ГЛАВА 17

Меня разбудил свет. Нормальный солнечный свет, падающий на стену передо мной через щель в портьерах. Какое-то время я цеплялся за полусон, боясь снова оказаться во власти тягучего кошмара, но потом свет легонько мигнул (может, на небо набежали облака, а может, легкий сквознячок пошевелил материю), и это разом убедило меня в реальности происходящего. Я широко открыл глаза. Надо мной склонилась пожилая женщина с непривычно тонкими чертами лица и волосами удивительного, темно-рыжего цвета, собранными на затылке в аккуратный пучок. Она улыбнулась мне, я улыбнулся в ответ и уже не мог согнать с лица счастливую улыбку. Она что-то спросила на незнакомом гортанном наречии, я ничего не понял, и меня напоили микстурой с резким запахом чеснока.

Снадобье явно было не простым, а может, все дело оказалось в тяжести пережитого, но язык меня не слушался, да и в голове было не все в порядке. Меня совсем не удивило, когда рядом с кроватью появился мастер Ребенген (в конце концов, друг семьи), он-то и объяснил мне, где я нахожусь. Все, что я сумел выдавить в ответ, было чисто гатангийское «вау!». Из подземелий, полных демонов, я попал во владения Серых Рыцарей, в свою очередь считавших обитателей Арконата исчадиями Хаоса. Несмотря на радостную эйфорию, я с полпинка понял, почему наставник упорно называет меня Рейлом. О чем бы там они ни договорились, если Серые узнают, что у них в руках фактически Лорд… Короче, зачем вводить ребят в искушение?

Я находился в Цитадели Инкар, месте, где ни один Лорд никогда не был (по крайней мере, живым), и никто не пытался заковать меня в цепи. Кто мог думать о такой удаче?! Люди моего сословия редко покидают собственную провинцию, не говоря уже — королевство. Я жадно впитывал образы чужой страны, ее запах и звуки, стараясь сохранить в памяти все до последней черточки. Я топил, растворял тени кошмара в стремительном потоке новых впечатлений, и сделать это было легко, потому что то, что я видел, действительно впечатляло.

Надо мной опрокинулось небо невероятной глубины, совсем не такое, как дома, меня обступали титанические массивы гор, на фоне которых терялись дома и деревья, а дальние заснеженные пики отчетливо пронизывали уровень облаков. Подумать только, а ведь недавно Королевский холм казался мне немыслимо высоким! Стоя над головокружительным провалом ущелья, я начинал воспринимать мир таким, каким он описывался в древних книгах: бескрайнее пространство, поверхность исполинского шара с тонюсенькой пленочкой жизни, неровными мазками нанесенной поверх. Раньше я страдал заблуждением, что описания путешествий на листах бумаги при некотором воображении достаточно, чтобы постичь все чудеса далеких стран. Так вот, это было не так! Все равно что описывать глухому музыку.

Сама крепость напоминала иллюстрацию из древних книг: круглые, немного пузатые башни из массивных гранитных блоков, вырастающие прямо из скал и немного нависающие над своим основанием, стены, взбирающиеся по карнизам и словно бы затекающие в расщелины, металлические трубы и ленты, извивающиеся по камням подобно диковинной лозе. Трубы несли какую-то полезную функцию, потому что ковырять их мне категорически запретили. Равно как и кататься на подъемниках, пробовать незнакомые механизмы в действии и прикасаться к их открытым частям. Обычно о существовании очередного запрета я узнавал, когда меня тащили за шиворот, шлепали по рукам или пинками гнали прочь (хорошо, что папа этого не видит). Потом мастер Ребенген объяснял мне причину недовольства Серых (и как я в очередной раз рисковал остаться без башки), разрываясь между почтением к Лорду и желанием привязать меня к кровати за ногу.

Он не понимал! Для меня, лишенного способностей к магии, происходящее казалось чудом. Люди на моих глазах руками создавали то, что (раньше я в этом был совершенно убежден) можно было сделать только посредством заклинания. Это было особенно интересно потому, что крепость подверглась массированному ремонту (что-то у них тут произошло, или тварь на них напала, я не разобрал). Безотлагательно следовало осмотреть открытые всеобщему обозрению полуразобранные механизмы, оросительную систему на склонах, пока ее снова не упрятали под землю, зарисовать устройство стропил на развороченной крыше. И порази меня молния, если что-то из увиденного уже не встречалось мне на страницах древних книг! Бумагу для записей я стибрил, грифельный карандаш — выклянчил, а сами записи делал у себя в комнате вечером при свете масляного фонаря, опасаясь, что меня примут за шпиона. Просто невероятно удачно я сюда попал! Ребенген то и дело вытаскивал меня из всяких щелей и подвалов и шипел, что я еще нездоров. Все эти вращающиеся под разными углами колеса, цепные передачи, равномерный лязг зубьев и густой запах масла манили меня, словно голос далеких божеств. В этом была сокрыта какая-то темная, тяжелая сила, всегда тайно присутствовавшая в камнях и металле, но до сих пор отказывавшаяся себя проявлять.

Поначалу мое внимание Серых раздражало, потом я как-то примелькался, и мне даже стали поручать задания типа подай-принеси. Я спешно разучивал местное наречие, первоначально являвшееся диалектом шонского. Дух Тени жадно разглядывал незнакомые инструменты и восхищенно причмокивал, наблюдая в действии ручные горелки, с удивительной легкостью режущие металл. Единственным, что омрачало радость происходящего, был грядущий отъезд. Я решил выяснить у мастера Ребенгена, сколько времени у меня осталось.

— Недели две, я думаю. Мы отправимся, как только шпионы твоего отца дадут заключение о безопасном маршруте.

— А что, есть какие-то варианты?

Чародей внимательно посмотрел на меня:

— Помнишь ли ты последовательность событий, приведшую нас к текущему положению вещей?

Это был первый раз, когда он начал расспрашивать меня о происшедшем. Поскольку я сам напросился на разговор, отступать было как-то неудобно. Пришлось подробно рассказать о том, что произошло с тех пор, как мы с отцом прибыли в Хемлен. С таким слушателем, как мастер Ребенген, сделать это было легко. Если воздержаться от смакования нюансов общения с нежитью, воспоминания мне беспокойства не причиняли. Я ведь не кисейная барышня! Больше всего меня волновало, как будет выглядеть происшедшее, если исключить из него упоминания о Тени Магистра. Все эти двери-самооткрывайки, блуждания в полной темноте и начинающаяся клептомания. Ох, не так окружающие представляли Гэбриэла, сына Бастиана, наследника правителя Шоканги, примерного ученика Академии.

Мастер Ребенген внимательно выслушал меня и сочувственно вздохнул.

— Только не пытайся стащить что-либо у Серых. Если будет невмоготу, скажи мне, найдем средство его приструнить.

Тревожный колокольчик зазвенел в моей голове. Чародей усмехнулся:

— Не нервничай! Ты правильно делаешь, что не рассказываешь всем о… интимных подробностях. Со своей стороны сообщаю: орден магов тщательно изучил происшедшее и постановил, что никакой вины за тобой нет. Председатель Нантрек заверил меня, что подробности, насколько это возможно, будут сохранены в тайне.

— А как же демон?

Ребенген поднял бровь:

— Какой демон? Никакого демона не существует.

Я окончательно запутался, и он милостиво снизошел:

— Слушай меня, я объясню тебе один раз, вряд ли кто-нибудь еще будет вникать во все это подробно.

Я превратился в слух.

— Помнишь тот день, когда тебя покалечило? — Он провел пальцем по щеке.

Мой шрам немедленно зачесался. Хотел бы я забыть тот день, да не выходит. В памяти мгновенно всплыли четкие, как галлюцинация, картины, запах крови и смерти, ужасные крики и отвратительный хлюпающий звук. Ребенген не стал ждать ответа.

— Демон преследовал вас, зажал у моста, порвал защищавших тебя гвардейцев, добрался до тебя, саданул по лицу и — убежал. Ну не глупо ли? Держать свою жертву в когтях и тут же бросить. Когда твой отец и Пограничные Стражи отследили тварь, она металась по улицам Винке, почти не обращая внимания на горожан. А ведь демон подобен живой стреле и движется вперед неумолимо, пока не поразит цель.

Я предпочитал не задумываться о причинах своего везения: повезло, и ладно.

— Только недавно стала известна истинная картина происшедшего. Суть в том, что, когда защитников не осталось, ты защитил себя сам. Действуя интуитивно, ты произвел действие, именуемое магическим удвоением. — Видя мою растерянность, мастер Ребенген улыбнулся. — Ты не создавал тварь, ты просто разделил себя надвое. Духовная сущность покинула тело и увела за собой разъяренного монстра. Причем разделение произошло неровно, и обе твои части приобрели независимое существование (уникальный феномен!), а возникшие странности целители списали на шок.

Я почти чувствовал, как мелкий урод гадко ухмыляется мне. Духовная сущность? Однако…

— Но до бесконечности такое разделение продолжаться не могло, — добавил маг. — Рано или поздно дух оторвался бы от тела полностью и развеялся, а тело, утратившее волю, зачахло бы. И тут вмешался я. Естественно, я не понимал, что делаю. Я подсунул Тени Магистра гривну Разрушителя, заставив дух вспомнить о благах тела. Потом свел бездушное тело и бесплотную душу на расстояние прямой видимости и напугал их настолько, что дух пожелал оказаться в единственно доступном ему убежище — в теле. И появился целый ты.

— Ну спасибо. — Не знаю, какая из моих половин вложила в эти слова больше сарказма.

— Если я правильно понял, самой большой проблемой таких манипуляций является двойственность сознания. — Чародей посерьезнел. — А теперь скажи мне, мальчик: с кем я говорю?

Я открыл рот для гневной отповеди, а потом вспомнил, с какой легкостью увел у здешнего эконома пачку отличной рисовой бумаги. Буквально — не задумываясь. И отношения с людьми у меня теперь складывались не в пример проще.

— Ну… На этот вопрос нелегко ответить.

Ребенген повеселел:

— Хорошо, очень хорошо! Значит, проблемы с совместимостью личностей не возникло. Полагаю, со временем граница станет еще более размытой, хотя, где именно она проляжет, во многом зависит от твоего волевого усилия. Помни, ты станешь тем, кем хочешь быть.

Его слова неожиданно привели меня в замешательство. А кем я хочу быть? Сколько я себя помню, такого вопроса передо мной никогда не стояло. Я был сыном правителя Шоканги, наследником Лорда и будущим Лордом. Вариантов просто не существовало.

Чародей похлопал меня по плечу:

— Не бери в голову! Когда мы вернемся в Арконат, я объясню тебе еще некоторые нюансы… кое-что нельзя говорить вслух, даже будучи уверенным, что тебя не подслушивают. Поверь, твоя жизнь сильно изменится. Полагаю, к лучшему.

На том и порешили.

Судьбе угодно было внести в мои планы свои коррективы. Буквально на следующий день Ребенген разбудил меня ни свет ни заря и сообщил:

— Уезжаем сегодня после полудня. Заканчивай все дела и собирайся.

— А чего такая спешка? — Желания вылезать из кровати не было совсем.

— По пентаграмме ночью сообщение пришло. В Последней Крепости побывал демон.

Сон как рукой сняло.

— Демон?

Ребенген поморщился:

— Вот именно. Заметили его случайно, вроде бы тварь лазила по крышам и что-то искала. Поднимать шум не решились: демон посреди жилых построек хуже всякого проклятия. Теперь их заклинатели в панике — ни одно охранное заклинание не сработало, а нам предписано отправляться в путь немедленно, с наличными силами.

На лбу чародея появилась болезненная складочка. Я всполошился:

— Что, мало сил?!

— Нет-нет, с силами все в порядке. — Ребенген помедлил, а потом признался: — Но в качестве магической поддержки с нами пойдет уважаемый Гверрел.

— Это плохо?

— Это с какой стороны посмотреть, — дипломатично заметил маг.

Гверрел — это местный чародей, тощий как вешалка, вечно растрепанный и притом с огромными линзами на носу. Исключительно деятельная личность. Он ворвался к нам, едва мы позавтракали, и тут же потащил на какое-то важное совещание, не слушая никаких возражений. Лично я не понимал, что буду там делать, с моим-то знанием местного наречия, но отбиться от него не сумел. У Серых просто страсть к совещаниям, это что-то типа религии. Я уже пару раз на это нарывался и знал, что они могут сидеть и ругаться часами, не охрипнув, по любому поводу, а меня после пяти минут начинает неудержимо клонить в сон. Проблема с совещаниями была еще и в том, что места для них теперь не нашлось. Немногие уцелевшие помещения Цитадели были заняты под казармы и склады, во всех остальных с бешеной энергией кипел ремонт. Молотки тюкали, мастерки шкрябали, каменщики зычно перекрикивались через весь двор. Поэтому обсуждать важные дела пришлось в столовой, где было относительно тихо и от разговора не отвлекало ничего, кроме запахов. Я благоразумно устроился в дальнем конце стола спиной к колонне, от сердитых взглядов Гверрела меня заслоняла широкая спина кавалерийского командира, а местного начальника я не боялся — он на меня внимания почти не обращал. Я рассчитывал вздремнуть. Гортанные переливы чужеземной речи меня не беспокоили, в сладком полусне струились причудливо искаженные образы реальности и фантастические картины, порожденные неведомыми глубинами сознания. Ставшие уже привычными лозы и черепа, белый рыцарь с черным мечом, утопающий в океане неземного сияния, битва двух неопознаваемо прозрачных теней, каждая из которых была чем-то похожа на меня, демоны (а как же без них!) и летающие свечи, темные руины, напоминающие выгнивший изнутри фрукт. И как раз тогда, когда одна из теней стала приобретать знакомые черты, кто-то пихнул меня в бок. Я встрепенулся и захлопал глазами. Вся компания смотрела на меня и чего-то ждала. Убей бог, если я понимал, что им надо.

Ребенген пришел мне на помощь:

— Итак, Рейл, скажи нам, обитатели Ганту разумны?

— Разумны, разумны! — заверил я его, все еще пытаясь прийти в себя. Ненавижу, когда меня так будят! — У них книги есть, ритуалы всякие. Так что разумны.

Ребенген перевел взгляд на Гверрела:

— Надеюсь, тема закрыта?

Заклинатель воинственно сверкал линзами очков:

— Это ничего не меняет!

Ребенген возвел очи горе и мученически вздохнул:

— Уважаемый, хорошо ли вам известна география Тирсина?

— Достаточно хорошо! — взъерошился Гверрел.

— Тогда вы, конечно, знаете, что все дороги через Тирсин проходят через одну из трех ключевых точек? Как бы вы ни кружили по долине, покидая ее, вы либо переправитесь через Черк по мосту в верховьях, ведущему к перевалу Латрух, либо будете сплавляться по тому же Черку сквозь каньон Хуранги, либо пройдете по подвесной дороге Свантоноро. Каждый из этих путей в самом узком месте имеет ширину не более ста локтей. Кто бы нас ни преследовал, твари из Ганту или… другие недоброжелатели, проблем со слежкой у них не возникнет. Путь через Забытое королевство, во-первых, чисто физически короче, во-вторых, менее предсказуем. Я внятно объясняю? Или у вас какие-то свои соображения на этот счет?

Гверрелу признать свою неправоту, видать, религия не позволяла.

— По каждому из этих путей проходят сотни, тысячи странников! Элементарные меры маскировки…

— Во-первых, не тысячи, во-вторых, вы посмотрите на его лицо!

Все дружно повернулись посмотреть на мое лицо. Я скорчил пресную мину. Да, такая у меня внешность, узнаваемая.

— Дискуссию считаю закрытой, — вмешался местный начальник, очень представительный мужик в мундире с серебряными молниями. Благослови его Бог! Я думал, они никогда не закончат. — Считаю маршрут через Забытое королевство убедительно обоснованным. Нам остается утвердить состав группы.

Ни одно из названных имен не было мне знакомо, поэтому очень скоро я снова отключился. В следующий раз меня разбудил шум отодвигаемых стульев — собрание расходилось. Я ожидал, что мастер Ребенген пристыдит меня за безобразное поведение, вместо этого он с хрустом потянулся и пробормотал, понизив голос:

— Не представляю, как они будут жить в Шоканге…

Неназванное имя повисло в воздухе. Я представил себе встречу Гверрела с папой и не сдержал ухмылки.

— Ничего, обойдется! Он, в сущности, не обидчивый.

— Мм?

— Ну да. — Я замялся, пытаясь объяснить ему причудливые особенности отцовского характера. — Он просто порядок любит.

— Вот как, — резюмировал маг.

Я так и не понял, относились его слова к отцовскому пониманию порядка или к способности Серых порядок поддерживать. Я не разделял озабоченности чародея. Несмотря на кажущуюся бестолковость, Серые способны были действовать удивительно эффективно. Взять, например, ремонт крепости. За считаные дни, что я провел здесь, все механизмы были восстановлены, крыша накрыта заново, и ремонт переместился во внутренние помещения. И я не заметил, чтобы кому-то за задержку грозили виселицей, я вообще не видел здесь ни одной. Если они сумеют ограничить контакт с Лордом высшими командирами, в Шоканге воцарится полная идиллия.

Мы покинули Цитадель Инкар во втором часу дня. Снизу, от подножия утесов, крепость выглядела особенно эффектно, я задрал голову, стараясь разглядеть ниточку подвесного моста и дивясь на огромные колеса, вращаемые речной водой. Эти колеса двигали всю механику Цитадели, но притом я не заметил никаких цепей или веревок, тянущихся вверх. Один из Серых бесцеремонно хлопнул мою лошадь по крупу — я задерживал весь караван.

— Никогда к такому не привыкну — просто сняться и уйти! — вполголоса сетовал мастер Ребенген. — Конечно, идем не в Пустошь, но все же местность безлюдная… Чую, окажемся посреди дороги на бобах.

Лично я был уверен, что ни одна нужная в походе вещь не забыта. Наверное, у Серых есть специальные свитки, в которых указан порядок упаковки вещмешков в зависимости от дальности перехода. С них станется! Это еще одна национальная особенность — на каждое действие составлять подробный письменный распорядок и всюду вывешивать пояснительные надписи типа «вход», «выход» или «столовая». Меня убивала сама идея — даже мысленно допустить, что кто-то может забыть, где находится столовая! При этом не сумевший найти столовую должен был уметь читать…

Оказалось, что обилие экзотики и новых впечатлений тоже могут утомлять. Я уже начал тосковать по обыденной жизни ученика Академии и предвкушал, как начну разговор словами: «Вот когда я гостил у Серых… А вы были в Цитадели Инкар?» Мои мысли опережали тело и неслись в Арконат. Остались считаные дни пути, несколько неудобных походных ночевок, и это странное путешествие закончится.

Скоро, совсем скоро я буду дома.