Глава 4
По приказу короля
Ранним утром, спустя шесть суток пути, мы благополучно прибыли в Крантан.
Город пекарей встретил нас лаем, петушиными криками, пустынными улочками и, конечно, ароматом свежего хлеба. Городок не зря получил второе название, давно затмившее первое. Пекарен в Крантане было больше, чем узников в барарских темницах. Чуть ли не над каждой дверью деревянных домишек нависали огромные кованые крендели, пироги, булки или толстые, как древко копья, колосья ржи, сплетенные в замысловатые фигуры. Из приоткрытых окон текли на узкие улочки чарующие запахи, смешивались, заставляя путников пускать слюни. Хлеб в Крантане пекли почти все, а тот, кто не пек, был такой же редкостью, как живущий в лесу гном. Хлеб пекли, хлеб продавали, хлебу поклонялись, о хлебе говорили. Только здесь знали, как сберечь его свежесть в течение месяца, и особые слова для теста и огня. Поговаривали, что у некоторых местных пекарей готовый хлеб даже сам из печи выпрыгивает.
Жизнь в Крантане текла неспешно и мирно, вдали от войн и государственных интриг. Приоткрыв дверцу кареты, я не переставал изумляться местным красотам. Это была не столица с ее грязными темными улицами, высоченными стенами, хмурыми домами из серого камня и площадями, уставленными эшафотами и зловещими статуями. Здесь все было по-другому. Невысокие разноцветные заборчики тянулись по обеим сторонам удивительно чистой улицы, дома и пекарни украшала резьба. Мы как будто очутились в мире доброй сказки.
Совершенно не представляю, что понадобилось в этом тихом городишке агенту его величества. Зато ясно представляю, как смотрелась на этих ярких улочках наша карета – громоздкая, в запекшейся крови, с ежом пик на крыше.
Мы ползли по каменной дорожке неуклюжей стальной черепахой. Несмотря на хриплые приказы Пронта, лучник не подгонял лошадей, понимая, что карета может запросто снести заборчики или обломать пики о края низких крыш.
Лучник остановил карету посреди небольшой круглой площади, которую плотно обступали торговые лавки. Неподалеку от нас высилась огромная серая статуя веселого пекаря; правой рукой тот держал здоровенный медный колокол, левой – сжимал три серебристых колоска. Рядом со статуей сидели на щитах, опирались на копья солдаты королевской армии, дожидаясь, по всей видимости, нас.
Стоило карете въехать на площадь, как они оживились. Кто-то вскочил со щита, кто-то спрыгнул с громоздкого и загадочного красного ящика, а кто-то быстрее задвигал челюстями, стараясь до построения дожевать кусок аппетитного хлеба.
– Кости не хочешь размять? – поинтересовался Пронт.
– С радостью, – ответил я и взялся за засов.
– Только капюшон накинь. – Агент бодро вскочил с сиденья. – На всякий случай.
Настоящий боец. Откуда у него только силы взялись? Последние сутки пути Пронт все больше лежал, заливая боль вином, заглушая ее алаиновым соком, и мы с лучником уже подумывали, что со дня на день за ним точно прискачут черные всадники. И вот, пожалуйста, крепко стоит на ногах, с прямой спиной. Здоровый человек, если не считать бледности.
После нескольких суток безумной езды я покинул карету с большим удовольствием. Лучник был тут как тут – суетливый, готовый угодить своему спасителю, только что не гнущий спину в поклонах.
– Хотите, я куплю вам хлеба? – спросил он. – Мне не сложно. Побывать в Крантане и…
– Послушай, Грэк. – Я уже начинал жалеть, что залечил его рану. – Пойми, наконец: ты мне ничего не должен! И точка.
– Можешь мне купить, – предложил Пронт и сошел с подножки.
Грэк кивнул и торопливым шагом, почти бегом, направился к торговой лавке. Я вздохнул, глядя на ухмылку агента.
– Спорим, он все равно купит хлеб для нас двоих? – Пронт протянул ладонь, только бить по ней я не собирался. Результат и так был ясен.
– Ни за что на свете.
Мы пошли в сторону солдат. Они уже выстроились в шеренгу и, втянув животы, неподвижно стояли, дожидаясь приказа. Одиннадцать крепких мужиков, включая десятника, в легких светлых доспехах из кожи косились то на меня, то на агента. Больше все-таки на меня. Неизвестные персоны в темных одеждах и скрывающие лица в тени капюшона всегда вызывают любопытство, недоверие и страх.
– Не нужно, – сказал Пронт, когда десятник хотел уже было представиться по всем правилам. – Вольно! – скомандовал он воинам и обратился к десятнику: – Карету помыть, коней накормить…. Маркус уже здесь?
– Так точно, ваша милость. Пребывает сейчас в таверне.
– Его ко мне. Воинам выдать повязки! Пока все.
– Слушаюсь, ваша милость! – Десятник повернулся к воинам. – Карету помыть! Коней накормить! – скомандовал он и, кивнув Пронту, резво зашагал к ближайшей таверне.
Солдаты оставили щиты, мечи и копья у статуи веселого пекаря и, немного пошептавшись, без особого рвения принялись выполнять приказ десятника.
– Ну теперь-то можешь сказать, какого демона мы тут делаем?
– Продолжаем выполнять задание его величества, – ответил Пронт. – Разве непонятно?
Он был невыносим.
– А что за повязки?
– Обычные гролльские повязки.
– Зачем?
– Ты не сдаешься, да?
Я помотал головой. Зачем воинам в Крантане понадобились знаменитые повязки гнома Гролла, отбивающие запахи и не пропускающие пыль? Были бы мы в шахте, надвигалась бы на нас песчаная буря или предстоял поход в Смрадный лес, я бы и спрашивать не стал об их надобности. Но здесь, посреди крантанской площади…
– А что это за красный ящик с трубой и рычагом?
– Не ящик, а нужный механизм, недавно созданный гномами по нашему заказу.
– Интересно, почему от него несет магией, как от колдуна?
– Странно, – Пронт поджал губы, изображая удивление, – я думал, он не пропускает магию.
Насчет «несет» я преувеличил. Ящик действительно надежно прятал магию. Так надежно, что на расстоянии трех шагов от таинственного механизма гномов даже я едва ее ощущал и до сих пор не мог понять, какого она рода. Когда наша карета выползла на площадь, я и вовсе ничего не заметил.
Красный ящик наверняка был сколочен из одлайских деревяшек – материала, способного выдерживать магические атаки. Щит из этого редкого дерева стоил целое состояние и был одним из самых желанных предметов для эленхаймских коллекционеров оружия. Во сколько казне обошелся непонятный механизм гномов, оставалось только догадываться.
Я подошел к ящику вплотную, чтобы рассмотреть его получше.
– Эй, ничего там не трогай! – предупредил Пронт.
Я молча кивнул и заглянул в медную трубу, похожую на горн, поднятый к небу. Почти невидимые бело-голубые магические пылинки, знакомые пылинки, поблескивали внутри нее, осев на медной стенке. Тучи таких магических частиц бледно-голубого цвета мне приходилось видеть дважды, и оба раза колдуны пытались усыпить меня заклинанием «Три мгновенья до сна». Выходит, за дорогими стенками ящика хранилось нечто, заполненное именно этим заклинанием.
Я присел на корточки перед стенкой, откуда торчали изогнутая серая ручка и три прямых стальных рычажка с шарообразными набалдашниками. Зеленым, желтым и красным.
Гролльские повязки для воинов – раз.
Загадочный ящик с заклинанием «Три мгновения до сна» – два.
Что задумал Пронт?..
– Ты решил кого-то усыпить?
– Скоро узнаешь. Совсем скоро, – ответил агент и добавил: – А пока предлагаю перекусить.
Появился Грэк. Как мы и предвидели, он купил еды для нас двоих. Румяные булки и два куска рыбного пирога лежали на сложенной белой скатерке, которую лучник держал словно поднос и не знал, куда пристроить.
Отведать местной стряпни не получилось. В сопровождении десятника, держащего небольшой синий мешок, пришел высокий худой темноволосый, со шрамом на лбу незнакомец, и агент приказал отнести снедь в карету. Впрочем, никто из нас не страдал от голода.
– Рад тебя видеть, Маркус, – сказал Пронт, пожимая его руку. – Ну как успехи? Еще кого-нибудь нашли?
Маркус покачал головой.
– Почти все южные и западные города проверили. Никого.
– А этот, единственный, из Лэндкастеров, с тобой?
– Нет. Я его отпустил. Он приедет сам.
– Уверен?
– Ручаюсь. Решил проститься с родителями.
Маркус кивнул на меня:
– Это тот, о ком я думаю?
– Он самый, – подтвердил Пронт. – Знаешь, я видел его в деле, и не советую тебе с ним ссориться. Такие чудеса вытворяет… Позже расскажу. Ну давай, устраивай свое представление. Интересно будет посмотреть. – Агент окинул взглядом площадь и обратился к десятнику: – Раздай повязки. Солдат расставь у выходов с площади. По два человека на каждый.
Десятник раскрыл мешок, вытащил три повязки грязно-зеленого цвета. Одну подал Пронту, другую – Маркусу, третью – мне.
– Ему не нужно, – сказал агент, завязывая чудо-повязку на затылке. – Сам надеть не забудь.
Десятник натянул повязку до глаз и направился к нашей карете, на чьи стенки вновь опрокинули ведро воды. А Пронт подошел к колоколу, взялся за его массивный язык и поглядел на Маркуса. Тот кивнул.
БУМ-БУМ-БУМ-БУМ-БУМ! – загромыхал колокол, стряхивая дрему с тихого городка. Забили крыльями птицы, слетая с крыш. Задались истошным лаем псины, натягивая цепи. Всполошились сонные жители и, встревоженные и удивленные, потекли четырьмя – по числу улиц, выходящих на площадь – потоками, чтобы влиться в огромную, суетливую и шумную толпу.
Люди прибывали и прибывали. Мужчины и женщины, старики и дети – все как один потянулись на площадь, заслышав колокольный зов. Горожане толкались, шептались, пускали сплетни относительно неожиданного утреннего сбора и с подозрением поглядывали на воинов в повязках, на странный красный ящик, на королевскую карету и на меня.
– Говорят, король войну колдунам объявил.
– Светлое небо!
– Ох, убереги небожители!
– Да какая война! Убийцу они ищут.
– Не убийцу, а мага. Особенного.
– И чего он натворил?
– А демон его знает…
На площади яблоку негде было упасть, когда залезший на крышу кареты Маркус предложил всем заткнуться и внимательно выслушать приказ его величества.
– Жители Крантана! – Маркус на мгновение замолк, окинув тихую толпу хмурым взглядом. – «Я, Арцис Храбрый, приказываю всех жителей Асготского королевства проверить особым образом, дабы выявить среди них нужного для государственных дел человека. Тот, кого представители королевской воли сочтут достойным службы, должен немедленно следовать за ними и беспрекословно подчиняться указаниям. Неподчинение будет немедленно караться смертью! Его величество, король Асгота, Арцис Храбрый». – Маркус свернул приказ.
Толпа заволновалась.
Заволнуешься тут. Приперлись с утра пораньше королевские гонцы, поставили диковинный и огромный ящик посреди площади, собрали всех жителей, выставили у каждого входа солдат с повязками на лицах и объявили, что ищут особенного человека, а вот в чем заключается эта особенность, не уточнили. Узнаю старину Арциса. Как всегда, решительно и жестко.
Наконец-то кое-что прояснилось. Прежде всего, причина моего освобождения: королю понадобились антимаги. Чем больше, тем лучше. Зачем? Пронта можно было не беспокоить очередным вопросом. Ответ был прост, как заклинания гоблинских шаманов. Арцис решил использовать нас в грядущей войне против Узуйкама. Надо признать, неплохая задумка. Только антимаги – не колдуны, каждый день не рождаются. Фихту пришлось потратить десятилетия на мои поиски. На поиски единственного антимага. Или уже не единственного? По разговорам, королевским прихвостням удалось-таки найти еще одного. Как сказал Пронт: «этого из Лэндкастеров».
Маркус слез с кареты, натянул повязку, и под неразборчивый шепот толпы, провожаемый многочисленными тревожными взглядами, прошел мимо нас. Остановился возле ящика. Жители славного городка, перешептываясь, на всякий случай отодвинулись подальше от неизвестного механизма, а Маркус стал внимательно осматривать разноцветные крыши домов и лавок, словно пытался отыскать среди черепицы и труб нечто очень важное.
В толпе обеспокоенно завертели головами. Как и я, жители Крантана старались понять, какого демона там, на обычных крышах, высматривал королевский гонец. Об этом забыли сразу, как только Маркус схватился за ручку и крутанул ее. Механизм заскрипел, как старое тележное колесо. После чего королевский гонец положил палец на рычажок, и толпа замерла в ожидании. Внутри ящика скрежетнуло. Негромко, но противно. Будто чьи-то когти царапнули железо.
Ну и ну! Из медной трубы вылетел стеклянный шарик, наполненный заклинанием «Три мгновения до сна». Вылетел – и со звоном разбился о крышу, куда гонец направил медную трубу. Толпа ахнула. Заволновалась, наблюдая за вылетающими и бьющимися шарами из тонкого стекла – колдовского и необычайно ценного, способного хранить измененную магию некоторое время.
Бело-голубые облачка заклинания, видимые лишь мной, рассеялись в воздухе, и первые частицы измененной магии начали оседать на горожанах.
Толпа шумела, качалась, и от испуга готовилась хлынуть с площади сокрушительными волнами. Даже Пронт заволновался. Понятное дело: он мог легко справиться с несколькими головорезами, но против толпы – обезумевшей толпы – был бессилен. Она могла затоптать и снести, как конница. Вокруг нас и возле торговых лавок, где сыпались осколки, стремительно образовалась пустота, а вот солдатам пришлось туго. Неизвестность пугала людей. Несмотря на приказ короля, они все сильнее напирали на немногочисленных солдат, на их скрещенные у входов копья, пытаясь вырваться с площади. Солдат наверняка бы смели, если бы не заклинание. Оно не зря получило такое название. Засыпавшие на ходу люди начали падать. Вначале по одному, потом десятками, словно скошенные колосья ржи. Одни подхватывали других, но сами тотчас ложились рядам. В нашу сторону полетели угрозы. Кто-то от злости и отчаяния швырнул молоток в Пронта и едва не попал.
Маркус, как и прежде, был спокоен. Точно стрелял из лука по горшкам, а не усыплял жителей целого города. Он щелкал рычажками, поворачивая трубу то влево, то вправо. Шары продолжали биться, выпуская на волю все больше и больше измененной магии. На площадь от лавки до лавки опустился бело-голубой туман, который видел только я. Жители Крантана дышали измененной магией, глотали бело-голубые частицы. Площадь стала походить на поле боя после ожесточенной схватки. И тут и там, друг на дружке, на спинах, на животах, ухватившись за кого-нибудь, лежали люди.
– Неплохо задумано, – признался я. – Не ожидал от Арциса такого человеколюбия.
– Ты о чем? – не понял Пронт, блуждая взглядом по усыпанной людьми площади.
– Ну зная Арциса… – улыбнулся я. – Поиском антимагов он меня приятно удивил. Простенькое заклинание, вместо плетей и узилищ.
– Догадался, значит, – вздохнул Пронт.
– Трудно не догадаться.
– Стекляшки закончились, – сообщил Маркус с некоторым огорчением. Он, как и Пронт, не переставал искать среди усыпленной толпы особенного человека.
Я решил немного пополнить запасы магии. Измененная магия, конечно, не чистая. Тяжела, да и занимает много места, но я все равно был пустым, поэтому ничего не терял. Вдруг пригодится. А возможно, как и огни, в будущем спасет кому-нибудь жизнь.
Пряди магического бело-голубого тумана дрогнули и, уплотняясь, потекли к выставленной ладони густыми струйками. Пронт с подозрением покосился на меня:
– Чего это ты там колдуешь?
Теперь на меня покосился и Маркус.
– Не колдую, а запасаюсь магией. На всякий случай, – пояснил я и опустил руку, плотно окутанную бело-голубой дымкой. Набранной магии хватит, чтобы усыпить трех-четырех человек. – Вам все равно не понять.
Пронт усмехнулся, разглядывая мою руку.
– Не верю своим глазам, – чему-то подивился Маркус. – Мне это кажется, или тот пекарь и в самом деле не уснул? – Он указал пальцем на запад.
Ему не казалось.
– Невероятно. – Пронт ненадолго замер, пристально разглядывая кого-то на площади.
Я не видел никакого пекаря; магический туман, опустившийся по воле Маркуса, мешал. А тратить силы на подавление антимагического зрения, чтобы взглянуть на площадь глазами простого человека, не хотелось.
– Правду говорят: на ловца и зверь бежит, – покивал Пронт с удивлением. – Здоровяк какой.
– Я бы сказал: толстяк, – уточнил Маркус.
– Ну пойдем знакомиться с этим толстяком. – Пронт жестом приказал следовать за ним и шагнул вперед, рассекая грудью незримый для его глаз бело-голубой туман.
Мы шли медленно и осторожно, будто по коварному болоту, стараясь не наступать на спящих горожан. Иногда «тропу» преграждали лежащие друг на друге люди, и нам приходилось возвращаться назад, чтобы продолжить путь. Из-за густого магического тумана я по-прежнему не видел ничего дальше десяти шагов…
Маркус выразился точнее, подумал я, впервые увидев незнакомца.
Невысокий толстяк лет семнадцати стоял статуей в окружении спящих горожан и не мигая смотрел на нас большими зелеными глазами. На нем были поварской колпак, светлая рубаха, голубой фартук c желтыми кренделями, серые просторные штаны, запачканные мукой, и новенькие черные сандалии. Рыжие волосы падали на мощные, как у тролля, плечи, бледное круглое лицо густо усеивали веснушки.
Пронт жестом остановил нас. В семи шагах от перепуганного пекаря.
– Спокойно, – прошептал агент, изучая его. – Похоже, он не в себе.
Какая проницательность! Конечно, не в себе. Несколько минут назад все его родные и близкие уснули разом, а он единственный, кто бодрствовал. Да к тому же был вынужден лицезреть это спящее царство. Не хотел бы я очутиться на его месте.
Магия на него и вправду не действовала. Он был засыпан бело-голубыми частицами с ног до головы и вдыхал их совершенно спокойно. Но это не означало, что перед нами действительно стоял антимаг. Скованный страхом толстяк-пекарь, как и «этот из Лэндкастеров», мог оказаться Сосудом, подобным Близнецам. Подобным… Лиле.
– Эй, парень, – тихо обратился Пронт, рискнув подойти к нему поближе. – Я тебе не враг. Слышишь? – Чтобы убедить его в этом, агент показал пустые ладони.
Пекарь молчал и по-прежнему стоял не шелохнувшись. Пронт сделал еще шаг и неожиданно хлестнул толстяка по щеке. После чего предусмотрительно отпрыгнул от внезапно ожившей статуи. Пекарь заорал во всю глотку и, беспорядочно замахав руками, бросился на нас, как на демонов.
На меня словно неслась небольшая ветряная мельница, причем работающая. К счастью, неслась недолго. Не переставая махать руками, ничего не видя перед собой, кроме врагов, пекарь запнулся о храпящего мужика и с воплем ударился о камни мостовой. Пронт и Маркус не позволили ему подняться, навалились на него одновременно. Веса в пекаре было больше, чем в двух агентах вместе взятых, поэтому, опасаясь быть сброшенными, они заломили ему руки. Его лицо налилось кровью, глаза – яростью. Пекарь стонал, пытался вырваться, но Пронт с Маркусом очень хорошо знали свое дело. Прибежали солдаты и окружили бедного толстяка.
Жалко. Мне было его жалко. Этого простого рыжеволосого и зеленоглазого парня, который угодил в когти королевских агентов, оказавшись не в то время и не в том месте. Он напоминал испуганного медвежонка, окруженного хищниками. Я стоял в двух шагах от него и ощущал себя одним из них. Все-таки какие подарки порой преподносит нам судьба! Усни толстяк вместе со всеми горожанами, и в его жизни вряд ли что-нибудь изменилось бы. Пек бы себе свой хлеб до смерти, не зная горя. А теперь…
– Проверь его, – приказал Пронт.
– Да он и так напуган до полусмерти. Хочешь, чтоб после проверки вообще ума лишился?
– Ты меня плохо слышал? – Агент в который раз дернул указательным пальцем, где поблескивал перстень. – Нет времени!
И Пронту, и Маркусу было плевать на чужой рассудок. Объяснять агентам, что такое количество измененной магии усыпило бы любого колдуна, было бессмысленно. Они не видели магического тумана, затопившего площадь. Не видели, как бело-голубые частицы вылетают из ноздрей их пленника, никак на него не влияя. А значит, передо мной был либо Сосуд, либо антимаг.
– Твое дело, – сказал я.
Последний огонек, оставшийся во мне, слетел с ладони и поплыл над площадью.
– Послушай, ничего не бойся. Это совсем не больно, – предупредил я пекаря, когда огонек завис над его потным лбом. – Ты ощутишь лишь тепло. Больше ничего.
Я мысленно изменил огонек, и он растекся желтой лужицей света на пекарском лбу, а потом впитался в кожу и застыл под ней едва заметным пятном. Солдаты ахнули, пекарь вскрикнул. Казалось, уже смирившийся со своим пленением, он вдруг задергался так, что едва не сбросил с себя агентов. Ясное дело, кому понравится такая проверка: когда в тебя проникает непонятный огонек, да еще и пущенный незнакомцем, скрывающим лицо.
– Смотрите, смотрите! – воскликнул один из солдат, указывая на лоб пекаря.
Я смотрел. Все смотрели. Все смотрели и видели чудо. Толстяк тряс головой, и с его лба летели янтарно-желтые капли света. Сомнений не было: Пронт и Маркус нашли антимага, и этот антимаг даже не подозревал о своем могуществе.
Теперь нас было двое. Или… трое?
– Он тот, кто нам нужен?
Пекарь затих. Понял, что сейчас решается его судьба. Он глядел на меня как на судью, который мог его либо помиловать, либо отправить на эшафот. Отчасти я и был этим судьей, и отвечать не хотелось. Одно мое слово могло навсегда изменить жизнь толстячка. Не в лучшую сторону. Я до сих пор точно не знал, какую пакость приготовил мне король. Да и дело было не только в ней. Теперь я понимал, почему Пронт так тщательно скрывает даже незначительные подробности задания. Узнай колдуны и некромаги о способностях рыжеволосого толстяка, долго бы он не прожил. Врать тоже не было смысла. Во-первых, чем быстрее задание будет выполнено, тем скорее я смогу освободить Лилю. Во-вторых, Маркус и Пронт уже знали, что придавленный ими к камням площади пекарь – не обычный человек, поэтому ни за что не поверили бы мне на слово.
– Ты что, оглох?
– Он… Да, у него есть способности, – тихо сказал я и отвернулся от пекаря. От его больших зеленых глаз, где угасала надежда.
На душе было паршиво. Как будто я и впрямь отправил на эшафот ни в чем не повинного человека. Представляю, что у него сейчас творилось в голове, если до этого темного дня больше всего на свете он опасался недопечь или пережарить хлеб.
– Свяжите его и посадите в нашу карету, – приказал Пронт солдатам. – Маркус, я поеду с тобой.
– Оставишь их вдвоем?
– Я им буду только мешать. Да и куда они сбегут? – Он посмотрел на перстень. – Думаю, им есть о чем поговорить.
Хуже не придумаешь: меня оставят наедине с человеком, для которого я стал заклятым врагом. А их как раз мне недостает.
Краем глаза я увидел, как солдаты подняли пекаря и, заломив ему руки за спину, повели к королевской карете. Двое из них держали копья наготове, будто вели матерого убийцу.
– И что, мы вот так уедем? У него же наверняка есть близкие и…
– Сообщим позже, – прервал меня Маркус. – Скоро горожане проснутся, и тут такой переполох начнется. К тому моменту нам лучше быть подальше от Крантана.
Потрясающе! Приехали, усыпили всех жителей, похитили одного из них и смылись по-быстрому, не соизволив ничего разъяснить. Только Арцис мог придумать подобное и так рисковать спокойствием в королевстве.
– И куда мы теперь?
– В замок, – ответил Пронт.
Я вздохнул. Исчерпывающий ответ. Да этих замков в Асготе больше, чем веснушек на лице плененного пекаря.
– В какой?
– Много будешь знать, плохо будешь спать, – усмехнулся Маркус.
Почему-то ответ меня нисколько не удивил. И я даже не думал заикаться о том, какое задание они припасли на будущее.
– Собрать осколки! – крикнули позади.
Замечательно. Как воры. Еще и следы безобразия заметаем.
– Ладно, идем, – сказал Пронт уставшим голосом и покачнулся. Он держался на ногах только благодаря своей воле, но и у нее был предел.
Магический туман почти рассеялся, когда мы двинулись к неизвестному замку по северной дороге.
Впереди нас ехала карета, где сидели Пронт и Маркус – те, кто знал дорогу. Позади – повозка с чудо-механизмом гномов и припасами. За ней – солдаты на лошадях.
Пекарь молчал. Сидел напротив меня и молчал. Связанный по рукам и ногам. Хмурый, как туча. С надутыми щеками. Не глядя на своего «палача».
– Если я тебя развяжу, обещаешь не делать глупостей? – Пока это было единственное, чем я мог помочь. Хоть немного смягчить свою вину.
Пекарь отрешенно кивнул.
– Точно?
Он вновь кивнул. Я прошел мимо столика, где лежали булки и куски рыбного пирога, и присел на корточки возле пекаря. Возле толстых ног, втиснутых в новенькие сандалии.
– Меня убьют? – мрачно спросил он.
– Хм, нет. В этом можешь быть уверен. – Я развязал веревку на его ногах. – Поверь мне, ты им нужен, как воздух.
– Зачем?
– Ну… потому что ты тот самый особенный человек, которого они искали.
– Я – обычный.
– Жаль тебя огорчать, но это не так. Ты же видел, что произошло на площади.
– Все уснули.
Я поднялся:
– Верно: все уснули, а ты – нет… Повернись.
Пекарь повернулся, и я освободил ему руки. После чего перебрался на свое место.
Некоторое время он тер запястья, где краснели следы от веревок, а затем откусил кусок рыбного пирога, не переставая заглядывать под мой капюшон.
– Герам, как всегда, недосолил, – вдруг сказал он с набитым ртом. – Ох, что отец подумает?
– Он был там, на площади?
Пекарь покачал головой:
– Неделю назад уехал в столицу. Пекарню на меня оставил.
– Не переживай, его обязательно разыщут и предупредят, что ты понадобился королю.
Следом за пирогом в рот отправилась булка. Ел пекарь без особого удовольствия, словно жевал траву. Но это его успокаивало. У каждого человека найдется способ, чтобы успокоить нервишки. Кто-то будет хлебать вино, кто-то – курить иким-табак, кто-то – нюхать алаин, а кто-то постарается набить брюхо.
Он доел последнюю булку, отер жирные губы рукой и тяжко вздохнул:
– А почему я не уснул?
– Потому что ты такой же, как и я.
Я скинул капюшон, и пекарь выпучил глаза, увидев мои голубые волосы, известные на весь свет.
– Ваши… волосы. – Он разглядывал их, как будто по моей голове в самом деле ползали змеи.
– А что с моими волосами?
– Я слышал про них. Вы…
– Так и есть: я – Анхельм Антимаг.
– Дома не поверят!
Намека он не понял. «Какой дом?!» – хотелось закричать. Пекарь даже не задумался над тем, с кем его сравнили. А ведь сравнил я его с собой – с антимагом. Уму непостижимо, его волновали только мои волосы. Эх, простак.
– Ты что – меня не слушаешь? – спросил я хмуро.
– А-а? – Он замялся.
Пекарь меня не слушал. Он был далеко отсюда. Где-то там, в своем сказочном городишке. В прекрасных грезах, где с горящими глазами рассказывал близким и родным о том, что видел знаменитого истребителя колдунов и некромагов – Анхельма Антимага. Да что там видел! Ехал с ним в одной карете. Даже – не поверите! – беседовал.
– Ты – такой же, как я, – повторил я громко. – Ты – антимаг.
Если раньше он смотрел на меня как на небожителя, то теперь – как на идиота.
– Я?.. – Уголки его пухлых губ задергались. Вверх-вниз, вверх-вниз. Он хотел рассмеяться, но не решался. По всей видимости, опасался обидеть меня. – Антимаг?..
– Разделяю твое удивление, но это правда. Ты – самый настоящий антимаг. Поэтому ты не уснул на площади, в отличие от других жителей Крантана. Магия не усыпила тебя.
– Магия?..
– Думаешь, чем были наполнены те шары?
– Магией?
– Вот именно. Измененной магией. Точнее сказать, заклинанием «Три мгновения до сна».
– Но… – пекарь задумался, – но они были пустыми. Я видел.
– Не каждое заклинание видно простому глазу. Такие дела… Кстати, как тебя зовут?
– Эрик. Эрик Пекарь. Сын Фаркана, Славного Хлебника, – ответил он с гордостью.
– Такие дела, Эрик Пекарь. Сын Фаркана, Славного Хлебника.
– А-а куда нас везут?
– Хотелось бы и мне это знать.
Мы выехали из города. По обеим сторонам потянулись зеленые равнины.
