Глава тринадцатая
Гуд бай, май эльф, гуд бай!

У каждого мир сходит с ума по-своему. Для меня сумасшествие началось с дикой головной боли. Я такого даже в студенческие годы за собой не припомню. Что за демоны меня вчера споили? Ладно, готов признать, что их было как минимум трое. Один ярко выраженной мерцающей наружности, второму лучше остальных подходило демоническое амплуа, так как он действительно представлял собой существо из другого мира с весьма специфической системой ценностей. А третьим оказался Ваславей Киндзец. Мой вечный антагонист и противник. Даже с Микалаей Земной я готов был как-то мириться, но не с этим солдафоном, не желающим видеть перспективы, которые сулили нашему миру экспериментальные исследования в области маготехнологий. Так что смело могу сказать: с ним у нас полная несовместимость на фоне прогрессирующей неприязни и совершеннейшей несостыковки во взглядах на жизнь и будущее любимого университета. До чего докатился! Богиня, прими меня обратно во чрево свое, а?

Интересно, как я оказался в своей постели? Процесс перехода из классной комнаты «колокольчиков», с которой все и началось, в учительское крыло главного корпуса прошел мимо меня. Кто помог сюда добраться, не вспомню, даже если меня будут раскаленной спицей пытать. И лезут же поутру в голову всякие ужасы. С другой стороны, почему я уверен, что это именно мои апартаменты? Да есть у меня одна знакомая дама, любительница устраивать в постели интенсивные скачки. Я на первых порах знакомства пытался принимать в них деятельное участие, пока окончательно не осознал, что ей оно только мешает. Вот и лежал теперь регулярно под ней, созерцая потолок, пока она не выдохнется. Вот тогда с этой дамой можно было поговорить серьезно. После любовных утех юная дива становилась так расслабленна и умиротворенна, что легко выбалтывала последние новости о своем дражайшем начальстве. В лице последнего выступала Микалая Эльфир Земная – моя главная соперница в борьбе за благосклонность ученого совета. До недавнего времени через ее не в меру страстную секретаршу я мог узнать, что делается в стане консерваторов. Теперь придется пересмотреть свои отношения с этой особой.

Мика… звучит, конечно, дико, но в чем-то я даже рад, что ей тоже досталось одно из этих глупейших прозвищ. И как ее только не раздражает, что этот психолог пытается нас всех заткнуть за пояс? Лично меня такое панибратство со стороны сотрудника, который в несколько раз меня младше, да еще к тому же не обладает даже малюсеньким магическим даром, унижает. Но я креплюсь. Точнее, крепился, пока… ладно. Вспоминать подробности своего падения почему-то не хочется. Во всяком случае, на больную голову – точно.

Ох! Еще и в ушах стучать начало. За что, пресветлая Богиня?! За что ты так со мной?! Великий Бог, повлияй на супругу, пожалуйста! Так, стоп. Кажется, это не в голове стучит, а в дверь кто-то ломится. И кому это я мог так срочно потребоваться с утра пораньше? Ну не Ви’Хольму же! Если вспомнить, ректор вчера тоже несколько… кх-м! Скажем так, расслабился. Хотя по этой части у него явно больше опыта, чем у меня. Вряд ли он сегодня так же дееспособен, как в обычное время. Может быть, не открывать? Не-е-е-ет, декан я или где? Встаем. Я сказал, встаем. Ау! Руки, ноги, вы чем это там занимаетесь? Ой! А кто это тут рядом спит? Что?! Нет-нет-нет… этого не может быть. Просто не может быть. Ну не до такой же степени!

С кровати я спланировал птичкой. Откуда только силы взялись, и на ногах и руках словно узлы развязались. А ведь еще секунду назад никак не получалось выпутаться из покрывала, в которое завернулся как в кокон. Своего нежданного гостя и соседа по кровати оставил досыпать. Я не был готов с ним встречаться в такую рань и при тех обстоятельствах, в которых мы оказались. Утешало одно – оба спали в одежде. И, памятуя о вчерашнем, вряд ли кого-то из нас можно было обвинить в чем-то непотребном. Правда, пить я в ближайшее время не смогу. Просто в рот не полезет. После такого – уж точно!

– Ну и? – хмуро воззрился я на двух студентов, которых никак не ожидал обнаружить в компании друг друга.

Велевудок Тьюздей был второкурсником с моего факультета. И ничего примечательного из себя не представлял. Своих подлинных звездочек я знал всех наперечет. Этот же парень поступил в университет по целевому назначению. И я, признаться, до сих пор не понимаю, как ему удалось преодолеть непростые экзамены, которые вынуждены были сдавать все желающие обучаться у нас на полном государственном довольствии. Но как-то этот человек все же пролез в одну из самых одаренных учебных групп и с легкостью в ней затерялся. Я же говорю, ничего особенного. Еще один будущий госслужащий, который звезд с неба не хватает и которого мы держим на нашем факультете только из жалости и для того, чтобы нас не могли обвинить в невыполнении обязательств перед княжеством и князем.

Вторым оказался Лелькивен Хамурмин – звездочка военной кафедры, любимый ученик Ваславея, который, как мне доложили из особо приближенных к оборотню источников, души в парне не чаял и даже согласился дать ему несколько индивидуальных занятий по ведению боя в непригодных для жизни условиях. И вывез первокурсника в один из смежных с нашим миров, чтобы, так сказать, передать свои сокровенные знания на практике. Я невольно поморщился. Признаться, на этой почве у нас с Киндзецем когда-то и возник первый конфликт. Не одобряю я его милитаристских позывов. И вообще, предпочитаю делом заниматься, высокоинтеллектуальным трудом, надо заметить, а не кулаками и мечами на полигонах махать и грошовыми по содержанию, но мощными по разрушительной силе заклинаниями разбрасываться. Ну никакого изящества! Так я ему сказал когда-то. Слово за слово, и мы сцепились. Ладно. Об этом сегодняшним не самым добрым утром я тоже не хочу вспоминать.

– С вами должны были поговорить о нас, – решительно начал Тьюздей. Так, что-то не ждал я от него таких прыти и тона. Поговорить, значит? И кто же это мог со мной… ох! Кажется, начинаю припоминать. Снова он. Андрей, чтоб его демоны на клочки порвали! И этот его… замерцавшийся приятель. Они действительно говорили со мной о двух студентах, с которыми мне лучше будет встретиться сразу после сессии. И мотивировали отсрочку тем, что хотят дать ребятам возможность спокойно сдать экзамены, а не бросаться ко мне как на амбразуру. Данное слово переводчик перевел весьма любопытно, но общую суть, которую пытался вложить в него господин психолог, я, кажется, уловил.

– Ладно… – сидя в кресле, в которое приземлился, как только пропустил студиозов в гостиную, с силой потер ладонью лицо. Глубоко вздохнул и решил, что лучше выслушать их сейчас, чем потом еще раз возвращаться к этому разговору. – Давайте четко и по существу. И лучше это сделаешь ты, Хамурмин, после того как Киндзец своей военщиной мозги промыл, должно получиться короче.

Но названный парень даже рта не раскрыл, потому что слово снова взял его спутник:

– Видите ли, господин декан, мы оба Хамурмины…

На этой фразе для меня начались двадцать минут самой интенсивной мозговой деятельности, на которую я только был способен этим треклятым утром.

– Так, – протянул, когда полуэльфа наконец закончила.

Вот уж кого не ожидал увидеть, так это полукровки от темных. Но после того как в нашем мире появился психолог, похоже, настала пора срочным образом перестать удивляться. Хотя… сейчас не об этом. Начнем, пожалуй, с того, что малолетняя особа с ярко выраженными темноэльфийскими корнями избавила меня от похмелья. Вот никому раньше не удавалось придумать действенное заклинание, спасающее наутро после бурных возлияний, а эта девица, нате вам, изобрела. Так еще и в качестве побочного эффекта, как сама призналась с премиленькой улыбочкой, у нее числился не откат какой-нибудь, после коего через пару-тройку часов становилось хуже, а полное восстановление памяти, которую у большинства народов резко отшибало на фоне пьянства. Да уж. Самородок! Не побоюсь этого слова. И как только Андрей умудряется их откапывать в самых неожиданных местах? Ума не приложу. Но за эту девочку готов простить иномирянину все, даже его навязчивое панибратство!

Объяснение, почему эти двое пришли ко мне, а не, скажем, к Ваславею, который явно был ближе тому же Лелькивену, меня удовлетворило. Киндзец их бы на раз размазал за то, что лгали, да еще и исхитрились попрать ногами университетские правила. Но это уже пройденный этап. Теперь я эту девицу от себя ни за что не отпущу. И если для этого придется покрывать бездарность ее братца, пойду и на такое. Особенно после того как она показала мне эту их шпаргалку. И между делом приложила к ней свиток, на котором аккуратным почерком Шутвика было записано несколько вариантов иного использования данной маготехнологии.

– Это, случаем, не от психолога пошло? Виртуальные путешествия в историю изобретений и медиатеки… у нас нет таких понятий.

– Вы правы, – подтвердила юная студентка.

– Хорошо. Мне нравится, – воодушевленно произнес я и воззрился на них с лукавым интересом. – Ну и что сидим? Кого ждем?

– Э? – растерялись они оба и быстро переглянулись.

Я же встретился взглядом с Лелькивеном и распорядился:

– Веди сестру в класс к вундеркиндам. Им там как раз староста нужен. А про тебя я Ваславею ничего не скажу.

– Конечно, не скажешь, – пробасили от дверей спальни, – я уже и так сам все слышал.

Да уж. Вот об этом-то я забыл. Не иначе после того как обнаружил в одной с собой постели ненавистного коллегу, испытал, как сказал бы наш психолог, такой шок, что напрочь выкинул из головы этот прискорбный факт.

Но это было еще не все. Потому что в данный момент в мои личные апартаменты ввалился еще один коллега, декан факультета маготехнологий, который, как ни странно, единственный из ректората не участвовал во вчерашнем веселье, хотя именно под его началом учились небезызвестные «колокольчики». И вид Панфрутий имел почти невменяемый. Раскраснелся, выкатил глаза. Даже необъятный живот, казалось, стал круглее и больше. А вот традиционные для троллей крылья поникли, словно скукожились.

– Что?! – спросил я и вскочил раньше, чем сообразил, что делаю.

– Ох! – обессиленно выдохнул Тугдум и начал заваливаться.

Хорошо, что, в отличие от младшей сестры, которая в какой-то момент без спроса устроилась во втором кресле напротив меня, Лелькивен не сидел, а стоял позади нее, поэтому успел подскочить к декану чужого факультета и подхватить его. Болекейла освободила место. И Панфрутия благополучно сгрузили в кресло. Теперь рядом со мной стоял напружиненный Киндзец, которого тоже насторожило происшедшее, мы одинаково ждали, что нам скажет тролль.

– Не при них… – отдышавшись, слабо выдавил из себя тот, махнув рукой на студиозов.

– Тогда хочу сказать пару слов, прежде чем вы уйдете, – тут же влез оборотень и подозрительно покосился на меня.

Думает, буду возражать? Возможно, и буду, но не раньше, чем услышу, что он им скажет. Так что я благосклонно кивнул, поощрив его продолжать. Киндзец поднял тяжелый взгляд на брата и сестру и заявил:

– Хорошего же ты обо мне мнения, Лелькивен, если сразу не рассказал. – В голосе оборотня было столько укора, что я чуть не ухмыльнулся. Сочувственно, только сочувственно. Он слишком близко, чтобы позволить в присутствии этого солдафона явно издеваться. Конечно, с моими экспериментальными разработками в области боевой магии я его одолею. Даже не сомневаюсь в этом. Другой вопрос, какой ценой. К тому же после антипохмельного заклятия Болекейлы на меня такая благостность нашла, что прямо от самого себя тошно стало. Что-то слишком добреньким сделался. Совсем распустился!

Человеческий парнишка тут же отвел взгляд и мучительно покраснел. Ну да, стыдно ему, видите ли, а ведь если бы эта неуемная парочка – Андрей и Ирирган – не вывели их с сестрой на чистую воду… Ладно, я даже готов признать, что, несмотря на всех его предшественников, конкретно от этого психолога очень даже большая польза. И все равно меня он раздражает. А еще больше бесит его мерцающий дружок. С головой у Шутвика, или как его там на самом деле зовут, конечно, все в порядке, но эта нездоровая манера демонстрировать свое якобы превосходство… А если кто-то, например я, ни в грош не ставит все его потуги, он изыскивает такие способы доконать окончательно, что даже стыдно признаться. Снова как-то не к месту вспомнились вчерашние события. Ох, нас ведь коммандос видели. Значит, еще припомнят, я больше чем уверен. Особенно темные. Да и наши, светлые, в их компании стали не в меру языкастыми. Не пора ли на место поставить? Может, и правда объединиться со Славиком, как его Андрей называет, вдвоем будет легче отбиваться от насмешников! Так что больше никаких ухмылок. Обидно ему, видите ли, что любимый воспитанник такое явное недоверие выказал, значит, надо посочувствовать, а то меня все тянет поиздеваться да поиздеваться…

– Просто Болик не хочет, чтобы по выпуску ее выслали куда-нибудь слишком далеко от дома, – неожиданно выдал студиоз.

– Болик… эту кличку Андрей дал?

Парень кивнул.

– А ты?

– Лелик.

Выслушав сей обмен любезностями, решил вставить слово и обратился к своей студентке:

– С чего это вдруг за успехи в учебе тебя куда-то упечь грозят?

– Мы родом из Холёбаска. Там у нас мама. А если я буду слишком хороша, логично, что после выпуска по договору, который заключается со всеми целевиками, меня загонят куда-нибудь в столицу Федерации. Я так не хочу!

– И профукаешь всю карьеру?

– А вы думаете, с такой наследственностью, – она с горечью в голосе провела ладонью вдоль своего лица, – мне дадут спокойно строить эту вашу карьеру?

Да, в чем-то девочка права. Темные точно не дадут, а защитить ее до недавнего времени было некому. Только брат. Но тот невсесилен.

– Мне нужно будет встретиться с вашей матерью и обсудить перспективы твоего дальнейшего обучения. И не только мне. Это идея госпожи Земной. Так как все вундеркинды слишком юны, нам бы хотелось заручиться поддержкой родителей, – сказал я между делом.

Болекейла сдержанно кивнула.

– Тогда мы вас не задерживаем… – улыбнулся я.

– Зайдешь ко мне часа через полтора, – приказал Киндзец своему подопечному.

Тот поспешно кивнул.

– И не надо так на меня смотреть, – хмыкнул оборотень, – есть не буду, разве что надкушу слегка.

Ну надо же, у него даже чувство юмора есть! Откуда бы – у вояки?

Как только студенты ушли, мы одновременно сосредоточили все свое внимание на скорчившемся в соседнем кресле тролле. Тот глубоко вздохнул и, не поднимая глаз от своих рук, которые рассматривал с нездоровой тщательностью, тихо сказал:

– Я знаю, кто повинен в разгроме классной комнаты «колокольчиков».

– Так, – грозно протянул Ваславей. Но на большее его не хватило. Я тоже молчал. Пока мне было нечего сказать. Мы ждали продолжения. И следующая фраза надолго погрузила нас в напряженное молчание:

– Среди виновников мой племянник.

Первым откашлялся Киндзец:

– Это не тот ли тролленок, который учится на мелиоратора?

Надо же! А я и не в курсе, что у нас есть студиоз, являющийся родственником Панфрутия. Интересно, откуда тогда оборотень обо всем знает?

Тугдум кивнул и снова сник. Помолчали. Только потом тролль решился заговорить снова.

– Они же его прибьют. Особенно темные. Им же не объяснишь, что все сотворили по недомыслию.

– А еще у них там ифрит есть, – заметил я между прочим. И был полностью деморализован тем, что Киндзец… Киндзец!.. положил руку мне на плечо и с силой стиснул. Я вскинул потрясенный взгляд на нахала и запнулся, когда увидел, как тот на меня смотрит. Укоризненно, чтоб его! И как это понимать?!

– Не разжигай огонь, он и так в нем уже сгорает.

– Весьма поэтично, – ядовито прошипел я, но оборотень проигнорировал предупреждающие интонации в моем голосе и руку не убрал.

Наш поединок взглядов прервал отчаянный возглас тролля:

– И как же мне теперь быть?!

– Обаять Андрея – это единственный вариант. Объясни ему все как есть. Парень он смышленый и не лишен сочувствия. Кроме того, точно знаю, в их мире существует интересная поговорка: «Повинную голову меч не сечет». Думаю, он тебе поможет. И твоему племяшу тоже, – проговорил оборотень. После чего, не глядя на меня, разжал пальцы на моем плече. Ладно. Пусть живет. Как-нибудь в другой раз поквитаюсь.

– И где его тогда искать, не знаете?

– О! – воскликнул я и широко улыбнулся. – По идее, если они сегодня не проспали, уже должны быть на полпути к Водному краю. Эти каникулы «колокольчики» в компании классного руководителя и секретаря ректора проводят в замке Аналой. Так что пока можешь дышать спокойно.

– О да! – поддержал меня Киндзец с кривой ухмылкой на лице. – Как раз вчера ребята активно прощались со стенами университета. Даже песню на разные голоса спели.

– Песню? – недоверчиво уточнил Панфрутий, который, похоже, из-за своего страха за судьбу нерадивого родственничка пропустил все самое интересное. – И темные тоже?

– Да темные громче всех распевали, потому что светлая половина класса к тому времени была уже окончательно сражена хорошим вином и веселой компанией, – поделился я впечатлениями.

– Но дирижировал сам психолог. Он же и предложил песню «Гуд бай, май эльф, гуд бай!», – добавил Ваславей. – Так что до окончания каникул мы их действительно не увидим. Ну а там, как сам понимаешь, начнутся уже совсем другие дела. Что тебе даже на руку. Его подопечные успеют перебеситься, да и сам психолог отойдет от потрясения.

– Вы так уверены?

– Абсолютно, – заверил оборотень.

Тогда Панфрутий посмотрел в мою сторону, ища дополнительной поддержки. Я пожал плечами и неожиданно для себя широко улыбнулся:

– А знаете, господа деканы, мне это только кажется, или в нашей с вами богадельне грядут лихие времена?