Через три дня наш полк остался в одиночестве. Первый, второй и третий полки свернули к востоку, в сторону широкой Данхарской степи. Наш же путь лежал дальше, туда, где становилось все больше леса. Шла середина зимы. Растительность в этих местах была особенная. Она абсолютно не походила ни на хорошо знакомые мне густые леса Чайных гор, ни на узнанные мною недавно перелески термилионских равнин. Здесь лес можно было называть Лесом, а деревья – Деревьями.

Деревья действительно были огромны. Широкие кроны могучих дубов надежно закрывали землю от солнца, находясь в десятках метров одно от другого. Ветви соседних деревьев касались друг друга – можно было быть уверенным, что с высоты птичьего полета из-за сплошной зеленой массы не выглядывало ни лоскута желтоватой лесной земли. Желтоватой была трава, которой практически не доставалось солнца.

Мы шли по самому краю Высокого Леса, благоразумно не заходя под кроны. Едва солнце скрывалось за скалами, – полк сразу же затихал. Я и себя поймал на том, что начинаю говорить если не шепотом, то уж точно в полголоса.

– Такое чувство, что на меня кто-то постоянно смотрит, – жаловался Мик, – у меня даже аппетит начинает пропадать.

– Мне тоже что-то такое чудится, – признался я. – Только вот что делать?

– Мы могли бы отойти от леса подальше. Кочевники не такие дураки, чтобы лезть в такое местечко.

– Может, и отойдем.

– Тебе сержант сказал?

– Нет. Ты же знаешь – он ни про что, кроме келото, не разговаривает никогда. Мне кажется, его даже не волнует особо – нападут на нас или нет… А свернем мы… ну, потому что не тебе одному так не по себе. Командирам, я думаю, тоже страшно…

Вопреки ожиданиям, следующие два дня мы продолжали двигаться под шум листьев. С каждой минутой этот звук, казалось, нарастал, заполняя собой все вокруг. Кое-кто из легионеров стал проявлять недовольство открыто, требуя отходить от леса хотя бы на ночь. Таких быстро успокоили, удвоив ночные караулы. За счет самих паникеров.

Сержант в этот день почему-то отменил тренировку. Я посчитал это зловещим предзнаменованием. Вернувшись к нашей повозке, я сел у огня рядом с Миком. Ристока не было видно, значит, он уже спал. Книл тоже наслаждался отдыхом, то и дело переворачиваясь во сне, чтобы погреть у костра другой бок. Его Ристок в повозку не пускал.

Я стал рыться в своем заплечном мешке.

– Что-то ты сегодня рановато, – сказал Мик, – неужто у сержанта фантазия иссякла?

– Да нет, просто дал мне сегодня отдохнуть. От работы даже лошади дохнут, – наконец, нащупав в сумке точильный камень, я вытащил его наружу.

– А это тебе зачем? – удивился Мик, – ты его только вчера точил.

Выложив перед собой все три своих клинка – меч, длинный кинжал и старый нож, который я уже считал чем-то вроде талисмана: единственное напоминание о доме, – я стал старательно доводить заточку до идеального состояния.

– А ты уже неделю не точил, – думаю, сейчас самое время, – ответил я тихо, – и арбалет на всякий случай заряди.

– Зачем? Ты думаешь…

Не договорив, он с опаской взглянул на лес. Я никогда не боялся ночи, но из-за этого чувствовал себя еще неувереннее. Непроглядная, неестественно застывшая темнота, которой сочился Лес, выводила из равновесия.

– Витает что-то такое… – неопределенно ответил я. – Заряди арбалет.

– Может, предупредить остальных?

– Дозор вроде не спит, да и как-то нечем доводы подкрепить …

Прошло с полчаса. Мы наточили оружие. Мик зарядил арбалет. Сержанты уже заставили легионеров лечь, но спали не многие. Не выпуская из рук меча, каждый тревожно бросал короткие взгляды в сторону леса. Взгляды были именно короткие – стоило чуть задержать его, и темнота начинала странным образом приближаться. Разглядев ствол ближайшего дерева, я стал смотреть на него непрерывно. Мрак вроде бы двинулся вперед, но спустя несколько мгновений отступил обратно. Я почувствовал себя увереннее.

– Что теперь? – спросил Мик, закончив с арбалетом.

– Расслабься, недолго осталось, – теперь я был в этом уверен. Мрак начал колыхаться – не снаружи, а где-то там… внутри. Показалось, что, чуть приглядевшись, я смогу увидеть лучше… Но – нет, темнота оставалась плотной. – Пойдем к повозке спинами прислонимся, – произнес я, – а костер пусть горит…

Мы стали ждать. Время, и без того никуда не торопившееся, казалось, вовсе остановилось…

– Кай… – вдруг шепнул Мик. Меня чуть не подбросило, слишком уж резко получилось.

– Что?

– Хреново мне что-то, – поморщившись, признался он.

– В смысле?

– В туалет хочу.

– Ты издеваешься?

– Нет.

– Нас сейчас будут убивать, а ты хочешь в туалет?

– Одно другому не мешает.

– Тут ты прав… НАПАДЕНИЕ!!!

Я закричал сразу, как только увидел. Мрак колыхнулся в очередной раз, внутри прорезались очертания чего-то, и уже через секунду полетели стрелы.

Резко повскакивали часовые – те, которым повезло не стать первыми жертвами. Послышались команды – я узнал голос лейтенанта Сименса. Не столько по интонации, сколько по количеству мата.

Вывалился из повозки инар Ристок – головой вниз. Я подумал, что от него уже ничего путного ждать не стоит, но он оправился фантастически быстро. Мгновенно вскочив, он сделал несколько резких пассов руками. В него вылетело из темноты сразу полдюжины стрел, но все они, не долетев чуть больше метра, разлетелись в щепки, наткнувшись на невидимую преграду.

Обстрел не прекращался ни на мгновение. В первые же полминуты из состава нашего взвода выпала почти половина легионеров. Нас с Миком спасло то, что мы все это время практически не двигались, стараясь хоть как-то разобраться в происходящем: потери уже катастрофические, а врага по-прежнему не видно.

Из прострации нас вывела только воткнувшаяся в телегу стрела. Произошло это очень вовремя: мрак выплеснул нападавших.

Когда первого из них осветило пламя костра, я смог его рассмотреть. Иг оказался не очень высок и не очень массивен. Определить истинный цвет кожи не представлялось возможным. С кончиков пяток до самых корней волос горец был покрыт краской, делающей кожу угольно-черной. Единственное, что было хорошо видно в темноте, так это его глаза: покрасневшие от вздутых сосудов, они светились одной лишь ненавистью. Из одежды, несмотря на прохладную погоду, на иге не было ничего, кроме штанов с короткими гачами, сделанными из какого-то грубого материала.

Но прежде всего я обратил внимание на пару кривых недлинных мечей – по одному на каждую руку. Клинки немного подрагивали, выдавая невероятное возбуждение. Должно быть, его кровь почти кипела.

– Спрячься за телегу и прикрывай меня, – шепнул я Мику.

– А маг?

Ах, да. Мы же еще и мага должны охранять вроде бы…

– Он пока сам справляется, а если этих сейчас не тормознуть, то нам что с магом, что без мага будет одинаково неприятно, – в ответ Мик только кивнул: если в такой ситуации и существовала более удачная тактика поведения, то никому из нас она не была известна. А вообще это я неплохо решил – «тормознуть» их…

Так или иначе, я вскочил на ноги. Бросив щит на землю, я взял в левую руку кинжал. Меч появился в правой практически сам по себе. Я неспешно двинулся вперед.

Появились крики, но я старался не обращать на них внимания, смотря только на противника. Иг посмотрел в ответ – и я с трудом подавил желание дать стрекача. Никакого сравнения с дракой против бандитов в Алемане. От горца веяло опасностью и безумной силой. Он явно наслаждался и предвкушал кровь…

Вспомнив уроки сержанта, я постарался очистить свой разум от всего, кроме цели.

«Сильный противник легко поймет, что творится у тебя в голове, и какие бы чувства ты ни испытывал, какие бы мысли ни посещали твою голову, все будет обращено против тебя. Но если ты сумеешь скрыть свои чувства, то этим уже наполовину обеспечишь себе победу. Пустота должна стать для тебя надежнейшим щитом.

И помни: нельзя просто драться, просто стараться сохранить себе жизнь. Необходима цель. И даже не просто цель, а абсолютная уверенность в итоговом достижении этой цели. Нельзя давать времени пройти, а бою закончиться, нужно опережать. Видеть перед собой не партнера для спарринга, и даже не опасного противника, который может навредить тебе, а цель. Видеть уязвимые точки, быть уверенным, что все зависит исключительно от тебя одного. Не давать шанса, даже не подразумевать возможность существования шансов у кого-то кроме тебя. Абсолютная уверенность. Абсолютная направленность мысли. Не давать себе времени на процесс. Вообще, исключить понятие времени. Есть только действие и итог, окруженные пустотой и состоящие от нее. Этим бой должен отличаться от спарринга. Единственное, что может помочь тебе сохранить себя, оставаясь меньше чем пустотой для других, и достичь цели – саабат».

Что ж, этому я научился давно.

Иг видел меня в первый раз, но уже ненавидел. Он атаковал стремительно, но я ожидал этого и легко ушел в сторону: я был быстрее. Горец атаковал во второй раз, и в третий, когда и допустил, наконец, ошибку.

Оказавшись справа от ига, с кинжалом я мягко отвел его меч влево, ограждая себя и от второго меча. Главная проблема боя против противника с двумя мечами – в том, что, даже отразив один удар, ты тут же можешь получить второй. Приходится больше внимания уделять обороне, практически лишаясь возможности атаковать. Но я не планировал строить бой от обороне. Мой меч проткнул незащищенный бок противника.

В последний момент, понимая, что уже умирает, иг захотел прихватить меня с собой, но я был готов и к этому: отрубленная кисть, все еще сжимающая рукоять, медленно полетела к земле.

Я двигался дальше. Из мрака появлялось все больше темных фигур.

Щелкнула арбалетная тетива, а сразу за ней – предсмертный крик в нескольких метрах от меня: Мик тоже не сидел без дела. Спустя мгновение пришлось резко нырнуть вниз – над головой просвистела шальная стрела. Сейчас лучник вряд ли бы обратил на меня внимание, даже если бы разглядел в темноте. Я вновь вскочил на ноги, сразу же подставляя кинжал под прилетевший сбоку меч, тут же тыкая противника острием в живот, – кажется, он был не намного старше меня. Через секунду удары посыпались почти со всех сторон. Пора назад. Отходя, успеваю достать еще двоих, но падают трое. Надо будет потом поблагодарить Мика. Я, конечно, отразил бы атаку и сам, но этот иг мог бы доставить мне еще немало проблем – шибко уж длинные у него были руки. Засунув меч в ножны, подбираю с земли чей-то кинжал и напоследок успокаиваю еще одного ига. Почувствовав сзади повозку, тут же скрываюсь за ней.

Реальный бой отнял намного больше сил, чем обычно отнимает тренировка, но без саабат мне было не справиться. С начала не прошло и пары минут, а мне уже была нужна передышка. За телегой кроме Мика был еще Книл, даже в темноте его кожа казалась немного зеленоватой – до обморока оставалось недалеко.

– Ну, ты даешь, – прошептал мне Мик, – я, конечно, знал, что ты весь из себя, но не настолько же.

– Можно подумать, ты что-то разглядел в этой темени.

– И это благодарность? За все те великолепные попадания…

– Где маг? – перебил я его.

Во время боя я чувствовал что-то… это сложно объяснить на словах, но я подумал, что это магия – магические толчки. Что-то похожее на то, как я чувствовал обращенную ко мне опасность, но все же подругому: сложное сочетание тепла и холода, касающееся то ли моего тела, то ли моих мыслей. Толчков было несколько, но потом они прекратились.

– Пару огненных шариков он бросил… довольно впечатляюще, надо сказать… но потом сосредоточился на собственной безопасности: до него стрелы не долетали, но на солдат этот козел сил решил не тратить, двоих подстрелили в метре от него. А сам он, кажется, туда пошел, – Мик показал куда-то назад. Там виднелись с полдюжины перевернутых телег, где, кажется, удалось организовать кое-какое подобие обороны.

– Сержант наверняка там, – сказал я. – Думаю, и нам лучше продвигаться туда же.

– Без щитов хреново, – угрюмо проговорил Мик, – хотя здесь нам и вправду каюк.

Насчет щитов Мик был прав. Свой Мик почему-то не захватил, когда прятался, а мой я уже не помнил, где бросил.

– Поработай пока арбалетом… Э-э, нет, лучше тихо сиди, – шепнул я ему, – я сейчас вернусь.

Я вовремя показался из-за телеги: к нам крадучись приближалось трое горцев. Через мгновение их стало на одного меньше: арбалетный болт угодил игу в живот. Мик меня слушаться не стал. Один из оставшихся шел немного впереди второго. Чтобы не драться с обоими, я метнул в первого кинжал. Хоть он и был длинноват для метательного оружия, но в грудь шедшему спереди игу зашел почти по самую рукоять. Горец опрокинулся на спину, попутно сбивая с равновесия шедшего за ним, после чего тот сделался легкой добычей.

Выдернув из груди ига кинжал и вернув его в ножны, пригнувшись к земле, я стал оглядывать землю вокруг в поисках щитов.

Щиты, в конце концов, нашлись. Сначала один, затем второй. Вернувшись к телеге, я вручил первый Мику, а другой Книлу. Последнему пришлось не только вручить, но согнуть пальцы на ручке – видок у него был совершенно невменяемый.

– Быстро уходим.

– Но у тебя-то щита нет, – возразил Мик, тут же бросив недовольный взгляд на Книла.

– Там только два было, – ответил я, – а стрелу я в случае чего и мечом отобью. И вообще: может, потом спорить будем?

Сказать ему явно что-то хотелось, но он просто кивнул.

– Тогда идем, все одновременно. Книл дальше всех от леса. Вторым ты, Мик, прикрывая мечом и себя, и то, что может прилететь в Книла. Я чуть ближе к лесу, постараюсь отвлечь на себя внимание. Идем быстро и пригибаясь к земле, телеги лучше обойти сзади и по дуге, а то как бы свои не подстрелили. – О том, что нас могут подстрелить свои, даже если мы сзади подойдем, просто приняв за горцев, пробирающихся в тыл, я решил не упоминать. – Все понятно?

– Понятно, – недовольно буркнул Мик. – Ему явно не нравилось то, что я хочу отвлечь обстрел на себя, но спорить он больше не стал, вместо этого протянув мне арбалет вместе с десятком оставшихся у него болтов: – Пригодится.

– Спасибо, – я взял арбалет в левую руку, а вот болты оставил у Мика: вряд ли у меня будет время на перезарядку. – Книл, ты в порядке?

Ученик мага в этот момент здорово походил на труп. О готовых к выполнению задачи боевых единицах не могло идти никакой речи. В ответ он только ошарашенно уставился на меня, и через мгновение щит выпал у него из руки.

– Ясно, – проговорил я, всаживая меч в ножны, забирая арбалет в правую, а шит в левую руку. – План Б: Мик, ты тащишь этого, а я вас прикрою по возможности.

Как я и подозревал, стрелы, пущенные легионерами, оказались для нас более опасными, чем те, что пускали иги. Под то, что летело из леса, я подставил щит всего один раз, в то время как от своих пришлось защищаться трижды. Нас признали, только когда мы были уже метрах в восьми от укреплений – нескольких заваленных набок телег.

Когда мы наконец добрались, Книл бухнулся в обморок, к нам подбежал сержант Киото. Его меч был обнажен и залит кровью, на нем самом не было ни царапины.

Сержант внимательно оглядел нас.

– Спрячьте этого, – указал он на Книла, – скоро снова нападут.

«Скоро» оказалось даже скорее, чем я предполагал. Едва сержант договорил, через укрепления прорвалось с десяток горцев. Легионеров внутри все еще было немало – больше половины роты. С этими игами справились быстро, хотя опять были потери. Потом наступило относительное затишье. Именно относительное. На нас не нападали, но и справа, и слева из темноты стали доноситься звуки…

Крики ужаса, боли, хруст… И – никаких ударов металла о металл. Люди вокруг, кажется, даже не дышали. Я, как и все, старательно вглядывался в темноту. Прошло около минуты, прежде чем из смешения звуков удалось вычленить еще один. Нечеловеческий рев – на одной протяжной ноте и до ужаса близкий… Я натурально задрожал. Хотя меч из руки, как кое у кого из солдат, не выпал. Тот же инар Ристок, который обнаружился за укреплениями, был на грани обморока.

– Что это? – шепотом спросил я у сержанта.

– Тролли, – спокойно ответил он.

Я позавидовал его выдержке. Для него имело значение только келото. Таким голосом, каким он сказал про троллей, кто-нибудь другой мог бы заметить, что дождь пошел.

– А отчего и на нас парочку не спустили?

– Не знаю, – он пожал плечами, – вполне возможно, что на весь полк просто не хватило. Потому их и натравили на головную и замыкающие части, чтобы потом они прошли от краев к центру. А на нас напали просто: чтоб не сбежали.

– И что же делать?

– Ждать, – просто ответил он, – без лошадей нам в любом случае не уйти, потому их в первую очередь и постреляли. Недолго уже осталось.

Я не был рад это слышать…

– Приготовиться к обороне! – внезапно крикнул сержант.

К сожалению, толку в этом предупреждении было немного. Всего через мгновение мы оказались в окружении дюжины разъяренных чудовищ.

До этой ночи видеть троллей мне не доводилось, потому я испытал особые, незабываемые ощущения. Ни опровергнуть, ни подтвердить того мнения, что тролли похожи на огромных лысых макак с большими зубами, но без хвостов и в одежде, я не могу. Простой потому, что внешний вид макак был для меня даже большей загадкой, чем внешний вид троллей. О макаках я так ничего и не узнал, а вот о троллях …

Безусловно, главной отличительной чертой последних были размеры. Трехметровые чудища были одарены мощными, толщиной в два, а то и три моих туловища, ногами и длинными, бугрящимися от мышц полутораметровыми руками. Зеленовато-синяя пупырчатая кожа только добавляла им колорита. Слух о том, что из-за малого количества мозгов у троллей совсем крошечные головы, не подтвердился. Головы у них были большие – размером с приплюснутый двухсотлитровый бочонок. Просто при такой пасти – зубастый ковш в три четверти от всей головы, с таким количеством – и размером! – зубищ, – для мозгов элементарно не оставалось места. В этой пасти кто-нибудь пониже и постройней, вроде Книла, вполне мог бы уместиться полностью. На запястьях были шипастые браслеты, а в руках по громадной дубине, с вколоченными в концах металлическими штырями. На прилипшие к дубинам куски мяса я решил не смотреть.

Грозно взревев, звери бросились на людей. На этот раз для того, чтобы настроиться на бой, мне потребовалось существенно больше времени, чем десятью минутами ранее. И если бы в нашу с сержантом сторону направилось больше одного тролля, то… в общем, было бы мало приятного, однако тролль был только один, что некоторые шансы оставляло. Хотя размеры…

Меч и кинжал покинули ножны. Чуть пригнувшись, я двинулся в сторону тролля, так чтобы оказаться чуть левее него: дубину тролль держал в левой руке, и это давало мне преимущество. Щелкнули арбалеты. С трудом удалось сохранить концентрацию – ни один из болтов не смог не то чтобы ранить тролля, – ни одному из них не удалось даже оцарапать грубой кожи. Краем глаза я заметил, что параллельно мне движется сержант. Он приближался к троллю чуть справа.

На расстояние удара тролльего кистеня мы с сержантом подошли в одно и то же мгновение. Тролля это озадачило. Он никак не мог решить, кого разорвать в клочья первым. Этого времени оказалось достаточно.

Синхронно ринувшись вперед, мы оба нанесли удар. Мир замер – ненадолго, спустя мгновение реальность вернулась в привычный ритм, а мы с сержантом стояли уже позади тролля. Через секунду на землю упала отрубленная троллья кисть, так и не отпустившая тяжеленного кистеня. Еще через мгновение на одно колено завалился сам тролль – отрубить ногу полностью я не мог даже надеяться, этот удар и так чуть не лишил меня сознания, но перерубленное сухожилие дало эффект не худший. Следующим ударом сержант вспорол троллю шею.

Меня трясло, но я сумел не упасть. Оглядевшись, понял, что скоро, кроме троллей, вокруг мало кто останется. Полк перестал существовать. Почти перестал. Причем у этого «почти» были все шансы в скором времени превратиться в «совсем».

В живых пока – не слишком оптимистично – оставались: я, сержант и Мик с Книлом, которые, оказавшись во время атаки троллей позади меня и сержанта, в бой вступить еще не успели, – точнее, Мик успел, но его арбалет видимого эффекта не произвел. Остальные солдат роты… мысли об их участи отзывались во мне сильными позывами к рвоте. Одного взгляда на землю хватило: она была красного цвета.

Инара Ристока постигла та же участь. Разведя руки в сторону, он не по-старчески мощно даже не прокричал – провыл заклинание… Воздух между ним и троллем продернуло рябью. Внешность чудовища на мгновение утратила четкость…

Дубина в руке тролля взорвалась. Сам он заревел, на этот раз по-настоящему оглушительно: мне пришлось прижать ладони к ушам. Его кожа вскрылась в десятках мест, пальцы оторвало полностью, из глазниц били кровавые фонтаны. Лишившись от боли даже зачатков интеллекта, тролль стал с ненавистью бить воздух руками. Однажды, самым краешком массивной лапы, он задел и Ристока – затылок мага ударился о спину…

Два тролля были выведены из боя. Это было немало, но их все еще оставался целый десяток.

– Может, за деревьями у нас будет больше шансов? – спросил я.

– Нет, – ответил сержант. – Здесь их дом, в лесу только хуже станет. Кроме того, нас уже окружили.

Сержант был прав. Закончив расправу над легионерами, тролли мгновенно обступили нас четверых, но вели себя они как-то непонятно. Не то чтобы я считал себя знатоком тролльей психологии, но уж слишком резко они прекратили рвать в мелкие клочья все, что попадалось им под руку. Даже рычать перестали. Если бы не горевшие злобным разумом глаза – а наличие интеллекта в головах этих чудовищ внушало еще больше страха, – я и вовсе подумал бы, что они окаменели.

– Чего они ждут?

Это спросил Мик. С виду он казался невредимым, только лицо было с сумасшедшинкой.

– Это не они ждут, а шаманы, – ответил сержант.

Он не выглядел испуганным, но его безразличие действовало еще хуже. Как будто он был не с нами, а являлся случайным свидетелем происходящего.

– Ка-какие шаманы? – пропищал Книл. Надо же, а я думал, он в обмороке…

– Эти, – кивнул в темноту сержант.

Их было трое, – с трех сторон они и подошли. Внешне игские шаманы мало отличались от игских воинов. Та же измазанная сажей кожа, те же тонкие острые зубы, те же глаза… Различались только их «орудия труда». Вместо кривых сабель и чужеродной формы луков у шаманов были деревянные посохи, увешанные какой-то мишурой, и кости. Конечно, черепа на шаманских ожерельях не обязательно должны были быть человеческими, но надежд на то, что это не так, было немного.

Я их даже не увидел – ощутил. Сразу после слов сержанта тролли как-то отошли на второй план, то есть они, конечно, остались на месте, но я практически перестал ощущать их присутствие, хотя еще несколькими мгновениями ранее чуть ли не захлебывался источаемой ими яростью. Неожиданно и внезапно нас накрыло тишиной, а секундой спустя – появились шаманы… И еще – их взгляд. Пронизывающее ощущение. Я даже не мог в точности определить, наяву или же в собственном сознании, – но я почувствовал – или увидел, – как от каждого из игов начала исходить какая-то неизвестная сила.

Сержант ничего не предпринимал и, кажется, даже вовсе не двигался. Стоял на месте, слегка прищурившись. Он был воплощением крайнего спокойствия. Я старался сосредоточиться.

Исходящая от шаманов волшба приближалась, медленно подавляя, обволакивая… Где-то на границе восприятия я заметил, как на землю плавно оседают сначала Книл, а потом Мик. В следующую секунду на меня навалилась тяжесть – наверное, ее можно было бы назвать даже приятной: мне просто внезапно невыносимо захотелось отдохнуть.

Я чувствовал, как тяжелеют веки, приятно расслабляются мышцы… Тут бы я, наверное, и отключился, но… совершенно случайно я встретился взглядом с одним из шаманов, – спать сразу расхотелось, однако тяжесть не пропала. Напротив, еще мгновением назад приятная и расслабляющая, она схватила меня в стальные объятия.

Стало трудно дышать, темная сила сжимала меня все плотнее. Я сопротивлялся из последних сил, и, кажется, шаману надоело возиться. Отчаявшись взять жертву живой, незримые щупальца злобной волшбы отпустили… на мгновение, а затем ринулись прямо к сердцу. Нещадно закололо. Я падал… Уже не понимая, кто я и где нахожусь, мне хотелось только того, чтобы боль наконец отпустила – неважно как. Даже странно, что я до сих пор не потерял сознания. Сознание? Отчего-то вдруг стало легче. Не настолько, чтоб я смог тут же унять бившую меня крупную дрожь, но тут я внезапно вспомнил, где нахожусь.

Подхватив выпавшее оружие, не без труда, но все-таки поднялся на ноги – и сразу же понял, почему ослабла смертельная хватка. Метательные ножи, застрявшие в горле, вообще редко добавляют прыти кому-либо, да и с кишками, свисающими до земли, та же история. Сержант времени терять не собирался. Расправившись с первым игом, он двигался по направлению ко второму. То есть это я видел, что он двигался.

Кое-каких успехов в келото я добиться уже сумел, и, как и предсказывал сержант, саабат начал становиться чем-то неотделимым от моей натуры. Я сумел заметить молниеносное движение хиамца в сторону второго шамана, что, по идее, должно было стать для последнего закономерным и бесславным завершением его жизненного пути, но… шаманами в Игии становились не за просто так, а если предположить, что убитый мгновением ранее иг был менее прыток… в общем, шаман успел уклониться. И в эту самую секунду, к счастью для себя, я вдруг вспомнил, что шаманов-то было не двое, а трое. И третий вроде бы как раз должен был находиться прямо у меня за спиной… Я ощутил, что спину мне чем-то жжет, то есть не жжет, а вскоре обожжет… Верить свои чувствам я уже научился. Потому, не теряя мгновений, резко кинулся в сторону, одновременно избегая опасности и поворачиваясь к ней лицом.

В метре от меня пролетел плотный сгусток мерзко-рыжего цвета. Ждать еще одного было бы ошибкой. Используя все свои возможности к ускорению, я двинулся к шаману. Расстояния до ига было не больше дюжины метров – я добрался меньше чем за секунду и, продолжив свое движение, наотмашь ударил.

Я собственными глазами видел неимоверной силы и быстроты удар сержанта и последовавшее за этим не менее, а может быть, даже и более быстрое движение ига, и потому, до самого конца опасался, что в последний момент при помощи какого-нибудь непостижимого движения иг все-таки сумеет уклониться, но… для меня все обошлось.

Прекрасно наточенное лезвие – впрочем, при такой скорости удара оно могло быть напрочь тупым – даже не заметило сопротивления костей и плоти. Секунду спустя разваленное надвое тело глухо ударилось о землю.

Я буквально вывалился из саабат и сначала даже подумал, что сейчас упаду и сразу помру – столь много сил отняла атака. Но я все же выдержал. Совсем скоро я уже вполне мог функционировать, хотя ни о каких ускорениях и вообще резких движениях в ближайшее время не могло быть и речи. Но что-то делать было надо…