Это у вас надо спросить! – зло откликнулся Григ, торопливо накидывая рубашку обратно на плечо. – Откуда меня выдернули – оттуда и взялся!

– И кто ж ты такой… сердитый? – рассмеялся голос.

Григ резко обернулся, выловил среди мельтешащих веток медные вьющиеся волосы, тонкий женский силуэт и, едва успев отметить: «Вот и хозяйка!» – бесчувственно осел на землю.

Шурх-шурх… шу-у-у.-урх…

Темнота, тяжелая, материальная, пульсировала, утомляя только-только открытые глаза. Набрякшие веки безвольно подрагивали, готовые в любой момент обратно.

Шурх-шурх…

Мыши, что ли? Хотя откуда тут могут быть мыши?… Стоп! А где это вообще – «тут»?!

Григ с трудом, через силу пытается приподняться на локтях и тут же падает обратно от прострелившей плечо боли. Зара-а-аза… Как ни странно, стоило дисцитию оставить бесплодные попытки привести тело в вертикальное положение, и боль, поворчав для приличия, свернулась замерзшим котенком и, сладко зевнув, задремала до поры до времени.

Значит, остаются топорные методы рассматривания и наблюдения. В лучшие времена можно было бы приколдовать, но сейчас Григ чувствовал себя разбитым, как после трехдневной круглосуточной скачки, хотя и валялся без сознания… между прочим, сколько?

– Эй, есть здесь кто-нибудь? – неуверенно позвал в темноту дисцитий, отчаявшись разобраться хоть в чем-то собственными силами. – Э-э-й!

Где-то недалеко завозилось, вздохнуло и, легко шурша босыми ногами, подкралось поближе.

– Тише-тише, все хорошо, успокойся, – машинально и привычно, делая упор скорее на увещевательную интонацию, чем на бессвязные слова, заворковал женский голос. – Тебе это просто снится, все пройдет, перестань…

Григ удивленно закашлялся, впервые встретив существо, обращающееся с магом как с младенцем.

– Эй, ты чего? – неуверенно спросил он, сообразив, что невидимую в темноте девушку так просто не переслушаешь.

– Тихо-тихо, – еще пуще заворковала она, тщательно маскируя зевок и не подпуская в голос раздраженно-безнадежные нотки. – Это сон, просто сон, все пройдет…

– Да не сплю я! – гаркнул во всю мощь легких взбеленившийся Григ. – Прекрати сейчас же!

Девушка подавилась очередной порцией уговоров, сдавленно чертыхнулась и прищелкнула пальцами. В темноте взъерошился острыми лучиками привычный магам светлячок, и Григ наконец-то смог рассмотреть свою странную собеседницу.

Невысокая, тоненькая, гибкая, словно дикая кошка, девушка озабоченно склонилась над кроватью, всматриваясь ему прямо в глаза. Легкие пушистые пряди вьющихся волос щекотали обнаженную грудь Грига, падая с плеч хозяйки. От них веяло чем-то сладковато-пряным, тонким и неуловимым, каким бывает только естественный запах человека или безумно дорогие аринтские духи.

Нервные пальцы ловко пробежались по бинтам, обнажая рану, бесстрашно проскользнули над жуткими рваными краями, и девушка, сдержанно хмыкнув, снова замотала ему плечо.

– Как там? Плохо? – глухо, боясь ответа, спросил дисцитий.

– Терпимо, – стерильно профессиональным голосом отозвалась та, и Григ понял, что плохо.

– Ладно, – подавив тяжелый вздох, махнул рукой маг. – А ты-то кто такая? Чародейка? Дисцития?

Девушка сосредоточенно нахмурила лоб, словно рассчитывая что-то, и очнулась только тогда, когда он еще раз повторил свой вопрос.

– Я? Да не то и не другое…

– Это как? – удивился Григ. – Магией ты владеешь, значит, причастна, но ученица или уже профессионал?

– Я знаю, чем дисцития отличается от ведьмы, не надо мне объяснять! – сонно огрызнулась девушка. – Но давай мы об этом поговорим лучше утром, а? Я спать хочу жутко, вторые сутки на ногах.

– С чего бы?

– А с того. – Девушка бросила красноречивый взгляд на перебинтованное плечо дисцития, и Григ понял, что отсутствие боли в неподвижном состоянии – это не результат естественной регенерации.

– А-а-а, – неловко протянул он. – Ну ладно, давай утром…

– Спасибо, – искренне обрадовалась незнакомка. – Тебе зелья дать?

– Какого? – насторожился Григ.

Та лишь равнодушно пожала плечами:

– Названия не помню, даже если оно у него и есть. Смесь десяти горных трав, меда, спирта и… еще чего-то, так с ходу не вспомню, там на столе рецепт лежит, а я давно варила…

– От чего хоть зелье-то? – не без труда вклинился в ее монолог запутавшийся в бесполезном, с его точки зрения, перечислении Григ.

– Сонное, – удивленно отозвалась ведьма, словно он спросил что-то, известное даже детям. – А заодно жаропонижающее и обезболивающее в одном флаконе. Хорошая штука, вот только до сих пор не могу понять, она ли дает такой отвратный побочный эффект…

– Какой? – насторожился Григ.

– Кошмары твои, – пояснила девушка, нетерпеливо отбрасывая с лица прядь медных волос. – По три раза за ночь от твоих криков просыпаюсь, надоело уже… ну так что, будешь пить или так уснешь?

– Не буду, – решительно отказался дисцитий, брезгливо передергиваясь. – Как-нибудь обойдусь.

– Смотри, дело твое… – Девушка без особого сожаления пожимает плечами, отходит куда-то в темноту и, выругав свою забывчивость, уже оттуда гасит светлячок. – Спокойной ночи.

– Спокойной, – кивает Григ, хотя этого никто и не увидит.

Проснулся он поздним утром, ближе к полудню, если судить по косым белесым лучам, расцветившим не слишком большую комнату, которую теперь Григ смог наконец-то рассмотреть.

Впрочем, тайн за семью печатями она и не скрывала: два кресла, трехногий, едва стоящий столик, кровать, которую занимало, собственно, малоспособное на передвижение тело Грига, матрац на полу, на котором, очевидно, спала вчерашняя ночная знакомая, – и больше мебели вокруг не наблюдалось. Точнее, мельтешило что-то вроде не то шкафа, не то комода позади изголовья кровати, но его, как Григ ни старался, рассмотреть не удалось.

Никаких подозрительных оккультных штучек тоже видно не было: на столе стоял канделябр с вполне обычными, желтоватыми восковыми свечками, лежала какая-то книга, перевернутая раскрытым разворотом вниз, – названия, выведенного золотой вязью на переплете, Григ не разобрал. Виднелось несколько непрозрачных флаконов, в каких травники обычно хранят зелья, – и этим исчерпывалось все, за что только мог зацепиться полубессмысленный взгляд дисцития.

Чуть скрипнула грубая некрашеная дверь, и в комнату, небрежно закинув влажное полотенце на плечо, вошла давешняя знакомая, уже умытая, одетая, с распущенными, хотя и подхваченными изумрудной головной лентой волосами.

– Доброе утро! – Голос у девушки оказался звонкий, радостный, совсем непохожий на вчерашнее мученическое шипение.

Она уверенно прошла за кровать Грига и, видимо, развесила полотенце на дверце старчески скрипнувшего шкафа.

– Доброе, – согласно отозвался он. – А еще утро? Не день ли случайно?

– Нет, – рассмеялась девушка. – Сейчас часов восемь утра, едва ли позже. Просто здесь солнце встает раньше – этаж высокий, вот и все.

– А-а-а… – с пониманием отозвался на самом деле ничего не понявший Григ. – Тогда ясно.

Девушка окинула его смеющимися зеленым глазами и покачала головой:

– Ты есть хочешь, герой?

– Хочу, – подумав, откликнулся дисцитий. – А почему вдруг герой?

– Врукопашную на мьердону кинуться – это надо быть либо героем, либо… хм… в общем, очень смелым человеком, – с запинкой пояснила девушка, и Григ догадался, что на месте «очень смелого человека» изначально задумывалось нечто совсем иное. – Что ты есть-то будешь?

Значит, эту тварь, которая вылезла из реки, называют мьердоной… Надо запомнить, а потом поворошить несколько фолиантов подревнее – может, вымирающий вид? Почему, интересно, уже выпустившийся из Обители и только защищающий там диплом дисцитий ни разу о ней не слышал? Поразительно…

– Есть? – Григ не сразу ответил, переваривая предыдущую фразу девушки. – А какие, собственно, варианты?

Та равнодушно пожала плечами:

– Разные. Почти любые, кроме запредельных.

– А что считается запредельными? – с опаской осведомился дисцитий.

– Маринованных ножек жука-землеройца здесь тебе не подадут, – объяснила та. – Но на что-нибудь более обыденное и человеческое можешь рассчитывать.

– А салат – это человеческое? – с надеждой поинтересовался Григ.

– Вполне, – согласилась девушка и три раза звучно хлопнула в ладоши.

За стеной раздалось несколько тяжелых, размеренных шагов, жалобно скрипнула в сильных руках дверь, и на пороге безмолвно застыл огромный нубиец.

Кожа – не иссиня-черная, не оливковая, а золотисто-коричневого шоколадного оттенка – матово светлела там, где ее расцвечивали букеты прорвавшихся сквозь вышитый тюль солнечных лучей. Длинные темные волосы собраны в строгий хвост, туго стянутый у основания шеи. Одежду нубийца составляли обыкновенные, заправленные в высокие сапоги штаны и шерстяная рубашка с закатанными рукавами, перехваченная широким кожаным поясом, – все сугубо темных тонов, от темно-коричневого до черного. Оружия при нем Григ не заметил, но бесстрастное волевое лицо и без того не вдохновляло на скандал или попытку учинить общественный беспорядок.

– Доброе утро, – довольно вежливо, хотя и словно бы только для проформы поздоровалась девушка. – Мы хотим завтрак. Мне – как обычно, ему – овощной салат и стакан сока.

Нубиец молча поклонился и исчез так же равнодушно, как и появился.

Григ поразевал рот, справляясь с удивлением.

– Это еще кто?

– А? – не расслышав, отозвалась увлеченная битвой с выбившейся из шва платья ниткой девушка. Платье на ней сидело замечательно – длинное, темно-зеленое, вышитое по вороту и на расклешенных рукавах.

– Кто это такой? – погромче повторил Григ.

– Кобольд, – махнула рукой та.

– Кто?!

– Кобольд, – терпеливо повторила девушка и, видя, что Григу это ничуть не помогло, принялась несколько путано объяснять: – Ну слуга, раб… не знаю, как еще сказать.

– Как-то не похож он на раба, – осторожно заметил дисцитий. – Скорее на тюремщика.

– Знаю, – хихикнула собеседница. – Я сначала его тоже пугалась. А потом привыкла.

– Пугалась собственного слуги? – фыркнул Григ.

– Почему собственного?

– А чьего, если ты тут хозяйка?

Девушка долго, серьезно смотрела на Грига, словно ища у него травмы не только тела, но и головы, а потом, не выдержав, рассыпчато засмеялась.

– Что? – обиженно нахмурился дисцитий.

– Ой, боги… да кто ж тебе… сказал, что я – хозяйка? – кое-как превозмогая смех, простонала девушка.

– Ну ты же здесь живешь! – окончательно запутался Григ. – И сама говоришь, что этот нубиец – твой слуга!

– Я не говорила, что мой, – поправила Грига уже отсмеявшаяся собеседница. – Я сказала, что он просто слуга.

– Ну и кто ты тогда такая? – тупо спросил маг.

– Я? Лерга Орантская, к вашим услугам, – хихикнула напоследок девушка. – Кстати, тебя-то как зовут?

– Григ, – машинально отозвался он. – Погоди… Лерга – так? – а тогда какого черта ты вообще здесь делаешь?

Та как-то разом погрустнела, ссутулилась и пожала плечами:

– Да ничего. Ем, сплю, скучаю. Последние два дня тебя с того света вытаскиваю. Хоть какое-никакое, а развлечение… ты извини, конечно…

– За то, что с того света вытащила? – ободряюще усмехнулся Григ. – За это обычно благодарят, а не извиняют. Спасибо, кстати.

– Не за что, – отмахнулась Лерга.

Они помолчали. В комнату так же равнодушно и нечеловечески спокойно вошел кобольд с подносом в руках и поставил его на стол. Лерга вяло кивнула ему головой: мол, свободен – и тот с традиционным вежливым поклоном вышел за дверь, тяжелые, мерные шаги замерли в коридоре.

Девушка сняла с подноса глубокую чашу с салатом, поворошила ее чистой вилкой, всматриваясь…

– Та-а-ак, что тут у нас? Помидоры, огурцы, перец, зелень, масло… подсолнечное или оливковое – черт его знает. Подойдет?

– Подойдет, – покладисто кивнул Григ, тоскливо прикидывая, как бы ему исхитриться принять хотя бы полулежачее положение, чтобы девушке не пришлось вообще кормить его с вилки.

Лерга этим вопросом не задавалась, она просто магией приподняла его за плечи, ловко взбила повыше две подушки, подложила третью и отпустила Грига, обнаружившего, что теперь он почти сидит, а плечо даже не раскапризничалось.

– Держи! – сунула ему в руки салат Лерга и снова отошла к столу.

Григ неловко наколол на вилку один кусок, другой… И понял, что стоило бы попросить и чего-нибудь посущественнее, ибо аппетит, как водится, пришел во время еды. Но признаваться было как-то неудобно.

– Что это у тебя? – Он с любопытством вытянул шею, глядя, как Лерга с наитоскливейшим выражением лица смешивает в тарелке что-то сыпучее из разных пакетов.

– Завтрак, – мрачно ответила она.

– Я догадался, – фыркнул Григ. – А конкретнее можно?

Девушка смерила его непередаваемым взглядом и принялась со вздохом тыкать то в один, то в другой пакет, попутно поясняя:

– Можно. Вот это хлопья. Теоретически – овсяные. Это миндаль и фундук. Здесь изюм, вон в том, сером, цукаты.

– А в итоге это что? – запутавшись в пакетах, спросил Григ.

– Комбикорм, – мрачно пошутила Лерга, на глаз отмеряя содержимое очередного кулька. В тарелку сыпанулось что-то цветное, желтое и красное.

– А если серьезно? – усмехнулся Григ.

– А если серьезно, то это все смешивается, заливается молоком или сливками и поедается на завтрак в качестве безумно полезной и питательной смеси! – строгим тоном профессионального диетолога отчеканила Лерга. – Словом, полезная гадость…

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Григ. – Значит, хлопья, миндаль, цукаты, изюм, фундук и сливки. Правильно?

– Ага. Соль, перец и яды добавляются по вкусу, – согласилась Лерга, со страдальческим выражением лица зачерпывая первую ложку «комбикорма»…

Григ понаблюдал за ее мучениями несколько минут, а потом сжалился:

– Эй, давай я лучше с тобой салатом поделюсь, а?

Девушка с плотоядным сожалением покосилась на помидоры с огурцами, но мужественно покачала головой и продолжила битву с хлопьями.

– Нет, мне нельзя.

«Тоже мне, любительница диет!» – раздраженно отметил Григ. Насмотревшись за полгода на Линту, он не любил девушек, уделяющих слишком большое внимание питанию, спорту и прочим женским заморочкам.

– Как будто без того в жизни мало неприятностей, чтобы еще и отравлять ее себе по доброй воле, принося жертвы на алтарь скелетообразному идеалу! – презрительно скривился он.

– Дурак, у меня на зелья по утрам аллергия, я ничего больше вообще до обеда есть не могу! – обиженно фыркнула Лерга, с отвращением запихивая в себя еще ложку хлопьев.

– Какие зелья? – не понял Григ.

– Стимуляторы.

Дисцитий смутился. Выяснять у Лерги, что за стимуляторы, он постеснялся, потому что женский организм – штука тонкая и настроенная сложнее, чем мужской, так что нечего лезть туда, куда не просят. Линта, например, тоже пила стимуляторы, но только в критические моменты жизни. Кто ее знает, эту ведьму?

Тема срочно нуждалась в резком повороте русла, и дисцитий торопливо принялся вспоминать, о чем они говорили до завтрака. Ага!

– Слушай, Лерга, а ты здесь вообще как – всегда жила?

– Не приведи боги! – искренне ужаснулась та. – Нет, что ты, я тут всего четвертый день обретаюсь.

– И… в качестве кого?

– Не то гостьи, не то пленницы, – зябко поежилась Лерга. – Сама не пойму, честно признаться…

– Стоп, погоди! – замахал руками Григ. – Давай сначала, а то я точно так ничего и не пойму! Как ты вообще здесь оказалась?

– Это длинная история, – поморщилась девушка.

– Ну… мне все равно делать ничего нельзя, кроме как лежать, а ты сама говорила, что главное занятие тут – скучать. Так совместим приятное с полезным!

– Смотри, ты сам просил, – предупредила девушка, задумчиво сжимая в ладонях теплые бока кружки с горьким чаем.