За окном медленно танцевали снежинки – подлетали к окну, взблескивали и тут же прятались в темноту. Я пробовал хотя бы на секунду угадать, удержать в уме их полет, но ничего не получалось.

– Тангор!

Да-да, здесь. А куда я денусь? Какое повреждение рассудка заставило меня поверить речам черного мага и подписать этот проклятый контракт? Должно быть, виновата травма, нанесенная Шорохом, и за это он мне тоже ответит. Где-то с месяц я пребывал в счастливом неведении о том, во что вляпался, ровно до того момента, пока не кончился курс приема блокираторов. А потом мистер Сатал вызвал меня, велел забрать Макса из вивария очистки и объяснил содержание документа еще раз.

Например, тот его пункт, где «обучение – бесплатно», в смысле, чтобы отказаться от этого обучения, можно сильно приплатить.

– Тангор, чем вы заняты?!

Надо было соглашаться на тюрьму, блокиратор они бы мне и так дали – никуда не делись бы. В конце концов, помогать людям, пострадавшим от потустороннего, – их обязанность! А теперь я связан контрактом на пять лет, и мне придется сильно попотеть, чтобы не подписать его еще раз – над черными магами всегда нависает общественный долг. В смысле общество постоянно думает, что мы ему что-то задолжали.

Можно было попытаться саботировать, но интуиция подсказывала, что от этого все станет только хуже.

– Я уже закончил, сэр.

– Ты закончишь, когда доложишь об исполнении задания!

– Сэр, я закончил.

– Молодец.

Когда Сатал ругается – это нормально, а нецензурную брань в его исполнении лучше не принимать всерьез. Когда он становится по-настоящему опасным, то начинает изъясняться изысканно-литературным языком с трудновоспроизводимым выговором благородного джентльмена, втаптывающего собеседника в грязь, не снимая белых перчаток. У меня было смутное подозрение, что из-за своей высокой должности господин координатор слишком уж зажимает черную натуру при посторонних, и недостаток неформального общения добирает на мне. Типа такое проявление доверия. А мне что делать? Я ведь только-только почувствовал себя главой рода! Вкусил, так сказать, вожделенный плод, и тут же снова оказался в положении ученика, причем ученичество Сатал воспринимал в самом архаическом понимании этого слова – это когда подмастерья терпели побои и стирали мастеру носки.

Интересно, если я убью старшего координатора региона, это как-то усилит грозящее мне наказание? Пофиг. Проблема только в том, что никакой уверенности в успехе у меня не было – очень уж хорош он, сволочь, в своем деле. Я решил действовать подобно настоящему ассасину – скрывать свои намерения до тех пор, пока не наберу достаточно сил.

– Хорошо, – небрежно бросил Сатал, осмотрев составленную мною схему, над которой я парился два часа. К практическим занятиям мы еще не приступали, поскольку, на его взгляд, мне следовало отшлифовать теорию. – На сегодня все. Свободен!

– Извините, сэр, – я вынужден был быть вежливым, – скоро начинаются новогодние каникулы. Я хотел бы покинуть Редстон на две недели, это возможно?

Он недовольно поморщился:

– Зачем?

– Я обещал брату навестить его. Брат – белый.

Это важное дополнение: все дети переживают, когда им что-то обещают и не делают, но для маленького белого это просто шок.

– Понятно. Пиши рапорт!

Рапорт! И это называется «внештатный сотрудник»?! Что же будет дальше? Дальше будет то, что он начнет отправлять меня на задания.

Надо научиться готовить яд.

– До свидания, сэр. – Мне удалось покинуть кабинет, сохраняя ледяное спокойствие. Вот как я умею!

В коридоре, улыбаясь, стояла эмпатка. Должно быть, они работают в паре.

– Здравствуй, Томас! Как идут дела?

– Все замечательно, мисс Кевинахари. Я делаю большие успехи!

Например, в том, чтобы врать в глаза эмпату.

– Да, мой мальчик, – подтвердила она. – Но при искренней улыбке наружные уголки глаз чуть-чуть опускаются!

Надо научиться готовить яд и опробовать на ней.

Второй, начальственный этаж был тих и темен. К тому времени, как мои занятия заканчивались, в полицейском управлении оставались только ночные дежурные и те маньяки, что готовы сидеть на работе до восьми. А все почему? Потому что какая-то сволочь прописала, что внештатный сотрудник должен выполнять свои обязанности не менее двух дней в месяц, то есть целых шестнадцать часов. Тратить на меня собственные выходные Сатал не собирался, занятия в университете никто не отменял, поэтому я вынужден был приходить сюда в единственный более-менее свободный на неделе день – в среду, и заниматься четыре часа подряд, пока мозги не сворачивались в узел.

С черными так нельзя!!!

Зато Сатал прикрывал совершенные мною убийства и сотворенного мной зомби, а также незаконную магическую практику в особо крупных размерах. С точки зрения нормального правосудия я был злостный рецидивист, недостойный снисхождения. И это при том, что господин координатор еще не знал о перезаписанном кристалле: сговор мага с представителем контрольных органов считается очень серьезным проступком. А до окончания университета еще целых полгода…

Единственное, о чем мне не стоило беспокоиться, так это о знакомстве с Шорохом. Как оказалось, хитроумный нежить давно нашел способ заинтересовать в себе самых опасных своих противников, черных магов: тот, кто переборол чудовище и не сошел при этом с ума, мог получить от этого выгоду – знание. Учитывая, что возраст Шороха составлял по меньшей мере десять тысяч лет, а его инфернальное тело присутствовало в любой точке мира, перспективы открывались волнительные. К несчастью, статистика выживших была приблизительно один к сорока трем – большинство сходило с ума в первые полтора-два года. Немудрено, если вспомнить, как он надо мной измывался. Единственным способом избежать бессмысленных жертв было скрыть от любопытных эту особенность Шороха, что в НЗАМИПС и делали путем жесткой цензуры.

На мой взгляд, польза от монстра-долгожителя была сомнительной. Во-первых, Шорох был неграмотный, то есть он вообще не способен был распознавать слова, буквы и символы, если только не видел где-то именно этот предмет. Дядькину книгу я мог читать лишь потому, что нежить съел нескольких человек, читавших ее прежде, и теперь ему ничего не стоило в точности воспроизвести ощущения, связанные с каждым ее знаком. Во-вторых, этот уродец понятия не имел, что такое календарь. Спрашивается, как от него можно узнать что-то конкретное? Он мог вывалить на вопрошающего ворох случайных ассоциаций, проверить достоверность которых было почти невозможно, причем делал он это не даром, а за интерес. Рисковать рассудком ради такой ахинеи я не собирался, о чем и было немедленно заявлено всем заинтересованным лицам.

Все еще во власти мрачной мизантропии, я надел свою типично студенческую куртку поверх типично студенческого костюма и надвинул на уши типично студенческую кепку – снег ведь. Даже башмаки теперь у меня были типично студенческие. Можно было, конечно, прийти на занятия в черном костюме, но тогда Сатал как пить дать начнет качать права. А оно мне надо? Нет, до тех пор, пока не будет готов яд.

– Что, наседает на тебя босс? – С верхних этажей спускался капитан Бер, еще один любитель поработать.

Я неопределенно пожал плечами.

– Если будет совсем туго, жалуйся эмпатке, она его приструнит.

Единственный дельный совет за все время.

Взвалив на плечо типично студенческую сумку, я зашагал к выходу, подошвами ног чувствуя под ковром огонь защитных заклинаний. Надо стараться думать о чем-нибудь нейтральном – такие штуки реагируют на враждебные намерения, обидно будет сесть за попытку убийства старшего координатора, так и не попытавшись ее совершить. Во всем есть светлая сторона. В конце концов, можно забыть об этом гадючнике до конца праздников – следующая среда уже выходной. Свобода!!!

Воспрянув духом, я зашагал к трамвайной остановке, как всегда, один. Полицейское управление находилось в квартале офисных зданий и само по себе занимало почти квартал: один фасад выходил на Парк-роуд, второй – в переулок Каретников, еще несколько отдельных корпусов, включая морг и гараж, располагались во дворе, но подавляющее число государственных служащих присутствовало на местах ровно до пяти тридцати, а потом они мгновенно испарялись. Как говорится, дурных нема. Злачных заведений поблизости, по понятным причинам, не было, и попутчиков у меня не намечалось. Естественно, в такой обстановке два человека, прячущиеся в подворотне, бросались в глаза, по крайней мере – на магическом уровне. В одном из странных типов я не без удивления опознал Четвертушку. Интересно, с чего это любителя комфорта понесло в такую погоду на улицу на ночь глядя. Может, он при машине?

Я остановился подождать странную парочку. Приятель Рона оказался исключительно низкорослым – мне он едва доставал затылком до подбородка, а Четвертушке вообще был ниже плеча. У меня на языке вертелась пошлая шутка про плохую погоду – малек успел посинеть от холода (при его массе тела надо серьезней подходить к выбору одежды), но Рон слушать новые анекдоты был не в настроении и даже «здрасте» не сказал.

– Что ты делаешь в полицейском управлении? – напористо потребовал он объяснений.

Я дернул бровью – странный интерес, но ответил:

– Беру уроки боевой магии.

– Иди ты! А у кого?

– У приезжего специалиста. Эдан Сатал, слышал о таком?

– Это же старший координатор региона! – выдохнул мелкий.

Интересно, откуда он столько знает? Я, например, был не в курсе, пока Кевинахари меня не просветила.

– Ну, как боевой маг он неплох.

А как учителя его удавить мало.

– Врет он! – безапелляционно заявил коротышка. – Собираться из-за какой-то дурацкой магии в такое время. Он бы еще сказал, что чаю пришел попить.

От этой заявы у меня даже дыхание перехватило.

Я так страдаю, а он видит в этом повод для шуток!

Разум еще только пытался сформулировать убийственно уничижительный ответ, а черная натура уже действовала – мой кулак финишировал на челюсти обидчика. Конечно, стоял я неудачно, возможности размахнуться не было, и в нос я ему не попал, но и такого тычка было достаточно, чтобы коротышка навзничь полетел на землю. То есть на брусчатку, в смысле на камни. Думаю, от мгновенной смерти его спасла шапка и высокий воротник.

Опять у меня реакция мысль обгоняет. Впрочем, в данном случае я был сам с собой совершенно солидарен. Именно так поступает настоящий черный маг!

Как ни странно, Четвертушка поспешил на помощь своему приятелю.

– Ты чего? Ты чего делаешь? – возмутился он.

Я пожал плечами:

– А ты чего ожидал? Хочет хамить черным магам, пусть каску надевает. И вообще, не советую общаться с этим хмырем – явный Искусник.

– Ты чего?

– Раскорячило!

Никогда раньше не замечал за Роном паралича мозга. С другой стороны, что взять с обычного человека? Пусть хоть целуется со своим новым приятелем, а начнет возбухать, я ему наваляю. Если раньше в этом отношении возможны были варианты, то теперь шансов у Четвертушки не было – я договорился о посещении секции рукопашного боя и уже достиг некоторых успехов. Поймите правильно, обычно черным для жизни хватает естественных навыков, но у Сатала на стене висела фотография, где он, одетый в борцовскую пижаму, держит в руках какую-то блестящую штуку и очень доволен. То есть если я полезу на него с кулаками, он из меня котлету сделает.

Ненавижу!

Но Четвертушкой неожиданно овладело благоразумие, нарываться на тумаки он не стал и полностью сосредоточился на растерянно хлопающем глазами коротышке. Я развернулся и пошел к трамвайной остановке, чувствуя неожиданную горечь – когда мне давали по морде, Рон так не суетился.

Однако нервы совсем расшатаны. Шутка ли, у меня появилось желание вернуться и объяснить случившееся. Но тут начал осуждающе бухтеть Шорох, и минута позорной слабости благополучно миновала.

Сейчас я научу эту тварь уважению!

«У меня есть коробочка. Ах, какая у меня коробочка! Какая интересная коробочка. Что же такое внутри коробочки? – Я просто чувствовал, как наивный нежить тянет к моим мыслям свой длинный нос. – А в коробочке у нас… молния!!!» Шороха как ветром сдуло. Если существу не дадены мозги, то возраст это не исправит.

К остановке трамвая я подходил, уже вполне овладев собой, злой и самоуверенный.

Мисс Кевинахари сидела в кабинете старшего координатора и пила мятный чай. Из окон этой комнаты не было видно происходящего на площади, но что-то заставило эмпатку огорченно покачать головой.

– Хорошо ли ты изучил личное дело своего ученика?

Мистер Сатал скидывал в ящики стола последние бумаги.

– Ты это о чем?

– Он вырос в доме белого мага и со своими черными родственниками встречался только эпизодически. Это накладывает отпечаток на характер.

– Ну и?

– Не слишком ли ты на него давишь?

Сатал закатил глаза:

– О чем ты говоришь? Он – черный, если его не трясти как грушу, он ни черта не будет делать!

– Существуют и другие подходы…

– Для других подходов он слишком взрослый! Только так от него можно получить результат.

– Ох, Дан, мнится мне, что ты получишь больше, чем ожидаешь.

– Ничего, выживу, – ухмыльнулся Сатал. – И потом, он на праздники к родственникам просится. Вот и пусть съездит, восстановит душевное равновесие.

Кажется, мысль о душевном равновесии черного мага координатора развеселила.

– Будем надеяться, что их общение обойдется без эксцессов, – поджала губы эмпатка.

Сатал, как это свойственно черным, принимал в расчет интересы только одной стороны, как будет выглядеть взбудораженный боевой маг среди несовершеннолетних белых, его не беспокоило.