На следующее утро сразу после «разминки» с Клемом к нам подошел сержант Киото.

– Капрал, я вас сегодня немного разгружу, – он повернулся ко мне, – Кай, за мной.

Глиман с Миком проводили меня сочувственными взглядами. Сержант остановился, когда мы дошли до другого конца плаца, где была скамейка, стоя рядом с которой, он порою наблюдал за тренировками.

Я был удивлен не меньше. И чего он от меня захотел?

– Капрал Клем – хороший солдат, – произнес сержант, – но этого недостаточно… Поэтому время от времени я буду самостоятельно контролировать уровень подготовки.

Он бросил на меня короткий взгляд, как будто проверяя что-то, а после ровно заговорил. Эх, был бы у него голос хотя бы капельку не такой монотонный…

– Келото, как стиль владения оружием, известен вот уже почти три тысячи лет. Сначала это была просто небольшая школа единоборств в одном из южных ханств, на месте современной Кимской империи. И ничем особенным эта школа не выделялась. Не выделялась до тех пор, пока ее не возглавил мастер Оттори Бей Зин. Никакой достоверной информации об этом человеке до нашего времени не дошло. Никогда не подвергались сомнению лишь два факта. Известно то, что он действительно существовал и в течение почти пятидесяти лет был главой той самой школы, а также известно, как называл он свое искусство: келото. Никаких свидетельств о том, чем было то, самое первое, келото, история не сохранила.

Киото сделал короткую паузу, видимо, давая мне время проникнуться, но этого, в общем-то, и не требовалось. В отличие от Мика, к таким полезным, и особенно таким древним, вещам я проявлял бы интерес, даже если бы их рассказывало ведро битого стекла. Даже если бы голос был соответствующий.

– Прошло время. Оттори Бей Зин покинул школу – в точности так же, как покинули ее и его ученики. Разница была в том, что, в отличие от своего учителя, никто из них не пропал без вести. Скорее наоборот. Их было немного, но все они обладали неизвестной и великой силой. Смерть и жизнь каждого оставила в истории заметный след. Как правило, след был кровавым. Но в конечном итоге значение имело не это, а то, что у них тоже были ученики.

Келото быстро распространялся по миру. Открывались новые школы. Хотя большинство из них учили одному лишь фехтованию и были крайне далеки от келото. Конечно, появлялись и настоящие мастера, но, несмотря на это, искусство было разорено. Неизвестно, в каком виде существовало бы оно сейчас, и осталось бы в нем вообще хоть что-нибудь из наследства Оттори Бей Зина, если бы около двух тысяч лет назад не произошло решающего и определяющего для келото события.

Правивший в то время император Хиама приказал собрать со всего мира девятерых лучших мастеров келото. И приказ был выполнен. Как такое оказалось возможным, не ясно, но это факт – девять лучших мастеров келото поселились в специально созданной по приказу императора школе. Школе на острове Ниаватта. Прошло совсем немного времени, и Школа стала знаменита на весь мир.

Все впоследствии созданные школы старались как можно точнее скопировать устав и систему обучения этой Школы, но ни у кого так и не получилось этого сделать в полной мере. В результате общепринятыми стали два правила. Первое: келото – это универсальный стиль фехтования, для которого подходяще практически любое оружие. Второе: в келото девять рангов, и присвоить ранг может глава любой школы, если только он сам имеет ранг более высокий. В таком виде келото существует в мире и по сей день.

Школа пошла по совершенно иному пути. Там были собраны лучшие воины мира. Там были собраны те, кому была известна суть искусства. Именно там родилось то, что принято называть «истинным келото». Великое искусство самопознания и самосовершенствования. Великое искусство движения.

Опять Киото сделал паузу. Я понял, что это не для того, чтобы проникся я, а для него самого. Для сержанта это точно не было просто фехтованием.

– С тех пор звание Мастера, соответствующее восьмому рангу, можно было получить только на острове Ниаватта. В настоящее время новые Мастера появляются не чаще, чем раз в двадцать-тридцать лет. На данный момент в мире всего тринадцать Мастеров, и только четверо из них не потеряют своего ранга после смерти.

– Его можно потерять?

– Да, если Мастер не сумеет подготовить себе ученика, который также станет Мастером. На данный момент тех, кто сумел, только четверо, – сержант ненадолго ушел в себя, но вскоре вернулся к реальности. – Пожалуй, хватит на сегодня разговоров. Теперь время для тренировок. Мы начнем и продолжим с саабат…

Следующие два месяца получились для меня нелегкими. И в обычной жизни, и в саабат мое тело представлялось одной незаживающей раной. Сержант, казалось, поставил себе целью либо научить меня «чему-нибудь», либо просто замучить до смерти.

Чем я был обязан такому вниманию, Киото объяснять явно не собирался, а спросить самому мне банально не хватало смелости. У него постоянно был такой вид, как будто его ничто, кроме его прямых обязанностей, не интересует ни в малейшей мере. Он должен был тренировать новобранцев, и он делал это. А почему и как? Этих вопросов не существовало.

Внешне тренировки на мне сказывались не особо сильно. Я хоть и оставался худ, но совсем замученным не выглядел, скорее даже немного окреп за это время. Но по моим внутренним, сильно обострившимся за последнее время ощущениям – я казался сущей развалиной.

– Сила не может течь в тебя, если ты в ней не нуждаешься, – говорил сержант. – Укрепить соединяющую тело и дух оболочку по-другому невозможно. И чем она будет становиться плотней, тем сложнее будет сохранить ее в «разорванном» состоянии.

Еще через пару месяцев ситуация приобрела совсем уж крутой оборот. Сержант не стал ограничиваться утренними «послеразминочными» занятиями, на что я надеялся поначалу. Стало казаться, что тренировки продолжаются целыми сутками. Как и обещал Киото, главный акцент делался на полное и практически постоянное погружение в саабат.

– Саабат сам по себе подразумевает гармонию тела и духа, – говорил сержант. – Если тело и дух станут едины, то ощущение саабат станет более чем естественным. Ты сможешь постичь не только себя, но и сам Мир. Почувствовать, что на самом деле означает – быть неотделимым от него кусочком. Знать о нем все в каждое из мгновений…

Уроки фехтования были более интересны, хотя и они неизменно сопровождались саабат.

– Цель не в том чтобы научиться всем тактическим приемам, которые можно использовать во время боя. Главное и первое, что должен делать каждый, – это учиться, учиться самостоятельно. Заложенная тренировками основа сможет перерасти в искусство только путем получения все нового и нового опыта.

По-моему, ни одного конкретного приема сержант мне так и не показал. Более важным он считал показать то, на что способно искусство. А смогу ли я все это повторить – уже мои проблемы.

– Используя в бою меч, как и любое другое длинное оружие – шест, копье, булаву, топор или красту, ты не должен управлять им с помощью одного лишь плечевого сустава. У тебя есть кисть, локоть, плечо, торс, ноги, со своими собственными суставами, шея, голова, масса твоего тела и твоего оружия, масса противника, пальцы и кожа. Значение имеет все. И каждый компонент должен быть учтен.

Киото продолжал говорить, не отрываясь от тренировки. Если ему удавалось делать несколько дел одновременно без всякого ущерба в их качестве, то мне каждый раз приходилось нелегко.

– Инициатива – вот залог победы практически в любом бою, – говорил сержант, атакуя, не давая мгновения, чтобы перевести дух. – Оставь красивые поединки позерам и аристократам. Противник должен лишиться возможности сопротивляться после первого же твоего удара. Даже если он успел атаковать первым, ты не должен подстраиваться под его движение. Если противников слишком много и обычные правила неприменимы, – это не причина для поражения, это лишь повод извлекать максимум из каждого движения, – и в этот момент, вместо того чтобы просто отразить очередной мой удар или отступить на полшага, он резко двинулся вперед. Задев меч лезвием как раз рядом с рукоятью, он продолжил свое движение и действительно, в то время как мой меч лишь не намного разминулся с его плечом, острие его меча остановилось возле моего горла. – Любой твой удар должен выполнять максимальное количество действий, иначе, как бы ты ни был быстр, ты все равно можешь не успеть.

За все эти месяцы тренировки прерывались всего несколько раз. Первый – во время увольнения, когда мы с Миком навестили Аленту, а второй – по причине завершения пятимесячного испытательного срока. В этот знаменательный день сержант в восемь утра выстроил весь взвод на плацу перед казармой. К этому моменту в первом десятке все еще оставалось только три человека, во втором было семнадцать, остальные в третьем.

– Вот и настал, наконец, тот день, – заговорил сержант, – когда Легион сможет избавиться хоть от какой-то части излишек. Солдаты первого и второго десятка свободны до обеда, когда будет построение роты. Лейтенанту Сименсу есть что вам сообщить. Бывших солдат третьего десятка больше никто не задерживает.

В двенадцать часов на плацу построилась теперь уже вся рота.

– Теперь вас стало на тридцать человек меньше, – начал лейтенант Сименс, – и, по идее, вы уже не должны казаться разболтанным сборищем недоумков, но это только по идее. Еще пара лет упорных тренировок – и некоторых из вас можно будет смело записывать в раздел армейского мяса. С завтрашнего дня ваши тренировки претерпят некоторые изменения. Теперь вас будут учить действовать не в виде безмозглого сборища законченных тупиц, а в виде организованного армейского подразделения. Подробнее вам объяснят командиры ваших отделений. Я же должен донести до вас другое.

Вам, безусловно, уже давным-давно известно о продолжающихся нападениях проклятых кочевников на северные области Термилиона. Ну, и те из вас, кого матери не слишком часто отпускали с рук мимо колыбели, наверняка уже догадались, что Его Величество не стал бы долго терпеть подобное безобразие. И потому сегодня я могу донести до вас, что генерал Тавир, командующий Шестым Легионом, получил приказ выдвигаться к границам Данхары. Но главное, конечно же, не это. Лично меня гораздо больше волнует то, что Седьмой Легион укомплектован не до конца, а если посмотреть правде в глаза, то в нем не хватает целого полка. И укомплектовать этот полк некем – кроме меня с вами, конечно же, – после этих слов он как-то гаденько улыбнулся, – Седьмой Легион пока никуда не отправляют, – продолжил он, – но… через два-три месяца ситуация вполне может измениться. Поэтому то, как много времени успеет пройти до той поры, когда какой-нибудь сумасшедший кочевник отправит в Бездну вашу грешную душонку, зависит только от вас самих и от того, насколько усердны вы будете во время тренировок.

Хотя в тот день у нас и был выходной, в город мы решили не идти. Алента, конечно, расстроится, но я предупреждал ее, что в увольнение могут и не отпустить.

Глиман, как и в любой другой свободный день, отправился в кабак, – по обыкновению, ждать его не следовало прежде, чем в округе закончится все пиво. Мы с Миком жарили мясо около небольшого костерка. В тот замечательный день мы не тренировались.

– Лейтенант, – заговорил Мик, – сегодня почти без мата обошелся. К чему бы это? Может, это из-за того, что Шестой Легион отправляют. Вдруг и нас скоро?

– Может быть…

Мысль о том, что придется куда-то там идти, да не просто так, а резать кочевников, была… в общем, она как-то не очень укладывалась у меня в голове. В конце концов, мне даже понемногу стали нравиться тренировки… Нельзя же теперь все бросить! Хотя я ведь теперь вроде как легионер, со всеми вытекающими отсюда обязанностями…

– Если честно, – произнес я, – не думаю, что нас могут послать в Данхару. Есть более опытные легионеры. Вряд ли для карательного рейда потребуется больше пары полков. Да и как за ними угонишься без лошадей?

– Сименс сказал…

– Ерепенится, – сказал я уверенным голосом, хотя сам был уверен не до конца. – Что ему еще делать?

Мик задумался… но только на секунду. Скоро его лицо просветлело.

– Тогда… тогда надо это отметить!

– Что?

– Ну, наше посвящение… э-э, то есть принятие… в общем, то, что мы стали легионерами. Это ведь хорошо, правда?

– Наверное…

– Тогда мы просто обязаны это отметить!

– Почему?

– Да потому что мы целую вечность ничего не отмечали! А если подумать… – он сделал напряженное лицо, – мы вообще ничего никогда не отмечали! Одни тренировки…

– Пить вредно, – наставительно заметил я.

– Глиман пьет.

– Потому и дерется хуже тебя.

– Э-эх, пролетит вот так молодость, а мы ни вина не попьем, ни по бабам не походим.

– Дурак ты, Мик. Вот смотри – сейчас тебе приходится во всем себе отказывать, упорно тренироваться каждый день и не знать никаких радостей. Ведь так?

– Так! Именно так! – с этим он был горячо согласен.

– Хорошо. Но представь себе: пройдут годы, ты станешь жутко крутым, и тогда… все до одной бабы твоими будут.

Последнюю фразу я постарался сказать максимально проникновенным голосом.

– Если меня раньше какой-нибудь кочевник не прирежет.

– Нет, ну что ты каркаешь? Если не будешь тренироваться, то этот кочевник тебя еще скорее прирежет.

– Вот я и говорю: надо отметить! Потом возможности не будет!