Глава 12
Смертельная игра вампира

— Как ты мог так поступить со мной? — ору я на виновато сгорбившегося Аристарха. — Ты хоть представляешь, какой ад я пережила по твоей милости?

— Я всего лишь хотел тебя спасти, — бормочет в свое оправдание он. — А что мне еще было делать, когда попытки смягчить приговор ничем не увенчались? Оставалось только подменить ампулу с наркотиком, чтобы все подумали, что ты умерла… Разве я мог представить, что Вацлав бросится под иглу!

Я отворачиваюсь к окну, пытаясь успокоиться. Конечно, Аристарх не виноват. И его последней отчаянной попытке спасти меня от смерти надо отдать должное. Но как он мог так жестоко обмануть меня? Пульс у спящего вампира почти не прощупывается, и я безоговорочно поверила словам Аристарха, объявившего Вацлава мертвым.

— Ты сказал, что он мертв. И я поверила тебе. Да я сама чуть не умерла!

— Откуда я знал, что он тебе так дорог? — растерянно возражает он. — Ты же всегда ему грубила и дерзила… И опять же я пытался объяснить тебе, но вокруг было слишком много народу, а потом мне пришлось уйти, ты же сама видела.

— Я оплакивала его всю ночь, всю ночь! — оборачиваясь, восклицаю я, не в силах успокоиться. — А ты испугался, что твой обман раскроется, и промолчал!

— Он и так раскрылся, — хмурится Аристарх. — Но тогда я был слишком ошеломлен тем, что Вацлав спутал все карты, и мне не пришло в голову ничего иного…

— И ты кинулся первым щупать его пульс, потому что любой другой вампир сразу бы понял, что Вацлав жив. Не понимаю только, как ты собирался провернуть эту штуку со мной? Меня-то, перед тем как выдать на руки безутешному деду, проверили бы досконально и живой не выпустили.

— Шампанское, — едва слышно шепчет Аристарх.

— Что?

— Шампанское, которое ты выпила накануне, тоже было частью плана. Я подсыпал в него порошок, который в сочетании с инъекцией замедляет пульс до минимума. Тебя бы признали мертвой.

Так вот почему изысканное вино показалось мне несусветной горечью! Взгляд Аристарха мне совсем не нравится, и я вцепляюсь в него хваткой дознавателя:

— Договаривай!

— Был определенный риск, — признается он, опустив голову. — Сердце не может долго работать с такой нагрузкой. Требуется еще один укол в течение часа после первого, который бы оживил тебя. Поэтому я был рядом. Я бы сразу забрал тебя и сделал укол.

Я просто в шоке.

— Ты что, шпион? Джеймс Бонд? Откуда у тебя такие средства? — Меня осеняет. — Ты это придумал не один?! Вацлав знал?!

— Если бы он знал, разве бы кинулся тебя спасать? — возражает он. — Нет, Вацлав был не в курсе. Он до последнего момента пропадал в штабе Гончих, пытался раскопать какие-то зацепки, которые бы могли вывести на настоящего убийцу. Я и предупредить его не успел. План созрел уже в последние сутки.

— Кто тебе помогал? — Он молчит, но я уже знаю ответ. — Вероник… Конечно, она. Она же здесь всех знает. Она помогла раздобыть тебе то, что нужно, и подменить инъекцию. Так?

— Только умоляю, тише. — Аристарх бросает взгляд на дверь, за которой дежурят Гончие. Я по-прежнему под арестом до полного выяснения обстоятельств. — Не надо ее сюда впутывать. Я взял всю вину на себя, и они поверили.

— Невероятно! Но что ты собирался делать потом? Если бы план удался и все посчитали меня мертвой?

— Я бы увез тебя туда, где бы тебя никто не нашел. У меня достаточно средств, чтобы купить домик на каком-нибудь Богом забытом острове. Ты же любишь море, правда? Вампиры туда не сунутся — слишком жарко и солнечно. Но мы бы уж все оборудовали так, чтобы тебе там было комфортно, — объясняет он и заискивающим тоном добавляет: — Твои родители и Лиза могли бы жить с тобой.

— Ну да, ты же обещал бабушке Лизе, что привезешь меня. Как же ты мог не сдержать слово?

Он сутулится под моим сердитым взглядом и отводит глаза.

— А какой же ты артист! — не унимаюсь я. — Как здорово изображал горе и отчаяние, даже кинулся на Андрея, чтобы выбить у него ампулу!

— Никто не должен был ничего заподозрить, — угрюмо говорит Аристарх. — Все знают, как ты мне дорога. И если бы я вел себя как ни в чем не бывало, весь план пошел бы коту под хвост. И потом, когда Андрей поднес к тебе иглу, у меня все перед глазами помутилось. Я даже забыл, что в ампуле снотворное, и представил, что могу тебя потерять…

— Но ты мог хотя бы намекнуть мне, — продолжаю бушевать я, — хотя бы подсказать. Я себе всю душу выплакала!

Внешне демонстрируя злость, я в то же время чувствую огромную признательность к Аристарху, подменившему ампулу. Предназначавшаяся мне, она чуть не убила Вацлава. И если бы не поступок Аристарха, один из нас был бы уже мертв. Так или иначе чудесное спасение Вацлава — целиком заслуга деда.

В ту минуту, когда Вацлав открыл глаза и взглянул на меня, меня словно молнией ударило. Минувшую ночь я тешила себя надеждой, что все происходящее — какая-то нелепая ошибка, мечтала, что Вацлав очнется, представляла, как осыплю его лицо поцелуями, а когда это чудо произошло, я так оторопела, что шевельнуться не могла. Первой мыслью было, что я выплакала себе все мозги до помутнения рассудка. А потом романтический момент был безвозвратно упущен, потому что Вацлав поднял голову с моих колен, присел на полу и, обведя пространство мутным взором, спросил:

— А где все? — Он нахмурился, вероятно вспомнив последние события, и вскочил на ноги. — Где Громов?

Я поднялась с пола и чуть не рухнула обратно — ноги за ночь совершенно задеревенели. Вацлав удержал меня за талию:

— Ты что?

— Тяжелая ночка, — по-прежнему ошеломленно пробормотала я. — Поздравляю с благополучным воскрешением!

Его зрачки широко раскрылись, и, кажется, он только сейчас проснулся окончательно. Хлопнул рукой по шее, ощупывая место укола, непонимающе уставился на меня. Затем помотал головой, словно отгоняя дурман, и с присущим ему хладнокровием принялся расспрашивать, что произошло, пока он был без сознания. Он как раз высказал версию о подмене инъекции, когда в зал ввалились Андрей, Ипполит и Аристарх. Двое первых онемели при виде ожившего Вацлава, и только Аристарх, взглянув на меня, тут же отвел глаза…

Сердце кольнуло беспокойством, и я пристально посмотрела на деда:

— Что тебе теперь за это будет?

Он нарочито беззаботно повел плечом:

— Да что со мной станется? Статуса старейшины меня уже лишили. Больше с меня и взять нечего.

— Не ври, — жестко оборвала я. — Что тебе грозит?

— Все зависит от решения местных старейшин. Я совершил мошенничество в особо крупных размерах.

— И когда станет известно их решение?

Аристарх бросает взгляд на свой «Ролекс».

— Что-то они уже долго совещаются.

Я перехватываю его запястье и проверяю время. Три часа прошло с того момента, как Андрей и Ипполит обнаружили живого Вацлава. Аристарх раскололся сразу, и его отвели в мою комнату до оглашения решения. Вацлав остался ждать приезда Пьера и Эмиля и договорился о своем присутствии на совещании. Надеюсь, он сделает все от него зависящее, чтобы снять с Аристарха обвинения.

Я еще не успела выпустить руку деда, когда дверь открылась, впуская в комнату Вацлава. Он выглядит уставшим, но глаза выдают удовлетворение, как после решения сложной задачи. Загорелый лоб и кожа вокруг глаз придают ему комичный вид, особенно в сочетании с еще больше отросшей щетиной. И все равно он кажется самым желанным мужчиной на свете. Я в смущении отвожу глаза, прячу за спину сгоревшую до волдырей кисть — моя напрасная жертва в попытке не потревожить спящего Вацлава. Ничего, до свадьбы заживет. До чьей свадьбы? Уж точно, не моей. Скорее Вацлав поведет к алтарю свою мымру… Черт, кроме призрака из прошлого есть же еще незнакомка, ради которой он побрился в новогоднюю ночь, которой он выбирал подарок. Вот бы на нее посмотреть!

— Они согласны на компромисс, — объявляет Вацлав срывающимся, как после долгих споров, голосом.

Мы выжидающе вскидываем глаза. Аристарх ничем не выдает своего волнения, а во мне все кипит от беспокойства за него.

— Они согласны умолчать о происшедшем этой ночью и не предъявлять тебе никаких обвинений, — обращается Вацлав к Аристарху. — Но лишь в том случае, если мы трое забудем о том, что совершил Василий Громов.

— Что? — вспыхивает Аристарх. — Он чуть не убил Жанну! Когда ее невиновность будет доказана, действия Громова будут трактованы как попытка убийства. Да его судить за это надо!

— Его не будут судить, и он останется в Совете старейшин, — глухо говорит Вацлав. — Только на таких условиях они не станут трогать тебя.

— Нет, это просто немыслимо! — яростно возражает Аристарх. — Я на это никогда не соглашусь.

— Ты не в том положении, чтобы выбирать, — устало прерывает его Вацлав. — Твой проступок по нашим законам весьма велик. И будь ты из простых вампиров, тебя бы уже могли по-быстрому ликвидировать. Да и сейчас вопрос о вышке рассматривался в первую очередь.

— Что?! — Я в ошеломлении оборачиваюсь к Аристарху. — И ты знал об этом, когда пошел на это?

Более глупого вопроса придумать нельзя. Конечно, он знал. Знал и решился спасти меня, поставив на кон свою собственную жизнь.

Я со стоном опускаюсь на диван.

— Они ждут ответа, — напоминает Вацлав.

— Я на это не соглашусь! — сердито восклицает Аристарх. — Вампир, поднявший руку на мою внучку, должен быть наказан. И, в конце концов, если бы я не подменил яд, Громов бы совершил непреднамеренное убийство, а за это тоже грозит вышка.

— Так что вы повязаны, — угрюмо замечает Вацлав. — И лучше нам всем забыть о том, что произошло ночью в том зале.

Его взгляд обжигает меня, и я как спичка вспыхиваю от намека, скрытого в его словах. Похоже, Гончий понял, что я вынимала карточку из его потайного кармана и прикоснулась к его тайне, и ужасно рассердился из-за этого. И плевать ему на мое признание, слетевшее с губ за мгновение до того, как он потерял сознание. Не нужна ему моя глупая любовь. Он даже объясниться со мной не хочет, предпочитая просто сделать вид, что ничего не было. И тот поцелуй в подвале, когда он внезапно привлек меня к себе, для него, должно быть, ничего и не значил… И закрыл он меня от нападения Громова не из любви, а из чувства долга.

— Вацлав прав, — чужим голосом говорю я. — Так будет лучше для всех нас.

— Но, Жанна! — возражает Аристарх.

— Ты мне нужен живым, — перебиваю его я.

Он горбится и ворчит:

— Тогда пусть хотя бы выведут этого преступника из Совета старейшин!

— Не выведут, — отвечает Вацлав. — Я отстаивал такой вариант. Но они высказались вполне категорично. Однако мне удалось добиться поблажки и для тебя.

Аристарх выжидающе вскидывает глаза.

— Тебя восстановят в Совете старейшин, — сообщает Вацлав.

— А ты? — спрашивает он. — За тобой сохранят главенство Гончими?

Вацлав пожимает плечами, показывая, что обсуждать этот вопрос он считает ниже своего достоинства.

— Но это неправильно! — восклицаю я, но напарываюсь на острый как нож взгляд Вацлава и умолкаю.

— Так мы договорились? — уточняет он, берясь за дверную ручку.

— Да, — отвечаю за нас обоих я, — мы договорились.

Вацлав выходит из комнаты, Аристарх что-то гневно бормочет, но я его не слышу. Сейчас важно только одно. Прошлой ночи не было. Вацлав стер ее из своей памяти. Жаль только, что я вот так просто не могу… Глупые губы помнят вкус его неподвижных губ. Преступный поцелуй, сорванный украдкой, и сейчас бросает в жар. А сердце бережно сохранит эту длинную-длинную ночь, когда Вацлав принадлежал только мне.

Я потеряла счет дням. Аристарх проводил со мной целые сутки, часто заглядывала Вероник. Луна умерла, чтобы возродиться вновь. А Вацлав по-прежнему пропадал где-то, пытаясь найти мифического убийцу, который так хотел моей смерти, что не пожалел Изабель и Лену. Меня ломало, как наркоманку. С одной стороны, я жаждала видеть Вацлава. С другой — в его отсутствие было проще убеждать себя, что та ночь была лишь сном — дурным и сладостным одновременно.

Пару раз мне разрешили позвонить родным. Я проявила чудеса притворства, уверяя чуткую ко лжи бабушку Лизу, что со мной все в порядке и я просто решила продлить французские каникулы. Почуяв неладное, Аристарх отобрал у меня трубку и успокоил бабулю сказками о том, как чудесно мы проводим время в Париже, гуляя по Елисейским полям. Судя по его затуманившимся глазам, он называл улицы и места, по которым они бродили с бабушкой пятьдесят лет назад. Совершенно растроганная бабуля напоследок сказала, что это самое чудесное время в моей жизни, которое сохранится в памяти на всю жизнь. Я нажала отбой и криво усмехнулась коротким гудкам. Такое не забудется. Мама так и вовсе ничего не заподозрила, только напомнила мне об обещании привезти ей шелковый платок с изображением Эйфелевой башни. Как-то она увидела такой у коллеги, и с тех пор он не давал ей покоя.

— Тебе поручение, — объявила я Аристарху. — Купить маме платок, а бабушке шляпку.

Окрыленный Аристарх умчался за покупками. Он и правда надеялся, что этот кошмар скоро закончится, мы вернемся в Москву и заживем по-прежнему.

Покупка платка заняла у него один вечер. К выбору шляпки для бывшей возлюбленной он подошел более основательно, привозя в каждый свой визит по покупке. Вскоре угол комнаты заключения был завален картонными коробками, и я с ужасом представляла, как мы потащим их в Москву. Если, конечно, потащим. Я и сама не заметила, как Аристарх заразил меня своим энтузиазмом и своей уверенностью в благополучном разрешении ситуации, и я потихоньку начала мечтать, как возвращаюсь домой и соскучившаяся Маркиза с урчанием трется о мои ноги.

В одну из ночей, когда я, дурачась в одиночестве, примеряла очередную шляпку, купленную Аристархом, а сам он пропадал где-то по делам, дверь распахнулась и без стука ввалился Вацлав.

— Тебе идет, — сказал он, бросив на меня короткий взгляд. И добавил тем же спокойным тоном, так не вязавшимся с его лихорадочно горящими глазами: — Я нашел убийцу.

— Он следовал за тобой по пятам, начиная со второго дня твоего прилета в Париж, — начал свой рассказ Вацлав. — Он слышал то, что ты сказала Изабель на балу, и решил обставить убийство так, чтобы все подозрения пали на тебя. Он шпионил за тобой весь следующий день и, должно быть, уже отчаялся. Ведь твое алиби было безупречным — ты все время была то с Вероник, то с нотариусом. И, даже выйдя из конторы, ты осталась под присмотром водителя и одного из Гончих. Что толку убивать Изабель, если твое алиби могут подтвердить столько людей? Но тут ты решила сбежать от наблюдения, погулять по городу и сама подтолкнула убийцу к преступлению. То, что ты случайно оказалась рядом с домом Изабель, только сыграло ему на руку. Он пришел к ней, полный решимости, но Изабель уже была мертва. Дверь была приоткрыта. Почувствовав себя нехорошо, Изабель пыталась позвать на помощь, но ее сил хватило только на то, чтобы открыть дверной замок и свалиться без сознания в прихожей. Там-то убийца ее и обнаружил. И сначала растерялся, что его продуманный план дал сбой, а потом нашел выход. Он отнес Изабель в комнату и нанес ей удар ножом. С первого удара попасть в сердце не получилось — помешала грудина. А убийце раньше не приходилось держать в руках нож, поэтому он искромсал бедняжке всю грудь, прежде чем ему удалось пробить грудную клетку и вонзить нож в сердце. Но если с ударом в сердце вышел прокол, то в остальном он постарался воплотить твою угрозу дословно: выпил столько крови, сколько мог, а остатки сцедил, оставив тело обескровленным, так, чтобы все указывало на тебя.

Он был уверен, что никто не заподозрит, что Изабель умерла от естественной причины. А когда сделают вскрытие, тебя уже казнят. Преступник продумал все: отсутствие алиби у тебя, убийство, совершенное в соответствии с твоими словами, скрытая агрессия, в которой тебя постоянно подозревали из-за кровных уз с Жаном. Обычно в таких обстоятельствах суды проходят скоро. Но он не учел только одного: ты подданная России, и осудить тебя без присутствия наблюдателей с твоей стороны не по правилам. Аномальный снегопад еще больше смешал планы. Авиасообщение между Россией и Францией прервалось. Мы с Аристархом не могли вылететь из Москвы, убийца не мог вернуться обратно и тоже остался запертым в Париже…

— Как? — поразилась я. — Он не из Парижа?

— Тебя это удивляет? Ты почти никого не знаешь здесь. Интересно, кто бы мог так вызвериться на тебя за один вечер, чтобы уже на следующий день совершить убийство с целью подставить тебя?

Я промолчала.

— К тому же чувствовалось, что убийца действует продуманно и хладнокровно. Его не остановила даже естественная смерть Изабель. Хотя любой на его месте растерялся бы. И еще одно обстоятельство заставило меня исключить из списка подозреваемых парижан: Изабель Дюбуа или любили, или жалели. Обидеть ее было все равно что обидеть ребенка. Чтобы поднять на нее руку, нужно было быть или полным отморозком, а таковых после смерти Жана в Парижском Клубе не осталось…

— Или? — перебила я.

— Или нужно было не знать ее совсем. В таком случае Изабель оказывалась всего лишь разменной монетой в деле твоего обвинения.

— Если бы я ей тогда не нагрубила, она была бы жива? — потерянно пробормотала я.

— Не забывай, что Изабель умерла от естественной причины, — возразил Вацлав. — Это могло случиться в любой момент. Если бы она была человеком, она бы погибла еще раньше. Вирус вампиризма замедлил процесс разрушения сосудов и дал ей отсрочку почти на век, но остановить начавшееся движение к гибели он уже не мог.

— Но именно наша ссора и мои угрозы могли ускорить финал… — удрученно заметила я.

Вацлав меж тем продолжил:

— Так или иначе, преступника надо было искать среди приезжих вампиров. Я запросил списки тех, кто гостил в Париже в это время. Их было немало — на Новый год во Францию съехалось порядка двадцати лиц из разных стран. Но нашего убийцы среди них не оказалось. У большинства было твердое алиби, подтвержденное не одним человеком, другие гостили в это время в Провансе и в других областях. Это означало одно: преступник понимал, зачем он едет в Париж. Подстава была не случайностью, а тщательно продуманным действом. Поэтому он заранее позаботился о том, чтобы его визит в Париж остался тайной.

— Поддельный паспорт? — предположила я.

Вацлав кивнул.

— Значит, это кто-то из двенадцати вампирш, которых я видела в Замке Сов? Никто из них не хотел афишировать свой визит!

Он покачал головой.

— Я с самого начала был убежден, что они не имеют никакого отношения к этим преступлениям.

— Но Кобра убила тех двух несчастных фотографов! — возмущенно возразила я.

— Это дело еще предстоит расследовать, и ты обязательно поможешь мне составить ее портрет. Но к смерти Изабель Дюбуа и Лены Громовой эти двенадцать женщин не причастны. Они прилетели в Париж с определенной целью: исполнить последнюю волю Жана и посетить Замок Сов. Им не было смысла тебя подставлять.

— Ну да! — не согласилась я. — А наследство? Жан оставил мне приличное состояние, и они могли бы на него претендовать.

— Тепло, — удовлетворенно кивнул Вацлав. — Ты движешься в правильном направлении, но пока очень далека от истины. Они могли бы, но не стали. Я проверил твои слова. Действительно, Орнелла Дамиани, Ванесса Рейн и Глория Майлз были во Франции в это время. Свой визит они не афишировали, у старейшин не регистрировались, но преступления в этом нет. Они покинули страну в течение пяти дней, а на этот срок регистрация в местном отделении Клуба не обязательна. Думаю, они бы улетели и раньше, но их задержал снегопад.

— А Дарла? Ты не назвал ее.

— Сведений о ее пребывании во Франции нет. Возможно, она прилетала на частном самолете. У меня не было времени проверить эту информацию. Личностей других леди, названных тобой, я тоже не смог установить. Но если брать Орнеллу Дамиани, Дарлу, Глорию Майлз и Ванессу Рейн, они сами по себе довольно богаты. И потом, чтобы претендовать на наследство, нужно официально подтвердить свое родство с Жаном, а этого они, судя по твоим же словам, хотят меньше всего. Покой им дороже. Прими во внимание и то, что в случае огласки наследство придется делить на тринадцать частей. Тогда какой смысл так изощренно тебя подставлять, чтобы вывести из игры? Нет, эти девушки тут ни при чем. Они прибыли во Францию с четкой целью, они слишком публичные персоны, чтобы впутываться в убийства, они не были на том балу, они не слышали вашей ссоры с Изабель и у них не было никаких мотивов, чтобы тебя подставлять.

— И какой же тогда мотив был у убийцы? — совсем растерялась я.

— Деньги, конечно. Что с тебя еще взять? — Вацлав саркастически усмехнулся.

Я нахмурила лоб.

— Ты имеешь в виду наследство Жана?

— Именно.

— Но я не понимаю, — смешалась я, — какой толк убийце от моей смерти? И как бы он получил наследство? Ведь мы с ним не…

Я ошеломленно осеклась и подняла взгляд на Вацлава. Показалось, что вся вселенная с ее тяжестью рухнула мне на плечи, а из легких разом выкачали весь воздух. Я стала задыхаться.

— Если ты скажешь, что это мой дед, — придушенно сказала я, — я тебя убью. Или лучше ты меня убей сразу.

— Нет, — ответил Вацлав, и мне сразу стало легче дышать, — это, разумеется, не Аристарх. Твой дед в тебе души не чает и отдаст за тебя жизнь. Но ваша с ним родственная связь и породила клубок этих преступлений.

Я непонимающе смотрела на Гончего.

— Большое богатство — это большой соблазн, Жанна, — помолчав, заметил он. — Убивают и куда за меньшие деньги, чем миллионы, оставленные тебе Жаном.

— Да объясни, в чем дело, черт тебя побери! — сорвалась я.

— В порядке наследования, определенном сотни лет назад. Когда умирает вампир, наследниками первой очереди признаются его прижизненные родственники среди вампиров. Но так как родных среди вампиров единицы, это правило почти позабылось. И обычно состояние получают наследники второй очереди — вампиры, которых умерший посвятил своей кровью. В том случае, если и таковых не обнаружится, состояние переходит в фонд городского Клуба.

— Вацлав, — умоляюще прошептала я, — объясни же мне, что ты имеешь в виду! Я ничего не понимаю.

— Преступник все продумал до мелочей. Тебя нельзя было просто убить или подстроить несчастный случай — потому что первой же версией, которую бы стали прорабатывать Гончие, стало бы твое наследство и то, кому это выгодно. Но вот если бы ты совершила преступление, которого, чего таить, от тебя все невольно ожидали, в этом бы не было ничего удивительного. А когда бы тебя за это казнили, твоим наследником стал бы родной дед — Аристарх. Если бы первая часть задуманного удалась, Аристарх бы прожил недолго. Зная о его нежной привязанности к тебе, никто бы сильно не удивился, если бы он, например, решил свести счеты с жизнью.

— Преступник собирался инсценировать самоубийство Аристарха? — похолодела я.

— Возможно, и инсценировать бы ничего не пришлось. Достаточно было бы просто подтолкнуть к этому Аристарха, внушить, что он, например, виноват, что не уберег тебя.

— Вацлав, да кто же эта сволочь?! — потрясенно выдохнула я.

— У Аристарха было четыре воспитанника. Вику Виноградову осенью убила Инесса, Эдуард Осокин погиб, упав на машине с моста в реку. Именно этот несчастный случай помешал Аристарху сопровождать тебя в Париж.

— Так это был не несчастный случай? — обомлела я. — Преступник уже тогда начал избавляться от соперников на наследство, которое собирался заполучить, убрав меня и Аристарха?

Вацлав кивнул.

— Он все продумал и начал цепочку убийств с конца. Тщательно выстроенные преступления должны были казаться чередой трагических случайностей и ни в коем случае не запятнать его подозрениями. Кроме того, гибель Эдуарда отвлекала внимание Аристарха, который собирался ехать с тобой в Париж. А его присутствие там могло спутать все планы убийцы.

— С ума сойти, — сдавленно пробормотала я, — он говорил со мной, он жал мне руку, он провожал меня в аэропорту и желал счастливого пути… А сразу после похорон Эдуарда сел на самолет и рванул за мной.

Все стало совершенно ясно. У Аристарха было четыре кровных наследника. Двое были мертвы, третьим был отзывчивый хакер Влад Карасик, четвертым — загадочный альбинос Герман Воронов, при первом же взгляде на которого у меня возникли ассоциации с маньяком-убийцей. Недаром я почувствовала угрозу в его ничего не значащей фразе: «Жаль, что наше знакомство окажется коротким». А ведь он уже тогда все просчитал и был уверен, что больше мы с ним никогда не увидимся, потому что я головой расплачусь за совершенные им преступления.

Я в волнении вскочила с места.

— Надеюсь, этот Воронов до него не добрался? — воскликнула я. — С Владом все в порядке? Он жив?

Влад Карасик — добрый мальчишка с лучистыми глазами и обаятельной улыбкой — мог стать еще одной разменной монетой в хитроумном плане преступника.

Вацлав немигающим взглядом смотрел на меня.

— Он жив? — с нажимом повторила я, подойдя к нему.

— Жив, — хрипло ответил Гончий. — Пока.

— Вы поймали этого Воронова или нет? — забеспокоилась я. — Владу необходима охрана. Герман же может напасть на него в любой момент!

— Не волнуйся. Мы поймали его с поличным, он не успел довести задуманное до конца.

— Надеюсь, ему грозит вышка? — с яростью осведомилась я.

— Вне всяких сомнений, — подтвердил Вацлав. — Ему предъявлены обвинения в убийствах Лены Громовой, Эдуарда Осокина и организации покушения на Германа Воронова.

— На Германа Воронова? — непонимающе повторила я.

— Жанна, Влад Карасик уже во всем признался.

Я ахнула и закрыла рот рукой.

— Но это просто какая-то нелепица… бессмыслица!

— Карасик бы сильно огорчился, если бы ты так охарактеризовала его план, — криво усмехнулся Вацлав. — Сам он считает его безупречным.

— Ему были так нужны деньги? — оглушенно прошептала я. — Но зачем? Он проигрался мафиози? Он или кто-то из его родных болен? Требуется дорогостоящее лечение?

— Он влюблен, — огорошил меня Вацлав. — А у Моники появился новый поклонник — более обеспеченный, более интересный, и она стала отдаляться от Карасика. Парень надеялся, что, став миллионером, вернет ее любовь.

— Но почему — так? — помолчав, спросила я. — Ведь он мог взломать любой банк мира и получить деньги, никого не убивая.

— Не мог, — возразил Вацлав. — Вступив в Клуб, он обязался не совершать никаких противоправных действий. Кроме того, украсть с банковских счетов миллион очень рискованно. А как раз в прошлом месяце один из наших хакеров в Америке попался, провернув дельце на полмиллиона долларов. Не знаю уж, что там произошло, только местные вампиры отмазывать его не стали, а передали Интерполу. До суда тот не дожил — повесился в камере. Карасик об этой истории знал и рисковать не стал. Хотя до того момента, с тех пор как начал встречаться с Моникой, понемножку подворовывал у разных банков. Но суммы были небольшие, и все сходило ему с рук. А тут все так некстати совпало: на горизонте объявился богатый и красивый соперник, любимая к нему охладела, а Аристарх на радостях поделился, что тебе досталось все наследство Жана… И решение всех проблем пришло само собой.

— Вацлав, но у меня в голове не укладывается… Как же так? Он собирался убить столько человек ради того, чтобы получить наследство. Но на Влада это совсем не похоже. Он же совсем мальчишка! Да он и мухи не обидит!

— Жанна, как бы это дико не звучало, но это он. И он нисколько не раскаивается в содеянном. Он жалеет только, что не довел свою игру до конца.

— Игру? — оторопела я.

— Карасик — большой поклонник компьютерных игр, — пояснил Вацлав. — При обыске мы обнаружили у него сотни дисков — это все стратегии, где приходится убивать противника не задумываясь. Да он и сам признался, что все происходящее было для него квестом, в конце которого его ожидал приз — любовь красавицы и прорва денег. А то, что ради этого пришлось убрать с пути несколько живых душ, его ничуть не смущало. Ведь это только игра, в которой побеждает тот, кто умнее и быстрее.

— Как он узнал о моей ссоре с Изабель? — удивилась я. — Его не было на том балу, я его не видела.

— Жанна, — кашлянул Вацлав, — он знал все о твоих разговорах и перемещениях.

— Но как? — поразилась я.

— Помнишь, в аэропорту у тебя барахлил мобильный, а Карасик вызвался посмотреть? Тогда он и вставил в корпус жучок. Он как раз крутился возле вас, собираясь незаметно подсунуть тебе радиопередатчик. А ты сама ему помогла, дав в руки мобильный телефон. С этого момента он был в курсе всех твоих звонков и внешних разговоров. Мало того, он еще и все твои передвижения видел на навигаторе.

— И жучок функционировал, даже когда мобильник перестал работать из-за снега? — удивилась я.

— Нет, тогда Влад перешел на наружное наблюдение.

Я вспомнила ряд занесенных снегом машин, которые стояли вдоль дороги, когда я сбежала из дома Вероник. Где-то в одной из них притаился и Влад.

— Как он, — я дрогнула, — как он провернул убийство Лены?

— Смерть Лены — импровизация. Снегопад спутал все его планы. Карасик ведь собирался последовать за тобой, подстроить одно убийство — этого бы вполне хватило, чтобы тебя засудить, — и вернуться в Москву, пока никто не заметил его отсутствия. Но из-за снега ему пришлось задержаться в Париже. Ты сидела под домашним арестом, и он узнал, что ждут приезда делегации из Москвы. Этого он не предусмотрел и запаниковал, что Аристарх тебя отмажет, ведь прямых свидетельств против тебя не было. От нечего делать он караулил дом Вероник. Он видел, как пришла Лена. Из твоего разговора с ней на балу ему было известно о вашей давней дружбе, и на всякий случай он собрал о Лене кое-какую информацию, в том числе выяснил и ее домашний адрес. Затем он увидел, как она вернулась в машину, но с места трогаться не стала, как будто чего-то ждала. И тогда затаился и он — а вскоре ты вышла на улицу и села в машину. В тот вечер мобильная связь то налаживалась, то снова пропадала. Когда ты села в машину, сигнал был. Карасик слышал ваш с Леной разговор и понял, что вы направляетесь к ней домой. Лена тогда заставила тебя выключить мобильный, Карасик заволновался, что ваши планы могут измениться, и поехал за вами, чтобы убедиться, что Лена везет тебя к себе. А тем временем в его голове созрел новый план. Как сделать так, чтобы тебе было уже не отвертеться.

— Если бы я тогда не послушалась ее и осталась у Вероник, Лена была бы жива, — глухо пробормотала я. — Ее отец считает так же, правда?

Вацлав ничего не сказал, но в его глазах я прочитала ответ. Конечно, Громов так считает. Даже сейчас, когда найден настоящий убийца, он обвиняет в смерти дочери меня. А когда приговор Карасику приведут в исполнение, я останусь единственной из живых вампиров, кого он будет ненавидеть вечно.

— А как Влад проник в здание? — удивилась я. — Там же дотошный дворецкий. Лена уверяла, что мимо него муха не проскочит. Чуть что — сразу тревожная кнопка и наряд полиции.

— Карасик притворился разносчиком суши. Кто-то из жителей заказал еду в японском ресторане. Карасик видел, как подъехал фургончик, и из него выскочил курьер в кепке с логотипом ресторана и сумкой в руках. Он бросился к парню, сунул ему сто евро, наплел ему о девушке, с которой поссорился и которая его не пускает, убедил, что ему позарез нужно проскользнуть в дом мимо грозного швейцара. Парижане всегда с пониманием относятся к любовным историям.

Я кивнула, вспомнив, как продавщицы в бутике бросились помогать мне, стоило рассказать им историю о деспотичном отце, который не пускает на свидание с любимым.

— Курьер взял с него обещание доставить еду по адресу, забрал деньги, которые покрывали и стоимость заказа, и более чем щедрые чаевые, и вручил ему сумку и фирменную кепку. Карасик надвинул бейсболку на лоб и вошел внутрь. Хотя это было даже лишним — ведь он и так уже был загримирован под мима.

— Под мима? — в удивлении переспросила я. — А что, в этом есть смысл. В Париже столько мимов, что они ни у кого не вызывают удивления.

— И ты их часто встречала? — Вацлав пристально взглянул на меня.

— Да всего пару раз. — Я рассказала про мима, которого видела из окна кафе, и про того, который передразнивал дворников, раскидывающих снег, в то утро, когда я нашла мертвой Лену. — И еще сама Лена сказала, будто бы видела мима за рулем машины, которая следовала за нами от дома Вероник. Впрочем, там была такая плохая видимость, что… — Мой беззаботный тон разбился о жесткий взгляд Вацлава. — Не может быть, — сдавленно пробормотала я, — это был Влад? Но он же ведь тогда отстал от нас!

— Лена заметила слежку, и он свернул, чтобы не вызывать подозрений. Адрес Лены у него был. Он приехал к ее дому раньше вас и принялся ждать. Кстати, где вы так долго ездили? Карасик говорит, что прождал вас почти час, а езды от особняка Вероник до дома Лены минут пять. Он уже начал волноваться, что вы изменили планы и он тебя потерял.

— Лена тогда кружила по городу, чтобы уйти от возможной слежки, — тихо ответила я, с горечью понимая, что эта предосторожность подруге не помогла. Она уже сделала роковой шаг на пути к своей гибели, когда подошла ко мне на балу. — А утром он, получается, остался посмотреть, как меня арестуют?

Сейчас тот факт, что мим кривлялся в тени, а не на солнце, наполнился особым смыслом. Грим защищал вампира от дневного света, но все же солнце было достаточно ярким, и он прятался от него в тени, заняв при этом такое место, чтобы видеть и окна квартиры Лены, и вход в подъезд.

— Карасик хотел убедиться своими глазами, что все получилось так, как он задумал. Ведь твой телефон был выключен и он не знал о том, что происходит в квартире.

— А еще раньше у кафе? — тихо спросила я. — Я видела там мима.

— Это тоже был Карасик, — подтвердил Вацлав.

— Но тот мим был с широкими плечами и животиком, — возразила я. — Влад куда более хрупкий.

— Для конспирации он надел футболку мима на толстую куртку, вот тебе и показалось.

Точно, я же еще тогда удивилась, что мим одет не по погоде. А на самом деле я просто не разглядела, что футболка натянута поверх куртки.

— Он тогда уже успел побывать у Изабель, а выйдя оттуда, решил вернуться к слежке за тобой. Он надеялся, что тебя схватят быстро, и хотел это видеть. Он отследил твое нахождение по датчику, но тут ты выключила телефон и пропала из его поля зрения. Он примчался в тот район, где ты была до потери сигнала, и бродил по улицам в поисках тебя. Ты была очень приметно одета. Красное пальто на улице Парижа — как маяк. Благодаря ему он тебя и заметил.

— Он что, и в Замок Сов за мной ездил? — поразилась я.

— Нет, он не успел поймать такси, чтобы проследить за тобой, вернулся к себе и стал ждать новостей…

— А тогда, дома у Лены? — вспомнила я. — Ты так и не закончил рассказ…

— Он вошел в дом под видом курьера. Бдительный швейцар позвонил в названную им квартиру, убедился, что хозяева делали заказ, и пропустил его. Кстати, благодаря ему я и взял след. Месье подтвердил, что впустил мима, привезшего суши, внутрь, но не мог вспомнить, как тот уходил, что его самого изрядно озадачило. А я разыскал настоящего курьера, который отвозил заказ в тот вечер, и он описал мне невысокого парня с неместным акцентом в образе мима. Правда, на это ушло несколько дней: разносчик уехал из Парижа к родным в Прованс. Но за это время я уже почти убедился в том, что убийца не из французов. Правда, я рассматривал другие версии — из мести, например. Гадал, не мстит ли тебе кто таким изощренным образом за смерть Инессы и Лаки, а то и Жана, если кто-то из моих людей проболтался.

— И где же все это время в доме скрывался Карасик? — удивилась я.

— Он доставил еду, затем спрятался в подсобном помещении и принялся выжидать момента. Сигнал жучка то появлялся, то исчезал — связь по-прежнему барахлила. Карасик слышал, что вы собираетесь заказать еду, дождался, пока появится разносчик с вашим ужином, и столкнулся с ним в коридоре. Отвлек его внимание и бросил в кувшин с напитком наркотик. Разносчик потом вспомнил мима, налетевшего на него. Да и свидетельница, видевшая тебя у дома Изабель, припомнила, что чуть позже по улице проходил мим.

— Он еще и наркоман? — поразилась я.

— Нет. Но он все тщательно планировал. У него при себе всегда был флакончик с хлороформом, электрошокер и легкий галлюциноген, одним из побочных эффектов которого является потеря памяти. Его-то он и подмешал в коктейль. В идеале Карасик хотел не только подставить тебя перед другими, но и сделать так, чтобы ты сама засомневалась в своей невиновности.

— Врагу не пожелаю того, что я тогда пережила, — содрогнулась я. — Проснуться с руками в крови у тела мертвой подруги, не помнить последних событий…

— Я думаю, ты отрубилась мгновенно, — предположил Вацлав. — Вы же еще шампанское перед этим пили.

— Точно, — припомнила я, — а как «Гранатовый браслет» начали, тут-то меня и повело. То-то мне кровь вкусной показалась — это уже наркота начала действовать.

— Лена к алкоголю более стойкая, об ее увлечении спиртным и отец говорил, но и она, должно быть, недолго продержалась.

— Значит, она спала, когда… — дрогнувшим голосом сказала я.

— Да, — коротко кивнул Вацлав. — Карасик дождался, пока в квартире все стихнет, и взломал замок.

— Но как? Снаружи он открывается только Лениным ключом, а тот был вставлен изнутри. И никакой панели с кнопками, где бы можно было ввести код, снаружи нет.

— Ты мыслишь как обыватель, а Карасик — как гений. Если нельзя взломать дверь, можно забраться в систему, к которой она подключена. Что он и сделал, еще пока сидел в подсобке и ждал подходящего случая.

— И никто не заметил этого?

— А кто проверял? Тебя нашли рядом с трупом, твоя одежда была пропитана кровью. Даже в твоем желудке была кровь жертвы. Карасик ведь собрал кровь Лены и напоил ею тебя, спящую.

Я вспомнила, как у тела Лены меня вырвало красным, и меня замутило. Вацлав, видя мое состояние, протянул мне бутылку минералки, которую принес с собой.

— Преступник был так очевиден, — продолжил он, убедившись, что мне стало лучше, — что никому и в голову не пришло проверять систему охраны. К тому же результаты вскрытия Изабель тогда не были известны, а даже поверхностный анализ ран показывал, что они нанесены одним человеком — примерно одного роста и веса с тобой. Это была идеальная подстава, Жанна. Тебе повезло, что убийства произошли в Париже, а не в Москве. Это дало время для дополнительного следствия.

— А что с тем покушением на Влада? Когда он попал под машину?

— Ах это. Помнишь звонок Моники Аристарху сразу после ментального допроса?

— Она была в курсе планов Влада? — оцепенела я. — И звонила по его просьбе?

— Нет, Моника тут ни при чем. Она беспокоилась за тебя и за Аристарха. Аристарх держал ее в курсе дела. А когда тот закрутился и не позвонил, она связалась с ним сама. Помнишь, Аристарх принялся убеждать ее, что все в порядке и он рассчитывает на оправдательный приговор? Моника ему поверила. Карасик был рядом, и она передала ему содержимое разговора. Представляешь, как он перепугался? Тебя могли оправдать, вакансия убийцы объявлялась открытой, и он понимал, что Гончим достаточно взяться за расследование, как он тут же станет одним из подозреваемых. Поэтому Карасик поспешил отвести от себя подозрения и подстроил несчастный случай, бросившись под случайную машину. Рассчитал он все правильно: за рулем была неопытная девушка, она запаниковала и скрылась с места. Номера машины «пострадавший», конечно, не запомнил. Вот вам и несчастный случай, который при желании можно расценить как попытку убийства.

— А Герман Воронов? До него он не добрался?

— Он планировал. Но когда стало известно, что открылись новые обстоятельства гибели Изабель и будет проведено дополнительное расследование, Влад переполошился. Тут уж было не до миллионов, надо было спасать свою шкуру.

— И он решил подставить Германа, — поняла я.

— И опять Карасик был убежден, что все сойдет ему с рук. Он сам физически не развитый, хрупкий. Герман — высокий, сильный мужчина. Из них двоих, если бы Гончие стали подозревать кровных наследников Аристарха, Герман больше подходит на роль убийцы. Он бывший военный, ему приходилось убивать.

— Но ведь свидетели видели невысокого мима! — заметила я.

— Все, что касается роста, комплекции, цвета волос и других примет, в свидетельских показаниях может сильно разниться по сравнению с истиной. Кто-то опишет человека как высокого, кому-то он покажется ниже среднего роста. Куда большее значение для обвинения имеют улики.

— Он подбросил Герману нож? — догадалась я.

— Нет. Хотя это был бы идеальный вариант для него. Но, к большому сожалению Карасика, он избавился от ножа еще в Париже. Зато у него были фотографии с места преступлений, сделанные на мобильный телефон на квартире Изабель и Лены. Их-то он и залил на компьютер Воронова, взломав его. Карасик — профессионал, Герман ничего и не заметил. Фотографии с места убийства лежали в неприметной папке, которую обнаружили бы только при дотошной проверке всего компьютера. Но этого было недостаточно. Надо было убить Германа, чтобы тот уже не смог оправдаться.

— И как он собирался это провернуть? — поразилась я. — Герман же физически сильнее.

— То-то и оно! Вариант с киллером отпадал. Светиться Карасику было ни к чему, к тому же гибель Германа надо было обставить как несчастный случай или самоубийство, чтобы никто не вздумал искать виновника.

— И что же он задумал? Очередное ДТП с летальным исходом?

— Нет, на этот раз он проявил чудеса сообразительности и выбрал более изысканный вариант. Герман — любитель японской кухни. А незадолго до твоего появления в Клубе в Москву переехал повар-японец — с лицензией на приготовление рыбы фугу.

— Это та знаменитая ядовитая рыба?

— Именно. Фугу готовят только в Японии и только лицензированные повара. Но, как понимаешь, у нас свои законы, в ресторанах Клуба возможны любые капризы публики. Так что в нашем рыбном ресторане «Dr.Aкула» по четвергам японец готовит знаменитую фугу. В ее приготовлении много тонкостей, ведь следует тщательно отделить ядовитые части от съедобных. Ее начинают подавать к столу начиная с самых безопасных частей — со спинки и далее в порядке приближения к брюшине. Чем ближе к ней, тем сильнее яд.

— Ты что, ее пробовал? — Я уставилась на Вацлава во все глаза.

— Пробовал, — спокойно ответил он. — Ничего особенного.

Да он еще более сумасшедший, чем я о нем думаю!

— В общем, — как ни в чем не бывало продолжил Гончий, — Карасик позвал Германа в ресторан откушать фугу. А сам прихватил с собой порошок с ядом, который добывают из внутренностей этой рыбы. Оцени изящество задумки. Все бы выглядело так, как будто повар допустил роковую оплошность, а Герман пал жертвой собственного безрассудства. К счастью для Германа, мы уже тогда были на хвосте у Карасика и схватили его за руку, когда он сыпанул яда в тарелку, воспользовавшись отлучкой Воронова из-за стола.

— Ты летал в Москву? — удивилась я, вспомнив, что уже дня три не видела Вацлава.

— Да, вернулся только что.

— Вацлав, я просто не верю, что Карасик способен на такое…

— Поверь, — жестко сказал Гончий, — он способен и на большее. Если бы с Германом все прошло, как он задумал, и посмертно того бы признали виновным в убийствах Лены и Эдуарда, Карасик вернулся бы к первоначальному плану через пару лет, когда бы все поутихло. Ведь от миллионов Жана его тогда отделяли бы только ты и Аристарх. А однажды ввязавшись в гонку за приз и начав игру, он уже не смог бы остановиться.

Вацлав замолчал. Я не могла вымолвить ни слова не в силах поверить в те страшные вещи, которые он мне рассказал о парне с ясными глазами и солнечной улыбкой.

— Аристарх уже знает? — глухо спросила я.

— Я ему рассказал.

— И как он?

— Я порадовался, что Аристарх в Париже. Будь мы в Москве, даже я вряд ли смог бы остановить твоего деда. Он рвался придушить парня своими руками.

— Когда ты понял, что это Карасик?

— Несколько дней назад. Когда Моника в разговоре со мной упомянула, что не встречала Карасика те несколько дней, пока во Франции была нелетная погода, мои подозрения окрепли. Правда, у Германа на эти дни тоже не было четкого алиби и в Москве его никто не видел. Он утверждал, что уезжал в Подмосковье, но никто не мог этого подтвердить. И все-таки Карасика подвела его гениальность. Только ему по силам было открыть дверь квартиры Лены и стереть информацию о поддельном паспорте, по которому он ездил в Париж, из системы таможни. Если бы он затаился, то остался бы безнаказанным, потому что нам было бы нечего ему предъявить, даже оснований для ментального допроса не нашлось бы. Карасик тщательно подчистил все следы. Но у него оставалось еще одно незавершенное дело — и это давало нам шанс поймать его с поличным. Что мы и сделали, записав на скрытую камеру, как он посыпает рыбу Германа порошком, и изъяв у него пузырек с ядом. Он был так ошеломлен, что раскололся сразу. Впрочем, по тому, как он охотно делился с нами своим планом, думаю, ему хотелось, чтобы мы оценили его задумку по достоинству.

— И вы оценили? — дрогнувшим голосом спросила я.

— Разумеется. Надеюсь, и он оценит нашу. — Вацлав бросил взгляд на часы и объявил: — В этот самый момент повар уже должен приготовить для него фугу по рецепту, одобренному Советом старейшин и Орденом Гончих.

Меня пробил озноб, и я вспомнила слова, сказанные мне когда-то Инессой в ответ на вопрос о наказании: преступник разделяет участь своей жертвы. В случае с Карасиком эту фразу стоило понимать буквально. Ядовитая рыба, которую он намеревался скормить Герману, убьет его самого.

— А как же Высший суд? — уточнила я. — Ведь в преступлении затронуты интересы двух международных Клубов.

— С учетом взятия с поличным и признания самого Карасика, Высший суд поддержал наше решение единогласно… Да, кстати… — Он пристально взглянул на меня, и от его взгляда мне сделалось невыносимо жарко. — С учетом того, что ты убила Жана, дело о его гибели пересмотрели. И у меня для тебя две новости: одна хорошая, одна плохая.

Но прежде, чем я успела испугаться, он продолжил:

— Начну с хорошей: мы добились оправдательного приговора и по делу Жана, и по двум его охранникам. Ты действовала в пределах самозащиты, а в случае с Жаном еще и во благо всего нашего Клуба. Однако решался и еще один вопрос: можешь ли ты, с учетом этих обстоятельств, претендовать на наследство Жана?

Я выжидающе подняла глаза.

— И это плохая новость. Парижский Совет старейшин решил, что ты не можешь наследовать состояние убитого тобой вампира. Наследство Жана переходит в фонд городского Клуба. Особенно ратовали за это Ипполит и Василий.

Хм, и почему я совсем не удивляюсь?

— Расстроена?

— Смеешься? — Я впервые вздохнула с облегчением. — Пусть забирают. От этого наследства одни неприятности.

— А как же красивая жизнь миллионерши? — поддразнил меня Вацлав. — Яхты, виллы, курорты, бриллианты, наряды от кутюр?

— Придется выйти замуж за олигарха, — усмехнулась я и добавила, увидев, как на лицо Гончего набежала тень: — Впрочем, это не входит в мои планы на ближайшие лет сто. Хотя жаль, конечно, что теперь мне не удастся осуществить свои мечты об открытии приюта для животных и помощи детям-сиротам.

Вацлав взглянул на меня с изумлением:

— Ушам своим не верю! Это на тебя Слеза Милосердия так подействовала, что ты до сих пор не отойдешь?

Телефонный звонок ворвался в нашу беседу тревожным сигналом, стерев с лица улыбки.

— Я слушаю, — сказал Вацлав. И, выслушав сообщение собеседника, молча отключился. — Все кончено, — обратился он ко мне. И жестко добавил: — Надеюсь, фугу ему понравилась.