Жутко болела голова. Мы скакали три ночи и три дня с короткими перерывами на сон. За это время мы успели преодолеть и границу Термилиона, в виде не очень качественно сделанной засечной полосы, и внушительный отрезок расстояния внутри страны.

Вообще за трое суток, если бы скакали по прямой, мы бы еще вчера вечером добрались до Лига, но по пути было препятствие, которое пришлось обходить кружной дорогой. Наверное, именно этим объяснялось отсутствие здесь дозорных башен. И в Трихре, и в Термилионе этот район пользовался дурной славой. Его предпочитали обходить стороной и термилионцы, и кочевники.

Здесь – формально эта территория принадлежала Термилиону – располагался один лес. Причем лес был не сплошной, а с многочисленными проплешинами в виде болот, по которым нельзя было передвигаться.

Именно из этого места происходило самое внушительное число выдуманных историй об оборотнях, леших, кикиморах, подниздунах и прочей разумной нечисти. Впрочем, я во все в это не особо верил: никаких намеков на присутствие здесь чего-либо подобного нами замечено не было. Даже волки не выли.

А голова у меня, как это ни странно, болела с похмелья. Почему странно? Потому что в последнее время голова у меня болела по другим, гораздо меньше зависящим от меня самого, причинам.

Еще сутки назад у нас закончилась еда, да и вода уже подходила к концу. Так что, когда вчера вечером мы остановились для ночлега, из съедобного у нас оставалась только конфискованная у кочевников бутылка. Потому мы и решили… отметить. А что именно? За неимением лучшего повода – благополучное преодоление территорий Проклятого леса, как его называли жители прилегающих деревень. То есть от леса мы еще не успели отойти, ночевали как раз на его окраине, но наш дальнейший путь рядом с его границами уже не лежал.

Решили – и отметили. Не имею никакого понятия, что именно было внутри бутылки, но по мозгам ударило крепко. Уж не знаю, за кем или от кого весь вечер бегал Мик, но мне тоже постоянно виделось в темноте что-то несуразное. И лошади всю ночь ржали. Может, они тоже чего-то лишнего на грудь приняли?

– Ми-и-ик! – протянул я, пока не рискуя открывать глаз. – Ты живой?!

– Сгинь, нечистый, – прозвучало спустя некоторое время, – ты мне снишься.

– Что с нами было? – спросил я, открывая глаза. – У меня такое ощущение, что, если я шевельнусь, тут же рассыплюсь на части.

– Тебе еще повезло: мне-то кажется, что я уже труп.

Я снова закрыл глаза: отчего-то показалось, что так будет легче встать. Так или иначе, но минут через пять я уже относительно твердо стоял на ногах. Мик тоже стал подниматься. И выглядел он совсем не как труп, и взгляд у него был почти осмысленным.

– Кай, а у нас там воды не осталось? – спросил он.

– Кажется, было еще немного, – неуверенно ответил я. – Ты ведь бурдюки с лошадей не снимал?

В пределах моей видимости на земле были только пара плащей, которые мы использовали вместо одеял, и отнятое у кочевников оружие.

– Откуда я помню? Может, и не снимал.

– А где эти лошади?

Лошадей поблизости действительно видно не было.

– Без лошадей плохо, – выдал гениальную мысль Мик.

– Это ты сам догадался?

– Сам, – честно ответил он. – Может, поищем?

– Поищем, – согласился я.

Искали мы недолго. И нашли.

– Может, это не наши? – с сомнением сказал Мик.

– Как будто они здесь табунами ходят, – ответил я, разглядывая то, что осталось от пары великолепных скакунов. А осталось, надо признать, немного. Кости – и те были погрызенные. Видимо, мы и вправду забыли вчера привязать лошадей, из-за чего они зачем-то поперлись в лес.

– Может, они просто очень сильно похудели за ночь.

– Или их кто-то… очень сильно похудел.

– А почему тогда и нас заодно не того… не похудели?

– Наверное, меня они просто испугались. Почувствовали мою скрытую силу и решили не связываться, – предположил я.

– Скорее уж они сочли тебя несъедобным, – опустил меня на землю Мик.

– Знаешь, мне в голову внезапно пришла мысль, что тот, кто это сделал, до сих пор может находиться где-то поблизости.

– Это плохо, – в очередной раз продемонстрировал чудеса сообразительности Мик.

Собрались мы быстро. Впрочем, вещей у нас было немного, особенно теперь. Накинули плащи – хоть зима и перешла уже свой экватор, но, тем не менее, в это время года в Термилионе было довольно прохладно. Пристегнули оружие. Мы успели сделать несколько шагов, как вдруг Мик зачем-то придержал меня за плечо.

– Кай, смотри, какая чебурашка, – сказал он, указывая куда-то в сторону леса.

Что такое чебурашка, я не знал, поэтому тоже решил посмотреть. Развернувшись и проследив за взглядом Мика, на самом краю лесной чащи я заметил лежащий в траве комок шерсти – размерами чуть меньше колеса от крестьянской телеги, только если бы колесо было не круглое, а шарообразное.

Сначала я не понял, почему Мик решил, что это, чем бы оно ни являлось, живое. Но, повнимательней приглядевшись, я сумел различить маленькие черные глазки и совсем малюсенькие ручки и ножки, хотя скорее все четыре конечности следовало называть ручками – ни одним из них существо не пользовалось, чтобы опираться о землю. А еще мгновением спустя я заметил…

– Мама моя родная! – реакция Мика полностью выражала и мои чувства.

Чем бы ни являлось наблюдаемое нами создание, оно ненадолго открыло рот – как будто бы зевнуло. И я бы не взялся ответить с точностью, что именно напугало Мика: размеры самого рта – практически все тело этого существа – или количество желтых зубов, непонятно как помещающихся в таком небольшом чудище.

– Теперь я, кажется, знаю, кто сожрал наш транспорт, – проговорил я, – хорошо хоть, что оно одно.

Как будто наказывая меня за длинный язык, рядом с первым головастиком – очень подходящее название – появился второй.

– Кай, я только что вспомнил, что у меня назначена одна очень важная встреча, и, кажется, я уже начинаю на нее опаздывать…

Мы сорвались на бег.

Минут через пять Мик рискнул бросить взгляд за спину.

– Мама моя родная!!! – уже привычно выразив свои чувства, заорал Мик, резко ускоряя темп бега.

В свою очередь посмотрев назад, я моментально нагнал уже успевшего вырваться вперед друга. Нас преследовали уже не два, а целых пять головастиков. Несмотря на очень причудливый способ передвижения – перекат длиной в пару метров, а потом резкий прыжок метра на три, потом опять перекат, – двигались головастики удивительно быстро. Несмотря на всю нашу тренированность, расстояние до головастиков, изначально составлявшее не менее двух десятков метров, успело сократиться вдвое.

– Лезем на то дерево, – крикнул я Мику, указывая на высокую сосну в десятке метров впереди нас…

Уговаривать парня не пришлось: до дерева он добежал быстрее меня. Уцепившись за ветку, я едва успел дернуть вверх ноги: несмотря на малый рост, прыгали головастики очень хорошо.

– Мик! – крикнул я, напрягая связки. – Вряд ли эти твари умеют лазить по деревьям.

– Ты уверен?! – раздалось откуда-то сверху. Добрался ли Мик до верхушки, я точно сказать не могу – обзор закрывали ветки, – но расслышал я его с трудом.

– Уверен! Хотя… – Головастики не оставляли попыток подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы суметь отхватить от меня лакомый кусочек. Надо признать, прыгали они с каждым разом все выше и выше. Или мне это со страху казалось?

– Да невкусный я, невкусный, – попытался я разуверить маленьких тварей.

Судя по всему, они мне не поверили, хотя прыгать, как ни странно, перестали. Вместо этого уселись под деревом и стали смотреть на меня, как на… в общем, я так смотрю на свиные отбивные, хотя все же надеюсь, что вид у меня при этом не такой кровожадный.

– Я лучше пока здесь посижу! – раздалось сверху.

Посидит он. Как бы нам здесь ночевать не пришлось. Дерево, на котором мы сидели, находилось в середине небольшого луга, разделяющего окраину Проклятого леса и небольшую рощицу. Между деревьями виднелись просветы, так что вряд ли в ней было больше двух-трех десятков метров ширины. В стоящем с другой стороны Проклятом лесу никаких просветов не наблюдалось.

От нечего делать я решил навестить Мика. Может быть, потеряв нас из виду, головастики решат, что мы им померещились, и спокойно покатятся домой?.. Я решил понадеяться на это.

Когда я долез до места, где устроился Мик, я передумал называть его трусом. На мой взгляд, даже для недолгого пребывания на такой высоте требовалось куда больше мужества, чем для близкого знакомства с полдесятком пусть и страшненьких, но миниатюрных чудищ. А ведь мы даже до середины дерева не долезли.

Видно было очень далеко, и первым, что мне попалось на глаза, была дорога, проходящая с юга-запада на северо-восток, сильно заброшенная, но все еще отчетливо видная в сравнении с окружающим пейзажем, особенно с такого ракурса. Дорога проходила сразу за небольшой рощицей, лежащей в пятидесяти метрах восточнее нас. Все мое восхищение «храбростью» Мика резко отошло на второй план.

– Ты почему не сказал мне, что отсюда дорогу видно? – с оскорбленным видом спросил я.

– Какую еще дорогу? – он не понял.

– Ту, – махнул я рукой в сторону предмета нашего разговора.

– Действительно дорога, – согласился он. – А мы что, искали дорогу?

– А ты что думал, мы с тобой направление пути все время наугад выбираем? – саркастически осведомился я.

Я думал, он скажет что-нибудь вроде «нет, конечно», но вместо этого Мик немного смутился:

– Вообще-то да, – признался он.

У меня возникло труднопреодолимое желание дать ему в лоб, но, приняв во внимание, что мы сидим на одной ветке, я все же сдержался.

– Давай сюда оружие, – сказал я.

– Ты мне больше не доверяешь? – Он совсем расстроился.

– Ну, и дурак же ты. – Я немного помолчал, чтобы он получше обдумал сказанное. – Там снизу голодают пять головастиков, а у нас с тобой есть четыре единицы оружия. Трех уговорим с расстояния, оставшихся двух – с земли.

– С земли? Ты видел, какие у них зубы?

– Да не бойся ты, саблей я буду махать сам.

– Хоть что-то хорошее. А я что буду делать?

– Практически ничего, – ответил я. И, дождавшись его облегченного вздоха, быстро добавил: – Ты будешь приманкой.

– Что?!!

Кажется, я оглох на одно ухо. Мы слезли на нижние ветки. Головастики все еще сидели снизу, при нашем появлении в их рядах наметилось некоторое оживление. Я, конечно, могу ошибаться, но, судя по всему, эти твари смеялись.

Пасти были чуть приоткрыты. Из них вырывался ритмичный каркающий звук.

– Они что, смеются? – спросил Мик.

Я где-то слышал, что в умные головы мысли приходят одновременно. Или это про глупые головы?

– Так, на – подержи пока, – я отдал Мику свою саблю, оставив себе только кинжал. Поскольку у меня будет только одна попытка, нельзя, чтобы что-нибудь мне помешало.

Судя по их виду, головастики ничего не заподозрили, только продолжали скалиться, сволочи. Хорошенько прицелившись, я что было силы метнул кинжал в ближайшее чудище.

– Э-э… – Мне приходила в голову мысль, что я могу промахнуться, теоретически, или что может увернуться сам головастик, но до того, что эта тварь сможет так запросто перехватить кинжал своею пастью – я кидал со всей силы! – а потом еще и перекусить его надвое, я додуматься не мог. Но сделала она именно это.

– П-при-и-иманкой? – что-то раньше я за Миком не замечал заикания.

На этот раз первым наверх залез я. Только когда расстояние между мною и головастиками увеличилось с двух метров до четырех, я задышал немного спокойней.

– На, – протянул саблю ни на мгновение не отставший от меня Мик, – теперь можешь с земли попробовать.

Пробовать я благоразумно не стал. Вместо этого начиная понемногу свыкаться с мыслью, что на ближайшее время дерево, на котором я сижу, станет для меня домом.

Это еще хорошо, что ствол дерева имеет около полутора метров в диаметре: будь он хотя бы раза в два тоньше… звон ломающейся стали до сих пор стоял у меня в ушах. А этих тварей целых шесть, уж дерево они бы запросто перегрызли. Кстати, а почему собственно шесть, ведь раньше их было… по крайней мере, на одного меньше.

– А почему их уже шесть? – спросил я у Мика. – Раньше ведь было только пять?

– Восемь, – угрюмо сказал Мик.

Пересчитав копошащихся внизу головастиков, я усомнился в наших с Миком математических способностях. Число злобных монстриков увеличилось до десяти.

– Десять, – возразил я Мику.

– Одиннадцать, – ответил друг.

– Тринадцать, – упорствовал я.

– Пятнадцать, – стоял он на своем.

– Кажется, их становится больше, – тонко подметил я.

И действительно: головастики прибывали. То один, то другой появлялись из высокой травы на краю леса. Если так пойдет дальше, то скоро они смогут съесть нас вместе с деревом… Вдруг, нас сильно тряхнуло. К счастью, держались мы крепко. Хотя от некоторой специфической ситуации это не спасло.

– Мама моя родная!!! – закричал Мик.

– Ты что, материться разучился? – недовольно попенял я ему, но, надо признать, сделал это чисто машинально. Внизу происходило нечто нехорошее. Как будто бы прочитав мои мысли, головастики решили, что, раз уж по-другому до нас не добраться, то надо повалить дерево, на котором мы сидим.

– Лезем наверх, – сказал я Мику, тут же показывая, что надо делать, на собственном примере. То есть хотел показать: в последний момент Мик ухватил меня за рукав.

– Ты что, с ума сошел? Сейчас дерево упадет, и… – Но на его лице мелькнула тень понимания: – А-а-а… ты решил выбрать для себя легкую смерть? Ведь эти твари могут терзать нас не один час, смакуя и смакуя сочную плоть наших юных тел, – последние слова были произнесены таким зловещим тоном, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Только потом я осознал, что на этот раз Мик зачем-то все же полез вверх, и уже мне пришлось его останавливать.

– Ты куда? – спросил я его, хватая за сапог, – ухватить его за что-нибудь другое, я уже не успевал.

– Как куда? – удивился он. – Наверх.

– И зачем?

– Ну, это… чтоб не мучаться.

Немного подумав, я отвесил ему пощечину.

– За что?! – возмутился он с осознанным видом.

– Я думал, у тебя истерика, – смущенно признался я.

– Какая к чертям истерика? Ты же сам сказал, что надо лезть наверх.

– Ну, я-то хотел, чтобы у нас был шанс убежать от головастиков, когда дерево упадет. – В том, что дерево все-таки упадет, не оставалось никаких сомнений. Иголок у меня не было разве что лишь во рту, а ветку, на которой мы сидели, трясло так, что у меня уже начала кружиться голова. – В этот момент все головастики будут рядом со стволом, и у нас будет фора метров в пятнадцать.

– А если дерево упадет в другую сторону – туда, где лес?

– Тогда постарайся падать головой вниз, – посоветовал я.

Мы полезли вверх. По трясущемуся дереву это делать было сложнее, но маршрут был уже хорошо знаком. Оказавшись на высоте метров тринадцати-четырнадцати – в самом дереве было метров двадцать, – мы остановились: падение с более внушительной высоты, даже несмотря на подушку в виде кучи ветвей, и вправду слишком уж походило на осознанное самоистребление.

Дерево раскачивалось все сильнее. Мы с Миком специально встали на ветку с той стороны, к которой лес был ближе. Во-первых, мы надеялись толкнуть дерево вперед, когда оно начнет падать, а во-вторых, ветки ветками, а падать на спину все равно не хочется.

Ударил гром. Небо на юго-востоке затянуло тучами очень быстро, еще каких-нибудь десять-пятнадцать минут назад ничего подобного заметно не было.

– Дождь, – грустно произнес Мик. – Н-да, некоторые обстоятельства наводят на мысли…

Внезапно, я ощутил, что дерево перестало трястись. Посмотрев вниз, я не поверил своим глазам. Головастики с максимально возможною скоростью скакали в сторону леса. Мне даже показалось, что, преследуя нас, они такой прыти не выказывали.

– Может, они дождя испугались, – предложил Мик.

– Или специально отошли, чтобы мы с дерева слезли. Хотя, с другой стороны, зачем им? Дерево и так бы скоро свалилось.

Минут пять мы ждали, не вернутся ли головастики, но никаких намеков на подобное развитие событий так и не увидели.

– Ну что ж, была – не была, – мы полезли вниз. Оказавшись на расстоянии двух метров от земли, я бросил еще один взгляд в сторону Проклятого леса, но ничего живого не заметил. Тогда мы спрыгнули.

– Ну, и зубки же у них, – восхитился Мик.

Еще бы он не восхитился. От когда-то толстого ствола осталась одна сердцевина. Задерживаться мы здесь не стали, – в ушах все еще стоял скрежет лязгающих челюстей.

Через пару минут мы выбрались на дорогу. Стараясь не искушать судьбу, мы бежали. Расстояние от леса злобных карликов увеличивалось быстро… Неожиданно где-то позади послышался сначала жуткий треск, затем – не менее звучный грохот. Кажется, дерево все-таки не выдержало.

Прошло почти два часа. Мы уже не бежали – делали вид, что идем широким шагом. Гроза, видимо, решила пройти стороной: поначалу двигаясь с северо-востока мимо Проклятого лесе, проходя мимо, она будто бы притянулась к нему. Сейчас там бушевала буря, в то время как у нас покрапывал только мелкий дождик. Мысленно я пожелал круглым тварям по толстой молнии на каждую харю.

Дорога стала понемногу забирать к востоку – в сторону Лига, а там и Туалона. По пути нам встретилось несколько ответвлений. Географию я знал хорошо – Ирвин даже рисовал мне карты, – но не настолько, чтобы среди трех похожих друг на друга канав безошибочно выбирать верную. Потому, не рискуя сворачивать, мы шли вперед.

– Есть хочется, – пожаловался Мик. – Скоро уже Туалон?

– Дня четыре, – ответил я, – если лошадей загонять. Нормальным ходом – неделя. Пешком – дольше конечно. Тут рядом должен быть другой город.

– Хоть поедим, наконец.

– Денег-то нет, – напомнил я.

– Да иди ты…

– Я-то тут при чем?

– Мог бы не напоминать про деньги.

– Ну, извини…

– Поздно! Я обиделся.

– А-а…

Я понимающе склонил голову. Дальше мы шли поодиночке: чуть впереди я, чуть сзади обиженный Мик. Полчаса шли молча.

Людей на дороге не было совсем. Я уже стал удивляться, как вдруг – люди появились. Четверо. Выскочили из кустов: разумеется, с мечами. Как ни странно, меня это приободрило. Раньше мне казалось, что это нас с Миком будут повсюду принимать за разбойников: выглядели мы потрепанно, доверия не внушали. Теперь я понял, что волновался зря – настоящие разбойники были опрятнее и откормленнее.

Странно, что они решили напасть: с Мика, на мой вкус, взять было нечего. С меня тоже, но… э-э… в общем, не о том речь.

– Куда идем? – это они.

– Прямо… – это мы.

– А деньги… есть?

– Не-а…

– Сами не отдадите – будем вас травмировать.

Вот такой подход мне нравился. Аж гордость взяла за отечественного бандита. Никаких тебе «что вы тут делаете?», «зачем вам оружие?», «что вы предпочитаете в качестве причины смерти?»… Вся ясно, и притом сразу. Всегда бы так.

Среди бандитов было двое «средних», один «молодой» и один «опытный». На самом деле их вполне можно было бы принять и за ровесников, но иерархия обозначалась очень четко. «Опытный» – высокий хмурый мужик, стоял немного позади остальных. «Средние» – небритые, крупной комплекции, обеспечивали кучность. И «молодой» – больше всего был похож… да, именно на идиота. Будь его улыбка шире хоть на сантиметр – рожа бы у него треснула.

– А мне твой меч нравится, – заявил я «молодому».

Меч действительно был неплохим… На мой вкус, немного короче и шире, чем надо, зато из неплохой стали. А еще – прямой и острый!

– Он много кому нравится, – ответил «молодой». После чего «бригада» начала действовать. Вынул меч Мик, я сделал то же.

Бандиты начали обходить нас полукругом. «Опытный» все так же оставался немного позади – кажется, даже меч переложил в левую руку. Хотя, может быть, он и есть левша. В любом случае сражаться против трех противников легче, чем против четырех. Кстати, разбойники, судя по всему, в Мике увидели более серьезного соперника, что, конечно, было ужасной глупостью, но сами виноваты.

Сначала я отберу понравившийся мне меч у выбравшего меня в качестве противника «молодого», потом с Миком расправимся с теми двумя, что сейчас нападают на него, – ну, а их главаря оставим напоследок.

Мой план был прост – максимально сблизиться с бандитом, а потом, не изобретая ничего слишком хитрого, просто ткнуть его саблей в бедро. Разумеется, меч он выронит. Теоретически он, конечно, мог бы попытаться парировать мой удар, но с такими сомнениями плана не выстроишь.

Чуть забирая вправо, я спокойным шагом двинулся вперед. Это был способ вывести противника из равновесия. Его мне подсказал еще капрал Клем в Алемане.

Если в подобной ситуации ты сразу кидаешься на парня – он реагирует так же, старается сделать максимально быстрое движение, либо отклоняясь от удара, либо – если совсем без страха – встречая его лоб в лоб. Если ты не кидаешься на него, а, наоборот, начинаешь движение очень аккуратно – оппонент сосредоточивается, непрерывно ожидает подвоха: такая ситуация удобна для обороны, но очень сложна для атаки, если один из соперников не уступает в мастерстве другому намного. Клем советовал пользоваться третьим вариантом. Двигаться нужно было не быстро и не медленно, а с постоянной скоростью. Если расстояние до неприятеля не больше восьми-десяти метров, он вполне может растеряться. На тебя вроде бы не нападают, и непосредственной опасности нет, но враг с каждой секундой приближается… Некоторые делают неуклюжие движения. Правда, срабатывает это лишь на не опытных. Тот же иг даже не поморщился бы, но уж что есть…

Я сделал несколько шагов, когда внезапно меня как будто что-то кольнуло в грудь. Не совсем представляя, зачем это делаю, я дернул саблю вверх, тут же разворачивая ее плашмя, как раз напротив того места, где появилось непонятное ощущение…

Скрежет: отскочив от сабли, кинжал падает на землю. Это происшествие немного выбило меня из колеи, я чуть было не пропустил первого же удара «молодого», но, к счастью, все-таки сумел увернуться.

Так вот, оказывается, почему главный не спешил нападать вместе с остальными… Хорошо хоть, что у него кинжал только один… Хм, второй кинжал – сейчас бы я его назвал метательным ножом – пролетел уже мимо меня. То есть сначала-то он летел мне в грудь, но на сей раз это не было неожиданностью, и я увернулся. Заканчивая движение, я достал-таки «молодого» в бедро, и меч он тут же уронил.

Как и планировал, я успел подхватить оружие в воздухе. Сабля оказалась мне больше не нужна, и я решил помочь Мику, запустив оружие в одного из его противников. Снаряд достиг разбойника хоть и плашмя, но точно в затылок. Мик со вторым справился сам – выбив из его рук меч, а потом завершив схватку мощным ударом в челюсть. Соперник Мика был ему хорошо если по грудь, а потому на удар отреагировал адекватно: потерял сознание.

С тремя мы справились, четвертый куда-то делся. Успел сбежать, гад. Ну, и… ладно.

Мик насобирал по карманам восемь монет серебром и был почти счастлив: это значительно притупило его чувство голода. Думаю, он бы не отказался, чтобы его ограбили еще раза три-четыре. У меня даже мелькнула мысль перевязать кому-нибудь рану, но, поняв, что в ближайшее время никто не загнется, я ощутил, что этот эмоциональный порыв был довольно неуместным.

Оставив бандитов на дороге, мы пошли дальше.