Явление девятое
Клеонт, Ковьель.
Клеонт.
Как! Поступать таким образом со своим поклонником, да еще с самым верным и самым страстным из поклонников!
Ковьель.
Ужас, как с нами обоими здесь обошлись!
Клеонт.
Я расточаю ей весь пыл и всю нежность, на какие я только способен. Ее одну люблю я в целом свете и помышляю лишь о ней. Она одна предмет всех дум моих и всех желаний, она моя единственная радость. Я говорю лишь о ней, думаю только о ней, вижу во сне лишь ее, сердце мое бьется только ради нее, я дышу только ею. И вот достойная награда за эту преданность мою! Два дня не виделись мы с нею: они тянулись для меня, как два мучительных столетья, вот, наконец, негаданная встреча, душа моя возликовала, румянцем счастья залилось лицо, в восторженном порыве я устремляюсь к ней – и что же? Неверная не смотрит на меня, она проходит мимо, как будто мы совсем, совсем чужие!
Ковьель.
Я то же самое готов сказать.
Клеонт.
Так что же сравнится, Ковьель, с коварством бессердечной Люсиль?
Ковьель.
А что сравнится, сударь, с коварством подлой Николь?
Клеонт.
И это после такого пламенного самопожертвования, после стольких вздохов и клятв, которые исторгла у меня ее прелесть!
Ковьель.
После такого упорного ухаживания, после стольких знаков внимания и услуг, которые я оказал ей на кухне!
Клеонт.
Стольких слез, которые я пролил у ее ног!
Ковьель.
Стольких ведер воды, которые я перетаскал за нее из колодца!
Клеонт.
Как пылко я ее любил, – любил до полного самозабвения!
Ковьель.
Как жарко было мне, когда я за нее возился с вертелом, – жарко до полного изнеможения!
Клеонт.
А теперь она проходит мимо, явно пренебрегая мной!
Ковьель.
А теперь она пренагло поворачивается ко мне спиной!
Клеонт.
Это коварство заслуживает того, чтобы на нее обрушились кары.
Ковьель.
Это вероломство заслуживает того, чтобы на нее посыпались оплеухи.
Клеонт.
Смотри ты у меня, не вздумай за нее заступаться!
Ковьель.
Я, сударь? Заступаться? Избави бог!
Клеонт.
Не смей оправдывать поступок этой изменницы.
Ковьель.
Не беспокойтесь.
Клеонт.
Не пытайся защищать ее – напрасный труд.
Ковьель.
Да у меня и в мыслях этого нет!
Клеонт.
Я ей этого не прощу и порву с ней всякие отношения.
Ковьель.
Хорошо сделаете.
Клеонт.
Ей, по-видимому, вскружил голову этот граф, который бывает у них в доме; я убежден, что она польстилась на его знатность. Однако из чувства чести я не могу допустить, чтобы она первая объявила о своей неверности. Я вижу, что она стремится к разрыву, и намерен опередить ее: я не хочу уступать ей пальму первенства.
Ковьель.
Отлично сказано; я, со своей стороны, вполне разделяю ваши чувства.
Клеонт.
Так подогрей же мою досаду и поддержи меня в решительной битве с остатками любви к ней, дабы они не подавали голоса в ее защиту. Пожалуйста, говори мне о ней как можно больше дурного. Выстави мне ее в самом черном свете и, чтобы вызвать во мне отвращение, старательно оттени все ее недостатки.
Ковьель.
Ее недостатки, сударь? Да ведь это же ломака, смазливая вертихвостка, – нашли, право, в кого влюбиться! Ничего особенного я в ней не вижу: есть сотни девушек гораздо лучше ее. Во-первых, глазки у нее маленькие.
Клеонт.
Верно, глаза у нее небольшие, но зато это единственные в мире глаза: столько в них огня, так они блестят, пронизывают, умиляют.
Ковьель.
Рот у нее большой.
Клеонт.
Да, но он таит в себе особую прелесть: этот ротик невольно волнует, в нем столько пленительного, чарующего, что с ним никакой другой не сравнится.
Ковьель.
Ростом она невелика.
Клеонт.
Да, но зато изящна и хорошо сложена.
Ковьель.
В речах и в движеньях умышленно небрежна.
Клеонт.
Верно, но это придает ей своеобразное очарование. Держит она себя обворожительно, в ней так много обаяния, что не покориться ей невозможно.
Ковьель.
Что касается ума…
Клеонт.
Ах, Ковьель, какой у нее тонкий, какой живой ум!
Ковьель.
Говорит она…
Клеонт.
Говорит она чудесно.
Ковьель.
Она всегда серьезна.
Клеонт.
А тебе надо, чтоб она была смешливой, чтоб она была хохотуньей? Что же может быть несноснее женщины, которая всегда готова смеяться?
Ковьель.
Но ведь она самая капризная женщина в мире.
Клеонт.
Да, она с капризами, тут я с тобой согласен, но красавица все может себе позволить, красавице все можно простить.
Ковьель.
Ну, значит, вы ее, как видно, никогда не разлюбите.
Клеонт.
Не разлюблю? Нет, лучше смерть. Я буду ненавидеть ее с такой же силой, с какою прежде любил.
Ковьель.
Как же это вам удастся, если она, по-вашему, верх совершенства?
Клеонт.
В том-то именно и скажется потрясающая сила моей мести, в том-то именно и скажется твердость моего духа, что я возненавижу и покину ее, несмотря на всю ее красоту, несмотря на всю ее привлекательность для меня, несмотря на все ее очарование. Но вот и она.
